Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 10. Вып. 1 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ТЕКСТА

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Художественная литература: тексты и смыслы

УДК 81'255.2Пушкин

Челышев Е.П.

Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Челышев Евгений Петрович, доктор филологических наук, профессор, академик РАН, член Президиума РАН, академик-секретарь Отделения русского языка и литературы АН СССР / РАН (1988—2002), сопредседатель Научного совета РАН по изучению и охране культурного и природного наследия, заслуженный деятель науки Российской Федерации, член бюро Индийского философского общества, член Азиатского общества (Калькутта), действительный член Литературной академии Индии, член-корреспондент Португальской академии наук

E-mail: chelyshev@ras.ru

Представлен авторский взгляд на проблему перевода поэтического наследия А.С. Пушкина на иностранные языки. На примере трехтомного собрания переводов произведений поэта на три европейских языка — английский, немецкий и французский, — изданного в 1999 г. и остающегося лучшей в своем роде антологией, дан краткий исторический обзор и сравнительный анализ различных подходов к переводам пушкинских текстов, прежде всего «Евгения Онегина».

Ключевые слова: поэзия А.С. Пушкина, проблемы переводы поэзии Пушкина, переводы «Евгения Онегина», переводческая культура, культурно-исторический контекст.

В первой четверти XXI в. проблема диалога, взаимопонимания в общении приобретает глобальное значение не только в реальной жизни, но и в освоении духовного богатства культурного наследия. И потому особенно острой стала задача постижения смыслов произведений культуры других времен, других народов, выявление позиций и мыслей их творцов, вкладывающих в них не только свой талант, но и знания, надежды и духовные поиски эпохи, которые превращают эти знания, надежды и духовные поиски в общечеловеческие ценности.

Раскрытие смыслов произведений далеких эпох и других культур требует не только познания общего содержания, понимания их, но и глубокого проникновения в духовный мир человека — представителя и носителя той или иной культуры, что убедительно прослеживается в такой области, как перевод литературных произведений с одного языка на другой. Особенно это важно в поэзии, где сила эмоционального напряжения, переживания своего национального в произведениях больших поэтов сложно переплетается с общечеловеческими жизненными смыслами.

Ии V/ ^ иг

, пожалуй, трудно найти в этом плане более яркий пример, чем переводы на другие языки произведений А.С. Пушкина.

Для нас, россиян, бесспорной является мысль о том, что на небосводе русской поэзии Пушкин является «солнцем», «началом всех начал», родным и близким каждому русскому; у нас не вызывает никаких сомнений, что он принадлежит к плеяде тех великих писателей, «творчество которых стало живым достоянием, не только национальной, но и мировой литературы» [Гаспаров 1966]. Пушкин творил в ту эпоху, когда складывалась мировая литература, в эпоху, которая, как писал великий Гете,

«должна рождать гуманистически мыслящих художников-универсалов, широко и органично синтезирующих культурные богатства разных народов и способствующих установлению между ними духа сотрудничества и гуманизма. Именно к такому идеалу стремился сам Гете» [Пушкин. Исследования и материалы 1995, с. 155].

Imaginative Literature: Texts and Meanings / Künstlerische Literatur: Texte und Sinne

Немецкий поэт полагал, что из всех известных ему современных писателей в наибольшей степени идеалу художни-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

ка «эпохи мировой литературы» отвечал Байрон [Пушкин. Исследования и материалы 1995, с. 155]. «Некоторые немецкие литераторы связывали претворение этого идеала с деятельностью другого гения» [Пушкин. Исследования и материалы 1995, с. 156] — в один ряд с именами Гете и Моцарта Томас Манн поставил имя Пушкина.

Близкий друг и соратник Гете К.А. Фарнгаген фон Энзе в основанном Гегелем «Ежегоднике научной критики» в 1838 г. опубликовал большую статью «Произведения Александра Пушкина» (Werke von Alexander Puschkin) о мировом значении пушкинской поэзии. Сравнивая Пушкина с Гете, он «в Пушкине ... нашел прямое воплощение этого идеала», сформулированного великим немецким поэтом. Читая Пушкина, замечает Фарнгаген фон Энзе, мы вспоминаем порой Байрона, Шиллера или их предшественников — Шекспира и Ариосто, — только тех, с кем мы можем сравнить Пушкина, а вовсе не тех, от кого мы должны его производить. Тем самым Фарнгаген фон Энзе ставит Пушкина в ряд величайших имен, сформулировав, в чем, собственно, состоит мировое значение Пушкина, — в том, что его поэзия, глубоко национальная и народная, ибо служит верным и всесторонним отражением полноты русской жизни, отражает вместе с тем господствующие умонастроения эпохи, выразителями которых явились и Байрон, и Шиллер [Пушкин. Исследования и материалы 1995, с. 156].

Портрет А.С. Пушкина работы В.А. Тропинина. 1827

Титульный лист второго тома «Ежегодника научной критики» за 1838 г., в котором была опубликована статья К.А. Фарнгаген фон Энзе «Произведения Александра Пушкина»

Карл Август Фарнгаген фон Энзе (Karl August Varnhagen von Ense, 1785— 1858), немецкий писатель и литературный критик. Рисунок С.Ф. Дица. 1839

В то же время иностранцы, говоря о русской литературе, называют прежде всего имена Достоевского, Толстого, Гоголя, Чехова.

«С точки зрения западного наблюдателя, — справедливо отмечает П.В. Палиевский, — центральное положение Пушкина в классической русской литературе не всегда заметно» [Палиевский 1987, с. 20].

По мнению Д.С. Мережковского,

«Пушкина Россия сделала величайшим из русских людей, но не вынесла на мировую высоту, не отвоевала ему места рядом с Гете, Шекспиром, Данте, Гомером — места, на которое он имеет право по внутреннему значению своей поэзии», — и, наверное, не только потому, что в утверждении Гете как классика мировой литературы «сказалась возвышенная черта германского народа: умение чтить великого, лелеять и беречь го, уравнивать ему все пути» [Мережковский 1990, с. 97].

Такое заключение вряд ли справедливо. Не только немцы обладают этой «возвышенной чертой».

Однако и в России велись споры о возможности признания Пушкина национальным поэтом, что отметил еще молодой Гоголь в статье «Несколько слов о Пушкине»:

«При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском национальном поэте. В самом деле, никто из поэтов наших не выше его и не может более называться национальным; это право решительно принадлежит ему... В нем русская природа, русская душа, русский язык, русский характер отразились в такой же чистоте, такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла... Он при самом начале своем уже был национален, потому что истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа» [Гоголь 1952, с. 50].

Высоко оценивший эту статью Белинский в данном вопросе с Гоголем соглашался; он считал, что национальный поэт

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

— это такой поэт, который выразил в своем творчестве дух — основную «идею» своего народа и тем самым внес вклад в общую культуру человечества и обрел всемирно-историческое значение; а такой основной идеи в России, полагал он, еще не сложилось, и выработка ее — дело будущего.

В свою очередь, Достоевский был убежден, что

«не было поэта с такой всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось. Это только у Пушкина, и в этом смысле, повторяю, он явление невиданное и неслыханное, а по-нашему, и пророческое, ибо тут-то и выразилась... именно народность его поэзии. Ибо что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности? [Курсив и разрядка мои — Е.Ч.]» [Достоевский 1984, с. 146—147].

Не звучит ли в этих словах Достоевского более чем столетней давности наряду с признанием Пушкина великим русским поэтом признание его и классиком мировой литературы?

Мысль эта находила свое выражение в России еще при жизни поэта. Так, в письме Пушкину Н.И. Гнедича, для которого его адресат и старший товарищ был литературным авторитетом и единомышленником, есть такие строки:

...Байрона гений, иль Гете, Шекспира,

Гений их неба, их нравов, их стран.

Ты же, постигнувший таинства русского духа и мира,

Пой нам по-своему, русский Баян!

Небом родным вдохновенный,

Ты на Руси наш Певец несравненный [Гнедич 1956, с. 148].

Е.А. Баратынский, восторженно отзывавшийся о ранних стихах своего друга, писал Пушкину в 1825 г.:

«Иди, довершай начатое, ты, в ком поселился Гений! Возведи русскую поэзию на ту степень между поэзиями всех народов, на которую Петр Великий возвел Россию между державами. Соверши один, что он совершил один; а наше дело — признательность и удивление» [Баратынский 1956, с. 485].

Портрет А.С. Пушкина работы О.А. Кипренского. 1828

Николай Иванович Гнедич (1784—1833), поэт, переводчик (наиболее известен как переводчик на русский язык «Илиады»). Портрет работы неизвестного художника. Первая половина XIX в.

Евгений Абрамович Баратынский

(1800-1844). Портрет работы Ж. Вивьена. 1826

Конечно, у Пушкина были не только почитатели его таланта, но н противники — и при жизни, и после его кончины, но не о них здесь речь.

Споры вокруг Пушкина в большинстве своем затрагивают вопросы мировоззренческие, поэтологические, историко-культурные и очень мало касаются проблемы перевода его поэзии на иностранные языки. Вопрос же этот в первую очередь возникает, когда мы утверждаем, что Пушкин, бесспорно, относится к классикам мировой литературы. Читая Пушкина на своем родном языке, иностранцы не могут верить на слово, что это стихи принадлежат перу гения, а должны сами прийти к этой мысли, получая истинное наслаждение, прикоснувшись к пушкинской музе, наслаждение не меньшее, чем от переводов стихов Гете, Шекспира или Данте.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Так, например, к столетию со дня гибели Пушкина в 1936 г. в Нью-Йорке вышел сборник переводов на английский язык его поэзии, в предисловии к которому, в частности, говорится:

«Провозглашение этого поэта высшим воплощением национального гения русского народа общеизвестно. Со временем для соотечественников Пушкина стало привычным считать его ровней выдающимся художникам Запада, таким, как Шекспир, Микеланджело, Бетховен. И если весь остальной мир еще не склонен согласиться с такой оценкой, это все же не позволяет игнорировать А.С. Пушкина как литературно значимую личность. Однако на Западе он ценится менее других потому, что он наименее знаком читателям по сравнению с другими русскими авторами. Причину его невысокой известности далеко искать не надо. Главной средой его обитания является поэзия, но такая поэзия, которая в наименьшей мере поддается переводу потому, что ей недостает выражения и она наивна по мышлению, а ее магическая сила зиждется на точности, ясности и вербальном красноречии, которое настолько ощутимо, насколько и недоступно для передачи на другой язык. В поэзии А.С. Пушкина есть нечто независимое от содержания, которое, как заметил Чайковский, позволяет ей проникать до глубины души; это нечто заключено в ее музыкальности» [Pushkin 1936, p. 11].

Обложка первого издания сборника переводов А.С. Пушкина (The Poems, Prose and Plays of Alexander Pushkin. New York, Modern Library, 1936).

На врезке справа — составитель и редактор сборника Авраам Ярмолинский (Abraham Yarmolinsky, 1890— 1975), американский литературовед, историк литературы, переводчик, издатель. Фото 1920-х гг.

В этих рассуждениях есть доля истины, хотя и горькой, прежде всего для переводчиков пушкинской поэзии. Но вряд ли можно согласиться с утверждением, что пушкинская поэзия «не поддается переводу якобы потому, что ей недостает воображения и она наивна по мышлению».

Иную точку зрения высказал двумя годами позже Вл. Нейштадт. Он приводит данные о том, что с 1823 по 1836 гг. за рубежом было опубликовано 75 переводов из Пушкина на 12 языках: немецком, французском, шведском, английском, итальянском, сербском, чешском, молдавском, украинском, грузинском и армянском. «Такого международного успеха не было ни у кого из современников Пушкина, и тем знаменательнее этот успех, что Пушкин сам отнюдь не добивался его».

Слева — Владимир Ильич Нейштадт (1898—1959), поэт, переводчик, литературовед, историк шахмат.

Справа — обложка юбилейного сборника «Сто лет со дня смерти А.С. Пушкина» (Москва — Ленинград, издательство Академии наук СССР, 1938), в котором была опубликована статья Вл. Нейштадта «Пушкин в мировой литературе»

И это притом, что русский язык тогда был еще почти неизвестен на Западе и к нему «относились с пренебрежением, как к языку, не способному выражать поэтические чувства. Пушкину и суждено было изменить такое представление о русском языке». Многие первые переводы, конечно, оказались выполненными не на высоте. «Но какой же проницательностью нужно было обладать, чтобы за бесформенной тканью бездарного перевода угадать красоту языка подлинника?». По утверждению Вл. Нейштадта, к 1840 г. «Пушкин уже в полном объеме предстал Европе». К числу первых лучших

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

переводов Пушкина автор относит перевод Адама Мицкевича на польский язык лирического стихотворения «Воспоминание», осуществленный в 1829 г. К настоящему времени, по сведению автора статьи, учитывается более 1750 переводов из Пушкина на 93 языка: «Кроме Шекспира и Толстого, затруднительно назвать еще одно имя мирового классика, переводы которого выражались бы в таких цифрах». Среди лучших называется несколько переводов «Евгения Онегина» — польский, сделанный Л. Бельмонтом в 1902 г., шведский, выполненный А. Иенсеном в 1889 г., и датский перевод П.А. Розенберга 1930 г. (обилие прекрасных переводов именно «Евгения Онегина», вещи, наиболее труднопереводимой, отмечает в этой связи Нейштадт, убеждает в том, что этот роман высоко ценится на Западе). Из лучших новейших отмечаются польские переводы Ю. Тувима (лирика, «Медный всадник», «Полтава» и др.). Но убедительнее всего, по мнению Нейштадта, «вырисовывается отношение к Пушкину из факта многократности переводов почти всех его произведений», так как чем значительнее вещь, тем больше возникает попыток передать ее красоту на своем языке... [Нейштадт 1938, с. 222, 233, 234, 243, 248].

Титульный лист первого полного издания «Евгения Онегина» (СПб., Типография Александра Смирдина, 1833)

Переводчики «Евгения Онегина» конца XIX — начала ХХ вв., слева направо: Лео Бельмонт (Леопольд Блюменталь, Leo Belmont, 1865—1941), польский поэт, прозаик, переводчик, эссеист, публицист (на врезке слева — титульный лист польского перевода «Евгения Онегина», выполненного Л. Бельмонтом: Aleksandr Pushkin. Eugeniusz Oniegin: romans wierszem (1822—1831). Przet. Leo Belmont. Kraków: Ksiegarnia G. Gebethnera i Spótki, 1902); Альфред Йенсен (Alfred Anton Jensen, 1859— 1921), шведский историк, славист, писатель, поэт и переводчик; Питер Андреас Розенберг (Piter Andreas

Plum Rosenberg, 1858—1935), датский поэт, писатель, педагог

Пушкин еще не поднялся «на мировую высоту» (Мережковский), не занял «место рядом с Гете» не по вине России и его соотечественников, а прежде всего потому, что переводы его поэзии на иностранные языки по своему художественному уровню далеки от совершенства.

Недооценка пушкинской поэзии за рубежом объясняется прежде всего тем, что перевод ее чрезвычайно труден. Как, какими средствами того или иного языка донести всю неповторимую прелесть, простоту, задушевность, искренность поэтического слова, все богатство звукового строя поэтической речи Пушкина, не потеряв при этом главного — истинного наслаждения, сопереживания пушкинскому слову, чувству, мысли, того ощущения, которое испытываем мы, русские, читая его на родном языке.

К сожалению, до сих пор за рубежом можно слышать разговоры о том, что переводы Пушкина не звучат так, как должна звучать высокая поэзия, что им недостает красоты поэтического слова, игры воображения, что они слишком просты, прозаичны и бескрылы и поэтому проигрывают при сравнении с возвышенной поэзией Байрона, Гете, Данте, Шиллера, Шекспира.

Лишь тот может по достоинству оценить художественное мастерство Пушкина и поэтому добиться успеха в переводе его лирической поэзии на иностранный язык, кто, как писал Н.В. Гоголь, ощутит, что

«сочинения Пушкина, где дышит русская природа, так же тихи и беспорывны, как русская природа. Их только может совершенно понять поэт, чья душа носит в себе чисто русские элементы, кому Россия родина, чья душа так нежно организована и развилась в чувствах, что способна понять неблестящие с виду русские песни и русский дух; потому что чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было между прочим совершенная истина » [Гоголь 1952, с. 54].

Переводчику нужно обладать особым чутьем, чтобы постичь «необыкновенное», скрытое в лирической поэзии Пушкина, в которой

«нет красноречия, — как пишет дальше Гоголь, — здесь одна поэзия: никакого наружного блеска, все просто, все прилично, все исполнено внутреннего блеска, который раскрывается не вдруг, все лаконизм, каким всегда быва-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

ет чистая поэзия. Слов немного, но они так точны, что обозначают все. В каждом слове бездна пространства, каждое слово необъятно, как поэт... Они так просто возвышенны, так ярки, так пламенны, так сладострастны и, вместе, так детски чисты» [Гоголь 1952, с. 55].

Каким же нужно обладать художественным вкусом, дарованием, тонким знанием русского языка поэту-переводчику, чтобы проникнуть в сокровенные тайны пушкинского мастерства, заметить «внутренний блеск» его поэтического слова и найти адекватные формы выражения.

Несомненно, что восприятию Пушкина как великого поэта немало повредило, когда его стихотворения переводились прозой или не с оригинала, а по подстрочникам. В прозе, переведенной даже таким мастером, как Проспер Ме-риме, Пушкин-поэт, по словам Ефима Эткинда, «вял и скучен». Другой «великий француз» Александр Дюма, в 1858— 1859 гг. путешествуя по России, заинтересовался Пушкиным и перевел несколько стихотворений по подстрочникам. Как замечает Эткинд,

«многословие, расплывчатость, водянистость Дюма не только отличаются от пушкинского стиля, но и прямо противоположны ему... Мало что остается от Пушкина в переводах Дюма, — разве что само зерно смыслового содержания. Перед нами совершенно другой поэт. Вспомним, что сказал Жак Ансело о молодом Пушкине: "сила, стремительность, энергичная сжатость". Эти слова никак не применимы к стихам, приписанным Александром Дюма Пушкину» [Эткинд 1999, с. 8, 13, 14].

Прямо противоположный подход у Владимира Набокова. Известно его категоричное высказывание о непереводимости поэзии вообще и в особенности — стихов Пушкина:

«Моя теория перевода в действительности очень проста. Единственное, что имеет значение, — это идеальная точность перевода, а для этого переводчик должен знать язык, на котором написан текст, так же хорошо, как и свой собственный. Иными словами, это проблема владения информацией, а вовсе не изящества или гладкости. <...> В своей книге о Пушкине и во множестве полемических статей, где я уничтожил атаковавших меня невежд, я объяснил и показал, что рифмованный перевод Онегина невозможен, ибо пришлось бы постоянно искажать смысл, чтобы получить точное число слогов и найти рифму, как правило, весьма банальную. ...подстрочный перевод с объяснением текста и обширными заметками останется для меня навсегда единственно возможным инструментом» [Набоков 1996, с. 62].

Владимир Владимирович Набоков (1899- 1977)

Разворот юбилейного берлинского издания «Сочинений» А.С. Пушкина (The centenary edition, ed. M.L. Gofman, Berlin, Speer & Schmidt, 1937) с пометками В.В. Набокова. Фото с сайта http://www.christies.com/lotfinder/books-manuscripts/nabokov-vladimir-nabokovs-working-copy-of-5320078-details.aspx

Разворот издания «Евгения Онегина» в английском переводе В.В. Набокова (Aleksandr Pushkin. Eugene Onegin: A Novel in Verse. Translated from the Russian, with a commentary, by Vladimir Nabokov. Vol. 4. New York: Bollingen Foundation & Pantheon Books, 1964). Экземпляр Набокова с его собственноручной корректурой. Фото с сайта http://web-static. nypl .org/exh ibitions/na bokov/ fswitz.htm

Пушкина, конечно, следует переводить лишь с оригинала, и к переводу должны быть привлечены не просто талантливые поэты, но те, кому пушкинское художественное слово близко и понятно. К тому же они должны знать русский язык и разбираться в историко-культурных проблемах, связанных с Россией времен Пушкина. За переводы по подстрочнику вряд ли возьмется известный, имеющий свою манеру письма иностранный поэт, которому придется глубоко погрузиться в мир пушкинских идей, представлений и умонастроений. Такую точку зрения часто выражали мои иностранные собеседники.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

При рассмотрении проблемы перевода поэзии Пушкина в первую очередь следует обратиться к его истории, которая прослежена далеко не достаточно. Сопоставительный анализ, обобщение опыта наиболее талантливых переводчиков и разных странах дают возможность как определить причины успехов и достижений, так и найти ответ на вопрос, почему труд многих литераторов в этом отношении оказался напрасным. Такая попытка была сделана в конце ХХ в. в ходе подготовки к 200-летию со дня рождения Пушкина. Тогда впервые в мировой пушкинистике была выполнена задача отбора из множества переводов стихотворений поэта лучших, представляющих Пушкина во всем его величии, красоте и многообразии. В результате появился трехтомник избранных переводов пушкинской поэзии на английский, французский и немецкий языки — наиболее удачных, максимально приближающихся к оригиналу. Опубликованный почти 20 лет назад, в 1999 г. и ставший сегодня хрестоматийным трехтомный труд «А.С. Пушкин. Избранная поэзия в переводах на английский, французский и немецкий языки» остается ценным свидетельством специфики и в целом бытования пушкинской поэзии в культуре трех основных языков Запада, в том числе благодаря кратким историко-филологическим очеркам. Они предшествуют каждому тому, их авторы (в томе переводов с немецкого это Р. Данилевский, с английского — А. Липгарт, с французского — Е. Эткинд) — серьезные ученые, занимающиеся теорией и практикой перевода, внесшие вклад в науку о Пушкине, чутко улавливающие пушкинское слово и адекватность его поэтического выражения на иностранном языке, умеющие обнаружить творческие удачи переводчика, заметить промахи в его работе.

Это делает содержание сборника не устаревающим по сей день — и прекрасным примером раскрытия смыслов пушкинских произведений их переводчиками.

Обложка юбилейного издания «Пушкин А.С. Избранная поэзия в переводах на английский язык» (составитель И.Г. Ирская, Ю.Г. Фрид-штейн; вступительная статья А. Липгарта. Москва, Рудомино, Радуга, 1999). На врезке справа — Андрей Александрович Липгарт (р. 1970), филолог, профессор филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

Обложка юбилейного издания «Пушкин А.С. Избранная поэзия в переводах на французский язык» (составитель и автор вступительной статьи Е.Г. Эткинд. Москва, Рудомино, Радуга, 1999). На врезке слева — Ефим Григорьевич Эткинд (1918—1999), филолог, историк литературы, переводчик европейской поэзии, теоретик перевода

Обложка юбилейного издания «Пушкин А.С. Избранная поэзия в переводах на немецкий язык» (составитель Н.И. Лопатина, Е.Г. Константинова; вступительная статья Р. Данилевского. Москва, Рудомино, Радуга, 1999). На врезке справа — Ростислав Юрьевич Данилевский (р. 1933), филолог, историк литературы, переводчик

Среди имен многих английских и американских переводчиков поэзии Пушкина второй половины XIX в. А. Липгарт называет имя Уолтера Арндта, автора прекрасных и единственных в своем роде английских переводом великого русского поэта. Говоря о неудачах, автор статьи замечает:

«И тем радостней бывает знакомство с таким переводом, где все трудности преодолены, где найдено оптимальное сочетание разных пластов "возвышенной" и относительно нейтральной лексики и где переводчику удается создать образ по силе и яркости, наверное, не уступающий пушкинскому, как это делает Уолтер Арндт в жутких и величественных строках своего "Анчара" ('The Upas Tree')» [Липгарт 1999, с. 13]:

On acres charred by blasts of hell, In sere and brittle desolation, Stands like a baleful sentinel The Upas, lone in all creation

В пустыне чахлой и скупой, На почве, зноем раскаленной, Анчар, как грозный часовой, Стоит — один во всей вселенной.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 10. Вып. 1 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ТЕКСТА

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Данный пример убеждает в том, что даже такое поэтическое произведение, как «Анчар», «может быть практически без искажений переведено на иностранный язык — конечно, при условии, что занимается этим настоящий мастер».

«К чести Уолтера Арндта, чей перевод "Медного всадника" включен в настоящий сборник, — продолжает Липгарт, — нужно отметить, что в целом он справился с этой нелегкой задачей и сумел создать текст, в котором тематико-стилистическое противопоставление прослеживается весьма четко и который (при всех неизбежных ограничениях, присущих переводу) способен дать англоговорящей аудитории представление о том, как звучит "Медный всадник" на русском языке» [Липгарт 1999, с. 13, 15].

Слева — Уолтер Арндт (Walter Werner Arndt, 1916—2011), американский германист и русист, переводчик с немецкого и русского языков.

Справа — обложка первого издания сборника произведений А.С. Пушкина в переводах Арндта (Pushkin Threefold: Narrative, Lyric, Polemic, and Ribald Verse by Alexander Pushkin. Translated by Walter Arndt. New York, E. P. Dutton & Co., 1972), куда вошел английский перевод «Медного всадника».

Авторы всех трех вводных статей особое внимание уделяют переводу «Евгения Онегина», считая одной из труднопреодолимых сложностей адекватную передачу тематико-стилистической неоднородности пушкинского шедевра. По мнению А. Липгарта, легче справиться «с целым рядом трудностей, среди которых чисто технические, верификационные проблемы (воспроизведение общей структуры онегинской строфы, сохранение рифмы и др.)». Однако

«действительная сложность при переводе "Евгения Онегина" ... состоит в том, чтобы передать неподражаемую легкость и изменчивость пушкинской речи, чтобы эмоциональные-лирические отступления по стилю не слились с относительно нейтральными описаниями природы, чтобы в тексте сохранилась авторская ирония, которой буквально пронизано все повествование, и чтобы части романа, особенно памятные русскому читателю... в переводе не утратили своей простоты и проникновенности» [Липгарт 1999, с. 16].

В Англии и США предпринималось десять попыток перевести «Евгения Онегина»; далеко не все они оказались удачными. Лишь «применительно к нескольким текстам — в частности, к включенному в настоящий сборник переводу Дж.Э. Фэлена (1996), — можно сказать, что эти попытки увенчались успехом» [Липгарт 1999, с. 17].

Слева — Дж.Э. Фэлен (James E. Falen), американский русист, переводчик.

Справа — обложка первого издания «Евгения Онегина» в переводе Фэлена (Eugene Onegin: A Novel in Verse by Alexander Pushkin. Translation by James E. Falen. Southern Illinois University Press, 1990).

Действительно, пушкинский роман в стихах — явление сложное и многослойное. Перевод его на другой язык обычно не идет глубже верхнего слоя смысла, а отражает самую очевидную поверхность.

Показательным примером может служить попытка перевести первую строфу романа. Точное соответствие ее букваль-

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 10. Вып. 1 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ТЕКСТА

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

ному смыслу в обратном переводе на русский язык дает примерно такой результат:

Мой честный дядя. Когда тяжело заболел, Заставил себя уважать И ничего лучше не придумал, —

что вряд ли может убедить читателя-иностранца, что перед ним открывается мир высокой поэзии. ном переводе глубинный смысл поэтического текста совершенно утрачивается. Дело в том, что у гда» употреблено в старинном значении «если». Сравним с другим стихотворением Пушкина:

Когда помилует нас Бог. Когда не буду я повешен, То буду я у Ваших ног В тени украинских черешен.

Таким образом, дядя заставил себя уважать не в то время, когда заболел, а потому что заболел и оставляет Онегину наследство. Вступительный монолог сразу обнажает цинизм героя — «молодого повесы». Тем же важнейшим смысловым оттенком объясняется и то обстоятельство, что в строфе существительное «дядя» продублировано местоимением «он» — это примерно такая же идиома, как «он приказал долго жить...» Все это вычитывали из первой строфы современники Пушкина, которым роман был адресован. Сегодня ее полного смысла не понимают даже многие образованные русские. В переводе же основной смысл стихов стирается или совершенно утрачивается. Каждую строку «Евгении Онегин» следует воспринимать в сложнейшем культурно-историческом контексте. Думается, что в переводе на иностранные языки обнаружить это может далеко не каждый, и поэтому он, как правило, остается как бы за пределами поэтического текста.

Совершенно справедливо писал В.В. Набоков:

«Первые 5 стихов гл. I заманчиво неопределенны. Полагаю, что на самом деле таков и был замысел нашего поэта: начать рассказ с неопределенности, дабы затем постепенно эту первоначальную туманность для нас прояснить» [Набоков 1998, с. 103].

Первая строфа «Евгения Онегина» в переводе Дж.Э. Фэлена, приведенная в очерке Липгарта, несмотря на попытку передать вышеупомянутую особенность оригинала, на мой взгляд, все же теряет полный пушкинский смысл и его поэтическую интонацию:

My uncle, man of firm convictions... By falling gravely ill, he's won A due respect for his afflictions — The only clever thing he's done (...) и т.д.

Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог. Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог...

Однако ряд примеров позволяет автору статьи прийти к заключению, что проделанная Фэленом работа «заслуживает самого благожелательного внимания и уважения». Наверное, с такой общей оценкой перевода Фэлена можно согласиться. В конце статьи А. Липгарт задает немаловажный вопрос. «Кому адресованы» переводы Пушкина? Не является ли труд переводчиков его поэзии бессмысленным и непродуктивным? Ответ его на эти вопросы представляются достаточно убедительным:

«Переводы Пушкина предназначены всем тем, кто любит и понимает классическую литературу, всем тем, для кого (если речь идет об англоязычных читателях) имя Шекспира не пустой звук. С переводами Путины захотят познакомиться те, кто понимает разницу между скоропреходящим и вечным, те, кто не причисляет себя ни к какой элите и кого не увлекают постоянно возникающие и затем стремительно исчезающие сенсационные пустышки-однодневки. Те, кто видит радость в приобщении к великим творениям человеческого духа» [Липгарт 1999, с. 18].

Я бы добавил: еще и те, кто захочет лучше понять Россию, ощутить красоту ее природы, величие ее прошлого, нравственную чистоту, духовную силу и выносливость россиян в преодолении многих бед и невзгод.

При таком упрощен-Пушкина слово «ко-

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Первые, еще прижизненные переводы поэзии Пушкина (об этом пишет Е. Эткинд) появились во Франции в начале 20-х гг. XIX в. Это были:

— перевод эпизода из Песни первой «Руслана и Людмилы», выполненный Эмилем Дюпре де Сен Мором1 и

1 Жан-Пьер Эмиль Дюпре де Сен-Мор (Jean-Pierre Émile Dupré de Saint-Maure, 1772—1854) — французский государственный чиновник, длительное время проживший в России и выпустивший собранную им «Антологию русской поэзии», а также несколько страноведческих эссе («Отшельник в России», «Петербург, Москва и их окрестности»), в которых отстаивал самобытность русской национальной культуры. Интересно, что сложности и неудачи своих переводов Дюпре де Сен-Мор объяснял несовершенством французского языка по сравнению с русским. «Антология...», впрочем, не вызвала положительной реакции ни у русских, ни у французских читателей и критиков (неко-тоые из числа последних небезосновательно упрекали переводчика в слабом владении русским языком). Подробнее об этом см. [Заборов 2010].

опубликованный в составленной им «Антологии русской поэзии» в 1823 г. (этот отрывок — пушкинское подражание Вольтеру);

— перевод «Бахчисарайского фонтана» (французское название La Fontaine des Pleurs, «Фонтан слез», 1826), принадлежащий Жану-Мари Шопену2, воссоздавшему «его [стихотворения] лирический смысл и

2 Жан-Мари Шопен (Jean-Marie Chopin, 1796—1871) — литератор и издатель. Ошибочно названный Е.Г. Эткиндом братом великого польского композитора Фредерика Шопена, Ж.-М. Шопен, сын французского скульптора Жана-Луи-Теодора Шопена, нанятого Екатериной II для украшения Императорского дворца, был личным секретарем князя Куракина, русского посланника при французском дворе.

основу его мелодичности» [Эткинд 1999, с. 18];

— прозаический перевод «Кавказского пленника», выполненный Александром де Рогье (1828). По словам Эткинда, перевод этот «неточен: он изобилует привычными перифразами поэтического языка и банальными эпитетами» [Эткинд 1999, с. 8].

Обложка (слева) и титульный лист «Антологии русской поэзии» Э. Дюпре де Сен-Мора (Anthologie Russe, Suivie de Poesies Originales, Dediee A S.M. L'Empereur de Toutes Les Russies par J. P. Emile Dupré de Saint-Maure. Paris, C. J.

Trouvé, 1823)

Обложка «Бахчисарайского фонтана» в переводе Ж.-М. Шопена (Pouschkin A. La Fontaine des Pleurs. Paris, 1826)

Под пером де Рогье, замечает Эткинд, началась во Франции «банализация» Пушкина, которая усиливалась на протяжении всего XIX в. «Ей пытались противостоять два поэта русского (творческого) происхождения — Каролина Павлова (1807—1893) и Элим Мещерский (1808—1844)». Первая — «удивительно лингвистически одаренная поэтесса, писала почти с равным блеском на русском, немецком и французском языках. Ее переводы из Пушкина на немецкий не превзойдены до сих пор»/ На французский в 1839 г. она перевела стихотворение «Полководец», сразу же «отмеченное восторженным отзывом Белинского — он изумлялся искусству, с которым Павлова передала по-французски благодарную простоту, силу, сжатость и поэтическую прелесть "Полководца", одного из лучших стихотворений Пушкина» [Эткинд 1999, с. 9]. В качестве примера Эткинд приводит следующее четверостишие:

Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года...

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Французская фраза, по его словам, в точности соответствует русской:

L'artiste en rangs serres à place sous nos yeux Les chefs de nos armées et ces braves nombreux Que recouvre à jamais de sa gloire jalouse L'immortel souvenir de l'an mil huit cent douze...

«Замечательный темп этих французских стихов отлично воспроизводит русскую фразу, развивающуюся с такой же торжественностью и завершающуюся столь же весомой датой», — пишет Эткинд [Эткинд 1999, с. 9].

Каролина Карловна Павлова (урожденная Яниш, 1807—1893), поэтесса, переводчица. Портрет работы В.Ф. Бинемана. 1830-е гг.

Князь Элим Петрович Мещерский (1808—1844), дипломат, поэт, переводчик. С картины неизвестного художника. 1830-е гг.

Князь Элим Мещерский «показал возможность пересоздать французскими средствами произведения различных стилистических регистров: "Бесы", "Калмычке", "К поэту", "Делибаш", "Бородинская годовщина", "Пир Петра I", "Зимнее утро", "Эхо". Ему едва исполнилось 20 лет, когда он уже создавал шедевры перевода» [Эткинд 1999, с. 10].

Говоря о Пушкине во Франции, конечно, нельзя не коснуться интереса к нему Проспера Мериме (1803—1870), с которым заочно познакомил Пушкина его польский друг Адам Мицкевич. В 1868 г. Мериме опубликовал статью «Александр Пушкин», представив критический анализ важнейших произведении русского поэта. Французский писатель изучал русский язык, переводил русских писателей, в том числе и Пушкина. В его переводе вышла «Пиковая дама» (1849), «Цыга-ны», «Анчар», «Опричник» (1863). При этом Мериме обратил внимание ни трудности перевода пушкинской поэзии:

«Француз не имеет возможности полностью оценить поэзию Пушкина, но нет ни одного образованного русскою, который не знал бы наизусть почти всех стихов "Евгения Онегина". <...> По моему мнению, "Цыганы" являются наиболее точным выражением манеры и гении Пушкина, — отметил Мериме. — Эту поэму отличает простота фабулы, умелый выбор подробностей, чудесная сдержанность исполнения» [Мериме 1963, с. 264].

Проспер Мериме (Prosper Mérimée, 1803—1870)

Адам Мицкевич (Adam Bernard Mickiewicz, 1798—1855). Портрет работы Юзефа Соннтага

Высказывались предположения, что не без влияния Пушкина, и прежде всего его «Цыган», французский мастер новеллы создал свою «Кармен», на что обращает внимание и Эткинд. Так же, как и Мериме, прозаическими переводами

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

поэзии Пушкина успешно занимался И.С. Тургенев. В сотрудничестве с Луи Виардо он перевел «Анчар», «Каменного гостя», «Русалку», «Евгения Онегина» (1858—1862).

«Мериме и Тургенев способствовали пробуждению интереса к Пушкину во Франции — но прозаическое изложение стихов не могло не вызвать живого увлечения читателей», — справедливо отмечает Эткинд [Эткинд 1999, с. 15].

Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883)

Луи Виардо (Louis Viardot, 1800—1883), французский писатель, искусствовед, критик искусств, театральный деятель, переводчик

Анри Грегуар (Henri Grégoire, 1881—1964), бельгийский филолог, историк языка, византинист, переводчик

Луи Арагон (Louis Aragon, при рождении Луи-Мари Андриё, Louis-Marie Andrieux, 1897—1982), французский поэт и прозаик

С длительной «банализацией» Пушкина во Франции было покончено Анри Грегуаром (1881—1964), «страстным поэтом-переводчиком, оставившим немало весьма удачных воссозданий стихов Пушкина, Лермонтова, Мицкевича, но прежде всего Пушкина. Его перевод стихотворения "19 октября" может почитаться образцовым — он не только верен в целом, но и отличается поразительной точностью в деталях; в этом смысле Грегуар в самом деле — продолжатель Э. Мещерского» [Эткинд 1999, с. 15].

«Особый интерес представляют переводы "Евгения Онегина"; среди нескольких переводов (главным образом прозаических) выделяются два, исполненные строфой оригинала: Гастона Перо (1902) и Мориса Колена (1980)» [Эткинд 1999, с. 16].

Издания французских перводов «Евгения Онегина»: слева — обложка первого издания комментированного перевода Моринса Колена (Colin Maurice. Pouchkine A. Eugene Onieguine. Traduction et commentaire. Brest, France métro-politaine,1980); справа — обложка репринтного (1999 г.) издания перевода Гастона Перо (Eugène On-iéguine: roman en vers. Traduit en vers français par Gaston Pérot. Paris; Lille, J. Tallandier, 1902)

Эткинд, как и другие исследователи французской поэзии, особенно подчеркивает блестящие переводы из Пушкина, выполненные Луи Арагоном, — отрывок из «Евгения Онегина» (1965) и «Гимн в честь чумы»;

«последний перевод, — отмечает Эткинд, — один из лучших в мировой литературе» [Эткинд 1999, с. 16]. «Песня Председателя из "Пира во время чумы", — говорит Эткинд, — была ему, вероятно, особенно дорога... Темперамент бойца чувствуется в каждой строчке "Гимна". Именно "Гимн в честь чумы" послужил объектом наиболее активного соревнования переводчиков. Независимо друг от друга его переводили а французский Марина Цветаева и Арагон, а позднее — исследователь символизма Жорж Нива и блестящий поэт-переводчик Андре Маркович... Марина Цветаева переводила стихи Пушкина на французский в 1937 году — к столетию гибели Пушкина... Каждый из них — ценнейшее звено в истории французского Пушкина» [Эткинд 1999, с. 16].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Жорж Нива (р. 1935), французский Андре Маркович (André Markowicz, р. 1960), Жан-Луи Бакес (Jean-Louis

славист, переводчик французский переводчик Backès), французский литерату-

ровед, историк литературы, культуролог, переводчик

Удачу Арагона, с моей точки зрения, справедливо объясняют также и тем, что поэт-переводчик немного знал русский язык и прежде всего, конечно, участием в его работе Эльзы Триоле, которая помогла Арагону глубже проникнуть в русскую культуру, в духовный и поэтический мир Пушкина.

Заметным этапом в переводе Пушкина на французский язык стал 1981 год, когда Эткинду пришлось играть важную роль в подготовке Собрания сочинений Пушкина, за что Ефим Григорьевич был отмечен премией Академии Литературы Франции. После долгих дискуссий ученому удалось убедить своих французских коллег, что «безрифменные (и часто лишенные ритма) переводы большинства пушкинских стихотворений оказались художественно неполноценными» [Эт-кинд 1999, с. 16]. В обоснование своих идей Эткинд опубликовал две книги — «Поэзия и перевод» (1963) и «Кризис одного искусства: Опыт поэзии поэтического перевода» (1982).

«После выхода в свет нашего двухтомника, — пишет Эткинд, — прошло более полутора десятилетий. С тех пор появились некоторые отличные переводческие работы — два перевода "Евгения Онегина" (Жан-Луи Бакес, 1996; Роже Легра, 1994); "Маленькие трагедии" Андре Марковича (1994), многие лирические стихотворения (Жан Ма-лаплат, Клод Эрну...)» [Эткинд 1999, с. 17].

Издания французских переводов поэзии Пушкина, слева направо: «Евгений Онегин» в переводе Рожера Легра (Pouchkine A. Eugene Oneguine, traduit par Roger Legras. Lausanne, L'Age D'Homme, 1994); «Евгений Онегин» в переводе Жана-Луи Бакеса (Pouchkine A. Eugene Oneguine, traduit par Jean-Louis Backès. Paris, Gallimard, 1996); сборник лирической поэзии Пушкина в переводе Клода Эрну (Alexandre Pouchkine. Le Talisman. Choix (bilingue) de poésies lyriques adaptées par Claude Ernoult. Lausanne, L'Age D'Homme, 1989); двухтомное издание поэзии Пушкина (Pouchkine A. Oeuvres poetiques. Lausanne, L'Age D'Homme, 1981, en 2 t.)

Двухтомник поэтических переводов Пушкина, вышедший в свет в 1981 г. [Pouchkine 1981], закрепил практику рифмованных и ритмизованных переводов поэзии Пушкина.

«Русский язык и русский стих гибки, многообразны, музыкальны, — пишет Эткинд. — Однако французский стих и язык ничуть не уступают им — переводческие достижения ... неопровержимо это доказали» [Эткинд 1999, с. 17].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Здесь я не могу не согласиться с тем, что, как пишет Р. Данилевский,

«стать вровень с гением может только гений. Поэтому не следует быть слишком строгим к трудам когорты переводчиков, старающихся на протяжении вот уже почти двухсот лет представить по возможности точно на немецком языке стихи А.С. Пушкина» [Данилевский 1999, с. 5].

Что же касается немецких поэтов, то — Данилевский справедливо отмечает это, — больших успехов в переводе поэзии Пушкина добиваются те из них, которым пришлось близко соприкоснуться с Россией, жить в ней, познакомиться с русской культурой. Первые переводы из Пушкина на немецкий язык принадлежат уже упомянутой Каролине Павловой, московской поэтессе, дочери немецкого профессора, обосновавшегося и России. Это были отрывки из «Цыган» и трагедии «Борис Годунов», стихотворение «Пророк», повесть «Метель».

«В ее переводческой манере, — отмечает Данилевский, — сохраняется в общем пушкинский стиль — то слияние лексики и ритма которое производит на читателя неизгладимое впечатление эстетически совершенного текста» [Данилевский 1999, с. 9].

Вот так эмоционально насыщенно, по-пушкински звучит концовка «Пророка» у Павловой:

Steh' auf, Prophet! und schau, und hore! Mein Wille lenke dich hinfort; Umwand'le Länder du und Meere, Und zündend fall' ins Herz dein Wort...

Восстань, пророк и виждь и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли. Глаголом жги сердца людей.

Еще одна переводческая удача Каролины Павловой — стихотворение «К А.П. Керн» («Я помню чудное мгновенье.»):

Ein Augenblick ist mein gewesen: Du standst vor mir mit einemmal. Ein rasch entfliegend Wunderwesen. Der reinen Schönheit Ideal.

Im schmerzlich hoffnungslosen Sehnen, Im ew'gen Lärm der Menschenschar, Hört ich die süße Stimme tönen. Träumt ich das milde Augenpaar.

Allein im Kampf mit dem Geschicke Und in der Jahre düsterm Gang Vergaß ich deine Engelsblicke Und deiner süßen Stimme Klang.

Und lange Kerkertage kannt ich. Es ward die Brust mir stumm und leer. Für keine Gottheit mehr entbrannt ich. Nicht weint ich, lebt ich, liebt ich mehr.

Es darf die Seele nun genesen: Und du erscheinst zum zweitenmal, Ein rasch entfliegend Wunderwesen, Der reinen Schönheit Ideal.

Und wieder schlägt das Herz voll Weihe. Sein Todesschlummer ist vorbei. Für eine Gottheit glüht's aufs neue, Es lebt, es weint, es liebt aufs neu.

Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолётное виденье, Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадёжной, В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный, И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты. И я забыл твой голос нежный, Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья Тянулись тихо дни мои Без божества, без вдохновенья, Без слёз, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье: И вот опять явилась ты, Как мимолётное виденье, Как гений чистой красоты.

И сердце бьётся в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слёзы, и любовь.

Электронное научное издание Альманах Пространство и Время Т. 10. Вып. 1 • 2015 ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ ТЕКСТА

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Без малого шесть лет (с 1840 по 1846 гг.) провел в России поэт, драматург, мемуарист Фридрих Боденштедт — и почти на полвека оказался связан с русской культурой: переводит на немецкий русскую литературу и малороссийские народные песни, читает лекции о славянских языках и славянских литературах в Мюнхенском университете. «Велика его заслуга, — пишет Р. Данилевский, — и перед "немецким" Пушкиным» [Данилевский 1999, с. 6], произведения которого Боденштедт начинает переводить на рубеже 1830-х — 1840-гг. [Данилевский 1999, с. 6]. Уже в 1854—1855 гг. в Берлине выходят три тома пушкинской поэзии в переводе Фридриха Боденштедта.

irirtaii ßodiufleifs

о

IlifammeUe |§d)rtftat.

tömtmi- ^»spbi

ihrftf Sdnbcl. Bic-Tlt« 0яшЬ, fr

Onlej tue ÄGntflHdit* ®t(Kimm Cttt-iofbud^tiKtcrei (9t.

ti

Фридрих Боденштедт (Friedrich Martin von Bodenstedt, 1819—1892), немецкий писатель, поэт, переводчик

Обложка первого тома трехтомного издания поэзии А.С. Пушкина в переводах Ф. Боденштедта (Alexander Puschkin's Poetische Werke, aus dem Russischen übers. von Friedrich Bodenstedt. Berlin, Decker, 1854)

Титульный лист четвертого тома полного собрания сочинений Ф.

Боденштедта (Friedrich Bodenstedt. Gesammelte Schriften. Vierte Band. Berlin, K. Geheime Ober-hofbuchdr, 1866)

В переводе Боденштадта знаменитое «Я Вас любил.» в целом сохраняет пушкинский стиль и интонацию:

Ich liebte Sie: Vielleicht ist dieses Feuer

In meinem Herzen noch nicht ganz verglüht;

Doch Ihre Ruh ist mir vor allem teuer;

Durch nichts betrüben will ich Ihr Gemüt.

Ich liebte Sie, stumm, hoffnungslos und schmerzlich,

In aller Qual, die solche Liebe gibt;

Ich liebte Sie so wahrhaft und so herzlich,

Gott geb, daß Sie ein andrer je so liebt.

Я вас любил: любовь ещё, быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим; Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.

В четвертом и пятом томах двенадцатитомного полного собрания сочинений Боденштедта (1865—1869 гг.) представлены немецкие переводы пушкинской лирики, «Евгения Онегина», «Бориса Годунова». Несмотря на критику переводов за «слишком вольное обращение с оригиналом», «лирическая стихия пушкинского гения была все-таки донесена Боден-штедтом до немецких читателей» [Данилевский 1999, с. 7].

Большое впечатление в Германии и в России произвели два тома переводов пушкинской поэзии (1840) сотрудничавшего в «Отечественных записках» Карла Роберта Липперта.

«Вот истинный переводчик, которого давно ожидала русская литература, чтобы быть представленною в Европе!» — говорилось в «Отечественных записках» (1841) (цит. по [Данилевский 1999, с. 8]).

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Титульный лист (слева) и одна из страниц (справа) первого тома двухтомника поэзии А.С. Пушкина в переводах К.Р. Липперта (Puschkin A. Dichtungen. Aus dem Russischen übersetzt von Dr. Robert Lippert. Leipzig, Wilhelm Engelmann, 1840).

Переводы Липперта «несли пушкинскую лирику повсюду, где имелись читающие по-немецки, даже в Скандинавию» [Данилевский 1999, с. 18].

Однако «первое место среди поэтов-переводчиков рубежа веков занимал в эту эпоху петербургский литератор Фридрих (или, по-русски, Федор Федорович) Фидлер (1859—1917)», этот, как справедливо называет его Р. Данилевский, «самоотверженный и неутомимый пропагандист русской поэзии среди немцев» [Данилевский 1999, с. 18].

Слева — Фридрих Людвиг Конрад (Федор Федорович) Фидлер (Friedrich Ludwig Konrad Fiedler, 1859—1917), переводчик (в основном русской поэзии на немецкий язык), педагог, собиратель частного «литературного музея», посвященного литераторам России и Германии.

Справа — титульный лист немецкого перевода «Бориса Годунова» А.С. Пушкина, выполненного Ф. Фидлером (Boris Godunow. Dramatisches Gedicht von Alexander Puschkin. Übersetzt von Friedrich Fiedler. Leipzig, Reclam, 1885)

К столетию Пушкина вышли в свет сборники переводов, выполненных этим поэтом, сумевшим сохранить содержательную сторону оригинала, в то время как «тонкости же языка и настроение русского стиха ... напротив, зачастую пропадали» [Данилевский 1999, с. 18]. В качестве примера Р. Данилевский приводит «почти виртуозно точный», но «бледный» фидлеровский вариант последней строфы «Пророка». Я приведу другой пример — «К А.П. Керн». Перевод Фидлера, на мой взгляд, уступает приведенному выше переводу К. Павловой, которой удалось передать настроение оригинала:

y O. OMfl^epa:

O Stunde seliger Vereinung, Wo du erschienst mit holdem Gruß, Gleich einer flüchtigen Erscheinung, Der reinsten Schönheit Genius!

In hoffnungslosen Sehnsuchtqualen, In dieses Lebens Wogenprall, Sah ich dein Engelsauge strahlen Und hörte deiner Stimme Schall.

У К. Павловой:

Ein Augenblick ist mein gewesen: Du standst vor mir mit einemmal. Ein rasch entfliegend Wunderwesen. Der reinen Schönheit Ideal.

Im schmerzlich hoffnungslosen Sehnen, Im ew'gen Lärm der Menschenschar, Hört ich die süße Stimme tönen. Träumt ich das milde Augenpaar.

А.С. Пушкин. «К А.П. Керн»:

Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты, Как мимолётное виденье, Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадёжной; В тревогах шумной суеты, Звучал мне долго голос нежный, И снились милые черты.

Как и для других зарубежных читателей, пишет Данилевский, самым впечатляющим для немцев пушкинским произведением является «Евгений Онегин», выдержавший еще тринадцать немецких переводов, «и все еще выражается надежда на то, что, быть может, наконец-то читатель, не знающий русского, получит хотя бы приблизительное представление о гениальности романа»: несмотря на многочисленные попытки приблизиться к подлиннику, роман Пушкина «продолжает оставаться камнем преткновения для переводчиков, а его герой — для интерпретаторов и историков литературы» [Данилевский 1999, с. 18].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Особые же заслуги перед памятью Пушкина принадлежат «талантливому и самоотверженному последователю и переводчику, инициатору создания в Бонне Немецкого Пушкинского общества Рольфу-Дитриху Кайлю, который в результате многолетнего подвижнического труда сумел. удачно переложить хорошими немецкими стихами "Евгения Онегина", трагедию "Моцарт и Сальери", поэму "Медный всадник", другие произведения Пушкина» [Данилевский 1999, с. 19].

Рольф-Дитрих Кайль (Rolf-Dietrich Keil, р. 1923), немецкий славист, переводчик, писатель

Переводы Р.-Д. Кайля к двухсотлетнему юбилею А.С. Пушкина (Frankfurt am Main, Insel Verlag, 1999), слева направо: «Евгений Онегин» (Alexander Puschkin. Jewgeni Onegin: Roman in Versen); «Медный всадник» (Alexander Puschkin. Der eherne Reiter: eine Petersburger Erzählung); Александр Пушкин. Поэзия (Alexander Puschkin. Die Gedichte); Александр Сергеевич Пушкин. Поэзия: русско-немецкое издание (Alexander S. Puschkin. Die Gedichte, Russisch-Deutsch Gebundene Ausgabe)

В качестве удачи поэта-переводчика можно привести следующую передающую настроение оригинала строфу из его немецкого «Евгения Онегина»:

Und kurz vorm Frührot sank am Ende Das müde Haupt ihm auf die Hände, Beim Stichwort Ideal du mein Shlief Lenskij still und leise ein...

И наконец перед зарею, Склонясь усталой головою, На модном слове идеал Тихонько Ленский задремал...

Обращая внимание на те переводы, которые демонстрируют творческие удачи и достойно представляют нашего великого национального поэта, мы не должны забывать, сколь труден и тернист путь к успеху, сколько бесцветных, маловыразительных переводов не утверждали величие русского поэта, а лишь дискредитировали его в глазах зарубежных читателей.

Отсюда пессимистический вывод о том, что

«переводной Пушкин не стал литературным событием для Германии. Пушкин — поэт и драматург не выглядел в немецких переводах поразительно новым, оригинальным... Даже проницательному датскому русисту XX в. А. Стендеру-Петерсену по-прежнему всюду в Пушкине-эпике чудился отголосок поэзии Байрона, как "далекое эхо", при том что исследователь отдавал себе отчет в совершенстве пушкинского стиля» [Данилевский 1999, с. 20].

Отсюда и неслучайность того, что

«в замечаниях И.С. Тургенева о переводе "Евгения Онегина" на французский язык содержится ироническая фраза "Есть же на свете храбрые люди!!!", а о первом английском переводе этого пушкинского произведения сказано, что он "верности невероятной, изумительной — и такой изумительной дубинности"» [Липгарт 1999].

Не менее критически звучат и слова К.И. Чуковского:

«Что сказать об английских переводах "Евгения Онегина"? Читаешь их и с болью следишь из страницы в страницу, как гениально лаконическую непревзойденную по своей дивной музыкальности речь одного из величайших мастеров этой русском речи переводчики всевозможными способами превращают в набор гладких пустопорожних затасканных фраз» [Чуковский 1988, с. 246].

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Неадекватные переводы пушкинской поэзии появляются, как справедливо отмечает Липгарт,

«не только и не столько из за того, что переводчик не знает, не чувствует своего собственного языка или не обладает достаточным поэтическим дарованием, сколько потому, что он не может отвлечься от поиска буквальных соответствий подлиннику и сосредоточиться на создании текста, который бы в первую очередь оказывал на читателя эстетическое воздействие, не утрачивая при этом звукового, ритмического и смыслового подобии оригиналу...» [Липгарт 1999, с. 8].

«Крайний случай такого далеко зашедшего буквализма, пример переводческого сизифова труда — английский текст "Евгения Онегина" и трехтомный комментарии к нему, выполненный Владимиром Набоковым» [Липгарт 1999, с. 8].

Таким категорическим суждением Липгарт, конечно же, не хотел как-то унизить известного писателя. Из этого суждения следует вывод — поэзию Пушкина может переводить лишь тонко чувствующий ее поэт, но не писатель-прозаик. Высказываний такого рода можно привести много, и они служат подтверждением мысли о том, что обращающиеся к такого рода «переводам» Пушкина иностранные читатели порой не могут понять, почему восхищаются пушкинской поэзией его соотечественники.

Многие годы занимавшийся переводами поэзии Пушкина на английский язык преподаватель английского языка Сергей Николаевич Козлов, с которым я познакомился двадцать лет назад, в январе 1995 г. на международной пушкинской конференции в Государственном музее А.С. Пушкина в Москве, с горечью отмечал, что

«особенно печально и больно видеть, как не повезло России с переводами поэзии Пушкина на английский язык. По существу с его поэзией не могли познакомиться люди, знающие только английский язык, ибо нет переводов, сохраняющих и на английском стиль и музыку стиха Пушкина такими, как мы их знаем: легкими, ритмичными, приятными для слуха. Изучение переводов "Евгения Онегина" показывает, что никто из переводчиков, для которых английский — родной, не передал адекватно стиль Пушкина, его ритмику, ударения, размер строки. В их переводах есть содержание поэмы, но нет мастерства самого Пушкина, — в этом вся суть дела» [Козлов 1994, с. 8].

Говоря о расхождении с поэтикой Пушкина некоторых переводов, выполненных зарубежными авторами, С.Н. Козлов настаивал на необходимости бережного сохранения формы и содержания и стремился к этому в собственных переводах. Но ведь, как уже говорилось выше, переводчик может с математической точностью сохранять число строк, ударных слогов, систему рифм и т.д., но не добиться высокой художественности. Тем не менее, известный американский ученый-филолог профессор Дэн Девидсон высоко оценил работу С.Н. Козлова, ознакомившись по моей просьбе с выполненным им переводом на английский язык «Евгения Онегина»:

«...Перевод удивительно интересный, новый в том смысле, что он, как, пожалуй, ни один другой, улавливает и сохраняет свойственные оригиналу размер, ритмику, рифму, многие формальные аспекты поэтики Пушкина, без которых, наверное, Пушкин не читается так, как следовало бы. Мне кажется, что здесь за каждым словом, за каждой строкой стоят весьма удачные решении иногда очень сложных языковых проблем. Поэтому перевод надо поддержать и опубликовать. Как и в любом масштабном предприятии, в нем можно найти изъяны. Естественно, иногда встречаются языковые формы, которые у современного англоязычного читателя могут вызвать некоторые затруднения, языковые модели в некоторых случаях выглядят несколько архаичными. Но это все детали. Их легко устранить с помощью опытного редактора-англичанина» (цит. по: [Челышев 1995, с. 130]).

F

A. S, PUSHKIN

Novel in verse

Поэзия А.С. Пушкина в переводах С.Н. Козлова: слева — издание английских переводов избранной лирики (A.S. Pushkin: Selected Lirycs = Пушкин А.С. Избранная лирика. Москва, РОЙ, 1998); справа — перевод «Евгения Онегина» (A.S. Pushkin. Eugene Onegin: Novel in Verse. Москва, РОЙ, 1998).

A. S. PUSHKIN

SELECTED LYRICS

if

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Сегодня переводы произведений Пушкина, выполненные С.Н. Козловым [Козлов 1994.6; A.S. Pushkin... 1998.a, b], хорошо известны, они являются предметом изучения и критического анализа [Разумовская 2010; Баскова 2013] — критическому анализу они подверглись и 20 лет назад, когда в октябре 1995 г. в Вашингтоне я ознакомил с переводческой деятельностью С.Н. Козлова американских русистов и пушкинистов. Те не могли не оценить сложность поставленной русским переводчиком задачи, отметив его некоторые удачи и в то же время, как ранее Дэн Девидсон — и как современные филологи впоследствии, — обратив внимание на недостатки и упущения.

В свою очередь, в статье С.Н. Козлова и Л. Уэста «Почему поэзию А.С. Пушкина недооценивают на Западе», критическому анализу подвергаются некоторые переводы, прежде всего «Евгения Онегина», выполненные английскими и американскими переводчиками. Авторы останавливаются и на переводе В. Набокова, замечая, что перевод Набокова не раскрывает художественного совершенства романа, так как предназначен для того, чтобы помочь глубже понять русский язык во всем его многообразии и проникнуть в глубину русского уклада жизни, но не для того, чтобы составить правильное представление о поэтическом мастерстве поэта, о том, за что Пушкин любим русским человеком.

«Между тем он сам и молва о нем расхвалили этот перевод как самый лучший и самый правильный. Доверяя переводчику, английские и американские читатели составили себе ложное впечатление о поэзии Пушкина. Таким образом, Набоков нанес большой вред авторитету поэта за рубежом, вольно иди невольно. А все же — вольно или невольно? Ведь А.С. Пушкин сам выступал против дословного, буквального перевода поэзии, а Набоков посчитался только со своим мнением» [Козлов, Уэст 1998, с. 316].

Может быть, С.Н. Козлов и Л. Уэст правы в том, что при представлении результатов труда Владимира Владимировича недостаточно ясно были сформулированы его цели и задачи. Но ведь это, как отмечают сами авторы статьи, не собственно художественный, а академический комментированный перевод. Поэтому и однозначно негативная оценка титанического труда, проделанного Набоковым по переводу на английский язык «Евгения Онегина», представляется односторонней. Нельзя согласиться и с категоричными критическими оценками всего многолетнего труда иностранных переводчиков поэзии Пушкина на английский язык, так как наряду с маловыразительными переводами есть переводы в достаточной степени удачные.

* * *

Творчество великих поэтов, признанных классиками мировой литературы, никогда не устаревает. Может ли когда-нибудь устареть гетевский «Фауст», дантовская «Божественная Комедия» или шекспировский «Гамлет»? Подобно своим великим предшественникам, Пушкин всегда современен. Он волнует и восхищает сегодня не меньше, а может быть, и больше, чем волновал и восхищал наших соотечественников много лет назад.

«Есть всегда что-то особенно благородное, кроткое, нежное, благоуханное и грациозное во всяком чувстве Пушкина, — писан Белинский. — В этом отношении, читая его творения, можно превосходным образом воспитать в себе человека, и такое чтение особенно полезно для молодых люден обоего пола. Ни один из русских поэтов не может быть столько, как Пушкин, воспитателем юношества, образователем юного чувства... Мы не знаем на Руси более нравственного, при великости таланта поэта, как Пушкин» [Белинский 1955, с. 339].

По словам Г.И. Успенского, Пушкин «удостоился быть увековеченным потому только, что "пробуждал чувства добрые" — вот это ужасно ново, поучительно» [Успенский 1938, с. 352], именно это является неотъемлемым качеством всего его творчества.

Поэтическая высота, совершенство пушкинского слова заключаются не только в «чудесной сдержанности исполнения», в «сжатости», свойственных пушкинской поэзии (о чем, как уже говорилось выше, писал Проспер Мериме), что не так просто воспроизвести на другом языке, но и в том национальном колорите, в русском духе, в том, как писал И.А. Ильин, «чудеснейшем, целостном и победном цветении русскости», свойственном Пушкину более, чем кому-либо другому в русской литературе:

«Он [Пушкин] дал нам возможность, и основание, и право верить в призвание и творческую силу нашей родины, благословлять ее на всех ее путях и прозревать ее светлое будущее — какие бы еще страдания, лишения или унижения не выпали на долю русского народа» [Ильин 1990, с. 354].

Вот почему так современен, так нужен нам, россиянам, Пушкин сегодня. И не только россиянам, но и всем тем за пределами России, кто хочет лучше ее знать. Однако исследование истории перевода пушкинской поэзии продолжает еще оставаться слабым звеном в развитии отечественной и зарубежной пушкинистики — об этом свидетельствуют современные исследования, доклады на международных конференциях, предпринимающиеся попытки осуществить новые переводы пушкинской поэзии. Между тем, «русскую душу», «русский характер» можно лучше понять и оценить, обращаясь к Пушкину подлинному, не искаженному в несовершенных переводах.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

ЛИТЕРАТУРА

1. Баратынский Е.А. Стихотворения. Поэмы. Проза. Письма. М.: Гослитиздат, 1956.

2. Баскова Ю.С. К вопросу о переводе лирических текстов А.С. Пушкина на английский язык / / Вестник Ку-

банского социально-экономического института. Серия Экономика. Право. Печать.2013. № 4. С. 8 — 13.

3. Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 7. М.: АН СССР, 1955.

4. Беседа Владимира Набокова с Пьером Домергом // Звезда. 1996. № 11. С. 56 — 64.

5. Гаспаров М.Л. Классики / / Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А.А. Сурков. Т. 3. М.: Сов. эн-

циклопедия. 1966. Стлб. 585.

6. Гнедич Н.И. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1956.

7. Гоголь Н.В. Несколько слов о Пушкине / / Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 8. М.: АН СССР, 1952. С. 50 — 55

8. Данилевский Р. О переводах поэзии и драматургии А.С. Пушкина на немецкий язык / / А.С. Пушкин

Избранная поэзия в переводах на немецкий язык. М.: Рудомино; Радуга, 1999. С. 5 — 14.

9. Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 26. Л.: Наука, 1984.

10. Заборов П.Р. «Русская самобытность» в литературном наследии Эмиля Дюпре де Сен-Мора // К истории

идей на Западе: «Русская идея». СПб.: Изд-во ИМЛИ РАН (Пушкинского Дома), Издательский дом «Петрополис», 2010. С. 113 — 142.

11. Ильин И.А. Пророческое призвание Пушкина / / Пушкин в русской философской критике: Конец XIX

— первая половина XX в. М.: Книга, 1990. С. 328 — 355.

12. Козлов С.Н. Говорите по-английски стихами. М.: Новая школа, 1994.

13. Козлов С.Н., Уэст Л. Почему поэзию А.С. Пушкина недооценивают на Западе / / Пушкин и современная

культура. М.: Наука, 1996. С. 311 — 319.

14. Липгарт А. Об английских переводах поэзии и драматургии А.С. Пушкина / / А.С. Пушкин. Избранная

поэзия в переводах на английский язык. М.: Рудомино; Радуга,1999. С. 5 — 20.

15. Мережковский Д.С. Пушкин / / Пушкин в русской философской критике: Конец XIX — первая полови-

на XX в. М.: Книга, 1990. С. 92 — 160.

16. Набоков В. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб.: Искусство-СПБ, 1998.

17. Нейштадт Вл. Пушкин в мировой литературе / / Сто лет со дня смерти А.С. Пушкина. Труды Пушкин-

ской сессии Академии наук СССР. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1938. С. 229 — 280.

18. Палиевский П.В. Русские классики. М.: Худ. литература,, 1987.

19. Пушкин А.С. Собр. соч. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937—1949.

20. Пушкин. Исследования и материалы. / РАН. Ин-т русской литературы (Пушкинский Дом). Т. XV. СПб.:

Наука, 1995.

21. Разумовская В.А. Симметрия художественных текстов и переводов / / Язык и культура. 2010. № 4. С. 30—43.

22. Успенский Г. Пушкин и современность. Отчет о пушкинских торжествах. Июнь 1880 / / Русские писатели

XX века. Л.: ГИХЛ, 1938.

23. Челышев Е.П. Пушкиноведение: Итоги и перспективы / / Москва. 1995. № 6. С. 116 — 131.

24. Чуковский К.И. Онегин на чужбине / / Дружба народов. 1988. № 4. С. 324 — 347.

25. Эткинд Е. Поэзия А.С. Пушкина во французских переводах / / А.С. Пушкин. Избранная поэзия в пере-

водах на французский язык. М.: Рудомино; Радуга, 1999. С. 5 — 22.

26. A.S. Pushkin: Eugene Onegin: Novel in Verse = Пушкин А.С. Евгений Онегин / Пер. на англ. яз. Козлова С.Н.

М.: Союз, 1994.

27. A.S. Pushkin: Eugene Onegin: Novel in Verse = Пушкин А.С. Евгений Онегин / Пер. на англ. яз. Козлова С.Н.

М.: РОЙ, 1998.a.

28. A.S. Pushkin: Selected Lirycs = Пушкин А.С. Избранная лирика / Пер. на англ. яз. Козлова С.Н. М.: РОЙ, 1998.b.

29. Bullock P.R. "Untranslated and Untranslatable? Pushkin's Poetry in English, 1892 — 1931." Translation and Litera-

ture 20.3 (2011): 348 — 372.

30. Lachmann R., Pettus M. "Alexander Pushkin's Novel in Verse, Eugene Onegin, and Its Legacy in the Work of

Vladimir Nabokov." Pushkin Review 14.1 (2011): 1 — 33.

31. Nabokov V. "Problems of Translating "Onegin" into English." Partisan Rewiew 22 (1955) 496 — 512.

32. Piette A. "Alexander Pushkin: Eugene Onegin (review)." Translation and Literature 16.1 (2007): 119 — 125.

33. Pouchkine A. Oeuvres poetiques. Lausanne: L'Age D'Homme, 1981, en 2 t.

34. Pushkin A. Eugene Onegin. A Novel in Verse. Trans. Vladimir Nabokov. Princeton: Princeton University Press, 1990.

35. Pushkin A.S. The Poems, Prose and Plays of Alexander Pushkin. Ed. A. Yarmolinsky New York: Modern Library, 1936.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1.

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

36. Rosengrant J. "Nabokov, Onegin, and the Theory of Translation." Slavic and East European Journal 38.1 (1994): 13 — 27.

37. Sergay T.D. "Translation and the Individual Talent: The Splendid Isolation of Our Retranslators of Russian Clas-

sics." Translation Review 71.1 (2006): 37—40.

Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:

Челышев, Е. П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода [Электронный ресурс] / Е.П. Челышев // Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. — 2015. — Т. 10. — Вып. 1: Пространство и время текста — Стационарный сетевой адрес: 2227-9490e-aprovr_e-ast10-1.2015.61.

FROM THE COMPREHENSION HISTORY OF MEANINGS OF PUSHKIN'S TEXT: PROBLEMS OF LANGUAGE, UNDERSTANDING AND CULTURE OF TRANSLATION

Evgeny P. Chelyshev, D.Litt., Professor, Academician of Russian Academy of Science, Member of RAS Presidium, co-Chairman of RAS Scientific Council on Study and Protection of Cultural and Natural Heritage, Honoured Worker of Science, Member of Bureau of Indian Philosophical Society, Asian Society (Calcutta), Literary Academy of India, Corresponding Member of the Portuguese Academy of Sciences

E-mail: chelyshev@ras.ru

In the first quarter of the 20th century, the problem of dialogue and understanding becomes globally important, not only in real life, but also in the development of the spiritual wealth of cultural heritage, that is why the problem of comprehension of the meaning of cultural works in different times and of different peoples, the identification of the positions and ideas of their creators that reflect spiritual pursuits of the era and become the basis of human values has become particularly acute. Understanding of the meaning of literary works have been written in past eras and within other cultures requires not only the knowledge and understanding of the total contents, but also a deep penetration into the spiritual world of human as representative of other culture. That fact we could clearly trace in such area as the translation of literary works from one language into another. This is especially important in poetry, where the strength of the emotional tension, of their national specific experiences in the works of great poets is intertwined with universal meaning of life.

Perhaps, it is difficult to find a more striking example than the translations of the poetry written by A.S. Pushkin into different languages. For us, the Russians, there is no doubt that Pushkin belongs to the constellation of the great writers whose works have become a living heritage of not only national but also of the worldwide literature. Though, speaking about Russian literature, the foreigners refer primarily to the names of Fyodor Dostoevsky, Leo Tolstoy, Nikolai Gogol, and Anton Chekhov.

My article is a brief outline of the history of the translations of Pushkin's poetry in three European languages: English, French and German, and the problems that arose in the past, and arise now in the translation of the texts written by Pushkin. The key methods used in this study are the intertextual method which helps to identify meaningful connections and transformation of Pushkin's poetic text and its translations, as well as an approach that is named эspecific literary criticisms The essence of this method consists in that a literary work extends beyond the text frame, and is perceived on the background of the reality, and in connection with it. The most important method that allows me to assess the closeness of the translation to the original text is the method of the intonological analysis. Without belittling the tremendous value of the work which was done by Vladimir Nabokov as translator and commentator of "Eugene Onegin," I, however, show how important is a poetic translation of this work and other poetry by Pushkin. I make it clear that a translator can with mathematical precision keep the number of lines, of stressed syllables, rhyming system, etc., but not necessarily to achieve a high quality of translation, they need to combine the culture of translation, and knowledge in the field of the Russian language and history, and finally, a special gift, allowing to transfer the emotional tension of Pushkin's poetry. The most successful translations in my opinion are translations done by Walter Arndt (in English), Elim Meshchersky, Louis Aragon and André Markowicz (in French), Karolina Pavlova (her French and German translations of Pushkin's poetry I esteem as unsurpassed) and Rolf-Dietrich Keil (in German).

Even a brief analysis of the successes and failures of translation allows me to conclude the study of the history of the translation of Pushkin's poetry is still the weak link in the development of domestic and foreign Pushkin studies. Meanwhile, 'Russian soul', 'Russian character' can be best understood and appreciated, if we refer to real Pushkin's texts which are not distorted in the imperfect translation.

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

Keywords: Alexander Pushkin's poetry, problems of translation of Pushkin's poetry, translations of 'Eugene Onegin', trans-lational culture, cultural and historical context.

References:

1. Baratynsky E.A. Verses. Poems. Prose. Letters. Moscow: Goslitizdat Publisher, 1956. (In Russian).

2. Baskov Yu.S. "On the Matter of Translation of Alexander Pushkin's Lyrical Texts into English." Herald of Kuban

Social and Economic Institute. Series Economy. Right. Press 4 (2013): 8 — 13. (In Russian).

3. Belinsky V.G. Complete Writings. Moscow: USSR Academy of Sciences Publisher, 1955, volume 7. (In Russian).

4. Bullock P.R. "Untranslated and Untranslatable? Pushkin's Poetry in English, 1892 — 1931." Translation and Litera-

ture 20.3 (2011): 348 — 372.

5. Chelyshev E.P. "Pushkin Studies: Results and Prospects." Moskva [Moscow] 6 1995: 116 — 131. (In Russian).

6. Chukovsky K.I. "Onegin in Foreign Lands." Friendship of Peoples 4 1988: 324 — 347. (In Russian).

7. Danilevsky R. "About Translations of Alexander S. Pushkin's Poetry and Dramaturgy in German." A.S. Pushkin's Po-

etry in German Translation. Moscow: Rudomino Publisher; Raduga Publisher, 1999, pp. 5—14. (In Russian).

8. Dostoevsky F.r Collected Writings. Leningrad: Nauka Publisher, 1984, volume 26.

9. Etkind E. "A.S. Pushkin's Poetry in French Translation." A.S. Pushkin. Selected Poetry in French Translation.

Moscow: Rudomino Publisher; Raduga Publisher, 1999, pp. 5 — 22. (In Russian).

10. Gasparov M.L. "Classics." Brief Literary Encyclopedia. Ed. A.A. Surkov. Moscow: Sovetskaya entsyklopediya Pub-

lisher. 1966, volume 3, column 585. (In Russian).

11. Gnedich N.I. Verses. Leningrad: Sovetsky pisatel Publisher, 1956. (In Russian).

12. Gogol N.V. "A Few Words about Pushkin." Complete Writings. Moscow: USSR Academy of Sciences Publisher,

1952, volume 8, pp. 50 — 55. . (In Russian).

13. Ilyin I.A. "Pushkin's Prophetic Calling." Pushkin in Russian Philosophical Criticism: End of 19th - First Half of 20th

Centuries. Moscow: Kniga Publisher, 1990, pp. 328 — 355. (Un Russian).

14. Institute of Russian Literature of Russian Academy of Sciences (Pushkin House). Pushkin. Research and Materials.

St. Petersburg: Nauka Publisher, 1995, volume XV. (In Russian).

15. Kozlov S.N. Speak English in Verse. Moscow: Novaya shkola Publisher, 1994. (In Russian and English).

16. Kozlov S.N., West L.A. "Why A.S. Pushkin's Poetry Is Underestimated in the West." Pushkin and Modern Culture.

Moscow: Nauka Publisher, 1996, pp. 311—319. (In Russian).

17. Lachmann R., Pettus M. "Alexander Pushkin's Novel in Verse, Eugene Onegin, and Its Legacy in the Work of

Vladimir Nabokov." Pushkin Review 14.1 (2011): 1 — 33.

18. Lipgart A. "On the English Translations of A.S. Pushkin's Poetry and Dramturgy." A.S. Pushkin. Selected Poetry in

English Translation. Moscow: Rudomino Publisher; Raduga Publisher, 1999, pp. 5 — 20. (In Russian).

19. Merezhkovsky D.S. "Pushkin." Pushkin in Russian Philosophical Criticism: End of 19th - First Half of 20th Centuries.

Moscow: Kniga Publisher, 1990, pp. 92 — 160. (In Russian).

20. Nabokov V. "Problems of Translating "Onegin" into English." Partisan Rewiew 22 (1955) 496 — 512.

21. Nabokov V. Commentary on A.S. Pushkin's Novel "Eugene Onegin". St. Petersburg: Iskusstvo-SPb Publisher, 1998.

(In Russian).

22. Neishtadt V.l. "Pushkin in the World Literature." One Hundred Years since the Death of Alexander Pushkin. Proceed-

ings of Pushkin Session of USSR Academy of Sciences. Moscow and Leningrad: USSR Academy of Sciences Publisher, 1938, pp. 229 — 280. (In Russian).

23. Palievsky PV Russian Classics. Moscow: Khudozhestvennaya literatura Publisher, 1987. (In Russian).

24. Piette A. "Alexander Pushkin: Eugene Onegin (review)." Translation and Literature 16.1 (2007): 119 — 125.

25. Pouchkine A. Oeuvres poetiques. Lausanne: L'Age D'Homme, 1981, en 2 t.

26. Pushkin A. Eugene Onegin. A Novel in Verse. Trans. Vladimir Nabokov. Princeton: Princeton University Press, 1990.

27. Pushkin A.S. Complete Writings. Moscow and Leningrad: USSR Academy of Sciences Publisher, 1937 — 1949. (In

Russian).

28. Pushkin A.S. The Poems, Prose and Plays of Alexander Pushkin. Ed. A. Yarmolinsky New York: Modern Library, 1936.

29. Pushkin A.S., Kozlov S.N., trans. Eugene Onegin: Novel in Verse. Trans. S.N. Kozlov. Moscow: ROY Publisher, 1998.

30. Pushkin A.S., Kozlov S.N., trans. Selected Lirycs. Trans. S.N. Kozlov. Moscow: ROY Publisher, 1998.

31. Pushkin A.S., Kozlov S.V., trans. Eugene Onegin: Novel in Verse. Trans. S.N. Kozlov. Moscow: Soyuz Publisher, 1994.

32. Razumovskaya V.A. "The Symmetry of Literary Texts and Translations." Language and Culture 4 (2010): 30—43.

(In Russian).

Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time vol. 10, issue 1 'Space and Time of the Text

Elektronische wissenschaftliche Auflage Almanach 'Raum und Zeit Bd. 10. Ausgb. 1. 'Raum und Zeit des Textes'

Челышев Е.П. Из истории постижения смыслов пушкинского текста: проблемы языка, понимания и культуры перевода

33. Rosengrant J. "Nabokov, Onegin, and the Theory of Translation." Slavic and East European Journal 38.1 (1994): 13 — 27.

34. Sergay T.D. "Translation and the Individual Talent: The Splendid Isolation of Our Retranslators of Russian Clas-

sics." Translation Review 71.1 (2006): 37—40.

35. Uspensky G. "Pushkin and Modernity. Report on Pushkin Celebrations. June 1880." Russian Writers of the 20th

Century. Leningrad: Khudozhestvennaya literature Publisher, 1938. (In Russian).

36. "Vladimir Nabokov's Conversation with Pierre Domergue." Zvezda [The Star] 11 1996: 56 — 64. (In Russian).

37. Zaborov P.R. "'Russian Identity' in Emile Dupre de Saint-Maure's Literary Heritage." On the History of Ideas in the

West: 'Russian Idea. St. Petersburg: RAS Institute of World Literature (the Pushkin House) Publisher, Pe-tropolis Publisher, 2010, pp. 113 — 142. (In Russian).

Cite MLA 7:

Chelyshev, E. P. "From the Comprehension History of Meanings of Pushkin's Text: Problems of Language, Understanding and Culture of Translation." Elektronnoe nauchnoe izdanie Al'manakh Prostranstvo i Vremya: 'Prostranstvo i vremya teksta' [Electronic Scientific Edition Almanac Space and Time: Space and Time of Text'] 10.1 (2015). Web. <2227-9490e-aprovr_e-ast10-1.2015.61>. (In Russian).