CC BY
26
УДК: 82-1/9
DOI: 10.51965/20767919_2022_1_1_145
Янгляева М.М.
К ИЗУЧЕНИЮ ИНФОРМАЦИОННОЙ ОБСТАНОВКИ: ТРОПОСЫ В МЕНТАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ (НА ПРИМЕРЕ ПРАЗДНИЧНОЙ
РИТУАЛИСТИКИ)
Yanglyaeva М.М.
ANALYZING INFORMATION WARFARE: TROPOS IN MENTAL SPACE (ONE THE EXAMPLE OF SYMBOLS OF CEREMONIAL RITUALS)
Ключевые слова: информационная обстановка, цифровизация, массмедиа, управление прошлым, культурная матрица, ментальный ландшафт, дед мороз, Санта-Клаус.
Key words: information warfare, digitalization, mass media, history management, cultural matrix, mental landscape, DedMoroz, Santa Claus.
Аннотация, в статье представлен пример анализа информационной обстановки в условиях цифровизации с опорой на тропосы. Используя медиагеографические подходы и дефиниции (ментальный ландшафт, ментальное пространство, анализ big data по географическим локациям), элементы культурной матрицы автор предпринимает попытку определить степень принадлежности стран СНГ к «русскому миру». Автор приходит к выводу, что Дед Мороз и Санта-Клаус не просто оказываются на передовой идеологического противостояния и активно используются в государственной политике, но и маркируют собой активные процессы потери общей культуры и истории в пост-советских странах с преобладанием славянского населения.
Abstract: the article presents an example of analyzing information warfare in the context of digitalization based on tropos. Based on media geographic approaches and definitions (mental landscape, mental space, analysis of big data by geographical location), the elements of the cultural matrix, the author attempts to determine the degree of belonging of the CIS countries to the "Russian world". The author comes to the conclusion that Ded Moroz and Santa Claus as one of the symbols of ceremonial rituals are not only at the forefront of ideological confrontation and are actively used in the policy of the state, but also mark active processes of loss of common culture and history in post-Soviet countries, where a predominance of the Slavic population takes place.
До недавнего времени такое понятие, как информационная обстановка, в арсенале специалистов, занимающихся анализом медийной информации, отсутствовала. Активно использовались и используются термины, в которых понятие «обстановка» сочеталась с определяющими характер обстановки дополнениями по роду деятельности (медицина, военное дело, экология, деятельность государственных органов, спецслужб и пр.): оперативная обстановка, эпидемиологическая обстановка, военная обстановка, ледовая обстановка, стратегическая обстановка и др. Одним из таких терминов стала и «международная обстановка», которая определяется деятельностью акторов международных отношений с це-
лью взаимодействия на международной арене и которая в условиях трансформации системы международных отношений и возврата к real politik является ключевой и для анализа информационной обстановки в нашем случае. Информационная обстановка является элементом объективной реальности. И как любая другая обстановка трактуется как сочетание специфических условий и факторов или как совокупность специфических данных2, как совокупность условий
1 Новая власть США: медиатизация политики / под ред. Янгляевой М.М., Яковой Т.С, М.: Фак. журн. МГУ, 2018.
2 Дербин Е.А. Основы анализа информационной обстановки / Е.А. Дербин // Будущее аналитики: от
и информационных факторов, влияющих на деятельность дипломатических и иных государственных служб (в нашем случае российских - прим. авт.), на работу по укреплению авторитета страны на международной арене, на формирование позитивного имиджа государства и его руководства за рубежом, на работу по выявлению и парированию информационных угроз (в нашем случае Российской Федерации - прим. авт.). При этом значительное место отводится изучению (исследованию) информационной среды и особенно когнитивной её сферы, к которой относятся процессы передачи и восприятия информации, формирования суждений и убеждений, а также принятия решений на индивидуальном и групповом уровнях. Особое значение когнитивной области объясняется тем, что именно она выступает проводником к сознанию (разуму) целевых аудиторий, воздействие на которое происходит посредством медийного (и мас-смедийного) инструментария. Менталитет (в том числе и информационный1) и мен-тальность становятся объектом пристального внимания специалистов из разных областей. Сегодня бурно развивается такое направление изучения трансформации национального, регионального и локального менталитета и, соответственно, ментально-сти2 как анализ культурных матриц. Вместе
азбучных истин к системе аналитических центров». Москва: Научный эксперт, 2013. С. 49.
1 Шевченко А.В. Глобальная коммуникация и национальные информационные идентичности: информационная модель цивилизационного развития // Социология власти. 2005. № 3. С. 95-111. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/globalnaya- (дата обращения 05.12.2021).
2 В современных гуманитарных исследованиях присутствует как дифференциация понятий «менталитет» и «ментальность», так и употребление этих терминов как синонимов. Часто менталитет рассматривается как более широкое (общее) явление, а ментальность — как его специфически конкретное, частное проявление. «Менталитет» в большей мере соотносят с метасоциальным уровнем, а понятие «ментальность» - с уровнями более низкого порядка, например, используют для исследования социальных групп. Менталитет определяется как фундаментальный слой коллективного поведения, деятель-
ности, эмоционального реагирования на различные ситуации, присущие этносу или социальной группе, как феномен культуры, центральное содержание ее трансмиссии. Ни этнос, ни общность, ни индивид не
с тем, культурологи, ссылаясь на то, что понятие культурной матрицы в науке появилось сравнительно недавно, пока не сформулировали нормативного определения этого термина (в рамках данной работы обратимся к определению И. Шумской: культурная матрица - это «своего рода полярность, осевая структура, задающая направление индивидуального и группового поведения людей в рамках того или иного культурного пространства на различных уровнях его интерпретации (локальном, региональном, национальном, глобальном)»)3.
Укажем также, что в процессе слежения за информационной обстановкой в современных условиях цифровизации необходимо учитывать важную тенденцию последних лет - значительное увеличение разрыва в доверии к источникам информации между потребителями новостей, которые стараются поддерживать высокий уровень личной информированности (фактически это представители элит или околоэлитных групп), и народными массами. Среди широких слоев населения наблюдается рост нигилизма по отношению к процессам формирования общественного мнения и массме-диа как общественному институту. По
могут менять менталитет по своему усмотрению, но это не значит, что он представляет собой нечто застывшее и неизменное: менталитет меняется под влиянием множества факторов, но при этом изменения менталитета происходят именно на уровне ментальности. Под «ментальностью» часто понимают способ видения мира, «неуловимый» феномен этничности, определяющий особенности этнического самосознания, поведения и весь строй народа. Ментальность имеет свои каналы трансляции национально-этнического сознания, позволяющие ей передаваться из поколения в поколение: речь, тексты, предметы быта, типичные образы поведения и др. Подробнее об этом см.: См. Думнова Э.М. «Менталитет» и «ментальность» как категории социальной философии // Известия Саратовского унта. Нов. серия. 2013. Т. 13. Сер. Философия. Психология. Педагогика, вып. 1. - URL: https://www.sgu.ru/sites/default/files/journals/izvestiya/p df/2013/12/13/2013-1-7.pdf. (дата обращения 11.12.2021).
3 Шумская И. Культурная матрица как способ выявления национальной ментальности. Доклад на конференции «Трансфармацьи ментальнасщ бела-русау у XXI ст.». Минск. 24 ноября 2013 г. - URL: http://inbelhist.org/kulturnaya-matrica-kak-sposob-vyyavleniya-nacionalnoj-mentalnosti/ (дата обращения 12.12.2021).
утверждению экспертов из Edelman Intelligence, сегодня люди склонны доверять или не доверять различным общественным институтам на основе оценки таких их качеств, как компетентность или профессионализм (в данном случае подразумевается способность добиваться публично заявленных позитивных целей - прим. авт.) и соблюдение высоких стандартов нравственности, под чем понимается постоянное следование правилам профессиональной этики и эффективная работа по улучшению общественных отношений. Агентство ежегодно публикует результаты социологических опросов по степени доверия населения к различным организациям («Барометр доверия Эдельмана», Edelman Trust Barometer). Опрос 2020 г.1 показывает, что ни один из четырех институтов, являющихся источником новостей (сюда входит бизнес, неправительственные организации, органы государственной власти и средства массовой информации) не рассматриваются одновременно как компетентные и этичные. НПО пока еще сохраняют ауру этичности, но общество разочаровалось в их эффективности (компетентности). Бизнес остается в глазах граждан профессиональным, но безнравственным.
При анализе современной информационной обстановки (на разных уровнях: глобальном, национальном, региональном, местном) необходимо оценивать, как в разных государствах - акторов международной политики реализуется стратегия управление прошлым, цель которого - изменение системы политических (исторических, культурных) мифов, что самым непосредственным, хотя и сложным образом влияет на фундаментальные основания национального сознания и национального поведения (здесь достаточно вспомнить недавнюю резолюцию Европарламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», в которой историческая и культурная политика Москвы квалифицировалась как Москвы как «опасный компонент информационной войны, развязанной против
1 Edelman Trust Barometer 2020. - URL: https ://www.edelman.com/sites/g/files/aatuss 191/files/20 20-t_LIVE.pdf (дата обращения 05.12.2021).
демократической Европы»2. Необходимо исследовать механизмы, влияющие на трансформацию историко-культурной памяти каждого конкретного социума, поскольку конструкция/деконструкция различных элементов так называемой мемориальной парадигмы (memory studies) непосредственно взаимосвязана с процессом формирования национальной идентичности. Фактически, опираясь на актуальную модель культурной матрицы, можно не только получить общую характеристику ментальности некоей этнической группы, некоего социума, но и определить перспективный вектор развития его историко-культурной памяти, сделать прогнозы, связанные с дальнейшим развитием характера информационной среды (дружелюбная, агрессивная, нейтральная).
Для нашего подхода к анализу информационной обстановки, использующего методы политической медиаметрии3 и медиа-географии4 перспективной представляется модель структуры культурной матрицы, подвергаемой историческим деформациям, базис которой сформирован шестью основными (табуирование, ритуалистика, ортодоксия, паттерналистика, ономастика, семиотика) и двенадцатью (смерть, власть, праздники, погребения, религия, идеология, архетипика, узус, анропонимика, топонимика, символика, атрибутика) дополнительными компонентами, связываемыми в единое целое посредством категории «тропос» (от греч. троло^ - путь, способ, модус)5. При этом медиагеографический подход с использованием таких модельных концепций, как ментальный ландшафт, морфоскульпту-
2 Цит. по: Николайчук И.А., Янгляева М.М., Якова Т.С. Управление прошлым и защита интересов государства // Проблемы национальной стратегии, 2020. № 2 (59). С. 199.
3 Николайчук И.А. Политическая медиаметрия. Зарубежные СМИ и безопасность России. М.: РИСИ, 2015.
4 Якова Т.С., Янгляева М.М. Медиагеография. М.: Издательство ИКАР, 2019.
5 Шумская И. Там же. для упрощения восприятия эта структура представлена в виде визуальной модели «снежинки», где каждый из шести основных тропосов связан с двумя вспомогательными компонентами и одновременно определенным образом взаимодействует с оставшимися частями матрицы -прим. авт.
ра, гений места и др. может быть также продуктивен в научном отношении при изучении социально-культурных гештальтов, таких как идентичность, ментальность и пр. Однако культурная матрица, как и любая матрица в гуманитарных исследовательский задачах, понимается, прежде всего, как система, представленная в уме каждого человека набором шаблонов, которые обуславливают его поведение и влияют на все аспекты бытия. Учитывая вышесказанное (потерю доверия аудитории, необходимость работы с большими массивами статистических данных, новые тенденции в исследованиях медиа и коммуникаций и др.) мы можем провести основанный на объективных данных анализ социо-культурных и полито-софских трендов в их различных проявлениях и в различных географических локациях.
Дед Мороз в системе управления прошлым. Сегодня праздничная ритуали-стика как компонента культурной матрицы наиболее устойчиво связана как с системой мифов, так и с задачами сохранения (или формирования новой, например, в бывших республиках Советского Союза непризнанных государствах, отдельных регионах) национальной идентичности. В этой связи ставим целью получить объективную картину процессов трансформации «праздничных мифов» в первую очередь в тех странах, которые составляли основу славянского национально-территориального ядра СССР. Наиболее деидеологизированным праздником можно считать традицию отмечать Новый год, который одинаково популярен у населения современной России, Беларуси и Украины. Постараемся доказать, что и в этой, на первый взгляд безобидной области социальной практики, уже включены процессы слома традиционной идентичности и идет перестройка ментальных ландшафтов, очерченных рамками государственных границ.
Прежде всего, укажем на попытки противопоставить семейный праздник встречи Нового года семейному празднику Рождества. Рождество при этом навязывается социуму в антиправославной культурно-религиозной генетике. Фактически в данном случае мы наблюдаем попытки внедрить в
сознание западноевропейские культурные коды. Противостояние в этой «битве под ёлкой» идет между такими морфоскульпту-рами фактически детского сознания как «советский» Дед Мороз (со шлейфом второстепенных персонажей) и «европейский» Санта-Клаус (также со своими коллективом сказочных героев). Дед Мороз vs Санта-Клаус - это тот случай, где операторами трансформаций выступают почти исключительно массмедиа, с их новостными и развлекательными передачами и материалами.
Традиционно под Новый год обостряется диалог между руководством России и Беларуси. Политики и экономисты понимают, что это просто специфические правила игры в двусторонних отношениях. Однако, как только начинается активация дискуссий между Москвой и Минском, оживляются различные интеллектуальные форумы. Так, в декабре 2018 г. перспективы белорусско-российских отношений стали предметом дискуссии, организованной по инициативе центра «Европейский диалог», которая прошла в белорусской столице 20 декабря 2018 г. На форуме выступил интернет-активист Франак Вячерка, зарегистрированный как консультант федерального Агентства США по глобальным медиа1. Вя-черка заявил, что решение проблем состоит в становлении белорусской идентичности -как антидота против российских манипуляций, в том числе российского информационного влияния. Беларуси необходимо интегрироваться в европейские экономические структуры, диверсифицировать поставки нефтегазовых ресурсов (откуда угодно, но чтобы не только из РФ), выйти из союзов под эгидой Москвы2.
Он опубликовал на аффилированном с Государственным департаментом США мультмедийном ресурсе Радио Свобода ста-
1 Агентство США по глобальным медиа (англ. U.S. Agency for Global Media), ранее Совет управляющих по вопросам вещания (англ. Broadcasting Board of Governors, BBG) — правительственное агентство США. Эта организа-ция, существующая с августа 2018 г., официально задекларировала тезис «информация сегодня - это оружие» - прим. авт.
2 Данейко Е. Игры в интеграцию: обострение российско-белорусской дружбы // DW от 21.12.2018. - URL: https://www.dw.com/ru (дата обращения 29.12.2021).
тью «Почему Дед Мороз и Снегурочка не имеют ничего общего с белорусскими тра-дициями»1. Статья содержала серию антикоммунистических (отнюдь не антирусских) мемов и акцентировала внимание аудитории на необходимости почитания «Сьвятога Мшалая». Утверждалось, что «наш Святой Николай выдержал проверку советским замалчиванием и конкуренцию Деда Мороза и триумфально вернулся»2. Заметим, что статья была размещена не в белорусских мас-смедиа, а на американском интернет-портале.
В репортаже из Киева корреспондента «Комсомольской правды» также отмечены подобные тенденции: «Впереди - католическое Рождество, поэтому везде «Санта-Клаус», а из динамиков льется «Джингл белз». <...> Только вот Дед Мороз теперь под запретом вместе со Снегурочкой: будто бы символизируют московских «оккупан-тов»3.
Исследователь, который занимается проблемой праздничной ритуалистики в контексте трансформации ментального ландшафта Украины, может испытать культурный шок, если узнает, что наивысший показатель региональной популярности Санта-Клауса в мире (! - знак наш. прим. авт) принадлежит Сквирскому району Киевской области. При этом в Финляндии, где
1 Вшцук Вячорка. «Чаму Дзед Мароз i Сьнягурачка ня маюць дачыненьня да беларусшх традыцыяу». 25 сьнежань 2017. Радыё Свабода. -URL: https://www.svab0da.0rg/a/ (дата обращения 29.12.2021).
2 Ibid.
3 Реброва М. Дед Мороз це оккупант: как Киев готовится к встрече Нового года // Комсомольская правда. 19.12.2018. - URL: https://www.kp.ru/daily/ 26923.4/3969927/ (дата обращения 29.12.2021).
4 Расчеты автора. Система Google Trends январь-декабрь 2019 г. Чтобы определить степень присутствия темы в ментальном пространстве любой страны, региона, мира и уровень её относительной популярности обращаются к интернет-статистике и ана-ли-зируют статистические данные, исходя из количества запросов интернет-пользователей в поисковых системах по тегам, маркирующим тему (в нашем случае это Дед Мороз и Санта-Клаус). Метод исследования, связанный с анализом big data по результатам запросов интернет-пользователей в системах Google и Яндекс, подробно описан в книге:
Силуэты наций. Взгляд медиолога/ под ред М.М. Ян-гляевой. М. : Издательство ИКАР, 2021. С. 7-11.
Санта обитает и даже является национальным брендом (финский Йоулупукки - прим. авт.), и по запросу пользователей интернет примерно в пять раз популярней, чем в среднем в мире, относительная популярность Санты ниже, чем в этой части Украины: в провинциальной, тихой и доброй Сквире Санта «в красных революционных шароварах» в шесть раз популярнее, чем в Финляндии, т.е. популярнее в 30 раз, чем в среднем на всей планете (! - знак наш)5. Однако Сквира может оказаться т.н. выпавшей точкой в исследовании: из района идет относительно слабый поток запросов, вполне возможны ошибки статистики из-за декомпозиции массива данных по разноуровневым стратам географических локаций. Поэтому обратимся к списку региональных (областных) популярностей Санты по территории Украины. На втором месте (в мире!) по популярности Санта-Клауса оказалась Ивано-Франковская область Украины. Там индекс относительной региональной популярности Санта-Клауса равен 3,36. Потом Закарпатская область - 3,25, Львовская область - 2,83, Тернопольская область - 2,54. Отметим здесь также, что по всей Украине популярность Санты выражается числом 1,62 относительно мирового уровня. Это достаточно высокий результат. В США, например, 1,06, в России 0,94, в Германии 0,74, во Франции 0,76, в Сербии 0,49. Для Деда Мороза картина почти зеркальная. Региональная и субрегиональная популярность относительно мирового уровня этого новогоднего персонажа на Украине выражается числом 0,67, а в России 1,03. При этом «индекс Деда Мороза» в Донецкой области равен 0,98, в Луганской даже выше, чем в России - 1,08, а в некогда жизнерадостной Одессе, увы, всего 0,46. В Киеве 0,45. Львов, как и следовало ожидать, демонстрирует железную стойкость к «мос-кальской заразе». Индекс равен 0,18. Ровен-ская область: 0,19. Закарпатская область: 0,23. В Ивано-Франковске новый мировой антирекорд: 0,12. Эти цифровые вариации,
5 Сквирский район - консервативная, традиционалистская социальная общность, где уже несколько столетий без проблем уживаются рядом украинцы, поляки, евреи - т.е. существует этноконфессиональ-ный мир - прим. авт.
полученные при анализе big data, еще раз подтверждают имеющие место трансформации в ментальности современного украинца. Дед Мороз - это символ советского формата новогоднего праздника: в рамках декоммунизации, десоветизации и пр. «де-» активно создается «западная» альтернатива.
В Беларуси совершенно иная картина. Региональная популярность Деда Мороза там одинакова с Россией (данные за последние пять лет; отметим здесь же, что, например, в информационном поле соседней Польши Дед Мороз начисто отсутствует -прим. авт.). Нет в Беларуси и субрегиональной дифференциации популярности этого персонажа. Если значение индекса в Минске принять за единицу, то в «самой избегающей» Деда Мороза Гомельской области этот показатель будет равен 0,75, что можно объяснить особенностями поведения пользователей интернета, а не идеологией. В смежной же с Польшей Гродненской области этот индекс составляет 0,94, т.е. влияние католических символов не прослеживается.
В России и Беларуси Санта-Клаус в 10 раз менее популярен, чем в англосаксонском мире (США и Великобритания). Это с учетом численности населения. Если брать данные за месяц, где медианой выступает 1 января 2019 г., то через Интернет с Дедом Морозом пообщались 7,7 млн россиян (популярность Деда Мороза 1,03 от мирового уровня) и 260 тыс. белорусов (1,07 популярности от мирового уровня). Санта-Клаус был интересен 406 тыс. гражданам России (0,95 от мирового уровня) и 20 тыс. жителям Беларуси (1,4). Индекс Санты для Гродненской области высокий - 1,67. Но это объясняется как раз конфессиональной спецификой региона.
Приведенные выше данные относятся к периоду двухлетней давности. Однако информационная обстановка весьма динамична, слежение за ней необходимо для выделения значимых трендов. Рассмотрим вкратце битву главных символов праздника в городах России и в некоторых столицах стран СНГ. Необходимые данные по региональной популярности Деда Мороза и Санта Клауса в наступившем новом 2022 г. (по системе Яндекс) даны в таблице.
Значение относительной региональной популярности Деда Мороза и Санта Клауса в городах России в 2022 г.
В таблице 1 представлено значение относительной региональной популярности Деда Мороза и Санта Клауса в городах России в 2022 г.1
Таблица 1 - Значение относительной региональной популярности Деда Мороза и Санта Клауса в городах России в 2022 г._
Город Дед Мороз Санта Клаус А
Москва 66 93 -27
Санкт- 72 103 -31
Петербург
Самара 96 94 2
Тольятти 100 105 -5
Сызрань 132 86 46
Казань 98 100 -2
Уфа 91 91 0
Ростов-на-Дону 80 100 -20
Калининград 72 110 -38
Владивосток 71 87 -16
Киров 121 116 5
Вологда 121 108 13
Грозный 63 81 -18
Киев 22 36 -14
Минск 75 134 -59
Ереван 35 182 -147
Прежде, чем приступить к комментированию таблицы необходимо пояснить, что в русскоязычной системе Яндекс запросов по Деду Морозу в 18 раз больше, чем по Санта Клаусу. Конкретно на 03.01.22, их было 12,1 млн. Про Санту - 0,687 млн. Но это реально большие потоковые массивы данных, поэтому статистика даже по малым городам здесь достаточно надежна. Остановимся только на столбце А, где дается разница в относительной популярности двух сказочных героев в различных локация. Мы можем наблюдать картину ускоренной ве-стернизации русской праздничной ритуали-стики в столицах и в российских городах, наоборот, удаленных от столиц (Калининград, Владивосток, Ростов-на Дону). Особенно заметен подобный сдвиг в ныне космополитичном (читайте: «соросовском») Ереване, который, судя по всему, прощается
1 Составлено автором на основании запросов интернет-пользователей в системе Яндекс по данным на 3 января 2022 г.
с Россией, обнуляя общее культурное прошлое. В Поволжье, включая и национальные образования, существует своего рода равновесие тенденций, тренды не просматриваются. При этом провинциальная Сызрань выглядит настоящим бастионом, защищающим Деда Мороза.
Новогодне-рождественская ритуа-листика: страновые кластеры. Но нам все-таки более интересны результаты анализа информационной обстановки подобного рода по конкретным странам постсоветского пространства. Предположим, что пропорция популярности Деда Мороза и Санта Клауса в ментальном поле различных стран, регионов и субрегионов может означать степень принадлежности той или иной страны к «русскому миру», служить маркером отдаления или близости к России в глобальном ментальном поле. В этом случае страны можно разбить на три группы (как оказалось, в тех странах, где присутствует специфическая морфоскульптура «Дед Мороз», действительно существует определенная конкуренция популярности этого персонажа с Санта-Клаусом). Первую из них, которую логично назвать российским кластером праздничной ритуалистики (вернее, странами с ретросоветской культурной матрицей) Дед Мороз существенно популярнее конкурирующего персонажа. К таким странам относятся, прежде всего (помимо России), Беларусь, Украина, и Кыргызстан. Стоит упомянуть, что даже на Украине, где на западе страны имеется сильная униатская культурно-религиозная компонента и поощряются тенденции дистанцирования от советских традиций, Дед Мороз в три-четыре раза популярнее Санты. В этот кластер попадает и православная Сербия, хотя система Google в данном случае локализует запросы только с территории Воеводины.
В кластер стран с европейской ново-годне-рождественской ритуалистикой попадают такие государства постсоветского пространства, как Грузия, Молдова, Литва. Граждане Литвы окончательно расстались с советским прошлым в части праздничных традиций, что не явилось неожиданностью. Удивила Грузия, где, как показывает динамика процесса, буквально насаждается культ Санта-Клауса. В случае с Молдовой,
где наоборот, относительная популярность Санта-Клауса в последние пять лет устойчиво падает, необходимо учитывать существенную субрегиональную дифференциацию территорий по критерию россий-скость/европейскость. Так, например, существует Тараклийский район, откуда за пять последних лет не зарегистрировано ни одного запроса по Санта-Клаусу. Разумеется, уверенную «пророссийскость» демонстрируют Приднестровье, Гагаузия, Бендеры с прилегающими территориями. С другой стороны, в 13 районах, расположенных преимущественно в центре страны популярность Деда Мороза нулевая.
Наконец, имеются бывшие советские республики, где пока практически на равных существуют практики праздничной ри-туалистики, олицетворяющие как российский, так и европейский ментальный ландшафт. Наиболее характерными представителями этого кластера являются Армения и Латвия. Можно говорить, что стратегический союзник России Армения и демонстративно русофобская официальная Латвия на самом деле находятся на одинаковом расстоянии от России в ментальном пространстве.
Попытавшись исследовать информационную обстановку на примере праздничной ритуалистики, мы показали, что Дед Мороз и Санта-Клаус не просто оказались на переднем крае идеологического/религиозного соперничества и активно вплетались в пропагандистский контекст государственной политики, но маркировали собой крайне тревожные процессы потери, «выветривания» созданных трудом и интеллектуальными усилиями многих поколений в ходе нашей совместной истории общей культурной традиции. Особенно горько наблюдать это в постсоветских странах с преобладанием славянского населения или в тех странах, титульные этносы которых образуют массовые диаспоры в Российской Федерации. Национальные элиты упомянутых стран выбрали конфликтные по отношению ко всему русскому и советскому модели построения национальной идентичности, но уже сегодня ясно, что такие модели просто неконкурентоспособны в глобализирующемся мире и ведут к растворению
национального духа и культурной истории в ности». бессмысленной и безликой «общечеловеч-
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Дербин, Е.А. Основы анализа информационной обстановки / Е.А. Дербин // Будущее аналитики: от азбучных истин к системе аналитических центров». Москва: Научный эксперт, 2013.
2. Думнова, Э.М. «Менталитет» и «ментальность» как категории социальной философии // Известия Саратовского ун-та. Нов. серия. 2013. Т. 13. Сер. Философия. Психология. Педагогика, вып. 1. - URL: https://www.sgu.ru/sites/default/files/journals/izvestiya/pdf/2013/ 12/13/2013-1-7.pdf (дата обращения 11.12.2021).
3. Данейко, Е. Игры в интеграцию: обострение российско-белорусской дружбы // DW от 21.12.2018. - URL: https://www.dw.com/ru/%D0%B8%D0%B3%D1%80%D1%8B (дата обращения 29.12.2021).
4. Реброва, М. Дед Мороз не оккупант: как Киев готовится к встрече Нового года // Комсомольская правда. 19.12.2018. - URL: https://www.kp.ru/daily/26923.4/3969927/ (дата обращения 29.12.2021).
5. Николайчук, И.А. Политическая медиаметрия. Зарубежные СМИ и безопасность России. М.: РИСИ, 2015.
6. Николайчук, И.А., Янгляева, М.М., Якова, Т.С. Управление прошлым и защита интересов государства // Проблемы национальной стратегии, 2020. № 2 (59).
7. Новая власть США: медиатизация политики / под ред. Янгляевой М.М., Яковой Т.С, М.: Фак. журн. МГУ, 2018.
8. Силуэты наций. Взгляд медиолога/ под ред. М.М. Янгляевой. М.: Издательство ИКАР, 2021.
9. Шевченко, А.В. Глобальная коммуникация и национальные информационные идентичности: информационная модель цивилизационного развития // Социология власти. 2005. № 3. - URL: https://cyberleninka.ru/article/n/globalnaya-kommunikatsiya-i-natsionalnye-informatsionnye-identichnosti-informatsionnaya-model-tsivilizatsionnogo-razvitiya (дата обращения: 05.12.2021).
10. Шумская, И. Культурная матрица как способ выявления национальной ментально-сти. Доклад на конференции «Трансфармацьп ментальнасщ беларусау у XXI ст.». Минск. 24 ноября 2013 г. - URL: http://inbelhist.org/kulturnaya-matrica-kak-sposob-vyyavleniya-nacionalnoj-mentalnosti/ (дата обращения 12.12.2021).
11. Якова, Т.С., Янгляева, М.М. Медиагеография. М.: Издательство ИКАР, 2019.
12. Вшцук Вячорка. «Чаму Дзед Мароз i Сьнягурачка ня маюць дачыненьня да бела-русюх традыцыяу». 25 сьнежань 2017. Радыё Свабода. - URL: https://www.svaboda. org/a/28937414.html?fbclid=IwAR0UllXFj 67e2IOmIgvnQOI6A5 amlGYjdtB-LTwg_ymYxLaWH fjOQizosik (дата обращения 29.12.2021).
13. Edelman Trust Barometer 2020. - URL: https://www.edelman.com/sites/g /files/aatuss 191/files/2020-01/2020%20Edelman%20Trust%20Ba-rometer%20Global%20Report_ LIVE.pdf (дата обращения 05.12.2021).
Дата поступления: 04.01.2022
