CC BY
18
О НЕКОТОРЫХ АСПЕКТАХ ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ, НАПРАВЛЕННОЙ НА ОХРАНУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Федотов П.В. *
Article is devoted search of the modern concept of an effective criminal policy of the Russian state directed on protection of state ownership.
Следует подчеркнуть, что независимо от сферы приложения усилий всегда остается некая константа, предполагающая ограниченность ресурсов, имеющихся в распоряжении индивида, общества или государства. Следовательно, для реализации стоящих целей и задач особый интерес представляет интенсивный, а не экстенсивный1 вариант их реализации. Данная академическая истина предопределяет необходимость поиска наиболее эффективных2 средств, способных в полной мере отвечать соответствующим требованиям. Такого рода жесткая корреспонденция между ограниченностью ресурсов и стремлением реализовать поставленные цели с минимальными затратами отличается универсальным характером и справедлива практически для любой сферы человеческой деятельности. Вместе с тем на этом универсальность, как правило, прерывается, наталкиваясь на строго индивидуальные черты решения конкретных проблем.
Видимо, логичным продолжением данного ряда сегментов социальных отношений является и уголовная политика в сфере охраны системы управления объектами государственной собственности Российской Федерации. Так же, как иные точки соприкосновения важнейших интересов личности, общества и государства, названное направление уголовной политики нуждается в концептуальной модели эффективности. Выбор соответствующих приоритетов — это не что иное, как поиск момента истины в решении непосредственных и опосредованных задач защиты и вовлечения в хозяйственный оборот объектов государственной собственности.
Далее следует предположить, что эффективность уголовной политики отражает зависимость между вкладом субъек-
тов уголовной политики в показатели состояния преступности (за квартал, за полугодие, за год и т.д.). Однако вряд ли современный адепт в области юриспруденции во главу угла поставит, например, число лиц, привлеченных к уголовной ответственности. В то же время если не число указанных лиц и соответственно не количество выявленных преступлений, то тогда на чем будет основан критерий оценки соответствующей работы правоохранительных органов, например, применительно к рассматриваемой сфере отношений? В данном случае вся сложность проблемы заключается в том, что в рыночных условиях хозяйствования одной чисто складской сохранности, видимо, недостаточно. Необходимо, чтобы собственность максимальным образом приносила социально-экономический эффект. Эта проблема становится еще более наглядной, если предположить, что при физической сохранности того или иного имущества отдельные должностные и (или) материально ответственные лица с успехом могут использовать вверенное имущество в своих корыстных целях. При этом прямого ущерба государству, если не считать упущенной выгоды, может и не быть.
Отмеченное указывает на необходимость научно обоснованного представления о механизме эффективного противодействия, основанного на особенностях экономической преступности.
Исследование показывает, что определение эффективности (результативности) уголовно-правовой борьбы с преступностью предполагает сопоставление деятельности правоохранительных органов с теми изменениями, которые происходят в характере проявлений преступности. Не существует прямой, непосредственной зависимости названных явлений. Эти из-
Доцент кафедры уголовного права и криминологии Академии экономической безопасности МВД России, кандидат юридических наук.
СО
OI
О CJ
О
о о
Q.
со s
H
о
0
1
о я с о
m ф
VO >5
о *
о ф
У
s
s
0
1
о *
о
s
ф
ч
я *
< s
I H
о ф
со
CO
Ol
О CJ
о о о
Q. C[ CQ
s
I-
о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я <
S I
н
о ф
со
менения — результат взаимодеиствия всей массы факторов, влияющих на преступность, и вычленить долю влияния, к примеру, административного или уголовно-правового воздействия практически невозможно. Поэтому представление об эффективности уголовно-правового воздействия можно составить лишь по корреляции эмпирических показателей уголовно-правового воздействия и изменений в преступности, если такая корреляция не искажена действием каких-либо кризисных социальных явлений (межнациональные конфликты, разрушение государственных структур и т.п.). Для этого необходимо определять эффективность применительно к отдельным операциональным целям уголовной политики и в отношении отдельных сегментов преступности на основе соотношений соответствующих статистических данных за длительный период времени (не менее пяти лет).
Здесь же логично предположить, что, поскольку уголовная политика в названной сфере представляет собой сложное организационно-правовое образование, соответственно и вопросы эффективности следует рассматривать через призму элементов, ее составляющих. Таким образом, целостная картина эффективности уголовной политики в сфере охраны и вовлечения в хозяйственный оборот государственной собственности может быть представлена посредством анализа: информационных ориентиров, свидетельствующих об эффективном или неэффективном воздействии на ситуацию; адекватности действующих уголовно-правовых норм; сложившейся правоприменительной практики; вопросов формирования активной антикриминальной позиции населения, в том числе посредством воздействия средств массовой коммуникации, и др.
В частности, говоря об информационных ориентирах названного направления уголовной политики, следует подчеркнуть, что степень сохранности объектов государственной собственности и их эффективное использование в интересах общества и государства имеют существенное значение. Социальные отношения в указанной сфере, приобретая криминальные очертания, по сути, начинают играть роль индикатора уровня компетентности и нравственности властных структур. Высокий уровень экономической преступности свидетельствует о коррупционной
2) 3)
4)
пораженности и (или) некомпетентности управленческих решений, принимаемых руководителями государства.
Видимо, характер анализируемой проблемы предполагает рассмотрение любого управленческого решения в качестве инструмента, помогающего самонастройке сложного социально-экономического механизма на оптимальный режим работы, стимулирующий процессы саморегуляции, то есть самозащиты объектов государственной собственности. В этом единственное функциональное предназначение субъектов уголовной политики.
В качестве операциональных признаков эффективности соответствующего направления уголовной политики представляется необходимым включить четыре элемента:
1) общее состояние криминальной ситуации в экономической сфере; уровень самоорганизации рынка; степень защищенности прав и законных интересов участников финансово-экономических отношений; финансово-экономические показатели функционирования государственных предприятий и предприятий с определенной долей государственной собственности.
Применительно к состоянию криминальной ситуации существуют и более тонкие настройки показателей эффективности проводимой антикриминальной политики в экономической сфере — в частности, во-первых, уровень раскрываемости; во-вторых, соотношение тяжких и особо тяжких преступлений к общему числу зарегистрированных преступлений; в-третьих, уровень рецидивной преступности; в-четвертых, по соотношению возмещенного ущерба; в-пятых, на основании экспертных оценок специалистов; в-шестых, по субъективному отношению населения к работе органов власти, включая данные контент-анализа публикаций СМИ; в-седьмых, на основании исследований международных общественных организаций и т.д.
Вместе с тем, какими бы критериями ни измерялась эффективность антикриминальной политики государства, эти критерии должны являться отражением сути общественно полезной деятельности, какую осуществляет данное ведомство. Выбор же подходящих индикаторов эффективности зависит от конкретных условий функционирования, назначения
и стратегии субъекта уголовной политики.
Исследование системы органов государственной власти свидетельствует о том, что после распада СССР структура органов власти практически ежегодно трансформировалась, при этом не затрагивалась их суть, менялось только название. В полной мере это относится и к субъектам уголовной политики. Стало уже почти привычным, что, например, внутри МВД России3, Генпрокуратуры РФ, Федеральной службы безопасности России и в других правоохранительных ведомствах идет постоянная реорганизация. Это же можно сказать и применительно к законодательству, дополняемому и изменяемому не время от времени, а постоянно. Наряду с этим калейдоскоп указанных изменений вовсе не свидетельствует о позитивных изменениях в законодательстве и правоприменительной практике. По-прежнему у государства отсутствует концепция противодействия преступности. В полной мере это относится и к защите государственной собственности.
К сожалению, существование определенного ведомства и наделение его определенными правоохранительными функциями не столько зависит от того, насколько оно отвечает задачам обеспечения защиты и социально выгодному вовлечению в хозяйственный оборот государственной собственности, сколько от субъективной оценки его полезности. Если данный субъект перестает удовлетворять представлениям лиц, облеченных властью, его соответственно признают неэффективным. Вместе с тем, как уже было отмечено ранее, непонимание сути социально-экономических механизмов обуславливает, как правило, не упразднение этого ведомства, а его переименование либо передачу функций иному ведомству. Иллюстрацией сказанному может служить упразднение в 2003 г. налоговой полиции и передача ее функций подразделениям Департамента экономической безопасности МВД России.
Несмотря на постоянное присутствие оттенка субъективизма, объективизация категории эффективности при оценке деятельности любого правоохранительного ведомства, в том числе ответственного за защиту государственной собственности, обеспечивается действием обратной связи4. Средствами ее установления выступают каналы информа-
ции, позволяющие субъекту уголовной политики отслеживать, насколько эффективна или неэффективна его деятельность. Наибольший и наиважнейший сегмент обратной связи занимает изучение общественного мнения и мнения специалистов, основанное на данных статистики.
Эффективность деятельности субъекта уголовной политики тесно связана с адаптивностью. Данный показатель можно представить как уровень, при котором ведомство реагирует на изменения ее внутренней и внешней среды. Адаптивность рассматривается здесь как промежуточный критерий, более абстрактный, чем итоговые результаты защиты государственной собственности. Этот критерий относится к способности представителей заинтересованных ведомств воспринимать изменения как внешней среды, так и внутренней среды организации деятельности объектов государственной собственности.
В свою очередь, низкая эффективность правоохранительного ведомства проявляется в достижении недостаточного уровня показателей противодействия преступности и сигнализирует о необходимости внесения изменений в практику и стратегию управления. Внешняя среда может потребовать переориентации на иные криминальные проявления или использовать другие ресурсы, тем самым вызвав необходимость изменений. Низкий уровень адаптивности, при котором правоохранительное ведомство не может или не хочет приспосабливаться к изменениям внешней среды, означает угрозу его выживанию.
Ужесточение уголовной политики достаточно длительное время считалось естественной и единственно возможной реакцией на рост преступности. Такое суждение основывалось на несколько упрощенном понимании природы преступления. Считалось, что более строгое наказание обладает и большим общепредупредительным эффектом. Вместе с тем такие представления в общей структуре нормативного регулирования до конца не учитывали роль социальной психологии. Известно, что спектр мотивов потенциального субъекта преступления значительно шире и не ограничивается одним лишь опасением возможного возмездия со стороны государства за содеянное.
Весьма наглядно это проявляется при анализе юридико-психологической и эко-
00 О!
О
сч
о о о о.
со
I-О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
CO
Ol
О CJ
о о о
Q. C[ CQ
s
I-
о
0
1
о я с о
т ф
VO >s о
о ф
У S
2
0
1
о *
о
2
ф
d
я *
<
S I
н
о ф
со
номической природы корыстных преступлений, посягающих на объекты государственной собственности. В данном случае помимо естественных для таких случаев корыстных мотивов налицо проявление прагматизма в виде анализа рисков и доходности при совершении указанных преступных посягательств.
При оценке роли уголовных репрессий в сдерживании преступлений экономического характера необходимо отметить следующее. При значительном совпадении общепредупредительного «коэффициента полезного действия» от наказания или его угрозы применительно к различным преступлениям экономического характера имеется определенная специфика. Данная специфика проявляется не только на уровне их сдерживания, но и в специфике социальных последствий.
Многолетняя практика свидетельствует о том, что строгость наказаний за экономические преступления, а также уровень их неотвратимости сказываются прежде всего на уровне теневой экономики. Как только органы власти проявляют активность в противодействии экономическим преступления, тем большие объемы приобретают теневые экономические отношения.
Следовательно, основная сложность уголовной политики в рассматриваемой сфере связана с тем, что необходим еще более широкий арсенал средств воздействия на криминальную ситуацию, чем стандартный для общеуголовных преступлений. При выборе средств необходимо строгое балансирование между экономической целесообразностью и реализацией принципа неотвратимости наказания. Особое значение приобретает конструирование социально-экономических механизмов, позволяющих в силу своей организующей и стимулирующей природы обращаться к уголовному наказанию лишь как к крайнему исключительному средству воздействия.
Здесь же следует подчеркнуть, что применение уголовного наказания с полным правом можно отнести к экстенсивным средствам коррекции экономических отношений. Такое утверждение основано на том, что применение возможностей арсенала уголовной юстиции является весьма дорогостоящим и громоздким5. При попытках применения именно такого варианта уголовно-правового воздействия общество сталкивается с еще более разрушительными социально-экономи-
ческими последствиями, чем даже сама экономическая преступность.
Нельзя также не обратить внимания на то, что, согласно целому ряду работ философов-мыслителей XIX и ХХ вв. (И. Бентам, Ч. Бекария, Ф. Лист и др.), сходство природы преступления и наказания дает максимальный предупредительный эффект. Как представляется, отмеченная закономерность обусловлена нейтрализацией движущих мотивов отклоняющего — в данном случае экономического — поведения. Вряд ли также приемлемы неразборчивость в применении сугубо репрессивных средств воздействия в отношении делинквентов, избыточность и жестокость таких репрессий. Видимо, именно отмеченными соображениями руководствовался Президент РФ Д.А. Медведев, высказавшийся о пересмотре пенитенциарной политики в части отказа от применения наказаний, связанных с реальным лишением свободы в отношении субъектов экономических преступлений.
Как показывает международный опыт, более эффективной с точки зрения отдачи вложенных средств является стратегия интенсивного развития органов финансовой полиции, предполагающая главным образом повышение профессионализма их сотрудников, широкое использование средств финансовой разведки за денежными потоками, улучшение технической оснащенности этих и вспомогательных (к примеру, экспертных) служб.
Еще одна стратегия, позволяющая сэкономить значительные ресурсы, — это сокращение сферы деятельности уголовной юстиции. Отчасти это достигается корректировкой следственной и судебной практик, расширением возможностей для прекращения уголовных дел на всех стадиях отправления правосудия.
Наряду с этим в области уголовной политики, в том числе направленной на защиту объектов государственной собственности, органами власти страны, к сожалению, избран экстенсивный вариант. Это, например, проявлялось в попытках увеличения штатов соответствующих служб правоохранительных органов пропорционально росту преступности — включая попытки постоянного ужесточения уголовных репрессий.
И в заключение следует подчеркнуть, что в качестве инструментария такой оценки могут применяться известные математические методы. Например, эффек-
тивность уголовно-политического воздействия на отдельные срезы преступности может быть измерена по следующей формуле6:
К = • 100% , п
тах
где пI — число лиц, субъективно удержавшихся от совершения определенного вида преступлений в результате уголовно-политического воздействия в обследуемом регионе (в расчете на 10 или 100 тыс. населения), К — результат; птах — число лиц, которые субъективно могли быть удержаны от совершения того же вида преступлений вследствие наиболее интенсивного и полного использования указанных средств воздействия, при тех же объективных условиях в расчете на ту же базу.
Эффект общего и специального предупреждения обеспечивается прежде всего реальной практикой осуществления принципа неотвратимости ответственности за совершенные преступления, на-
значения и исполнения уголовного наказания, а затем уже санкциями уголовного закона (но они должны быть такими, чтобы формировать убеждение в невыгодности занятия криминальной деятельностью). Риск совершения преступления должен превышать возможную выгоду.
В то же время более точных методов на сегодняшний день практически не существует, так как весьма сложно рассчитать эффективность действия уголовно -правовых норм, отдельно тех или иных уголовно-политических решений и т.д. Виной таких сложностей является социальная обусловленность любых средств и методов воздействия. Чем более социально обусловленными являются, например, нормы УК РФ, тем меньше будут затраты административного ресурса. В пользу упомянутого тезиса говорят и экономические механизмы, функционирующие за счет действия законов рынка. Следовательно, вычленить эффект отдельно для каждого составляющего элемента воздействия практически невозможно.
Литература и примечания
1. Экстенсивный (от лат. ех1еш1уш — «расширительный, растяжимый») — англ. ех1ешш1у; нем. является антонимом термина «интенсивный». Предполагает простое количественное увеличение массы применяемого живого труда для воспроизводства продукции или выполнения определенной работы.
2. Эффективность (от лат. еГГесйуш — «действенный») выражается в степени соответствия деятельности тем целям, на достижение которых она направлена. Иными словами, достижение какой-либо цели, стоящей перед социумом или индивидуумом, с минимальными затратами
3. Так называемая реформа МВД России, в том числе предусмотренный ФЗ «О полиции», представляет собой яркое свидетельство смены «вывески» без существенных изменений «конфигурации» деятельности данного правоохранительного ведомства.
4. В более широком смысле обратной связью именуют динамический процесс, с помощью которого любой организм познает опытным путем внешнюю среду. Обратная связь отражает результат действий индивидуума, группы или организации. Теория систем подчеркивает значение реагирования на содержание информации, поступающей в результате обратной связи.
5. Расходы на уголовно-исполнительную систему только из федерального бюджета превысили в 2010 г. 10,1 млрд руб., или около 2 % всей расходной части бюджета и 0,4 % ВВП. Общие же ресурсы, которые уходят на содержание заключенных, пенитенциарных и других сопутствующих служб, по нашей оценке, приближаются к 2 % ВВП. Однако и выделяемых средств все равно не хватает для обеспечения необходимых условий для выживания миллионной армии заключенных и сотрудников пенитенциарных служб, не говоря уже о соблюдении каких-либо стандартов.
6. Максимов С.В. Эффективность общего предупреждения преступлений. М., Академия МВД РФ. С. 77.
СО
О!
О СЧ
О
о о о.
со
I-О
0
1
о я с о т ф ю
о *
о ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
