CC BY
181
ИЗ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ
© Т. К.Тихонова, В. Г. Абашин,
Ю. В. Цвелев
Военно-медицинская академия, кафедра акушерства и гинекологии им. А. Я. Крассовского, Санкт-Петербург
К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Н. И. ПИРОГОВА
ЖЕНСКИЙ ТРУД НА ВОЙНЕ (СООБЩЕНИЕ 2). СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ В РУССКО-ТУРЕЦКОЙ (1877-1878) ВОЙНЕ.
БАРОНЕССА ЮЛИЯ ПЕТРОВНА ВРЕВСКАЯ
УДК: 613.67:616-083:92 Вревская
Рис. 1. Портрет Ю. П. Вревской (художник Ю. В. Иванов )
■ Статья посвящена жизни и работе в качестве сестры милосердия баронессы Ю. П. Вревской при оказании медицинской помощи раненым
и больным воинам во время русско-турецкой войны (1877-1878 гг).
■ Ключевые слова: история медицины; русско-турецкая война; сестры милосердия; Юлия Вревская.
Русская роза, погибшая на болгарской земле
В. Гюго
Во все века люди преклоняли и преклоняют колени перед теми, кто осознал помощь ближнему как свой долг, принял чужую боль как свою, способен вынести тяжкие испытания и не потерять человечности и доброты. Сестры милосердия... Так называли женщин, которые посвящали себя очень тяжелому, но прекрасному делу — служению людям в те минуты, когда к человеку приходит беда — болезнь.
В Крымской войне (1853-1856 гг.) под руководством хирурга Н. И. Пирогова сестры милосердия впервые стали оказывать помощь при проведении боевых действий: выносили раненых с поля боя, до изнеможения ассистировали на операциях, выхаживали самых безнадежных больных. Мы в большом долгу перед представительницами женского милосердия в России. Много женщин прославилось на этом благородном поприще, и многие из них отдали свои жизни во имя человеколюбия. К сожалению, их имена незаслуженно забыты.
Имя русской баронессы Юлии Петровны Вревской, принявшей участие в качестве сестры милосердия в русско-турецкой войне 1877-1878 годов за освобождение Болгарии, по праву стало в этой стране символом гуманизма, героизма и самопожертвования всех русских женщин, пришедших на помощь братскому народу в трудную для него минуту. В настоящее время в России даже многие медицинские работники не слышали имени этой замечательной женщины, почти не осталось даже ее изображений, кроме портрета художника Ю. В. Иванова (рис. 1) и нескольких фотографий. Поэтому рассказ о ней, в основном, строится на воспоминаниях ее современников.
«Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез» [10]. Юлия Петровна родилась в 1841 году в семье Варпаховских, принадлежавшей к старинному дворянскому роду, из которого вышло немало офицеров. Военную карьеру избрал и брат Юлии Петровны — Владимир. Ее отец, Петр Евдокимович Варпаховский, был родом из польских шляхтичей, которые «по взятии города Смоленска под Российскую державу» выехали в Россию. Дворянин, потомственный военный, генерал П. Е. Варпаховский участвовал в Бородинском сражении и был тяжело ранен. После длительного лечения продолжил военную службу, быстро продвигаясь по служебной лестнице.
Ьм* ПГГ» Ь
Рис. 2. И. А. Вревский (1858)
Женился на дочери начальника отделения Главной Контроли царства Польского Ивана Богумила Блех. Получение новых чинов вызывало частые перемещения семьи Варпаховских из одного города в другой. Вот и Юлия Петровна родилась в городе Лубны Полтавской губернии, где стояла в то время дивизия отца, и записана в полковой церкви. В метрической книге значится: «1838 г. генваря 25 числа командира 1 бригады, 7 пехотной дивизии генерал-майора Петра Евдокимова Варпаховского, православного вероисповедания и законной жены его Каролины Ивановны евангелического вероисповедания родилась дочь Юлия». Она была четвертым ребенком в семье: старшие — братья Петр, Иван, сестра Наталья, младшие — братья Евгений и Владимир [1].
Заслуженный генерал был беден, недвижимого имущества не имел, содержал большое семейство одним довольствием, получаемым от казны, и периодически был вынужден обращаться к царю за денежной арендой в рассрочку. По этой причине семья жила очень скромно. После получения отцом чина генерал-лейтенанта и назначения его командующим Резервной дивизией Отдельного кавказского корпуса, Варпаховские в 1848 году переехали в Ставрополь, тогда центральный город Кавказской области и центр административного управления военными действиями на Кавказе против Шамиля [4].
Училась Юлия Петровна сначала в Одесском институте благородных девиц, ас 10 лет в Ставропольском «Среднеучебном заведении святой Александры» для воспитания женского пола». В 1857 году в шестнадцать лет Юлия
Варпаховская вышла замуж за вдовца — генерал-лейтенанта барона Ипполита Александровича Вревского (рис. 2), который командовал войсками на лезгинской линии Кавказа. Был он намного старше своей юной жены — в 1857 году ему исполнилось уже 44 года. И. А. Вревский — внебрачный сын князя Александра Куракина, друга самодержца России Павла I. В 1822 году он был пожалован баронским достоинством. Далее получил прекрасное военное образование. Учился он вместе с Лермонтовым в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Окончил Вревский и Академию Генерального штаба. В Дерптском университете прошел курс медицины [6]. Военную службу барон начал в 1832 г. в школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в чине унтер-офицера лейб-гвардии гусарского полка. В экспедициях и сражениях участвовал с 1838 года. Служа на Кавказе, он сблизился с декабристами Беляевым, Назимовым и другими. В 1840 году на его квартире в Ставрополе бывали Лермонтов, друг и родственник Лермонтова — Алексей Столыпин (Монго), брат Пушкина — Лев Сергеевич. По свидетельству декабриста Беляева, Вревский был «один из образованнейших и умнейших людей своего времени» [4]. Блестящий офицер, он слыл искусным военачальником и человеком непомерной храбрости, трижды награждался золотым оружием с алмазами и надписью «За храбрость». Пользовавшийся симпатией окружающих, сделавший блистательную военную карьеру генерал-лейтенант Вревский сразу привлек внимание своей юной избранницы. В декабре 1857 года Ипполит Александрович пишет брату Борису: «Я еще не известил о моем очень скором браке с Юлией Варпаховской. Я уверен, что ты примешь живое участие в моем счастии, и я хочу надеяться на твое любезное отношение к Юлии, которая со своей стороны расположена к Вам. Жюли будет шестнадцать лет, она блондинка, выше среднего роста, со свежим цветом лица, блестящими умными глазами, добра бесконечно. Ты можешь подумать, что описание это вызвано моим влюбленным состоянием, но, успокойся, это голос всеобщего мнения» [4].
Чета была принята при дворе русского императора. Поскольку И. А. Вревский занимал пост начальника округа, они поселились во Владикавказе. Юлия Петровна, по воспоминаниям очевидцев, «сияла молодостью, красотой, образованием и всеми качествами, способными вызвать полнейшую симпатию. С тех пор домашняя обстановка отчасти изменилась... и сам барон стал как будто мягче и приветливее» [4]. Казалось, судьба не сулила ей ничего плохого. Но счастливый брак оказался не-
Рис. 3. И. С. Тургенев (фотография С. В. Левицкого, 1856.)
долгим. 30 августа 1858 года в дом Вревских доставили депешу, в которой сообщалось, что генерал-лейтенант Ипполит Александрович Вревский смертельно ранен при взятии лезгинской крепости Китури. Несколько дней спустя он скончался на руках у жены. «Это был чуть не единственный пример в Кавказской войне смерти в бою генерал-лейтенанта, главного начальника отряда», — вспоминал А. Зиссерман [4].
Двадцатилетняя вдова была в отчаянии. После смерти мужа Юлия вместе с матерью и младшей сестрой переехала в Петербург, надеясь на помощь живших там старших братьев. Квартиру нашли на Большой Морской. Да и государь Александр II не оставил без внимания молодую вдову прославленного генерала: она была назначена фрейлиной ко двору государыни Марии Александровны и заняла видное место в петербургском обществе. В течение многих лет Юлия Вревская была одной из самых блистательных дам великосветского Петербурга [1]. Это была эрудированная, неординарная личность: много читала, посещала театры, художественные выставки. Среди знакомых Вревской были писатели Д. Григорович, Я. Полонский, художник И. Айвазовский, творчество которых она высоко ценила. У Юлии Петровны было много друзей в России и за границей, которые не оставляли ее своим вниманием, и с которыми она старалась поддерживать теплые дружеские отношения. Знакомством с нею дорожил Виктор Гюго. Ее хорошо знал Ференц Лист.
Особенно глубокая и искренняя дружба связывала Вревскую с И. С. Тургеневым (рис. 3). Юлия зачитывалась произведениями Тургенева и мечта-
ла с ним познакомиться. И вот мечта осуществилась, в одном из салонов Петербурга Вревскую представили И. Тургеневу. Смелые суждения Юлии Петровны в жизненных вопросах, цельность ее натуры, прямой, честный взгляд, изящная внешность увлекли маститого писателя. Тургенев писал: «Я чувствую, что в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбой которого я всегда буду интересоваться» [11]. В дальнейшем в течение трех лет между ними длилась постоянная переписка, прерывавшаяся только на время приездов писателя в Россию. Какую огромную радость приносили ей его небольшие, шутливые и вместе с тем глубоко лиричные письма! Тоскующий по любимой родине писатель, с жадностью прислушивавшийся ко всем доносившимся до него в Париж вестям, благодарил свою корреспондентку за новости и сообщения, рассказывал ей о своей парижской жизни, обсуждал с ней литературные новинки. Ее письма давали ему значительный материал для размышлений. «Какие Вы хорошие письма пишете, милая Юлия Петровна — с каким удовольствием я их читаю», — замечал он [11]. Таким образом, Вревская была для великого писателя близким и чутким другом, которому он безгранично доверял, с мнением которого всегда считался и встреч с которым ждал с большим нетерпением [7].
Юлию Петровну отличала какая-то особая прелесть, что-то возвышенное, что особенно привлекало к ней и не забывалось. В. А. Соллогуб писал о Вревской: «Ведя светский образ жизни, Юлия Петровна никогда не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла никому злословить, а, напротив, всегда в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Даже самые злонамеренные люди склоняли перед ней головы. Всю жизнь она жертвовала собой для родных, для чужих, для всех. Юлия Петровна многим напоминала тип женщин александровского времени, этой высшей школы вкуса, — утонченностью, вежливостью и приветливостью. Бывало, слушая часто незатейливые, но всегда милые речи, я думал: как желательно в нашем свете побольше таких женщин и поменьше других» [9]. Бесконечно добрая и деятельная по натуре, Юлия Петровна действительно старалась, чем возможно, помочь всем, кто в этом нуждался. Большой заботой и вниманием она окружила детей Ипполита Александровича от первого брака, считавшегося в то время незаконным. Ценой длительных усилий Юлия Петровна добилась, чтобы они были приняты в привилегированные учебные заведения, получили фамилию и титул отца и наследовали земли в Баталпашинском округе, которыми
был награжден их отец [12]. Больная императрица Мария Александровна, тронутая благородным поступком «чудачки», взяла ее фрейлиной во дворец и не ошиблась. В путешествиях по Италии, Франции, Сирии, Палестине Юлия стала не только задушевной подругой высочайшей особы, но и незаменимой сиделкой, когда императрица болела [6].
В 1870 году Юлия Петровна попала в опалу и уехала в орловское имение. Возможно, из-за истории неудачного замужества своей сестры Натальи, которая закончилась трагедией. Павел, Николай, Мария — дети Вревского от первой жены. Когда Николай окончил Пажеский корпус, Юлия Петровна женила его на своей сестре Наталии. Наталья была хороша собой и, возможно, в прошлом у нее были какие-то связи. Согласно придворным слухам Наталья Петровна до брака испытала внимание Высокого лица. Николай ревновал ее, бил и без конца упрекал. Служить он не хотел. В конце концов, он покончил жизнь самоубийством, бросившись с моста в воду. Однако, возможно, причина заключалась и в самой Юлии Петровне. Она и сама могла испытать внимание Высокого лица, так как была молода и весьма привлекательна. Возможно, это был великий князь Константин Николаевич, которому она писала по возвращении в Петербург: «Ваше Императорское Высочество, вот уже два месяца, как я в Петербурге, где я снова поселюсь, и до сих пор не имела счастья ни встретить Вас, ни увидать даже издали» [1].
Неоднократные встречи с И. С. Тургеневым в Париже, на курортах Европы, в его имении она считала лучшими днями своей жизни после смерти мужа. Это была крепкая, сердечная дружба. И. С. Тургенев письменно признавался Ю. С. Вревской: «С тех пор, как я Вас встретил, я полюбил Вас дружески — и в то же время имел неотступное желание обладать Вами; оно было, однако, не настолько необузданно (да и уж не молод я) — чтобы просить Вашей руки — к тому же другие причины препятствовали; а с другой стороны, я знал очень хорошо, что Вы не согласитесь на то, что французы называют une passade... Вы пишете, что Ваш женский век прошел; когда мой мужской пройдет — и ждать мне весьма недолго — тогда, я не сомневаюсь, мы будем большими друзьями — потому что ничего нас тревожить не будет. А теперь мне все еще пока становится тепло и несколько жутко при мысли: ну, что, если бы она меня прижала бы к своему сердцу не по-братски?» [11]. Ничего баронесса не могла предложить Ивану Сергеевичу, кроме дружеских отношений, оставаясь верной памяти Ипполита Александровича. Хотя она была женой Вревского
недолго, но была с ним счастлива. Вполне возможно, что муж не раз рассказывал ей о Лермонтове, о декабристах, и эти воспоминания, несомненно, должны были производить сильное впечатление на молодую женщину, которой самой было суждено совершить подвиг. Активная, деятельная натура Вревской не могла примириться с монотонной малосодержательной жизнью, которою вынуждена была жить в Петербурге. Она — вдова прославленного генерала, придворная дама, светская красавица, хочет утолить свою мятущуюся душу сменой впечатлений. Много путешествует. Побывала в европейских столицах, на Кавказе, в Венеции, Крыму, Александрии, Иерусалиме. С жадностью Вревская набрасывается на книги. Читает Пушкина, Жорж Санд, Тургенева, Сервантеса, Гюго, Диккенса, Достоевского... Перед нею проходит вереница героинь и героев прославленных романов, в которых она ищет смысл жизни, идеал, пример для подражания. Начитанность и советы Вревской изумляли даже профессиональных литераторов [6].
В 1876 году болгары восстали против турецкого ига, на что турки ответили жестокими погромами. Волна негодования охватила всю Европу. Болгары обратились за помощью к русскому царю. «...Люди русские, да не оскудеет и ныне ваша помогающая рука! Вы спасли от голодной смерти многих и очень многих. Теперь же не оттолкните от вашего сердца припавших к нему болгар», — писали «Санкт-Петербургские ведомости» в июле 1876 года. Известие об объявлении войны всколыхнуло тогда все слои русского общества. В водовороте событий оказались крестьяне и представители родовитого дворянства, члены августейшей фамилии и разночинцы, кадровые офицеры и необстрелянные добровольцы, посланцы казачьих станиц, интеллигенты, православные, иноверцы.
Среди этих неравнодушных к чужой беде людей была и баронесса Вревская. Стоит ли удивляться, что Юлия Петровна Вревская — натура деятельная, высокогуманная, наделенная необычной отзывчивостью на человеческую боль и страдание, выросшая под воздействием русской литературы, мечтавшая о подвиге, как только начались военные действия, сразу же решает ехать в лействующую армию. Она добилась разрешения организовать на собственные средства санитарный отряд для оказания помощи раненым. Юлия Петровна продала отцовское имение Старицы в Орловской губернии, чтобы собрать на эти деньги отряд из 22 медицинских сестер для участия в войне за освобождение Болгарии. В то же время, зимой 1877 года Вревская посещает курсы медицинских сестер Свято-Троицкой общины сестер
Рис. 4. Баронесса Ю. П. Вревская (1841-1878)
милосердия, которую возглавляла ее старая приятельница Кублицкая-Пиоттух. В общину Юлия Петровна не вступила, но была прикомандирована к ней.
В апреле 1877 года вместе со свитой Александра II Юлия Петровна приехала в Кишинев. Она должна была преподнести подарки солдатам Дунайской армии от имени русского Красного Креста и общества петербургских дам. До наших дней сохранился официальный документ, подписанный Его Императорским Высочеством, великим князем Николаем Николаевичем-старшим, главнокомандующим Дунайской армией:
«Главная квартира действующей армии... выражает сердечную благодарность уважаемой баронессе Вревской Юлии Петровне за проявленное ею благородство — решение принять на себя создание отряда, состоящего из двадцати двух сестер и врачей. Его Величество Александр II, Император Всероссийский, выражает свою личную благодарность за благородный гуманный поступок баронессе Вревской Юлии Петровне и ее сподвижникам и благоволит разрешить присвоить отряду имя августейшей императрицы Марии Александровны. Просьба и личное желание баронессы Вревской Юлии Петровны, выраженное в письме, разрешить отряду действовать на передовых позициях, будут рассмотрены дополнительно» [12].
Высшее общество неоднозначно истолковало ее поступок. Многие считали, что в экстравагантности Юлия Петровна превзошла самых смелых модниц двора, пора уж и честь знать, а она спасалась от
бессмысленной жизни, от бестолковых разговоров и пошлых томных взглядов. Узнав о решении Юлии Петровны ехать на фронт и будучи уверенным в его бесповоротности, И. С. Тургенев написал ей из Парижа: «Мое самое искреннее сочувствие будет сопровождать Вас в Вашем тяжелом странствовании. Желаю от всей души, чтобы взятый Вами на себя подвиг не оказался непосильным — и чтобы Ваше здоровье не потерпело» [11].
19 июня 1877 года Ю. П. Вревская вместе с другими русскими сестрами милосердия Красного Креста приехала в Яссы (Румыния) для работы в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале (рис. 4). Здесь начался последний недолгий, трагический, полный подвижничества период ее жизни. Неимоверно трудно пришлось Вревской в Ясском госпитале. По просьбе баронессы военное министерство организовало лагерь специально для сестер. Спали они в палатках, питались в основном чаем и сыром. Но Юлия и ее подруга Мария Неелова, превозмогая адскую усталость, постепенно втянулись. И в свободное время умудрялись еще и белье для солдат шить, учились стрелять, петь популярные военные песни, сушить сухари [8]. Кстати, на 400 раненых приходилось всего лишь пять сестер! Юлия Петровна со всей свойственной ей решимостью отправляла своих помощниц отдыхать, а сама дежурила за них до утра. Ее видели всюду — в операционной, перевязочной, дежурной комнате, прачечной. Ей самой приходилось и операции делать, бывала и на передовой, стреляла [2, 5]. Когда начались ожесточенные сражения, ежедневно прибывало три поезда с ранеными солдатами. Персонал санитарного барака работал до изнеможения.
Свидетельствами тому являются дневник Юлии Петровны и сохранившиеся ее письма с фронта к родным и друзьям, которые хранятся в рукописном отделе Пушкинского дома в Санкт-Петербурге, но, к сожалению, не в подлиннике, а переписанные рукой старшей сестры Вревской Натальи Петровны. Это прекрасно написанные коротенькие новеллы о беспримерном подвиге и великих муках, выпавших на долю русских солдат. Честность и доброта этих людей из народа волновали Юлию Петровну [6]. Она чувствовала моральное удовлетворение от того, что облегчала страдания несчастных, что находилась там, где трудно. Однако ее не покидает мысль о передовых позициях. Сестер, трудившихся на передовых перевязочных пунктах, подчас под огнем противника, их подруги называли «счастливицами» [8]. Одной из них в ноябре 1877 года становится и Ю. П. Вревская. Получив двухмесячный отпуск и узнав от уполномоченного Красного Креста, что в Болгарии лазареты в ужасном состоянии, а сестер
не хватает, Юлия Петровна едет не в Петербург, а в маленькое прифронтовое болгарское местечко Бялу, где скопилось большое количество тяжелораненых. Здесь она работает при несравненно более трудных, чем раньше, условиях в 48-м военно-временном госпитале. Вместо отпуска в Петербург, где были родные, где ожидали ее веселые святочные вечера, балы, танцы, маскарады, Вревская отправилась в прифронтовую полосу в самый разгар боев под Тырновом [12].
Эта хрупкая женщина под градом пуль выносила из боя раненых солдат и оказывала им необходимую помощь. В тяжелые минуты мужество не покидало эту замечательную женщину, она была верна своему гражданскому долгу. Жила в крошечной комнатушке без стола и стульев. Умывалась снегом, потому что воды не хватало. С утра до темноты — перевязки, операции, вечерами Вревская шила кисеты для солдат. Трудно, неимоверно трудно. Но Юлия Петровна и не помышляла об отдыхе, тем более о возвращении в тыл. Ее терзало другое — положение раненых, больных солдат, которых прибывало ежедневно от 30 до 100 — «оборванные», без сапог, замерзшие. «Я их пою, кормлю, — писала Вревская. — Это — жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; все это живет в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да велик Русский солдат!» [2, 8].
Юлия Петровна самоотверженно ухаживала за ранеными и больными. Она появлялась всюду — в операционной и перевязочной, дежурной комнате и прачечной, бесшумно и осторожно проходила между койками, склоняясь над каждым раненым... Одна из немногих ходила она и в тифозные бараки, чтобы поддерживать в последние дни, минуты жизни безнадежных больных. Она имела полное право не идти, никто не осудил бы ее — врачей и сестер не хватало, они должны были беречь себя. Но она все равно шла туда. Ни болезни, ни эпидемии, косившие солдат не меньше, чем оружие противника, не останавливали ее, поскольку она была «мужественна, как солдат, и жертвенна, как само милосердие» [12]. «...Тут слишком много дела, чтобы можно было бы решиться оставить, — писала она сестре в своем последнем письме, — все меня тут привязывает, интересует. Труд здешний мне по сердцу и меня не утомляет в том виде, как он тут, а в болезни бог волен. Я очень рада работе.» Так было в каждом письме до конца жизни — жизни короткой и ясной, как утренняя звезда.
Эта красивая русская женщина сполна владела драгоценным даром — любовью к людям, и люди отвечали ей тем же [6]. Но, к сожалению, Господь
Бог не уберег Юлию Вревскую: она заразилась сыпным тифом, ухаживая за больными солдатами. В разоренной болгарской деревушке, на грязной сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный госпиталь, две недели она умирала в полном одиночестве. Вревская была в беспамятстве — «.и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались со своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка» [11].
«.Казалось, болезнь уступала, и температура понизилась, так что все мы верили в благополучный исход, но на 10-й день, как объяснили врачи, вследствие порока сердца у нее сделалось излияние крови в мозг, паралич правой половины, и на 7-й день она тихо скончалась..» — из письма военного врача Михаила Павлова (30 марта 1878 г., г. Бяло, Болгария) [8].
24 января 1878 г. не стало сестры милосердия Юлии Петровны Вревской. Ей было всего 37 лет. Ранним утром колокола местной церкви долго протяжно звонили о кончине русской милосердной сестры баронессы Ю. П. Вревской, «положившей душу за други своя» [1]. Она хотела быть похороненной в Сергиевой пустыни под Петербургом, где покоились ее мать и любимый брат Иван, но судьба предопределила другое. Она ушла в могилу не оплаканная ни близкими, ни родными. Ее оплакивали раненые, за которыми она так самоотверженно ухаживала. Похоронили Юлию Петровну около православного храма в селе Бяло. В тот день стоял сильный мороз, необычный для болгарского климата. Могилу для нее в промерзшей земле выкопали раненые, за которыми она ухаживала, и они же несли гроб, не позволив это делать никому другому. Похоронили Юлию Петровну в платье сестры милосердия. Хозяйка дома, где квартировала русская барыня, покрыла покойницу ковром цветущей герани [6]. Так ушла из жизни эта славная дочь России. Свобода Болгарии лишь коснулась ее своими крыльями, не суждено было ей дожить до победы.
Юлия Вревская, несмотря на обилие книг, статей, исследований о ней (в 1977 г. вышел даже фильм), осталась одной из самых загадочных фигур русской истории: биографам так и не удалось разгадать тайну ее души — кого она любила, что ненавидела, чем жила. И даже самый близкий для Юлии Петровны человек — И. Тургенев — в посмертном стихотворении в прозе, посвященном Вревской, написал: «Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души»[10].
Ее смерть была отмечена в русской прессе. В петербургской газете «Новое время» 28 января 1878 года Свято-Троицкая община сестер милосердия с прискорбием сообщала, «что в г. Бяла в Болгарии 24 января скончалась после тяжкой болезни, вследствие неусыпных трудов по уходу за ранеными и больными воинами прикомандированная к Свято-Троицкой общине баронесса Юлия Петровна Вревская» [1]. 26 марта 1878 года в газете «Новое время» появилось стихотворение Я. П. Полонского «Под Красным Крестом», посвященное памяти Ю. П. Вревской, которое как по размерам, так и по богатству содержания скорее можно назвать поэмой. Оно любопытно еще и тем, что его поэтическая тема основана на реальном факте биографии Вревской в период работы ее в городе Бяле. От имени солдата поэт рассказывает о том, как сестра милосердия, сняв с себя рубашку, надела ее на раненого. Вот отрывок из этой поэмы:
.А вот подошла и сестра милосердья! — Волнистой косы ее свесилась прядь. Я дрогнул. — К чему молодое усердье? «Без крика и плача могу я страдать. Оставь ты меня умереть, ради Бога!» Она ж поглядела так кротко и строго, Что дал я ей волю и раны промыть, — И раны промыть, и бинты наложить. И вот, над собой слышу голос я нежный: «Подайте рубашку!» и слышу ответ, — Ответ нерешительный, но безнадежный: «Все вышли, и тряпки нестиранной нет!» И мыслю я: Боже! какое терпенье! Я, дышащий труп, — я одно отвращенье Внушаю; но — нет его в этих чертах Прелестных, и нет его в этих глазах! .И с дрожью стыдливой любви мне сказала: «Привстань! Я рубашку тебе принесла». Я понял, она на меня надевала Белье, что с себя потихоньку сняла. И плакал я. — Детское что-то, родное, Проснулось в душе, и мое ретивое Так билось в груди, что пророчило мне Надежду на счастье в родной стороне. И вот, я на родине! — Те же невзгоды, Тщеславие бедности, праздный застой. И старые сплетни, и новые моды. Но нет! не забыть мне сестрицы святой! Рубашку ее сохраню я до гроба. И пусть наших недругов тешится злоба! Я верю, что зло отзовется добром: — Любовь мне сказалась под Красным Крестом.
Прочитав эти строки, И. С. Тургенев признавался Полонскому: «Я сам ежедневно с особым чувством скорби и жалости вспоминаю о
бедной баронессе Вревской — и твое стихотворение в "Новом времени" вызвало слезы на мои глаза. Чудесное было существо — и столь же глубоко несчастное!» [11]. Прекрасным памятником Юлии Петровне и ее подвигу стало написанное И. С. Тургеневым одно из его самых сильных и трогательных стихотворений в прозе: «Памяти Ю. П. Вревской». В нем есть такие слова: «... Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу — хоть она сама стыдилась и чуждалась всякого спасибо...» [10]. Великий русский писатель не мог, конечно, предвидеть, каким в действительности глубоким чувством благодарности отзовется в сердце Болгарии жертва, принесенная русской сестрой милосердия Вревской. Не мог он предвидеть и того, что никогда не будут увядать цветы на могильном холмике в заповедном парке болгарского города Бяла. Юлия Петровна Вревская — баронесса, одна из русских сестер милосердия, принявших участие в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Она принадлежала к тем исключительным женщинам из привилегированных классов, которые отбрасывали и «высшее» свое положение, и радости бытия, с ним связанные, во имя человеколюбия.
Литература
1. Афонин Л. Подвиг Юлии Петровны Вревской // Орловский вестник. — 2002. — № 3.
2. Брайнина Б. На Старой Планине. — М.: Советский писатель, 1975.
3. Власов П. А. Благотворительность и милосердие в России. — М.: Статус, 2001.
4. Головкова Т. В этом году исполняется 125 лет со дня смерти Юлии Вревской. Две светлые повести // Губерния. Прошлое, настоящее и будущее Ставрополья — области, губернии, края... 2003. URL http://www.stapravda.ru/projects/ history/people/22.shtml
5. ЗиссерманА. Двадцать пять лет на Кавказе. — СПб, 1879.
6. Кочнева Т. П. Малинники. Усадьба Вульфов. Неизвестное об известном // Я ехал к вам. — Старица, 2006. — С. 36-45.
7. КретоваМ. Баронесса Вревская. — М., 1998.
8. Ободовский К. Рассказы о Тургеневе // Проза, повести и рассказы. — СПБ., 1882.
9. Пастернак А. В. Очерки по истории общин сестер милосердия. — М.: Литература, 2001.
10. Проскуровская Ю. И. Сестра милосердия Юлия Вревская // Вопросы истории. — 1992. — № 11-12. — С. 170.
11. Тургенев И. С. Памяти Ю. П. Вревской // Сочинения. Т. 10. — М.,1982.
12. Тургенев И. С. Письма // Сочинения. Т. 12. — М., 1982.
13. Шитков А. Сестра милосердия Юлия Вревская. Герои земли тверской. — Тверь, 2009.
Статья представлена Э. К. Айламазяном, НИИ акушерства и гинекологии им. Д. О. Отта СЗО РАМН,
Санкт-Петербург
WOMAN'S WORK IN THE WAR (THE 2ND MESSAGE) SISTERS OF CHARITY IN THE RUSSIAN-TURKISH WAR (1877-1878). BARONESS JULIA PETROVNA VREVSKY
T. K. Tikhonova, V. G. Abashin, Y. V. Tzvelev
■ Summary: The article is devoted to baroness J. P. Vrevskoj's life and work as a sister of Chiarity in medical treatments to wounded and sick soldiers in russian turkish war.
■ Key words: history of medicine; the Russian-Turkish war; sisters of Charity; Julia Vrevsky.
■ Адреса авторов для переписки -
Тихонова Татьяна Кирилловна — к.м.н., доцент кафедры акушерства и гинекологии.
Кафедра акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.
194044, Россия, Санкт-Петербург, ул. Клиническая, 4. E-mail: [email protected]
Абашин Виктор Григорьевич — д. м. н., профессор, начальник кафедры акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.
194044, Россия, Санкт-Петербург, ул. Клиническая, 4. E-mail: [email protected]
Цвелев Юрий Владимирович — академик Российской академии есте-
ственных наук, д. м. н., профессор.
Кафедра акушерства и гинекологии Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова.
194044, Россия, Санкт-Петербург, ул. Клиническая, 4. E-mail: [email protected]
Tiikhonova Tatjana Kirillovna — the candidate of medical sciences, the assistant professor.
Obstetrics and Gynecology department of Medical-Military Academy named after S. M. Kirov.
194044 Russia, St. Petersburg, Klinicheskaya st., 4. E-mail: [email protected]
Abashin Viktor Grigorjevich — MD, professor, chief of department of obstetrics and gynecology of medical-military academy named after S. M. Kirov.
194044 Russia, St. Petersburg, Klinicheskaya st., 4. E-mail: [email protected]
Tsvelyov Yuriy Vladimirovich — member of RANS, MD, PhD, professor. Obstetrics and Gynecology department of Medical-Military Academy named after S. M. Kirov.
194044 Russia, St. Petersburg, Klinicheskaya st., 4. E-mail: [email protected]
