CC BY
198
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2009. Вып. 11:3 (32). С. 7-17
К ВОПРОСУ О СТАНОВЛЕНИИ
Московского Епархиального управления
В НАЧАЛЬНЫЙ СИНОДАЛЬНЫЙ ПЕРИОД В. В. Олевская
В статье рассматриваются специфика и особенности управления Синодальной областью в период смены приказной системы коллежской, когда наряду с учреждениями приказного образца действовали учреждения нового типа. На примере работы Московской духовной дикастерии, предшественницы Московской духовной консистории, и Московской канцелярии Синодального правления прослеживаются их взаимосвязи, определенный параллелизм и дублирование функций, недостаточность законодательной базы в размежевании сфер деятельности, а также эволюция обоих учреждений. Подчеркивается необходимость знания истории учреждений Русской Православной Церкви, учреж-дений-фондообразователей, для надежного источникового обеспечения современных исследований. Указываются некоторые направления архивоведческой работы в области научно-справочного аппарата архивов.
Несмотря на поистине огромное количество публикаций конца XX — начала нынешнего столетия, посвященных Русской Православной Церкви и государственно-религиозным институтам в период реформаторской деятельности Петра I, вопрос о становлении епархиального управления в целом и Синодальной области в частности, как в Москве, так и в Санкт-Петербурге, остается до сих пор в тени. Более того, беглые упоминания о специфике епархиального управления в Синодальной области крайне кратки, пестрят неточностями и ошибками. В «Курсе церковного права» справедливо отмечается: «Помимо того, что Синод был центральным органом управления Русской Церкви, он являлся еще епархиальной властью для бывшей Патриаршей области, переименованной в Синодальную»1. И далее поясняется: «Синод управлял ею через те же приказы, какие существовали и при Патриархах, переименованные, однако, в дикастерию (в Москве) и Тиунскую контору (в Петербурге). Но после открытия Московской и Петербургской епархий в 1742 г. Синодальная область прекратила свое существование. В непосредственном ведении Синода от бывшей Синодальной области остались лишь Кремлевский Успенский собор и ставропигиальные монастыри»2. Насколько верной является эта характеристика, предстоит рассмотреть ниже.
1 Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин, 2000. С. 330.
2 Там же. С. 330-331.
Проект государственной и церковной реформы разрабатывался Петром I и его сподвижниками в течение двух десятилетий и завершился созданием коллежской системы, сменившей приказную. «Духовный регламент», проект которого был разработан епископом Псковским Феофаном (Прокоповичем) к февралю 1720 г., лег в основу деятельности новой коллегии — Духовной, которую, по справедливому замечанию митрополита Московского Филарета (Дроздова), «у протестанта перенял Петр, Провидение Божие и Церковный Дух обратили в Святейший Синод»3. «Духовный регламент» провозглашал, что «Коллегиум правительственное под державным монархом есть и от монарха установлено»4, в силу чего Святейший Правительствующий Синод, так же как и Сенат, осуществлял свою деятельность от имени Его Императорского Величества в соответствии с его указами и постановлениями.
Процесс огосударствления Русской Православной Церкви начался с разрушения патриаршей системы в период Межпатриаршества (1701-1720), когда был упразднен Патриарший разряд. Приказ Церковных дел (1701-1711) в течение десяти лет входил в структуру Духовного приказа, подчинявшегося Местоблюстителю Патриаршего Престола митрополиту Стефану Яворскому. Казенный и Дворцовый Патриаршие приказы в течение двадцати лет (1701-1720) подчинялись государственному Монастырскому приказу, подведомственному Сенату. Однако к моменту открытия Синода все упомянутые приказы действовали, а Духовный приказ в период Межпатриаршества был основным. Через него Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Стефан Яворский осуществлял управление Патриаршей областью. Именно Духовный приказ был основным судебным учреждением для духовенства Патриаршей, а затем Синодальной области (1667-1675, 1700-1723). К компетенции Духовного приказа относились все дела, касавшиеся духовных лиц, а также дела, связанные с совершением противозаконных браков (насильственных; в различной степенях родства и др.). Закрытый в 1675 г. (указ царя Алексея Михайловича от 18 сентября), он передал свои дела в Патриарший разряд, в котором специально созданное повытье рассматривало такого рода дела до своего закрытия в 1700 г. Когда Духовный приказ вновь был восстановлен, то, помимо судебных дел, принял на себя рассмотрение дел о расколе, ранее находившихся в Патриаршем разряде. В 1701 г. в Духовный приказ были переданы дела из закрытого Приказа церковных дел. 7 ноября 1701 г. указом Петра I была уточнена судебная компетенция Духовного приказа. В соответствии с этим указом была определена подсудность священников, монахов и диаконов по всем искам Духовному приказу, а по искам духовенства к мирянам — тем приказам, которым миряне были подведомственны. Штат присутствия Духовного приказа в это время состоял из судьи и двух дьяков. В связи с переводом митрополита Стефана Яворского в Санкт-Петербург (май 1718 г.) управление Духовным приказом по указу Петра I (от 27 января 1719 г.) было первоначально поручено митрополиту Сарскому и Подонскому Игнатию, а после его перевода в Санкт-Петербург — коллегии в составе греческих митрополитов Арсения Фиваидского и Григория Милиникийского и архимандри-
3 КарташевА.В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1992. Т. 2. С. 373.
4 Цыпин В., прот. Указ. соч. С. 329.
тов Чудова и Андрониевского монастырей Геннадия и Серапиона. С открытием Синода Духовный приказ становится синодальным. В соответствии с Духовным регламентом и указом Синода от 4 сентября 1722 г. об инстанциях духовного суда была уточнена его судебная компетенция, в которую входило: рассмотрение дел богохульных, еретических; так называемых «волшебных», связанных с предсказаниями, гаданиями и прочее; о незаконных браках и бракоразводных делах; о насильственном пострижении в монашество; о хищениях церковного имущества; о нанесении обид священнослужителям и церковнослужителям. Так как Духовный приказ являлся Синодальным приказом, то его компетенция распространялась не только на Синодальную область, но — в силу прежней традиции — на всю территорию юрисдикции Русской Православной Церкви. Таково было положение Духовного приказа к моменту создания Московской духовной дикастерии — органа управления Синодальной областью, прообраза будущей Московской духовной консистории.
Даже беглый очерк истории Духовного приказа показывает некоторые типологические черты, характерные для системы патриарших (позже — синодальных) приказов в целом: сочетание контрольно-государственного и административно-церковного начал; недостаточная устойчивость структуры; параллелизм деятельности; нечеткое разграничение функций и частая их передача из одних учреждений в другие; малочисленность штатов (по штату 1701 г. присутствие Духовного приказа состояло из судьи и двух дьяков; подьячих всегда не хватало)5.
Московская духовная дикастерия как учреждение фактически епархиального управления Синодальной областью возникла на фоне этой мозаичной картины: старые приказные учреждения еще не были полностью упразднены, и их пытались приспособить к решению новых задач (Монастырский, Дворцовый, Казенный приказы), но одновременно создавались новые учреждения по старому образцу, например, Инквизиторский приказ (1721—1727). В то же время в соответствии с новыми масштабными задачами, возлагавшимися на коллежскую систему, возникали учреждения нового типа с более четкой структурной организацией, с перечнем детально очерченных функций, с более упорядоченными штатами (хотя со штатами всегда дело обстояло плохо). Давно отмечен и факт определенного параллелизма, или подобия создаваемых государственных и церковных структур: Сенат — Синод, Прокуратура Сената — Обер-прокуратура Синода, система фискалов — система инквизиторов.
При этом ошибки, выявившиеся в государственных структурах, не учитывались при создании новых церковных учреждений. Удивительным образом совпадают и многие документы, особенно должностные инструкции, иногда даже не исправленные в соответствии с другими наименованиями. Так, текст должностной инструкции фискалов от 17 марта 1714 г. почти полностью совпадает с текстом инструкции инквизиторов: «Во всех тех делах Фискалам надлежит только проведывать и доносить, и при суде обличать, а самим ничем ни на кого, также и в дела глас о себе имеющие, отнюдь ни тайно, ни явно не касаться под жестким
5 См. : Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.) : Словарь-справочник. Кн. 2 (Д-К). М. : Наука. 1999. С. 15-17, 73-74, 158-162; Кн. 3 (Л-П). М. : Наука, 2001. С. 123— 125, 293, 390-392, 408-410.
штрафом, или разорением и ссылкою (смотря по делам чего будет достоин); так же как в письмах, так и на словах в позыве всякого чина людям, бесчестных и укорительных слов отнюдь не чинить»6. Надежды Петра I и на фискалов, и на инквизиторов не оправдались и, хотя отрицательный опыт работы фискалов был, институт инквизиторов все же был создан.
Итак, в законодательных документах наименование Московской духовной дикастерии первоначально относилось отнюдь не только к будущей консистории: сначала название Московской духовной дикастерии (где слово «дикастерия» иногда заменялось термином «дикастерион» — пер. с греч. «сужу», «суд», «судилище») относилось по определениям Синода и в соответствии с «Духовным регламентом» к совокупности административно-судебных, синодальных (бывших патриарших) учреждений — Духовному приказу, Приказу Церковных дел и Московской духовной консистории. Термин «Московская консистория», ставший после 1744 г. основным для обозначения местных епархиальных церковных административно-судебных учреждений, подчинявшихся епархиальному архиерею и подведомственных Синоду, впервые упоминается в постановлении Синода от 28 марта 1722 г. для наименования созданного нового учреждения по управлению Синодальной областью. В дальнейшем это учреждение называется только дикастерией, видимо, в связи с тем, чтобы подчеркнуть его особое положение по сравнению с органами епархиального управления — архиерейскими духовными правлениями, которые до 1744 г. именовались многообразно, в том числе и консисториями7.
Задача изучения деятельности Московской духовной консистории по архивным документам довольно сложна: корпус учредительных и законодательных документов опубликован и широко представлен в ПСЗ (Полное собрание законов Российской империи) и ПСПиР (Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи), а также в Уставах духовных консисторий (1841, 1876, 1883 гг.). Что касается самих фондов Московской духовной консистории, то они значительно пострадали8 и в настоящее время хранятся в различных архивохранилищах (ГА РФ, ЦИАМ, ОР ГИМ и др.) Межархивные справочники, которые могли бы виртуально реконструировать фонд, отсутствуют. Да и путеводители по фондам архивов крайне скудно освещают состав и содержание хранящихся документов, многие из которых не описаны, в том числе и в связи с плохой сохранностью.
Серьезные попытки описать, проанализировать архивные документы фондов Московской духовной консистории и составить к ним современный научносправочный аппарат (НСА), но за более поздний период ее существования (конец XIX — начало XX в.) предпринимаются в последние годы в ПСТГУ. В частности, в 2004 г. по фонду 203 Московской духовной консистории (ЦИАМ) и по фонду народного комиссариата юстиции РСФСР (ГА РФ) проведена большая исследовательская работа Н. Ю. Савостьяновой. Ею же подготовлены два указателя на основе изученных документов фондов — Указатель Московских церквей (1908-1920) и Указатель Московской епархии за 1907-1918 гг., а также список
6 ПСЗ I. Т. 4, № 2786, п. 4, 5.
7 См. : ПСЗ I. Т. 6, № 3712, 3718.
8 См. : РозановН. П. Об архиве Московской духовной консистории. М., 1868. С. 15-16.
благочинных Московской епархии за 1907 г. В 2006-2007 гг. работу с документами фонда 203 (ЦИАМ) продолжила Т. В. Перкина. В приложении к своему исследованию она поместила комплект документов из фонда 203 о состоянии архива Московской духовной консистории по итогам проверок за 1893-1894 гг., а также подготовила модель тематического перечня дел на основе описи № 548, в которую включены документы третьего стола первой экспедиции Московской духовной консистории за 1906 г. Материалы исследований готовятся к печати. Что касается специальных исследований по поднимаемой теме, то таких работ практически нет, за исключением исследований XIX в., — Н. П. Розанова «Об архиве Московской Консистории», «История Московского епархиального управления со времени учреждения Св. Синода» и работы Т. В. Барсова «Синодальные учреждения прежнего времени»9, где вопрос о специфике епархиального управления Синодальной областью освещается в широком ключе. Авторы приходят к совершенно различным оценкам деятельности Московской духовной дикастерии. Так, Н. П. Розанов говорит о коллегиальном принципе работы дикастерии, члены присутствия которого обладали равными правами при голосовании (о решающей роли главы Московской духовной дикастерии и любого епархиального архиерея речь не идет), и подчеркивается преемственная связь дикастерии и Московского Епархиального управления при Патриархе и древних митрополитах10. Т. В. Барсов подчеркивает, что дикастерия не смогла в полной мере справиться с управлением Синодальной областью. Вопросы же о том, что Московская духовная дикастерия выполняла не только епархиальные, но и синодальные функции, несмотря на то что они были возложены на ряд других учреждений (в частности, на Московскую канцелярию Синодального правления и ряд синодальных контор), а также о том, что круг ее «синодальных» полномочий расширялся за счет передачи ей обязанностей последовательно закрывавшихся синодальных приказов и контор (Духовного приказа (1723 г.); Приказа Церковных дел (1724 г.); Монастырского приказа (1725 г.), Инквизиторского приказа (1727 г.), Канцелярии Розыскных дел (1727 г.)), не затрагивались вообще. Усиливались и ее контрольно-надзорные функции за синодальными учреждениями, в частности, в отношении Казенного и Дворцового синодальных приказов, просуществовавших до 1738 г., и др. Все это выходило за пределы компетенции Московской духовной дикастерии, призванной осуществлять епархиальное управление Синодальной областью.
Московская духовная дикастерия была создана указом Синода от 16 февраля 1722 г. и определением Синода от 28 марта 1722 г. во главе с архиепископом Сарским и Подонским Леонидом (позднее Крутицким) с целью управления Синодальной областью. Первая инструкция, данная Синодом преосвященному Леониду от 10 апреля 1722 г., не очерчивала четкий круг ее полномочий; вторая синодальная инструкция от 22 марта 1723 г. — в ответ на запрос архиепископа Леонида — уточняла объем компетенции Московской духовной дикастерии, что было чрезвычайно важно, т. к. распоряжением Синода от 22 марта 1723 г. все дела
9 Барсов Т. В. Синодальные учреждения прежнего времени. СПб., 1897.
10 См. : РозановН. П. История Московского епархиального управления со времени учреждения Святейшего Синода 1721-1821. М., 1869. Ч. 1. С. 21-22.
Духовного приказа и штат его служащих (2 дьяка и 15 подьячих) были переданы в дикастерию, а сам Духовный приказ закрыт. Таким образом, в дикастерию были переданы и функции этого приказа, в том числе рассмотрение дел по указу Синода об инстанциях духовного суда. Инструкция Синода уточняла, что Московская духовная дикастерия, действуя в соответствии с законодательством, Духовным и Генеральным регламентами, указами (Высочайшими и Синодальными) осуществляет также производство настоятелей в малые нестепенные монастыри.
В конце 1720-х — начале 1730-х гг. был определен порядок следствия и судопроизводства в дикастерии: в Москве для производства следствия дикастерией назначался канцелярист, иногда с помощником — из сороковых поповских старост, производивших следствие в соответствии с инструкцией; на место следствия выезжали также член Московской духовной дикастерии и секретарь; в городах и уездах Синодальной области следствие производил духовных дел управитель с помощью канцеляристов и сороковых старост. Материалы следствия с приложением мнения представлялись в дикастерию. Судопроизводство осуществлялось в соответствии с законодательством. Решение дикастерии по Генеральному Регламенту регистрировалось в журнале или протоколе, иногда с особым мнением членов присутствия. Наиболее важные дела передавались в Синод или в Московскую синодальную канцелярию. Решение суда объявлялось подсудимым или в Присутствии Московской духовной дикастерии, или в колоднической палате при секретаре и повытчике того стола, у которого производилось дело.
Во время пребывания Синода и его канцелярии в Москве Московская духовная дикастерия оставалась для решения судных дел по Синодальной области, объявляла решения и указы Синода по епархии и доставляла срочные сведения в Синод. Дикастерия состояла из присутствия и канцелярии, в которую входили следующие столы: стол судный с тремя отделениями; стол церковного благочиния (вошедший в нее после закрытия Приказа Церковных дел), где были сосредоточены исповедные росписи и осуществлялся контроль за выборами поповских старост и др.; секретный стол, учрежденный по Высочайшему указу от 31 мая 1736 г. о передаче из Канцелярии тайных розыскных дел (1731—1762) в дикастерию на предварительное рассмотрение и определение дел по обвинению «Слово и дело» и о нарушениях богослужений. На 19 января 1725 г. в канцелярии числились: 1 секретарь, 1 протоколист, 1 регистратор, 6 канцеляристов, 6 подканцеляристов, 25 копиистов; жалование им не было определено, а в качестве дохода указывались пошлинные сборы от производства дел. Состав присутствия не был стабильным: при числящихся 4—5 членах на практике были 1—2, в связи с чем члены присутствия именовались судьями, а не асессорами. За деятельностью Московской духовной дикастерии и его канцелярии следил прокурор Монастырского приказа и Московской синодальной канцелярии Раевский, отчитывающийся перед обер-прокурором Синода.
Помимо уже упомянутого производства настоятелей в малые нестепенные монастыри в соответствии с инструкцией 1723 г. Московская духовная дикасте-рия осуществляла также поставление в протопопы больших Кремлевских соборов с обязательным докладом Синоду и его определением; направление иереев и диаконов к московским приходским церквям, а ставленников — к архиереям
в Москве; контроль за поставлением в священники с выдачей ставленнических грамот; производство дел по долговым обязательствам духовенства до передачи дел в гражданский суд, а также всех судебных дел, относящихся к Духовному приказу (до его закрытия). Кроме того, по Инквизиторскому приказу дикасте-рия осуществляла прием доношений по делам инквизиторов и их производство согласно инструкции протоинквизитора Инквизиторского приказа.
Как видим, в круг полномочий Московской духовной дикастерии входили не только обязанности епархиального характера, но и синодального. После закрытия Приказа Церковных дел по указу Синода от 20 мая 1724 г. в дикастерию передавались его функции, в соответствии с которыми она была обязана осуществлять сбор от причтов книг о неисповедовавшихся и исповедовавшихся, оформление похоронных памятей о погребении скоропостижно умерших, контроль за выборами поповских старост (прототипа будущих благочинных) в московских сороках, сбор ведомостей от поповских старост о родившихся и умерших и др. С этой целью в дикастерии был создан специальный стол церковного благочиния. После закрытия другого синодального учреждения — Розыскной канцелярии раскольнических дел — в нее переходит часть канцелярских обязанностей (указ Синода 5 февраля 1727 г.): сбор штрафов с неисповедовавшихся и ведение документов, подлежащих передаче в Синод и др. В 30-е гг., когда во главе Московской духовной дикастерии стоял епископ Коломенский и Каширский Вениамин (Сахновский), в соответствии с новой инструкцией Синода от 8 апреля 1735 г. в ее обязанности, помимо новых епархиальных, вошли и синодальные, в частности — контроль за деятельностью Дворцового и Казенного синодальных приказов, а в 1736 г. ей переданы дела из Канцелярии тайных розыскных дел. Таким образом, как видим, замечания и Н. П. Розанова, и Т. В. Барсова вполне справедливы: с одной стороны, Московская духовная дикастерия была преемницей Патриаршей приказной системы, с другой, как учреждение нового образца, она не справлялась со своими задачами в сфере управления Синодальной областью, потому что груз возложенных на нее обязанностей был непомерно велик. К этому следует добавить постоянную, хроническую нехватку кадров.
Попытки улучшить положение со штатами предпринимались неоднократно, но квалифицированных кадров было недостаточно, поэтому в учреждениях этого времени часто мелькают одни и те же фамилии. На 1727 г. в Московской духовной дикастерии по указу от 27 января 1727 г. об упорядочении штатов числилось 2 секретаря, 1 протоколист, 1 регистратор, 5 канцеляристов, 14 копиистов, 2 писчика, 20 низших служащих. В 1732 г. канцелярия дикастерии была разделена на две экспедиции; в том же году по указу Синода в состав ее присутствия введен советник коллегии экономии И. Топильский в чине коллежского советника. Должность второго секретаря была введена после закрытия Московской канцелярии синодального правления и передаче ее дел в дикастерию. И здесь пришло время сказать о своеобразном двоевластии, которое сложилось в 17211727 гг. в Синодальной области в Москве: документы указывают, что некоторые спорные дела решались на совместных заседаниях Московской духовной дикастерии и Московской канцелярии синодального правления11.
11 См. : ПСЗ I. Т. 6. № 3712, 3718, 3954, 3963, 4001, 4022, 4081; Т. 7. № 4190, 4560; Т. 12. № 8988.
13
Московская канцелярия синодального правления (1723—1727; 1734—1742 гг.) была создана как временное вспомогательное учреждение Синодального ведомства, представлявшее Синод в Москве и Синодальной области в период пребывания Синода в Санкт-Петербурге и выполнявшее некоторые функции Синода на основе его указов и распоряжений. Учреждение было создано в 1723 г. в связи с переездом Синода в Санкт-Петербург. Во главе Канцелярии был поставлен синодальный советник, архимандрит Симонова монастыря Петр и два асессора — архимандрит Антониева монастыря Дионисий и судья Канцелярии розыскных раскольничьих дел — И. Топильский. Они и составили присутствие учреждения. В соответствии с инструкциями, данными Синодом в 1724 г., в функции канцелярии входило следующее: решение дел, подлежащих ведению Синода, но не требующих его непосредственного присутствия и вмешательства; контроль за деятельностью подведомственных учреждений и за исполнением синодальных распоряжений на местах; регулярная отчетность, в том числе и финансовая, перед Синодом (указ от 29 июля 1723 г. разъяснял, что самостоятельно канцелярия могла тратить сумму, не превышающую 1 рубль). Так называемые «синодальные» функции канцелярии перемежались с епархиальными, которые была призвана выполнять Московская духовная дикастерия. Простой перечень функций показывает определенное их дублирование обоими учреждениями.
Помимо вышеперечисленного, Московская канцелярия синодального правления была обязана применять штрафные санкции и другие меры наказания за несвоевременное и халатное решение дел в подведомственных учреждениях; принимать жалобы на учреждения, находящиеся в Москве и в Синодальной области и подведомственные Синоду (т. е. фактически она дублировала, а заодно и контролировала деятельность Московской духовной дикастерии, которая была также подчинена Синоду); принимать жалобы на пересмотр решенных дел; решать дела о присоединении к крупным монастырям малобратственных монастырей; контролировать дела по обвинению настоятелей монастырей и монастырского начальства Синодальной области по служебным нарушениям; вести учет и регистрацию указов и распоряжений Синода и принятых им решений по указанным делам. Московская канцелярия синодального правления выполняла и цензурные функции: осуществляла контроль за деятельностью Московской типографии и ее канцелярии, а также протектора школ и типографий. Из перечня нетрудно заметить, что сферы деятельности Московской канцелярии и дикастерии пересекались.
Вскоре в ответ на доношение Московской духовной дикастерии в Синод последним было отдано распоряжение (от 10 июня 1724 г.) о рассмотрении всех спорных и сложных дел на совместных заседаниях Московской канцелярии синодального правления и Московской духовной дикастерии. В 1725—1726 гг. Синод неоднократно подтверждал данное решение. Немаловажную роль в этом своеобразном двоевластии сыграли два фактора: частая сменяемость руководителей Московской синодальной канцелярии и личность главы Московской духовной дикастерии преосвященного Леонида. Положение со штатами в обоих учреждениях было тяжелым: один и тот же круг руководящих лиц пере-
ходит из одних учреждений в другие, налицо и большая нехватка канцелярских служащих, но во главе дикастерии более 10 лет стоял один и тот же руководитель — архиепископ Сарский и Подонский Леонид, а в канцелярии за три года сменилось 3 синодальных советника (архимандрита Симонова монастыря Петра в 1724 г. сменил архимандрит Новоспасского монастыря Иерофей, последнего в январе 1726 г. — настоятель Чудова монастыря архимандрит Феофил (Кролик)). Часто менялся и состав асессоров, и, хотя в присутствие был специально введен третий асессор по инквизиторским делам, ситуация не стабилизировалась.
Но все же Московская канцелярия синодального правления занимала главенствующее положение среди синодальных учреждений в Москве и Синодальной области, — именно она посылала в подведомственные учреждения указы и распоряжения, а Московская духовная дикастерия и другие учреждения обращались в нее с донесениями. Все спорные дела, проходившие по дикастерии, Монастырскому приказу, Розыскной канцелярии раскольничьих дел, Тиунской конторе (Санкт-Петербург) подавались в Московскую канцелярию синодального правления. Однако частая сменяемость кадров сделала свое дело, и в 1726 г. в связи с увольнением из канцелярии советника архимандрита Феофила (Кролика) и фактически из-за отсутствием асессоров Московская канцелярия синодального правления передана в ведение архиепископа Сарского и Подонского Леонида. Значение Московской духовной дикастерии возрастает, о чем свидетельствует указ Екатерины I от 16 декабря 1726 г. На основании Высочайшего указа Петра II от 27 июня 1727 г. Московская канцелярия синодального правления закрыта, ее функции переданы в дикастерию, а служащие — частично в Герольдмейстерскую контору, частично — в Синод.
В связи с пребыванием Синода в Москве (с 1728 по 1731 г.) необходимость в канцелярии отпала. Все синодальные функции после очередного отъезда Синода в Санкт-Петербург выполнял специально созданный в соответствии с Высочайшим указом от 29 ноября 1731 г. орган, представлявший Святейший Правительствующий Синод в Москве, в правление которого входили: 2 члена Синода, 1 судья — архимандрит Новоспасского монастыря Феофил (Кролик) — и секретарь. В 1734 г. Московская канцелярия синодального правления восстановлена с прежними функциями и структурой (Высочайший указ от 20 июня 1734 г.). Первоначально и восстановленную канцелярию, и Московскую духовную дикастерию в течение пяти лет (1735—1739) возглавляло одно лицо — преосвященный Вениамин (Сахновский), епископ Коломенский и Каширский, но с 1739 по 1742 г. канцелярию возглавлял преосвященный Митрофан, епископ Тверской и Кашинский. В эти годы идет последовательное размежевание «синодальных» и «епархиальных» функций между двумя этими учреждениями.
В 1742 г. были учреждены Московская и Санкт-Петербургская епархии, и Синодальная область как таковая перестала существовать, а ее территория была распределена между различными епархиями по новым чертежам. И Московская духовная дикастерия, и Санкт-Петербургское духовное правление, управлявшие Синодальной областью, становятся собственно епархиальными учреждениями, потеряв характер синодальных.
Высочайшим Указом Елизаветы Петровны от 2 декабря 1742 г. закрыта и Московская канцелярия синодального правления, а ее функции переданы Конторе Святейшего Правительственного Синода12.
Существовавший разнобой в названиях одних и тех же учреждений вызывал немалую путаницу, что сказывалось и на делопроизводстве, которое было далеко не идеальным. В соответствии с Высочайшим указом Елизаветы Петровны от 1 сентября 1744 г. все епархиальные церковные административно-судебные учреждения, подчинявшиеся епархиальному архиерею и подведомственные Синоду, стали называться единообразно — Духовными консисториями, а аналогичные низовые учреждения в сельских заказах и небольших городах — Духовными правлениями. Термин «дикастерия» в дальнейшем применялся к особым учреждениям, в ведении которых подчас находилась не одна, а несколько епархий, чтобы подчеркнуть исключительную значимость оного, например, в Грузинском экзархате.
Такова вкратце история становления Московской духовной дикастерии в начальный период. Как известно, определенное единообразие в деятельности консисторий наступит с введением «Устава духовных консисторий», при этом Московская духовная консистория всегда будет иметь свою специфику.
Перспективы изучения этого периода истории синодальных учреждений и их роли в становлении Российской государственности огромны. Сложные механизмы их взаимосвязей с различными государственными структурами, воздействие одних на другие открывают многие неизвестные страницы отечественной и церковной истории. Велики и возможности изучения персоналий, жизни и деятельности крупнейших деятелей Русской Православной Церкви, внесших значительный вклад в укрепление и рост авторитета Церкви и сыгравших большую роль в развитии государственности. Вместе с тем, все эти перспективы могут стать реальностью только при тщательном изучении источниковой базы — не только опубликованных, но, в первую очередь, неопубликованных архивных документов по истории Русской Православной Церкви. Для этого необходимо знать историю учреждений-фондообразователей, т. е. историю Церковных учреждений, кропотливо воссоздавать разрозненные архивные фонды этих учреждений на основе межархивных справочников (а там, где это возможно, и физически воссоединять разрозненные части фондов) и затем тщательно описывать архивные документы, создавая на новых основаниях, с применением дифференцированного подхода и современных форматов описания, — систему научно-справочного аппарата к ним.
Ключевые слова: история учреждений РПЦ, Синод, приказная и коллежская системы, патриаршие и синодальные приказы, Московская духовная дикасте-рия, Духовная консистория, Московская канцелярия синодального правления, источниковая база, научно-справочный аппарат архивов.
12 См. : ПСЗ I. Т. 6. № 4081, 4455; Т. 9. № 6718; ПСПиР. СПб., 1875. Т. 3. № 1083, 1128; СПб., 1880. Т. 4. № 1186, 1202, 1311, 1314, 1323, 1394, 1462; СПб., 1881. Т. 5. № 1496, 1570, 1615, 1653, 1873, 1951б; СПб., 1889. Т. 6. № 1990, 2035; Описание документов и дел Синода. СПб., 1880. Т. 4. № 43, 243, 306, 354, 403, 466, 470, 496.
In the matter of «the Establishment of the Moscow Diocesan Department during its early Synodal Period» subject
V. V. Olevskaya
In the article there are investigated the specific character and features of the Synodal oblast during the period when the collegiate system of administration was being changed. The institutes of a new type have been functioning simultaneously with departmental establishments. The author compares activities of the Moscow Ecclesiastical Dicastery that was the forerunner to the Moscow Ecclesiastical Consistory with the activities of the Moscow Sinodal Chancellery. She retraces their correlations, a certain parallelism, duplication of the duties and the evolution of both services. The investigation exposes the insufficiency of a legislative base for the demarcation of the services' activity areas. The author emphasizes the importance of knowledge of the history of the Russian Orthodox Church fundimplementing establishments to the reliable provision of archive sources for current historic investigations. The article points to some directions of an archival science in a scientific instrument subject.
Keywords: the history of the Russian Orthodox institutions, Holy Synod, collegiate system, departmental system, patriarchic college, synodal college, Moscow Ecclesiastical Dicastery, Ecclesiastical Consistory, Moscow Sinodal Chancellery, the base of archive sources, scientific reference instrument.
