CC BY
138ФОЛЬКЛОРИСТИКА
УДК 398.22
БУРЯТСКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС КАК ЭТНОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН В КОНТЕКСТЕ НЕМАТЕРИАЛЬНОГО КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ БУРЯТ
© Дугаров Баир Сономович
доктор филологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 Е-mail: [email protected]
© Николаева Наталья Никитична
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературоведения и фольклористики Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6 Е-mail: [email protected]
Бурятские улигеры представляют собой глубоко оригинальное, самобытное явление в контексте богатой этнокультурной традиции монгольских народов. В статье определено, что героический эпос «Гэсэр» является основным культурным феноменом Байкальского региона, выступая одним из критериев жизненности народной духовной культуры. Гэсэриада проявила себя как форма этнического самосознания и национальной консолидации, органично и всесторонне связанная с сердцевиной народного духа и его творческим проявлением во времени и пространстве. Отмечено, что выдающиеся ученые-монголоведы были едины в высокой исторической оценке бурятского героического эпоса в целом, в частности Гэсэриады, что говорит о значимости этого эпического памятника в идентификации культурного наследия бурятского народа в контексте центральноазиат-ской цивилизации. Таким образом, «Гэсэр» рассматривается как самобытный, вполне самостоятельный и уникальный феномен, определяющий духовный облик народа, его создавшего. Ключевые слова: эпос, улигер, монгольские народы, буряты, этнокультурная традиция.
THE BURYAT HEROIC EPIC AS ETHNO-CULTURAL PHENOMENON
IN THE CONTEXT OF INTANGIBLE CULTURAL HERITAGE OF THE BURYATS
Bair S. Dugarov
DSc, A/Professor, leading scientific researcher of the Department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Siberian Branch, Russian Academy of Sciences 6 Sahyanovoj Str., Ulan-Ude, 670047 Russia
Natal'у a N. Nikolaeva
PhD, senior scientific researcher of Department of literature and folklore, Institute for Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies Siberian Branch, Russian Academy of Sciences 6 Sahyanovoj Str., Ulan-Ude, 670047 Russia
The Buryat uligers are deeply original and distinctive phenomenon in the context of rich ethno-cultural traditions of the Mongolian people. The paper shows that the heroic epic «Geser» is a major cultural phenomenon in the Baikal region, one of the vitality criterion of folk spiritual culture. Geseriada manifested itself as a form of ethnic identity and national unity, organically and comprehensively related to the core of the national spirit and its creative manifestation in time and space. It is noted that the outstanding sci-entists-mongolists were united in a high historical assessment of the Buryat heroic epic as a whole and particularly Geseriada, that says about the significance of this epic in the identification of cultural heritage of the Buryat people in the context of Central Asian civilization. Thus, «Geser» is regarded as a distinctive, fully independent and unique phenomenon defining the spiritual image of the people who created it. Keywords: epic, Mongol peoples, the Buryats, ethnic and cultural tradition.
Фольклорная традиция бурят занимает достойное место в мировом этнокультурном пространстве, будучи тесно связанной с древними натурфилософскими, мировоззренческими, этико-эстетическими
представлениями. Фольклор как органический компонент духовной культуры адекватно реагирует на изменяющиеся условия жизни своих создателей, исполнителей и хранителей. На современном этапе устное народное творчество бурят, как и многих народов мира, переживает сложные, неоднозначные и во многом необратимые процессы трансформации, нивелирования и даже полной утраты некоторых жанров, что обусловлено кардинальными изменениями исторического, социально-культурного, геополитического характера в обществе. Фольклорные жанры все чаще остаются невостребованными, вследствие чего теряются уникальные традиции сказывания, устной передачи информации. Их заменяет массовая культура - профессиональное искусство, Интернет, телевидение, мировая литература. Исчезновение традиционных форм фольклора - явление повсеместное, выражающееся в распаде жанровых особенностей, дегрессии сюжетов и образов, «модернизации» и унификации исполнения и в целом форм выражения (и не всегда в лучшую сторону), переосмыслении традиционных элементов. Но, тем не менее, это не исключает отдельных позитивных новаций и может сопровождаться в определенных условиях выходом некоторых жанров на новый уровень бытования и распространения в народной среде. При этом следует отметить, что некоторые жанры показывают удивительно высокую живучесть и даже продуктивность в рамках современного фольклорного процесса, сохраняя почти все основные жанромаркирующие признаки и особенности. К таким жанрам, к примеру, можно отнести песни, благопожелания, устные рассказы, обрядовую и афористическую поэзию.
Особое место в ряду образцов устной народной поэзии бурят принадлежит героическому эпосу. Бурятский героический эпос уникален по своему архаичному происхождению, богатству языка, оригинальному содержанию, сюжетно-композиционным и поэтическим особенностям. Выдающийся монголовед акад. Б. Я. Владимирцов писал, что бурятские улигеры - это «настоящие эпопеи, не уступающие эпопеям других народов мира», являющиеся результатом долгой и сложной творческой жизни народа [5, с. 13-14]. Во многом благодаря улигерам буряты сохраняли свое этническое самосознание и самоидентификацию, духовную культуру, язык.
В архаических улигерах бурят можно найти отображение многих сторон их жизни, быта, нравов, психологического склада, художественно-эстетических и религиозно-философских воззрений, ранней мифологической системы представлений, можно обнаружить комплекс родовых и даже дородовых норм предписанного поведения, систему идей, имеющих наивысшее ценностное значение для общества, реализацию представлений об идеальных социальных отношениях и идеальном представителе социума, воплощающем их в жизнь.
Улигеры отразили наиболее значимые исторические события прошлых эпох, находясь в тесной связи со всеми общественно-политическими процессами, происходившими на протяжении длительного времени, с процессом исторического развития бурятского народа. Но все же эпос - не хроникальное изложение, не адекватное зеркало действительности, это художественное, поэтически переработанное, отшлифованное во временной протяженности отражение этих событий.
Возможно, первые образцы устной эпической поэзии появились еще в эпоху первобытного общества. Исследователи не раз обращались к этому вопросу. Так, А. И. Уланов зарождение и формирование древнейшего ядра стадиально ранних улигеров эхирит-булагатской группы относил к середине I тысячелетия н.э. [8, с. 104]. В другой, более поздней по времени работе он писал: «Основные древние компоненты, общие с монгольскими и ойратскими, оформились, вероятно, уже во второй половине I тысячелетия, возможно, даже тогда, когда по существу и не было еще бурятских родов, но окончательно сформировался эпос к концу I тысячелетия» [9, с. 200].
М. П. Хомонов доказывал, что эпос существовал у всех монгольских народов ранее второй половины I тысячелетия н. э. в условиях разложения материнского рода и возвышения отцовского, далее вбирая в себя черты последующих эпох [1, с. 4]. Он утверждал, что и Гэсэриада существовала у всех монгольских народов ранее второй половины I тысячелетия н. э. [10, с. 25].
Н. О. Шаракшинова считала, что зарождение героического эпоса бурят и монголов происходило ранее Х!-ХП вв., хотя, разумеется, часть эпических произведений формировалась и в последующие столетия. Она доказывала это предположение рядом фактов, в частности сохранившимися отрывками эпических произведений в древнейших монгольских памятниках - «Сокровенное сказание монголов», «Алтан Тобчи» и др.: «Целые строфы из эпоса, обнаруживаемые в «Сокровенном сказании», свидетельствуют о довольно высоком уровне развития героико-эпической традиции монгольских народов, зародившейся еще до XII столетия» [13, с. 57].
Взгляды названных ученых позволяют предположить, что, по всей вероятности, основное ядро бурятских улигеров, т. е. мифологические воззрения, вошедшие в него, отдельные эпические сюжеты и мотивы, могли возникнуть в I тысячелетии н. э., в эпоху, когда материнский род утрачивал свою
главенствующую роль и заменялся приоритетом отцовского рода. И хотя древние формы эпоса не дошли до наших дней, основные сюжетообразующие мотивы бурятских улигеров довольно отчетливо отразили эту переломную эпоху в жизни родового общества. В дальнейшем формировалась устойчивая структура улигеров, разрабатывались новые оригинальные сюжетные ходы и художественные приемы, вырабатывался самобытный стиль и язык.
Вершиной многогранного устного эпического творчества бурятского народа и вместе с тем выдающимся памятником мирового масштаба является эпос «Гэсэр». Главное отличие и уникальная особенность бурятской Гэсэриады в том, что она бытовала не как литературное произведение в прозаической форме, как, например, у монголов, а являлась великолепным образцом поэтической традиции, передававшимся на протяжении многих веков и поколений исполнителей исключительно устным путем.
Известны эхирит-булагатская и унгинская версии бурятской Гэсэриады, которые в свою очередь имеют многочисленные варианты. Унгинская версия, записанная И. Н. Мадасоном от знаменитого сказителя Пёохона Петрова (объемом в 12536 стихов) и опубликованная в переводе и с комментариями А. И. Уланова [3], имеет параллели с монгольским книжным прозаическим вариантом и, по мнению многих исследователей, попала в эпическое творчество унгинских бурят через посредство родов, бежавших из Монголии в Приангарье из-за притеснений, войн, феодальных междоусобиц в XIV-XVII вв. А. И. Уланов отмечал, что унгинские версии «Гэсэра» на почве эпоса, существовавшего у бурят Приангарья, приобрели черты, характерные для всего бурятского эпоса. «Гэсэр» оказал влияние на формирование унгинского эпоса в целом, хотя сам впитал сюжетику и поэтику бурятских ули-геров. Сходство унгинской версии с монгольской заключается главным образом в названиях глав, некоторой сюжетной близости, в именах персонажей. Возможно, источником унгинской версии был не только пекинский книжный ксилограф 1716 г., но и более древние устные версии и варианты эпоса, бытовавшие у монгольских племен. Таким образом, бурятская унгинская версия «Гэсэра» представляет собой не простое механическое заимствование, не прямое перенесение монгольского книжного варианта на бурятскую почву, а творческую переработку произведения на основе своей богатой эпической традиции. Монгольская версия послужила лишь в качестве одной из тем, попавшей извне в бурятскую среду. Буряты создали свою биографию Гэсэра, которая развертывается на фоне сотворения миров Вселенной и ее обитателей.
Образцом самобытности эпоса, великолепным примером архаичной аутентичной эпической традиции является эхирит-булагатская версия «Гэсэра», записанная у сказителя Маншуда Имегенова известным монголоведом Ц. Жамцарано. Именно эхирит-булагатская Гэсэриада сохранила в язычески первозданном стихотворном потоке, насчитывающем свыше 20000 поэтических строк, наиболее «родовые» черты изначальной тюрко-монгольской центральноазиатской эпики.
Кроме улигера «Абай Гэсэр-хубун» (10590 стихов), посвященного подвигам Гэсэра, были записаны также улигеры о сыновьях героя («Ошор Богдо-хубун» и «Хурин Алтай-хубун») [1; 2], что составляет циклизованную эпопею объемом 22074 стиха, не имеющую аналогов в сибирско-центральноазиатской традиции. Акад Б. Я. Владимирцов называл эту трилогию «колоссальной бурятской эпопеей, далеко превосходящей размером «Илиаду» [5, с. 16].
Эта же эхирит-булагатская версия в исполнении М. Имегенова была записана американским ученым-этнографом Дж. Куртином во время его поездки к прибайкальским бурятам в 1900 г. и издана девятью годами позже в США [14, с. 134-163].
В работах Ц. Дамдинсурэна и А. И. Уланова архаика и самобытность именно бурятской эхирит-булагатской версии Гэсэриады получили глубокое теоретическое обоснование [6, с. 142; 8; 3, с. 4; 9, с. 185-202]. По мнению С. Ш. Чагдурова, основанному на исследовании улигера М. Имегенова со стороны поэтики, образной системы и эпического стихосложения, данное произведение является убедительным подтверждением эндогенного происхождения бурятской Гэсэриады и наиболее надежной гарантией ее самобытности [12, с. 33-34].
Таким образом, среди всех версий и вариантов монгольской Гэсэриады бурятская эхирит-булагатская версия эпоса М. Имегенова имеет репутацию «совершенно самостоятельной» (Ц. Дам-динсурэн), почти целиком состоящей из бурятских фольклорных сюжетов, мотивов и образов, причем стадиально-ранних, восходящих к эпохе зарождения эпоса. Эхирит-булагатский «Гэсэр» отличается большим объемом и многоплановостью сюжета, развернутым характером повествования со множеством эпизодов и персонажей. Образу Гэсэра присущи черты идеального героя-богатыря, защитника рода, отражающие общественные идеалы периода раннего средневековья, когда происходил сложный процесс консолидации родственных племен и родов предков бурят. Образ эпического бога-
тыря осмысливался в контексте реальной истории и постепенно утрачивал свою изначальную мифологическую сущность. Происходил определенный процесс в развитии художественного образа: с одной стороны, он становился эпически масштабнее, а с другой - ближе и понятнее людям как непобедимый воин, борец против внешних врагов и защитник родной земли [4, с. 462-470].
Мифы о небожителях, которыми насыщены бурятские версии Гэсэриады, отличаются многослой-ностью, представляющей причудливое отражение многовекового пути эволюции мифологических представлений. Сакрализованная информация пронизывает теонимию персонажного ряда действующих в эпосе богов, небесную и земную топографию, символику обрядовых действий, совершаемых эпическими героями и имевших в древности, по всей вероятности, сугубо магический характер. Даже фантастические образы чудовищ-мангадхаев содержат реминисценции теологического происхождения, восходящие к «мифологической эпохе» и обнаруживающие параллели в древних культурах евразийского круга.
Ознакомившись с репертуаром сказителей из разных районов этнической Бурятии, можно с уверенностью сказать, что эпос о Гэсэре был наиболее популярным и распространенным в многочисленных вариантах и версиях образцом устного народного творчества. Он органично связан со всей эпической традицией бурят - от отображения жизни «полуохотничьего, полускотоводческого народа» в ее зачастую архаичных проявлениях до описания богов шаманистского пантеона, играющих большую роль в повествовании. Персонажный ряд Гэсэриады, ее мотивы и образы имеют соответствия во многих бурятских улигерах, образуя единое эпическое целое, основанное на единой поэтико-стилевой традиции. Таким образом, бурятский «Гэсэр» как грандиозная эпопея, построенная по типу всех героико-эпических произведений бурят-монголов, является целиком плодом эпического творчества бурят-монголов и национальным эпическим произведением бурят-монголов [7, с. 13].
Ученые-исследователи бурятского эпоса едины в своей оценке относительно самобытности и народности бурятской Гэсэриады, что говорит о значимости этого эпического памятника в идентификации культурного наследия бурятского народа в контексте центральноазиатской цивилизации. Вполне закономерно, что это героическое сказание, бытовавшее практически по всей территории Прибайкальского региона в течение многих столетий, оказало влияние на менталитет бурят, формирование их национального самосознания.
Подводя итог, можно сказать, что бурятский героический эпос и, в частности, улигеры о Гэсэре являются глубоко оригинальными и уникальными произведениями устного народного творчества, выражением нравственных и эстетических идеалов древнебурятского общества, своего рода энциклопедией народного бытия. Прошлое и настоящее, особенно 21 -й век с его признаками тотальной глобализации, убеждают нас в том, что эпос «Гэсэр», заключающий в себе целый мир традиционных, во многом сакральных, непреходящих ценностей, имеет субстанциональное значение для идентификации национальных основ духовного наследия бурятского народа.
Литература
1. Абай Гэсэр-хубун: Эпопея (эхирит-булагатский вариант). - Улан-Удэ, 1961. - Ч. 1. - 230 с.
2. Абай Гэсэр-хубун: Эпопея (эхирит-булагатский вариант). - Улан-Удэ, 1964. - Ч. 2. - 232 с.
3. Абай Гэсэр. - Улан-Удэ, 1960. - 314 с.
4. Абай Гэсэр Могучий. Бурятский героический эпос. - М., 1995. - 526 с.
5. Владимирцов Б.Я. Монголо-ойратский героический эпос. - Пг.; М., 1923. - 254 с.
6. Дамдинсурэн Ц. Исторические корни Гэсэриады. - М., 1957. - 239 с.
7. Поппе Н.Н. Об отношении бурят-монгольского Гэсэра к монгольской книжной версии // Записки ГИЯЛИ. -Улан-Удэ, 1941. - Вып. 5-6. - С. 7-19.
8. Уланов А.И. К характеристике героического эпоса бурят. - Улан-Удэ, 1957. - 171 с.
9. Уланов А.И. Бурятский героический эпос. - Улан-Удэ, 1963. - 220 с.
10. Хомонов М.П. Бурятский героический эпос «Гэсэр»: эхирит-булагатский вариант. - Улан-Удэ, 1976. -187 с.
11. Хомонов М.П. Монгольская Гэсэриада. - Улан-Удэ, 1989. - 128 с.
12. Чагдуров С.Ш. Стихосложение бурятской Гэсэриады. - Улан-Удэ, 1984. - 124 с.
13. Шаракшинова Н.О. Героико-эпическая поэзия бурят. - Иркутск, 1987. - 304 с.
14. Curtin J. A Journey in Southern Siberia. The Mongols, their Religion and their Myths. - Boston, 1909. 319 p.
References
1. Abaj Geser-hubun. Epopeya. (Ehirit-bulagatskij variant). Ch. I. [Abaj Geser-hubun. Epopee (Ekhirit-Bulagat version. Part I]. Ulan-Ude, 1961. 230 p.
2. Abaj Geser-hubun. Epopeya. (Ehirit-bulagatskij variant). Ch. II. [Abaj Geser-hubun. Epopee (Ekhirit-Bulagat version. Part II]. Ulan-Ude, 1964. 232 p.
3. Abaj Geser [Abaj Geser]. Ulan-Ude, 1960. 314 p.
4. Abai Geser Moguchij. Buryatskij geroicheskij epos [Abai Geser the Powerful. The Buryat heroic epic]. Moscow, 1995. 526 p.
5. Vladimirtsov B. Ya. Mongolo-oiratskij geroicheskij epos [The heroic epic of mongol-ojrats]. Petrograd, 1923. 254 p.
6. Damdinsuren Ts. Istoricheskie korni Geseriady [Historical roots of Geseriada]. Moscow, 1957. 239 p.
7. Poppe N. N. Ob otnoshenii buryat-mongol'skogo Gesera k mongol'skoj knizhnoj versii [On the relation of the Buryat-Mongol Geser to the Mongol book version]. Zapiski GIALI. Vyp. 5-6 - Proceedings of SILLI. Issue 5-6. Ulan-Ude, 1941. Pp. 7-19.
8. Ulanov A. I. K kharakteristike geroicheskogo eposa buryat [To characterization of the heroic epic of the Buryats]. Ulan-Ude, 1957. 171 p.
9. Ulanov A. I. Buryatskij geroicheskij epos [The heroic epic of the Buryats]. Ulan-Ude, 1963. 220 p.
10. Khomonov M. P. Buryatskij geroicheskij epos «Geser»: ekhirit-bulagatskij variant [The Buryat heroic epic Geser: ekhirit-bulagat version]. Ulan-Ude, 1976. 187 p.
11. Khomonov M. P. Mongol'skaya Geseriada [Mongol Geseriada]. Ulan-Ude, 1989. 128 p.
12. Chagdurov S. Sh. Stihoslozhenie buryatskoj Geseriady [Versification of Buryat Geseriada]. Ulan-Ude, 1984. 124 p.
13. Sharakshinova N. O. Geroiko-epicheskaya poezya buryat [The heroic epic poetry of the Buryats]. Irkutsk, 1987. 304 p.
14. Curtin J. A Journey in Southern Siberia. The Mongols, their Religion and their Myths. Boston, 1909.
