CC BY
210
ТРИБУНА МОЛОДОГО УЧЕНОГО
УДК 342.565.2
Е. В. Герасимова
К ВОПРОСУ О РАЗГРАНИЧЕНИИ ПОЛНОМОЧИЙ
ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ И СУДОВ ОБЩЕЙ И АРБИТРАЖНОЙ ЮРИСДИКЦИИ РФ
Исследуется вопрос разграничения компетенции Конституционного суда РФ и иных судебных органов РФ в сфере защиты прав и свобод человека и гражданина; рассматриваются проблемные аспекты осуществления этими органами функции нормоконтроля.
The article aims at analyzing the issue of competence delimitation of the Constitutional Court of Russia and other judicial bodies (common and arbitration courts); considering the problematic aspects of judicial review.
Защиту прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации осуществляет система различных судов: Конституционный суд РФ; суды общей юрисдикции и Верховный суд РФ; арбитражные суды и Высший арбитражный суд РФ. Каждый из этих органов, решая общую задачу по защите прав и свобод человека и гражданина, наделен собственной компетенцией, не вправе вмешиваться в деятельность судов иной юрисдикции [1, с. 365]. В то же время все суды осуществляют функцию нормоконтроля, что не исключает пересечения юрисдикции судов общей, арбитражной юрисдикции и Конституционного суда РФ.
Конституционный, Верховный, Высший арбитражный, а также иные суды РФ наделяются правами и обязанностями по отношению друг к другу. При этом речь идет о равных взаимоотношениях, поскольку Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды РФ являются высшей инстанцией каждый в пределах своей компетенции. В то же время некоторые авторы отмечают, что зачастую Конституционный суд, вынося свое решение, корректирует практику высших судов, и хотя иерархия судов в законе не прописана, возникает вопрос об их компетенции. Это складывающееся обыкновение, которое нуждается в легальном оформлении, закрепляющем или ограничивающем Конституционный суд в таком праве [2, с. 21]. Таким образом, вопрос о разграничении полномочий внутри судебной системы РФ является актуальным и требует исследования.
Определяющим для установления пределов компетенции в области нормоконтроля является постановление Конституционного суда РФ от 16 июня 1998 года № 19-П по делу о толковании отдельных положений
89
Вестник РГУ им. И. Канта. 2007. Вып. 9. Экономические и юридические науки. С. 89 — 94.
90
статей 125, 126 и 127 Конституции РФ [3]. Конституционный суд РФ указал: проверка конституционности нормативных актов, перечисленных в статье 125 Конституции РФ, и утрата ими юридической силы — исключительная прерогатива Конституционного суда, поэтому не может осуществляться судами общей юрисдикции, арбитражными судами. Поскольку указанные полномочия Конституционного суда РФ закрепляются в Конституции РФ, то иные судебные органы не могут осуществлять подобные полномочия без их конституционного закрепления. Также суды общей юрисдикции не вправе лишать юридической силы подзаконные нормативные акты, перечисленные в пунктах «а» и «б» части 2 статьи 125 Конституции РФ, даже если они не соответствуют закону, поскольку признание недействующими нормативных актов невозможно вне четкой регламентации принятия таких решений.
Суд общей юрисдикции, арбитражный суд, придя к выводу о несоответствии Конституции РФ федерального закона или закона субъекта РФ, не вправе применить его в конкретном деле, он обязан обратиться в Конституционный суд РФ с запросом о проверке конституционности этого закона [4, с. 123 — 124]. Если суд убежден в неконституционности закона, он все равно должен обратиться с запросом в Конституционный суд, чтобы этот неконституционный закон был исключен из правовой системы в том порядке, который установлен Конституцией. Если же одни суды, защищая тем самым права обратившихся к ним лиц, не будут применять неконституционный закон, а иными органами этот закон будет применяться по-прежнему, то в таком случае будет нарушен конституционный принцип равенства всех перед законом и судом [5, с. 23].
Позиция Конституционного суда РФ, выраженная в вышеуказанном постановлении, широко обсуждалась в литературе: некоторые ученые отмечают, что Конституционный суд занимается негативным нормотворчеством, разрешая вопрос о разделении компетенции между ним самим и судами общей юрисдикции. Как полагает А. И. Мелихов, рассматривая этот вопрос, Конституционный суд РФ исходил из неправильных посылок. В основу разграничения компетенции был положен принцип приоритета интересов органов государства, а не принцип защиты прав человека и гражданина, по которому Конституционный суд обязан предоставить гражданину максимальную возможность на осуществление права на защиту [6, с. 4].
По мнению В. Ершова, в постановлении о пределах компетенции Конституционный суд указал, что поскольку его полномочия закреплены специально в Конституции РФ, постольку «конституционное судопроизводство» других судов без их конституционного закрепления исключается [7, с. 18]. Как полагает В. Ершов, делая подобные выводы, Конституционный суд вышел за пределы своей компетенции, то есть буквального толкования Конституции, выполнив несвойственные ему функции законодателя, по существу расширительно истолковав Конституцию и дополнив ее новым содержанием.
Полагаем, что некоторые критические замечания по поводу данного постановления справедливы. Так, Конституционный суд императивно обязал иные судебные органы обращаться с запросом о неконституцион-
ности закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле. Согласно федеральному конституционному закону «О Конституционном суде Российской Федерации» основанием к рассмотрению дела в Конституционном суде является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о соответствии примененного или подлежащего применению закона Конституции РФ. Возможна ситуация, когда суд общей юрисдикции отказал лицу в иске о признании нормативного акта, нарушающего его права и свободы, недействующим, то есть суд убежден в конституционности примененного нормативного акта. Возникает вопрос: нужно ли обращаться в Конституционный суд в таком случае. По мнению Г. А. Гаджиева, если суд в иске отказал лицу, то у него появляется возможность направить жалобу в Конституционный суд РФ на нарушение конституционных прав и свобод в результате применения закона, который, по мнению лица, является неконституционным [8, с. 23].
Тем не менее институт судебного запроса, который упомянул Конституционный суд в своем постановлении, в первую очередь направлен на координацию усилий судов общей юрисдикции, арбитражных судов и Конституционного суда РФ в борьбе с неконституционными законами, нарушающими права граждан, принятыми федеральным, региональными парламентами. Рассматривая в постановлении институт запроса, Конституционный суд исходил из его правовой основы — части 4 статьи 125 Конституции РФ, которая предусматривает не только институт конституционной жалобы, но и такую опосредованную форму защиты нарушенных прав и свобод человека и гражданина, как судебный запрос.
Как отмечает Н. С. Бондарь, запрос суда — это правовой институт в системе конституционного судопроизводства, регулирующий деятельность судов общей юрисдикции и арбитражных судов по участию в возбуждении рассмотрении дел о конституционности законов, примененных или подлежащих применению в конкретном деле [9, с. 65]. Сущность данного института состоит в том, что суд любого вида юрисдикции и любой инстанции, если он при рассмотрении конкретного дела придет к выводу о несоответствии Конституции РФ закона, примененного или подлежащего применению в указанном деле, обязан приостановить разбирательство и обратиться в Конституционный суд РФ с запросом о проверке конституционности данного закона. Законодатель не указывает на момент обращения с запросом. Более взвешенным и целесообразным будет запрос суда до начала рассмотрения дела, когда изучены обстоятельства дела и сформирована позиция судьи в отношении подлежащего применению закона. Запрос может последовать и после рассмотрения конкретного дела, если суд пришел к убеждению о неконституционности уже примененного в конкретном деле закона [10, с. 569].
Отметим еще некоторые проблемы в сфере разграничения компетенции Конституционного суда и судов общей, арбитражной юрисдикции, которые не нашли отражения в вышеназванном постановлении.
Так, за пределами решений Конституционного суда РФ в настоящее время остались вопросы подведомственности законов субъектов РФ, содержащих в себе положения, аналогичные нормам конституции
91
92
(устава) субъекта РФ. Суды общей юрисдикции могут признать недействующими такие положения законов, тем самым «нуллифицируя» нормы конституций (уставов), что недопустимо. Положения таких законов должны быть оспорены так же, как и конституция (устав) субъекта РФ, только в Конституционном суде РФ [11, с. 185].
Также в судах общей юрисдикции не исключено обжалование и тех нормативных правовых актов, которые могут быть оспорены в Конституционном суде РФ. Суды общей юрисдикции, осуществляя проверку нормативных правовых актов на соответствие федеральному законодательству, признают их недействующими и не подлежащими применению. Согласимся с О. В. Брежневым, который отмечает, что, осуществляя подобную деятельность, суды общей юрисдикции не могут рассматривать их вне конституционного контекста, абстрагируясь от проверки их соответствия Конституции РФ в силу правовых связей, существующих внутри системы законодательства [12, с. 23].
Как уже было сказано выше, Конституционный суд РФ осуществляет проверку соответствия законов Конституции, а иные суды вправе принимать решения о недействительности подзаконных нормативных актов. С. Э. Несмеянова отмечает, что к юрисдикции Верховного суда РФ отнесено рассмотрение дел об оспаривании ненормативных актов Президента, палат Федерального собрания, Правительства РФ, а также нормативных актов федеральных министерств и ведомств, касающихся прав и свобод граждан. Гражданин, чьи права и свободы нарушены нормативным актом Президента, палаты парламента или Правительства, не может защитить свое право ни в Конституционном суде РФ, ни в общем или арбитражном суде. В части 2 статьи 120 Конституции РФ предусмотрено, что если суд при рассмотрении конкретного дела установит, что нормативный акт любого органа не соответствует закону, то в этом случае будет принято решение в соответствии с законом. Однако подобное решение не отменяет действие незаконного акта [1, с. 367 — 368].
Н. В. Витрук также подчеркивает, что, руководствуясь целью защиты прав и свобод, разграничение компетенции должно быть таким, чтобы правовая ситуация, при которой какие-либо акты, действия или решения публичного характера в случае их оспаривания оказались бы неподсудны, исключалась [13, с. 501].
Говоря о современном состоянии проблемы разграничения компетенции Конституционного суда РФ и судов общей и арбитражной юрисдикции во главе с Верховным и Высшим арбитражным судами РФ, М. В. Баглай отмечает, что на сегодняшний день споров практически не возникает, а появляется необходимость обсуждения, сотрудничества, выработки единого подхода [14, с. 11]. Так, в ряде решений Конституционного суда от 1998 и 2002 годов было указано, что необходимо разграничивать добросовестных и недобросовестных налогоплательщиков. В связи с этим появилась неясность в арбитражной практике, поскольку в законе не было понятия добросовестности применительно к налоговым правоотношениям. После этого Высший арбитражный: суд РФ принял решение, которым ввел ориентиры, дающие возможность судам признать недобросовестного налогоплательщика таковым [14, с. 11].
Подводя итог, отметим, что совместная компетенция Конституционного суда РФ и судов общей юрисдикции, арбитражных судов в сфере нормоконтроля — одна из актуальных проблем. Целесообразно согласиться с учеными, которые указывают на то, что постановление Конституционного суда РФ от 16 июня 1998 года не позволило полностью разрешить проблему «совместной компетенции» в сфере судебного конституционного нормоконтроля. В результате, как отмечает ряд авторов, разными судами по одному и тому же нормативному правовому акту могут быть вынесены взаимоисключающие решения [15, с. 72].
Как подчеркивает О. В. Брежнев, пересечение компетенции различных судебных органов, не связанных между собой инстанционными отношениями, может привести к вынесению по одному делу противоречивых решений, равно обязательных для исполнения, что отразится на правах и свободах человека и гражданина [16, с. 75].
Поскольку задача защиты прав человека и гражданина является первостепенной для всех судебных органов, то ее решение будет возможно только при тесном и обоюдном, свободном от конфликтов сотрудничестве между Конституционным судом РФ, судами общей и арбитражной юрисдикции, а залогом такого сотрудничества должна стать законодательная база.
93
Список литературы
1. Несмеянова С. Э. Судебная практика Конституционного суда РФ с комментариями. М.,2007.
2. Кротов М. В. Конституционное судопроизводство нуждается в формализации // Закон. 2006. № 11.
3. Постановление Конституционного суда РФ от 16 июня 1998 года № 19-П по делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации / / Собрание законодательства РФ. 22.06.1998. № 25. Ст. 3004.
4. Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного суда России. М., 2003.
5. Яценко В. Н. Судебный контроль нормативных актов // Государство и право. 2005. № 11.
6. Мелихов А. И. Правовые позиции Конституционного суда как источник конституционного права // Российский судья. 2005. № 8.
7. Ершов В. Признание нормативных правовых актов противоречащими Конституции РФ и федеральным законам: судебная практика / / Российская юстиция. 2003. № 5.
8. Гаджиев Г. А. Взаимоотношения Конституционного суда РФ с судами общей юрисдикции и арбитражными судами // Там же. 1994. № 4.
9. Бондарь Н. С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным судом Российской Федерации. М.,
2005.
10. Кравец И. А. Российский конституционализм: проблемы становления, развития и осуществления. СПб.,2005.
11. Никитина А. В. Единство судебной системы и проблемы самостоятельности конституционных судов в Российской Федерации // Правовая политика и правовая жизнь. 2004. № 1.
12. Брежнев О. В. Судебный конституционный контроль в России: проблемы методологии, теории и практики: Автореф. дис. ... д-ра юр. наук. М., 2006.
94
13. Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс: Учеб. пособие. М., 2005.
14. Баглай М. В. Деятельность Конституционного суда отразилась на всех отраслях права // Закон. 2006. № 11.
15. Гошуляк В. В., Ховрина Л. Е., Геворкян Т. И. Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации. М., 2006.
16. Брежнев О. В. Проблема «совместной компетенции» в сфере судебного нормоконтроля в России и пути ее решения / / Журнал российского права.
2006. № 6.
Об авторе
Е. В. Герасимова — ассист., РГУ им. И. Канта.
УДК 35.08
И. И. Маскаева
ИДЕЯ МЕНЕДЖМЕНТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ КАК ЭЛЕМЕНТ РЕФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Анализируется «менеджерская модель государственной службы» как одна из наиболее эффективных и прогрессивных моделей организации государственно-управленческой деятельности в сфере государственной службы. Одновременно с активным использованием некоторых элементов данной модели в настоящее время отсутствует четкая законодательная регламентация указанного института, которая позволила бы наиболее оптимально применять методику менеджмента в сфере государственной службы.
The main aim of this article is to analyze the “management model of public service" as one of the most effective and progressive models of organization of public administrative activity in the sphere of public service. Simultaneously with an active application of some elements of this model nowadays there is no precise legislative regulation of the specified institute, which would allow to implement a technique of management in sphere of public service.
Несмотря на некоторые успехи в проведении реформы государственной службы в России, многие проблемы до сих пор остаются нерешенными. Концепция дальнейшего реформирования государственной службы не представляется достаточно ясной; система государственной службы не имеет полной законодательной базы; отсутствует четкое определение предмета и объема государственной службы, а также ее целей, задач и функций; координация между различными органами не всегда достигается в той мере, в какой она призвана обеспечивать их согласованное взаимодействие; государственная служба не обладает должным авторитетом и социальной привлекательностью, что порож-
Вестник РГУ им. И. Канта. 2007. Вып. 9. Экономические и юридические науки. С. 94 — 98.
