CC BY
11
ДИСКУССИИ
и ОТКЛИКИ ЧИТАТЕЛЕЙ
у?
К ВОПРОСУ О МАКСИМАЛЬНО ДОПУСТИМОМ СОДЕРЖАНИИ ВРЕДНЫХ ВЕЩЕСТВ ВО ВНЕШНЕЙ СРЕДЕ
Проф. 3. Б. Смелянский
В связи с происходящей в настоящее время дискуссией о целесообразности регламентирования допустимого содержания вредных веществ в окружающей нас среде (воздух, вода) нам кажется не бесполезным напомнить об опыте разработки и применения норм предельно допустимого содержания токсических газов, паров и пыли в воздухе производственных помещений. Как известно, в гигиене труда законодательное регламентирование предельно допустимого содержания вредных примесей в воздухе производственных помещений было начато еще. з 1930 г. Народный комиссариат труда 11 июня 1930 г. утвердил предельно допустимые концентрации для 12 токсических веществ, встречавшихся наиболее часто в производственных условиях. За истекшие более чем 25 лет список нормируемых веществ неоднократно (8 раз) пересматривался, уточнялся, изменялись самые величины. В настоящее время (Н 101-54) число нормируемых токсических агентов превышает 50 наименований. В разработанном проекте новых санитарных норм промышленного проектирования включены предельно допустимые концентрации для 140 веществ.
Опыт практического применения этих нормативов показал, что в снижении профессиональных заболеваний и отравлений эти нормативы сыграли огромную роль не только как критерии для контроля санитарных условий труда, но и как направляющие и ориентирующие указания для инженерно-технических организаций при проектировании санитар-но-технических устройств, технологических процессов и их аппаратурного оформления.
В течение длительного периода их применения никогда не возникало вопроса о целесообразности установления этих предельно допустимых концентраций ни со стороны санитарной организации, ни со стороны инженерно-технических организаций. Больше того, когда в 1927 г. Нар-комтруд под давлением санитарной инспекции, проектных и промышленных организаций, т. е. под давлением практики, поручил Институту охраны труда приступить к разработке предельно допустимых концентраций для токсических веществ, то и тогда уже вопрос о целесообразности установления таких нормативов не возникал. Возникла лишь весьма оживленная дискуссия по вопросу о путях и методах решения поставленной задачи (В. Г. Хлопин, И. С. Цитович и др.). И в дальнейшем в процессе использования и применения этих нормативов возникало много вопросов и споров о максимальном значении предельно допустимых концентраций для тех или иных веществ, но это касалось главным образом методики подхода, теоретического и экспериментального обоснования рекомендованных величин. Вопрос же о необходимости такого регламентирования допустимого содержания вредных примесей в окружающей среде никогда не поднимался на протяжении более чем 25-летнего опыта их применения.
В настоящее время в научные учреждения СССР по гигиене труда почти ежедневно поступают многочисленные запросы от санитарных организаций, от проектных, технологических институтов и промышленных организаций с просьбой указать рекомендации в отношении допустимого содержания вновь вводимых или намеченных к введению токсических агентов. К сожалению, еще существующее отставание науки от практики не дает возможности своевременно удовлетворять эти жизненно важные запросы.
С развитием химической индустрии, промышленности органического синтеза и химических методов производства в самых различных отраслях промышленности требования в отношении нормирования допустимого содержания токсических примесей в воздухе производственных помещений все более и более возрастают. Одной из существенных задач гигиены труда поэтому является всемерное расширение научны.х исследований для того, чтобы удовлетворить эти запросы практики в отношении предельно допустимых концентраций.
Небезынтересным является и тот факт, что установление предельно допустимых концентраций в воздухе производственных помещений было начато в СССР на много лет раньше, чем в зарубежных странах. В США первые рекомендации были приняты только в 1939 г., а в Великобритании — в 1955 г. В настоящее время перечень веществ, для которых разработаны рекомендации о предельно допустимых концентрациях, достигает в США почти 200, а в Великобритании— 150 наименований. Нет необходимости здесь обсуждать различия в методах подхода, применяемых в СССР и в капиталистических странах при установлении предельно допустимых величин токсических веществ. Эти различия весьма значительны и обусловливают то обстоятельство, что численные значения этих предельно допустимых концентраций в СССР значительно ниже, чем в зарубежных странах. Важнее, однако, здесь подчеркнуть то положение, что потребности практики настойчиво диктуют необходимость регламентировать максимально допустимое содержание вредных веществ в окружающей среде во всех промышленно развитых странах. Доказательством этому может служить и тот факт, что на Международном конгрессе по медицине труда (1—6 июля 1957 г. в Хельсинки) одним из программных вопросов конгресса явился вопрос о гигиенических нормах в промышленности. По просьбе оргкомитета конгресса доклад по этому вопросу был поручен советской делегации.
Все изложенное совершенно неопровержимо говорит о том, что одной нз важнейших, если не самой важной задачей промышленной гигиены является разработка гигиенических нормативов в отношении всех факторов производственной среды, в том числе и химических. Это положение не вызывает никаких споров ни среди научных, ни среди практических работников в области промышленной гигиены. N
Чем вызвана дискуссия по вопросам нормирования вредных веществ в атмосферном воздухе и в воде водоемов, объяснить весьма трудно. Только полным пренебрежением к запросам практической жизни, игнорированием результатов научных исследований о взаимодействии организма и внешней среды можно объяснить наскоки на ценные и высокополезные исследования, которые в последнее время развернулись в области коммунальной гигиены по нормированию факторов внешней среды населенных мест.
Как можно оценить высказывания о том, что регламентация допустимого содержания вредных веществ в атмосферном воздухе и в водоемах будто неизбежно приводит к закреплению вредных примесей в окружающей человека среде и, следовательно, к ухудшению санитарных условий жизни?
Такое мнение не выдерживает никакой критики ни с научной, ни с практической точки зрения. Отказ от регламентирования допустимого со-
держания вредных примесей в окружающей среде практически означает, что в окружающей среде не должно содержаться никаких вредных примесей. Этот гигиенический максимализм практически не реален, а научно совершенно не обоснован. Не обоснован он потому, что факторы внешней среды могут и не оказывать никакого неблагоприятного влияния на человеческий организм даже при длительном контакте, если они лежат ниже порога действия на организм. Когда говорится о предельно допустимых концентрациях токсических примесей, пыли или максимально допустимых уровнях шума, ионизирующей радиации и др., то речь именно идет о величинах, лежащих ниже порога вредного действия на организм при длительном контакте.
Как известно, интенсивный шум оказывает весьма неблагоприятное действие на организм. Но есть область звуковых колебаний, которые лежат ниже порога восприятия, и добиваться их устранения из окружающей среды бессмысленно, да и практически невозможно. То же относится и к токсическим агентам. Многие токсические вещества в очень малых дозах являются составными частями человеческого организма (микроэлементы) и активно участвуют в процессах обмена, синтеза и др. (кобальт, марганец, цинк и др.). Нужно ли добиваться, чтобы в среде, окружающей человека. их вовсе не было?
Достаточно поставить вопрос, чтобы получить отрицательный ответ, но это относится не только к указанным веществам. Весь накопленный в науке материал, в особенности данные, полученные в СССР в течение последнего десятилетия с применением тонких физиологических методов исследования, показали, что почти для каждого токсического агента может быть найдена величина (концентрация), которая даже при длительном контакте не вызывает никаких физиологических сдвигов в организме человека (раздражающие газы, хлорированные углеводороды, алифатические амины, окись углерода и др.). Поэтому отказ от регламентирования вредных примесей и требование их полного отсутствия в окружающей среде не имеют научного обоснования и практически бессмысленны. Пропаганда таких воззрений дезориентирует, демобилизует практических санитарных работников, наносит существенный ущерб гигиенической науке.
Суть вопроса не в том, нужно или не нужно регламентировать допустимое содержание вредных веществ в окружающей среде. Суть вопроса, стоящего перед гигиеной, состоит в том, чтобы, используя успехи и достижения современной физиологии, биохимии, фармакологии, токсикологии и клиники, разработать возможно более чувствительные и адекватные методы для изучения воздействия на организм факторов внешней среды малой интенсивности с целью создания более обоснованных нормативов, чем это иногда имеет место в настоящее время.
Поступила 29/Л'1 1957 г.
■¿г -¿г -¿г
ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ РЕЦЕНЗИИ В. А. ГОРБОВА НА КНИГУ Д. Б. ПИГУТЫ «САНИТАРНАЯ ОЧИСТКА НАСЕЛЕННЫХ МЕСТ»
Д. Б. Пигута
Мы совершенно согласны с В. А. Горбовым что основным санитарным требованием в очистке населенных мест «была, есть и остается задача быстрейшего устранения всякого возможного контакта между человеком и отбросами (непосредственно или через мух)». Но имеется полное расхождение в наших взглядах на то, какими способами следует достигать устранения такого контакта и предупреждения его.
1 Гигиена и санитария, ! 956, № 6.
В. А. Горбов прав, что мы являемся «сторонником обезвреживания отбросов на месте их образования», причем для этого служит переработка их там в нужную для народного хозяйства продукцию.
В. А. Горбов прав также в том, что «из всех методов очистки автор (т. е. мы) отдает предпочтение биотермическим камерам».
Наконец, В. А. Горбов прав в том, что «имеются для применения такой системы санитарные правила», именно ГОСТ 3743-47 (Камеры биотермические — нормы проектирования), по которым разрешается устраивать биотермические камеры в 15—20 м от жилых зданий.
Но дальше после всех этих признаваемых им фактов В. А. ГорбоЕ становится в полное противоречие с ними.
В. А. Горбов пишет, что «предложения автора,... не подкрепленные анализом... научного эксперимента, выглядят неубедительно». Но признаваемые В. А. Горбовым санитарные правила были установлены на основе экспериментальной научной проверки Московского научно-исследова-тельского института санитарии и гигиены имени Ф. Ф. Эрисмана, достаточно подробно описанной в книге на стр. 44—59, 67—69 и др.
Самый важный и ценный вывод из этих экспериментальных работ состоит в том, что опасный по содержанию быстро разлагающихся органических остатков бытовой мусор в биотермических камерах полностью обезвреживается, т. е. обеззараживается от всяких инфекционных возбудителей, от зародышей глистов и мух и от грибковых паразитов, а также лишается способности гнилостного разложения и выделения вредных жидкостей и газов, которые привлекали бы мух. Когда-то и сам В. А. Горбов признавал («Основы коммунальной гигиены», 1936), что в биотермических камерах «высота температуры и интенсивность процесса дают гарантию в эпидемиологическом и гельминтологическом отношении», в то время как почвенные способы обезвреживания отбросов «...не дают абсолютной уверенности в полной гибели патогенных микробов, в уничтожении зародышей глистов, исчезновении вредных веществ».
Это санитарное преимущество камерной биотермической системы очистки подкрепляется преимуществами экономического порядка.
Почему же теперь, через 20 лет после признания преимуществ камерного биотермического метода обезвреживания отбросов по сравнению с почвенным методом, В. А. Горбов возвращается к устаревшей триаде «сбор — удаление-—обезвреживание», признавая «рациональным» обезвреживание отбросов под слоем земли на свалках, где этот ответственный санитарный акт доверяется слепым силам природы и достигается только через многие годы. Ведь здесь ежедневное пополнение отбросов свежими накоплениями перманентно поддерживает их опасное в эпидемиологическом отношении состояние при открытом доступе к ним людей, при выплоде в них мух и при обитании в них грызунов. Вряд ли кто-нибудь согласится называть способ рациональным обезвреживанием и потому, что контакт с мусором имеет место при сборе мусора в домовладениях, при навале на транспорт, при перевозке через весь город и при выгрузке на свалки.
Если можно без вывозки и нарушения санитарного благоустройства обезвреживать отбросы на месте и уже через месяц получать ценный удобрительный концентрированный перегной для сельского хозяйства, то какой смысл в том, чтобы с громадными расходами на громоздкую технику вывоза пеобезвреженных отбросов в их сыром виде получать от них гораздо меньший удобрительный эффект только на второй год, а обезвреживания по существу не достигать?
Сравнительное сопоставление этих двух концепций дано на стр. 37—39 и 137—141 нашей книги в специальных разделах под четкими заголовками, а В. А. Горбов пишет: «ничего этого в книге нет».
Вместо того чтобы самому противопоставить в своей рецензии мнимые преимущества отстаиваемой им системы вывозки необезвреженных
отбросов по сравнению с предварительным их обезвреживанием в биотермических камерах, В. А. Горбов прибег к бездоказательному опорочению книги и к незаслуженной дискредитации ее автора, редакции и издательства ценой голословных и недопустимых полемических приемов. Этим он доказал только, что отстаиваемая им система очистки не имеет никаких преимуществ. В. А. Горбов бросает нам упрек, что наши конкретные предложения лишены «всякого, хотя бы приближенного расчета в техническом отношении», в частности в отношении различных приемов утилизации отбросов. Это неверно. На стр. 28, 29, 34 и др. книги приведены чертежи и данные технических расчетов по утилизации отходов. Что же касается специальной области технического проектирования, то она предоставлена соответствующим специалистам, «творческой мысли конструкторов и поискам новаторов» (стр. 76). В предисловии мы и привлекаем к этому внимание в первую очередь работников сельского хозяйства и городского коммунального хозяйства, чтобы побудить их к рациональному разрешению проблемы очистки, в чем так заинтересованы и земледелие, и городское благоустройство. К сожалению, эти специалисты до сих пор не сдвинулись с позиции примитивной вывозки необезвреженных отбросов на удобрение в их сыром, нативном виде. В. А. Горбов-пассивно следует за этой отсталой методикой, упуская, что и при наличии канализации образующиеся твердые отбросы требуют их ликвидации и что канализация не может охватывать полностью всю селитебную площадь.
В нашей книге сделано в дополнение к агрономическому определению понятия о почве по функциональному признаку «плодородия» (В. Р. Вильяме) уточнение этого понятия по объективным показателям с точки зрения гигиенического определения (стр. 126), а В. А. Горбов подчеркивает недостаточность определения понятия о почве по ее плодородию, умалчивая, что мы внесли необходимое уточнение и дополнение. На стр. 13, 119 и 121 гумус рассматривается как продукт синтеза при разложении органических веществ, а В. А. Горбов пишет, что такой процесс автором, якобы, не признается.
В. А. Горбов в своей рецензии отрицает, что Е. В. Салтыков в его монографии приписывает инициативу, создания усовершенствованных свалок тульскому санитарному врачу П. П. Белоусову, тогда как Е. В. Салтыков в своей монографии пишет: «Сооружения для обезвреживания твердых городских отбросов путем изоляции их в определенном месте с последующим покрытием землей — усовершенствованные свалки — были созданы около 60 лет тому назад в г. Туле по предложению д-ра Бело-усова» (стр. 3).
Мы утверждаем, что для подавляющей массы домовладений биотермическая очистка должна осуществляться техникой коммунального хозяйства (стр. 93 и 94), а В. А. Горбов приписывает нам предложение сохранять камерную биотермическую переработку в руках отдельных домовладений или домохозяев с применением ручного труда и в условиях массового контакта населения-с отбросами.
Мы подчеркиваем, что «самоочищение» почвы зависит от жизнедеятельности в ней сапрофитов, лишающих условий для сохранения и размножения здесь патогенных микроорганизмов, а В. А. Горбов отрицает возможность для патогенных микробов вообще размножаться в почве, что находится в резком противоречии с строго установленными наукой фактами. Но ведь еще в 1936 г. в «Основах коммунальной гигиены» В. А. Горбов признавал возможность «передачи инфекции с отбросов или с загрязненной почвы человеку». Он писал, что неразложившееся органическое вещество в почве «ведет к сохранению питательной среды для патогенных микробов», что «в зараженной почве патогенные микроорганизмы могут встречаться и довольно долго сохранять свою жизнеспособность». Еще в «Учебнике гигиены» (1933) проф. А. Н. Сысина указано, что «ряд микробов в почве может не только сохраняться некоторое время, но и размно-
жаться». Все эти выдержки приведены в книге. Но теперь В. А. Горбов в своей рецензии пишет: «на самом деле это не так». Это утверждение В. А. Горбова явно направлено к тому, чтобы создать впечатление о безвредности массового беспрерывного загрязнения свалками окрестностей городов.
Роль загрязненной почвы и загрязнение ею поверхностных стоков в передаче инфекций и глистных инвазий еще раз с несомненностью доказана в работах украинских ученых, доложенных на конференции по санитарной охране почвы в Киеве 6—8 декабря 1956 г.
Ясно, что с той же целью дезориентации читателя В. А. Горбов пред-ставляет неясной разницу между понятиями «самоочищение почвы» и ее «санация». В. А. Горбов пишет, что все приведенные нами данные «имеют 10—20—30-летнюю давность и заимствованы из хорошо всем известных, давно опубликованных работ, которые в настоящее время имеют в лучшем случае лишь исторический интерес», и что «предложения автора,... не подкрепленные анализом практического опыта и научного эксперимента, выглядят неубедительно...».
Все это неверно.
В книге на стр. 44—59 приведен подробный и обстоятельный анализ научно-экспериментальных работ Московского научно-исследовательского института санитарии и гигиены имени Ф. Ф. Эрисмана на специально построенной камерной биотермической установке в селе Всехсвятском в 1936—1939 гг., которые оказались настолько убедительными, что были премированы Наркомздравом в 1940 г., а затем легли в основу ГОСТ 3743-47 (Камеры биотермические — нормы проектирования).
В. А. Горбов не может не знать, хотя об этом за недостатком места и не сообщалось в книге, что успешно работают 6 биотермическцх камер в Подольске под Москвой, построенные Академией коммунального хозяйства, что также имеется 5 биотермических камер в домовладениях Одессы, что работают с 1955 г. биотермические камеры в известном пионерском лагере в Артеке (под Гурзуфом) и что имеется задание перевести Ялту на камерную биотермическую систему очистки.
С 1955 г. очистка всей курортной зоны Южного берега Крыма была переведена на камерную биотермическую систему, и в 1956 г. на Южном берегу Крыма имелось уже 16 биотермических камерных установок с общей емкостью свыше 600 м3. Анализ практического опыта работы биотермических камер на Южном берегу Крыма и в Одессе был сделан специальной санитарно-инженерной комиссией Крымской областной санитарно-эпидемиологической станции, которая в своем заключении пишет: «С санитарной, противоэпидемической и экономической стороны биотермические камеры должны найти широкое применение как постоянные, долговечные и надежные сооружения, не требующие больших затрат на их устройство, а также требующие незначительных амортизационных' расходов по их эксплуатации...».
Никитский ботанический сад на Южном берегу Крыма в своем заключении о получении перегноя в биотермических камерах пишет: «„Курортзеленстрою" (ЮБК) принадлежит инициатива внедрения в садоводство Южного берега Крыма этого важного способа получения высококачественных органических удобрений из отбросов... Используя положительный опыт „Курортзеленстроя", Никитский ботанический сад, остро нуждающийся в органических удобрениях, также приступил в 1956 г. к строительству биотермических камер». Наконец, па Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в павильоне «Цветоводство» в 1956 г. помещена модель биотермической камеры, работающей в Ялте (в питомнике цветоводства «Курортзеленстроя» Южного берега Крыма «Варда»),
Все эти факты отнюдь не свидетельствуют, что «предложения автора ...не подкреплены анализом практического опыта», как пишет В. А. Гор-
бов, а как раз говорят против него и его опровергают.
Приведенных примеров достаточно, чтобы видеть, что рецензия В. А. Горбова явно тенденциозна и преследует определенную цель — подорвать в глазах читателей доверие к методу камерного биотермического обезвреживания органических отходов. Совершенно недопустимые в научной дискуссии приемы, с помощью которых В. А. Горбов старается дезориентировать читателей, сами по себе обнаруживают полную несостоятельность защищаемой им теории вывозки необезвреженных отбросов.
В. А. Горбову потому и кажется «странной» и «ненаучной» предложенная нами классификация отбросов по их природному происхождению и степени санитарной вредности, что он привык некритично принимать заграничную технику и насаждать ее у пас, пропагандируя заимствованные из Англии «усовершенствованные свалки». Но советская наука не может рассматривать гигиеническую обстановку в жизни населения вне зависимости от социальных и исторических условий его существования.
При современном уровне естествознания и развития техники в условиях планового хозяйства в нашей стране обезвреживание отходов может осуществляться в технологическом процессе биологической переработки органических отходов в полезную для сельского хозяйства продукцию с одновременной выдачей для нужд индустрии неорганических остатков в обезвреженном состоянии в качестве вторичного промышленного сырья.
В нашей стране имеются уже все предпосылки для того, чтобы таким путем, последовательно охватывая одни местности за другими с учетом их конкретных условий, практически разрешить проблему большого народнохозяйственного и культурно-гигиенического значения. Поискам соответствующих методов и приведению их в связанную систему и посвящена наша книга.
Рецензент В. А. Горбов не понял этой ведущей идеи нашей работы.
Поступила 26/IV 1957 г.
•йт -¿г -¿г
ОХРАНА ВОДОЕМОВ ОТ ЗАГРЯЗНЕНИЙ РАДИОАКТИВНЫМИ
ВЕЩЕСТВАМИ
(Некоторые замечания к статье кандидата медицинских наук
А. Н. Марея) 1
Кандидат химических наук В. В. Пушкарев, кандидат химических наук В. Ф. Багрецоч,
инженер Е. И. Казанцеа
Из Уральского политехнического института имени С. М. Кирова
Широкое использование радиоактивных изотопов в различных областях науки и техники настоятельно требует принятия неотложных мер по охране естественных водоемов от загрязнения радиоактивными веществами. Санитарно-эпидемиологические станции должны строго требовать от организации, применяющих радиоактивные изотопы, соблюдения определенных условий и правил работы и удаления радиоактивных отходов.
Поэтому нельзя согласиться с некоторыми положениями, изложенными в статье А. Н. Марея. Так, в самом начале статьи утверждается: «Атомная электростанция как источник загрязнения внешней среды при проведении необходимых мероприятий может быть вполне безопасна в санитарном отношении... Отходы и отбросы радио изотопов при их правильном использовании, как правило, не представляют серьезной опасности в санитарном отношении. Однако в отдельных случаях недооценка вопросов радиационной безопасности и связанные с этим нарушения требований санитарного законодательства могут являться причиной загрязнения открытых водоемов, почвы и атмосферного воздуха» (стр. 7).
1 Гигиена и санитария, !956, № 9.
