CC BY
33
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
Voronezh State University, 1983. 127P.
8. Timofeev VP. The original (dictionary) form of the word in the Russian language. Sverdlovsk: «Uralworker», 1971. - 185р.
9. Shansky N.M. Lexicology of modern Russian language. M.: Education, 1972. .- 327p.
10. Scherba L.V. The experience of the General theory of lexicography./ Language system and speech activity. L.: Science, 1974. P.265-304.
УДК 81'1
UDC 811
Н.М. БОЛОХОНЦЕВА
кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранных и русского языков Орловского юридического института МВД РФ E-mail: [email protected]
N.M. BOLOCHONTSEVA
сandidate of philological sciences, associate professor of the Department of the Foreign and Russian Languages, Orel Law Institute of the Ministry of the Internal Affairs of
the Russian Federation
К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ СИТУАЦИИ СКРЫТОГО КОММУНИКАТИВНОГО ДИСКОМФОРТА
THE ISSUE OF THE CLASSIFICATION OF THE SITUATIONS OF LATENT COMMUNICATIVE DISCOMFORT
В данной статье выделяются типы ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, базирующиеся на различных аспектах: предпосылках возникновения ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, возможных последствиях его возникновения, степени участия, принимаемого коммуникантами в симуляции комфортности. Предложенная классификация иллюстрируется примерами, взятыми из художественной литературы, которые подтверждают теоретические предположения автора.
Ключевые слова: коммуникация, скрытый коммуникативный дискомфорт, коммуникант, предпосылки, конструктивные и деструктивные последствия, степень участия.
In this article we single out the types of situations of latent communicative discomfort based on different aspects: the causes of appearing of latent communicative discomfort, the possible consequences of latent communicative discomfort, the extent of participation of communicants in simulation of communicative comfort. The suggested classification is illustrated by the examples taken from fiction, which support theoretical suppositions of the author.
Keywords: communication, latent communicative discomfort, communicant, causes, constructive and destructive consequences, extent of participation.
Обращаясь в своей статье к вопросу классификации ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, мы рассмотривали некоторые подходы к выделению основных типов коммуникативно-дискомфортных ситуаций, а именно, подход Е.М. Мартыновой, которая выделяет типы коммуникативно-дискомфортных ситуаций на основе трёхуровневой структуры речевого акта (локутивно-обусловленный, иллокутивно-обусловленный и перлокутивно-обусловленный) и Л.П. Семененко, который выделяет типы коммуникативного дискомфорта, опираясь на компоненты коммуникативного акта как его потенциальные источники (К-обусловленный коммуникативный дискомфорт, Т-обусловленный коммуникативный дискомфорт, В- и П-обусловленный коммуникативный дискомфорт, О-обусловленный коммуникативный дискомфорт, ПЦ-обусловленный коммуникативный дискомфорт, КЦ-обусловленный коммуникативный дискомфорт) [11, 74]. Таким образом, мы видим, что
рассмотренные типологии основываются на представлении потенциальных причин их возникновения. Придерживаясь аналогичной линии поиска, мы в своей статье выделяем типы ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта.
Мы также допускаем, что явления скрытого коммуникативного дискомфорта можно классифицировать, основываясь не только на предпосылках их возникновения, но и по другим признакам. Можно, например, различать типы скрытого коммуникативного дискомфорта, опираясь на возможные последствия его возникновения, как конструктивные (способствующие положительному развитию диалога, помогающие преодолеть возникающие разногласия), так и деструктивные (создающие ещё большее напряжение в процессе общения) [9].
Кроме этого, можно, например, предложить классификацию, исходящую из степени участия, принимаемого коммуникантами в симуляции комфортности. Здесь, в частности, может иметь место
© Н.М. Болохонцева © N.M. Bolochontseva
следующее разграничение:
Симуляция комфортности одним из коммуникантов. Партнёр имитирует кооперативное участие в поддержании данного состояния (примером может служить «ложь во спасение»).
Симуляция комфортности обоими коммуникантами. Регулятивным фактором служит этикет речевого поведения (например, в случае формального общения).
Приведём примеры некоторых ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, иллюстрирующих типологию, основанную на предпосылках их возникновения (здесь и далее интересующие нас моменты будут подчеркнуты).
(1) - Простите, а Екатерина Романова тут живёт?
<...>
Вы не осудите меня, если узнаете, что первым моим желанием было заявить: «Вы ошиблись, уважаемый. Очевидно, неправильно записали адрес. Никакой Екатерины Романовой тут и в помине нет».
Но потом я устыдилась, навесила на лицо любезную улыбочку и ответила:
- Катя сейчас на работе. Если хотите её срочно увидеть, могу дать адрес больницы.
- Нет, нет, - замотал головой дядечка, - я Юра. Катя обо мне, небось, вам рассказывала.
- Юра? - воскликнула я.
- Ага, Юра Волков, неужто не знаете?
- Ах, Юра! Волков!!! Заходите, сделайте одолжение, - изобразила я полнейший восторг, - как же, как же, я хорошо вас знаю, правда, заочно. Юра Волков!
- Вот и здорово, - обрадовался дядька ... [6, 45]. Данный пример иллюстрирует ситуацию скрытого коммуникативного дискомфорта, обусловленную необходимостью высокой степени тактичности в процессе формального общения. Внешне диалог выглядит бесконфликтно, однако, принимая во внимание авторскую речь, мы можем сделать вывод о том, что здесь нарушается грайсовская максима Количества - собеседница не владеет информацией о личности незнакомца, а он ничего о себе не рассказывает. Но, с другой стороны, здесь выполняются максимы Такта («Своди до минимума затраты усилий партнёра»; «Старайся увеличить выгоду для партнёра») и Согласия («Избегай разногласий»; «Стремись к согласию») Дж. Лича.
(2) - Романова, ты где?
- Ну,. в районе Таганки.
- Молодец, - уже более весёлым тоном сказал Боря, - я испугался, что ты забыла!
- О чём? - осторожно поинтересовалась я.
- Шутница ты, Романова, - захихикал Крюков,
- катишь себе на передачу, а сейчас надо мной издеваешься. Впрочем, молодец, от Таганки три минуты езды до нас, а эфир только через час.
Я едва не шагнула мимо ступеньки. Радио!
Господи, совершенно вылетело из головы! ...
[6, 86].
В рассматриваемой ситуации мы сталкиваемся с примером скрытого коммуникативного дискомфорта, возникающего по причине того, что первый коммуникант не осознаёт возможности возникновения коммуникативного дискомфорта - то есть считает своё участие в общении успешным, а второй - «скрывает» возникшее у него коммуникативное неудобство, провоцируя таким образом возникновение скрытого коммуникативного дискомфорта.
Примером деструктивного скрытого коммуникативного дискомфорта, на наш взгляд, может послужить следующая ситуация:
(3) - Я думала, ты забыла!
Я чуть не спросила: «О чём?» - но вовремя схватила себя за язык и воскликнула:
- Как можно! Я обладаю замечательной памятью.
- Очень тронута твоим вниманием.
- Пустяки!
- Но у нас опять форс-мажор. <.. > Тебе придётся помочь с ужином.
<...>
- Конечно. Но почему бы не поручить дело Ирке?
- Она занята.
- Чем?
- Ты забыла!
- А! Конечно! Очень хорошо помню! - принялась я усиленно врать.
- Раз помнишь, зачем спрашиваешь?
- Машинально! [5, 134].
Рассматриваемый пример мы квалифицируем как случай деструктивного скрытого коммуникативного дискомфорта, так как здесь в процессе общения коммуниканты хотя внешне сохраняют взаимно благоприятные отношения (следуя принципу Вежливости) и не провоцируют явных разногласий, при всех попытках сохранить комфортность взаимодействия не достигают успешности общения, так как второй собеседник не воспринимает истинных коммуникативных намерений партнёра (нарушается грайсовская категория Способа - «Выражайся ясно» - и Количества - «Твоё высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется (для выполнения текущих целей диалога)».
(4) - Можно. Гора Джебель-Усдум дырявая. Весной ручей течёт, дырка находит. Тысяча лет вода течёт - пещера. Хозяин знает, как через гора пролезть, но двадцать франк мало. Хочет пятьдесят. Пещера страшная, там джинны огня живут. Услышав про пещеру, Полина Андреевна содрогнулась. Снова лезть в земное чрево? Ни за что -хоть с джиннами, хоть без джиннов.
Салах понял её гримасу по-своему. Подумал немного, почесал затылок.
- Да, пятьдесят франк очень много. Дай мне
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
двадцать пять, я тебя без пещера провезу.
- Но как?!
- Мой дело, - ответил палестинец с хитрым видом [1, 135].
В данном случае мы имеем дело с конструктивной ситуацией. Диалог протекает без видимых разногласий, но так как первый коммуникант неточно понимает второго, то ситуация будет ложно-комфортной. Однако последствия данного скрытого коммуникативного дискомфорта будут конструктивными, так как коммуниканты приходят к выгодному для них обоих решению.
Рассмотрим примеры ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, иллюстрирующие различную степень участия, принимаемого коммуникантами в симуляции комфортности.
(5) - Лёля, давай поговорим позднее, у меня мало денег на телефоне.
- Ладно, - неожиданно согласилась она.
Я насторожилась, победа далась слишком легко, что-то тут не так. Белкина не привыкла сразу сдавать позиции.
- Ты где? - воскликнула Оля.
- На рынке.
- Когда вернёшься?
- Через час, - быстро соврала я.
На самом деле езды до нашей квартиры меньше пяти минут, в переулке, по которому мне предстоит сейчас ехать, никогда не случалось пробок. Но я хотела спокойно сварить суп.
- Ты поторопись, - велела Лёля.
- Постараюсь [4, 13].
В данном примере мы наблюдаем «симуляцию» комфортности общения одним из коммуникантов, второй - «подыгрывает» ему, очевидно, не осознавая ложности коммуникативного комфорта. О «скрыто-сти» коммуникативного дискомфорта можно судить по репликам участников диалога и авторским мета-коммуникативным дескрипциям: «давай поговорим позднее, у меня мало денег на телефоне» (явное желание завершить разговор, «отделаться» от собеседника); «неожиданно согласилась», «насторожилась» (коммуникант ожидает реакции собеседника, и собеседник, в результате, «подыгрывает» ему, принимая как истинные заведомо ложные высказывания); «быстро соврала», «я хотела спокойно сварить суп» (коммуникант использует неискренние высказывания, создающие ситуацию скрытого коммуникативного
дискомфорта, что мотивировано его намерением реализовать определённую практическую цель - «сварить суп»).
(6) Репников (входя). Разрешите?
Комсорг. Проходите, Владимир Алексеевич.
Репников. Добрый вечер.
Все. Добрый вечер.
Комсорг. Садитесь, Владимир Алексеевич.
Репников (присматривается). Ну, я, кажется, не вовремя. Где же гости?
Красавица. Гости?.. А они на улице... Гуляют
Репников. Ага...(Веселому.) Вы, видимо, жених? (Садится.)
Весёлый. Я?.. Ну да. до некоторой степени.
Репников. Геолог? Слышал-слышал. Зашёл поздравить. Поздравляю вас.
Весёлый. Меня?.. Ну что ж спасибо.
Репников. А невеста? Кто у вас невеста?
Комсорг. Она. она вышла.
Красавица. Маленькая неприятность. Пролили вино на белое платье.
Репников. Ну, это пустяки.
Красавица. Разумеется пустяки [2, 16-17].
Очевидно, что в данном случае неудобство испытывают все собеседники, мы понимаем это по их репликам: «Ну, я, кажется, не вовремя.» (формула иллокутивного акта экспрессива «извинение» выражает сожаление коммуниканта о совершенном им практическом действии, что, при соблюдении условий искренности экспрессива, сопряжено с ощущением определённого коммуникативного дискомфорта). Дискомфортная неуверенность коммуниканта в правильности выбора способов своего речевого поведения проявляется в нерешительности коммуникативных действий, свидетельство чему -многочисленные запинки в речи (на письме обозначаемые многоточиями), постоянное переспрашивание и связанные с ним частые повторы. Возможно, намерение «скрыть» коммуникативный дискомфорт здесь обусловлено различиями в социальном статусе коммуникантов: студенты и преподаватель. Диалог заканчивается «внешним» согласием: «Ну, это пустяки» - «Разумеется пустяки».
Таким образом, в своей статье мы рассмотрели некоторые типы ситуаций скрытого коммуникативного дискомфорта, а также проиллюстрировали наши предположения примерами, взятыми из литературных источников.
Библиографический список
1. Акунин Б. Пелагия и красный. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. Т. 2 272 с.
2. ВампиловА.В. Избранное 2-е изд., доп. М.: Искусство, 1984. 589 с., 1 л. портр.
3. Городецкий Б.Ю. От лингвистики языка - к лингвистике общения. Язык и социальное познание. М.: Центр. совет филос. (методол.) семенаров при Президиуме АН СССР, 1990. С. 39-56.
4. ДонцоваД.А. Лампа разыскивает. М.: Эксмо, 2006. 352 с.
5. Донцова Д.А. Стилист для снежного. М.: Эксмо, 2006. 384 с.
6. Донцова Д.А. Но-шпа на троих. М.: Эксмо, 2005. 352 с.
7. Мартынова Е.М. Предпосылки возникновения коммуникативного дискомфорта, определяемые относитель-
но трехуровневой структуры речевого. // Язык и коммуникация: изучение и обучение: сборник статей. Орёл: ОГУ 2000. Вып.6. С. 17-20.
8. Остин Дж. Слово как действие. Пер. с англ. А.А Медниковой // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. Вып.17: Теория речевых актов. С. 22-129.
9. Семененко Л.П. Глагольный компонент метакоммуникативных дескрипций. // Актуальные проблемы современной филологии и методики преподавания языка: материалы международной научно-практической конференции, 24-26 ноября 2008 года. Орёл: ОГИЭТ, 2008. С. 211-216.
10. Семененко Л.П. Основы коммуникативно-целевой семантики. Уч. Пос Орёл: Орловск. гос. ун-т, 1999. 84с.
11. Семененко Л.П. Аспекты лингвистической теории монолога. М.: Московский гос. лингв. ун-т, 1996. 324 с.
References
1. Akunin B. Pelageya, Sister of Charity, and a Red Cockerel [Text]: novel in 2 volumes / Boris Akunin. - M.: LLC «Publishing office AST», 2003. - V. 2 - 272 p. - 30000 copies - ISBN 978-5-17-018633-4.
2. VampilovA.V. Selection [Text] / A.V. Vampilov // 2nd edition, enlarged. - M.: Art, 1984. - 589 p., 1 p. portrait.
3. Gorodetsky B. Yu. From language linguistics to communication linguistics [Text] / B. Yu. Gorodetsky // Language and social cognition. - M.: Central board of philosophic (methodological) seminars under the Presidium of Academy of Sciences of the USSR, 1990. - p. 39-56.
4. Dontsova D.A. Lamp looking for Aladdin [Text]: novel / Darja Dontsova. - M.: Exmo, 2006. - 352 p. - (Ironic detective: founded in 2000). - 15000 copies. - ISBN 5-699-17772-8.
5. Dontsova D.A. Stylist for Bigfoot [Text]: novel / Darja Dontsova. - M.: Exmo, 2006. - 384 p. - (Ironic detective: founded in 2000). - 25000 copies. - ISBN 5-699-13453-0.
6. Dontsova D.A. No-shpa Triple [Text]: novel / Darja Dontsova. - M.: Exmo, 2005. - 352 p. - (Ironic detective: founded in 2000). - 20000 copies. - ISBN 5-699-10256-6.
7. Martynova E.M. Pre-conditions of communicative discomfort, determined with reference to the three-level structure of a speech act [Text] / E.M. Martynova // Language and communication: learning and teaching: collection of articles. -Orel: Orel State University, 2000. - Issue 6. - p. 17-20.
8. Austin J. How to do Things with Words [Text] / John Austin; translated from English by A.A. Mednikova // New trends in foreign linguistics. - M.: Progress, 1986. - Issue 17: Theory of speech acts. - p. 22-129. - Translation of edition: How to do things with words / John L. Austin. New York: Oxford University Press, 1973. - 4800 copies.
9. Semenenko L.P. Verb component of metacommunicative descriptions [Text] / L.P. Semenenko // Relevant problems of the modern philology and methodology of language teaching: materials of the international scientific-practical conference, 24-26 November 2008. - Orel: Orel State Institute of Economics and Trade, 2008. - p. 211-216.
10. Semenenko L.P. Principles of communicative-purpositive semantics [Text]: work book / L.P. Semenenko. - Orel: Orel State University, 1999. - 84p.
11. Semenenko L.P. Aspects of linguistic theory of a monologue [Text] / L.P. Semenenko. - M.: Moscow State Linguistic University, 1996. - 324 p.
