CC BY
5I. МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ
К. П. БОГАЕВСКАЯ
ИЗ ЗАПИСОК Н. М. СМИРНОВА
25 декабря 1909 г. В. О. Ключевский писал А. Ф. Кони: «Много лет тому, собирая разные старинные рукописи, я купил _ у кого, теперь не помню,— несколько каких-то тетрадей старых. Рассмотрев их, я посредством продолжительных справок убедился, что это разрозненные части собственноручных записок Н. М. Смирнова, мужа известной в свое время Александры Осиповны, урожденной де Россет; он был губернатором в Калуге, потом сенатором. Записки не лишены исторического интереса. Но я никак не могу определить своего юридического к ним отношения. Как и откуда взяло их лицо, мне их продавшее, где его теперь найти, где находятся другие части записок, если они были написаны, остались ли после у автора их наследники и где они — про все это я ничего не знаю. Что мне делать с этими тетрадями, т. е. в какой мере я могу считать себя их владельцем, а не простым хранителем, и могу ли ими пользоваться пе-чатно — вот вопросы, для меня не разрешимые, насчет которых мне очень хотелось бы знать Ваше мнение. Если это нимало Вас не затруднит, сделайте мне превеликое одолжение, вразумив меня в моих недоумениях».1
До сих пор неизвестно, при каких обстоятельствах исчезли записки из семьи мемуариста и пошли по рукам. Неизвестно также, что ответил Кони на вопрос Ключевского. Во всяком случае, последний не стал их печатать.2 Они пролежали незамеченными в бумагах историка до 1962. г., когда А. А. Зимин опубликовал из. них страницы о Жуковском и Пушкине (с пропусками и некоторыми неточностями).3
1 В. О. К лючевский. Письма. Дневники. Афоризмы и мысли об истории. Изд. «Наука», М., 1968, стр. 213—214.
2 Письма Кони к Ключевскому хранятся в ГБЛ (ф. 36, п. 32у ед. хр. 24) и в Институте истории АН СССР (ф. 4, он. 5, ед. хр. 146).— В своей незаконченной статье «Отмена крепостного права», 1910—1911 гг. Ключевский несколько раз ссылался на записки Смирнова (В. О. Ключевский, Сочинения, т. 5. Соцэкгиз, М.," 1958, стр. 371—394).
3 А. Зимин. Пушкину тридцать пять лет... «Неделя», 1962, № 40, 30 сентября—6 октября, стр. 15.
На подлиннике записок нет ни фамилии автора, ни заглавия. Только на первом листе стоит: «Тетрадь 1. 1833, 1834». Затем следует столбиком оглавление с указанием страниц рукописи. Например: Отъезд царя на конгресс и заговор поляков; Неурожай; H. М. Карамзин; Освобождение крестьян; Отъезд царя в Берлин; Жуковский; Пушкин.4
На записях о Жуковском и Пушкине тетрадь кончается. Против них на полях Смирновым проставлено: 1834. Предыдущая запись посвящена крестинам дочери вел. кн. Михаила Павловича Анны — 27 октября 1834 г. — и отъезду в тот же вечер Николая I с наследником в Берлин. Таким образом, записи о двух поэтах можно смело датировать ноябрем или декабрем 1834 г., что также вполне подтверждается и содержанием записок.
Приводим эти страницы о Жуковском и Пушкине.
Жуковский
У нас часто ¡проводят вечера Жуковский, А. С. Пушкин и А. И. Тургенев, которые, верно, самые любезнейшие из всех тех, которых мы встречаем в петербургских вечерах. Жуковский более молчалив и очень любит слушать, но когда развеселится, рассказывает очень оригинально особенные смешные анекдоты. Он был одним главным членом Арзамасского общества, кажется, даже журналистом. Сие общество состояло из шутников, буффонов, буффонили на словах п на бумаге, Блудов, Тургеневы, Жуковский и многие другие были сего общества.
Жуковюкий, можно сказать, имеет девственную душу; он всегда спокоен й на вид кажется угрюм, когда же развеселится, смеется du rire d'un brave homme;* кто его один раз увидит, уверится по одному его лицу в спокойной, доброй и чувствительной душе. Я" никогда не видал его в гневе или в пылу какой-нибудь страсти, никогда не слыхал его даже говорящим скоро или отрывисто, в самых даже спорах. Тронутый иногда обращением холодным двора, он никогда не жалуется, старается оправдывать сие тем, что он домашний при дворе, или даже сам говоря, что такой-то поступок должен бы его рассердить, но что он сердиться не умеет и чувствует только печаль. Ему теперь за сорок лет и уже давно собирается жениться; находил на своем веку много женщин, которые ему нравились, но они никогда для него не были более, как милые творения (любимое слово его), он никогда не ощущал пылкой страсти, которая была бы довольно сильна, чтоб заставить его решиться на такое важное дело, и до сего времени боялся даже, что состояние его не довольно обеспечено, чтобы завести семейство. В нынешнем году ему дали пенсию пожизненную в ** руб. в год, и его друзья поздравляли его, что он довольно теперь богат для женатого даже человека, но он, кажется, останется только дру-
4 Институт истории АН СССР, Отдел рукописных фондов, ф. 4 (В. О. Ключевского), оп. 1, ед. хр. 211. Дневник сенатора Н. М. Смирнова (заглавие архивное). — Записи о Жуковском и Пушкине находятся на лл. 62 об.—68 (сам Смирнов нумеровал страницы: 127—134). На полях рукописи Смирнов указывал названия глав: «Жуковский», «Пушкин». В том же фонде имеется еще тетрадь записок Смирнова за 1841 г. (ед. хр. 212) и явно более позднего времени тетрадь, без даты, на французском языке (ед. хр. 213).
* смехом простака (франц.).
** Пропуск в подлиннике.
гом милых творений, а любовником быть не в его природе.5 Самое горячее чувство его к своему августейшему воспитаннику, чувство по роду и предмету, совершенно приспособленное его душе <.. .>.6
Душа Жуковского хотя никогда не ощущает страсти, способна чувствовать, т. е. понимать, самые воспламененные чувства. При рассказе прекрасного, высокого, возвышенного лицо его оживится и слово плавно вылетает из души его. Когда рассказывает про женщину, которая ему нравится или каким-нибудь чувством, или талантом, или улыбкою, или взором, «милое творение», — прибавляет он с вздохом, полным нежности.
Он большой охотник до музыки, целые часы готов слушать Бетховена, Моцарта, он гармоническими звуками погружается в сладкую мечтательность, лицо его одето вниманием, и душа его плавает в гармонии. Верный друг всем приятелям, коих у него очень много, он, ходатайствуя о них, может выйти из своего хладнокровия и разгорячиться, для себя он беспечен. Для него не замечательно, что он живет высоко и что высокая лестница вредна его здоровью; зато его кабинет обширный и наполненный приятными воспоминаниями, предметами, таблицами разных родов и шкапами, портфелями, им выдуманными и которые составляют у него всегда большой расход. Я мог бы собрать о нем еще тьму подробностей, любопытных для потомства, каков поэт и наставник одного русского царя, но боюсь дать слишком большой объем сим запискам. Прибавлю только, что он был другом Карамзина, Петра Вяземского, Пушкина и что Мердер и он друг друга понимали и ценили.7*
Пушкин
Совсем другого характера наш Пушкин. Нрава пылкого и ума столь же быстрого, пылкого, он обнимает предметы с большею живостью, жадностью и выражает свои понятия с большею резкостью, оригинальностью, душа его пылче (sic!), всеобъемлющее, но не столь глубока и не сохраняет так долго впечатления. Я не буду говорить о пиитическом и авторском достоинстве обоих, не считаю себя способным сочинить сей разбор, легкий только не многим, но буду описывать единственно в светском их быту. Жуковского уже оатисал, приступлю и к Пушкину, с которым с юности и с первого знакомства очень сблизился.
Пушкин предоброй и благородной души. Стихи, писанные в юности, «Кинжал», «Послание к ЧедаеЕу», эпиграммы не были ему внушены ни убеждением, ни даже гонением, ибо гонение было после написания стихов. Он просто был молод, находился в обществе людей, имеющих таковые мысли. Он сии мысли изобразил в стихах, -сие общество оным рукоплескало, и Пушкин продолжает писать в стихах желания, надежды горячего республиканца, хотя оным никогда не был, но единственно потому что был молод и слабого характера, легко увлекаемого.
5 Смирнову осталось неизвестным сильное чувство Жуковского к М. А. Протасовол. 21 мая 1841 г. (в 57-летнем возрасте) Жуковский женился на Елизавете Рейтерн, дочери своего друга, немецкого художника.
6 Здесь нами опущены строки о воспитании Жуковским наследника Карл Карлович Мердер (род. 1788 г.), так же как и Жуковский,—
воспитатель наследника. Умер в Риме 24 марта 1834 г. Жуковский написал ему некролог, в котором очень высоко оценил душевные качества Мердера. Смирнов в своих записках посвятил главу противопоставлению Мердера и Аракчеева. Пушкин записал в дневнике 25 апреля 1834 г-«Мердер умер, — человек добрый и честный, незаменимый» (Акад, XII
™*РТИ поэт Упоминает также в письме к жене от 22 апреля 1&з4 г. (XV, 130).
Когда при воцарении нынешнего государя фельдъегерь привез его из деревни в Москву и прямо в кабинет царя и царь произнес ему прощение старых грехов и обещал покровительство, Пушкин в минуту переродился, его благородная душа постигла благородство, милость сего царского поступка, и Пушкин на словах, как и в чувствах, стал вернейшим подданным и сыном царя-отца. Государь ему сказал, что он один хочет быть его цензором; с тех пор Пушкин ему должен посылать свои сочинения до печатания и после, по утверждении их, прямо печатает. Иногда случаются маленькие ссоры между августейшим цензором и поэтом, как-то за стихи не печатанные, но известные всему Петербургу: эпиграмма на происхождение некоторых наших аристократов,8 но Пушкин раскаивается, и царь забывает вину. Сердится также иногда и Пушкин за непропуск некоторых слов, стихов, но по воле высшей переменяет слова и стихи, без всякой, впрочем, потери для себя и публики. Не знаю почему, только, верно, из каприза лишает он в сию минуту нас поэмы «Медный всадник» (монумент Петра Великого), ибо те поправки, которые царь требует, справедливы и не испортят поэму, которая, впрочем, слабее других.9 Я видел сию рукопись; Пушкин заставляет говорить одного сумасшедшего, грозя монументу: «Я уж тебя, истукан»; государь не пропускает сие место вследствие и очень справедливого рассуждения: книга печатается для всех, и многие найдут неприличным, что Пушкин заставляет проходящего грозить изображению.Петра Великого, и за что, за основание <города> на месте, подверженном наводнениям. Государь, зная, что Пушкин очень знаком с женою (бывшею тогда еще моею невестою в 1831 году), часто говорит с нею об нем и передает ему свои мнения через нее. Он прислал ей сей манускрипт с своими замечаниями, и точно, все были дельные, цензор был бы еще строже царя.
Пушкин в обществе коротких знакомых очень любезен. Он не имеет только глубоких познаний, как Жуковский, и, кроме литературы и истории, в других науках очень слаб, многими даже не занимался, но он много *штал мемуаров, исторических сочинений и имеет счастливую память, посему его разговор очень занимателен, и в российской истории с Петра Великого он имеет очень обширные познания и знает большое множество анекдотов. Он рассказывает прекрасно и с особенным умом умеет найти во всяком предмете, во всяком анекдоте занимательную сторону, которая для многих глаз осталась бы неприметною. «Это очень занимательно» —»■ «c'est très remarquable»,* — его любимые слова, и, выговаривая оные, он надует свои толстые губы, возьмет важную осанку и обе руки сунет в карманы панталон. При начале разговора он долго ищет слова и как будто в рассеянии, но когда разговорится или разгорячится, говорит скоро, употребляя всегда истинные выражения, окончив рассказ, вскочит со стула, руки в панталонах и начнет ходить, выкидывая как-то странно ноги вперед и переваливаясь направо и налево. Он очень любит спорить, горячится, и переспорить или переговорить в споре его
8 Смирнов имеет в виду стихотворение «Моя родословная», написанное в октябре 1830 г. и ходившее по рукам в многочисленных списках. При жизни Пушкина опубликовано не было.
9 См. об этом статью: Т. 3 е н г е р. Николай I — редактор Пушкина. «Литературное наследство», т. 16—18. Изд. журн.-газ. объед., М., 1934, стр. 513—536 (о «Медном всаднике» — стр. 521—524). — Смирнов тут явно напутал. Николай I вернул поэту через А. О. Смирнову рукописи «Графа Нулина» и восьмой главы «Евгения Онегина» (см.: А. О. Смирнова. Автобиография (неизданные материалы). Подготовила к печати JT. В. Крес-това. Изд. «Мир», М., 1931, стр. 182, 325). Рукопись же «Медного всадника» с замечаниями царя Пушкин получил 12 декабря 1833 г. от Бенкендорфа, о чем сам записал в дневнике (XII, 317). Также неточно Смирнов цитирует п стихи из поэмы.
* это замечательно (франц.).
трудно, даже в сущих безделицах. Про поэзию, стихи он редко говорит, его любимый разговор — времена Петра, Елизаветы, Екатерины, и он в свой век собрал много документов и рассказов, касающихся до сих времен. Так как все привыкли его слушать со вниманием, ему легко поставить разговор па любимые предметы.11 В обществе он совсем забывает мнимую им независимость характера, быть в аристократическом салоне для него очень важно, хотя всеми старается силами скрыть сию слабость свою. Вельможа ему не поклонится нечаянно, он сердится, обижается и рад выпустить эпиграмму; вельможа с ним любезен, Пушкин внутренно радуется. Его представили при мне к<няги>не Ливен,12 он смутился и покраснел, начал говорить и через минуту принужденно засмеялся. Когда государь и великий киязь с ним говорят, ему неловко, то на одну, то на другую станет ногу и, вытянув шею. не говорит, но рассказывает, как ученик, свой урок. В обществе он любезен только с короткими, с приятелями, в нраве довольно ровен, когда не в духе, надует губы, ходит, качаясь, и говорит: «Грустно! Тоска!». Это — пиитическое брожение или тронутого самолюбия досада. В таком духе он долго был, когда его сделали камер-юнкером. Он уверял, что странно ему будет надеть придворный мундир, ему, прежнему критику двора, mais le fin mot de la chose,* — ему было досадно, что не сделали камергером; в этом государь не догадался, и ему дали золотой мундир, чтоб только можно было бы его и особенно прекрасную его жену приглашать во дворец,13
Пушкин очень хорошо живет с женою, обожает ее и в этом обманул ожидания публики. Жена ему платит тем же чувством, любит его до ревности, хотя и не дает он ей причины ревновать. Пушкин в юности прикидывался оригиналом, и ему удалось в маленьких вещах сделаться оным: длинные в полвершок ногти, черный, застегнутый до верху в виде фуфайки жилет, оригинальные черты его костюма. Пишет он стихи в постели. Поедет на осень в деревню на несколько недель, лежит до двух в кровати и пишет стихи, потом вскочит на лошадь, проскачет несколько верст, окунется, приехавши, в ванну, пообедает, и опять в постель и за стихи. Окончив, что оп хочет, возвращается в город и начинает рассеянную жизнь,
10 Брат поэта Л. С. Пушкин тоже свидетельствовал: «О поэзии* и литературе Пушкин говорить вообще не любил, а с женшинами никогда и не касался до сего предмета» (Л. M а й к о в. Пушкин. СПб., 1899, стр. 9).
11 Здесь уместно вспомнить строки из воспоминаний А. О. Смирновой: «Князь П. А. Вяземский, Жуковский, Александр Ив. Тургенев, сенатор Петр Ив. Полетика часто у нас обедали. Пугачевский бунт, в рукописи, был слушаем после такого обеда. За столом говорили, спорили; кончалось всегда тем. что Пушкин говорил один и всегда имел последнее слово. Его живость, изворотливость, веселость восхищали Жуковского, который, впрочем, не всегда с ним соглашался» (А. О. Смирнова. Записки, дневник, воспоминания, письма. Изд. «Федерация», М., 1929,~ стр. 309).
12 Кн. Дарья Христофоровна Ливен (1785—1857) — жена дипломата и государственного деятеля X. А. Ливена (1777—1838), сестра Бенкендорфа. В 1835 г. она навсегда уехала из России. А. О. Смирнова писала о ней: «сухая, бездушная», «на вид сухая и гордая, страстно любила детей» (А. О. С м и р н о в а. Автобиография, стр. 172 и 249). О знакомстве Пушкина с Ливен до сих иор не было известно.
* но разгадка этого (франц.).
13 1 января 1834 г. поэт записал в дневнике: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры — (что довольно неприлично моим летам)» (XII, 318). —О возмущении Пушкина при получении известия об этом рассказывает и поэт Я. П. Полонский со слов того же Смирнова и Л. С. Пуш-кипа (Я. П. Полонский. Кое-что об А. С. Пушкине. В кн.: М. А. Ц я в-л о в с к и й. Книга воспоминаний о Пушкине. Изд. «Мир», М., 1931, стр. 320—321). Впоследствии Смирнов писал, что Пушкину по его чину нельзя было дать звание камергера («Русский архив», 1882, № 2, стр. 239).
мпого и страстно играет в карты, в азартные игры, ездит в общество, сердится на свою судьбу, кричит: «Грустно! Тоска!» —и только некоторые утра жертвует поэзии и занятиям. Вообще пишет урывками, но зато с страстью, на сей счет совершенный он художник Впрочем, так жил он до свадьбы, до 1831 года, теперь стал несравненно степеннее, все утра сидит дома, занимается в кабинете, допуская в оный одну жену, с каковою и в деревню не ездит более писать стихи. Он хотел в прошедшем году написать роман о Пугачеве, поехал в Оренбург собирать на месте сведения о сем любопытном феномене природы и написал историю, увлеченный важностью предмета. Теперь пишет историю Петра Великого и много занимается чтением касающихся до оного времени бумаг и истории. Многие его приятели считают его не способным к труду, требующему долгого терпения, но Пушкин в один прием сделает более, чем другой в несколько, а потом, вероятно, отложит свое второе заседание на долгое время. Нет нужды нам до времени, желательно только, чтоб он окончил свое предприятие, до сего же времени еще не написано ни одной строки.
Как люблю я Пушкина в веселом духе, как много он тогда рассказывает, как живо говорит, так весело смеется, хохочет, выказывая наружу все свои белые зубы. Ею смех невольно заставит смеяться. Его доброе сердце не может ни на кош долго сердиться, он дуется только на двор, и то притворяется. Нынешнее лето вдруг ему пришла фантазия выйти в отставку, вдруг снова обиделся быть камер-юнкером и написал об оном письмо Бенкендорфу; юсударь рассердился, Жуковский кинулся бранить Пушкина и сей с повисшим хвостом писал снова Бенкендорфу, что он хочет остаться на службе, видя что это приятно царю 14
Н. К. Загряжская
... вообразите себе старушку, которая в 1834 году рассказывает, что она находилась на той галере, на которой Петр III хотел спастись в Кронштадт. Маленькая и еще укороченная, сгорбленная летами, с рыжими пуклями, в галстуке, с большими очками сидит Наталья Кирилловна за бостоном с короткими своими, нграет по пяти копеек и собирает по две фишки для бедных. В 12 часов оканчивается бостон, подают дурной ужин и начинаются с рассказами любезность Натальи Кирилловны. Она терпеть не может Петра Великого за то, что посылал в чужие край, любит Екатерину, обожает ее время, не верит минеральным водам и бранит молодых дам нашего вромени за слабость их нерв.
«Я люблю твоего мужа,— говорит она жене Пушкина-поэта, — он любит мою матушку Екатерину Алексеевну и ты ее люби; если тебе скажут, что она имела любовников, не верь этому, а если и поверишь, то вспомни, что не надо чуждаться человечества».15
14 25 июня 1834 г. Пушкин обратился с письмом к Бенкендорфу, в котором заключалась просьба об отставке (оно не сохранилось; см. ответ Бенкендорфа от 30 июня — XV, 171). 2 июля Жуковский послал записку Пушкину с советом взять свое прошение об отставке обратно, что Пушкин и сделал на другой же день, а Жуковскому так объяснил свой шаг: «Подал в отставку я в минуту хандры и досады на всех и на все. Домашние обстоятельства мои затруднительны; положение мое не весело; перемена жизни почти необходима» (XV, 173—174). Переписка на эту тему между Пушкиным, Жуковским и Бенкендорфом продолжалась до б июля.
15 Отрывок из той же тетради Н. М. Смирнова (Тетрадь 1, 1833, 1834, л. 25). В дневнике Пушкина от декабря 1833 г. читаем: «4 <го> вечером у Загряжской (Нат. Кир.) разговор о Екатерине: Нат. Кир. была на га-
Незаметный муж известной Александры' Осиповны Смирно-вой-Россет, прославившейся своей красотой, умом и острословием, характеризовался обычно как «добрый малый» (слова И. И. Козлова),16 «оригинал, человек чрезвычайно добрый, во всех отношениях благородный и честный, но взбалмошный и горячий иногда до бешенства» (Д. Н. Свербеев),17 «человек большого образования и золотого сердца», «человек благороднейших правил, отменно-горячего, любящего сердца, с деятельным участием относившийся к чужому горю и чужой беде» (П. И. Бартенев);18 «некрасивый и недалекий» (современный биограф А. О. Смирновой — Л. В. Крестова).19
А. О. Россет вышла замуж, не испытывая чувства любви, о чем сама неоднократно писала, оправдываясь ссылкой на уговоры императрицы Александры Федоровны и "своей приятельницы А. П. Дурново.20
Впоследствии она вспоминала: «... у меня не было ни одного года покоя и счастья с этим человеком. Сердце у него было доброе, но он был беспринципен и взбалмошен».21
Итак, доброту Смирнова отмечали все, но так ли он был не умен, как это принято думать? Даже не выносившая мужа А. О. Смирнова сказала как-то Н. Д. Киселеву: «... он очень умен, хотя и не блестит в салонах».22 Смирнова явно ошибается — ее муж не обладал ни большим умом, ни какими-либо дарованиями; не владел он и пером, как видно по его запискам. Но тем не менее и в записках, и в своих «памятных заметках» (написанных позже) он создал живой внешний облик поэта и сумел понять благородство его натуры, что удавалось далеко не всем современникам. Смирнов так вспоминал о Пушкине: «Кто был ближе к нему, кто пользовался его совершенным доверием, кому доступны были тайные струны его души, те уважали в Пушкине человека, столько же как и поэта, те открывали в нем ежедневно сокровища неистощимые и недоступные пониманию толпы так называемых приятелей».
Или: «Женитьба была его несчастие, и все близкие друзья его сожалели, что он женился. Семейные обязанности должны
лере вместе с Петром III во время революции» (XII, 316). 12 августа 1835 г. поэт записал три рассказа Загряжской, в том числе и упомянутый рассказ о дворцовом перевороте 28—29 июня 1762 г. (XII, 174—176).
16 Запись в дневнике И. И. Козлова от 29 февраля 1832 г. «Старина и новизна», кн. 11, СПб., 1906, стр. 51.
17 Записки Д. Н. Свербеева, т. II. М., 1899, стр. 291—294.
18 «Русский архив», 1882. № 2, стр. 227; 1899, № 4, стр. 623.
19 А. О. Смирнова. Биографический очерк. В кн.: А. О. Смирнова. Записки, дневник, воспоминания, письма. М., 1929, стр. 44.
20 А. О. Смирнова. 1) Записки..., стр. 235; 2) Автобиография, стр. 133-134, 187-188.
21 А. О. Смирнова. Записки..., стр. 152 (оригинал по-французски).
22 А. О. Смирнова. Автобиография, стр. 213.
были неминуемо отвлечь его много от занятий, тем более что, не имея еще собственцого имения, живя произведениями своего пера <.. .> он приготовлял себе в будущем грустные заботы о необходимом для существования. Так и случилось. С первого года Пушкин узнал нужду, и хотя никто из самых близких не слыхал от него ни единой жалобы, беспокойство о существовании омрачало часто его лицо».23
Но, как и его жена, Смирнов был монархистом и поклонником царствующей семьи. Отсюда умиленные строки в его записках о царе-отце, об «августейшем цензоре»; отсюда же в корне неверное освещение вольнолюбивых взглядов Пушкина.
Смирнов порой ложно истолковывал настроения поэта. Так, самолюбие и повышенную впечатлительность Пушкина он воспринимал как «слабость» к «аристократическим салонам» и их представителям.
Пушкин познакомился со Смирновым в 1828 г., когда тот двадцатилетним молодым дипломатом вернулся из Флоренции в Россию. Смирнов сам называет этот год временем своей первой встречи с Пушкиным.24 Знакомство их произошло, вероятно, в Петербурге, где поэт жил тогда безвыездно до середины октября 1828 г. и куда Смирнов приехал вскоре после возвращения на родину.25
О взаимоотношениях Пушкина и Смирнова мы располагаем скудными сведениями, особенно до 1830-х годов. Известно, что Пушкин, понимая стремление Россет сделать хорошую партию, отговаривал ее от опрометчивого шага—брака с нелюбимым человеком, о чем она сама вспоминает: «Пушкин мне сказал: „Какую глупость вы делаете. Я его очень люблю, но он никогда не сумеет вам создать положения в свете. Он его не имеет и никогда не будет иметь"».26
Если даже в словах «я его очень люблю» и имеется какая-то доля преувеличения, то в основном они сказаны Пушкиным, несомненно, искренно. Очевидно, Смирнов нравился поэту своей сердечностью, благородством, любовью к искусству (недаром Смирнова любили в семье Карамзиных).27 К тому же Смирнов в некоторых вопросах был единомышленником Пушкина, противником крепостного права. В своих записках он рассказывает о попытках в 1820 г. братьев Тургеневых, А. С. Меншикова и
23 Из памятных заметок II. М. Смирнова. «Русский архив», 1882, № 2, стр. 229—239.
24 Там же, стр. 238.
25 Письмо А. Я. Булгакова к брату от И мая 1828 г. «Русский архив», 1901, № 10, стр. 156.
26 А. О. Смирнов а. Автобиография, стр. 192. — Ср. ее слова, сказанные мужу в момент ссоры: «... ведь ты женился для положения в 'свете, а Пушкин мне говорил, что ты своими манерами и спором портишь мое положение» (там же, стр. 171).
27 А. О. Смирнова. Записки..., стр. 235.
М. С. Воронцова освободить своих крестьян; говоря о яром противодействии этому замыслу Аракчеева, Смирнов добавляет: «...и теперь, быть может, во всей России было бы уничтожено рабство, без всякого внутреннего волнения, одним влечением человеколюбивого патриотизма, иностранцы не могли бы нам упрекать сей остаток варварства, и история Александра приобрела бы прекрасную страницу, едва ли не прекраснейшую изо всех прекрасных».28
В дневнике Пушкина 29 июля 1831 г. появилась запись о том, что 26 июля государыня «позволила фрейлине Россети выйти за Смирнова» (XII, 200).
Пушкин был шафером на свадьбе Смирновых И января 1832 г. После свадьбы, в мае, молодые поселились на Литейном в доме Апраксина. Здесь Пушкин бывал у них, но недолго — 30 декабря Смирновы уехали за границу.29
Сохранилась единственная и незначительная записка Смирнова к Пушкину, которую датируют февралем—маем(?) 1832 г. Смирнов просит дать ему на час карету. Он обращается к Пушкину как к близкому приятелю, на «ты» (XV, 23).
По возвращении из-за границы в конце августа 1833 г.30 Смирновы жили по-прежнему в Петербурге, но на другой квартире — на Б. Конюшенной улице, рядом с Певческой капеллой.31 Здесь Пушкин читал у них «Историю Пугачева».
Несмотря на краткость дневника Пушкина 1833—1834 гг., в нем несколько раз встречается имя Смирнова и его жены.
14 декабря 1833 г.: «вечер у См<ирновых>».
8 марта 1843 г. «Вчера был у См<ирновых>».
2 апреля Пушкин, рассказывая в дневнике о выборах в члены Английского клуба и о том, что Смирнова забаллотировали, приняв за его однофамильца-игрока, заканчивает: «Смирнова, баллотировали снова, и он был выбран. — Это, впрочем, делает ему честь — он не министр и не обер-полицмейстер. И знак уважения к человеку частному должно быть ему приятно».
В записи от 21 мая сказано: «Вчера обедал у См<ирновых> с Полетикой, с Вельг<орским> и с Жук<овским>. Разговор коснулся Екатерины». Далее Пушкин излагает придворные анекдоты.
В июне 1834 г.: «Вечер у См<ирновых>; играл, выиграл 1200 р» (XII, 317, 321, 323, 329, 330).
28 Тетрадь 1, 1833, 1834. Гл. «Освобождение крестьян», лл. 57 об.— 58 об.
29 Н. Н. Фокин. О памятных местах пушкинского Петербурга. «Пушкин и его время», вып. 1. Изд. Эрмитажа, Л., 1962, стр. 545.
30 Письмо П. А. Вяземского к А. И. Тургепеву от 27 августа 1833 г. Остафьевский архив, т. III. СПб., 1899, стр. 249.
31 Н. Н. Ф о к и н. О памятных местах..., стр. 545.
В списках долгов Пушкина дважды записано: 3000 — Смирнову (весна 1834 г.) и снова — 2000 (в 1836 г.).32 Вряд ли у поэта могли быть такие крупные карточные долги, вернее себе представить, что Смирнов, человек богатый, выручал Пушкина в моменты денежных затруднений.
И, наконец, последнее, что нам известно — шутливые строки в письме Пушкина к жене (около 27 июня 1834 г.) после родов Смирновой, ожидание которых тревожило ее друзей: «Смирнова родила благополучно, и вообрази: двоих. Какова бабенка, и каков красноглазый кролик Смирнов? — Первого ребенка такого сделали, что не пролез, а теперь принуждены на двое разделить» (XV, 166).
В марте 1835 г. Смирновы уехали в Берлин и навсегда расстались с Пушкиным. Когда же в феврале 1837 г. до Парижа, где жили тогда Смирновы, дошло известие о трагической гибели Пушкина, Андрей Карамзин писал оттуда родным: «...Медем, член нашего немецкого посольства, чуть не выцарапал глаза Смирнову за то, что он назвал Пушкина l'homme le plus marquant en Russie *».33
Утверждение Смирнова, что Пушкин был одним из самых замечательных русских людей, свидетельствует о понимании им значения и величия поэта, что было доступно не всем лицам, знавшим Пушкина в 1837 г.
Впоследствии Смирнов написал свои «Памятные заметки» — воспоминания о поэте, без цитат из которых не обходится ни одна биографическая работа о Пушкине. Во многом они сходны с напечатанными выше записками. Вероятно, Смирнов пользовался последними при создании своих «Памятных заметок».
32 Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. Изд. «Academia», М.—JL, 1935, стр. 363 и 383. — Долги эти отданы были опекой после смерти Пушкина (см.: Архив опеки Пушкина. Ред. и коммент. П. С. Попова. М., 1939, стр. 12—13, 117, 153—154).
* человеком наиболее замечательным в России {франц.).
33 Письмо от 18 февраля/2 марта 1837 г. В кн.: Пушкин в письмах Карамзиных 1836—1837 годов. Изд. АН СССР, М.—JL, 1960, стр. 401 (впервые: «Старина и новизна», кн. 17, М., 1914, стр. 297).
