CC BY
20
К ВОПРОСУ О КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИИ
ПОНЯТИЯ «РЕАБИЛИТАЦИЯ» В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ
(Продолжение)
Для выработки концептуального понятия «реабилитация» принципиально важно определить, что следует понимать под незаконным или необоснованным уголовным преследованием и всегда ли законодатель связывает реабилитацию именно с такими действиями.
В пп. 34 и 35 ст. 5 УПК РФ, раскрывающих понятия «реабилитация» и «реабилитированный» соответственно, упоминается незаконное или необоснованное уголовное преследование.
В ч. 2 ст. 6 УПК РФ говорится о необходимости реабилитации каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.
Согласно ч. 1 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию связано с вредом, причиненным в результате уголовного преследования независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда, т.е. законодатель в данном случае не указывает на его незаконность или необоснованность.
В ч. 2 указанной статьи, где речь идет о конкретизации оснований возникновения права на реабилитацию, в пп. 1—4 речь идет о прекращении уголовного преследования по различным основаниям также без упоминания таких его признаков, как незаконность или необоснованность.
В п. 5 ч. 2 ст.133 ПК РФ упоминается о незаконном или необоснованном постановлении суда о применении принудительной меры медицинского характера. При этом лицо, в отношении которого она была принята, имеет право на реабилитацию в случае ее отмены, т.е. в случае прекращения действий, связанных с уголовным преследованием.
Согласно ч. 3 анализируемой статьи право на возмещение вреда связано с незаконным применением мер процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу.
Статья 134 УПК РФ, регламентирующая признание права на реабилитацию, конкретизирует, что данное право признают за оправданным лицом либо лицом, в отношении которого прекращено уголовное преследование.
Согласно ч. 2 ст. 135 УПК РФ для возмещения имущественного вреда заинтересованное лицо вправе обратиться в орган, постановивший при-
А.А. ОРЛОВА,
кандидат юридических наук, доцент
говор и (или) вынесший определение, постановление о прекращении уголовного дела, об отмене или изменении незаконных или необоснованных решений, т.е. в тот орган, решение которого связано с прекращением уголовного преследования.
В ч. 2 ст. 136 УПК РФ, регламентирующей возмещение морального вреда, говорится о возможности опровержения сведений о применении к лицу незаконных действий в средствах массовой информации.
И, наконец, в ст. 139 УПК РФ указывается на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) и решениями суда, прокурора, следователя, дознавателя, органа дознания юридическим лицам.
Таким образом, совокупность представленных в уголовно-процессуальном законе норм не дает однозначного ответа на вопрос о том, в результате каких именно действий органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, у заинтересованных участников возникает право на реабилитацию.
Согласно ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде возмещается в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Очевидно, что в представленной редакции предполагается незаконной деятельность соответствующих органов и должностных лиц, именуемая в уголовном процессе уголовным преследованием. Аналогичным образом она определяется и в п. 1 ст. 242-2 Бюджетного кодекса РФ, регламентирующей ответственность Министерства финансов Российской Федерации по обязательствам, связанным с исполнением судебных актов по искам о возмещении вреда, причиненного незаконными действиями государственных органов Российской Федерации или их должностных лиц.
Вместе с тем для формирования понятия «реабилитация» установление указанного обстоятельства видится принципиально важным.
Согласно толковому словарю «законность — состояние, принадлежность законного, согласного с законами, на них основанного»1.
А.П. Гуляев рассматривает законность как строгое и точное соблюдение и исполнение субъектами уголовно-процессуальной деятельности предписаний и требований закона2.
Согласно ст. 7 УПК РФ, регламентирующей принцип законности при производстве по уголовному делу, законность деятельности органов уголовного судопроизводства заключается в необходимости применения ими положений УПК РФ, выше-сении обоснованных и мотивированныгх решений. Нарушение норм уголовно-процессуального закона ведет к признанию полученных в ходе уголовного судопроизводства доказательств недопустимыми.
Из анализа судебной практики следует, что в случаях прекращения уголовных дел по реабилитирующим основаниям отсутствуют объективные предпосылки утверждать факты незаконности действий органов предварительного расследования или соответствующих судебных инстанций, так как действиям должностныгх лиц правовая оценка не дается3.
Согласно ст. 196 УПК РФ назначение и производство судебной экспертизы обязательно при необходимости установить психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого, когда возникает сомнение в его вменяемости или способности самостоятельно защищать свои права и законные интересы в уголовном судопроизводстве, а также для установления возраста подозреваемого, обвиняемого, когда это имеет значение для дела, при отсутствии соответствующих подтверждающих его возраст документов, или когда они вызывают сомнение.
В случае возбуждения уголовного дела даже по факту совершенного преступления следует установить указанные обстоятельства, наделив
1 Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М.: ЭКСМО, 2008. С. 259.
2 См.: Гуляев А.П. Следователь в уголовном процессе. М.: Юрид. лит., 1981. С. 47—53.
3 См., например: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 44-002-172. Об-
зор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2003 г. (по уголовным делам). Утв. Постановлением Президиума Верховного суда РФ от 16 июля 2003 г. Справочно-информационная система «ГАРАНТ»; Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ № 78-003-12. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2003 г. (по уголовным делам). Утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 16 июля 2003 г. Справочно-информационная система «ГАРАНТ».
лицо, предположительно его совершившее, предусмотренным в законе процессуальным статусом, назначить и провести экспертизу.
Можно ли в данном случае расценивать действия должностных лиц, связанные с уголовным преследованием, как незаконные, даже в случае последующего прекращения уголовного дела по реабилитирующему основанию?
Очевидно, что в такой ситуации вовлечение гражданина в сферу уголовного судопроизводства представляется и законным, и обоснованным.
Обращает на себя внимание и предусмотренная в приведенных выше нормах УПК РФ взаимосвязь реабилитации с необоснованностью уголовного преследования.
По смыслу ст. 7 УПК РФ обоснованность и мотивированность решений, приводящих впоследствии к выполнению соответственно обоснованных действий, являются составной частью законности деятельности органов уголовного судопроизводства.
Исходя из этимологического значения слова «обоснованный — подтвержденный фактами, серьезными доводами, убедительный»4.
Если законность — соблюдение норм УПК РФ, то обоснованность выступает составной, неразрывно связанной с нормами уголовно-процессуального кодекса частью законности, предполагает наличие достаточных оснований для выбора предусмотренной законом альтернативы при принятии решений и вышолнении в соответствии с ними действий, связанных с уголовным преследованием.
Регламентация деятельности специально уполномоченных государственных органов и должностных лиц уголовного судопроизводства предполагает принятие аргументированных, обоснованных решений и только при этом условии выполнения соответствующих действий.
Например, наделяя лицо процессуальным статусом подозреваемого или обвиняемого, продлевая срок задержания, избирая меру пресечения, равно как и принимая ряд других процессуально значимых решений, необходимо руководствоваться соответствующими нормами УПК РФ, предполагающими в каждом конкретном случае наличие оснований для принятия соответствующего решения (ст. 91, 97, 99, 101, 108, 171, ч. 2 ст. 92, п. 3 ч. 1 ст. 97, п. 4 ч. 1 ст. 146, ч. 1 ст. 223-1, ч. 1 ст. 171 и др. УПК РФ).
Реализуя полномочия (ч. 2 ст. 29, ст. 37, 39, 40-1 УПК РФ), соответственно суд, прокурор, руководитель следственного органа, начальник подразделения дознания проверяют законность и обоснованность решений органов предварительного расследования.
4 Ожегов С.П. Словарь русского языка. М.: Русский язык, 1989. С. 432.
Даже на основании данных немногочисленных примеров говорить о необоснованности уголовного преследования при его прекращении по основанию, повлекшему реабилитацию, можно только исходя из конкретной ситуации по каждому уголовному делу.
Ошибка при осуществлении уголовного преследования, как категория субъективная, характеризующая психическое отношение должностного лица к ситуации, повлекшей соответствующие решения и действия, приводит в конечном итоге к незаконному или необоснованному уголовному преследованию.
Таким образом, исключение из понятия «реабилитация» таких признаков, как незаконность или необоснованность уголовного преследования, позволит избежать разночтений, исключить противоречия и привести к единообразию один из составляющих его структурных элементов.
Существует еще ряд вопросов, касающихся содержания понятия «реабилитация», на которые дискуссия, развернувшаяся после принятия УПК РФ, однозначного ответа не дает.
Например, отвечает ли концептуально значимому уровню понятия «реабилитация» включение в него такого структурного элемента, как комплекс компенсационно-восстановительных мер?
С одной стороны, в гл. 18 УПК РФ, в ч. 2 ст. 133 прямо указано, что право на реабилитацию, в том числе на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют... (далее приводится перечень соответствующих субъектов). Очевидно, что реабилитация — это не только возмещение вреда.
С другой стороны, возникает вопрос: что следует понимать под комплексом компенсационно-восстановительных мер? Очевидно, что в данном случае речь может идти либо о совокупности всех действий и решений, направленных на восстановление лица в прежнем статусе, либо о процедуре возмещения вреда, либо о том и другом вместе взятом.
Вместе с тем вряд ли можно отрицать очевидные факты, свидетельствующие о том, что комплекс компенсационно-восстановительных мер может реализовываться достаточно длительный период времени, решения могут оспариваться по различным основаниям, отменяться и т.д. Таким образом, эта категория, которая в принципе неотделима от реабилитации, — из разряда пролонгированных во времени, не относящихся к числу универсальных, приемлемых как конечный результат в каждом конкретном случае.
Уполномоченный по правам человека Российской Федерации В.П. Лукин, например, обобщил соответствующие материалы практики применения гл. 18 УПК РФ за 2002—2004 гг., в результате чего выявил факты безрезультатного многолетнего хождения лиц, пострадавших в результате уголовного преследования, по различ-
ным инстанциям для решения вопроса о возмещении понесенного ими вреда5.
К комплексу компенсационно-восстановительных мер относятся и решения органов предварительного расследования о производстве выплат, принятые, в свою очередь, на основании соответствующей проверки и расчетов, и решения судов о выдаче исполнительных документов, а также процедура компенсации, в которой задействованы различные органы исполнительной власти, правоотношения между которыми недостаточно урегулированы законом, и, наконец, как результат — возмещение вреда.
Актуальным представляется тезис, выдвинутый Р.В. Гаврилюком, о том, что суть идеи и института реабилитации состоит также в создании эффективного компенсационного механизма восстановления имущественных, социальных и иных прав и законных интересов, которые были нарушены действиями или решениями публичных процессуальных органов6.
В этой связи можно предположить, что концептуально образующим структурным элементом понятия «реабилитация» целесообразно считать не сам комплекс компенсационно-восстановительных мер, а систему реально обеспеченных государством гарантий восстановления лица, пострадавшего в ходе уголовного преследования, в прежних правах.
Остается открытым и вопрос о том, что же следует считать реабилитацией: оправдание и прекращение уголовного дела по реабилитирующему основанию или оправдание и прекращение уголовного дела по реабилитирующему основанию и признание права на реабилитацию.
В данном случае не следует упускать из виду требование закона о том, что реабилитированному направляется извещение с разъяснением порядка возмещения вреда, связанного с уголовным преследованием (ст. 134 УПК РФ).
Законодатель связывает реабилитацию с разрешением вопроса судом или следователем (дознавателем), включающим наряду с оправданием или прекращением уголовного преследования признание права на реабилитацию, а возмещение вреда определяет как следствие реабилитации. Очевидно, что возникновение права на реабилитацию автоматически не означает восстановления лица во всех нарушенных правах (включая возмещение вреда).
Наличие подобных разночтений не способствует выработке понятия, раскрывающего концептуальную сущность реабилитации. Здесь представляется уместным выделить общий элемент,
5 Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации. № ВЛ 29511-21 от 6 октября 2005 г.
6 См.: Гаврилюк Р.В. Реабилитация в российском уголовном процессе (вопросы теории и практики): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2008. С. 11.
который увязывал бы воедино всю совокупность анализируемых положений, исключив возможность разночтений. Таким элементом в понятии «реабилитация» может быть указание на официальное признание государством в лице компетентных органов или должностных лиц факта восстановления лица, пострадавшего от уголовного преследования, в прежнем социальном статусе.
Мы полагаем, что, понимая, например, реабилитацию как официальное признание госу-
дарством в лице компетентных органов и должностных лиц факта восстановления лица, пострадавшего в результате уголовного преследования, в прежнем статусе (до вовлечения в сферу уголовного судопроизводства), обеспеченное системой гарантий возмещения причиненного ему вреда, можно дистанцироваться от проблемы неоднозначного толкования ее сущности и содержания, приблизившись, тем самым, к концептуализации понятия «реабилитация».
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЮ СОВЕРШЕНИЯ ДОЛЖНОСТНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧАЛЕ XX в.
Борьба с должностными преступлениями — важная составляющая правоохранительной деятельности любого государства. Ситуация, исторически сложившаяся в нашем государстве в XIX — начале XX в., обусловленная недостаточной эффективностью деятельности российского государственного аппарата и большим количеством противоправных деяний в сфере служебных отношений, требовала от политического руководства Российской империи разработки и реализации комплекса мер, направленных на преодоление этого негативного явления.
Начиная с середины XIX в. акценты в сфере осуществления правоохранительной функции в России по противодействию должностным преступлениям смещаются на предупреждение этих преступных деяний и проведение мероприятий профилактического характера, направленных на устранение или нейтрализацию условий, способствующих совершению должностных преступлений.
В самом широком смысле предупреждение преступности означает недопущение разрастания ее масштабов, что бышо чрезвыиайно актуально в сфере борьбы с должностными преступлениями на всем протяжении XIX и в начале XX в. Современная криминологическая наука определяет предупреждение преступности как «исторически сложившуюся и развивающуюся в новыгх социальныгх условиях систему объективных и субъективных предпосылок сокращения преступности, а также комплекс госу-
А.В. ПАВЛОВ
дарственных и общественных мер, направленных на нейтрализацию (устранение) причин и условий, порождающих данное явление и способствующих его сохранению в обществе»1. При этом предупреждение преступности рассматривается криминологами в широком (общесоциальном) и узком (специально-криминологическом) значениях. Под общесоциальным предупреждением понимается вся социально позитивная деятельность общества и государства, создающая основу для сокращения негативных и антиобщественныгх проявлений в обществе. Под специально-криминологическим предупреждением преступности понимается деятельность государственных, общественных и иных органов и организаций, непосредственно призванныгх вышвлять причины и условия правонарушений, принимать меры к их устранению, а также к лицам, от которыгх можно ожидать противоправных проступков. В политике российского государства в сфере борьбы с должностными преступлениями во второй половине XIX — начале XX в. можно обнаружить эти два направления, или, как еще определяют ученые-криминологи, уровня предупреждения преступности.
Соответствующая деятельность по предупреждению должностных преступлений начинается уже в первой половине XIX в. Так, в 30-е годы
1 Криминология: Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция» / Под ред. Г.А. Аванесова. М., 2006. С. 293.
