CC BY
44
М. М. Фролова (Москва)
К вопросу о содействии русских дипломатов
болгарам г. Битолы в организации национального образования (60-е гг. XIX в.)
На основании архивных и опубликованных источников в статье сообщается о содействии, которое оказали русские дипломаты в деле введения болгарского языка в преподавание болгарским детям г. Битолы, при открытии болгарских училищ в городе, а также при отправлении молодежи на учебу в Россию. Ключевые слова: М. А. Хитрово, В. Манчев, Лепавек, Н. Ф. Якубовский, Н. П. Игнатьев, Битола, болгарский язык.
Развитию болгарского национального просвещения, имевшего огромное значение для формирования и консолидации болгарского народа в XIX в., посвящен немалый массив исследовательской литературы, в которой рассматривались, в том числе, вопросы распространения и упрочения светского школьного образования как в болгарских землях Османской империи вообще, так и по отдельным регионам. Однако привлечение новых архивных документов, главным образом, консульских донесений русских дипломатов из Битолы, хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи, и прочтение в их контексте опубликованных источников дает очередной импульс для обращения к этой теме, не теряющей остроты своей актуальности.
Город Битола (Монастир) с перемещением в него из Софии Главной квартиры Военного командования Румелии, или Ш-го военного округа, и резиденции вали (генерал-губернатора) стал административным центром Румелийского или Битольского эялета. В нем также располагалась митрополия Пелагонийской Эпархии, здесь были учреждены дипломатические представительства Австрии, Англии, Греции. В 1861 г. в Битоле было открыто императорское российское консульство. Благодаря сосредоточению значительного количества турецких чиновников, офицеров, богатых беев в г. Битола процветала торговля, население его множилось, и, по свидетельству современников, к началу 60-х гг. XIX в. «во всех отношениях он стал первым городом в Македонии и центром всей Западноевропейской Турции»1, «влиявшим на всех болгар Северо-западной Македонии и Албании»2.
В Битоле насчитывалось около 50 тыс. человек, из них 25 тыс. турок, 20 тыс. христиан и 5 тыс. евреев. Христианская община города, во главе которой стоял пелагонийский митрополит Венедикт
(1854-1868), состояла из болгар, греков, влахов* и албанцев, большая часть из которых переселилась сюда из разных городов и селений. Болгарское население Битолы, которое в количественном отношении превосходило другие народности, было также «сборищем» пришлых из разных местностей и в разное время людей, которые разнились уровнем «нравственного состояния и образования»3.
Христианскую общину Битолы раздирала вражда партий. Эл-лино-греки или панэллинисты ориентировались на Афины, где, как правило, они получали образование. В своем стремлении «огречить» местное православное население они довольно преуспели, поскольку влахи, составлявшие в Битоле «денежную аристократию», были совершенно эллинизированы4. Многие болгары, которые переселились в Битолу сравнительно рано, также оказались под мощным воздействием влахов5. Богатые влахи, по преимуществу торговцы, являлись большей частью личными противниками митрополита и его партии, к которой принадлежали так называемые турецкие греки, фанариоты, состоявшие на турецкой службе или связанные своими коммерческими делами с турецкими властями. Их влияние на местную турецкую администрацию было велико. Эта партия правила, интриговала и вела дела. Болгарское население, составлявшее в основном городские низы и находившееся «на самой низкой степени общественного развития», было индифферентно.
М. А. Хитрово, первый русский консул в Битоле (1861-1864), констатировал, что «здесь собственно не было и нет особенного антагонизма между болгарами и греками, а есть только вражда между приверженцами митрополита и его противниками»6. Он также отмечал, что в начале 1860-х гг. болгарский церковный вопрос**
Влахи - так в Македонии называли выходцев из Валахии (современная Румыния), которые в основном занимались скотоводством и торговлей. Издание хатт-и хумаюна 1856 г., провозглашавшего равноправие мусульман и христиан Османской империи и предусматривавшего реформирование Вселенского патриархата, позволило болгарской общине в Стамбуле, принявшей на себя представительство всего славянского населения Турции, подать султану Абдул Меджиду прошение от имени 6 400 000 болгар. В нем было выражено желание иметь свою независимую от Константинопольской патриархии церковь. Высокая Порта передала это прошение Константинопольской патриархии, которая отказала в его удовлетворении. Лишь в 1870 г. султан издал фирман об учреждении самостоятельной болгарской церкви.
**
в Битольском санджаке (округе), «удаленном от всякого внешнего влияния», не имел «отголоска»7. Как писал в своих воспоминаниях учитель К. Шапкарев (1834-1909), «до 1860 г. болгарское чувство в Битоле спало или его совсем не существовало, а у кого оно и было, то те не смели и шевельнуться»8. В школах Битолы, которые содержала христианская община, преподавание велось исключительно на греческом языке, и оно ориентировалось на школьное образование Греции. Болгары Битолы не знали о существовании кириллицы, в употреблении был греческий алфавит.
Первыми ситуацию начали менять католические миссионеры «Св. Лазаря», обосновавшиеся в Битоле в 1856 г. Правда, вначале усилия главы миссии аббата Лепавека, специально выучившего греческий язык, были направлены на греков и влахов. Но ему не удалось вовлечь в лоно католической церкви ни одного из них. В 1858 г. в Битолу прибыл аббат Е. Боре, руководитель ордена лазаристов и его миссий на Востоке, которому стала подчиняться битольская миссия. Он дал распоряжение ввести в богослужение и в преподавание болгарский язык9. Находясь в Стамбуле, Боре внимательно следил за разгоравшейся греко-болгарской церковной борьбой. Миссионерам в Битоле также необходимо было оперативно развернуться в сторону болгар, чтобы воспользоваться предоставлявшейся возможностью -использовать церковный конфликт в своих целях и привлечь болгар к унии. В конце 1859 г. из Стамбула был прислан болгарин Васил Манчев (ок. 1825 - 1907). Он поселился в миссии и стал обучать Ле-павека и его помощника брата Касена болгарскому языку. В школе при миссии Манчев начал преподавать болгарский язык, который превратился в одно из «главных орудий» католической пропаганды.
Противодействие католическим миссионерам, которое входило в задачи российских дипломатов на Балканах, могло быть действительно эффективным на данном этапе в Битоле лишь в том случае, если христианская община города ввела бы болгарский язык как в преподавание, так и в богослужение. Хитрово активно следовал курсом, начертанным министром иностранных дел А. М. Горчаковым, согласно которому необходимо было «ускорять развитие христианского населения в Турции, вступление которого в политическую жизнь обещает нам естественных союзников и гарантии лучшего равновесия»10. Хитрово был одушевлен идеей пробуждения национального самосознания у славян вверенного его попечительству Би-тольского санджака. Вначале он надеялся, что в его силах достаточно быстро преломить ситуацию в городе, а следовательно, и в регионе.
Его уверенность основывалась на том важном обстоятельстве, что пелагонийский митрополит Венедикт, в свое время отказавшийся присутствовать при открытии вице-консульства Греции «под предлогом опасения турок», не только принял предложение Хитрово, но тотчас же обратился к генерал-губернатору Абдул Керим-паше «просить разрешение и показал в этом случае весьма много доброй воли».
При открытии российского консульства в Битоле 23 апреля (5 мая), в день Светлого Воскресенья, митрополит Венедикт в полном облачении отслужил на дворе на славянском языке молебствие, помянул на ектении имена императорской фамилии и окропил флаг святой водой. Столь торжественная церемония произвела неизгладимое впечатление на христианскую общину. Многие примирились с митрополитом. Значительная часть состоятельных христиан, которые прежде боялись посещать Хитрово, чтобы не навлечь подозрения турок, «теперь явились выразить свое сочувствие императорскому правительству». Хитрово констатировал, что с его приездом пелагонийский митрополит стал употреблять славянский язык при богослужении: одна ектиния и Евангелие читались постоянно на славянском языке. Русский дипломат полагал, что при таких хороших отношениях с митрополитом ему удастся «в скором времени ввести болгарский язык в здешнее училище, где до сих пор в употреблении единственный греческий»11.
Русский дипломат использовал все предоставлявшиеся случаи и средства, чтобы воздействовать на влиятельных членов христианской общины и погасить в ней раздоры. Сначала его усилия были направлены на митрополита, чтобы склонить его к более примирительному образу действий. Но уже в донесении от 31 августа 1861 г. Хирово с сожалением признавал, что в Венедикте он встречал «только турецкого чиновника, жертвующего интересами христиан для собственных интересов и изыскивающего все возможные средства угодить и подслужиться местным властям». Венедикт, по свидетельству русского дипломата, «гонит и преследует греков и в то же время под предлогом опасения их оскорбить не делает ничего для болгар». Он решительно отказался вводить преподавание болгарского языка в школу12. Хитрово пришел к выводу, что все старания митрополита были направлены на то, чтобы уничтожить единство между христианами, что было выгодно турецким властям. В донесении от 5 октября 1861 г. консул уже конкретно ставил вопрос перед князем А. Б. Лобановым-Ростовским, российским посланником в Константинополе (1859-1863), о необходимости ходатайствования в Констан-
тинопольском Патриархате, чтобы пелагонийский митрополит был заменен. Местные христиане также неоднократно подавали жалобы на своего митрополита в Патриархат, добиваясь его отстранения13. Позиции митрополита Венедикта до 1868 г. были непоколебимы. Почти каждое донесение Хитрово содержало факты, разоблачавшие действия пелагонийского митрополита против его паствы.
Впрочем, русский дипломат уверенно проводил свою линию. С его легкой руки в конце сентября 1861 г. состоялись выборы новых эпитропов14 общины, причем не из партии митрополита. Они с энтузиазмом взялись за дела христианской общины: были учреждены новые сборы в пользу школ и других общественных учреждений, и общий капитал значительно увеличился. В центральное училище наняли нового учителя, и при его вступлении в должность назначили публичный экзамен, на который были приглашены все консулы. Хитрово писал (5 октября 1861 г.), что в Битоле такая публичная церемония проводилась в первый раз, и школа была полна народу. Но митрополит, которого просили отслужить молебен, не пришел, желая расстроить торжество. Молебен был совершен приходским священником.
Хитрово весьма беспокоила направленность школьного обучения в Битоле. Грекофилы, убедившись, что достаточно сложно эллинизировать большинство православной общины, обратили свое внимание на подрастающее поколение и решили превратить школу в рассадник эллинизации. В городское училище на должность главного учителя был приглашен Маргаридес, причем с огромным жалованьем - 20 тыс. пиастров в год. Он также пользовался покровительством греческого вице-консула. Благодаря Маргаридесу в училище остались работать только учителя-греки, которые внушали детям идеи национальности15. В школе учились мальчики разных национальностей - славяне и греки, причем к грекам себя причисляли все «городские арнауты и в особенности куцо-влахи, являющиеся несравненно более фанатичными филоэллинами, чем сами греки». Между детьми поселилась вражда, которая стала часто переходить в драку. Хитрово предвидел будущие раздоры от «засеваемых семян» в разнородном христианском населении этого региона. Русский дипломат стремился погасить пламя разгоравшейся ненависти между православными народами этого региона. Он беседовал с эпитропа-ми, старшинами, влиятельными людьми, убеждая в пагубности подобного обучения. «Благоразумнейшие из чорбаджи» соглашались с мнением Хитрово, «но здесь столько партий и разных вредных вли-
яний, что большей частью движение к благой цели бывает затрудне-но»16, - писал русский консул 18 января 1862 г.
1862 год не принес положительных результатов в плане введения болгарского языка в преподавание: «фанатизм греческой партии, поддерживаемый в этом случае митрополитом, не допускает» в училища преподавание болгарского языка. Несогласия в христианской общине привели к тому, что православные училища Битолы находились «в жалком положении»17. Но в 1862 г. на окраине Битолы, рядом с болгарским кварталом, на кладбище, была заложена новая православная церковь во имя Воскресения Христова (в болгарском переводе - Св. Неделя). Построенная на пожертвования беднейших жителей города церковь была освящена 13 октября 1863 г. Митрополит Венедикт, не без основания усматривая в этом событии проявление «народного самосознания», под разными предлогами уклонялся назначить священника и причт в Св. Неделю, поэтому литургию по праздникам и воскресеньям совершали поочередно городские священники.
В октябре 1863 г. благодаря увещеваниям Хитрово В. Манчев, поссорившись с Лепавеком, ушел из миссии. Хитрово считал Манче-ва «человеком весьма способным», но опасался в чем-либо доверять ему18. Тем не менее он оказал поддержку Манчеву в организации частной школы19, в которой преподавался болгарский язык для болгарских детей бесплатно, так как Хитрово исходатайствовал школе ежемесячное пособие в 600 пиастров20. Но в своих воспоминаниях
Манчев отрицал всякую помощь от Хитрово, которая могла «ском-
21
прометировать его предприятие в глазах турок»21.
После разрыва с лазаристами Манчев стал агитировать против католических миссионеров и выступать за введение славянского языка в литургию церкви Св. Недели. Не получая на это от митрополита официального разрешения, в мае 1864 г., когда митрополит Венедикт уехал на три месяца в Европу, битольские и прилепские болгары, среди которых были и ученики Манчева, самовольно начали петь по-славянски во время богослужения на правом клиросе, что спровоцировало драку в церкви. Присутствие Хитрово на литургии в последовавшее воскресенье оказалось достаточным для предупреждения всяких столкновений, «даже некоторые из влахов, вполне огреченные, в тот день примкнули к славянскому хору и пели по-славянски».
Хитрово считал, что это были «первые еще только со стороны здешних болгар попытки заявления их народности». В донесении
от 6 июня 1864 г., где описывалось случившееся в церкви Св. Недели, русский консул отмечал: «Возбуждать чувство славянской народности в здешней местности, где оно до сих пор дремало, мне казалось неосторожным, но теперь, когда оно раз само проявляется, отказывать ему вовсе в сочувствии вряд ли было бы с нашей стороны благоразумным»22. Однако Хитрово не был абсолютно точен: с самого приезда в Битолу он много ездил по краю, дарил церковную утварь, одежды, книги, говорил о необходимости введения болгарского языка в богослужение и преподавание в школах. Австрийский вице-консул Зелнер считал, что все русские домогательства «завоевать болгаро-славян для русских интересов» были «до настоящего момента неуспешны»23, о чем сообщалось в докладе от 11 декабря 1862 г. Хитрово был настойчив и последователен. В «Инструкции» от 12 января 1863 г., которую он специально составил для секретаря русского консульства в Битоле Е. М. Тимаева, оставленного ответственным за дипломатический пост на время его отпуска в 1863 г., Хитрово указывал: «...весьма было бы желательно, чтобы народность славянская получила здесь большее развитие, вступила бы в законные права, ибо в противном случае ей угрожает совершенное подчинение ее заискивающему влиянию ревнителей эллинизации. Первым из средств к движению этой цели было бы введение славянского языка в
24
церковном служении и преподавание его в здешних училищах»24. Присутствие русского дипломата в Битоле, выступления Хитрово против произвола местных турецких властей, козней митрополита Венедикта и натиска католической пропаганды исподволь трансформировали умонастроения болгар Битолы.
Летом 1864 г. болгары периодически возобновляли чтение молитв на болгарском языке в церкви Св. Недели и даже попытались узаконить свои действия, но духовенство Битолы не решилось на этот шаг в отсутствие митрополита Венедикта. 7 августа 1864 г. в церкви вновь произошла драка, и верх одержали греки, изгнав болгар. Австрийский вице-консул полагал, что в этих событиях явно замешан Хитрово, который «через своих сотрудников разными правдами и неправдами постоянно подталкивает болгар на выступления против турецкой власти»25.
Без сомнения, нельзя не принимать во внимание состояние дел в церковном греко-болгарском вопросе, который решался в Стамбуле. Патриарх Софроний III (1863-1866) был вынужден сам пойти на некоторые уступки в болгарском вопросе. С назначением в 1864 г.
Н. П. Игнатьева русским посланником (1864-1877) в столице Османской империи резко повысился авторитет российской миссии26.
Все эти перемены стали сказываться и в Битоле. В начале осени 1865 г. болгарские старшины Битолы подали в митрополию просьбу о дозволении им исправлять церковную службу на своем родном языке и открыть болгарское училище во избежание необходимости отдавать своих детей на воспитание католикам. Просьба была одобрена и принята в митрополии. Но 18 октября по приказу генерал-губернатора Хюсни-паши (1864-1866) была закрыта частная школа В. Манчева, под тем предлогом, что он не имел официального разрешения из Стамбула. Манчев, оправдываясь перед Хюсни-пашой, указал на греческое училище, подобное его школе. Генерал-губернатор закрыл и его. Русский консул Н. Ф. Якубовский (1864-1873) подчеркивал, что в Битоле имелось более 8 греческих училищ, а училищ, в которых преподавался бы болгарский язык, кроме заведения Манчева, в городе не было27.
Прошению болгарских старшин об открытии болгарского училища в Битоле митрополия намеренно не давала хода. Тогда болгары обратились к генерал-губернатору Хюсни-паше. Зять митрополита Венедикта Димитраки, который управлял делами епархии в его отсутствие, поспешил сообщить болгарским старшинам, что он получил письмо от митрополита Венедикта, который в то время заседал в Синоде Константинопольского Патриархата, будучи его членом. Митрополит не только разрешал болгарам иметь учителя болгарского языка, но обещал сам его приискать и прислать в Битолу. 29 октября 1865 г. 40 человек пришли в митрополию и просили членов совета передать благодарность митрополиту Венедикту и просить его, чтобы жалованье учителю болгарского языка было выдаваемо из церковной суммы наравне с греческими учителями.
Уступая болгарам, греческая партия была уверена, что, предоставив учителю болгарского языка место в одном из центральных училищ города, она найдет какие-нибудь неисправности в его работе и уволит его, чему уже были примеры. Болгары полагали, что им удастся показать, что преподавание болгарского языка в греческом училище не совсем удобно и недостаточно для самих болгар, и затем просить об открытии отдельного училища. Н. Ф. Якубовский считал, что если со стороны турецкой администрации города не будет препятствий, то болгары должны выйти победителями28. Игнатьев, реагируя на донесение Якубовского, выступил в защиту болгар Битолы, обратив внимание патриарха
и пелагонийского митрополита на необходимость удовлетворить требования болгар29.
Перед Рождеством Христовым 1865 г. в центральном греческом училище Битолы была открыта «кафедра болгарского языка». Учителем был назначен Йован Жинзифов, отец известного публициста Р. Жинзифова. На уроки болгарского языка стали приходить более 60 детей. Болгары надеялись закрепить успех и со временем открыть свое училище30. Об открытии отделения болгарского языка сообщил также и австрийский вице-консул П. Окули31. Успехи болгар тревожили Димитраки, который решил изгнать из Битолы Манчева, поскольку тот не только давал уроки болгарского языка, но и «усердно распространял среди болгар Битолы идею независимой болгарской церкви». Кроме того, Манчев постоянно отсылал в болгарскую газету «Турция» статьи с критикой действий Хюсни-паши32. 1 мая (21 апреля) 1866 г. вали, который ревностно относился к своему престижу и у которого Димитраки был в особой милости, выслал Манчева под конвоем из трех жандармов в его родной город Свиштов.
Эта потеря для болгар города была уже не так страшна. Количество учащихся у Й. Жинзифова увеличилось до 100 человек. Через 7 месяцев после открытия кафедры болгарского языка в центральном греческом училище был проведен публичный экзамен, на котором ученики показали большие успехи. Болгары решили нанять еще одного учителя, более сведущего, чем Жинзифов. Они пригласили Георгия Икономова, который преподавал болгарский язык в Прилепе и Велесе. Митрополия, не отказывая в этой просьбе, отвечала, что церковная касса не имеет средств платить жалованье двум болгарским учителям. Болгары указали на то, что церковная касса содержала 15 греческих учителей, тратя на их жалованье 70 тыс. пиастров в год. Но болгары составляли большую часть христианской общины, поэтому они надеялись, что эпитропы выделят 6 тыс. пиастров в год на жалованье двум учителям болгарского языка. Однако 2 сентября 1866 г. договор с Икономовым не был заключен митрополией под предлогом недостаточности средств в кассе. Болгары решили составить просьбу в Патриархию, в которой после изложения сути дела заявляли о том, что если не будут произведены необходимые распоряжения в митрополии Битолы и болгары не будут уравнены в правах с греками, то они по примеру дунайских болгар будут просить об отделении их от греков33. Неизвестно, была ли отправлена эта просьба.
Критское восстание (сентябрь 1866 г.) дало болгарскому церковному вопросу новый оборот. В донесении от 2 декабря 1866 г. Яку-
бовский сообщал, что болгары Велеса и Штипа послали в Стамбул просьбу об отделении их от греческой патриархии. Битольские болгары были менее решительны в своих действиях. Они приготовили прошение, в котором просили право богослужения, чтения и пения на болгарском языке в церкви Св. Недели. Просили о том, чтобы священник и певчий этой церкви были из болгар, чтобы им было позволено назначать эпитропов из болгар для заведования кассой церкви Св. Недели, а также открыть в болгарских кварталах два болгарских училища (мужское и женское) и иметь в них учителей из болгар. В заключение болгары предупреждали, что они последуют примеру других болгар и будут просить об отделении их от греческой патриархии, если им будет отказано в искомых ими правах34.
Донесения Якубовского за 1867-1868 гг. убедительно свидетельствуют о том, что болгары добились открытия своего училища не в результате борьбы с митрополитом Венедиктом, как принято в историографии, а благодаря тому, что сумели грамотно воспользоваться обстоятельствами. Вернувшийся в 1867 г. после длительного отсутствия Венедикт настроил против себя всю свою паству. Влахи старались всеми средствами исходатайствовать отрешение его от места. Их активно поддерживали английский и греческий дипломаты, каждый преследуя свою цель35. Венедикт, чтобы сохранить место, решил привлечь на свою сторону болгар, обещая им исполнить их желания, в чем им отказывали влахи, управлявшие христианской общиной города. И действительно митрополит посвятил в дьяконы одного болгарина в церкви Св. Недели, а потом посвятил в священники с разрешением совершать богослужение на славянском языке, о чем сообщал Якубовский в донесении от 25 сентября 1867 г.36 Но вопрос об открытии училища для девочек не сдвигался с мертвой точки, хотя оно было внесено в список 9 училищ, которым Н. М. Тошков, торговец из Одессы, намеревался высылать по 3 тыс. пиастров в год37.
В феврале 1868 г. острота конфликта заставила митрополита Венедикта открыто обратиться к болгарам, и, чтобы побудить их действовать в его пользу, он обещал исполнить все их законные требования. Болгары, убежденные многими примерами, что ничего не могут получить от валахов, решились быть на стороне митрополита и отправить депутацию в Патриархат с просьбою в пользу Венедикта. Якубовский отмечал, что в той ситуации «болгары заметно возвышаются духом. Между ними везде проявляется чувство национальности и поддерживаются ее права»38. В октябре 1868 г. болгары провели собрание, на котором единодушно решили избирать из сво-
ей среды эпитропов для церкви Св. Недели. Они открыли болгарское училище для мальчиков, куда главным учителем был приглашен Д. Македонский, а также училище для девочек.
12 октября 1869 г. в Битолу приехал Янинский митрополит Пар-фений, назначенный на место митрополита Венедикта. Он не признал достижений болгар и приказал вернуть церковь Св. Недели под управление эпитропов митрополии, то есть валахам, а также выслать из Битолы священников этой церкви. 23 октября 1869 г. болгары на собрании объявили, что они не признают ни митрополита, ни греческого патриарха39. Действия болгар были поддержаны Якубовским не только на дипломатическом уровне, но и денежным вспомоществованием. По установившейся практике перед главными православными праздниками русское консульство жертвовало деньги на богоугодные дела в кассу митрополии. С декабря 1869 г. такая же сумма вносилась и эпитропам церкви Св. Недели40.
В 1874 г. в Битоле действовало 6 болгарских школ, в которых обучалось до 500 детей обоего пола41. По ходатайству Якубовского в эти училища направлялись учебники и книги из России. В марте 1875 г. из-за отсутствия средств болгарская община, состоявшая в основном из малоимущих людей, была вынуждена уволить главного учителя и закрыть Центральное болгарское училище, в котором учились около 60 детей42. В апреле 1875 г. русский консул В. А. Максимов просил Н. П. Игнатьева исходатайствовать постоянное денежное пособие Центральному болгарскому училищу в Битоле по примеру охридского училища имени Кирилла и Мефодия43.
Другим направлением в деятельности русских консулов в поддержку национального образования на Балканах был подбор болгарских воспитанников для российских учебных заведений, снабжение их вспомоществованием на путевые расходы и другие хлопоты. В России для обучения славянской молодежи из Османской империи было выделено 10 казенных стипендий в военно-учебных заведениях, 75 стипендий в духовных семинариях и академиях (1856 г.), в 1860 г. министерству народного просвещения было ежегодно ассигновано 5000 руб. серебром для получения образования в русских гимназиях и университетах славян из Турецкой империи44. Славянский благотворительный комитет также имел значительное количество своих стипендиатов. В историографии положительно установлено, что до 1878 г. в России получили образование около 700 чело-век45, однако из-за отсутствия сведений точно определить, из каких населенных пунктов Османской империи они прибыли, не представ-
ляется возможным. Известно, например, что совершивший путешествие в Македонию в 1858-1859 гг. А. В. Рачинский, впоследствии русский консул в Варне (1861-1862), лично привез из Македонии 4 юношей и поместил их в гимназии. Д. Миладинов отправил учиться в Россию в 1856 г. своего младшего брата Константина, а в 1858 г. -еще 8 «болгаромакедонцев»46.
Арест Д. Миладинова в 1861 г. и его печальная участь произвели тяжелое впечатление на жителей Битолы. На приглашение русского консула Хитрово получить бесплатное образование в России откликнулся Николаки Бояно из села Магарево. Его сын Стерио должен был выехать из Битолы вместе с Хитрово, который собрался в отпуск в Россию в январе 1863 г. Однако против отъезда С. Бояно была организована акция, в которой объединились лазаристы, английский и греческий консулы в Битоле, пелагонийский митрополит, битоль-ские эллинисты, не говоря уже о турецкой администрации города. Мальчик остался дома, а действия турецких властей запугали христианское население Битолы47.
Смена генерал-губернатора, изменения во внутреннем положении Битольского региона после черногорско-турецкой войны 1862 г., упрочение позиций русского консульства сделали возможным отъезд болгар на учебу в Россию. В начале сентября 1864 г. Хитрово начал ходатайствовать как по официальным каналам, так и в частном порядке, в личном письме к П. Н. Стремоухову, директору Азиатского департамента, «о предоставлении средств к безвозмездному образованию» для 14-летнего сына Д. Миладинова Страшимира. Хитрово полагал, что для юноши было бы полезнее учиться не в гимназии, а в Белградской семинарии. Старшая дочь Д. Миладинова, 12-летняя Царевка, обнаруживала «замечательные способности». Познакомившись с реалиями Битольского региона, Хитрово пришел «к сознанию о необходимости для здешнего народонаселения женского образования, которое одно способно очистить их нравы и развить в них чувства долга, гражданственности и патриотизма»48. В 1866 г. Царевка Миладинова была принята в киевский институт с пансионом графини А. В. Левашовой.
В отсутствие Хитрово из Битолы в Николаевскую гимназию вместо А. Богданова, болгарина из Велеса, был послан совсем другой человек. Русский дипломат не только отправил Богданова в Россию за свой счет, но и взял на себя его содержание в Николаеве, что составляло ежегодно 180 руб. Для Хитрово трата была обременительна, но он сделал это «во внимание к особенной ревности к образованию,
выказанной Богдановым». И только тогда, когда Хитрово получил известие об отличном поведении и успехах Богданова, он попросил П. Н. Стремоухова принять болгарского юношу на казенный счет. Знаменательны его слова в письме к Стремоухову от 31 мая 1866 г.: «Пожертвовав уже несколько лет на службу на Востоке, я поневоле сжился с интересами здешних людей, как со своими собственными,
49
и потому неудивительно, что принимаю их горячо к сердцу»49.
По линии русского консульства в Битоле весной 1874 г. выехал поступать в киевскую гимназию Каранфилов, в ноябре 1874 г. Д. Димитрова, воспитанница битольского училища, отправилась в Одес-су50. Список51 уроженцев битольского региона, посланных на учебу в Россию, требует многих дополнений и уточнений. Так, например, в 1864 г. Славянский комитет в Москве принял стипендиатом Васила Мишайкова из Битолы, племянника епископа Панарета52. Однако он прибыл в Россию, отучившись 3 года в афинской гимназии, и о нем хлопотал Н. П. Игнатьев, а не битольское консульство53.
Материалы из АВПРИ раскрывают значительную помощь русских дипломатов в процессе внедрения национального образования в Битоле. Противостояние русских консулов католическим миссионерам, пропаганда и активные действия русских дипломатов в защиту введения болгарского языка в преподавание и богослужение, информация, получаемая от них о развитии болгарского национального движения в других болгарских землях Османской империи, даже само присутствие русского консульства в городе - все эти компоненты вместе дали импульс пробуждению и развитию национального самосознания у славянского населения Битолы. Введение болгарского языка в преподавание, а затем и учреждение болгарских училищ, всесторонне поддерживаемые русскими консулами как материальными средствами, так и по дипломатической линии, стали общим и значимым делом для болгарского населения Битолы. Оно во многом способствовало преодолению разобщенности болгар и превращению отдельных членов христианской общины города в единую болгарскую общину, которая начала осознавать свои национальные интересы, ощущать себя как часть болгарского народа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Шапкарев К. За възраждането на българщината в Македония. Неиз-дадени записки и писма. София, 1984. С. 243.
2 Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ). Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1430. Л. 24.
3 Шапкарев К. За възраждането... С. 243-244.
4 Косев Д. Русия, Франция и българското освободително движение 1860-1869. София, 1978. С. 144.
5 Шапкарев К. За възраждането. С. 243-244.
6 Косев Д. Русия, Франция. С. 145.
7 АВПРИ. Ф. 161/1. Оп. 181/2. Д. 1184. Ч. 1. Л. 21.
8 Шапкарев К. За възраждането. С. 244.
9 Генчев Н. Франция в българското духовно възраждане. София, 1979. С. 102.
10 Цит. по: Никитин С. А. Очерки по истории южных славян и русско-балканских связей в 50-70-е годы XIX в. М., 1970. С. 169.
11 АВПРИ. Ф. 180. Д. 1415. Л. 23, 24, 26об.
12 Косев Д. Русия, Франция. С. 145.
13 АВПРИ. Ф. 180. Д. 1416. Л. 125.
14 Эпитропия (греч. 'Епироп^ - комиссия) - в греческом церковном праве, а также в греческом обществе - структура самоуправления. Эпитропия образуется путем выборов. Голосованием избираются члены комиссий (эпитропы), которые впоследствии осуществляют исполнительную власть.
15 Система милетов разделяла подданных Османской империи по религиозному признаку. Но XIX век - «век национальностей» - принес идею национального государства, что вело к пробуждению и росту национального самосознания народов, входивших в многонациональные государства. В православной общине г. Битолы также начался процесс размежевания по национальному признаку. Образованное в 1830 г. Греческое королевство с 1840-х гг. открыто стало предъявлять претензии на соседние с ним земли - Эпир, Фессалию, Македонию и Фракию. Греческие учителя в Битоле были проводниками «Мегали идеи». Превознося культуру древней Греции, они уничижительно отзывались о культуре и истории соседних, «варварских», народов. Дети из болгарских семей, пытавшиеся как-то противостоять этому мнению, со стороны учителей подвергались унижениям, против них настраивали других детей, в семьях которых царило эллинофильство.
16 АВПРИ. Ф. 180. Д. 1416. Л. 15-16.
17 Там же. Л. 191.
18 Там же. Д. 1417. Л. 115об.
19 Там же.
20 Македония през погледа на австрийски консули. 1851-1877/78. София, 1998. Т. 2. С. 36.
21 Манчев В. Спомени. София, 1982. С. 81.
22 АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1418. Л. 133-134.
23 Македония през погледа... София, 1994. Т. 1. С. 270.
24 АВПРИ. Ф. 161/1. Оп. 181/2. Д. 1184. Ч. 2. Л. 519.
25 Македония през погледа. Т. 1. С. 326-327.
26 См.: Хевролина В. М. Российский дипломат граф Николай Павлович Игнатьев. М., 2004. С. 126-127.
27 Русия и българското национално-освободително движение. 18561876. София, 1990. Т. 2. С. 218-219.
28 Там же. С. 223.
29 Там же. С. 224.
30 Косев Д. Русия, Франция. С. 165.
31 Македония през погледа. Т. 1. С. 358.
32 Косев Д. Русия, Франция. С. 167; Македония през погледа. Т. 2. С. 35-36.
33 Косев Д. Русия, Франция. С. 169-170.
34 Там же. С. 172.
35 АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1422. Л. 17.
36 Русия и българското национално-освободително движение. София, 2002. Т. 3. С. 101-102.
37 Македония. Сборник от документи и материали. София, 1978. С. 225.
38 АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1422. Л. 13об.
39 Там же. Д. 1423. Л. 76; Косев Д. Русия, Франция. С. 177-178.
40 АВПРИ. Ф. 161. Оп. 119. Д. 15. Л. 28об., 31.
41 Там же. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1428. Л. 9.
42 Македония. С. 307.
43 АВПРИ. Ф. 180. Оп. 517/2. Д. 1429. Л. 39об.
44 Русия и българското национално-освободително движение. 18561876. София, 1987. Т. 1. Ч. 1. С. 118, 448, 471.
45 Степанова Л. И. Вклад России в подготовку болгарской интеллигенции (50-70-е годы XIX в.). Кишинев, 1981. С. 159; Генчев Н. Българската култура Х^ХГХ в. София, 1988. С. 203.
46 Ванчев Й. Ново-българската просвета в Македония през възражда-нето (до 1878 година). София, 1982. С. 140-141.
47 См.: Фролова М. М. «Дело Стерио Бояно»: к вопросу об отправке молодежи из Османской империи на учебу в Россию (60-е гг. XIX в.) // Славянский мир в третьем тысячелетии. Образ России в славянских странах. М., 2012. С. 61-73.
48 АВПРИ. Ф. 161. Оп. 119. Д. 17. Л. 50.
49 Русия и българското национално-освободително движение. Т. 2. С. 292.
50 АВПРИ. Ф. 159. Оп. 667/2. Д. 94. Л. 2, 14.
51 См.: Тра]ановски А. Престоjот и школувааето на македонската и балканската интелигенцща во Русща // Балканот и русща: општо-то и специфичното во историскиот и културниот развиток. Скоще, 2010. С. 82; Ванчев Й. Ново-българската просвета. С. 142-143.
52 Ванчев Й. Ново-българската просвета. С. 142.
53 Македония. С. 221.
Frolova M. M.
Concerning the Assistance of Russian Diplomats to Bulgarians from Bitola in Organising their National Educational System (the 1860s)
The article is based on the archival and published sources and tells about assistance, which Russian diplomats rendered to the Bulgarian population of the city of Bitola, striving to introduce teaching of the Bulgarian language to their children, to open Bulgarian schools and send their youth to study in Russia.
Keywords: Mikhail Khitrovo, Vasil Manchev, Lepavek, Nikolai Yakubovsky, Nikolai Ignatiev, Bitola, Bulgarian language.
