CC BY
57
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 35(250).
Право. Вып. 30. С. 58-62.
П. В. Федотов
К ВОПРОСУ О СРЕДСТВАХ ДОСТИЖЕНИЯ ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ, НАПРАВЛЕННОЙ НА ОХРАНЗ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Рассматриваются средства достижения эффективности уголовной политики государства в сфере охраны государственной собственности.
Ключевые слова: уголовная политика, государственная собственность, эффективность, экономическая преступность, субъекты уголовной политики.
В окружающей нас действительности независимо от сферы приложения усилий всегда остается некая константа, предполагающая ограниченность ресурсов, имеющихся в распоряжении индивида, общества или государства. Следовательно, для реализации стоящих целей и задач особый интерес представляет интенсивный, а не экстенсивный вариант их реализации. Данная академическая истина предопределяет необходимость поиска наиболее эффективных средств, способных в полной мере отвечать соответствующим требованиям. Такого рода жесткая корреспонденция между ограниченностью ресурсов и стремлением реализовать поставленные цели с минимальными затратами отличается универсальным характером и справедлива практически для любой сферы человеческой деятельности. Вместе с тем на этом универсальность, как правило, заканчивается, наталкиваясь на строго индивидуальные черты решения конкретных проблем. Об этом уже свидетельствует вопрос о критериях эффективности, к примеру, в экономике, политике, социальной сфере и т. д.
Видимо, закономерным продолжением данного ряда сегментов социальных отношений является и уголовная политика в сфере охраны системы управления объектами государственной собственности Российской Федерации. Как и иные точки соприкосновения важнейших интересов личности, общества и государства, названное направление уголовной политики нуждается в концептуальной модели эффективности. Выбор соответствующих приоритетов — это не что иное, как поиск «момента истины» в решении непосредственных и опосредованных задач защиты и вовлечения в хозяйственный оборот объектов государственной собственности.
Далее следует предположить, что эффективность уголовной политики зависит от вклада субъектов уголовной политики в показатели состояния преступности (за квартал, за полугодие,
за год и т. д.). Однако вряд ли современный адепт в области юриспруденции во главу угла поставит, например, число лиц, привлеченных к уголовной ответственности. В то же время, если не учитывать число указанных лиц и количество выявленных преступлений, то возникает вопрос о том, на чем будет основан критерий оценки соответствующей работы правоохранительных органов применительно к рассматриваемой сфере отношений. В данном случае вся сложность проблемы заключается в том, что в рыночных условиях хозяйствования одной сохранности собственности, видимо, недостаточно, необходимо, чтобы она приносила максимальный социально-экономический эффект. Эта проблема становится еще более наглядной, если предположить, что при физической сохранности того или иного имущества отдельные должностные и (или) материально ответственные лица могут использовать вверенное им имущество в своих корыстных целях. При этом прямой ущерб государству, если не считать упущенной выгоды, может и не причиняться.
Исходя из вышеизложенного возникает необходимость научно обоснованного представления о механизме эффективного противодействия экономической преступности, основанного на ее особенностях.
Определение эффективности (результативности) уголовно-правовой борьбы с преступностью предполагает сопоставление деятельности правоохранительных органов с теми изменениями, которые происходят в характере проявлений преступности. Не существует прямой, непосредственной зависимости названных явлений. Эти изменения — результат взаимодействия всей массы факторов, влияющих на преступность, и вычленить долю влияния, например, административного или уголовноправового воздействия, практически невозможно. Поэтому представление об эффектив-
ности уголовно-правового воздействия можно составить лишь по корреляции эмпирических показателей уголовно-правового воздействия и изменений в преступности, если такая корреляция не искажена действием каких-либо кризисных социальных явлений (межнациональные конфликты, разрушение государственных структур и т. п.). Для этого необходимо определять эффективность отдельных операциональных целей уголовной политики и сегментов преступности на основе соотношений соответствующих статистических данных за длительный период времени (не менее пяти лет).
Логично предположить, что, поскольку уголовная политика в названной сфере представляет собой сложное организационно-правовое образование, соответственно и вопросы ее эффективности следует рассматривать через призму составляющих ее элементов. Таким образом, целостная картина эффективности уголовной политики в сфере охраны и вовлечения в хозяйственный оборот государственной собственности может быть представлена посредством анализа: информационных ориентиров, свидетельствующих об эффективном или неэффективном воздействии на ситуацию; сложившейся правоприменительной практики; адекватности действующих уголовно-правовых норм; вопросов формирования активной анти-криминальной позиции населения, в том числе посредством воздействия средств массовой коммуникации, и др.
В частности, говоря об информационных ориентирах названного направления уголовной политики, следует подчеркнуть, что степень сохранности объектов государственной собственности и их эффективное использование в интересах общества и государства имеют большое значение. Социальные отношения в указанной сфере, приобретая криминальные очертания, по сути, начинают играть роль индикатора уровня компетентности и нравственности властных структур. Высокий уровень экономической преступности свидетельствует о коррупционной по-раженности и (или) некомпетентности управленческих решений, принимаемых руководителями государства.
Анализируемая проблема предполагает рассмотрение любого управленческого решения в качестве инструмента, помогающего самонастройке сложного социально-экономического механизма на оптимальный режим работы, сти-
мулирующий процессы саморегуляции, то есть самозащиты объектов государственной собственности. В этом состоит единственное функциональное предназначение субъектов уголовной политики.
В качестве операциональных признаков эффективности соответствующего направления уголовной политики представляется необходимым выделить четыре элемента: 1) общее состояние криминальной ситуации в экономической сфере; 2) уровень самоорганизации рынка; 3) степень защищенности прав и законных интересов участников финансово-экономических отношений; 4) финансово-экономические показатели функционирования государственных предприятий и предприятий с определенной долей государственной собственности.
Применительно к состоянию криминальной ситуации существуют и более «тонкие» настройки показателей эффективности проводимой антикриминальной политики в экономической сфере, в частности: уровень раскрываемости преступлений; соотношение тяжких и особо тяжких преступлений к общему числу зарегистрированных преступлений; уровень рецидивной преступности; соотношение возмещенного ущерба; экспертные оценки специалистов; субъективное отношение населения к работе органов власти, включая данные контент-анализа публикаций в средствах массовой информации; исследования международных общественных организаций и т. д.
Вместе с тем, какими бы критериями ни измерялась эффективность антикриминальной политики государства, они должны являться отражением сути общественно полезной деятельности, осуществляемой правоохранительным ведомством. Выбор же подходящих индикаторов эффективности зависит от конкретных условий функционирования, назначения и стратегии субъекта уголовной политики.
Исследование системы органов государственной власти свидетельствует о том, что на протяжении последних лет, прошедших после распада СССР, структура органов власти практически ежегодно трансформировалась, при этом не затрагивалась их суть, менялось только название. В полной мере это относится и к субъектам уголовной политики. Стало уже почти привычным, что, например, внутри МВД России1, прокуратуры РФ, Федеральной службы безопасности России и других правоохранительных ведомств
идет постоянная реорганизация. Это же можно сказать и применительно к законодательству, дополняемому и изменяемому не время от времени, а постоянно. Вместе с тем калейдоскоп указанных изменений вовсе не свидетельствует о позитивных тенденциях в законодательстве и правоприменительной практике. По-прежнему у государства отсутствует концепция противодействия преступности. В полной мере это относится и к защите государственной собственности.
К сожалению, существование определенного ведомства и наделение его правоохранительными функциями зависят не от того, насколько оно отвечает задачам обеспечения защиты и социально выгодному вовлечению в хозяйственный оборот государственной собственности, а от субъективной оценки его полезности. Если данный субъект перестает удовлетворять представлениям лиц, облеченных властью, его признают неэффективным. Вместе с тем, как уже было отмечено ранее, непонимание сути социальноэкономических механизмов обуславливает, как правило, не упразднение этого ведомства, а его переименование либо передачу функций иному ведомству. Иллюстрацией сказанному может служить упразднение в 2003 г. налоговой полиции и передача ее функций подразделениям Департамента экономической безопасности МВД России.
Несмотря на постоянное присутствие оттенка субъективизма, объективизация категории эффективности при оценке деятельности любого правоохранительного ведомства, в том числе ответственного за защиту государственной собственности, обеспечивается действием обратной связи2. Средствами ее установления выступают каналы информации, позволяющие субъекту уголовной политики отслеживать, насколько эффективна или неэффективна его деятельность. Наибольшим и наиважнейшим сегментом обратной связи выступает изучение общественного мнения и мнения специалистов, основанное на данных статистики.
Эффективность деятельности субъекта уголовной политики тесно связана с адаптивностью. Данный показатель можно представить как уровень, при котором ведомство реагирует на изменения внутренней и внешней среды. Адаптивность рассматривается в данном случае как промежуточный критерий, более абстрактный, чем итоговые результаты защиты
государственной собственности. Этот критерий относится к способности представителей заинтересованных ведомств воспринимать изменения внешней и внутренней среды организации деятельности объектов государственной собственности.
В свою очередь, низкая эффективность правоохранительного ведомства проявляется в недостаточном уровне показателей противодействия преступности и сигнализирует о необходимости внесения изменений в его практику и стратегию управления. Внешняя среда может потребовать переориентации указанного ведомства на иные криминальные проявления или использования других ресурсов, вызвав тем самым необходимость изменений. Низкий уровень адаптивности, при котором правоохранительное ведомство не может или не хочет приспосабливаться к изменениям внешней среды, означает угрозу его выживанию.
Ужесточение уголовной политики достаточно длительное время считалось естественной и единственно возможной реакцией на рост преступности. Такое суждение основывалось на несколько упрощенном понимании природы преступления. Считалось, что более строгое наказание обладает и большим общепредупредительным эффектом. Однако такие представления в общей структуре нормативного регулирования до конца не учитывали роль социальной психологии. Известно, что спектр мотивов потенциального субъекта преступления значительно шире и не ограничивается одним лишь опасением возможного возмездия со стороны государства за содеянное. Весьма наглядно это проявляется при анализе юридико-психологической и экономической природы корыстных преступлений, посягающих на объекты государственной собственности. В данном случае, помимо естественных для таких случаев корыстных мотивов, налицо проявление прагматизма в виде анализа рисков и доходности при совершении указанных преступных посягательств.
Оценивая роль уголовных репрессий в сдерживании преступлений экономического характера, следует отметить, что при значительном совпадении общепредупредительного «коэффициента полезного действия» от наказания или его угрозы применительно к данному виду преступных деяний имеется определенная специфика, которая проявляется не только в уровне их сдерживания, но и в социальных последствиях.
Многолетняя практика свидетельствует
о том, что строгость наказания за экономические преступления, а также степень его неотвратимости влияют, прежде всего, на уровень теневой экономики. Как только органы власти проявляют активность в противодействии экономическим преступлениям, начинают возрастать и объемы теневых экономических явлений. Поэтому основная сложность уголовной политики в рассматриваемой сфере связана с необходимостью расширения арсенала средств воздействия на криминальную ситуацию, по сравнению с набором таких средств, применяемых к общеуголовным преступлениям. При выборе таких средств необходимо соблюдение баланса между экономической целесообразностью и реализацией принципа неотвратимости наказания. Особое значение приобретает при этом конструирование социально-экономических механизмов, позволяющих в силу своей организующей и стимулирующей природы обращаться к уголовному наказанию лишь как крайнему средству воздействия.
Следует подчеркнуть, что применение уголовного наказания с полным правом можно отнести к экстенсивным средствам коррекции экономических отношений. Такое утверждение основано на том, что применение возможностей арсенала уголовной юстиции является весьма дорогостоящим и громоздким3. При попытках применения именно такого варианта уголовно-правового воздействия общество сталкивается с еще более разрушительными социально-экономическими последствиями, чем сама экономическая преступность.
Нельзя также не обратить внимания на то, что согласно целому ряду работ философов-мыслителей XIX и ХХ вв. (И. Бентам, Ч. Бекария, Ф. Лист и др.) сходство природы преступления и наказания дает максимальный предупредительный эффект. Как представляется автору, отмеченная закономерность обусловлена нейтрализацией движущих мотивов отклоняющегося поведения. Вряд ли также приемлема неразборчивость в применении сугубо репрессивных средств воздействия в отношении делинквентов, избыточность и жестокость репрессий. Видимо, отмеченными соображениями руководствовался Президент России Д. А. Медведев, высказавшийся о пересмотре пенитенциарной политики в части отказа от применения наказаний, связанных с реальным лишением свободы в отношении
субъектов экономических преступлений.
Как показывает международный опыт, более эффективной с точки зрения отдачи вложенных средств является стратегия интенсивного развития органов финансовой полиции, предполагающая, прежде всего, повышение профессионализма их сотрудников, широкое использование средств финансовой разведки в отношении денежных потоков, улучшение технической оснащенности этих и вспомогательных (например, экспертных) служб.
Еще одной стратегией борьбы с экономическими преступлениями, позволяющей сэкономить значительные ресурсы, является сокращение сферы деятельности уголовной юстиции. Отчасти это достигается корректировкой следственной и судебной практики, расширением возможностей для прекращения уголовных дел на всех стадиях отправления правосудия.
Вместе с тем в области уголовной политики, в том числе направленной на защиту объектов государственной собственности, органами власти нашей страны, к сожалению, избран экстенсивный метод противодействия указанному виду преступности. Это проявлялось, например, в попытках пропорционального росту преступности увеличения штатов соответствующих служб правоохранительных органов, в постоянном ужесточении уголовных репрессий.
И в заключение следует подчеркнуть, что эффективность уголовно-политического воздействия на отдельные срезы преступности может быть измерена по следующей формуле4:
K = -П— 100%,
nmax
где K — результат;
п. — число лиц, субъективно удержавшихся от совершения определенного вида преступлений в результате уголовно-политического воздействия в обследуемом регионе (в расчете на 10 или 100 тыс. населения);
п — число лиц, которые субъективно мог-
max ’ г J
ли быть удержаны от совершения того же вида преступлений вследствие наиболее интенсивного и полного использования указанных средств воздействия, при тех же объективных условиях в расчете на ту же базу.
Эффект общего и специального предупреждения преступлений обеспечивается прежде всего реальной практикой осуществления принципа неотвратимости ответственности за их совершение,
назначения и исполнения уголовного наказания, а затем уже санкциями уголовного закона (но они должны быть такими, чтобы формировать убеждение в невыгодности занятия криминальной деятельностью). Риск совершения преступления должен превышать возможную выгоду.
В то же время сегодня не существует точных методов определения эффективности уголовного воздействия, поскольку представляется достаточно сложным, к примеру, рассчитать эффективность действия в отдельности уголовноправовых норм и политических решений в сфере уголовной политики государства. Такое положение определяется социальной обусловленностью любых средств и методов воздействия. Чем более социально обусловленными являются, например, нормы Уголовного кодекса РФ, тем меньше будут затраты административного ресурса. В пользу упомянутого тезиса говорят и экономические механизмы, функционирующие за счет действия законов рынка. Следовательно, практически невозможно установить эффективность для каждого составляющего элемента уголовно -правового воздействия.
Примечания
1 Так называемая реформа Министерства внутренних дел Российской Федерации 2009-2012 гг., включая Федеральный закон «О полиции», представляет собой яркое свидетельство смены «вывески» без существенных изменений деятельности данного правоохранительного ведомства.
2 В более широком смысле обратной связью именуют динамический процесс, с помощью которого любой организм познает опытным путем внешнюю среду. Обратная связь отражает результат действий индивидуума, группы или организации. Теория систем подчеркивает значение реагирования на содержание информации, поступающей в результате обратной связи.
3 Расходы на уголовно-исполнительную систему только федерального бюджета превысили в 2010 г. 10,1 млрд р. (около 2 % всей расходной части бюджета и 0,4 % ВВП). Общие же ресурсы, необходимые для содержания заключенных, пенитенциарных и других сопутствующих служб, по нашей оценке, приближаются к 2 % ВВП. Однако выделяемых средств не хватает, чтобы обеспечить нормальные условия для огромного числа заключенных и сотрудников пенитенциарных служб.
4 См.: Максимов, С. В. Эффективность общего предупреждения преступлений. М., С. 77.
