CC BY
1изображен в мундире с эполетами старшего офицера в годы его службы на Кавказе. Ни имя художника, ни местонахождение оригинала миниатюры не известны. Портрет воспроизводится по старинной фотографии, хранящейся в фондах Государственного Эрмитажа (фототека, принадлежавшая вел. кн. Николаю Михайловичу).
Л. А. Черейский
К ИСТОРИИ ОДНОГО АВТОРСКОГО ПРИМЕЧАНИЯ К «ЕВГЕНИЮ ОНЕГИНУ»
В авторских примечаниях к «Евгению Онегину» есть следующая запись: «Сравнение, заимствованное у К**, столь известного игривостию изображения. К... рассказывал, что будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу» (VI, 195). Примечание это, данное под номером 43, вызвано следующим местом из строфы XXXV главы седьмой «Евгения Онегина»:
Автомедоны наши бойки, Неутомимы наши тройки, И версты, теша праздный взор, В глазах мелькают как забор.
(VI, 154)
Кто же тот загадочный, в прошлом «столь известный игривостию изображения» К**, который мог быть послан курьером от Потемкина к Екатерине II и рассказ которого об этом мог быть записан Пушкиным? Еще в 1923 г. Б. Л. Модзалевский выдвинул предположение, что под К** подразумевался князь Д. Е. Цицианов (1747—1835), популярный в свое время рассказчик и острослов («К**» расшифровывалось как «князь»). Предположение было высказано вскользь в комментариях к пушкинскому «Дневнику».1 В сводном указателе к большому академическому собранию сочинений инициал К** в «Евгении Онегине» раскрыт как «Цицианов, кн. Д. Е. (?)» («Справочный том», 445). Мы попытаемся, исходя из установленных к настоящему времени фактов, аргументировать эту давнюю гипотезу.
В примечании сведения о выведенном в нем рассказчике ограничиваются тем, что он отличался «игривостию изображения» и был в свое время курьером между Екатериной II и Потемкиным. Из этого мы и будем исходить.
Современниками засвидетельствовано, что «игривость изображения» — одно из определяющих качеств Д. Е. Цицианова как рассказчика. Так, П. А. Вяземский вспоминал о цициановской «поэзии рассказов»,2 Пушкин
1 Дневник. Пушкина. 1833—1835/ Под ред. и с объяснительными примечаниями Б. Л. Модзалевского. М.; Л., 1923, с. 101.
2 См.: Вяземский П. А. Поли. собр. соч. СПб., 1883, т. 8, с. 388.
писал об «остроумных вымыслах» Д. Е. Цицианова (XI, с. 23), А. О. Смирнова-Россет, двоюродная племянница рассказчика, сравнивала его с Мюп-хаузеном.8 Довольно обширный свод свидетельств о рассказах Цицианова был приведен в упомянутых примечаниях Б. Л. Модзалевского. Конечно, все это отнюдь не позволяет закрепить «игривость изображения» за одним Д. Е. Цициановым. Однако пушкинский рассказ находит себе соответствия и в биографии Цицианова. Насколько известно, Цицианов нигде не служил, но был близок к Екатерине II и Потемкину, которым, видимо, импонировали его истории, полные острых и пикантных выдумок. Нередко императрица и ее фаворит в знак благосклонности давали ему личные поручения. Во всяком случае эти поручения представляют собой одну из сюжетных линий в цициановских рассказах. Так, в записи П. А. Вяземским одного из них Д. Е. Цицианов предстает как курьер между Екатериной II и Потемкиным.4
Приведем теперь один цициановский рассказ, имеющий особое значение в рамках настоящей заметки. Извлекаем мы его из «Автобиографии» А. О. Смирновой-Россет. В ней имеется следующая любопытная запись, до сих пор еще не привлекавшая внимание исследователей: «Я был, говорил он (Д. Е. Цицианов, — Е. /Г.), фаворитом Потемкина. Он мне говорит: „Цицианов, я хочу сделать сюрприз государыне, чтобы она всякое утро пила кофий с калачом, ты один горазд на все руки, поезжай же с горячим калачом". „Готов, ваше сиятельство". Вот я устроил ящик с камфоркой, калач уложил и помчался, шпага только ударяла по столбам все время, трат, тра, тра, и к завтраку представил собственноручно калач. Изволила благодарить и послала Потемкину шубу. Я приехал и говорю: „Ваше сиятельство, государыня в знак благодарности прислала вам соболью шубу, что ни на есть лучшую". — „Вели же открыть сундук". — „Не нужно, она у меня за пазухой". Удивился князь. Шуба полетела как пух, и поймать ее нельзя было.. .».б
Здесь соединено несколько сюжетов, в целом составляющих единую занимательную историю. Наиболее известен рассказ о «цициановской шубе». Он сохранился также в записях П. А. Вяземского и А. Я. Булгакова. Наибольший же интерес в данном случае представляет рассказ о «курьерстве» Цицианова. Он ближайшим образом соотносится с 43-м примечанием к «Евгению Онегину» и не был учтен Б. Л. Модзалевским, так как «Автобиография» Смирновой-Россет вышла в свет после издания дневника Пушкина и даже уже после смерти исследователя.
Перед нами, таким образом, две записи цициановского анекдота.
Где и когда мог его услышать Пушкин, сказать сейчас трудно. Первая пушкинская запись о Д. Е. Цицианове датируется 1824 г.: «всякое слово вольное, всякое сочинение противузаконное приписывают мне так, как всякие остроумные вымыслы князю Цицианову» (XI, с. 23). Пушкин писал это в Михайловском; по-видимому, устное творчество Цицианова было ему хорошо знакомо еще до ссылки. Возможно, он встречал извест-
3 См.: Смирнова-Россет А. О. Автобиография. М., 1931, с. 87.
4 См.: Вяземский П. А. Полн. собр. соч., т. 8, с. 146.
5 Смирнова-Россет О. А. Автобиография, с. 121.
8» 115
ного московского острослова ребенком, в доме своего отца, а может быть, и в Петербурге: Н. И. Лорер вспоминал о петербургских цицианов-ских «четвергах». Многое он мог услышать и от хорошо знавшего Ци-цианова П. А. Вяземского. Следующую «цициановскую» запись у Пушкина мы находим уже в цитированных нами строфе XXXV главы седьмой «Евгепия Онегина» и в примечании к ней. Глава писалась с августа 1827 по 4 ноября 1828 г., издана была вместе с примечаниями в 1830 г. С 8 сентября 1826 г. вплоть до 19 мая 1827 г. Пушкин почти все время проживал в Москве. Вполне вероятно, что в это время он мог слышать в обществе рассказы Д. Е. Цицианова.6 Более точные сведения к настоящему времени в научный оборот не введены.
Таков основной комплекс аргументов, представляемых в пользу того, что источником 43-го примечания к «Евгению Онегину» и вызвавших лго строк явился один из рассказов Д. Е. Цицианова.
Е. Я. Курганов
НЕСКОЛЬКО ПОЯСНЕНИЙ К СТИХОТВОРЕНИЮ ПУШКИНА «Н. Н. (ПРИМИТЕ „НЕВСКИЙ АЛЬМАНАХ")»
В «Невском Альманахе» Е. В. Аладьина на 1826 г. было помещено стихотворение Пушкина под первоначальным авторским заголовком «Н. Н. При посылке ей Невского Альманаха», напечатанное в следующем виде:
Примите Невский Альманах. Он мил и в прозе, и в стихах: Вы тут найдете Полевова, Василья Пушкина, ... кова;
К.....дальный ваш родня
Украсил также книжку эту; Но не найдете вы меня: Мои стихи скользнули в Лету — Что слава мира? ... дым и прах! Ах, сердце ваше мне дороже!.. Но кажется мне трудно тоже Попасть и в этот Альманах.1
«Невский Альманах» — один из наиболее популярных альманахов, издававшихся при жизни Пушкина. Его выпускал второстепенный литератор той поры Е. В. Аладьип, сумевший привлечь в свой альманах крупных русских писателей, в том числе и Пушкина. Между 1825 и 1833 гг. вышло девять книжек «Невского Альманаха». «Изящно издаваемые им книжки запестрелп именами всех литературных светил того времени, — пишет Н. Смирнов-Сокольский. — Пушкин, вначале относившийся к „Нев-
6 «Можно предположить знакомство Пушкина с Цициановым в его приезды в Москву», — пишет Л. А. Черейский в книге «Пушкин и его окружение» (Л., 1975, с. 458—459).
1 Невский Альманах на 1826 год. СПб., 1825, с. 59
