CC BY
80
И.Я. Конончук
К ВОПРОСУ О СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ АДАПТАЦИИ ЗАИМСТВОВАННЫХ СЛОВ
В РУССКОМ ЯЗЫКЕ XVIII в.
На материале писем А.В. Суворова рассматривается проблема словообразовательной адаптации иноязычных слов в русском языке XVIII в. Этот процесс шел параллельно с активным образованием дериватов от ранее заимствованных слов, что привело к обогащению русской лексической системы и стало причиной варьирования единиц с генетически различными структурными элементами.
Исследование заимствованной лексики имеет богатые традиции, но не теряет своей значимости и актуальности в настоящее время. Это связано не только с наличием ряда лакун в изучении указанного пласта русской лексики, но и с тем, что в научный оборот продолжает вводиться все новый круг источников, отражающих процессы адаптации иноязычных единиц в русском языке разных исторических периодов. В качестве таких источников особую значимость для изучения заимствованной лексики приобретают деловая и частная переписка, дневники, записки и заметки, которые позволяют судить «об истинном характере функционирования, степени освоенности, семантических свойствах, сочетательных возможностях иноязычного слова...» [1. С. 61]. В этой связи письма А.В. Суворова, будучи свидетельствами военной, политической и дипломатической истории второй половины XVIII в., одновременно являются памятником русского языка данного периода и авторитетным лингвистическим источником.
Одним из критериев, характеризующих степень освоенности иноязычного слова в языке-реципиенте, является способность заимствования активно включаться в процессы словообразования в принимающей среде. Результаты этих процессов находим в суворовском эпистолярии при исследовании существительных -дериватов от ранее заимствованных слов.
Самой многочисленной является группа отвлеченных существительных со значением качества, свойства, состояния с суффиксом -ств-: ораторство, патриотство, рекрутство, тиранство, геройство и др. Процесс словопроизводства данного типа существительных шел параллельно с освоением заимствованных субстантивов с иноязычным суффиксом -изм- с тем же значением. В суворовских письмах таких слов немного, и все они восходят к французскому или немецкому источнику: лаконизм «краткость и четкость изложения» от фр. laconisme (< гр. XaKfflvicp,oç «приверженность к спартанцам»); патриотизм «преданность и любовь к своему отечеству, своему народу» от фр. patriotisme (< гр. naipirax^ç «соотечественник»); педантизм «мелочная точность, излишний формализм» от фр. pédantisme; пирронизм «крайняя форма скептицизма» от нем. Pyrrhonismus или фр. pyrrhonisme (< гр. nüQQfflv «Пиррон, основатель скептической школы»); софизм «ложное умозаключение» от нем. Sophismus или фр. sophisme, (< гр. сбфюца «умная мысль, обман»); эгоизм «себялюбие» от фр. égoïsme (< лат. ego «я»).
Общность словообразовательного значения существительных с указанными суффиксами привела к варьированию существительных со славянским и заимствованным аффиксом. В письмах А.В. Суворова нами зафиксированы три вариантные пары существительных: лаконичество - лаконизм, патриотство - патрио-
тизм, педантство-педантизм, например: «Не оставьте ко мне блистательное Х[анско]е письменное пространство объяснить и ныне кратким лаконичеством» [2]; «Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану в умеренности, ...Катону в лаконизме...». Имеющиеся контексты не позволяют сделать вывод о доминировании одного из вариантов, однако письма А.В. Суворова являются реальным показателем того, что в русском языке XVIII в. была сильна тенденция к образованию новых существительных с суффиксом -ств- от уже освоенных иноязычных имен и этот процесс шел параллельно с освоением заимствований немецко-французского происхождения с суффиксом -изм-.
Второй по численности является отмеченная в письмах А.В. Суворова группа отвлеченных существительных со значением конкретного действия с суффиксом -HHj-: ассигнование, аттестование, комплектование, командование, ревизирование, формирование, крейсиро-вание и др. Большинство указанных существительных образовано от заимствованных глаголов на -ова- и -ирова-. Отвлеченные существительные со значением конкретного действия в начале XVIII в. могли быть оформлены и при помощи суффикса -к- [3. С. 51], что приводило, по данным «Словаря русского языка XVIII века» [4], к появлению вариантных пар существительных типа бомбардирование - бомбардировка. Однако в суворовских письмах зафиксирована только одна пара подобных вариантов рекогносцирование - рекогносцировка: «Сии по ведомости от Кн[язя] Алекс[е]я (рекогносцирование на 50 сажен) тотчас оставятся»; «Методическим образом взялся он по старой привычке к генерал-квартирмейстерской должности за рекогносцировку» [2]. Оба варианта со значением «разведка для получения сведений о противнике» образованы на русской почве от глагола рекогносцировать «производить разведку», заимствованного из нем. rekognoszieren «разведывать местность», восходящего к лат. recognoscere «осматривать, обследовать». Отсутствие других словообразовательных дублетов в суворовских письмах, а также существительных со значением конкретного действия, образованных от заимствованных глаголов с помощью суффикса -к-, дает нам основание считать доминирующим словообразовательный тип отглагольных существительных с суффиксом -ни]-.
Кроме того, отглагольные дериваты с суффиксом -ни]- на русской почве вступали в вариантные отношения с заимствованными лексическими единицами на -ция: конфирмование-конфирмация, коронование-коронация, аттестование-аттестация и т.п. В словарях русского языка XVIII в. отражены либо оба варианта (коронование-коронация), либо вариант на -ция (конфирмация, аттестация), т.е. преобладающими считаются
заимствованные лексемы, в то время как в суворовских письмах доминируют русские производные: «Ко мне стих ваш рескриптный, указный, повелительный, употребляемый в аттестованиях»', «Благоволения, доверенность, ежемгновенное конфирмованье всего, новые предпорученности, утешное бремя!» [2]. Исключение составляет не зафиксированное словарями заимствование диктация: «Разберите последнее вам обращенное письмо П[етра] И[вановича] Ту[рчанино]ва: от слова до слова диктация Г[рафа] Н[иколая] И[вановича]...». Данное заимствование восходит к лат. dictatio «диктовка» и в силу общности значения может быть включено в вариантный ряд русских отглагольных дериватов дик-товка-диктировка-диктование-диктирование, являющихся словообразовательными дублетами с суффиксами -ни]-/-к- и зафиксированными словарями.
Суворовские письма отразили и процесс пополнения группы существительных со значением лица. Так, среди субстантивов на -ист, обозначающих лиц мужского пола, нами отмечены пять лексем: артиллерист, беллетрист, канцелярист, штилист, эгоист, появление которых в русском языке XVIII в. - результат взаимодействия двух процессов: заимствования и включения заимствованных лексических единиц в деривационный процесс языка-реципиента. Согласно данным этимологических словарей, к заимствованиям относятся артиллерист (от нем. Artillerist), штилист (от фр. styliste через нем. Stilist), эгоист (от фр. égoïste). К русским дериватам следует отнести лексемы канцелярист и беллетрист. Первая образована на русской почве от заимствования первой половины XVII в. канцелярия и зафиксировано в словарях русского языка XVIII в. Второе слово образовано с помощью суффикса -ист от существительного беллетры, которое во второй половине XVIII в. проникает в русский язык в значении «изящная словесность, словесные науки» из французского языка (фр. belles lettres). В суворовских письмах производное от данного заимствования беллетрист употребляется в следующем контексте: «Пришлите, братец Василей Степанович! какого к нам беллетриста для сочинения журнала», из чего мы можем выявить предположительное значение лексемы: «человек, владеющий словесными науками, способный к сочинительству». Особый интерес представляет и то, что в словарях русского языка XVIII в. данный дериват не нашел отражения. Это свидетельствует о том, что его активное включение в деривационный процесс относится к более позднему периоду, что можно объяснить более поздним вхождением в русский язык самого производящего слова. Факт наличия лексемы беллетрист в суворовских письмах свидетельствует о начале этого процесса уже в XVIII в.
Процесс словопроизводства имен лица от заимствованных лексем с помощью суффиксов -щик, -ник, -ец шел параллельно с процессом заимствования большого количества субстантивов французского и немецкого происхождения с суффиксами -ор/-ер типа волонтер, мушкетер, прокурор, сенатор и др. В суворовском эпистолярии заимствованные лексемы доминируют (всего 31 заимствование) над русскими новообразованиями, которые представлены только пятью дериватами: картежник, кабальник, трактирщик, унтеркун-фтщик, карманьолец.
Особый интерес представляет существительное ка-бальник. Суворовские письма зафиксировали дериваты, не отмеченные в словарях XVIII в. из-за их более позднего вхождения в русскую языковую систему, с одной стороны, и из-за их предположительно окказионального характера - с другой. К дериватам последнего типа можно отнести отмеченное выше существительное ка-бальник, образованное от кабала, известного еще в XIV в. в значении «долговое обязательство; расписка должника, данная заимодавцу», а позже (XVI-XVII вв.) - в значении «долговое обязательство, предусматривающее утрату должником личной свободы». Источником заимствования является средневековое латинское caballa «подать, налог», восходящее к тюркскому qabala «поручительство, договор, контракт». В суворовских письмах дериват зафиксирован в единичном контексте: «Накануне разрыва Очаковский паша нашего из Кинбурна присланного принимал ласково, сказывал, что наш посланник арестован и замкнут в титле Стамбульского кабальника». Анализ деривата позволяет предположить, что данное суворовское новообразование образовано им в значении «лицо, лишенное личной свободы, попавшее в кабалу» и может быть включено в словообразовательное гнездо кабала, кабальный, кабальщик (при этом последние единицы зафиксированы словарями).
Среди дериватов с суффиксом -щик интерес представляет существительное унтеркунфтщик, которое в суворовских письмах употребляется в следующем контексте: «Лутче начните Берном, разбудите унтеркун-фтщиков и кончите Щвейцариею...» и используется автором писем по отношению к военным должностным лицам, предпочитающим работу в комфортных условиях уютных кабинетов активным решительным действиям на полях военных сражений. Данный дериват связан с заимствованной лексемой унтеркунфт, которая в суворовском эпистолярии отмечена нами в пяти контекстах, употребляется в том числе и в переносном значении «комфорт» и восходит к нем. Unterkunft «приют, уютный уголок». Однако нами зафиксировано еще одно существительное со значением действующего лица унтеркунфтер: «На его место с Мантуи не Цак-гафт, а только Цаг; добр, тих, учен, но истинный проектный унтеркунфтер, и я в комбустии». В русском языке данный дериват мог появиться под влиянием других заимствованных лексем с иноязычным суффиксом -ер, о которых шла речь выше. Таким образом, есть основания считать дериваты унтеркунфтщик и унтеркунфтер семантически тождественными вариантами, отразившими процесс словообразовательного освоения заимствованных слов, в результате которого в русском языке проявились слова, имеющие в своей структуре разные по происхождению аффиксы.
Значительное количество отмеченных в письмах А.В. Суворова существительных, созданных на базе ранее заимствованных слов, отражают общие тенденции словообразования XVIII в. Исследование данного типа дериватов показало, что наиболее интенсивно шел процесс образования существительных с суффиксами -ств-, -ни]-, -щик, -ник, который сопровождался освоением заимствованных слов на -изм, -ция, -ор, -ер. Это стало причиной явления вариативности суб-
стантивов с генетически разными структурными элементами, естественного проявления языковой системы XVIII в., наблюдаемого в исследуемом источнике. Кроме того, материалы суворовских писем позволяют уточнить время появления в языке некоторых дериватов, которые активно осваивались словообразовательной системой русского языка только в XIX в. Наличие
в эпистолярии А.В. Суворова дериватов, не зафиксированных словарями XVIII в., с одной стороны, характеризует автора писем как активную языковую личность, отражающую основные языковые тенденции, с другой стороны, позволяет наиболее полно представить лексическую и словообразовательную системы русского языка II половины - конца XVIII в.
ЛИТЕРАТУРА
1. Биржакова Е.Э., Войнова Л.А., Кутина Л.Л. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заим-
ствования. Л.: Наука, 1972.
2. Суворов А.В. Письма. М.: Наука, 1986.
3. История лексики русского литературного языка конца XVII - начала XIX века. М.: Наука, 1981.
4. Словарь русского языка XVIII века. Л.; СПб., 1984-2004. Вып. 1-14.
Статья поступила в редакцию журнала 14 декабря 2006 г., принята к печати 20 декабря 2006 г.
