CC BY
56К 95-летию со дня рождения Александра Александровича Зимина
С. Н. Кистерев
К ГРЯДУЩЕЙ оценке СОВРЕМЕННОГО ЭТАПА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ДОПЕТРОВСКОЙ РОССИИ
В своих многочисленных научных трудах А. А. Зимин, что заметно по библиографическому аппарату, всегда стремился максимально полно учитывать все относящиеся к интересовавшей его на тот момент теме публикации коллег, причем, не ограничиваясь ознакомлением с ними, но и отражая факт этого знакомства указаниями на соответствующие издания в ссылках, редко носивших этикетный характер и куда чаще показывающих место нового исследования в историографическом ряду.
Разумеется, в настоящее время с возникновением огромного числа периодических изданий историку, столь щепетильному в вопросе учета наличной литературы, каковым представляется А. А. Зимин, было бы весьма трудно следовать своим принципам просто ввиду значительного роста объема подлежащего прочтению материала. При этом само по себе расширение круга исследователей, предлагающих результаты своих изысканий в публикациях, как и относительное упрощение процесса публикации научной работы по сравнению с эпохой А. А. Зимина не могут не казаться положительным явлением двух последних десятилетий. Думается, писавший много и испытывавший потребность в размещении собственных работ на страницах периодических и иных типов изданий, А. А. Зимин вряд ли был бы склонен отрицательно относиться к количественному росту публикаций, хотя это и составляло бы некоторые трудности для его же работы. Более того, не чуравшийся занятий собственно историографических, уделивший много сил и времени этой области исторического знания, историк, вероятно, не оставил бы без внимания некоторые черты историографии начала XXI века, возможно, характеризующие ее как специфическое явление.
38
Вестник «Альянс-Архео» № 8
Не вызывает сомнений, что наблюдающееся в последние десятилетия существенное расширение тематики исследований в области древнерусской истории показалось бы отрадным явлением А. А. Зимину, хотя у него вряд ли не вызвало бы недоумения явное снижение внимания к некоторым проблемам, в частности, социально-экономической области. Думается, расширение тематики могло бы показаться историку простым смещением интересов исследователей, актуализацией одних вопросов в ущерб изучению иных.
Не лишенный способности рассматривать некоторые факты как следствие воздействия на исторического деятеля определенной идеологии, А. А. Зимин, вероятно, не был бы склонен преувеличивать значение декларации отказа от всякой идеологии, понимая, что, с одной стороны, такая декларация скрывает под собой лишь следование иной, отличной от господствовавшей ранее идеологии, а с другой — отказ от идеологии может означать и отрицание некоей методологии, в определенных исторических условиях превратившейся в идеологию, но не утратившей вследствие этого своего истинного потенциала.
Трудившийся в период определяющего идеологического и организационного влияния государственных структур на развитие историографии вообще и допетровской России в частности, А. А. Зимин для начала XXI века мог бы отметить, что по сравнению с его временем изменилось не так много, как можно было бы ожидать. Воздействие государственных институтов по-прежнему проявляется самым ярким образом в тематике предпринимаемых исследований, что особенно явствует на примере празднования разнообразных юбилейных дат. Отличие состоит лишь в том, что вместо одних событий или персон ныне чествуются другие или те же самые, но с присвоением новых эпитетов, вроде «святой» или «преподобный», отражающим большей частью искусственный процесс клерикализации истории как науки. Последнее могло бы вызвать удивление у А. А. Зимина, вряд ли оказавшегося бы способным провести аналогию с каким-то из предшествовавших периодов, когда более или менее известные своими трудами ученые столь старательно подчеркивали бы свои конфессиональные предпочтения. В остальном же историк просто отметил бы сохранение не всегда порочной традиции учета политических потребностей властей состоящими в созданных ими структурах историками. Правда, у А. А. Зимина вряд ли вызвало бы снисходительное понимание празднование неких ложных юбилеев, вроде точной даты создания Древнерусского государства, просто вследствие указания той или иной чиновной особы, хотя это и не большая новость в истории науки.
Кистерев С. Н. К грядущей оценке современного этапа...
39
Однако мимо одной инновации А. А. Зимин не мог бы пройти мимо именно потому, что в данном случае его внимание обязательно было бы привлечено к поистине важному историографическому сюжету. Хорошо знакомый с историей исторической науки, А. А. Зимин мог бы указать моменты снижения или внезапного повышения производительности труда своих коллег, выражавшейся в уменьшении или увеличении числа публикаций. Чаще всего объяснение этому можно было бы найти все в тех же юбилеях или, что гораздо важнее, в привлечении усилий многих исследователей к решению актуальных научных вопросов. Если бы историк мог бросить взгляд на ситуацию новейшего времени, то, несомненно, заметил бы нечто, чего никогда ранее не существовало, чему аналогов в истории науки, видимо, и не было.
В предшествовавшие эпохи появление в печати той или иной работы отражало большей частью творческий процесс конкретного исследователя или некоего коллектива, в составе которого ему приходилось работать. Соответственно этому и тщательность проведенного исследования зависела от личных способностей и старательности его автора, как от его же действительной полезной продуктивности или, возможно, от большей или меньшей склонности к графомании зависело число публикуемых материалов. По их количеству и качеству исполнения историографы судили о научном вкладе данного исследователя, о его месте в историографическом процессе.
Иная ситуация могла бы быть отмечена А. А. Зиминым для новейшего времени. Если на протяжении двух последних десятилетий появление в печати тех или иных трудов было обусловлено необходимостью следования указаниям новых руководящих органов, вроде возникших научных фондов, что принципиально не меняло историографической ситуации, поскольку не устраняло возможности оценки заслуг исследователя на основе его публикаций, то предъявляемые ныне требования со стороны персон, облеченных властными полномочиями, но не отягощенных познаниями в области развития науки вообще и социальной истории в частности, способны эту ситуацию изменить самым существенным образом, коль ученые в целом и историки в том числе окажутся готовыми этим требованиям следовать. Увеличение количества публикаций каждым отдельным специалистом в той или иной области с учетом его интересов и способностей неизбежно создаст впечатление естественного роста интереса к некоторым научным проблемам, а поскольку невозможно всякий раз отчетливо представлять степень зависимости конкретного исследователя от предъявляемых извне требований, то этот валовый продукт станет первопричиной складывания искаженного представления о развитии историографии. Рост числа публикаций по той или иной теме
40
Вестник «Альянс-Архео» № 8
перестанет быть следствием повышенного к ней и заслуженного внимания со стороны исследователей, а в увеличении объема и соответствующем снижении научной ценности печатной продукции определенного автора отразится не способность его интеллекта, а скорее — отсутствие моральной устойчивости. В целом же направление и интенсивность протекания историографического процесса окажется не следствием воплощения внутренних потребностей самой науки, но заслугой государственной инстанции, предписавшей движение именно в эту сторону — умножения валового продукта в соответствии с утвержденными плановыми показателями.
Разумеется, у А. А. Зимина, окажись он способным обозреть историографию начала XXI века, отмеченные явления вызвали бы соответствующую оценку, но поскольку рассчитывать на его «второе пришествие» не приходится, следует ожидать такой оценки от грядущего в лице новых поколений историографов.
