CC BY
96
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Н.В. Днепровский, о. Виктор (В.А. Шкурдода)
К ВОПРОСУ О ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ ЛИТУРГИЧЕСКОЙ ПЛАНИРОВКЕ ТРИКОНХИАЛЬНЫХ ПЕЩЕРНЫХ ЦЕРКВЕЙ ЭСКИ-КЕРМЕНА
Многолетняя дискуссия о времени возникновения пещерных монастырей и храмов Горной Таврики продемонстрировала на сегодняшний день, похоже, только бессилие «классической» археологии разрешить этот вопрос. Аргументы сторон хорошо известны и, по сути дела, исчерпаны, причем ни один из них не приобрёл силы последнего и решающего доказательства. Все они в той или иной степени носят умозрительный и откровенно субъективный характер. К примеру, можно бесконечно рассуждать о возможности иммиграции иконопочитателей в Таврику, спорить о том, была ли она на тот момент иконоборческой, а так же дискутировать о правомерности использования для датировки пещерных помещений подъёмного материала, обнаруженного ниже по склону или о том, какие архитектурные аналогии следует или не следует привлекать для их датировки и т.д.
С нашей точки зрения, родовое проклятие всех этих рассуждений состоит в том, что большая часть публикаций была выполнена или в советское (т.е. атеистическое) время, когда историки кичились своим незнанием церковных обрядов, или в последние годы, но, в любом случае, в рамках советской археологической школы. В силу этого, указанные церкви рассматривались, прежде всего, как объекты материальной культуры. Лишь в последние годы появились весьма немногочисленные работы, посвящённые литургическому устройству пещерных церквей Крыма. Однако и они еще не в состоянии рассеять туман, в котором блуждают исследователи-археологи, оторванные от живой богослужебной практики.
Не являются исключением и попытки интерпретации двух знаменитых триконхиальных храмов Эски-Кермена - так называемого «Большого пещерного храма» на подъездной дороге и церкви «Трёх всадников».
Эти храмы привлекали внимание исследователей постоянно. Наиболее полное их описание вместе с обзором литературных источников и самыми детальными из опубликованных планов и разрезов (Рис. 1,2) дал в своих работах Ю.М. Могаричев [8; 9]. Один из его выводов настолько важен для дальнейшего обсуждения, что мы процитируем его полностью: «Обращает на себя внимание сходство планов (обе церкви имеют форму трилистника) и функционального назначения (они были часовнями). С другой стороны, отличаются их пропорции, формы апсид, датировки (последний был вырублен, очевидно, в XIII в. [13, с.108]1). Учитывая, что подобный тип храмов редок, особенно для крымских пещерных церквей, можно предположить, что при создании «Трёх всадников» (которому предстояло стать часовней над могилой знатного жителя Эски-Кермена) за архитектурную основу был взят «большой храм» - самая большая в это время и, вероятно, известная часовня поселения» [8, с. 66].
Действительно, даже при беглом осмотре этих двух церквей бросается в глаза их поразительное сходство (Фото 1-4). Пожалуй, главным отличием «Большого храма» от церкви «Трех всадников» является отсутствие сохранившегося темплона. Что же касается незначительных отличий в архитектурной планировке, то они самым естественным образом объясняются неправильной формой каменной глыбы, в которую мастера должны были его 1
1 Номера библиографических ссылок в цитатах изменены относительно оригиналов и соответствуют сквозной нумерации библиографического указателя к настоящей статье.
187
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
вписать при условии максимизации объёма помещения с одновременным сохранением планировки литургической.
Именно в связи с повседневной литургической практикой целесообразно коснуться обстоятельства, которое ранее, насколько нам известно, специально никем не рассматривалось.
Одному из авторов настоящей статьи доводится регулярно служить в храме «Трёх Всадников» Божественную Литургию. Существенное затруднение при этом состоит в отсутствии сколько-нибудь приспособленного места для совершения проскомидии. Имеющаяся в северо-восточной части алтарной абсиды ниша, которую зачастую принимают за жертвенник, в действительности для этого непригодна, т.к. имеет малые размеры (ширину 0,34 м и глубину 0,3 м при высоте 0,45 м) и расположена достаточно высоко (на высоте в 1,28 м). Разместить пристенный жертвенник в миниатюрной, диаметром около 2,5 м, абсиде тоже практически негде - при этом, к примеру, обход престола при каждении становится невозможным. Поэтому в настоящее время в качестве жертвенника приходится использовать северную арку темплона. Однако трудно представить себе, чтобы так было задумано изначально. Теоретически можно, конечно, предполагать, что ниша протезиса располагалась, как ей и полагалось бы, в северной стене, а впоследствии была уничтожена, когда «северная стена» была «перетёсана при написании фрески» [5, с. 75]. Однако отсутствие жертвенника в северной стене мы встречаем и в «Большом пещерном храме», который, по мнению Ю.М. Могаричева, является прототипом храма «Трёх всадников» (к последнему утверждению мы ещё вернёмся).
Стремясь обойти возникшее затруднение, предшествующие исследователи склонны были видеть жертвенник, а заодно и диаконник (ризницу) в самых неожиданных местах. Приведём небольшую подборку их интерпретаций этого вопроса. «Пещерный храм с фрескою трёх всадников..., высеченный в одном из пяти отдельных камней; в другом вырублена усыпальница» [10, с.130; 13, с.108]. «Это не усыпальница - не место склада костей», - возражает Н.И. Репникову Е.В. Веймарн. «Судя по высоте и ширине входа и следам дверной деревянной коробки это «дьяконник» - место склада необходимого для службы имущества и инвентаря» [4, л. 266]. «Над одной из гробниц род престола «жертвенник»» [13, с.1 08]. «В южной стене - род престола - «жертвенник»» [10, с.131]. «В южной стене наоса, по предположению Н.Репникова, находится жертвенник» [9, с. 50]. «К западу от храма в отдельном камне вырублено небольшое помещение 1,8 х 2 х 1,7 м, с обработкой Т.2. Н.И.Репников считал его усыпальницей. Однако, по нашему мнению, его можно интерпретировать и как ризницу» [9, с.50]. «В соседнем камне, расположенном к северо-западу от храма «Трёх всадников», в непосредственной близости от него, высечено небольшое помещение - усыпальница (или, возможно, ризница)» [14, с. 52]. «В юго-восточной части храма, над детской гробницей, высечен в стене жертвенник» [14, с. 47]. Но, как известно, всё должно быть как раз наоборот: жертвенник должен (при восточной ориентации алтаря2) помещаться в северной части храма! Это расположение не случайно, поскольку определяет направление, по которому движется иерей, полагая Св. Дары на престол. Более того. Ниша, которую Н.И. Репников и С.В. Харитонов принимают за жертвенник, находится, как видно на Фото 1, у самого входа в церковь. Приготовление Св. Даров прямо на пути у входящих в храм верующих представляется нам совершенно невероятным. С нашей точки зрения, весьма примечательно также, что Н.И. Репников, точно указавший местоположение «жертвенника» в АКК, для широкой публикации 1932 г. выбрал до такой степени обтекаемую формулировку, что она вообще ничего не говорит о местоположении ниши. Не исключено, что это было сделано сознательно, чтобы избежать
2 Мы делаем эту оговорку в связи с тем, что во многих крымских пещерных церквах восточная ориентация алтаря не соблюдается или соблюдается очень приблизительно. Говоря более строго, жертвенник должен быть в левой части храма, если стоять лицом к алтарю.
188
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
критических замечаний: ведь в то время ещё были живы люди, хорошо разбиравшиеся в особенностях богослужения. Попутно заметим, что жертвенник никак не является «родом престола»3, а престол никак не может находиться вне алтаря. Если же проводить аналогии с современным устройством храма, то ниша в южной стене имеет наиболее полную аналогию с панихидным столом. Мы не располагаем данными о том, имелись ли таковые в средневековых (в частности, пещерных) храмах, но и не усматриваем в такой аналогии ничего противоестественного, особенно если учесть мемориальный характер храма «Трёх всадников». Впрочем, данная ниша вполне могла также использоваться для хранения церковной утвари, книг, облачений и т.д., то есть выполнять функции диаконника (ризницы) в его современном понимании, который обычно находится справа от алтаря, т.е. обычно с южной стороны. Заметим, однако, что последнее (в отличие от жертвенника) имело место не всегда. Так, Г. Бабич указывает, что в раннехристианских палестинских церквах, в том числе в пещерной церкви лавры св. Саввы Иерусалимского, находившееся к северу от храма вспомогательное помещение было необходимым элементом храма, имело достаточно универсальное назначение и обозначалось разными терминами: диаконикон, скевофилакий, хранилище («сокровищница» - tresor) и кимилиарион. Все эти термины были синонимами [15, р. 72]. Она полагает, что аналогичную планировку имела и пещерная лавра св. Феоктиста в Дейр Мукелики [15, p. 71-72].
В силу вышеизложенного мы согласны с А.Ю. Виноградовым, Н.Е. Гайдуковым и М.С Желтовым, относящим храм «Трёх всадников» к храмам без протесиса [5, с. 75]. «Отсутствие зоны протесиса позволяет предположить, что храм создан до VIII в., когда приготовление хлеба и вина ещё имело достаточно свободный характер и совершалось где-то вне основного объёма храма», - пишут они [5, с. 74]. Где именно это происходило, они не уточняют4.
Между тем, в литературе на это даётся ясный и чёткий ответ. «В первенствующей Церкви предложение находилось не внутри алтаря, но вне, в особливой храмине с левой стороны его, куда народ приносил в жертву хлеб, вино, елей для лампад и проч. Название это также заимствовано из Ветхого Завета. В храме Соломона, вне завесы скинии свидения, стоял золотой стол, на котором в жертву Богу, по его повелению, каждую субботу, по числу колен Израилевых, полагали двенадцать хлебов, называвшихся хлебами предложения (Исх.,25,30). Святый Киприан место предложения называет корбоном (т.е. корваном, или хранилищем приношения)» [7, с. 68]. Этому чеканному определению полностью отвечает смежное с храмом помещение в соседней каменной глыбе (Фото 6). Находящееся, как и положено, с северо-западной стороны (и, таким образом,
3 Наоборот, «престол в древности всегда назывался жертвенником или трапезой. Так называли его святые отцы и учители Церкви. И в наших Служебниках престол именуется и трапезой, и жертвенником. В древности престолом называлось архиерейское седалище на Горнем месте... С перенесением предложения, на котором совершается приготовление хлеба и вина для таинства Евхаристии, в алтарь оно стало называться в устной традиции жертвенником, а престол стал именоваться Горним местом; собственно жертвенник (трапеза) получил название престол. ... Тем не менее в Уставе и богослужебных книгах по-прежнему жертвенник называется предложением, а престол носит также название трапезы, так как на нем возлежат и с него преподаются духовенству и верующим Тело и Кровь Христовы. И все же прочная традиция чаще всего трапезу именует святым престолом Божиим» [16]. В современной богослужебной практике жертвенник в известной степени приобретает значение престола после переноса на него в конце Божественной Литургии Святых Даров, однако представить себе при этом их вынос из алтаря в наос абсолютно немыслимо.
4 Вопреки этому собственному утверждению в своей более поздней работе Н.Е.Гайдуков высказывает прямо противоположную точку зрения: о наличии в храме «Трёх всадников» целых двух мест для совершения проскомидии: «пастофория, расположенного в южной конхе храма... и протесиса, который помещался прямо на поверхности темплона» [6, с. 201]. Выше мы уже высказались по поводу возможности размещения протесиса в данных точках храма. Однако уже сама по себе подобная перемена точки зрения говорит об отсутствии безусловных, явно видимых признаков протесиса в храме.
189
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
обеспечивавшее правильное направление перенесения Св. Даров на престол)5, вплотную примыкающее к помещению храма (расстояние между глыбами составляет менее метра, а подрубки в них ясно указывают на соединявший их переход) и вполне достаточное по объёму, оно представляет собой практически идеальный (или, во всяком случае, вполне соразмерный храму) скевофилакеон, или корбон.
Только искусственное «омоложение» храма предыдущими исследователями (ведь проскомидия в ХІІІ-ХІУвв. совершалась уже в алтаре6!), на наш взгляд, вызвало непонимание изначального смысла этого помещения и заставляло квалифицировать его то как ризницу в позднейшем смысле этого слова, то как усыпальницу. Заметим, впрочем, что в более позднюю эпоху, после переноса зоны протесиса в алтарь (а может быть, и после прекращения функционирования храма) вторичное использование бывшего скевофилакия в качестве усыпальницы, действительно, вполне могло иметь место. В частности, Г. Бабич указывает, что диаконник пещерной церкви в лавре св. Саввы Иерусалимского, как и сама эта церковь, также впоследствии выполнял функции мартирия [15, р. 72]. Что же касается «ризницы», то, как мы уже знаем, скевофилакий изначально выполнял и эту функцию. Именно поэтому существование скевофилакиев при храмах Эски-Кермена может стать тем самым решающим аргументом, о недостатке которого мы говорили в начале нашей статьи. Ибо стоит только допустить раннее происхождение эски-керменских триконхов, как сами собою исчезают многочисленные натяжки и недомолвки в логических построениях, свойственные предыдущим исследованиям.
Но что, в таком случае, значит «раннее»? «В VIII в. и далее - по крайней мере, до 1204
г. - обряд протезиса в константинопольской Св. Софии происходил в скевофилакии» [17]. Таким образом, если ориентироваться только лишь на отсутствие протесиса в храме, то последний мог быть изваян в камне в широком промежутке времени между VIII в. и самым началом XIII в. Однако следует учесть, что кроме отсутствия протесиса, храм «Трёх всадников» имеет такие признаки древности, как существенно выступающий в наос темплон и триконхиальную форму. Первый исчезает с IX в. [5, c. 74]7.
Поэтому наиболее вероятным периодом основания храма нам представляется всё же VIII - IX вв.
В этой связи мы вынуждены снова обратиться к попыткам исследователей датировать этот храм XIII, а то и XIV столетиями. Датировки эти так или иначе связаны с находящейся в храме знаменитой фреской, а, точнее, как с её стилистическими особенностями, так и с виденным ещё в 1873 г. В.М.Григоровичем обрывком даты. На последнем аргументе нам придётся остановиться подробнее.
Прежде всего, если в первой публикации 1932 г. Н.И.Репников даёт однозначную трактовку этой даты как 12...г. [13, с.108. Прим.], то в АКК он уже указывает, что «утраченный конец даты даёт лишь 67, что определяет время написания в отрезке 1192
5 Именно так расположен, в частности, скевофилакий св. Софии Константинопольской. О пещерных лаврах Палестины мы уже говорили.
6 На разрезах очень хорошо видно, что и храм, и северное помещение вырубались как единый комплекс, то есть, вероятнее всего, одновременно (Рис. 1) [8, с. 257]. К сожалению, разрез с видом на алтарь не включает в себя соседнего помещения, а разрез, включающий это помещение, показывает лишь западную стену.
7 Равным образом, с конца IX в. исчезает и многоступенчатый синтрон [5, с. 74]. В этой связи уместно более тщательно изучить алтарную часть «Большого пещерного храма». Сегодня синтрон здесь одноступенчатый. Однако в центре его, за престолом, имеется странной формы «приступочка». Другая «приступочка», слишком низкая, чтобы служить седалищем, и слишком высокая для подножия, находится в правой части алтарного закругления. Нетрудно видеть, что обе они имеют близкую ширину. При более внимательном осмотре в полу алтарной части, концентрично восточной стене, видны длинные борозды, соединяющие обе эти «приступочки» (Фото 5). Поэтому не исключено, что первоначально здесь всё же был миниатюрный двухступенчатый синтрон, который позднее был стёсан. Если это так, то по совокупности признаков «Большой» храм также был высечен не позднее конца IX в.
190
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
- 1291 гг.» [10, с. 132]. А ведь, как мы помним, в 1192 г. приготовление Св. Даров вполне ещё могли совершать в скевофилакии.
Далее. «Возникает вопрос, - пишет Н.И.Репников, - был ли храм расписан полностью, или роспись ограничивалась описанным изображением. Утверждаем последнее на основании следующего соображения. Грунт изображения заготовлен в раз, не имеет ни разрывов, ни швов, был по сырой штукатурке расписан сразу. На стенах нет ни малейшего намёка на штукатурку, гладкая их поверхность не удержала бы известкового намёта. Позднейших переделок в храме нет, приведённый текст надписи говорит ясно, что роспись одновременна устройству самого храма» [13, с. 109]. Но, во-первых, в упомянутой надписи («изсечены и написаны святые мученики Христовы для спасения души и отпущения грехов» [10, с. 108]) речь идёт только о фреске и ничего не говорится о её одновременности храму; во-вторых, отсутствие позднейших переделок в храме ещё не говорит об отсутствии переделок вообще. Мы полностью согласны с тем, что «северная стена перетёсана при написании фрески» [5, с. 75], т.е. переделки были не позднейшими, а предшествовали написанию фрески. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно посмотреть на приведённые фотографии8 (Фото 1, 3). Об этом же говорит и находящееся практически в самом центре фрески маленькое окошко-люминарий. Именно к перетёске стены с последующей росписью стёсанного участка, по нашему мнению, и относится выражение «изсечены и написаны святые мученики». В противном случае надпись гласила бы об «иссеченной и расписанной церкви». В средние века очень точно формулировали всё, что относилось к священным предметам. Однако современная привычка понимать написанное не буквально, а метафорически (показателем чего является распространённое ныне словосочетание-паразит «как бы», что прямо противоречит евангельскому предписанию: «да будет ваше «да» - «да», а «нет» - «нет», а прочее - от лукавого»), по нашему мнению, держит под гипнозом уже не одно поколение исследователей. Между тем, в мире существует бесчисленное множество храмов, росписи которых намного моложе самих сооружений, что, однако, ни у кого не вызывает удивления и никем не оспаривается.
Разумеется, высказанные нами соображения о литургических особенностях пещерного храма «Трёх всадников» носят гипотетический характер. Однако мы можем попытаться проверить весомость этой гипотезы, обратившись к исследованию его двойника -«Большого пещерного храма» на подъездной дороге. По аналогии с предыдущим анализом попытаемся проследить вначале, как интерпретировали вероятное размещение зоны протезиса (и, по возможности, также ризницы) предыдущие исследователи в этом храме.
Н.И. Репников в работе 1932 г. ничего не упоминает о возможном расположении этих литургических объектов, но отмечает, что «из-под обрыва в него вела лесенка, поворачивающая от пещеры-кельи к самому храму, который открыт во всю свою длину по стороне обрыва» [13, с. 118].
Несколько более подробные сведения мы встречаем в АКК. «С площадки под обрывом в пещерный храм ведёт лесенка. Последняя сложена насухо из камней в числе которых облицовочные камни боевой стены. Лестница упираясь в угол скалы приводит на карниз нарубленный вдоль обрыва, приводящий к храму. Под поворотом в обрыве скалы овальная в плане пещера. Вдоль перехода в основании скалы завалинка-сиденье» [10, с. 116]. И далее: «Восточная половина храма образует три полукружья. На высоте одной трети стены от пола вдоль боковых полукружий оставлен род завалинки... В южном закруглении, примыкающем к апсиде над завалинкой - повышенная выборка с закрайком,
б.м. жертвенник. Поверхность стены под ним имеет неглубокую до пола выборку. В той же южной стене у закрайка храма, над скамьёй, выбрана прямоугольная ниша» [10, с. 117].
8 Особо интересно Фото 3, на котором другая техника обработки камня на стене с фреской буквально бросается в глаза.
191
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Практически дословно описание храма повторяется и в работе [11, с. 27], а вот «пещере-келье.» теперь уделяется большее внимание: «Над поворотом в обрыве скалы вырублена пещера с широким входом, на лицевой стороне которого имеется глубокий водоотлив. Сама пещера овальной в плане формы, с скруглённым потолком. Выбрана она в толще скалы широкими, взаимно перекрещивающимися кирковыми ударами, поверх которых поверхность стен дополнительно не сглаживалась. От этой пещеры тропа-проход приводит к храму» [11, с. 27].Таким образом, здесь, как и в храме «Трёх всадников», мы встречаемся с попыткой разместить гипотетическим жертвенник в южном полукружии9, поскольку точно так же здесь мы обнаруживаем с юга высеченную вплотную к бывшей наружной стене («у закрайка храма») нишу (Фото 2); наконец, здесь также мы имеем с северо-запада от храма пещеру, которая теперь именуется «кельей», невзирая на овальную (а точнее, почти круглую) форму и широкий вход, которая соединяется с храмом коротким переходом, снабжённым завалинкой. Всё это прекрасно видно на чертеже, составленном ещё Эски-Керменской экспедицией [1, л. 13] и доселе неопубликованном (Рис. 3).
Действительно, с левой (северной) стороны от храма, на расстоянии 3,2 м от него и на одном уровне с ним в скале вырублена пещера максимальной глубиной 1,55 м, максимальной шириной 1,7 м и максимальной высотой 1, 65 м. (Фото 7), которая соединяется с храмом вырубленным в скале карнизом шириной 0,6-1,0 м (Фото 8,9). Вдоль карниза проходит выступ в виде скамьи шириной 0,4-0,45м и высотой 0,54-0,6м. Уровень пола пещеры понижен относительно карниза на 0,3м. Однако при столь небольших размерах пещеры входной проём в неё имеет ширину 1,3 м при высоте в 1,44м. Указанные размерные соотношения, на наш взгляд, делают проблематичным использование данного помещения в качестве «кельи».
Причём размеры этой пещеры почти совпадают с пещерой возле храма «Трёх всадников». Другими словами, если не учитывать влияние формообразующих особенностей скалы, мы имеем полную архитектурную аналогию пещерному комплексу (именно комплексу!) храма «Трёх всадников»10 11. А это даёт нам веские основания полагать, что отмеченные нами выше литургические особенности последнего не являются случайностью. Скорее, мы имеем дело с хорошо продуманной системой литургической планировки храмового пещерного комплекса, включающего собственно храм, скевофилакион («корбон») и соединяющий их переход.
Ещё большую наглядность наши выводы приобретают при сравнении планов эски-керменских комплексов с приведённым в работе Г. Бабич планом лавры св. Феоктиста (Рис. 4) [15, p. 71]. Особенно это касается комплекса «Большого пещерного храма». Поразительное сходство крымского и палестинского комплексов как в общей планировке, так и в основных размерах просто бросается в глаза11.
В связи выявленными нами особенностями литургической планировки эски-керменских триконхов уместно вернуться к рассмотрению их взаимосвязи ещё с одной пещерной церковью этого городища.
9 Заметим, что ниша в южной стене высечена под самым потолком - на высоте около 1,4м, а прямо перед ней вырублена скамья (Рис. 2, 3, Фото 2). Уже одно это делает предположение о жертвеннике более чем сомнительным.
10 Ю.М. Могаричев в отношении жертвенника ограничивается ссылкой на Н.И. Репникова, а о «пещерной келье» не говорит вовсе, указывая только, что «в комплексе с церковью расположены усыпальницы № 32, 3537, 104 и гробницы...» [11, Рис. 8]. Но интересующая нас пещера на упомянутом Рис. 8 из работы Н.И. Репникова (как и на более подробном Рис. 10 из той же работы) никак не пронумерована. Это даёт основание предполагать, что ни Н.И. Репников, ни Ю.М. Могаричев не придавали ей какого-то специального литургического значения.
11 В этой связи мы в очередной раз преклоняемся перед научной интуицией и безупречной логикой Е.В.Веймарна, определившего (см. выше) вспомогательное помещение как «дьяконник», т.к. именно это наименование, как мы уже говорили, в ранний период было синонимом скевофилакия.
192
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Ю.М.Могаричев считает, что практически одновременно с «Большим храмом» (и, возможно, даже той же артелью) был высечен в скале также «Малый» храм у городских ворот [8, с. 61-63]. Он находит в планировке этих церквей больше сходства, чем различий. Но если «Большой» и «Малый» храмы на подъездной дороге Эски-Кермена действительно вырубались одной артелью, имевшей одни и те же строительные традиции, то в последнем из них мы также должны встретить уже известные нам литургические особенности: отсутствие жертвенника в храме и наличие в южной стене ниши, а с севера от храма -помещения, могущего быть скевофилакием. К сожалению, подобное помещение с севера от храма отсутствует, если только не считать за таковое усыпальницу №98. Но зато «в северной стене самого храма вырублена широкая лежанка с изголовьем в восточном конце» [11, с. 36], - довольно странный для храма объект12, а в южной части -дополнительное помещение, также с лежанкой. Отсутствуют в алтарной абсиде и следы синтрона или заменяющего его седалища, которые имеются в двух обсуждаемых триконхах (Фото 10). Все вышеперечисленные отличия «Малого» храма от «Большого» никак не позволяют нам согласиться с утверждением о сходстве их литургического устройства.
Вряд ли можно безоговорочно согласиться и со сходством их назначения13. «Без сомнения, это - кладбищенские часовни14», - пишет о храмах подъездной дороги Ю.М.Могаричев [8, с. 62]. Описание, данное Н.И.Репниковым применительно к «Большому» храму и приведённое нами выше, порождает в нас именно эти сомнения. Несмотря на то, что в настоящее время под ним имеется множество могил и усыпальниц, из этого ещё не следует, что он изначально задумывался как погребальный15. Даже глядя на Фото 8, очень трудно представить себе, как можно было поднять тело покойного на двухметровую высоту по узкой лесенке, которая упиралась в угол скалы, развернуть его в этом углу и по столь же узкому карнизу внести в храм. Тому, кто изучал вопрос на месте, представить себе это ещё труднее. Не случайно, в отличие от соседнего «малого» храма и храма «Трёх всадников», в этой гораздо большей по размерам церкви нет и следа захоронений16.
12 Н.Е.Гайдуков полагает, что южный компартимент «Малого храма» представляет собой «не просто склеп, а небольшой мавзолей, скрывавший останки некогда чтимого усопшего» [6, с. 200]. «В основании южной конхи находится не полукруг, а опять-таки прямоугольная лежанка», - продолжает он далее. - «Кроме того, в самом храме в северной части находится широкая «лежанка», высотой около метра. Такая «лежанка» вполне могла использоваться при отпевании усопших. Три лежанки на такой небольшой храм - не слишком ли это много? В соответствии с этим и храм можно представить себе как кладбищенский».
13 Задолго до нас подобные же сомнения, хотя и исходя из иных соображений, высказал Н.Е. Гайдуков
«...сходством архитектурных форм сходства обоих храмов практически и исчерпываются. Если «большой пещерный храм» являлся частью монастырского комплекса и имеет явное мемориальное значение (наличие почитаемой агиасмы) и в нём, кроме того, ярко выражен набор литургических устройств, то «пещерный храм у городских ворот» скорее всего был обычным «кладбищенским храмом», с минимальным набором литургических устройств» [6, с. 200-201].
14 В значительной части публикаций, выполненных как в советское - атеистическое - время, так и в наши дни, бытует представление о часовне как о «маленькой» или «кладбищенской» (то есть, в обывательском понимании, «как бы неполноценной» - снова «как бы»!) церкви. Между тем, в богослужебном плане часовня принципиально отличается от церкви отсутствием престола. Однако и «Большой храм», и церковь «Трёх Всадников» престолы имели, и, следовательно, церковная жизнь проходила в них во всей её литургической полноте. Размер же храма в данном случае никакого значения не имеет.
15 По нашему мнению, анализ погребального комплекса вокруг «Большого храма» представляет собой тему для отдельного исследования, которое предполагается выполнить в дальнейшем и которое не входит в задачу настоящей статьи.
16 Это заставляет вновь рассмотреть аргументы Ю.М. Могаричева, датировавшего храмы на подъездной дороге не ранее чем серединой Х в. Не забудем, что, используя для этого подъёмный материал из погребений, он делает три допущения. Во-первых, он считает кладбищенскими, наряду с храмом «Трёх Всадников», и церкви на подъездной дороге, и, во-вторых, полагает, что пещерные храмы подъездной дороги возникают «после начала захоронений на новом некрополе». Но если хотя бы один из них первоначально кладбищенским не являлся и лишь позднее принял на себя эту роль, то и подъёмный материал из находящихся рядом усыпальниц отражает лишь последующие, но никак не предыдущие, этапы его существования. В-третьих, говоря о
193
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Но, если эти наши сомнения обоснованы, то мы вправе иначе взглянуть и на связь двух знаменитых триконхов Эски-Кермена.
Ю.М.Могаричев считает храм «Трёх всадников» вторичным по отношению к «Большому храму». Признавая сходство планировок и тот факт, что «подобный тип храма редок, особенно для крымских пещерных церквей», но, относя, вслед за Н.И.Репниковым, храм «Трёх всадников» к XIII в., он делает отсюда вывод, что «при создании «Трёх всадников» (которому предстояло стать часовней над могилой знатного жителя Эски-Кермена) за архитектурную основу был взят «большой храм» - самая большая в это время и, вероятно, известная часовня поселения» [8, с. 66].
Однако, если, в отличие от церкви «Трёх всадников», «Большой храм» изначально в качестве кладбищенского не предназначался, то параллели в их планировке имеют не генетическую, а онтологическую природу.
Говоря конкретнее, сходство между «Большим» храмом и храмом «Трёх всадников» может носить не формально-архитектурный и даже не функциональный, а, повторимся, сущностный характер, отражающий особенности литургической жизни, характерные для вполне определённого хронотопа. В частности, удивительное сходство комплекса «Большого пещерного храма» и лавры св. Феоктиста может прямо указывать на присутствие палестинской монашеской традиции в Крыму. Не противоречат этому и наши наблюдения относительно храма «Трёх всадников». И если наша догадка о наличии в литургической планировке эски-керменских церквей скевофилакиев («корбонов») справедлива, то, в совокупности с их триконхиальной формой, это делает данные пещерные храмы уже не просто «редкими» для Крыма, а поистине уникальными.
Список использованной литературы
1. Архив ИИМК, ф. Р-I, д. 119а.
2. Айбабин А.И. Основные этапы истории городища Эски-Кермен // МАИЭТ, 1991. Вып. II.
3. Бобровский Т.А. Церковно-археологические аспекты изучения монашеских пещер Древней Руси // Могилянские чтения 2002, Киев, 2003.
4. Веймарн Е.В. Материалы к монографии «Пещерные города Крыма» // Архив КРУ БИКЗ. Фонд 10 а. Док. 80/4.
5. Виноградов А.Ю., Гайдуков Н.Е., Желтов М.С. Пещерные храмы Таврики: к проблеме типологии и хронологии // Российская археология. 2005. №1.
6. Гайдуков Н.Е. Сакральное пространство и литургические устройства в доиконоборческих пещерных храмах Юго-Западной Таврики // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. М., 2006.
7. Дмитриевский И. Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной Литургии. М., 2009.
предметах из погребений, Ю.М. Могаричев утверждает, что «все указанные вещи вместе бытовали только в XXI вв... Таким образом, появление храмов в районе подъёмной дороги можно датировать в X-XI вв.» [8, с. 63]. При этом он ссылается на данные А.И.Айбабина [2, с. 46-47]. Однако сам А.И. Айбабин на основании этого же материала относит храмы к концу IX в. [2, с.47] (sic!) И это не говоря уже о том, что датировка подъёмного материала, в свою очередь, основывается на весьма широком спектре аналогов - от Новгорода до Коринфа, что само по себе делает проблематичным установление точных временных рамок. Сопоставляя этот вывод с предыдущим, следует признать, что по крайней мере «Большой пещерный храм» вполне мог быть вырублен ранее середины IX столетия. Если же храмы возникли всё-таки позднее усыпальниц, то следует согласиться с датировкой А.И. Айбабина. В любом случае это хорошо согласуется как с приведёнными выше соображениями, так и с литургической датировкой [5, с. 74].
194
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
8. Могаричев Ю.М. Пещерные церкви в районе подъездной дороги Эски-кермена // Проблемы истории и археологии Крыма. Симферополь, 1994.
9. Могаричев Ю.М. Пещерные церкви Таврики. Симферополь, 1997.
10. Репников Н.И. Материалы к археологической карте Юго-Западного Нагорья Крыма. Архив ИИМК, Ф.1. Д.9, 10.
11. Репников Н.И. Подъемная дорога Эски-кермена // Материалы Эски-керменской экспедиции. ИГАИМК. М.-Л.,1935. Вып.117.
12. Репников Н.И. Предварительный отчёт Эски-Керменской экспедиции за 1928 год. Архив ИИМК РАН, ф.2, оп.1, №105.
13. Репников Н.И. Эски-кермен в свете археологических разведок 1928-1929 гг. // ИГАИМК. Л, 1932. Т. 12. Вып. 1-8.
14. Харитонов С.В. Древний город Эски-Кермен. СПб., 2004.
15. Babic G. Les chapelles annexes des eglises Byzantines. Paris, 1969.
16. URL: http://www.liturgy.ru/docs/1hram3.php (дата обращения: 29.07.2011).
17. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/140983.html (дата обращения: 29.07.2011).
Summary
Not the first generation of scientists engaged in archaeological study of Eski-Kermen. However, not all its secrets yet managed to solve. Particularly difficult to trace the history of cave churches. Obviously, it's time to attract a special kind of experts - priests. However, examples of such cooperation is not enough. The authors of this paper attempted to demonstrate the scientific community, as can be fruitful, such contacts. The present article is devoted to clarify the causes and circumstances of the emergence trikonhialnyh cave temples in the Crimea.
195
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Рис. 1. Храм «Трёх Всадников». План и разрезы по Ю.М.Могаричеву [9, с. 256-257].
196
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Рис 2. «Большой пещерный храм» на подъездной дороге. План и разрезы по Ю.М.Могаричеву [9, с.232].
197
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Рис 3. Комплекс «Большого пещерного храма» на подъездной дороге.
План и разрезы [1, л.13].
198
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Рис. 4. План лавры св. Феоктиста по Г.Бабич [15, р. 71, fig. 36]
199
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Рис.5. «Малый пещерный храм» на подъездной дороге. План и разрезы по Ю.М.Могаричеву [9, с.235].
200
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Фото 1. Храм «Трёх Всадников». Вид с северо-запада.
Фото 2. «Большой пещерный храм» на подъездной дороге. Вид с северо-запада.
201
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Фото 3. Храм «Трёх Всадников». Вид с юга.
Фото 4. «Большой пещерный храм» на подъездной дороге. Вид с юга.
202
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Фото 5. Концентрические следы тёски в полу алтарного полукружия «Большого пещерного храма».
203
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Фото 6. Храм «Трёх Всадников».
Помещение, интерпретировавшееся как «ризница» или «усыпальница».
204
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Фото 7. Помещение, интерпретировавшееся как «келья» у «Большого пещерного храма».
205
Днепровский Н.В., о.Виктор (В.А. Шкурдода). К вопросу о первоначальной ...
Фото 8. «Большой пещерный храм» с помещением, интерпретировавшимся как «келья».
206
Материалы по археологии и истории античного и средневекового Крыма. Вып. III
Фото 9. Карниз, соединяющий помещение, интерпретировавшееся как «келья»,
с «Большим пещерным храмом».
Фото10. «Малый пещерный храм» на подъездной дороге.
207
