CC BY
121
ФОЛЬКЛОРИСТИКА
УДК 398(571.54)
© Б. С Дугаров
К генезису унгинской Гэсэриады: хонгодорский фактор*
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 11-04-00309а.
В статье рассматривается роль племени хонгодор в распространении унгинской версии эпоса «Гэсэр» в Прибайкалье в контексте этнокультурных связей монгольских народов.
Ключевые слова: эпос, Гэсэриада, генезис, традиция, хонгодорский фактор, монгольские народы.
B.S. Dugarov
To Unginsky Geseriada's genesis: Khongodorsky factor
The article considers the role of Khongodor tribe in dissemination of the Unginsky version of the epos «Geser» in Pribaikalye in a context of ethnocultural connections of the Mongolian peoples.
Keywords: epos, Geseriada, genesis, tradition, Khongodorsky factor, Mongolian peoples.
Относительно генезиса унгинской Гэсэриады существует устойчивое мнение, что эту версию принесли из Монголии хонгодоры и другие этнические группы монголо-ойратского происхождения. Первым на эту тему высказался А.И. Уланов, полагавший, что хонгодоры - это представители монгольских родов, переселявшиеся разными группами в Приангарье в течение ХУ-ХУН вв., и что именно они «привезли с собой устные варианты «Гэсэра», легшие в основу первого печатного (ксилографического) издания 1716 г., а на бурятской почве стали известны науке как унгинская версия [Уланов, с.30-31]. Эти положения были уточнены и развиты в ряде других статей бурятского эпосоведа и приняты всеми последующими исследователями бурятской и монгольской Гэсэриады.
Так, С.Ю. Неклюдов соглашается с тезисом о хонгодорских переселенцах и архаичности принесенной ими унгинской версии, сохранившей первооснову монгольской Гэсэриады, существовавшей прежде в различных устных вариантах в качестве общемонгольской «прототипической» версии сказания о Гэсэре, а впоследствии при ксилографическом издании подвергшейся клерикальной обработке. Говоря же о формах устной передачи Гэсэриады в Бурятию, ученый считает, что они «пока остаются невыясненными и сугубо проблематичными» [Неклюдов, 1984, с. 205, 219, 220]. Подобная постановка проблемы заставляет более внимательно отнестись к истории и этногенезу самих хонгодоров как основному «передаточному» звену унгинской версии из Монголии на бурятскую почву.
Напомним, что хонгодоры наряду с булага-тами, эхиритами и хоринцами являются одним из четырех основных племен, образующих бурятский этнос. По данным С.П. Балдаева, они достаточно многочисленны, составляют более одной
четверти всего бурятского населения Забайкалья и Прибайкалья [Балдаев, 1961, с. 73]. Территория их географического расселения, причем довольно компактного, простирается от р. Ангары (ее левобережья, где располагается Аларский район Иркутской области) до самых границ с Монголией, с которой соседствуют три хонгодорских района, входящие в состав Республики Бурятия, - Тункинский, Окинский и Закаменский. Есть все основания полагать, что в прошлом кочевья хонгодоров и этнически им близких родов тянулись и по Прихубсугулью до нынешних Завхан-ского и Убсанурского аймаков Монголии. То есть исторически существовал так называемый хонгодорский коридор, подтверждаемый наличием многочисленных легенд и преданий самих хонгодоров о своем происхождении.
При этом в аларских и тункинских генеалогических преданиях непременно подчеркивается родство с племенем хотогойто, что выражается в этногенетической формуле по отношению к эпонимам двух вышеназванных этнических формирований: «Хонгоодор Хотогойто хоёр аха дуу байЬан юм - Хонгодор и Хотогойто были братьями» [Балдаев, 1960, с. 329]. Представители племени хотогойто, ойратского по происхождению, но впоследствии сильно «охалхасившегося», и поныне живут на территории Северо-Западной Монголии. Уместно привести мнение монгольского ученого С. Пурэвжава, автора монографии по истории хотогойтов, что они относятся по своим историческим корням к тем западным монголам, которые вплоть до чингисовой эпохи, кардинально изменившей всю этническую карту Центральной Азии, кочевали на своих родовых территориях от юго-западного побережья озера Байкал до Хангая и Алтая. При этом они поддерживали родственные отношения (ураг удмын) с монголоязычными племенами, населявшими
древнюю Бурятию под названием Баргуджин-Тукум [Пурэвжав, с. 7-8]. Из сказанного следует, что «хонгодорский коридор» имеет под собой глубокую историческую почву в контексте этногенеза и этнической истории монгольских племен, относившихся к ойратскому этнокультурному ареалу.
Как известно, распространение Гэсэриады в монгольском мире тесным образом связано с фактором политического возвышения ойратов (конец ХVI - начало ХVII в.) и завоевания ими Северного Тибета, откуда (район озера Кукунор) сказание о Гэсэре по западной части Центральной Азии («меридиан Гэсэриады») первоначально проникает в Западную Монголию, а оттуда - в Прибайкалье [Нармаев, с. 76]. В связи этим весьма интересным применительно к нашей теме представляется уточняющее замечание Ц. Дам-динсурэна о том, что Гэсэриада пришла в Бурятию из княжества Алтан-ханов Западной Монголии [Дамдинсурэн, с.132]. Основным же населением этого княжества, согласно письменным источникам, являлись представители племени хо-тогойто, в силу своей воинственности и многочисленности игравшие значительную роль в укреплении власти династии Алтан-ханов [Радлов, с. 26]. Территория же их княжества простиралась от Саян на севере до отрогов Монгольского Алтая на юге, от Убса-нора на западе до озера Хуб-сугул на востоке.
Фактически «хонгодорский коридор» был связан с территорией княжества Алтан-ханов, заявлявшего о себе как о политической силе почти на протяжении всего XVII в. и ведшего длительную и неравную борьбу с Джунгарским ханством, которое положило конец существованию этого небольшого государства. Хонгодоры и часть хотогойтов (этноним хотогойто отмечен в составе хонгодорских родов в Алари) [Сказания бурят, с. 89; Балдаев, 1970, с. 361] в обстановке непрекращающихся междоусобных войн уходили на север к своим единокровным сородичам в Присаянье и Приангарье, уже давно обжившим эти богатые пастбищными землями и звероловными угодьями места.
Г. Н. Румянцев, скрупулезно проанализировавший важные и заслуживающие внимания фольклорно-этнографические материалы, в том числе и генеалогические легенды, связанные с этногенезом и историей хонгодоров, пришел к выводу о разновременности и длительности «периода» переселения хонгодоров из Монголии начиная примерно с конца XVI в. вплоть до начала XVIII в. [Румянцев, с. 120-121]. Отметим, что временные рамки переселения хонгодоров, по Румянцеву, отчасти совпадают с датировкой,
предложенной А.И. Улановым в связи с Гэсэриа-дой, которую принесли хонгодоры (XV-XVII вв.), о чем мы уже упоминали. Именно эта длительность процесса перекочевок представителей рассматриваемого нами племени в течение более чем одного столетия (по Румянцеву), а то и того дольше (по предположению Уланова) из географически близкой Монголии в Присаянье и Приангарье еще раз подчеркивает, что существовал «хонгодорский коридор», связывающий территорию кочевания хонгодоров от монгольского Хангая и Алтай-Хухэя до Прибайкалья, которая в силу известных исторических обстоятельств оказалась в пределах двух новых супергосударствен-ных образований - маньчжурского Китая и России.
Изложенные исторические реалии в определенной степени проясняют проблему «миграции» Гэсэриады. Поскольку хонгодоры как «передаточное» звено унгинской Гэсэриады составляли вместе с хотогойто и другими родственными родами естественный этнический коридор, связующий Приангарье с Западной Монголией, в силу этого следует очертить ареал исторического бытования унгинской версии в рамках территории проживания ее носителей, упомянутых ранее. Правомерность такого подхода подтверждают историко-этнографические источники и материалы, а также культовые представления и фольклорно-мифологическая традиция хонгодо-ров, связанные с «корневой системой» сакрального мира бурят. Недаром обнаруживаются глубокие внутренние связи и выразительные параллели образа Гэсэра со знаковыми персонажами бурятской мифологии - Буха-нойоном и Хан Шаргай-нойоном. Причем культовые места последних расположены в Тункинской долине, соединяющей благодаря своему географическому положению приангарскую и монгольскую части хонгодорской ойкумены. В связи с этим нельзя не учитывать и тот факт, что хонгодоры и другие ойратские этнические подразделения привезли с собой, помимо Гэсэриады, многие другие ценности: культ сайтинских богов, поэму-улигер «Шо-но батор», воспоминания об Алтае, Хухэе, Цай-даме, Тангуте и т.п. [Михайлов, с. 48].
В гэсэроведении бытует устойчивое представление о том, что унгинская версия Гэсэриады приобрела в Приангарье форму типичного бурятского улигера - рифмованной героической былины [Козин, 1935, с.223]. Вместе с тем исследователи констатируют, что эпические поэмы монголоязычных народов обладают чрезвычайным сходством, композиционной, стилистической, языковой и ритмической близостью, а также удивительным единообразием персонажей и ситуаций, представленных в них. Особенно чет-
ко эпические параллели прослеживаются в фольклоре западно-монгольских ойратов и западных бурят (например, хонгодоров) [Неклюдов, 1974, с.221]. Об этом же пишет Н.Н. Поппе, отмечая, что при сравнении халхаских, ойрат-ских и бурятских эпопей последние обнаруживают наибольшую близость благодаря хонгодор-скому фактору [Поппе, с. 60-61, 105-106]. Хронологические рамки расцвета основных героических сказаний Н.Н. Поппе обозначает периодом XIV-XVII вв. На этот период приходится пик распространения и трансформации «Гэсэра» в Монголии, особенно в северной ее части. Это совпадает с предположением А.И. Уланова о времени хонгодорской «трансмиссии» унгинской версии Гэсэриады из Западной Монголии в Прибайкалье, что предполагает активную циркуляцию эпических сюжетов по «хонгодорскому коридору» в соответствии с тогдашним уровнем тесных этнокультурных контактов родственных родоплеменных образований. Степень «архаизи-рованности» унгинской версии по сравнению с ксилографическим памятником свидетельствует о ее изначальной приближенности к «прототипическому» источнику в качестве его устного извода.
В свете изложенного исходя из особенностей этногенеза бурят, являвшихся частью монгольского суперэтноса и участниками общих этнокультурных процессов, становится очевидным, что унгинская версия может рассматриваться как возможный «сопрототип» устной общемонгольской Гэсэриады. Аргументы в пользу такого предположения содержатся, по мнению А. И. Уланова, в самом тексте унгинской версии. Это более подробные обстоятельные описания в ряде узловых моментов сюжетного действия, наличие глубокого слоя языческих натурфилософских представлений или народной мифологии, составляющих основу эпического нарратива. Наконец, небесный пролог, повествующий о битве богов, исход которой объясняет возникновение «смуты» на земле и играет сюжетообразующую роль. Показательно и то, что сонм небожителей, представленный в прологе, имеет очевидную связь с общемонгольским пантеоном добуддийских божеств, а сыновья тэнгриев во главе с Гэсэром становятся эпическими персонажами [Абай Гэ-сэр, с. 6-8].
С доводами бурятского ученого согласуется мнение С.Ю. Неклюдова, что унгинские улигеры о Гэсэре не находятся в зависимости от ксилографического издания, а представляют собой самостоятельный цикл сказаний, восходящий к устной основе монгольской Гэсэриады. Определяемый же им сюжетный корпус «прототипического» источника, состоящий из небесного про-
лога, рождения героя на земле, его детских подвигов и женитьбы, битвы с черно-пестрым тигром и северным демоном, противоборства с ша-райгольским «триумвиратом», Андулмой и Луб-сагой, имеет полное соответствие в унгинской версии [Неклюдов, 1984, с. 214]. В связи с этим небезынтересно упомянуть о том, что хронологически самая первая запись изложения унгин-ской версии, произведенная Г.Н. Потаниным [1883, с.251-256] от аларских хонгодоров в 1883 г., содержит схематически примерно ту же сюжетную канву вышеупомянутого «прототипического» сказания о Гэсэре. Аларский текст был записан от информаторов, которые не были сказителями, но, судя по всему, знали наиболее распространенную в среде хонгодоров ветвь Гэсэриады.
Отмечая существенную интегрирующую роль западномонгольского этнокультурного фактора в историческом плане, нельзя не отметить органичность вхождения Гэсэриады во главе с ее героем в канву бурятской эпической традиции, в которой она получила самобытную разработку, о чем прежде всего свидетельствует ее близость к народной мифологии и центральным персонажам тэнгристского пантеона. Судя по всему, и образ Гэсэра оказался «своим» в бурятской фольклорно-мифологической системе с ее развитым культом неба и разработанностью темы нисхождения небожителей на землю. Подобно тому как Хор-муста «потеснил» на бурятском Олимпе традиционное божество прибайкальских бурят Эсэгэ Малана, так и сын Хормусты Гэсэр своим именем, приобретшим сакрализованную известность в общемонгольском и шире - центральноазиатском масштабе, «затмил» имена его бурятских эпических предшественников из улигерных героев, став их общенациональным преемником [Танака, с. 281-283]. При этом наибольшая концентрация и вариативность сказаний о Гэсэре наблюдается в ареале распространения унгин-ской версии Гэсэриады, куда относятся в первую очередь Приангарье и Присаянье.
М.П. Хомонов при сравнении книжных монгольских версий и хонгодорских устных вариантов Гэсэриады отмечал «абсолютную» схожесть их характеристик относительно достоинств и богатырских качеств улигерного героя. «Казалось бы, аларские буряты, принесшие устный вариант Гэсэриады из Монголии приблизительно триста лет тому назад, - пишет ученый, - могли забыть не только характеристику вида героя, но и содержание улигера, которое могло измениться под влиянием других западнобурятских улиге-ров. Но этого не произошло. Улигер “Гэсэр” сохранил свое прежнее содержание в деталях, да и его изобразительно-художественные средства не
изменились» [Хомонов, с. 77-78].
Действительно, в Саяно-Приангарском регионе, где проживают хонгодорские и другие рода, вышедшие из Монголии (Джунгарии) и принесшие с собой Гэсэриаду, эпос о Гэсэре обрел благодатную почву и пустил глубокие корни. На этнокультурном симбиозе с местными булагат-скими родами и развилась богатейшая эпическая традиция Гэсэриады, представляющая собой вершину «унгинского эпоса». Определение же «унгинский эпос», вошедшее в широкий научный оборот, было введено в эпосоведение Г. Д. Санжеевым и основано на этнотерриториальном признаке [Санжеев, с. 58], указывающем на исторически сложившуюся общность бурят - хон-годоров, булагатов, хангинов, шарайтов, зунга-ров и других родоплеменных групп монголобурятского и ойратского происхождения, совместно проживающих в пределах Приангарья. Обратим внимание, что все основные варианты «Абай Гэсэра», относяёщиеся к унгинской эпической традиции (а их свыше десяти), были записаны от сказителей, живших компактно на сравнительно небольшой территории, охватывающей нынешние Аларский и Нукутский районы Иркутской области (левобережье Ангары).
С.П. Балдаев в статье «Бурятские улигершины и гэсэршины» приводит список «наиболее выдающихся народных поэтов-сказителей» - исполнителей унгинской Гэсэриады, в котором наряду с такими известными именами, как П. Ту-шемилов из рода олзо, П. Дмитриев из рода он-гой (булагаты), П. Петров из рода хангин, Д. Бу-косов из рода шарайт (хоринцы), называются и представители хонгодорского племени - алар-ские буряты: П. Степанов, Ш. Дарханов, И. Ма-хачкеев, Б. Зурбанов и Н. Иринчеева (кстати, единственная женщина-сказительница в списке улигершинов) [Балдаев, 1961, с. 32-54]. Из последних пятерых более известен как сказитель
Гэсэриады П. Степанов (1890-1970). От него в 1940 г. С.П. Балдаев записал несколько глав эпоса «Абай Гэсэр хубун»: рождение Гэсэра на земле, его детские подвиги и женитьба, уничтожение трех шараблинских ханов и Гал Нурма хана, в общем объеме свыше 2000 стихотворных строк. Исследователь Д.А. Бурчина, подробно рассмотревшая десять основных вариантов «Абай Гэсэра», относящихся к унгинской версии и бытовавших в одном регионе - на левобережье Ангары, отмечает, что в варианте П. Степанова образ Гэсэра особенно наглядно воплощает в себе традиционные черты бурятских эпических сказаний [Бурчина, с. 67].
Унгинская версия Гэсэриады, сохранившая мифологическое ядро и древние сюжеты ее общемонгольского «прототипического» устного источника, приобрела на берегах Ангары черты, характерные для бурятского эпоса в целом. А.И. Уланов, отмечая медиаторскую роль хонгодоров в перенесении Гэсэриады из глубин Центральной Азии на северную периферию монголоязычной ойкумены, подчеркивает, что эпос «Гэсэр» органично и широко вошел в репертуар приангар-ских сказителей. Он оказал влияние на формирование унгинского эпоса, при этом сам впитал многие эпизоды и поэтику бурятских улигеров [Уланов, с. 105, 128].
В целом проблема генезиса унгинской Гэсэ-риады связана с истоками эпического творчества монгольских народов. Сама же история и трансформация этого улигерного феномена в Прибайкалье показывает на этнокультурное единство его коренного населения с монгольским миром, о чем красноречиво свидетельствует хонгодорский фактор. Символично, что процесс распространения Гэсэриады совпал по времени с формированием бурятского этноса и явился одним из знаковых элементов национального самосознания, этнической и культурной самоидентификации.
Литература
1. Абай Гэсэр / вступ. ст., подг. текста, пер. и коммент. А.И. Уланова. - Улан-Удэ, 1960.
2. Балдаев С.П. Бурят арадай аман зохёолой туубэри. - Улан-Удэ, 1960.
3. Балдаев С.П. Избранное. - Улан-Удэ, 1961.
4. Балдаев С.П. Родословные предания и легенды бурят. - Улан-Удэ, 1970.
5. Бурчина Д.А. Гэсэриада западных бурят. - Новосибирск, 1990.
6. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. - М., 1957.
7. Козин С.А. Гесериада. Сказание о милостивом Гесер Мерген-хане, искоренителе десяти зол в десяти странах света. -М.;Л., 1935.
8. Михайлов Т. М. «Гэсэр» в свете некоторых исторических реалий // Гэсэриада - духовное наследие народов Центральной Азии. - Улан-Удэ, 1995.
9. Нармаев Б.М. Формирование монгольских и калмыцких версий Гэсэриады: дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1987.
10. Неклюдов С.Ю. Исторические взаимосвязи тюрко-монгольских фольклорных традиций и проблема восточных влияний в европейском эпосе // Типология и взаимосвязи средневековых литератур Востока и Запада. - М., 1974.
11. Неклюдов С.Ю. Героический эпос монгольских народов. - М., 1984.
12. Поппе Н.Н. Халха-монгольский героический эпос. - М.;Л., 1937.
13. Потанин Г.Н. Очерки Северо-Западной Монголии. - СПб., 1883. Вып. 4.
14. Пурэвжав С. Хотгойдын угсаа гарал ба туухийн асуудалд (XVI-XIX зуун). - Улаанбаатар, 1970.
15. Радлов В.В. Этнографический обзор турецких племен Сибири и Монголии. - Иркутск, 1929.
16. Румянцев Г.Н. Предания о происхождении аларских бурят // Этнографический сборник. - Улан-Удэ, 1961. Вып. 2.
17. Санжеев Г. Д. По этапам развития бурят-монгольского героического эпоса // Советский фольклор. - 1936. - № 4-5.
18. Сказания бурят, записанные разными собирателями. - Иркутск, 1890. Т. 1. Вып. 2.
19. Танака К. Бурият косё Гэсэру моногатари-ни араварета футацуно бунка со // Миндзокугаку кэнкю. - 1964. - №3. Т.29.
20. Хомонов М.П. Монгольская Гэсэриада. - Улан-Удэ, 1989.
21. Уланов А.И. К характеристике героического эпоса бурят. - Улан-Удэ, 1957.
Дугаров Баир Сономович, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, доктор филологических наук. Тел.: (3012)469119.
Dugarov Bair Sonomovich, leading fesearch fellow, department of literature and folklore studies, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan studies, SB RAS, doctor of philological sciences.
УДК 398.1(571.54)
© ДА. Бурчина
Эхирит-булагатские эпические традиции в улигерах Бууры Барнакова
В статье рассматриваются эхирит-булагатские эпические традиции в улигерах сказителя Бууры Барнакова, раскрываются неизвестные ранее страницы его биографии.
Ключевые слова: бурятский фольклор, бурятский героический эпос, улигеры, традиции.
D.A. Burchina
The Ekhirit-Bulagat epic traditions in the Uligers by Buura Bamakov
The articles reviews the Ekhirit-Bulagat epic traditions in the Uligers by the narrator Buura Barnakov, it reveals previously unknown details of his biography.
Keywords: the Buryat folklore, the Buryat heroic epos, the Uligers, traditions.
Общеизвестно, что по своим стадиальнотипологическим характеристикам бурятский героический эпос классифицируется на три группы: эхирит-булагатскую, унгинскую и хорин-скую. Из них наиболее архаичным считается эхирит-булагатский эпос, поскольку в нем преобладают черты охотничьего уклада жизни творцов улигеров, элементы тотемизма, анимизма, различных культов, мотивы побратимства с животными персонажами, оборотничество (метаморфизм), сказочные мотивы. В его сюжетах получили разработку две центральные темы - сватовство и женитьба героя, а также борьба с чудо-вищами-мангадхаями и врагами-чужеродцами.
Сюжетная разработка темы героического сватовства в эхирит-булагатском эпосе отличается большим разнообразием и вместе с тем устойчивостью основных мотивов - гибели героя, похода за суженой, преодоления препятствий, борьбы за невесту, оживления героя. Но в целом черты «охотничьего» эпоса, обусловленные его близостью к мифологическим истокам, доминируют в эпосе эхиритов и булагатов. В нем все еще значительна роль мифических зооморфных, зооан-тропоморфных персонажей - помощников, покровителей, противников героя - и сверхъестествен-
ных способностей героя (магия и оборотничество).
Помимо двух основных тем в эхирит-булагатской эпической традиции присутствуют взаимоотношения брата и сестры, дяди и племянника, мужа и жены, отражающие конфликты между членами патриархальной семьи и рода.
Таковы основные черты архаичного эхирит-булагатского эпоса, представляющего «нижний слой», «изначальный этап» героико-эпического творчества бурят, но по богатству мотивов и образов, превосходящий все остальные бурятские традиции [Санжеев, с. 35].
Существовавшая с далеких времен богатая эпическая традиция эхиритов и булагатов получила известность после начала планомерного собирания фольклорных произведений, начатого в конце Х1Х - начале ХХ в. Так, во время первой своей научной командировки в 1903 г. по поручению Российской академии наук к кудинским, верхоленским, хурумчинским, хутульским и ольхонским бурятам Ц. Жамцарано обнаружил бытовавшую там живую эпическую традицию и впервые записал полноценные тексты героикоэпических сказаний («Айдурай Мэргэн», «Алам-жи Мэргэн», «Еренсэй», «Гэсэр Богдо», «Буху Хара хубун» и др.) от талантливых знатоков ули-
