CC BY
22
УДК 811.111
Е. Е. Страхова
доцент, кандидат филологических наук; доцент кафедры грамматики и истории английского языка факультета английского языка МГЛУ e-mail: [email protected]
К ТЕОРИИ МЕЖКАТЕГОРИАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГЛАГОЛА В АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
В статье рассматриваются основные положения теории межкатегориального взаимодействия на материале комплексной семантики глагольных категорий в английском языке. Выявляется перечень взаимодействующих категорий, а также области пересечения их семантики с именными категориями. Особое внимание уделяется моделированию единой «темпорально - модально - аспек-туально - таксисной» матрицы, синтагматическая реализация которой зависит от конкретных дискурсивных условий и прагматической установки говорящего, а также анализу «лексико-грамматического континуума» как одного из практических следствий явления межкатегориального взаимодействия в системе языка.
Ключевые слова: межкатегориальное взаимодействие; темпоральность; модальность; аспектуальность; таксис; концепт; функционально-семантическая категория; функционально-семантическое поле; фрейм; культурно-маркированная матрица; лексико-грамматический континуум.
E. E. Strakhova
Ph.D., Associate Professor, Chair of Grammar and History of English, English Language Department, MSLU; e-mail: [email protected]
SOME ASPECTS OF THE THEORY OF INTER-CATEGORIAL INTERACTION WITHIN THE ENGLISH VERBAL SYSTEM
The article proposes a complex approach to the analysis of the semantics of the English Verb as the direct outcome of the phenomenon of inter-categorial and interconceptual interaction. It goes on to specify the range of interacting entities, with special emphasis upon the overlapping semantic zones of the nominal and verbal categories. The cumulative effect is the model of a "temporal-modal-aspectual-taxis" matrix, whose syntagmatic realization depends on discourse and pragmatic conditions, and the analysis of the "lexico-grammatical continuum" as a practical outcome of intercategorial interaction in the language system.
Key words: intercategorial interaction; temporality; modality; aspectuality; taxis; concept; functional-semantic category; functional-semantic field; frame; culture-specific matrix; lexico-grammatical continuum.
Проблема межуровневого взаимодействия в языке всегда привлекала к себе внимание ученых в рамках различных научных парадигм. Так, с позиций традиционной грамматики сложные связи между языковыми явлениями создаются за счет многоярусности средств выражения по отношению к плану содержания. При функциональном подходе основу взаимодействия элементов разных уровней составляют семантические функции.
Нас интересует прежде всего механизм репрезентации глагольных и именных категорий в когнитивной системе человека с точки зрения выявления областей пересечения и взаимопроникновения исследуемых категорий.
При анализе репрезентации языковых категорий на когнитивном уровне мы исходим из того, что знания человека о мире, воплощенные в виде языковой картины мира, представлены в категориях «промежуточного языка мысли» (термин Т. А. Фесенко) по-разному.
Одним из вариантов структурных построений является концепт, понимаемый как оперативная содержательная единица концептуальной системы, отвечающая представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессе мышления и которые отражают содержание его опыта и знания [14].
Другим вариантом репрезентации знаний человека о мире являются когнитивные категории - конструкты сознания, моделирующие наши знания о мире и соотносящие их с моделями знаний, зафиксированных в структуре языка [1].
Наконец, помимо элементарных единиц, которые могут быть исчислены набором предсказуемых, стабильных и взаимосвязанных характеристик, в когнитивной системе есть единицы, которые репрезентируют многоаспектное знание, объединяющее в себе множество различных контекстов возможного их осмысления. Это «знание матричного формата, т. е. система взаимосвязанных когнитивных контекстов» [3].
В терминологии Дж. Лакоффа речь идет об идеализированных когнитивных моделях, лежащих в основе когнитивных и языковых категорий, причем для нашей работы важным является положение о том, что когнитивные модели различаются по своей структуре и типу моделируемых объектов и отношений между ними. Так, помимо пропозициональных моделей, определяющих характер элементов категории,
их свойства и отношения между ними, или образ-схематических моделей, отражающих основные образные представления, формирующие категориальные классы, существуют так называемые концептуальные модели-схемы, представляющие собой иерархически организованные когнитивные структуры, состоящие из элементарных или базовых концептов [1].
Н. Н. Болдырев вводит термин когнитивная матрица, под которой понимается система «взаимосвязанных когнитивных контекстов или областей концептуализации объекта». При этом важно, что на фоне матрицы как формата знаний проявляется культурная специфика когнитивных контекстов.
Все эти единицы и сложные структурные построения формируют определенный «спроецированный мир», отличающийся от реального мира действительности, во-первых, в силу специфических особенностей человеческого организма вообще, а во-вторых, в силу специфики конкретных культур и индивидов [31].
Непосредственной целью проводимого нами исследования является изучение и описание механизмов межкатегориального взаимодействия в системе имени и глагола в английском языке как отражение универсального когнитивного механизма организации знаний человека о мире. По мнению Э. Рош, для человеческой когниции характерен принцип «когнитивной экономии»: «Человек пытается получить максимальный объем информации об окружающем мире, минимизировав свои когнитивные усилия и ресурсы. В результате ... человек отдает предпочтение тем категориям, которые сформированы с определенной степенью информационной насыщенности и носят комплексный характер» [30].
Следовательно, можно говорить о том, что комплекс взаимодействующих языковых категорий имеет коррелят в системе когнитивных категорий - ту самую «когнитивную матрицу», в основе формирования которой лежит принцип группировки сходных стимулов - «узлов» концептуальной сети - в смежные категории, а также способность человеческого сознания осуществлять когнитивные операции с членами одного когнитивного множества посредством операций с членами другого когнитивного множества.
В качестве примера такой опосредованной концептуализации можно привести взаимодействие когнитивных категорий времени
и пространства, поскольку мы воспринимаем время не напрямую, а в пространственных категориях. Это объясняется способностью человеческого мышления ассоциативно связывать предметы и явления окружающего мира и выражать абстрактные понятия в терминах конкретных понятий. Время также ассоциируется с движением, а всякое движение означает пространственное перемещение (метафора движения из будущего в прошлое).
Таким образом, категория времени определяет временную характеристику события через отношение его пространственной локализации к пространству воспринимающего субъекта1.
Еще один пример межкатегориальных связей, проявляющихся уже на концептуальном уровне, - взаимодействие времени и категории способов действия (термин Э. М. Рянской [20, с. 133]), коррелирующей в системе языковых категорий с аспектуальной характеристикой действия и основанной на противопоставлении категорий процесса и целостного факта [6]. Ряд исследователей отмечают, что категория способов действия начала формироваться раньше категории времени и является более универсальной в индоевропейских языках. В качестве одного из примеров взаимодействия когнитивных категорий времени и способов действия можно привести феномен «замедленного течения времени» и «временной компрессии»: в первом случае
1 В этой связи Н. А. Козинцева выдвигает гипотезу о существовании «суперкатегории» пространственно-временной локализованности действия, которая относится к предложению в целом, но систематически проявляется в определенных категориях имени и глагола. Анализ функционирования основных дейктических слов пространственной (here / there) и временной (now / then) семантики показывает, что пространственный и временной дейксис устроены одинаковым образом: указание, осуществляемое этими дейктическими словами, соотносится с фигурой наблюдателя; границы пространственного и временного предела зависят от перцептуального пространства субъекта восприятия, т. е. определяются сферой непосредственной чувственной данности.
Интересно также, что пространственные предлоги, сочетающие в своей семантике три компонента - горизонталь, вертикаль и вмещенность, с точки зрения наблюдателя - часто употребляются во временном значении, причем те же три компонента значения метафорически переосмысливаются по отношению ко времени (например, предлог in - «вмещенность в образ объемного объекта») [18, с. 123-124].
реальное время события «переживается» как протекающее в замедленном темпе (в ситуациях новизны восприятия, эмоционального потрясения), а во втором - как, напротив, «убыстряющее» свой ход (например, при механическом выполнении привычных действий) [30, с. 177, 211].
Наконец, уже на концептуальном уровне можно говорить о взаимодействии когнитивных категорий времени и субъективной оценки в широком смысле, реализуемой на уровне языковой семантики категорией модальности1.
В качестве примера такого взаимопроникновения категорий можно привести особенности концептуализации времени в англосаксонский период. Как показывают исследования по истории языка, в картине мира этого этапа была зафиксирована модальная окрашенность категории времени, его зависимость от Божественной воли, социальная функция и эмоциональная насыщенность. Референты темпоральных выражений были соотнесены с бытием героического социума, основными составляющими которого в картине мира того времени были битва и пир как социальное значимое действо. Событие и состояние оказывались взаимосцеплены, поскольку имели место в одно урочное или желанное время (т. е. социально значимое время было «сплавлено» с событием-переживанием), и находились в зависимости от Божественной силы [27, с. 119-121].
Следовательно, время представало не как нейтральная, объективно существующая величина, а как время, переживаемое и проживаемое в череде событий, подчиненное Высшему Разуму и имеющее яркую эмоциональную окраску для наблюдающего субъекта.
Таким образом, уже на концептуальном уровне можно говорить о формировании «когнитивной матрицы», узлы которой - категории времени, способов действия, субъективной оценки, а сеть пересечений между ними - отражение комплексного взаимодействия семантики этих категорий.
Межкатегориальное взаимодействие указанных категорий продолжается и на последующих уровнях репрезентации информации.
1 В категории субъективной модальности естественный язык фиксирует одно из ключевых свойств человеческой психики - способность противопоставлять «я» (фактическое содержание) и «не я» (индивидуальная оценка излагаемых фактов) в рамках высказывания [21, с. 142].
В конечном итоге изучение различных сторон межуровневого взаимодействия позволяет сформулировать вывод о «континуальности языковой системы» [2].
Рассмотрим более подробно, как реализуется межкатегориальное взаимодействие в системе глагола на уровне языковой семантики.
В данном случае речь идет, прежде всего, о взаимодействии категорий темпоральности, аспектуальности, модальности (и наклонения, как коррелята этой функционально-семантической категории в системе грамматических категорий глагола), и таксиса. В функциональном плане это взаимодействие проявляется в определенном соотношении соответствующих функционально-семантических полей.
Взаимозависимость указанных категорий глагола объясняется семантическими причинами, а именно - наличием общего семантического компонента у сопряженных категорий. Так, взаимозависимость категорий темпоральности и аспектуальности определяется тем, что они по-разному отражают общую идею времени. Взаимозависимость категорий времени и наклонения вытекает из того, что реальность / нереальность реализуется в конкретной временной отнесенности [26].
При этом актуализироваться в конкретном высказывании могут различные ядерные и периферийные компоненты взаимодействующих ФСП, разворачиваясь как целые серии конкретных реализаций межкатегориального функционального взаимодействия.
Взаимодействие лингвистических категорий времени и модальности заключается в том, что хотя это самостоятельные грамматические категории, в некоторых пунктах они пересекаются, обнаруживая взаимосвязь и взаимодействие. В частности, некоторое модальное противопоставление может проявляться в сочетании с одним временем и нейтрализоваться в сочетании с другим.
Что касается взаимодействия категорий темпоральности и наклонения, вопрос о его характере и направленности решался в лингвистической литературе по-разному.
В соответствии с теорией Р. Якобсона, семантика этих категорий относится к типу шифтеров: «Время характеризует сообщаемый факт по отношению к факту сообщения с точки зрения говорящего; наклонение характеризует реальность / нереальность сообщаемого факта с точки зрения говорящего», следовательно, конкретное реальное действие осмысляется как имеющее ту или иную временную
отнесенность. Предшествование, сопутствие и последование сообщаемого факта относительно факта сообщения представляют собой конкретные частные формы проявления реальности.
Одним из примеров использования форм наклонения для выражения временных значений является участие форм сослагательного наклонения в выражении темпоральной семантики: «Гипотетически возможное действие способно включаться в план настоящего, прошедшего или будущего времени, создаваемый контекстуальными средствами». Точкой отсчета при этом является сам акт речи, акт «выдвижения гипотезы» говорящим [19, с. 54]. Таким образом, действие, выраженное формой сослагательного наклонения, получает ту или иную временную отнесенность в зависимости от окружающего контекста.
Изъявительное наклонение не связано с такими признаками отношения действия к действительности, которые ограничивали бы временную отнесенность действия. Это наклонение предоставляет наибольшую свободу для полного проявления временных признаков, являясь той позицией, в которой располагается ядро временной системы. Следовательно, в конструкциях с формами изъявительного наклонения модальные значения выступают как результат взаимодействия лексического значения глагола, видовременной формы и контекста.
Применительно к формам повелительного наклонения можно говорить о том, что в прямом, императивном, употреблении они передают темпоральность, ограниченную планом будущего, что вытекает из самого значения побуждения («презентно-футуральная рамка императива, в терминологии В. С. Храковского). А. В. Бондарко отмечает своеобразие данного элемента: это не грамматическая форма времени, а форма наклонения, имеющая косвенное отношение к семантике темпоральности. «Мы имеем здесь дело с "несобственной" функцией грамматической формы как результатом проявления ее грамматического модального значения» [5, с. 41]).
При этом, как отмечает, в частности, Н. А. Слюсарева, попытки установить иерархию исследуемых категорий неправомерны. «В данном случае категория времени и наклонения накладываются друг на друга и в том смысле, что одна и та же форма является одновременным выражением обеих категорий, но об их иерархии говорить не приходится, поскольку обе они соотносятся с разными функциями: наклонение - с коммуникативной, а время - с когнитивной. Другими
словами, наклонение есть проекция в морфологию модальности как категории актуального синтаксиса, выражающей отношение говорящего к сообщаемому, а время (Tense) входит в ареал аналогового синтаксиса» [22, с. 43].
Наконец, говоря о взаимодействии функционально-семантических категорий темпоральности и модальности, нельзя не отметить, что помимо ядерных элементов соответствующих ФСП, данный процесс затрагивает также и компоненты лексической периферии: средства выражения «лексической» модальности в определенных синтагматических условиях приобретают способность участвовать в темпоральной репрезентации дискурса, что является следствием актуализации заложенного в них семантического потенциала.
Мы полагаем, что вышеприведенные аргументы позволяют говорить о межкатегориальном взаимодействии темпоральности и модальности в плане частичного наложения семантических областей, занимаемых соответствующими функционально-семантическими категориями, а также в плане пересечения ядерных и периферийных зон строящихся на их основе функционально-семантических полей.
Взаимодействие темпоральности и аспектуальности может быть представлено, по нашему мнению, следующим образом. Аспек-туальность относится к числу наиболее распространенных в языках мира категорий и, по мнению некоторых лингвистов, является более универсальной и первичной по времени оформления в индоевропейских языках, чем категория времени [16; 22].
Мы разделяем точку зрения лингвистов, рассматривающих аспек-туальность как функционально-семантическую категорию (далее -ФСК), охватывающую различные средства выражения характера протекания действия. ФСК аспектуальности коррелирует с понятийной категорией аспектуальности, в основе которой лежит противопоставление категорий процесса и целостного факта [6]. Что касается набора фундаментальных аспектуальных семантических признаков, то здесь мнения исследователей расходятся. Для целей нашего исследования наиболее приемлемой представляется классификация аспектуальных значений по двум базовым категориям [20, с. 135-138]:
1. Совершаемость: начало, конец и развитие действия, восприятие процесса с точки зрения становления, непрерывности, результативности (возможны варианты - полнота проявления действия,
достигающего своего результата; кумулятивность, суммарность, партитивность, финальность), повторяемости (варианты - привычность, периодичность в регулярность или в распределении действий).
2. Протяженность - время, необходимое для совершения действия: моментальность, т. е. нечленимость (однократность, одноакт-ность, мгновенность, точечность) и длительность - представляет процесс как реализующийся в определенный, достаточно длительный отрезок времени (возможны оттенки значения).
Не все из указанных аспектуальных признаков оказываются «чувствительными» к семантике категории темпоральности, следовательно, возможна их дальнейшая классификация и выделение двух групп, обнаруживающих зоны пересечения с темпоральными значениями, -качественная и количественная аспектуальность [17, с. 103-104]:
1. Семантика качественной аспектуальности включает такие значения, как динамика / статика; действие предельное, направленное к внутреннему пределу / действие непредельное, ненаправленное к пределу; предельное действие, достигающее свой предел / действие, когда предел еще не достигнут; временная локализованность / нелока-лизованность; зависимая / независимая ориентированность действия во времени.
2. Семантика количественной аспектуальности реализуется как характеристика действия по прерывности / непрерывности, по количеству крат, по степени интенсивности и длительности.
Функционально-семантическая категория аспектуальности составляет содержательную основу соответствующего функционально-семантического поля, которое конституируется взаимодействующими разноуровневыми языковыми средствами, объединенными общностью аспектуальных семантических функций.
Грамматическим (морфологическим) ядром ФСП аспектуально-сти является грамматическая категория вида (аспекта). К периферийной зоне относятся лексико-грамматические и лексические средства выражения аспектуальных значений.
Что касается межкатегориального взаимодействия темпорально-сти и аспектуальности, то оно происходит как на уровне языковой содержательной категоризации, так и на уровне грамматической категориальной семантики.
В семантический потенциал категории темпоральности, помимо указания на последовательность существования сменяющих друг друга явлений, входит обозначение объективной действительности по отношению к исходной точке координат в системе ориентации субъекта, центру Origo, совмещающему понятия «здесь - сейчас - я», т. е. отражение объективной длительности, скорости и последовательности наблюдаемых явлений. Следовательно, одно и то же действие может быть маркировано по нескольким временным признакам одновременно: когда, как долго, как часто, на какой временной фазе, однократно / многократно, в какой временной последовательности, «привязано / не привязано» к оси времени [17, с. 103]. Эти значения относятся к периферии нескольких функционально-семантических признаков и покрывают семантические зоны, одновременно входящие в несколько функционально-семантических признаков, - темпоральности, аспек-туальности, временной локализованности и таксиса.
Таким образом, ФСК темпоральности и ФСК аспектуальности определенным образом характеризуют действие: первая категория - с точки зрения его локализованности / нелокализованности во временном плане настоящего, вторая - с точки зрения характера его протекания. По нашему мнению, это позволяет говорить о наличии точек пересечения семантических областей, занимаемых вышеназванными ФСК.
Результатом межкатегориального взаимодействия анализируемых ФСК является образование области смежных значений, объединяющей конституенты ядерной и периферийной зон двух ФСП - темпо-ральности и аспектуальности.
В грамматической системе английского языка также происходит взаимодействие семантики категориальных форм времени и вида. Будучи самостоятельными грамматическими категориями, вид и время являются категориями взаимосвязанными. В некоторых пунктах они пересекаются, перекрещиваются, обнаруживая взаимосвязь и взаимозависимость [22; 23; 16].
Интересно также, что аспектуальное значение может взаимодействовать с семантикой категории модальности. Такое взаимодействие проявляется в том, что, несмотря на объективный характер способа осуществления действия, который фиксируется наблюдателем, вариант его языковой репрезентации выбирается говорящим. В этой связи Н. Слюсарева говорит о «вторичной субъективности характера
(способа) действия» [22, с. 137]. Таким образом, ФСК аспектуально-сти на семантическом уровне оказывается связанной с категорией модальности (если трактовать модальность в широком плане как участие субъекта высказывания в оценке описываемого события) и проявляет себя как прагматически заряженная, антропоцентричная категория. В системе языка различные видовременные формы характеризуются разными модальными оттенками, разной способностью к выражению модальных значений, причем семантический потенциал видовых форм может актуализироваться в зависимости от конкретных условий употребления1.
Еще одной категорией, с которой взаимодействует категория темпо-ральности, является функционально-семантическая категория таксиса и реализующая ее на грамматическом уровне категория временной отнесенности, представленная оппозицией перфектных и неперфектных форм.
Семантическое содержание ФСК таксиса определяется как характеристика сообщаемого факта по отношению к другому сообщаемому факту с точки зрения передачи отношений одновременности и неодновременности (предшествования или следования), но безотносительно к факту сообщения [6].
Категория временной отнесенности представляет собой ядерный центр ФСП таксиса, формируемого разноуровневыми языковыми средствами, объединенными функцией выражения временных отношений между действиями в рамках целостного временного периода.
Периферийную зону данного ФСП образуют различные синтаксические и лексические средства выражения таксисных значений.
Категория таксиса вступает в определенное взаимодействие с категорией темпоральности, поскольку, с одной стороны, категория перфекта «является не особой характеристикой глагольного действия, а особым способом временной репрезентации сообщения» [28], а с другой - в систему средств выражения категории темпоральности входят перфектные формы.
При этом таксис всегда включает аспектуальную характеристику соотносимых во времени действий и может взаимодействовать с причинно-следственными, уступительно-противительными, условными и некоторыми другими, в частности модальными, элементами.
1 Поле «времени - наклонения - аспекта» [29].
Наконец, темпоральность оказывается тесно связанной со значениями временной локализованности / нелокализованности действия, которые являются обязательным семантическим компонентом любого высказывания [13].
Категория локализованности действия во времени шире категории темпоральности, поскольку локализованность основана на оппозиции «значения конкретности действия, его прикрепленности к определенному отрезку времени / значения абстрактности, неопределенности положения действия во времени», т. е. со сферой темпоральности совпадает та ее часть, которая характеризуется признаком прикреплен-ности к оси времени [17, с. 104].
Интересно также, что локализованность / нелокализованность действия во времени как элемент характеристики протекания действия во времени может быть представлена как одно из микрополей в поле аспектуальности (в зоне пересечения аспектуальных и темпоральных отношений) [6].
Семантическая категория временной локализованности / нело-кализованности обнаруживает также зоны пересечения с категорией модальности. Так, в сфере повелительного наклонения признаки временной локализованности / нелокализованности могут характеризовать оба компонента повелительной ситуации: акт волеизъявления, субъектом которого является говорящий, и акт каузируемого действия, субъектом которого может быть слушающий, говорящий вместе со слушающим (или слушающими) и лицо или лица, не участвующие в акте речи.
«Говоря об иерархии модальных значений и значений временной локализованности / нелокализованности, можно утверждать, что оппозиция временной локализованности / нелокализованности расположена на более высокой ступени иерархии, так как составляющие ее значения обусловливают в ряде случаев реализацию той или иной модальности и ограничивают возможности реализации той или иной коммуникативной рамки» [13, с. 128].
Наконец, понятие локализованности действия во времени сопоставимо с «эгоцентрическими координатами конкретности»: теперь, здесь, я, это, выделяемыми Б. Расселом. Конкретное действие не только прикреплено к определенному отрезку времени, но обычно конкретно и в своем отношении к пространству (здесь). Далее,
конкретное действие производится конкретным, а не обобщенным субъектом («я»), хотя при конкретном субъекте действие может быть и абстрактным. Таким образом, категорию локализованности - нело-кализованности действия во времени можно рассматривать в рамках более широкой сферы определенности - неопределенности, связанной не только с действием, но и с субстанцией1.
Исходя из вышесказанного, можно говорить о формировании единой «темпорально - модально - аспектуально - таксисной» матрицы, синтагматическая реализация которой зависит от конкретных дискурсивных условий и прагматической установки говорящего.
Таким образом, предпосылка взаимных связей категорий в системе языка - их совместная данность в слове, однако в полной мере межкатегориальное взаимодействие проявляется в речевом функционировании грамматических форм в составе высказывания, которое влечет за собой «аккордную» актуализацию целого ряда грамматических значений. «Чистых» грамматических значений, свободных в их реализации от межкатегориального взаимодействия, нет [5].
Связи между грамматическими категориями глагола имеют не последовательный и всесторонний, а избирательный характер. Каждая грамматическая категория связана не со всеми категориями, представленными в данной части речи, причем связана по-разному. Следовательно, можно говорить о разных типах группировок грамматических категорий.
При этом та или иная грамматическая категория в определенном типе ее функционирования может представлять собой своего рода позицию для функционирования другой категории. В подобных случаях межкатегориальное взаимодействие принимает особую форму: данная грамматическая категория представляет собой систему, функционирующую в тех условиях, которые создаются другими грамматическими категориями и связанными с ними конструкциями, выполняющими по отношению к данной категории роль среды [7].
1 Уже на когнитивном уровне можно говорить о нерасторжимости образов объекта и субъекта, объективированных в частеречной системе. Субъектные оценки «пронизывают» все классы слов, что находит отражение в грамматических категориях времени и наклонения у глагола, а также в лексической семантике представляющих различные классы единиц, значения которых включают коннотативный компонент [11].
С точки зрения соотношения системы и среды можно интерпретировать такие факты, как взаимодействие лексических и грамматических средств выражения категориальной семантики.
В терминах когнитивной лингвистики речь идет о едином «лексико-грамматическом континууме» (R. Langacker), причем лексические концепты выполняют функцию «узлов доступа» (access sites) к значительному объему информации, хранящемуся в концептуальной системе человека в виде концептов / концептуальных доменов / когнитивных моделей [30].
Так, по наблюдениям когнитологов, использование глаголов и временных предлогов отражает различные варианты сканирования когнитивной ситуации: «При последовательном сканировании (sequential scanning) различные параметры ситуации сканируются таким образом, что они не могут быть представлены одновременно на какой бы то ни было стадии данного процесса. Вследствие этого время предстает как динамический процесс, что характерно для концептуализации событий, а результат подобной концептуализации кодируется глаголами. При суммарном сканировании (summary scanning) различные параметры ситуации воспринимаются в совокупности и одновременно присутствуют в процессе концептуальной репрезентации. Вследствие этого временная ситуация воспринимается как гештальт, единой целое, что характерно для статичных ситуаций, кодируемых в языке с помощью лексических средств, например предлогов» [30, c. 196, 206-207].
Таким образом, язык как носитель когнитивного содержания строится на дискурсивном взаимодействии двух базисных типов категорий - лексических и грамматических, отражающих два разных способа кодирования когнитивно значимых смыслов.
В теории фреймового анализа лексическим единицам придается статус недоминантных единиц, способных, наряду с глаголом как доминантной единицей, активизировать событийные фреймы. При этом специфика недоминантных единиц, составляющих поверхностную структуру предложения-высказывания, заключается в «ступенчатой активизации событийного фрейма через предварительную активизацию соответствующего терминала ...» [4, c. 124].
Наконец, в рамках функционально-грамматического подхода лексические значения слов рассматриваются как среда, обусловливающая конкретную репрезентацию грамматической категории как
системы и самую возможность или невозможность (или ограниченность) функционирования того или иного элемента этой системы. Так, при функционировании видовых форм их значения взаимодействуют с семантикой соответствующего способа действия (что связано со средой в ее парадигматическом аспекте); вместе с тем, частные видовые функции обусловлены взаимодействием категориального значения видовой формы и аспектуального класса, что связано с синтагматической (речевой) стороной понятия среды.
Рассмотрим несколько конкретных примеров участия лексических единиц в выражении исследуемых нами категорий.
Темпоральная семантика, помимо глагольных форм времени, может передаваться именными выражениями и предложными конструкциями.
По наблюдению Дж. Миллера и Ф. Джонсона-Лэрда, в семантике имен заложены такие компоненты временного значения, как: точка, мгновение; период, интервал; ритм; расположение / распределение событий в прошлом, настоящем и будущем; временная перспектива. Однако часто в семантике конкретных имен несколько сем могут выражаться одновременно [10].
Что касается предложных конструкций, они могут выполнять целый набор функций по временной параметризации действия [17, с. 105]:
1. Дейктические (указательные) - способность временной конструкции указывать на время по отношению к центру временной ориентации, обозначенному глагольной формой.
2. Таксисные (соотносительные) - способность конструкции выражать порядок следования (до - сейчас - после), а также временное отношение, возникающее между действиями в рамках целостного временного периода.
3. Локализационные - способность конструкции локализовывать действие путем называния какого-то временного отрезка или точки на оси времени.
4. Модифицирующие - косвенная временная характеристика действия, содержащая такие элементы значения, как дуратив-ность, терминативность, постепенность, разделительность, повторяемость, мгновенность и т. д.
При этом одна и та же конструкция способна выполнять одновременно несколько функций по временной ориентации действия, т. е. имеет место синкретизм функций.
Для выражения процессуальной семантики могут использоваться отглагольные номинализации, поскольку, объединяя категории про-цессуальности и предметности, они наследуют свойства концептуальных структур глагола и существительного [12].
Наконец, одним из косвенных средств выражения модальности является инфинитивно-атрибутивный комплекс, трактуемый как «потенциально-предикативная, номинализованная конструкция» [24]. Особенность семантики данной конструкции заключается в том, что в результате трансформации исходного предложения это депредици-рованное выражение способно одновременно выражать оба аспекта процессной ситуации:
1. Ее номинативный, диктальный, аспект, состоящий в эксплицитном и имплицитном указании на участников ситуации и потенциальное действие.
2. Ее модальный аспект, заключающийся в эксплицитном или имплицитном указании на характеризующую данную пропозицию модальность.
Как следствие, инфинитивно-модальный комплекс участвует в репрезентации элементов «модальных фреймов ситуации».
Таким образом, можно сказать, что, наблюдая и описывая фрагмент действительности, говорящий выделяет ее наиболее прагматически и интенционально значимый (профилирующий) признак и для его вербализации выбирает наиболее адекватное языковое выражение из репертуара имеющихся языковых средств. При этом выбранное им языковое выражение для номинации ситуации навязывает ей определенный образ. Соответственно одна и та же ситуация может концептуализироваться по-разному.
В качестве одной из перспектив дальнейшего исследования нам видится анализ национальной специфики изучаемых когнитивных комплексов и категорий.
Как известно, язык играет важнейшую роль в познании действительности, в формировании вполне определенной «картины мира», которая создается под влиянием того или иного языка как отражения определенного способа представления внеязыковой реальности, т. е. «национальной внутренней формы языка», мировоззрения его народа (в терминологии В. Гумбольдта).
Разные языки - это различные способы духовного освоения действительности, в основе которых лежат одинаковые принципы
человеческого мышления. Каждый язык своеобразно представляет мир в значениях своих единиц (лексика), в особой образности (фразеология), в особой конструкции понятийных категорий1 (грамматика).
Следовательно, язык образует свою «семантическую вселенную» и изначально задает своим носителям определенную картину мира, причем каждый язык - свою. Через вербальные образы и языковые модели происходит дополнительное видение мира, эти модели выступают как побочный источник познания, осмысления реальности, дополняют нашу общую картину знаний, корректируют ее [15].
Концепт как «ячейка» этнокультурной среды в ментальном мире человека (термин Ю. С. Степанова) заключает в себе этнокультурную репрезентацию концептуальной формы мысли, передающую всю специфику и индивидуальность конкретного языка. Следовательно, концепты и концептуальные структуры являются средствами выражения этнической специфики мышления, производной от реального мира2 [25].
Таким образом, с семиологической точки зрения язык можно рассматривать как «диаграммный образ мира, навязывающий последнему определенную сеть категоризации, культурно маркированную» [8, с. 41]. Разные языки, отражая характерные особенности материальной и духовной культуры нации, структурируют континуум своим специфическим способом [9].
Собранный нами материал позволяет сделать следующие предварительные выводы:
1. Помимо элементарных единиц, могущих быть исчисленными набором предсказуемых, стабильных и взаимосвязанных характеристик, в когнитивной системе есть единицы, которые репрезентируют многоаспектное знание, объединяющее в себе множество различных контекстов возможного их осмысления. Это знание матричного формата, т. е. система взаимосвязанных когнитивных контекстов.
1 Ср. «теорию этносинтаксиса» А. Вежбицкой.
2 Данное положение не противоречит «теории об универсальности языка мысли», сформулированной Шпербером и Уилсоном: при сходстве базовых мыслительных представлений о мире у представителей разных культур различаются варианты их репрезентации: один язык детализирует представления, другой - нет. Образно-эмоциональные ощущения могут отразиться в номинации одного и того же денотативного фрагмента действительности по-разному.
При этом важно, что на фоне матрицы как формата знаний проявляется культурная специфика когнитивных контекстов.
2. Явление межкатегориального взаимодействия «пронизывает» всю концептуальную систему индивида:
• На когнитивном уровне речь идет о взаимодействии когнитивных категорий пространства и времени в силу опосредованной концептуализации последнего; категорий времени и «способов действия», коррелирующей в системе языковых категорий с аспектуальной характеристикой действия; а также категорий времени и «субъективной оценки», что позволяет говорить о формировании «когнитивной матрицы», узлы которой - категории пространства, времени, способов действия, субъективной оценки, а сеть пересечений между ними - отражение комплексного взаимодействия семантики этих категорий.
• На уровне языковой семантики речь идет, прежде всего, о взаимодействии категорий темпоральности, аспектуаль-ности, модальности, а также наклонения как коррелята этой функционально-семантической категории в системе грамматических категорий глагола, временной локализованности / нелокализованности и таксиса.
• В функциональном плане это взаимодействие проявляется в частичном наложении ядерных и периферийных зон соответствующих функционально-семантических полей, которые могут актуализироваться в конкретном высказывании, разворачиваясь как целые серии конкретных реализаций межкатегориального функционального взаимодействия.
Исходя из вышесказанного, можно говорить о формировании единой темпорально - модально - аспектуально - таксисной матрицы, синтагматическая реализация которой зависит от конкретных дискурсивных условий и прагматической установки говорящего.
3. Одним из практических следствий явления межкатегориального взаимодействия в системе языка является формирование единого лексико-грамматического континуума, в котором лексические концепты выполняют функцию «узлов доступа» к значительному объему информации, хранящемуся в концептуальной системе индивида в виде концептов / когнитивных моделей. Лексическим единицам придается статус недоминантных единиц, способных, наряду с глаголом как доминантной единицей, активизировать событийные фреймы.
Таким образом, многообразие видов взаимодействия языковых сущностей является прямым отражением многообразия связей, имеющихся в объективной действительности. В конечном итоге изучение различных сторон межуровневого взаимодействия позволяет сформулировать вывод о континуальности языковой системы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Беляевская Е. Г. О характере когнитивных оснований языковых категорий // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч.тр. / отв. редактор Л. А. Манерко; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. -С. 9-14.
2. Беседина Н. А. Межуровневое взаимодействие в языке как проблема когнитивной лингвистики // Сб. материалов Междунар. конгресса по когнитивной лингвистике / отв. ред. Н. Н. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания РАН, Управление образования и науки администрации Тамбовской обл., Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина, Общерос. Обществ. орг-ция «Российская ассоциация лингвистов-когнитологов». - Тамбов : ИД ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008. - С. 58-61.
3. Болдырев Н. Н. Многоаспектность как особый формат знания и лингвистические методы его исследования // Сб. материалов Междунар. конгресса по когнитивной лингвистике / отв. ред. Н. Н. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания Рос. Академии наук, Управление образования и науки администрации Тамбовской обл., Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина, Общерос. Обществ. орг-ция «Российская ассоциация лингвистов-когнитологов». - Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008. - С. 50-55.
4. Болдырев Н. Н., Панасенко Л. А. Когнитивные аспекты функциональной поликатегоризации английского глагола // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч.тр. / отв. ред. Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. - С. 123-128.
5. Бондарко А. В. Грамматическая категория и контекст. - Л. : Наука, 1971. -114 с.
6. Бондарко А. В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспек-тологии. - Л. : Наука, 1983. - 207 с.
7. Бондарко А. В. Функциональная грамматика. - Л. : Наука, 1984. - 136 с.
8. Виноградов В. А. Когнитивные основания грамматики // Сб. материалов Междунар. конгресса по когнитивной лингвистике / отв. ред. Н. Н. Болдырев; Федеральное агентство по образованию, Ин-т языкознания РАН, Управление образования и науки администрации Тамбовской обл., Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина, Общерос. Обществ. орг-ция «Российская
ассоциация лингвистов-когнитологов». - Тамбов : Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2008. - С. 41-42.
9. Воробьев В. В. Лингвокультурология. - М. : РУДН, 2008. - 336 с.
10. Глызина В. Е. О прототипической природе временного признака в семантике имени существительного // Когнитивные аспекты языкового значения. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. - № 5. - С. 41-44. - (Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика).
11. Жаботинская С. А. Концептуальная модель частеречных систем: фрейм и скрипт // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч. тр. / отв. редактор Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. -С. 15-21.
12. Ирисханова О. К. Некоторые особенности категоризации отглагольных имен существительных // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч.тр. / отв. ред. Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. -Рязань, 2000. - С. 62-69.
13. Козинцева Н. А. Временная локализованность действия и ее связи с аспек-туальными, модальными и таксисными значениями / отв. ред. А. В. Бон-дарко. - Л. : Наука, Ленинградское отделение, 1991. - 142 с.
14. Кубрякова Е. С. Номинативный акт и его когнитивно-прагматические аспекты // Когнитивные и коммуникативные аспекты английской лексики. - М., 1990. - С. 9-14. (Тр. / МГПИИЯ им. М. Тореза; вып. 357).
15. Кузневич З. А. О мировидении языковой личности // Когнитивные аспекты языкового значения. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. - № 5. - С. 72-77. -(Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика).
16. Мурясов Р. З. Некоторые проблемы контрастивной аспектологии // Вопросы языкознания. - 2001. - №5. - С. 86-112.
17. Пескова Н. А. К вопросу о соотношении темпоральности, временной ло-кализованности, аспектуальности и таксиса // Когнитивные аспекты языковой категоризации: сб. науч.тр. / отв. редактор Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. - С. 103-106.
18. Попова М. И. Когнитивная основа пространственной метафоры времени // Когнитивные аспекты языкового значения. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. - № 5. - С. 122-126. - (Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика).
19. Пупынин Ю. А. Грамматические категории русского глагола в их системно-парадигматических и функциональных связях // Межкатегориальные связи в грамматике / ред. А. В. Бондарко, М. Д. Воейкова, Н. А. Козинцева. - СПб. : Институт лингвистических исследований РАН, 1996. - С. 43-60.
20. Рянская Э. М. Способы глагольного действия в когнитивном аспекте // Когнитивные аспекты языкового значения. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. -№ 5. - С. 133-139. - (Вестник ИГЛУ Сер. Лингвистика).
21. Свидерская В. Л. Модальная структура нарратива // Когнитивные аспекты языкового значения. - Иркутск : ИГЛУ, 2000. - № 5. - С. 140-145. -(Вестник ИГЛУ Сер. Лингвистика).
22. Слюсарева Н. А. Проблемы функциональной морфологии современного английского языка. - М. : Наука, 1986. - 215 с.
23. Тесленко И. М. Способы темпоральной локализации действия, выраженного неличной формой глагола, в современном английском языке // Базовые грамматические единицы языка в речевой коммуникации. - М., 1988. - С. 115-123. - (Тр. / МГПИИЯ им. М.Тореза; вып. 306).
24. Тимофеева С. В. Текстовые функции инфинитивно-атрибутивного комплекса в современном английском языке : автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М., 2001. - 16 с.
25. Фесенко Т. А. Концептуальные системы как контекст употребления и понимания вербальных выражений // Когнитивные аспекты языковой категоризации : сб. науч.тр. / отв. ред. Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. - С. 141-144.
26. Храковский В. С. Грамматические категории глагола (опыт теории взаимодействия) // Межкатегориальные связи в грамматике / ред. А. В. Бон-дарко, М. Д. Воейкова, Н. А. Козинцева. - СПб. : Институт лингвистических исследований РАН, 1996. - С. 22-42.
27. Чупрына О. Г. Закономерности категоризации временного опыта в древнеанглийском языке // Когнитивные аспекты языковой категоризации : сб. науч. тр. / отв. ред. Л. А. Манерко ; РГПУ им. С. А. Есенина. - Рязань, 2000. - С. 118-122.
28. Штелинг Д. А. Грамматическая семантика английского языка. Фактор человека в языке : учеб. пособие. - М. : МГИМО, ЧеРо, 1996. - 254 с.
29. Bybee J. L. & Dahl Osten. The Creation of Tense and Aspect Systems in the Languages of the World // Studies in Language. - 1989. - № 13. - P. 51-103.
30. Evans V. A Glossary of Cognitive Linguistics. - Edinburgh University Press, 2007. - 239 p.
31. Jackendoff R. Semantics and cognition. - London, 1983. - 253 p.
