CC BY
25
Е. Ю. Шарихин
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
К ВОПРОСУ О СЕМАНТИЧЕСКИХ И СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССАХ В ОБЛАСТИ НАРЕЧИЙ НА -О (НА МАТЕРИАЛЕ КАЧЕСТВЕННЫХ НАРЕЧИЙ С ПРИСТАВКОЙ БЕЗ- В РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ XIX ВЕКА)1
1. Вступительные замечания
Русский литературный язык XIX века с начала своего оформления как литературного языка на национальной основе нуждался в обновлении выразительных средств, поэтому в литературных текстах легко возникает и получает особое место экспрессивная лексика, которая сохраняет в новых коммуникативных обстоятельствах свои выразительные качества. Образование новой системы литературного языка расширяло его границы и значительно увеличивало его «экспрессивный объем», «литературный язык стал включать в себя разговорность и книжность как экспрессивные формы, существующие рядом с нейтральными средствами литературного выражения, притом в пределах единой общелитературной нормы, не разрушая системы »одного стиля"» [Бархударов (ред.) 1956:13].
На протяжении всего XIX века происходили значительные изменения в русском языке: складывались единые лексические, грамматические, орфографические и орфоэпические нормы. Система русского литературного языка XIX века особенно тесно была связана с развитием художественной литературы, поэтому именно в ней она нашла свое основное воплощение и выражение. По мнению В. Д. Левина, «художественная литература была той лабораторией, где вырабатывались нормы литературного языка вообще» [Левин 1964: 219]. В.В.Виноградов отмечал «наличие строго
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта: Формирование дифференциального словника «Словаря русского языка XIX в.», № 14-04-00388.
закономерного соотношения между оформлением реализма как специфического метода словесно-художественного изображения и процессами образования национальных литературных языков» [Виноградов 1959: 466].
Неологические процессы в русском языке, охватывающие в XIX веке лексическую систему в целом, затрагивают и область наречий. Литературный язык активно пополняется новыми лексическими единицами, для чего используется широкий диапазон продуктивных способов словообразования2. Именно словотворчество явилось важнейшим фактором развития русского литературного языка в период вырабатывания единой нормы словоупотребления, ориентированной на народную речь, и «установления границ употребления слов, пришедших из генетически разных источников» [Филин (ред.) 1981: 14].
Развитие наречий как класса слов в русском литературном языке происходило таким образом, что «с начала его становления и вплоть до конца XIX в. шел затянувшийся процесс отбора адвербиальной лексики, отбора наречных слов как единиц плана выражения. Этот процесс осуществлялся в форме конкурентной борьбы разнокорневых (наперерыв — наперебой), разноприставочных (назаперти — взаперти, снутри — изнутри) и разносуффиксальных (несомнительно — несомненно, вплоть — вплотную) адвербиальных производных моделей...» [Пеньковский 1988: 53-54].
В настоящей статье мы обращаемся главным образом к окказиональным и редким наречиям на -о, которые были образованы от прилагательных с приставкой без- или от предложно-падежных сочетаний (например, безъютно3, бесприютно, безотголосно, безобманно, безглазно и др.). На материале выявленных наречий рассмотрим семантические и словообразовательные процессы, происходившие в
2 Мы отграничиваем наречия от слов категории состояния, модальных слов, некоторых частиц, опираясь на концепцию В.В.Виноградова, согласно которой «наречия — это грамматическая категория, под которую подводятся несклоняемые, неспрягаемые и несогласуемые слова, примыкающие к глаголу, к категории состояния, к именам существительным, прилагательным и производным от них (например, к тем же наречиям) и выступающие в синтаксической функции качественного определения или обстоятельственного отношения» [Виноградов 1947: 340].
3 Выявление новаций в области наречий осуществлялось на материале электронной и традиционной картотек исторического дифференциального «Словаря русского языка XIX века».
данной группе лексики в XIX веке, и выясним, каким образом происходил отбор наречий в русском литературном языке в этот период.
Важность рассмотрения подобной лексики обусловлена тем, что лексические единицы, составляющие эту группу, традиционно не фиксируются академическими словарями русского литературного языка. Между тем пласт авторских новообразований и редких слов в русской художественной прозе XIX века значителен, поэтому существует необходимость более детального анализа такой лексики. Отметим, что рассматриваемая группа наречий, восходящих к прилагательным с приставкой без- или соответствующим предложно-падежным сочетаниям, значительно пополнилась новыми словами в период с начала до середины XIX века. Об этом в известной степени говорят и данные словарей: САР2 отмечает 114 наречий этого образования, Словарь 1847 — 217. За вторую половину века их прибавилось значительно меньше [Виноградов, Шведова (ред.) 1964: 211].
2. Безъютно
Интерес представляет единичный случай использования И. А. Кущевским наречия безъютно. См.:
(1) Анна Семеновна больше все сидела у окошка, курила табакъ изъ трубки съ длиннымъ чубукомъ и выпускала дымъ къ небу, задирая для этой надобности голову вверхъ, точно корова, подмыкива-ющая теленка. Порой она взглядывала въ окошко и восклицала: «ахъ, какой антиресный въ шляпп прошелъ!» — и опять шумно пускала дымъ въ потолокъ. А потолокъ былъ черный, стекла въ окнп (единственномъ окнп>) черныя, полъ черный, стп>-ны черныя, покосившаяся и полуразвалившаяся русская печка — черная, тряпки на постели (о, Господи, сколько тряпокъ, изъ подъ которыхъ торчатъ клочья грязной ваты!) — черныя, столъ черный: все сумрачно, грязно, вонюче, безъютно, голо, жалко. (И. А. Кущевский. Нужда скачетъ; нужда пляшетъ; нужда пЬ-сенки поетъ. 1875. С. 217)
Наречие безъютно не зафиксировано ни в одном из общерусских и диалектных словарей (отсутствует в ССРЛЯ 1950-1965, в Словаре В. И. Даля, в СРНГ). По-видимому, данная словоформа восходит к прилагательному безъютный, которое, в свою очередь, было
образовано префиксально-суффиксальным способом от предложно-падежного сочетания без уюта (уют — отвлеченное существительное).
Отметим, что в СРНГ зафиксировано прилагательное безуютный в свободном лексическом значении 'надоедливый': «Во Сун-гуровском лесу, Породились комары Безуютные мои. Ночь покою не дали, Чуть до белой до зари». Орл. Киреевский [СРНГ: (2) 204]. Сема 'надоедливости', имеющая отрицательную коннотацию, не проливает свет на значение исследуемого наречия безъютно. Если исходить из анализа контекста, приведенного в СРНГ, то нам представляется не совсем точной семантизация в словаре прилагательного безуютный, поскольку значение 'надоедливый' не отражает некоторых оттенков смысла, как, например: 'беспокойный; не находящий себе места'.
Необходимость раскрыть внутреннюю форму рассматриваемого наречия заставляет нас обратиться к Этимологическому словарю славянских языков под ред. О. Н. Трубачева. По данным ЭССЯ, */йй'0' эе: русск. ютиться 'быть расположенным, помещаться где-нибудь на небольшом пространстве', сюда же диал. юхтиться 'ложиться не на место или безвременно' (симб.) [ЭССЯ: (8) 199]. Словарь отмечает, что «главный семантический признак исследуемого слова — 'стесненность, теснота'; 'дать приют, приютить' — это вовсе не значило (да и не значит) 'разместить со всеми удобствами'. Грустно сознавать, но русское понятие уюта зародилось не в семантике комфорта, а в понятийной сфере тесноты (»в тесноте, да не в обиде...")» [ЭССЯ: (8) 199].
По данным словаря М. Фасмера, прилагательное уютный, глагол ютиться (а также существительное приют) родственны латышскому щт1э 'крыша', щт1а — то же, ¡йт1, ¡ышщ 'крыть (крышу)' [Фасмер 1987:181, 535].
В Словаре В.И.Даля глагол ютить сопровождается следующим толкованием: 'пршчать, ухичать, дать прштъ, пристанище; укрывать, прятать' [Даль 1866: 613], т.е. 'дать кому-л. крышу над головой, приютить беззащитного, бездомного'.
САР2 отмечает, что уютный имеет следующее значение: 'укромный, выгодно, хорошо расположенный; способный ко вмЪ-щенш чего многаго въ маломъ пространств^' [САР2: (VI) 1094].
В ССРЛЯ 1950-1965 обнаруживаем прилагательные уютный со значением 'отличающийся уютом, благоустроенностью, удобством; такой, в котором удобно и приятно находиться' [Там же: (XVI) 1184] и неуютный со значением 'лишенный уюта, комфорта' [Там же: (VII) 1257].
Таким образом, мы видим, что исторически в словах с корнем -ют- доминировала сема 'стесненности, тесноты'. Затем, как показывают словарная статья САР2 и контекст (2), приведенный ниже, к семе 'тесноты' добавляется сема 'удобства', 'комфорта'. Впоследствии сема 'тесноты' уходит на периферию, а центральной становится только сема 'комфорта', что отчетливо демонстрируют словарные статьи ССРЛЯ 1950-1965. Заметим, однако, что сема 'тесноты' отнюдь не уходит безвозвратно из семантики слова уют, поскольку до сих пор мы зачастую можем признать уютным то помещение, которое является небольшим по своему размеру (так, например, эпитет уютный трудно применить по отношению к огромной дворцовой зале). Отметим, что употребление прилагательного уютный во фрагменте (2), относящемся к середине XIX в., характерно и для русского языка последних десятилетий (фрагмент (3)). Ср.:
(2) Вст три дамы расположились въ небольшой уютной комнат-кт, выходившей на улицу.
(Д. В. Григорович. Бобыль. 1847. С. 6)
(3) Письма моего отца звучали куда более радужно: «...Я — литератор и режиссер. Живу в небольшой уютной квартире. (Он имел в виду свою перегороженную фанерой комнатушку.)...»
(С. Довлатов. Наши. 1983. С. 298)
Для выяснения истории появления наречия безъютно в тексте И. А. Кущевского (1847-1876) целесообразно обратиться к фактам из жизни писателя, описанным в Энциклопедическом словаре Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Словарь отмечает, что И. А. Ку-щевский родился в Красноярске, в 1866 году он приехал в Санкт-Петербург, «где долго вел жизнь бесприютного (выделение мое. — Е.Ш.) пролетария» [Брокгауз, Ефрон 1896: 147]. Писатель помещал рассказы в «Искре», «Петербургском листке» и др., но сбыт их был очень плох, поэтому ему часто приходилось голодать или браться за поденную работу [Там же: 147]. Все эти факты демонстрируют-
неслучайность появления в тексте рассматриваемого наречия: жизнь писателя неизменно отражается и на его идиостиле. Прилагательное бесприютный в русском литературном языке имеет значение 'не имеющий приюта, пристанища; бессемейный, бездомный' [ССРЛЯ 1950-1965: (I) 422]. В данной словарной статье приводится также и наречие бесприютно, но толкования и иллюстративного материала при нем нет, что подчеркивает словообразовательную мотивированность наречия. Приведем пример с наречием бесприютно. См.:
(4) Вотъуже почти полторасталп>тъ протекло съ тпхъ поръ, какъ Государь Петръ I прочистилъ намъ глаза чистилищемъ просвп-щешя Европейскаго, далъ въ руки намъ всп средства и орудiя для дп>ла, и до сихъ поръ остаются также пустынны, грустны и безлюдны наши пространства, также безпрттно и непривптли-во все вокругъ насъ, точно, какъ будто бы мы до сихъ поръ еще не у себя дома, не подъ родною нашею крышею, но гдп-то остановились безпрттно на пропзжей дорогп, и дышетъ намъ отъ Росаи не радушнымъ, роднымъ прiемомъ братьевъ, но какою-то холодною, занесенною вьюгой почтовою станщею, гдп видится одинъ ко всему равнодушный станщонный смотритель съ черствымъ отвптомъ: «нптъ лошадей!». (Н.В. Гоголь. Вы-бранныя мЪста изъ переписки съ друзьями. 1847. С. 136)
Анализ выделенного фрагмента показывает, что если наречие безпрттно в первом употреблении (безпрттно и непривптливо все вокругъ насъ) имеет значение 'не отличаясь уютом, благоустроенностью, удобством', то это же наречие во втором употреблении (остановились безпрттно на пропзжей дорогп) обладает другой семантикой: 'не имея приюта, пристанища' [Там же: (I) 422].
В русском языке наречия безъютно и неуютно могут вступать в синонимические отношения. Данные слова имеют одинаковое лексическое значение, но обладают разной стилистической окраской. См.:
(5) Въ кабакп, прилппившемся около мельницы, было грязно, неуютно; ни лампадки, ни вптки за образомъ, ни картинки на стпнп, словомъ — ничего, на чемъ бы могъ остановиться глазъ; голыя стпны, запахъ сивухи, столъ, лавка и громадныя дыры въ полу — «отъ плясу», какъ объяснилъ цпловальникъ (...)
(Г. И. Успенский. Тише воды, ниже травы. 1871. С. 93-94)
Поскольку язык произведений Г. И. Успенского в основном отражает норму русского литературного языка, в его прозе мы в меньшей степени сталкиваемся с экспрессивной лексикой, свойственной прозе И. А. Кущевского.
М. В. Панов отмечал, что «слова, резко контрастные с нейтральным стилем, всегда имеют синоним в нейтральном. Но те лексические единицы, которые лишь слегка окрашены стилистически, у которых чуть брезжит стилистический отсвет, могут и не иметь такого двойника» [Панов 2004:111]. По мнению ученого, «обязательность синонима в нейтральном стиле прямо пропорциональна мере отстояния данного слова от нейтрального стиля» [Там же: 111].
Фрагмент (1), содержащий амплификацию4, усиливается не только повтором прилагательного (потолокъ черный, стекла чер-ныя, полъ черный, сттны черныя, русская печка черная, тряпки черныя, столъ черный), но и использованием наречия безъютно, которое подчеркивает крайнюю степень проявления признака запустения, придает тексту экспрессию, являясь своего рода кульминационным словом в рассматриваемом фрагменте. Использование автором столь выразительного наречия имело целью показать, что описываемое помещение настолько сумрачно, грязно, вонюче, голо, жалко, что даже в стесненных условиях в нем находиться невозможно. Все это связано с основной задачей петербургских «физиологических» очерков, целью которых было беспристрастное отражение различных бытовых сторон жизни Петербурга. Исследователи отмечали, что для придания речи различных экспрессивных оттенков писатели XIX века стали обращаться «не только к элементам „славенским", но и к специфически разговорным, в том числе эмоционально-оценочным», что «свидетельствовало о заметном расширении границ литературного языка» [Филин (ред.) 1981: 76].
Наречие безъютно, появившееся в литературном употреблении, не получило распространения и не закрепилось в языке. Подобная окказиональная лексика, используемая писателями в
4 Под амплификацией (лат. ашр1Шса11ю — расширение, усиление) в данной статье понимается «фигура, связанная с расширением, плеонастичностью. (...) Амплификация связана с расширением, приращением, языковой избыточностью, но в отличие от фигур прибавления в амплификации удлинение речевой цепи оборачивается не простым повтором строевых единиц, а введением нового представления» [Хазагеров 2009: 155-156].
конкретной речевой ситуации, как, например, выражение действительного отношения к предмету повествования, очень часто оставалась фактом их индивидуального словоупотребления.
3. Безотголосно
Не вошло в литературный язык также не зафиксированное в словарях русского языка наречие безотголосно. Данное слово происходит от прилагательного безотголосный, образованного префиксально-суффиксальным способом от предложно-падежного сочетания без отголоска (отголосок — отвлеченное существительное). Поскольку прилагательное безотголосный и образованное от него однокорневое наречие безотголосно не зафиксированы ни в одном из общерусских и диалектных словарей, для понимания мотивированности рассматриваемого наречия и, следовательно, его семантики мы обращаемся к существительному. Существительное отголосок имеет два прямых значения и два переносных употребления: 1) 'отражение звука, эхо', а также перен. употр. 'действие или душевное состояние как ответ, отклик на что-либо' и 2) 'звук, доносящийся издалека, ослабленный расстоянием', а также перен. употр. 'остаток, след существования чего-либо' [ССРЛЯ 1950-1965: (VIII) 1309-1310]. Для осуществления дальнейшего анализа выявленного наречия рассмотрим контексты из художественной литературы. См.:
(6) Вы действовали мало, вы только сносили и терппли; поприще ваше — въ четырехъ стпнахъ; трогательныя молитвы, жалобы ваши безотголосно замерли среди бурь потока; слова ваши, молитва о васъ не разнеслась далпе порога соспдней хижины; васъуже нптъ или скоро не будетъ, и вмпстп съ вами умретъ и слава, и молва о васъ — и никто на бпломъ свптп не помянетъ васъ, если престарплые родители не коснутся памяти вашей въ одинокихъ молитвахъ своихъ, произносимыхъ и тутъ и тамъ на одномъ изъ славянскихъ, близкихъ къ русскому языку нарпчш.
(В. И. Даль. Болгарка. 1884. С.124)
(7) Ему (Николаю Г) хоттлось бы отнять у дворянъ кртпостное право, для того чтобъ ослабить ихъ касту, но не давая воли крестьянамъ. Онъ на нихъ смотртлъ съ обыкновенной офицерской точки зртшя, онъ не боялся ихъ, народъ незналъ слова кон-стит^я, не требовалъ правъ, а считалъ только землю своей; впрочемъ, во всякомъ случат съ нимъ было легче совладать, нт-мыя массы его можно было раздавить беззвучно, безотголос-но. (А. И. Герцен. По поводу студентскихъ избiенiй. 22 ноября 1861. С. 304)
В примере (6) наречие безотголосно коррелирует с первым переносным употреблением существительного отголосок, т. е. 'действие или душевное состояние как ответ, отклик на что-либо' [ССРЛЯ 1950-1965: (VIII) 1309-1310]. Таким образом, наречие безотголосно в данном примере обладает следующей семантикой: 'не получая ответа, отклика на что-либо', т. е. 'безответно'. Там же отмечает второе значение прилагательного безответный, от которого происходит наречие безответно, следующим образом: 'не дающий ответа'; приведены также оттенки значения: 'остающийся без ответа' и 'не встречающий сочувствия, отклика, ответа' [Там же: (I) 356].
Однако в примере (7) рассматриваемое наречие обладает особым значением, прямо не соотносимым с выделенными в ССР-ЛЯ 1950-1965 значениями существительного отголосок. Поскольку в тексте статьи журнала «Колокол» А. И. Герценом анализируются времена правления императора Николая I («Палкина»), то речь, по-видимому, идет об отсутствии резонанса при подавлении возможного восстания народных масс. См.: нтмыя массы — раздавить беззвучно, безотголосно, т. е. 'не вызвав протеста, возражения; без последствий'.
В связи с этим следует сказать о важной роли контекста при выделении у слов значений или оттенков значений. Е. Р. Курилович выделял у слов главное значение, которое обычно не соотносится с определенным контекстом, и частные значения, которые формируются добавлением «элементов контекста» к семантическим элементам основного значения слова [Курилович 1955: 246]. Таким образом, обращение к контексту при семантическом анализе лексики является необходимым условием в лексикографической практике.
Отмеченный выше оттенок значения наречия безотголосно, не зафиксированный словарями, не случайно выявляется именно в тексте публицистической статьи. Известно, что в 30-40-е годы XIX века язык художественной литературы оказывал влияние на развитие публицистического стиля [Ковалевская 1978: 355]. Однако в 60-е и 70-е гг. именно публицистический стиль, испытавший влияние научной прозы, занимает передовое место в стилевой системе языка (благодаря деятельности В. Г. Белинского, А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского и др.), и внутри него начинают происходить основные изменения, отразившиеся и на лексико-семантическом уровне языка.
Необходимо отметить, что до конца XIX века параллельное употребление наречий с приставкой без- и соответствующих предложно-падежных конструкций (например, беззвучно // без звука) происходит при все возрастающем преобладании существительных [Виноградов, Шведова (ред.) 1964: 212]. См.:
(8) Между тпм Палата наполнилась снова Боярами и Воеводами, хотя всп они боязливо отодвигались отъКосаго. — Слпдовавшiе за нимъ, молодые Воеводы, преклонили колпна, обнажили мечи свои, и закричали громко: «Да здравствуетъ Великш Князь Ва-силш Юрьевичъ!» Но ихъ было немного. Кликъ ихъ разлетплся въ Палатп безъ отголоска. Всп безмолвствовали.
(Н. А. Полевой. Клятва при гробЪ Господнемъ. 1832. С. 314)
(9) Прекрасное, сильное, свптлое — прекрасно, сильно, свптло во вспхъ размпрахъ: ты не исчезнешь безъ слпда, безъ тпни, безъ отголоска, благородный, несчастный другъ! (А. А. Бестужев-Марлинский. Онъ былъ убитъ. 1835-1836. С. 230)
В связи с этим важно сказать о взгляде Н. В. Чурмаевой на данную проблему. Исследователь отмечает, что «в истории наречий на -(ьн)о интересен характер их связи с относительными прилагательными. Обычной представляется следующая деривационная связь: судъ, безъ суда ^ бессудьныи ^ бессудьно» [Чурмаева 1989: 89]. Исторически, при формировании словообразовательной модели, ситуация, вероятно, была именно такой. Вместе с тем «в силу утвердившейся в языке регулярности звено „прилагательное" не представляется обязательным. Более того, если учесть, что форма существительного
безъ суда (ср. без времене, без правды, без ума и т. д.) с древнейших времен выполняет роль наречия, это звено вообще лишнее — наречие могло быть связано непосредственно с формой существительного» [Чурмаева 1989: 89]. Об этом свидетельствует и нередкое отсутствие в письменных источниках соотносительных прилагательных, и семантика наречия, полностью повторяющая значение субстантивной формы. Наречие сохраняет при этом «лексическую сочетаемость предложно-падежной формы (безъ вины убити — безвиньно убити)» [Там же: 89]. По мнению Н. В. Чурмаевой, данная модель была особенно активна в старорусский период (с XV по XVII вв.) [Там же: 89].
Отмечается также, что подобные наречия встречаются и в литературном языке нового времени (например, беспастушно, бездельно), однако «употребляемость их невелика, предпочтение отдается форме имени существительного с предлогом: без денег, без волокиты, без пастуха, без дела» [Там же: 90].
Таким образом, в XIX веке модель «без- + сущ. + -о» становится менее продуктивной. В XX веке параллелизм конструкций «без- + сущ. + -о» и «без + сущ. в Р. п.» становится возможен «только между наречиями с качественным значением и отвлеченными существительными: бесстрашно — без страха, безумолчно — без умолку и т. п. Соотносительность эта нарушается стремлением многих отвлеченных существительных с предлогом без к адвербиализации» [Виноградов, Шведова (ред.) 1964: 212].
Вообще, многие наречия, образованные от прилагательных, возникших на базе существительных с предлогами, сохраняли связь со значением существительного и предлога. Ярким примером тому служат именно образования от прилагательных с приставкой без-. Значительную часть всех наречий, восходящих к прилагательным с префиксом без-, составляли в XVIII веке образования от относительных прилагательных: бездорожно (~ без дороги), безбрачно (~ без брака), беспотомно (~ без потомков // без потомства) и др.
Наречие безотголосно не закрепляется в литературном языке, так как в XIX веке модель «без- + сущ. + -о» уже не имеет большой продуктивности, и предпочтение отдается форме имени существительного с предлогом (без отголоска). Кроме того, в наречии безотголосно этимологически можно выделить две приставки (без- и от-). Данное обстоятельство может косвенно влиять на то, что слово, ввиду сложности его формального устройства, не остается в литературном языке.
Обратим также внимание, что «многие наречия этой группы отражали возможные различные отношения производящего существительного к другим словам, получая в отдельных случаях то субъектную, то объектную направленность. Например, безвредно — 'без вреда для себя' и 'без вреда для кого-то'» [Виноградов, Шведова (ред.) 1964:208].
4. Безобманно
В связи с этим рассмотрим наречие безобманно. Данная лексема не зафиксирована в словарях литературного языка, однако она отмечена в СРНГ со значением 'без обмана, честно' [СРНГ: (2) 194], что может говорить о нелитературном происхождении лексической единицы. Кроме того, лексема отмечена в Современном толковом словаре русского языка Т. Ф. Ефремовой (2000г.) в значении: нареч. качеств.-обстоят. разг. 'без обмана' [Ефремова 2000: 47].
Прилагательное безобманный произошло от предложно-падежного сочетания «без + форма Р. п. отвлеченного существительного», после чего было образовано и само наречие безобманно. В ССРЛЯ 1950-1965 не зафиксировано прилагательное безобманный, однако отмечено бесприставочное прилагательное с противоположным значением обманный, которое определяется следующим образом: 'содержащий в себе обман, вводящий в обман (в 1-м значении)' [Там же: (VIII) 233]. В [Там же] обнаруживаем также и наречие обманно. Словарь не выделяет отдельных значений для данного наречия, а ограничивается лишь двумя примерами, которые демонстрируют корреляцию значений наречия и прилагательного.
Рассмотрим контексты с наречием безобманно, выявленные в художественной литературе, в которых реализуется субъектная и объектная направленность. См.:
(10) Живемъмы, по большей части, не по своимъ средствамъ, или изъ тщеславiя — чтобы казаться болпе достаточными, чпмъ мы дпйствительно состоимъ, или изъ видовъ на легковпрiе и кар-манъ другихъ. На поприщп промышленности и торговли много ли людей, которые ведутъ свои дела безобманно и считаютъ безчестнымъ надувать своихъ покупателей, продавцовъ, рабо-чихъ и пр.? (А. И. Кошелевъ. Въ чемъ мы всего болЪе нуждаемся? 1871. С.148)
(11) Дтвушка начала выздоравливать, на этотъ разъ безобманно. Угадалъ ли нтмецъ-профессоръ настоящую причину болтзни и ея лечеше, или просто въ молодомъ организмт сами собою накопились условiя, достаточныя для благотворной реакцш — какъ бы то ни было, силы больной возстановлялись не по днямъ, а по часамъ, кровь ея словно быстрте задвигалась по жиламъ, проявился интересъ къ житейскимъ мелочамъ, и въ глубокихъ, мрач-ныхъ темно-стрыхъ глазахъ засверкали порою огоньки торжества и радости. (Ф. Э. Ромер. Сестры. 1900. С. 718)
Если в примере (10) наречие безобманно имеет значение 'не имея в себе обмана, не вводя в обман', то в примере (11) данное наречие имеет иную семантику, соотносимую со вторым значением существительного обман 'заблуждение, ошибка; ложное представление о чем-либо' [ССРЛЯ 1950-1965: (VIII) 232] в предложно-падежном сочетании без обмана. В данном случае рассматриваемое наречие имеет семантику 'не заблуждаясь, без ошибки, без ложного представления о чем-либо; наверняка, на самом деле'. Кроме того, наречие в примере (10) демонстрирует ориентированность на субъект: много ли людей, которые ведутъ свои дела безобманно, т. е. наречие характеризует тех людей, которые занимаются промышленностью или торговлей. В примере (11) ситуация иная, т. к. наречие ориентировано на сам речевой акт: Дтвушка начала выздоравливать, на этотъ разъ безобманно — здесь проявляется модальность, отношение говорящего / пишущего к факту, что девушка идет на поправку.
Наречие безобманно не сохраняется в литературном языке, однако, судя по фиксациям его в СРНГ и Словаре Т. Ф. Ефремовой, оно продолжает функционировать в других формах и стилях русского языка, что вновь подчеркивает народное происхождение рассматриваемого наречия.
5. Безглазно
Обращает на себя особое внимание пример с наречием безглазно, обнаруженный в тексте пьесы Л. Н. Андреева «Анатэма». См.:
(12) Слппые, уже почти смявшiе испуганнаго Давида, который тщетно пытается противостоять наплывающей волнп — останавливаются и ищутъ безглазно. Безсильно тянутся сп-рыми руками, нащупывая мертвое пространство; нпкоторые уже отыскали Давида и быстро обпгаютъ его чуткими пальцами — и голосами, подобными стону листвы подъ осеннимъ вптромъ, еле колеблютъзастывшш воздухъ. Быстро наступив-шiя сумерки скрадываютъ очерташя предметовъ и съпдаютъ краски; и видно что-то безлицее, шевелящееся смутно, тоскующее тихо. (Л. Н. Андреев. Анатэма. 1909. С. 117-118)
Вероятно, данное наречие происходит от прилагательного без-глазный, которое в свою очередь восходит к предложно-падежному словосочетанию без глаз (глаз — конкретное существительное). Данное прилагательное и образованное от него наречие не отмечены в ССРЛЯ 1950-1965. В словаре мы встречаем лишь прилагательное безглазый со значением 'не имеющий глаз, слепой' [Там же: (I) 331]. Необходимо заметить, что прилагательное безглазный зафиксировано в Большом русско-словацком словаре и на словацкий язык оно переводится словами Ъехоку, э1еру [БРСС 1960-1970: 57]. Наличие данного прилагательного в словаре служит дополнительным свидетельством возможности его существования в русском языке. Можно предположить в данном случае, что прилагательное безглазный по отношению к прилагательному безглазый является лексико-словообразовательным архаизмом. Подтверждением этому может служить факт параллельного существования в русском языке XIX века однокорневых прилагательных, являющихся соматизма-ми, с суффиксом -н- и без него. Например: безглавный — безглавый [Грот (ред.) 1895: 134]; безкрыльный — безкрылый [Там же: 144]; без-шерстный — безшерстый [Там же: 170]. Однако в этот же период заметна тенденция к устранению избыточности наименований (т. н. дублетных форм, вариантов), поэтому некоторые слова оказываются в языке нежизнеспособными. Исследователи русского языка XIX века
отмечали, что «стремление избавиться от множественности обозначений привело к сокращению некоторых синонимов, в том числе и принадлежащих к общему генетическому или стилистическому источнику» [Филин (ред.) 1981: 86].
Обозначенная тенденция, которая, по-видимому, в XIX веке укреплялась, привела к тому, что прилагательное безглазый постепенно вытеснило однокорневое прилагательное с суффиксом -н-. Обратим внимание на пример, где прилагательное безглазный с тем же значением, что и лексема безглазый, встречается в очерке Н. К. Михайловского «Въ перемежку». См.:
(13) Отчасти собственными глазами, отчасти изъ объяснешя, я узналъ, что въ водт плаваютъ рыбы, у которыхъ выртзаны глаза, и что дтло идетъ о новомъ опытт. (...) Наконецъ, я его (Бухарцова) уломалъ, а пока уламывалъ, Нибушъ исчезъ. Оста-вилъ и я Бухарцова наединт съ его безглазными рыбами. Не знаю только, занимался-ли онъ ими въ этотъ день.
(Н. К. Михайловский. Въ перемежку. 1877. С. 319)
Пример (13) показывает, что прилагательное безглазый со значением 'не имеющий глаз, слепой' соотносится по значению с прилагательным безглазный, не зафиксированным в словарях литературного языка.
Отсутствие рассматриваемого наречия безглазно в словарях литературного языка, единичное употребление его в тексте Л. Н. Андреева (1871-1919 гг.) говорит о нелитературном происхождении данной лексемы. На это указывает и то, что рассматриваемое наречие со значением 'без надзора, без присмотра' [СРНГ: (2) 184] зафиксировано в Словаре русских народных говоров. По данным словаря, употребление наречия безглазно распространено в Исетском уезде Пермской губернии [СРНГ: (2) 184]. Отметим, что также зафиксированное в СРНГ прилагательное безглазый имеет одинаковое с наречием безглазно территориальное распространение и лексическое значение 'лишенный надзора, присмотра' (Исет, Перм.) [СРНГ: (2) 184].
То же самое наречие безглазно со схожим лексическим значением ('без надзора, без присмотра') находим и в Словаре современного русского народного говора д. Деулино Рязанского района Рязанской области [ССРНГ 1969: 51]. Предположим, что использование
Л. Н. Андреевым в тексте пьесы «Анатэма» данного наречия обусловлено происхождением автора из Орловской губернии (в конце XIX — начале XX вв. Орловская и Рязанская губернии практически граничили друг с другом). Однако автор использует наречие безглазно в другом значении, которое является более близким к внутренней форме слова (т. е. предложно-падежному словосочетанию без глаз).
Отметим, что наречие безглазно может иметь и субъектную, и объектную направленность. Так, в сочетании слтпые ищутъ безглазно наречие имеет субъектную ориентированность, а если семантика рассматриваемой лексемы 'без надзора, без присмотра' [СРНГ: (2) 184] или 'лишенный надзора, присмотра', то в таком случае наречие получает объектную направленность.
Примечательно, что во всех изданиях пьесы Л. Н. Андреева, вышедших до 1913 года5, в рассматриваемом фрагменте встречается только наречие безглазно, однако в прижизненном издании пьесы автора (1913 г.) и в современных изданиях6 наречие безглазно заменяется на наречие безгласно (обратим внимание, что глас — отвлеченное существительное). В задачи данной научной статьи не входит установление окончательной причины замены одного наречия на другое при текстологической подготовке изданий пьесы «Анатэма» Л. Н. Андреева после 1909 года, однако отдельный интерес представляет сопоставление данных наречий с учетом контекста их употребления. Так, лексема безглазно коррелирует с характеристикой субъекта действия слтпые (...) ищутъ безглазно). Ср. с измененным вариантом:
5 Андреевъ Леонидъ. Анатэма. Трагед1я. С.-Петербургъ: Изд. «Шиповникъ», 1909. С. 115.
Андреевъ Леонидъ. Анатэма. Трагед1я. С.-Петербургъ: Книгоиздательское товарищество «ПросвЪщеше», 1909. С. 118.
Андреевъ Леонидъ. Анатэма. Трагед1я въ пяти дМств1яхъ съ прологомъ и эпилогомъ. Театральное издаше журнала «Театръ и искусство». С.-Петер-бургъ, 1909. С. 83.
Андреевъ Леонидъ. Собраше сочиненш. Съ портретомъ автора и вступительной статьей проф.М. А. Рейснера. С.-Петербургъ: Типо-лит. Акцюнернаго О-ва «Самообразоваше», 1911-1917. Т. 11. С. 117-118.
6 Например, Андреев Л. Н. Драматические произведения в 2-х томах. Составитель, автор вступительной статьи и примечаний Ю. Н. Чирва. Л.: Искусство, 1989. Т. 1. С. 355.
(14) Слтпые, уже почти смявшiе испуганнаго Давида, который тщетно пытается противостоять наплывающей волнт — останавливаются и ищутъ безгласно. Безсильно тянутся ст-рыми руками, нащупывая мертвое пространство; нткоторые уже отыскали Давида и быстро обтгаютъ его чуткими пальцами — и голосами, подобными стону листвы подъ осеннимъ вттромъ, еле колеблютъ застывшй воздухъ. Быстро насту-пившiя сумерки скрадываютъ очерташя предметовъ и сътда-ютъ краски; и видно что-то безлицее, шевелящееся смутно, тоскующее тихо. (Л. Н. Андреев. Анатэма. 1913. С. 304)
Приведенный пример измененного фрагмента пьесы Л. Н. Андреева показывает, что замена одного наречия безглазно на другое безгласно несколько изменяет смысл фрагмента пьесы (примечания, содержащего обозначение места действия и поведения персонажей), поскольку глагольные словосочетания искать безглазно и искать безгласно не выражают действия, тождественные по своему характеру7. Данные словосочетания вызывают различные представления о сопутствующих обстоятельствах, что вносит в текст произведения некоторое противоречие. Если следовать логике измененного фрагмента пьесы (издание 1913 года), речь в первом предложении идет о том, что слепые безгласно (т. е. в молчании, без голоса) ищут Давида, однако уже во втором предложении слепые голосами колеблютъ застывшй воздухъ.
Обратим также внимание на отрывок из рассказа Л. Н. Андреева «Жизнь Василия Фивейского», который явно коррелирует с рассматриваемым нами контекстом из пьесы «Анатэма». См.:
(15) — Сегодня я собирала ему (Василию) ужинать и видтла: онъ ше-велилъ ножкой.
— Неправда — сказалъ попъ, но слово это прозвучало далеко и глухо — и сразу въ бтшеномъ вихрт закружилось все, заплясали огни и мракъ, и отовсюду закачались на попадью безглазые призраки. Они качались и слтпо лтзли на нее, ощупывали ее
7 А. Б. Пеньковский справедливо отмечал, что «наречие — это не просто добавочный характеризатор действия, состояния, признака, — но органическая часть целостной структуры высказывания в его текстовом окружении. Наречие входит в это целое как часть, но как часть оно это целое несет в себе в свернутом виде и как часть это целое вокруг себя организует» [Пеньковский 2004: 169].
скрюченными пальцами, рвали одежду, душили за горло, впивались въ волосы и куда то влекли. А она цпплялась за полъ обломанными ногтями и кричала.
(Л. Н. Андреев. Жизнь Василiя вивейскаго. 1904. С. 32)
Концептуальное сходство фрагментов (12) и (15) и лексических единиц, наполняющих рассматриваемые отрывки (например, слппые (...) ищутъ безглазно ^ безглазые призраки слппо лпзли; нащупывая ^ ощупывали; чуткими пальцами ^ скрюченными пальцами и др.), может косвенно свидетельствовать о том, что вариант фрагмента с наречием безглазно в большей степени соответствует первоначальному замыслу Л. Н. Андреева.
Подтверждением этому может быть и тот факт, что в машинописном варианте пьесы Л. Н. Андреева «Анатэма» (рукописный вариант этой части пьесы отсутствует), который хранится в Гуверовском архиве (Стэнфордский университет, Стэнфорд, Калифорния, США. Коллекция Б. И. Николаевского, № 88, л. 30), употреблена форма безглазо8. Подобная форма наречия без этимологического суффикса -н-демонстрирует вариантное (дублетное) написание наречия (безглазно — безглазо).
Важно отметить, что мы также встречаем использование исследуемого наречия в тексте повести А. М. Ремизова «По карнизам», написанной в постреволюционный период (1929 г.), но с сохранением дореволюционной орфографии:
(16) А она (бабушка) такъ смотритъ и не глазами, а эти жги вокругъ ея глазъ безглазно глядятъ.
(А. М. Ремизов. По карнизамъ. 1929. С. 94)
Следовательно, появление в тексте А. М. Ремизова наречия безглазно вновь свидетельствует о неслучайности использования рассматриваемой лексемы в пьесе Л. Н. Андреева.
8 Мы благодарим доцента кафедры литературы Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств Л. Н. Кен за предоставленную информацию о наречии безглазо, которое употреблено в машинописном варианте произведения Л. Н. Андреева.
6. Заключение
Итак, можно предположить, что замена в тексте Л. Н. Андреева одного наречия, не находящегося в рамках литературного языка, на другое, зафиксированное в общерусских нормативных словарях, может объясняться стремлением снять семантическое напряжение, избавиться от неестественности в восприятии читателем сочетания слтпые ищутъ безглазно» с редким наречием, заменив его на более понятное слтпые ищутъ безгласно. Кроме того, если в XXв. было отмечено стремление многих отвлеченных существительных с предлогом без к адвербиализации [Виноградов, Шведова (ред.) 1964: 212], то, по-видимому, форма наречия безглазно несколько противоречила указанной тенденции (поскольку глаз — конкретное существительное, а глас — отвлеченное), что и могло привести к появлению в тексте пьесы наречия безгласно.
По мнению Д. Н. Шмелева, «самое многообразие явлений окружающего мира, всего того, что может произойти в реальной действительности и быть отражено в речи, делает любой перечень лексических сочетаний того или иного отдельного слова по существу всегда неполным. Самые необычные (по смыслу) или даже, казалось бы, противоестественные с точки зрения реальных предметных соотношений словосочетания постоянно возникают в речи, оказываясь вполне закономерными в определенных ситуациях» [Шмелев 1973:164-165]. Кроме того, рассуждая о лексической вероятности словосочетаний и определяя ее как «сочетаемость слов, зависящую от их смысловых значений», Л. Р. Зиндер отмечал, что «зависимость эта, строго говоря, не лингвистическая; она определяется объективной действительностью, условиями жизни общества и является поэтому очень изменчивой как территориально, так и во времени» [Зиндер 1958:123].
Подобные спорные примеры позволяют вновь обозначить раз-ноаспектную проблему, связанную с лексической вариантностью в русском языке XIX века, обратить внимание на трудности, порождаемые процессом установления языковой нормы в XIX веке, и подчеркнуть сложность решения текстологических проблем.
Итак, в данной статье были рассмотрены семантические и словообразовательные процессы в области наречий, образованных от прилагательных с приставкой без- или по модели «без-+ сущ. + -о». Первые три случая (безъютно, безотголосно, безобманно)
демонстрируют ситуацию, когда в основе наречия исторически лежит отвлеченное существительное, а четвертый (безглазно) — когда в основе конкретное существительное. В первых трех случаях мы наблюдаем три разные тенденции: окказиональное наречие безъютно не закрепляется в языке, и на его месте оказывается вариант неуютно (в результате конкурентной борьбы победила модель с другой приставкой); наречие безотголосно, вероятно, по причине наличия двух приставок и сложности формальной структуры лексемы, не остается в литературном языке и предпочтение отдается предложно-падежному варианту без отголоска (вариант, который, однако, в современном языке встречается крайне редко); а в случае с наречием безобманно побеждает предложно-падежный вариант без обмана, несмотря на то что в современном языке иногда встречается и адвер-биализованный вариант. Последнее из рассматриваемых наречий показывает, что в XIX-XX вв. по причине низкой продуктивности модели «без- + сущ. + -о» доминировала тенденция в образовании наречий от предложно-падежного сочетания именно с отвлеченными существительными (это, вероятно, одна из причин, почему произошла замена окказионализма безглазно на наречие безгласно, ведь в основе последнего лежит отвлеченное существительное, вторая причина — семантическая). Последний случай также демонстрирует процесс конкурентной борьбы между суффиксальной и бессуфик-сальной производными моделями (безглазно — безглазо).
Литература
Бархударов (ред.) 1956 — С. Г. Бархударов (ред.). Очерки истории русского литературного языка XIX века. М.: Изд. Академии наук СССР, 1956. Брокгауз, Ефрон 1896 — Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. Энциклопедический словарь. Т. XVII. Култагой — Лед. СПб.: Типо-Литография И. А. Ефрона, 1896. БРСС 1960-1970 — М. Филкусова, Э. Кучерова, В. Лапарова и др. Большой русско-словацкий словарь: В 5 т. Братислава: Словацкая Академия наук, 1960-1970.
Виноградов 1947 — В. В. Виноградов. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М. — Л.: Государственное учебно-педагогическое изд-во Министерства просвещения РСФСР, 1947. Виноградов 1959 — В. В. Виноградов. О языке художественной литературы. М.: Наука, 1959.
Виноградов, Шведова (ред.) 1964 — В. В. Виноградов, Н. Ю. Шведова (ред.). Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. Глагол, наречие, предлоги и союзы в русском литературном языке XIX века. М.: Наука, 1964.
Грот (ред.) 1895 — Я. К. Грот (ред.). Словарь русского языка, составленный вторым отделением Императорской Академии наук. Т. 1. А — Д. СПб.: Типография Императорской Академии наук, 1895.
Даль 1866 — В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка. 4.IV. М.: Издание Общества Любителей Российской Словесности, учрежденного при Императорском Московском Университете, 1866.
Ефремова 2000 — Т. Ф. Ефремова. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М.: Русский язык, 2000.
Зиндер 1958 — Л. Р. Зиндер. О лингвистической вероятности // Вопросы языкознания 2, 1958. С. 121-125.
Ковалевская 1978 — Е. Г. Ковалевская. История русского литературного языка. М.: Просвещение, 1978.
Курилович 1955 — Е. Р. Курилович. Заметки о значении слова//Вопросы языкознания 3, 1955. С. 73-81.
Левин 1964 — В. Д. Левин. Краткий очерк истории русского литературного языка. М.: Просвещение, 1964.
Панов 2004 — М. В. Панов. Труды по общему языкознанию и русскому языку. Т. 1. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Пеньковский 1988 — А. Б. Пеньковский. Семантика наречия и ее отражение в словаре // Ю. Н. Караулов (ред.). Словарные категории: Сборник статей. М.: Наука, 1988. С. 53-59.
Пеньковский 2004 — А. Б. Пеньковский. Очерки по русской семантике. М.: Языки славянской культуры, 2004.
САР2 — Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный. 4.VI. От С до конца. СПб.: При Императорской Российской Академии, 1822.
Словарь 1847 — Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением Императорской Академии наук. СПб.: В Типографии Императорской Академии наук, 1847.
СРНГ — Ф. П. Филин, Ф. П. Сороколетов, С. А. Мызников (ред.). Словарь русских народных говоров. Вып. 1-46. М. — Л. (СПб.): Наука, 19652013.
ССРЛЯ 1950-1965 — Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. М. — Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965.
ССРНГ 1969 — И. А. Оссовецкий (ред.). Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области). М.: Наука, 1969.
Фасмер 1987 — М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка: В 4т.
Т. 4. М.: Прогресс, 1987. Филин (ред.) 1981 — Ф. П. Филин (ред.). Лексика русского литературного
языка XIX — начала XX века. М.: Наука, 1981. Хазагеров 2009 — Г. Г. Хазагеров. Риторический словарь. М.: Флинта; Наука, 2009.
Чурмаева 1989 — Н. В. Чурмаева. История наречий в русском языке. М.: Наука, 1989.
Шмелев 1973 — Д. Н. Шмелев. Проблемы семантического анализа лексики
(на материале русского языка). М.: Наука, 1973. ЭССЯ — О. Н. Трубачев (ред.). Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 8. *xa — *jbvblga. М.: Наука, 1981.
Источники
Андреевъ Леонидъ. Анатэма. Трагедiя. С.-Петербургъ: Изд. «Шипов-никъ», 1909.
Андреевъ Леонидъ. Анатэма. Трагедiя. С.-Петербургъ: Книгоиздательское товарищество «ПросвЪщеше», 1909.
Андреевъ Леонидъ. Жизнь Василiя бивейскаго. München: Verlag Dr. J. Marchlewski & CO, 1904.
Андреевъ Леонидъ. Полное собраше сочиненш Леонида Андреева съ портретомъ автора (приложеше к журналу «Нива» на 1913 г.). С.-Петербургъ: Издаше т-ва А. Ф. Марксъ, 1913.
Андреевъ Леонидъ. Собраше сочиненш. Съ портретомъ автора и вступительной статьей проф.М. А. Рейснера. С.-Петербургъ: Типо-лит. Акщо-нернаго О-ва «Самообразоваше», 1911-1917. Т. 11.
Андреев Л. Н. Драматические произведения в 2-х томах. Составитель, автор вступительной статьи и примечаний Ю.Н.Чирва.Л.: Искусство, 1989. Т. 1.
Бестужев-Марлинский А. А. Онъ былъубитъ //Полное собраше сочиненш А. А. Бестужева-Марлинского. Кавказские очерки. С.-Петербургъ: Тип. III отдЪлешя собственной Е. И. В. Канцелярш, 1838. Ч. 9.
Герцен А. И. По поводу студентскихъ избiенiй. 22 ноября 1861г. // Ко-локолъ. Избранныя статьи А.И.Герцена (1857-1869). Женева: Вольная Русская Типографiя, 1887.
Гоголь Н. В. Выбранныя мЪста изъ переписки съ друзьями. С.-Петербургъ:
Въ типографш Департамента Внешней торговли, 1847.
Гоголь Н.В. Похождеше Чичикова, или Мертвыя души, томъ второй (въ первоначальномъ видЬ) //Полное собраше сочиненш Н.В. Гоголя. М.: Тип. Т. И. Гагенъ, 1884. Т. 4.
Григорович Д. В. Бобыль // Современникъ. Литературный журналъ. С.-Петербургъ: Въ типографш Эдуарда Праца, 1847. Томъ VIII.
Даль В. И. Болгарка//Сочинения В.И. Даля. Повести и разсказы. С.-Петер-бургъ, Москва: Издаше товарищества М.О.Вольфъ, 1884. Книга VIII. С. 124.
Довлатов С. Д. Наши // Собрание сочинений в четырех томах. СПб.: Азбука-классика, 2002. Т. 2.
Кошелевъ А. И. Въ чемъ мы всего болЪе нуждаемся? // БесЬда. Журналъ ученый, литературный и политическш. Москва: Типографiя А. И. Мамонтова и КО, 1871. Том VIII.
Кущевскш И. А. Нужда скачетъ; нужда пляшетъ; нужда пЪсенки поетъ // Маленьюе разсказы. Очерки, картинки и легюе наброски. С.-Петербургъ: Издаше А. Ф. Базунова, 1875.
Михайловский Н.К. Въ перемежку // Сочинешя Михайловскаго Н. К. С.-Петербургъ: Типо-Литографiя Б. М. Вольфа, 1877. Т. 4.
Полевой Н. А. Клятва при гробЪ Господнемъ. Русская быль XV-го вЪка. М.: Въ Университетской Типографш, 1832. Т. III.
Ремизовъ А. М. По карнизамъ. Повесть. БЪлградъ: Русская тип., 1929. Ромер Ф. Э. Сестры // ВЪстникъ Европы. Тридцать пятый годъ. Книга 8-я. Петербургъ, августъ 1900.
Успенскш Г. И. Тише воды, ниже травы //Успенскш Г. И. Очерки и разсказы. С.-Петербургъ: Издаше А. Ф. Базунова, 1871.
