CC BY
135
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2012. №3(29)
ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ. ПСИХОЛОГИЯ
УДК 316.61
К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ СУБЪЕКТА КУЛЬТУРЫ В ПСИХОЛОГИИ
© Л.Ф.Баянова
В статье анализируются категории «субъект» и «культура» с целью определения научного статуса субъекта культуры в психологии, приводятся разные подходы к трактовке культуры как системы нормативных ситуаций, с которыми взаимодействует субъект, и обосновывается ее психологическое содержание.
Ключевые слова: культура, нормативная ситуация, субъект.
Определение субъекта культуры столь же сложная методологическая задача для психологии, как и толкование ее основных категорий. Если относительно категории субъекта есть устоявшиеся научные трактовки, исходящие из многочисленных исследований, то относительно категории культуры можно сказать, что она остается во многом игнорируемой самоочевидностью для психологической науки. При этом известно, что именно отечественная психология в своих анналах располагает культурно-исторической концепцией как теорией, получившей мировое признание и объясняющей обусловленность человеческой психики культурным влиянием. Парадокс заключается в том, что в трудах Л.С.Вы-готского, создателя данной концепции, не дается точного определения культуры. В связи с этим возникает задача удвоенной сложности и несомненной научной новизны, заключающаяся в определении субъекта в его соотнесенности с культурой как психологической дефиницией.
В историко-психологических текстах указывается, что начало проблеме субъекта было положено в статье С.Л.Рубинштейна «Принцип творческой самодеятельности», написанной им в 1922 г. [1]. Впоследствии категория субъекта стала исходной в научной школе С.Л.Рубинштейна и его последователей. В работе «Человек и мир» ученый показал социальную онтологию, в эпицентре которой находится субъект, и антропологию, в которой раскрыта роль человека-субъекта [2]. В оценке рубинштейновской трактовки категории «субъект» К.А.Абульханова отмечает, что «субъекта характеризует активность, способность к развитию и к интеграции, самодетерми-нации, саморегуляции, самодвижению и самосовершенствованию» [3: 34-35]. На поздних этапах своего научного творчества С.Л.Рубинштейн расширяет границы трактовки субъекта, обраща-
ясь к объяснению его бытия; оно определяется им как «организованная иерархия различных способов существования (точнее, сущих с различным способом существования») [3: 355]. Выделяя мир как совокупность людей и вещей, С.Л.Рубинштейн отмечает важнейший социальный феномен субъектного бытия - «ситуацию»: «Человек как существо, которое имеет проект, замысел, задачу, цель, соотносится с условиями, выходя за пределы ситуации, различает ситуацию, выделяя в ней условия, соотносительные с требованиями» [3: 355]. Данное понимание бытия субъекта приближает нас к проблеме культуры как онтологического пространства, в котором человек предъявляет себя в качестве субъекта своего существования. Здесь мы подходим к необходимости психологического определения культуры. Очевидно, что данная категория имеет междисциплинарный статус, что в определенной степени усложняет задачу дифференциации ее психологической составляющей.
Постановка задачи определения культуры в психологии, как показывает анализ источников, осуществлялась в трех направлениях. Во-первых, в отечественной психологии есть оценка культуры как системы знаков. На позиции знаковой оценки культуры выстроена культурно-историческая теория Л.С.Выготского. Во-вторых, существует аксиологическое понимание культуры как системы ценностей. Данная оценка культуры присутствует в исследованиях психологии субкультур, в этнической, гендерной психологии, в кросс-культурных исследованиях. В-третьих, культура оценивается с точки зрения нормативного содержания как предъявляемых человеку правил, нормирующих его социальное поведение. Все три указанных направления трактовки культуры имеют свои предпосылки в истории отечественной гуманитарной мысли и свои след-
ствия как в рамках психологии, так и в смежных с ней науках. К примеру, трудно переоценить влияние учения Л.С.Выготского на современную семиотику, психолингвистику и т. д.
Попытка поиска психологического содержания категории «культура» может быть, на наш взгляд, осуществлена в рамках двух подходов -внесубъектного, феноменологического, где культура будет представлена как система ценностей, и диалектического, где постижение самой категории изначально будет осуществляться через установление взаимодействия культуры с субъектом. В истории отечественной психологии есть и феноменологическая, и диалектическая трактовки культуры. Так, в рамках структурнодиалектического подхода, где исследование искомой категории начато в последнее десятилетие XX века, культура обозначается как некоторое пространство активности человека, как система нормативных ситуаций, правил поведения, которые индивид должен усвоить, чтобы адекватно взаимодействовать с другими [4]. Следует подчеркнуть, что культура определена в данном случае не через правило как замкнутую на себе структуру, а ситуацию, в которую попадает человек и в которой происходит его превращение из природного существа в культурное. Под нормативной ситуацией подразумевается «стандартная ситуация социального взаимодействия, в которой достаточно четко определены правила социального поведения» [4: 84].
На наш взгляд, важно выяснить факты существования сходной трактовки культуры, которые, безусловно, существуют в смежных гуманитарных областях. Среди полутора сотен определений культуры, выделенных американскими культурологами А.Кребером и К.Клакхоном в 1952 г., есть так называемые нормативные определения, делящиеся на две группы [5]. В первой группе культура понимается как образ жизни. В русле данного направления антрополог К.Уислер говорит следующее: «<...> культура племени есть совокупность стандартизированных верований и практик, которым следует племя» [6: 45]. В рамках тех же нормативных определений культурологи выделяют и те, которые ориентированы на представления о ценностях. Социолог У.Томас предлагает определять культуру через «материальные и социальные ценности любой группы людей (институты, обычаи, установки, поведенческие реакции), независимо от того, идет ли речь о дикарях или цивилизованных людях» [6: 46].
Наряду с ценностными трактовками культуры особый интерес представляет ее нормативная оценка. В истории гуманитарной мысли известны попытки поставить нормы в один ряд с объ-
ективными закономерностями. Так, К.Поппер пишет о том, что, несмотря на искусственность вводимых человеком норм, нельзя допустить их поверхностную оценку и произвольное отношение к ним. «Утверждение, что нормы искусственны, - отмечает ученый, - это значит не то, что они были сознательно сконструированы, а то, что люди могут их оценивать и изменять, т.е. нести за них моральную ответственность» [7: 99]. Он подчеркивает, что «нормы могут вводиться человеком <...>, а поэтому человек несет за них моральную ответственность: не за те нормы, которые он обнаруживает в обществе, только начиная размышлять над ними, а за нормы, которые он согласился соблюдать, когда у него были средства для их изменения» [7: 95]. Такая постановка проблемы нормы подчеркивает психологическую природу данного понятия, о чем у К.Поппера четко указано в следующем его высказывании: «Если мы принимаем решение ввести определенную норму, то сам акт принятия этого решения оказывается психологическим» [7: 97]. Об этой принципиально психологической природе нормы говорится и в работе А.И.Розова, который пишет, что «существенным психологическим аспектом обширной проблематики социокультурных норм является отношение к ним субъекта» [8: 113]. Автор отмечает, что «притягательная сила норм увеличивается осознанием их непосредственной значимости для субъекта» [8: 114]. А.И.Розов подробно рассматривает в качестве механизма отношения субъекта к норме резигнацию. В культуре существует множество средств, поддерживающих поведение соответствия культурной норме. Есть подходы в культурологии, которые считают само предназначение культуры в выработке средств резигнации. Таковой можно считать функциональную теорию культуры, предложенную известным британским антропологом Б.Малиновским [9]. Многочисленные исследования нарратива, в частности, мифа, подтверждают функциональную сущность ранних продуктов культуры [10] .
Нормативное видение культуры характерно для известного русского и американского ученого Питирима Сорокина [11], для ведущего представителя французской лингвистической школы К.Леви-Строса [12], для основателя русской семиотической школы Ю.М.Лотмана [13] и многих др. мыслителей XX века. Не случайно Б.Малиновский называет культуру «центральным предметом самого широкого контекста всех гуманитарных изысканий» [9: 22]. Для разных направлений гуманитарных исследований понимание культуры будет, вероятно, неоднозначным. По мнению Ю.М.Лотмана, культура предъявляет
саму себя, вводит свою «автомодель» в разных отраслях гуманитарного знания [13].
П. Сорокин видит культуру как суперсистему, связи в которой определяются системообразующими элементами в форме этических норм; этот исследователь соединяет поведение человека («должностно-дозволенные акты поведения»), переживание и ценности культуры, определяя тем самым единство культуры и психики [14: 55]. Абсолютизируя психологическую оценку культуры, он пишет следующее: «Храм становится храмом не потому, что кирпичики и бревна в нем соединены так, а не иначе; статуя Венеры Милосской суть явление социальной категории не потому, что мрамор принял определенную форму, картина Рафаэля становится художественной ценностью не благодаря соединению холста и красок - все они суть «социальные ценности» лишь благодаря тому, что объективируют собой субъективную психику: определенные
чувства, мысли, переживания, настроения и т.д. В этом смысле вполне правильно определение их как застывшей психики» [14: 42]. К.Л.Стросу, как и Ф. де Соссюру - основателю французского структурализма, культура видится как «конвенциональная реальность», начатая с самого первого организующего общественные отношения табу - запрета на инцест [15].
Культура в теории Ю.М.Лотмана, названной им семиосферой, выступает как «обращенная система», основной функцией которой является структурная организация окружающего мира [13]. В этом смысле М.М.Бахтин говорит, что проблема той или иной культурной области есть проблема границ этой области, сопряженности человека и культуры в социокультурной ситуации бытия [16]. Обозначая область выяснения психологизма культуры на границе ее взаимодействия с психикой, мы предполагаем неравно-душность культуры к психике и психики к культуре - сопряженность этих феноменов, детерминированную особой причиной, которую можно, вслед за М.М.Бахтиным, определить как «напряженную ценностную атмосферу ответственного взаимоопределения» [17: 317]. Таким образом, анализ культуры в психологии исходит из междисциплинарного статуса данной категории, представленной в рамках культурологии, антропологии, эстетики, социологии и др. гуманитарных наук.
Если обратиться к исходной задаче, поставленной нами в начале данной статьи, - к определению субъекта культуры, то исходить следует из соотнесения двух психологических дефиниций - субъекта и культуры. Так, общепризнанным в отечественной психологии является то,
что субъект - это «всеохватывающее, наиболее широкое понятие человека, обобщенно раскрывающее неразрывно развивающееся единство, целостность всех его качеств: природных, социальных (social), общественных (societal), индивидуальных и т.д.» [18: 22]. Субъектность человека в единстве всех указанных его проявлений обнаруживается в культурной ситуации, когда к его природному началу обращено правило как общепринятая норма культуры. Именно правило требует сознательного акта отражения, рефлексии и отношения как проявлений активности субъекта в нормативной ситуации. Одно из основных свойств субъекта, на которые указывает С.Л.Рубинштейн, - активность - в культуре теряет свою природную первозданность и становится обусловливаемой культурой, представленной системой нормативных ситуаций. Активность любого живого организма направлена, прежде всего, на адаптацию, связанную с ориентировочными действиями. Человеческая активность в данном случае не является исключением. Однако активность субъекта не индивидная и не натуральная, а выступает в единстве с его сознанием. Адаптация в данном случае предполагает не приспособление человека к натуральному пространству, а ориентировочную активность субъекта в культуре. Из психологического анализа сущностей культуры и субъекта становится очевидным определение субъекта культуры. Тогда, в контексте данного анализа, субъект культуры - это человек, взаимодействующий с культурой как с системой нормативных ситуаций, сознательно отражающий их и проявляющий соответствие культурным нормам в своем поведении, общении, деятельности. Гипертрофированно психологическая суть культуры выражается в социальных ситуациях жесткой нормативной регламентацией (в армии, в авторитарном государстве и т.п.). Так или иначе культурная ситуация создает условия контроля соответствия человека в проявлениях его активности в общении, деятельности и поведении культурному контексту, чем человек и предъявляет себя в качестве субъекта той культуры, с которой он вступает во взаимодействие. К примеру, если рассматривать гендерный аспект культурного соответствия, то становится очевидным, что культура вырабатывает достаточно четкие социальные правила, специфичные для женщин и мужчин. Эти правила выступают в качестве общепринятых норм и лишь в соответствии с социальными ожиданиями в поведении, общении и деятельности субъект обнаруживает себя в качестве женщины или мужчины данной культуры. Если же субъект в проявлениях своей активности
в поведении, общении и деятельности не соответствует нормативным ожиданиям, то возникают гендерные трансформации как следствия полоролевых конфликтов. Как правило, подобные явления происходят на фоне изменений самих культурных норм, лежащих в основе нормативных показателей женственности и мужественности. Так, общеизвестное явление женской эмансипации, возникшей на фоне социального феминистского движения в 60-е гг. прошлого столетия, привнесло существенные изменения женской социальной роли, породившей трансформации в проявлениях субъектности женщины в обновляющихся культурных реалиях.
Субъект обнаруживает явные признаки культуры при переходе из одной нормативной ситуации в другую, особенно в случаях перехода в новую культуру с ранее неизвестными ему нормами. Примером может служить жестко регламентированная нормативная ситуация криминальной субкультуры, в которой правила и предписания, адресованные человеку, четко опредмечены в криминальной символике, лексике. В одном из наших исследований были изучены особенности рефлексии нормативной ситуации в криминальной субкультуре ребенком-подростком и обнаружены особенности делинквентного подростка в качестве субъекта данной культуры [19]. Известное противопоставление западной и восточной цивилизаций в основе своей также содержит сравнение принятых в этих культурах норм.
В связи с постановкой вопроса о субъекте культуры для психологии возникает очевидная задача исследования становления субъекта культуры в онтогенезе. Практическую значимость приобретают изыскания, направленные на выявление рефлексии нормативной ситуации в раннем детстве, в дошкольном и младшем школьном возрасте, на изучение подростка как субъекта культуры со специфичным для данного возраста отношением к нормативной ситуации. Работы в данном направлении сегодня немногочисленны и связаны с выявлением психологических механизмов поведения ребенка в нормативной ситуации (Корзинкина Н.А. [20], Пащенко А.К. [21], Ульянова В.П. [22] и др.). Следует отметить, что норма культуры выступает не как ценность, а как мера, определяющая общепринятый паттерн поведения в той или иной ситуации. Общеприня-тость в данном случае формируется конвенционально и, как правило, исходя из целесообразности вводимой нормы. Норма отлична от этической инстанции прежде всего тем, что она вне-субъектна, а объективно задана и общепринята как составляющая культуры. С точки зрения этической инстанции ситуация выстраивается в
шкалу «хорошо-плохо». Нормативная же ситуация оценивается с позиции того правила, которое в ней заложено, поэтому человек в нормативной ситуации либо соответствует, либо не соответствует предъявленным правилу, образцу, имеющим статус общепризнанности - нормы.
Обсуждение проблемы субъекта культуры неминуемо ставит вопрос и о личности в культуре. Принципиальное отличие субъекта культуры и личности в культуре будет заключаться в привнесении личностью новой нормы в культуру. Личность выходит за границы субъектности, являясь источником динамики культуры, привнося в нее новую норму как продукт уникального личного творчества. Данный аспект отражен нами в работе, посвященной образу Гамлета у Л.С.Выготского [23]. Культура адресована субъекту, который в своем соответствии культурным нормам обнаруживает себя в качестве субъекта данной культуры, а личность ее трансформирует. В этом смысле не всякий человек является субъектом культуры, а личностью в культуре - лишь единицы, способные занять позицию творца.
1. Рубинштейн С.Л. Принцип творческой самодеятельности // Вопросы психологии. - 1986. - № 4.
- С.101 - 108.
2. Рубинштейн С.Л. Человек и мир (Отрывки из рукописи) // Методологические и теоретические проблемы психологии. - М.: Наука, 1969. - С. 348
- 374.
3. Психология индивидуального и группового субъекта / под ред. А.В.Брушлинского, М.И.Волови-ковой. - М.: ПерСЭ, 2002. - 368 с.
4. Веракса Н.Е. Личность и культура: структурнодиалектический подход // Перемены. - 2000. -№1. - С.81 - 107.
5. Kroeber A., Klackhohn C. Culture: A Critical Review of Concepts and Definitions. - Cambridge (MA): Harvard Univ. Press, 1952. - 210 р.
6. Ионин Л.Г. Социология культуры: Учебное пособие. - М.: Издательская корпорация «Логос», 1996. - 280 с.
7. Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. Чары Платона / пер. с англ. под ред. В.Н.Са-довского. - М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива, 1992. - 448 с.
8. Розов А.И. Некоторые психологические вопросы проблематики социокультурных норм // Вопросы психологии. - 1990. - № 5. - С.112 - 120.
9. Малиновский Б. Научная теория культуры. - М.: ОГИ, 1999. - 208 с.
10. Лобок А.М. Антропология мифа. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. - 687 с.
11. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений. - СПб.: Изд-во Астрель, 2000. - 1056 с.
12. Леви-Строс К. Структурная антропология. - М.: Наука, 1985. - 399 с.
13. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. - М.: Гнозис; Прогресс, 1992. - 271 с.
14. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. -М.: Политиздат, 1992. - 543 с.
15. Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму / пер. с фр. и вступит. статья Г.К.Костикова. - М.: Издательская группа «Прогресс», 2000. - 536 с.
16. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М.: Художественная литература, 1975. - 504 с.
17. Мир философии: Книга для чтения. Ч.2. Человек. Общество. Культура. - М.: Политиздат, 1991. -624 с.
18. Брушлинский А.В. Психология субъекта / отв. ред. проф. В.В.Знаков; Институт психологии РАН. -СПб.: Изд-во «Алетея», 2003. - 272 с.
19. Баянова Л.Ф., Ульянова В.П. Субкультурные особенности рефлексии нормативной ситуации // Психология обучения. - 2006. - №12. - С. 55 - 59.
20. Корзинкина Н.А. Ролевое поведение школьников в нормативной ситуации на уроке // Сб. науч. трудов под. ред. Н.Е. Вераксы. - М.: Институт дошкольного образования и семейного воспитания РАО. - Бирск: Бирский гос. пед. институт, 2004. - С. 32 - 39.
21. Пащенко А.К. Нормативное поведение младших школьников // Культурно-историческая психология. - 2010. - № 3. - С. 78 - 85.
22. Ульянова В. П. Специфика рефлексии нормативной ситуации подростками с нормативным и делинквентным поведением // Научные проблемы гуманитарных исследований. - 2008. - № 7(14). -С. 33 - 41.
23. Баянова Л.Ф. Образ Гамлета у Л.С.Выготского как отражение психологических особенностей эпохи // Вопросы психологии. - 2011. - № 6. -С. 77 - 84.
ON THE ISSUE OF SUBJECT OF CULTURE IN PSYCHOLOGY
L.F.Bayanova
In the article the categories “subject” and “culture” are analyzed to define the scientific status of the subject of culture in psychology. Different approaches to interpretation of culture as a system of normative situations, with which a subject interacts, are considered, and its psychological content is substantiated.
Key words: culture, normative situation, subject.
Баянова Лариса Фаритовна - доктор психологических наук, доцент, профессор кафедры общей и практической психологии Института педагогики и психологии Казанского федерального университета.
E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 29.05.2012
