CC BY
122И.А. НИКОЛАЙЧУК кандидат технических наук, эксперт по международной безопасности Центра специальных медиаметрических исследований (ЦСМИ)
М.М. ЯНГЛЯЕВА кандидат филологических наук, доцент факультета журналистики МГУ имени М.В.
Ломоносова**
Т.С. ЯКОВА кандидат филологических наук, доцент факультета журналистики МГУ имени М.В.
Ломоносова***
Национальная идентичность как морфоскульптура и фактор ментального общественного ландшафта
Попытки описать заявленную в заголовке гуманитарную проблему в терминах метафорически соотносящихся с физической географией для реализации медиагеографичес-кого подхода1 целесообразно начать с определения некоторых понятий. Прежде всего, укажем, что медиагеографию в определенных условиях (в данном случае в работе над решением вопроса о национальной идентичности как идеологическом конструкте) можно рассматривать в тесной связи с политической географией, т. е. с общественно-географи-
Николайчук Игорь Александрович, e-mail:[email protected] **Янгляева Марина Михайловна, e-mail: [email protected]
Якова Тамара Сергеевна, e-mail: [email protected]
1 Янгляева М.М., Якова Т.С. Человек и современные медиа: дезориентация в информационном пространстве // Медиаскоп, 2017, вып. 4. Режим дос-тупа:http://www.mediascope.ru/2381; Янгляева М.М., Якова Т.С. Синергетичес-кие подходы в медиагеографии // Медиаскоп, 2018, вып. 3. Режим доступа: http://www. mediascope. ru/2476
ческой наукой, изучающей территориальную дифференциа-
1
цию политических явлений и процессов .
Определимся с дефиницией такой важной для целей настоящего исследования сущности, как ментальный общественный ландшафт (ментальный ландшафт). В географии только в нормативных изданиях зафиксировано около десятка определений термина «ландшафт». По Е. Колобовскому2 наиболее близкое к слову «ландшафт» в русском языке слово «местность». «Ландшафт» в польском переводе «крайобраз» передаёт смысл этого слова - «образ края». Отталкиваясь именно от этих определений, ментальный ландшафт можно рассматривать как образ мыслей, отношение к каким-либо общественно значимым явлениям и процессам резидентов определенной местности, территории. Разумеется, образ мыслей, ментальность (для нас это синонимы) суть система отношений с социальной реальностью и осмысление некой внеположенной данности отдельными личностями. Как и в случае с простым физическим ландшафтом эта система эмерджентна.
Как и в физической географии, где взаимодействие и обмен веществ между компонентами одного географического ландшафта однотипны и зависят от количества поступающей солнечной энергии и ритма её поступления, в медиагеог-рафии взаимодействие и обмен социальной энергией между компонентами одного ментального ландшафта также однотипны (по некоторым основаниям) и зависят от интенсивности и эффективности функционирования современных средств массовой информации и коммуникации, от количества и качества генерированной информации (чаще всего - медийного контента), важной для жизни личности и общества.
В системе классификации категорий ландшафтов по
3
структурно-генетическому принципу следует выделить такой таксон, как «род», а также такой принцип выделения «родственных объектов»,как «генетический тип рельефа»-понятие, которое может продуктивно использоваться и в медиагеографии. Рельеф земной поверхности является од-
1 Предмет медиагеографии нельзя сводить только к фиксации и изучению динамики медийных процессов в территориальном (страновом) разрезе.
2 Колбовский Е.Ю. Ландшафтоведение: Учебное пособие. 3-е изд. М., 2008.
3 Николаев В.А. Ландшафтоведение: Семинарские и практические занятия. М., 2000.
ним из важнейших и наиболее широко задействованных в географической практике компонентом ландшафта. В самом общем виде рельеф - это совокупность всех неровностей поверхности Земли и других планет. Любая неровность поверхности представляет собой форму рельефа, которая имеет высоту, площадь и очертания. Понятно, что ландшафт приурочен к самостоятельной морфоструктуре и характеризуется сочетанием различных морфоскульптур1 - т. е. ему соответствует определенный геоморфологический комплекс, который связан с однородным геологическим фундаментом и однотипным характером экзогенных геоморфологических процессов.
По аналогии мы можем говорить и о ментальном рельефе. Также и о различных локальных вариациях мгновенного состояния и динамики общественного сознания, которое соотносится со специфическими морфоскульптурами конкретных подобных рельефов и формируют ментальный ландшафт. Важно и то, что в рамках медиагеографии, используя методы политической медиаметрии2, анализ медиаповедения и ме-диапотребления3 и пространственный анализ больших данных (класс методов, использующих топологическую, геометрическую и географическую информацию в bigdata)4, мы располагаем возможностью оцифровывать соответствующий ментальный рельеф и соответствующие морфоскульптуры, т. е. ставить их изучение на объективную основу.
Подробнее объясним вышесказанное при помощи такого примера. В начале декабря 2018 г. были подведены итоги конкурса «Великие имена России». Предполагалось пере-
1 Морфоскульптура. (от греч. morphe - форма и лат. sculptura - резьба, ваяние). Мелкие формы рельефа (речные долины, балки, овраги, холмистые или грядовые сочетания ледниковых форм, карстовые формы и др.), в образовании которых главная роль принадлежит экзогенным процессам.
Николайчук И.А. Политическая медиаметрия. Зарубежные СМИ и безопасность России: Монография. М., 2015; Антоненкова А.С. Политическая медиаметрия как метод оценки стратегических информационных операций против политического руководства России. Стратегические коммуникации в бизнесе и политике. 2017, № 3, т. 3, с. 17-21.
3 Wilson T.D. Human Information Behavior // Special Issue on Information Science Research. 2000,Vol. 3, № 2, pp. 49-55; Медиапотребление в России. Ключевые тенденции [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.currenttime. tv/a/29239823.html?irtm_referrer=https°/o3A°/o2F°/o2Fzen.yandex.com (дата обращения: 25.11.2018)
4 Darmofal D. Spatial Analysis for the Social Sciences. Cambridge University Press. November 12, 2015.
именовать в честь знаменитых личностей 47 аэропортов, подчеркнув тем самым наличие контрастной на карте России региональной идентичности. Среди организаторов конкурса значится и Русское географическое общество. На последнем этапе имена выбирались прямым голосованием россиян через коммуникационные возможности массмедиа. Число поданных голосов за ту или иную кандидатуру вполне характеризует ментальный ландшафт региона, а сами кандидаты могут рассматриваться как ментальные морфоскульптуры. Например, в Анапе убедительно победил местный уроженец, известный советский летчик-испытатель Владимир Коккинаки, кстати, этнический грек. Этот результат можно проверить, воспользовавшись методами анализа big data, рассчитав, в частности, такой параметр, как региональная популярность запроса по ключевому слову «Коккинаки». Оказывается, что этот индекс в Анапе (и вообще в Краснодарском крае) в 51,5 раза выше, чем в среднем по России . Владимир Коккинаки для Анапы является тем, кого в гуманитарной географии называют «гением места». С другой стороны, в Новосибирске региональная популярность Коккинаки в 3 раза ниже, чем в среднем по России, однако там «великим именем», гением места стал другой советский летчик - трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин, популярность которого в регионе в 10 раз выше среднего общероссийского уровня2.
Ментальный ландшафт, как и физический, изменяется во времени. Физический ландшафт является результатом трансформации природных ресурсов. Ментальный ландшафт - это результат трансформации духовного и материального мира человека, общественной идеологии и символов государства. В широком смысле слова, ментальный ландшафт выступает как смысловой центр в создании иерархии идентичности (национальной, региональной, местной, локальной) и создает чувство принадлежности и территориальную идентичность, которая особенно сильна в некоторых странах (например, в Испании, Португалии и др.) и является ключевым моментом, который следует учитывать при осуществлении различных общественных проектов, в том числе и при решении политических задач.
1 Данные из расчетов авторов статьи. Публикуются впервые.
2 Данные из расчетов авторов статьи. Публикуются впервые.
Проблема национального самосознания является одной из самых дискуссионных тем исследований в современном российском обществоведении. В течение последних двух десятилетий этот вопрос поднимался в работах Р. Абду-латипова1, А. Богатурова2, К. Гаджиева3, С. Кортунова4, И. Гобозова5 и других авторитетных специалистов. Библиография по данному вопросу столь обширна, что только перечень монографий и научных статей может составить отдельный том. Общим знаменателем в данном случае является констатация факта отсутствия в современной России какой-либо консенсусной национальной идеи (если можно так выразиться, современной идеей фикс аналитического сообщества стало создание «общероссийской» национальной идеи, ответственность за задержку формулирования которой в той или иной степени перекладывается на российскую власть). При этом господствует мнение, что затянувшиеся попытки сформировать адекватную национальную идентичность ставят под угрозу безопасность России6, не дают возможности произвести прорыв в будущее и снижают шансы РФ в конкурентной борьбе с коллективным Западом.
Вызывает научный интерес тот факт, что эмоциональные умозаключения политических писателей и социальных философов консервативно-традиционалистского толка по данному вопросу совпадают с оценками специалистов, вписанных в западный научный дискурс и применяющие объективистские социологические методики. Так, евразиец и неомонархист В. Коровин пафосно, но по существу верно
1 Абдулатипов Р. Российская нация. Этнонациональная и гражданская идентичность россиян в современных условиях. М., 2005.
2 А.Д. Богатуров Н.А. Косолапов, М.А. Хрусталев. Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений / М., 2002.
3 Гаджиев К.С. Сравнительный анализ национальной идентичности США и России. М., 2017.
4 Кортунов С.В. Становление национальной идентичности: какая Россия нужна миру. Учебное пособие. М., 2009; Он же. Национальная идентичность: постижение смысла. М., 2013.
5 Гобозов И.А. Государство и национальная идентичность: Глобализация или интернационализация. 2-е изд. М., 2019.
6 См., например: Иванова С.В. Национальная идентичность как фактор безопасности государства // Сб. докладов и тезисов V межведом. семинара (конференции) «Пограничная безопасность в условиях информационной войны». М., 2010. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.pan-i. ru/nauchnie-stati/natsionalnaya-identichnost-kak-faktor-bezopasnostigosudarstva. htm
заявляет: «Система не имеет концепции, а значит, не имеет и сопротивляемости, что её и разлагает. Нынешний неопределённый статус России - это и есть главная угроза потери идентичности и суверенитета. Прошлое - отвергнуто, настоящее - невыносимо, будущее - неопределённо»1.
В хорошо фундированном исследовании российских и американских социологов различий в национальной идентичности студентов России и США утверждается: «...Сегодняшняя ситуация в России характеризуется отсутствием доминирующих представлений о национальной идентичности и в большей мере напоминает Европу времен Макса Вебера, чем современную. В российской науке единственной общей точкой зрения является признание кризиса национальной идентичности, на фоне которого наблюдается не сближение, а борьба между ее различными интерпретациями»2.
Отсутствие консенсуса по выбору направлений формирования российской идентичности можно попытаться объяснить, обратившись к географическим метафорам. Например, ландшафту соответствует определенный геоморфологический комплекс, который связан с однородным геологическим фундаментом. Ментальный ландшафт, при всем разнообразии морфоскульптур общественного и индивидуального мнения, покоится на однородном культурно-цивилизационном фундаменте. Некоторые представители гуманитарного знания в данном случае пользуются термином «ризома» (от фр. rhizome - «корневище»), подразумевая разноосновное образование с различными, в том числе и взаимоисключающими, цивилизационными и культурными тяготениями. Говоря о ри-зоме российской цивилизации, равно как и о российской культуре в данном контексте, подчеркивают следующее: «Речь идет о таком множестве различных явлений, которые не подчиняются никакому единству, характеризуясь гетерогенностью, равноправием, взаимной разорванностью и взаи-
- 3
мосвязью, самопроизвольной изменчивостью и автономией» . Таким образом, в постсоветской действительности говорить о
1 Коровин В.М. Удар по России. Геополитика и предчувствие войны. СПб., 2013, с. 9.
2 Урнов М, Касамара В. Национальная идентичность студентов России и США. Сравнительный анализ // Вестник общественного мнения. 2017, № 3-4(125), с. 79.
3 Кондаков И.В. «По ту сторону» Европы // Вопросы философии. 2002, № 6, с. 7-8.
каком-то однородном фундаменте, гомогенной опорной плите ландшафта не приходится. Это объективно определяет не только дифференциацию ландшафтов, но и их ментальное противопоставление, что создает базу для территориальных центробежных тенденций.
В Российской Империи этно-конфессиональная дифференциация естественным образом нивелировалась. Для самовключения в «имперский народ»(а это давало определенные социальные преимущества) необходимо было быть православным. Формула «православный, значит русский» отнюдь не являлась мифом. Выступая в 1902 г. на религиозно-философском собрании в Петербурге, владыка Сергий (Стар-городский), а затем и будущий Патриарх Московский и всея Руси разъяснял: «Если говорят "русский по вере", то говорят о том, что русская национальность сложилась под влиянием русской веры. Вера настолько содействовала русской национальности, что если русский перестаёт быть православным, то он так много теряет из своего внутреннего содержания, что перестаёт быть русским. Русский не тот только, кто говорит по-русски или родился в России. Русский тот, кто разделяет русские идеалы и живёт ими, тот, для кого Россия со всем её содержанием - дорога»1. «Русский тот, кому дороги духовные скрепы и служение православному царю: среди русских аристократических родов имелось множество таких, кто имел татарские, ногайские, черкесские, валашские, польские, немецкие и прочие совсем не русские корни. Однако этот факт никоим образом не вел к какой-то дискриминации. В этом отношении Русское государство с самого своего возникновения строилось на наднациональных принципах, объединялось и цементировалось духовной общностью»2.
Утверждение о наличии новой исторической общности -советский народ до определенной поры тоже не являлось мифом. Заниматься «литографией» единой опорной плиты советского ландшафта с его многообразным «рельефом» и обилием морфоскульптур при единстве идентичности слишком бы увело нас от исследуемой темы, но все-таки следует проиллюстрировать вышесказанное. Советская идентичность должна была строиться на фундаменте новой гомогенной культуры, которая рассматривалась как будущий сплав, гря-
1 Цит.по: Боханов А.Н. Российская Империя. Образ и смысл. М., 2012, с. 41.
2 Там же, с. 80.
дущее взаимопроникновение национальных культур. Этносы рассматривались просто как носители культурных кодов. Если в США в начальный период формирования американской нации «плавильный котел» работал в режиме превращения эмигрантов из различных стран Европы в «англичан» (английское платье, английский язык, доминирование в быту обычаев и привычек бывшей метрополии), то советская идентичность, предусматривала позитивное отношение к цивили-зационно-этническим контрастам как к необходимому многообразию. Эта ситуация хорошо высвечена в кинокомедии «Свинарка и пастух» (1941 г.), где герои были по внешним признакам этнически «разведены», но ментально совпадали. Фильм является ярким образцом масс-культуры и государственной пропаганды того времени.
Роль дагестанского пастуха Мусаиба Гатуева, который полюбил вологодскую свинарку Глашу, играл великий Владимир Зельдин. После 22 июня 1941 г. актеров мобилизовали и отправили в танковую школу. Однако спустя некоторое время всех мужчин, занятых в фильме, по приказу Сталина вернули на «Мосфильм». Отец замечательного советского актера, Михаил Зельдин, был евреем по национальности. В царское время его желание стать высокопрофессиональным музыкантом сломало конфессиональные барьеры. Он принял православие (стал русским), с успехом окончил Московскую консерваторию и сделал карьеру военного (sic!) капельмейстера.
Приведем еще один пример. В советский период развитие печати на национальных языках претерпело большие изменения. В результате деятельности целой плеяды блестящих русских (советских) лингвистов была создана письменность для некоторых народов Кавказа. Новые языки были основаны на кириллице, а кириллический скрипт использовался для дальнейшей унификации письменности. Это было сделано для обеспечения централизованного выхода газет с равной долей используемых языков, т. е. в регионах конструировалось особое ментальное пространство, в котором каждый этнос должным был почувствовать себя советским1.
1 О примере споров, на какой основе (арабской, латинской, русской) готовить национальную письменность, а также о письменности как факторе советизации народов Кавказа см., например: Бочкарёва А.С., Емтыль З.Я., Хотина Ю.В. Создание национальной письменности как фактор советизации
В сегодняшней России интеллектуальная элита национальных автономий пытается решить проблему преодоления объективно существующих центробежных тенденций за счет идеи формирования полинациональной, поликультурной общности на основе двойной и не взаимоисключающей идентичности (культурно-этнической и государственно-гражданской)1. При этом апеллируют к формуле симбиоза народов у И.А. Ильина: «я римлянин, и притом галл», «я русский, и притом калмык». Но действительность дает примеры совсем других - одноглавых, а не двуглавых морфо-скульптур. В современной бытовой практике уже не редкость ситуации, когда комплимент хорошо образованной девушке по поводу ее ярко выраженной русской красоты вызывает раздражение: «Я не русская, я - мордовка!»
Следует, однако, иметь в виду тот факт, что интерес к проблеме национальной идентичности носит сегодня глобальный характер. В мировом измерении дискуссии по этой теме в России не являются чем-то исключительным, хотя и имеют свою оригинальную повестку дня.
Оценим специфику изучения указанной темы методами медиагеографии, построив ментальный рельеф для темы «Национальная идентичность» для различных стран мира, а также предоставив динамический ряд статистики по соответствующему запросу (См.: рис. 1) .
Ментальный рельеф (вернее, нужный нам элемент ментального рельефа) можно представить в виде вариации по странам такого показателя, как региональная популярность запроса «Национальная идентичность» (поисковая система Google. Дата обращения 19.11.2018). Оказалось, что наиболее часто обращаются к этой теме в Венесуэле (относи-
Северного Кавказа (к истории адыгской интеллигенции) // Научный журнал КубГАУ, 2015, № 111(07). Режим доступа: https://cyberieninka.ru/artide/n/sozda-nie-natsionalnoy-pismennosti-kak-faktor-sovetizatsii-sevemogo-kavkaza-k-istorii-adygskoy-inteNigentsii.
См., в частности: Бадмаев В.Н. Национальная идентичность России: Исторический дискурс и современные вызовы // Новые технологии, 2008, вып. 5.
2 При сборе статистики использовался сервис Google Trends, позволяющий получить данные по динамике популярности темы (запроса) «Национальная идентичность» и ее популярности по регионам. Выбор запросов и интерпретация результатов принадлежат авторам статьи. Карта с визуализацией степени популярности, а также список стран с указанием относительной популярности темы в конечном итоге выдаётся сервисом. За 100% берется страна, имеющая максимальный уровень популярности запроса.
тельная интенсивность запросов принята за 100%), далее следует Гондурас (81%) и Перу (36%). Видно, что Венесуэла, с ее турбулентной политической обстановкой, наиболее активно из всех государств ищет свою национальную идентичность. А для России этот показатель невысок (2%).
Рис. 1. Динамика популярности запросов по теме «Национальная идентичность». Поисковая система Google. Дата обращения 19.11.2018
Анализ полученных данных позволяет авторам прийти к следующим умозаключениям:
1. Задача формирования национальной идентичности не является высоко приоритетной для российской власти
(тема не растиражирована в СМИ, не популярна) по
1
сравнению с другими странами .
2. Формирование национальной идентичности очень актуально для стран Латинской Америки (включая Мексику) и отчасти для других стран «третьего мира».
3. Национальную идентичность можно рассматривать как идеологический или (более узко) пропагандистский конструкт, актуализированный проблемой нарастания идеологического конфликта по линии «национализм - глобализм». Этот конфликт в ряде регионов земного шара протекает в координатах «национализм - американизм», что можно рассматривать как незначительную модификацию первого случая.
4. Современный политический успех националистических партий и движений был предопределен системой долгосрочных упреждающих информационно-пропагандистских операций, сформировавших сначала научно-экспертный дискурс, а затем и соответствующий электоральный потенциал.
1 Специально оговаривается сравнительный характер анализа, дабы избежать обвинений в неправильной трактовке вовлеченности представителей российской власти в этот важный общественный диспут.
5. Локальный пик популярности темы в точке «ноябрь 2009 г.» определяется активизацией в тот момент общественных дебатов по проблеме национальной идентичности в Венесуэле и во Франции, что было вызвано обострением элитных конфликтов в этих странах.
Противостояние «глобализм - национализм» на самом деле проникает и на личностной, так сказать, на атомарно-общественный уровень. Этот аспект, обозначенный в современной научной и политической проблематике как муль-тикультурализм1 или проблема беженцев изучается в рамках попыток решить дилемму выбора государственной национальной политики в условиях усиливающегося межцивилиза-ционного давления: принять модель «плавильного котла» или «миксера». В первом случае достигается получение нового этнического «вещества», «субстанции», во втором - с тем или иным успехом осуществляется гомогенизация смеси. При этом носители титульной национальности (этнич-ности) и «чужие» подобно «нерастворимым взвешенным частицам» равномерно распределены, скажем метафорично, в объеме государства. В рамках классификации стран в системе координат «котел»/«миксер» полезно ответить на следующий вопрос: каково соотношение популярности среди пользователей интернета в той или иной стране темы2 «Национальная идентичность» и «Национальное самосознание» ? Первый термин можно с определенными допущениями соотнести с такими понятиями, как «приоритет государственных (национальных) интересов над личными», второй - наоборот, приоритет личного над общественным. Для адаптирующегося в новую национально-культурную среду индивида выбор никогда не будет однозначно позитивным. Это или общественная репрессия (стань таким
1 Сударкина Х.В. Феномен мультикультурализма в глобальной перспективе:Автореф. дис. ... канд. философ. наук. Ростов-на-Дону, 2013.
Тема - нежесткое, многозначное поисковое предписание, когда текст запроса в автоматическом режиме расширяется на все синонимы понятия, при этом сам текст дается в переводе на различные языки.
3 Для целей настоящей работы «национальное самосознание» определялось как «один из основных компонентов социализации в условиях многонационального региона». См. об этом: Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Словарь конфликтолога. 2-е изд. СПб., 2006; Михневич О., Япринцев В. Национальное самосознание как интегративный признак нации. М., 2007; Национально-культурная идентичность в современной России. Истоки, особенности, перспективы. М., 2015.
как все), или общественная регрессия (ты нам чужой), даже маргинализация, которая может быть пролонгирована на первое/второе поколение мигрантов или эмигрантов.
Полученные медиаметрические результаты говорят о том, что все государства мира можно разбить на две группы, в зависимости от приоритетности указанных тем. Динамика популярности тем в сравнении дается на рис. 2.
Рис. 2. Динамика популярности тем «Национальная идентичность» и «Самосознание». Поисковая система Google. Дата обращения 19.11.2018
Полученные эмпирические результаты позволяют сделать следующие выводы:
1. Популярность темы «Самосознание» незначительно росла на фоне заметного снижения интереса к теме «Национальная идентичность». С 2012 г. внимание к этим темам в общественном дискурсе стало примерно одинаковым.
2. Общепринятая концепция, относящая некоторые государства к категории плавильных котлов, требует значительных корректировок. Существует целый ряд стран, в первую очередь моноэтнических, для представителей которых несвойственно идентифицировать себя с государством, а более комфортно соотносить себя с титульным этносом (нацией). Например, в Японии никто не скажет «Я - гражданин Японии». Традиционно «Я - японец». Также: «Я -венгр», «Я - итальянец» и т. д. Отметим, что эти государства в своем большинстве решительно не хотят быть реципиентами беженцев из чисто националистических, а не экономических предубеждений.
3. Страны, элиты которых исповедуют глобалистские (либеральные) подходы, принадлежат в основном к англосаксонскому миру, хотя к ним примыкают в этом вопросе страны Скандинавии. В подобных государствах сформирован терпимый взгляд на прием беженцев и эмигрантов из противопоставленных в цивилизационном отношении стран. В США работает национально-протекционистский фактор
Трампа, но существенных деформаций в американском менталитете из-за действия этого фактора не выявлено.
4. В большинстве стран Европы, Латинской Америки и в России господствуют тенденции приоритета защиты государственных интересов. Здесь делается ставка на формирование лояльности государству и его институтам; защита свобод личности не является самодовлеющей целью власти. При попытках изменить подобную ситуацию возникает конфликт между населением и властными элитами, что приводит к внутриполитическим кризисам.
5. В очередной раз приходится констатировать, что Россия и США абсолютно контрастны на данном ментальном поле.
В таблице 1 дается соотношение популярности тем «Национальная идентичность» и «Самосознание» в различных странах.
Таблица1
Соотношение популярности тем «Национальная идентичность» (1) и «Самосознание» (2) в странах мира1
Ран г Страна Доля от общего количест ва запросов, в % Примечание
Прио ритет темы 1
1 Мексика 97 Защита от утечки трудоспособного населения в условиях роста экономики
2 Аргентина 96 Рост национализма
3 Франция 92 Рост национализма
4 Бразилия 91 Рост национализма
5 Россия 88 Поиск идентичности
6 Польша 86 Рост национализма
7 Греция 76 Интерпретировать сложно, вероятно проблема мигрантов
8 Испания 73 Защита государственной
1 Расчёты авторов статьи. Публикуется впервые.
целостности
9 Израиль 69 Защита государственной целостности
10 Германия 68 Недовольство миграционной политикой А. Меркель
Прио ритет темы 2
1 Япония 96 Моноэтничность
2 Чехия 91 Моноэтничность
3 США 85 Англосаксонская либеральная модель
4 ЮАР 75 Англосаксонская либеральная модель
5 Норвегия 75 Экономические причины
6 Канада 73 Англосаксонская либеральная модель
7 Венгрия 72 Моноэтничность
8 Швеция 72 Англосаксонская либеральная модель
9 Италия 71 Моноэтничность
10 Великобритания 61 Англосаксонская либеральная модель
Попытка выявить ментальный рельеф по теме «Национальная идентичность» по регионам России на какие-либо значимые выводы не вывела. Хотя исследования различных аспектов формирования новой российской идентичности активно ведутся научным сообществом, они не пропагандируются средствами массовой информации и практически не проникли в массовое сознание. Это подтверждается аномально малым числом запросов по теме в системе Google после 2010 г., хотя ранее данная тема была популярнее. Впрочем, такая популярность может быть обусловлена случайными факторами. В Google на низком численном фоне отмечена региональная популярность темы всего в пяти субъектах: Татарстан (100%), Приморский край (99%), Москва (98%), Санкт-Петербург (89%), Краснодарский край (70%). Обращение в русскоязычный Яндекс также выявило невысокую приоритетность темы в общественном сознании: всего около 750 показов в месяц, что характе-
ризует весьма низкую активность . Ментальный рельеф по городам, выраженный вариацией региональной популярности запроса (См.: рис. 3) не противоречит результатам, полученным из сервисов Google (высокие результаты для Казани, Краснодара, Владивостока), хотя ранг Москвы и Санкт-Петербурга драматически низок2.
Рис. 3. Рельеф популярности темы «Национальная идентичность» по городам России. Поисковая система Яндекс. Дата обращения 20.11.2018.
Выборка ограничена городами, где имелось свыше 40 показов по теме в
месяц
Можно сделать единственный осторожный вывод: для Татарстана, многонациональных краев юга России (Краснодарский и Ставропольский края) и удаленного Приморья тема поиска национальной российской идентичности более актуальна, чем для других регионов РФ.
Итак, подводя итоги данного исследования, можно говорить о следующем:
• Процессы формирования новой российской идентичности проходят медленно и отличаются непоследователь-
1 Расчёты авторов статьи. Публикуется впервые.
2Пики для Калуги, Тулы и Омска мы объяснить не смогли.
ностью. Интеллектуальное обеспечение таких процессов сосредоточено на теме «что нас не должно разъединять», а не на более актуальном вопросе: «что нас теперь должно объединять». Особенно в контексте поиска более широких интеграционных дискурсов (Евразийство, Русский мир и пр.). Подобная ситуация связана с сохранением (даже после распада СССР)достаточно обширного славянского национально-территориального ядра, представители которого, учитывая исторический имперский и советский опыт, обеспечивают сохранение, пусть и архаичного, но стабильного ментального ландшафта с большим количеством узнаваемых смысловых морфоскульптур.
• Популярный сегодня нарратив «почему Россия не Америка» целесообразно дополнить следующей линией: Россия не является страной классической эмиграции, поэтому для нас важнее решать вопросы сохранения безопасности государства за счет создания приемлемого варианта новой национальной идентичности, а не гармонизации интересов личности и государства в рамках мультикультурализма и прочих концепций, опирающихся на примат категории национальной самоидентификации.
• Нельзя закрывать глаза на тот факт, что в нынешних условиях формирование региональных идентичностей в субъектах Российской Федерации протекает гораздо быстрее создания консенсусного варианта общероссийской идентичности. Это касается не только национальных автономий, но и регионов, где сохранились или появилась в силу ряда причин заметная культурная дифференциация. Подобная ситуация уже сегодня ведет к нарастанию потенциала сепаратизма в регионах РФ, что создает угрозу национальной безопасности.
Касаясь методических аспектов исследования, констатируем следующее.В современных условиях медиатизации политики1медиагеография может с успехом применяться в области дипломатии и теории международных отношений, а также формировать подходы к обеспечению национальной безопасности РФ в информационной, идеологической и даже военно-политической сферах, для оперативного сопровождения деятельности органов власти и основных федеральных ведомств.
1 Новая власть США. Медиатизация политики. М., 2018.
Николайчук И.А., Янгляева М.М., Якова Т.С. Национальная идентичность как морфоскульптура и фактор ментального общественного ландшафта. Впервые в российской гуманитарной науке авторы статьи предприняли попытку раскрыть содержание медиагеографического подхода к исследованиям медиареальности на примере вопроса формирования национальной идентичности как идеологического конструкта. Впервые по результатам пространственного анализа больших данных (big data) из практики зарубежных и российских медиа исследуется суть дефиниций «смысловые мор-фоскульптуры», «ментальный ландшафт», «ментальный рельеф» применительно к процессам конструирования новой российской идентичности в контексте национальной безопасности.
Ключевые слова: медиагеография, смысловые морфоскульп-туры, ментальный ландшафт, ментальный рельеф, национальная идентичность.
Nikolaichuk I.A., Yanglyaeva M.M., Yakova T.S. National identity as a morphosculpture and a factor in the mental public landscape. For the first time in the Russian humanities, the authors of the article use a media geographic approach to research media reality having used the national identity as an ideological construct. For the first time, the results of spatial analysis of big data in practice of foreign and Russian media explore the essence of such definitions as «semantic morphosculpture», «mental landscape», «mental relief» applied to the processes of new Russian identity constructing in terms of the state security and national interests.
Keywords: media geography, semantic morphosculpture, mental landscape, mental relief, national identity.
