CC BY
27ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
Из истории Петрозаводской женской учительской семинарии
Егоров А. К.
Егоров Александр Константинович /Egorov Alexander Konstantinovich - кандидат исторических наук, независимый исследователь, г. Петрозаводск
Аннотация: в статье рассматриваются эпизоды повседневной жизни Петрозаводской женской учительской семинарии.
Abstract: the article examines episodes of everyday life in Petrozavodsk women's teachers' seminary.
Ключевые слова: женское образование, учительские семинарии, повседневная жизнь. Keywords: women's education, teachers' seminaries, everyday life.
В конце XIX века в связи с расширением сети народных школ в Российской империи остро встал вопрос о развитии системы учительских семинарий [17, с. 29]. Не была исключением и Олонецкая губерния, где в 1903 году в Петрозаводске была открыта мужская учительская семинария [16, с. 76]. Открытие женской учительской семинарии в Петрозаводске состоялось только в 1915 году, в годы Первой мировой войны, когда стал ощущаться дефицит народных учителей [15, с. 128].
В нашей статье мы рассмотрим некоторые эпизоды повседневной жизни Петрозаводской женской учительской семинарии, связанные с взаимоотношениями преподавательского персонала между собой и с «окружающим миром». Эти отношения создавали соответствующий эмоциональный фон внутри и вокруг семинарии и влияли на выполнение семинарией своих функций.
Петрозаводская женская учительская семинария была открыта 24 сентября 1915 года на средства государственной казны [2, л. 9, 10а, 16-16 об; 10, л. 13]. Начальницей семинарии была назначена Мария Александровна Лыкошина, занимавшая до этого пост начальницы Великоустюгской женской учительской семинарии [2, л. 15]. На должности наставниц были назначены молодые преподаватели, только недавно закончившие высшие учебные заведения [7, л. 11 -12]. Среди них были наставница математики Варвара Николаевна Андрианова и наставница русского языка Евдокия Трофимовна Правосудова [6, л. 12].
Уже с самого начала работы семинарии, как следует из жалоб Лыкошиной попечителю учебного округа, наставницы семинарии Андрианова и Правосудова стали вести себя вызывающе. Они категорически отказывались принимать в семинарию некоторых девочек, ссылаясь на их плохую подготовку. Более того, они грубо обращались с детьми во время занятий, считая некоторых учениц «глупыми», «тупыми» и «кретинами». Как отмечала начальница семинарии в письме попечителю округа, эти наставницы «своим придирчивым и сухим отношением только парализовали и собственные усилия детей». Помимо этого, по словам Лыкошиной, эти наставницы постоянно опаздывали на занятия в семинарии, объясняя это необходимостью давать уроки на учительских курсах [8, л. 59 об.-61].
Поведение наставниц заставило Лыкошину наводить о них дополнительные справки. Так, уже 19 декабря 1915 года Лыкошина обратилась к начальнице Зорькинской женской гимназии, где до назначения в Петрозаводск работала Правосудова, с просьбой выслать сведения о ее «нравственных и педагогических способностях» [3, л. 2].
В ответ начальница Зорькинской гимназии писала о Правосудовой: «Что касается ее педагогических талантов, то, к сожалению, вынуждена констатировать, что она не
умеет вести письменные работы и сама пишет с грубыми орфографическими ошибками. Отношение ее к делу характеризуется, например, тем, что она не явилась к началу занятий в текущем учебном году, хотя прибыла своевременно из дома, но предпочла прокатиться в Петроград и пропустить 9 дней учебных занятий, без объяснений причин и не предуведомив» [3, л. 1].
Очевидно, что на поведение Андриановой и Правосудовой влияли два обстоятельства. Во-первых, будучи выходцами из народа, они, таким образом, самоутверждались. На это указывает один эпизод, о котором мы знаем из письма врача губернской земской больницы Иконникова в семинарию. Согласно этому письму, 14 февраля 1916 года Правосудова вошла в палату женского отделения к лежащей там ученице семинарии. Когда Иконников попросил ее удалиться, поскольку было неприемное время, то она «отрывисто бросила фразу: «Мне разрешено» и повернулась обратно лицом к больной». На вопрос о том, кто ей разрешил, она ответила: «Врач». После того, как Иконников объяснил ей, что есть только один врач, она, повышая тон, сказала: «Вы, может быть, думаете, что я ученица какая-нибудь -ошибаетесь» [3, л. 6-6 об.].
Во-вторых, как специалисты, закончившие высшие учебные заведения, они ставили себя выше других преподавателей. Во время одного из конфликтов, по поводу назначения стипендии ученице семинарии, в ответ на выступления начальницы и членов совета, эти преподавательницы ответили, что «вообще странно, что лица, служащие по вольному найму, позволяют себе высказываться по вопросам, касающимся компетенции, главным образом их, штатных наставниц, с высшим образованием» [8, л. 60]. Эти слова могли касаться и начальницы, у которой не было высшего образования.
Поведение самой Лыкошиной также было неоднозначным. Помимо конфликта с наставницами, Лыкошина поссорилась с директором народных училищ Олонецкой губернии А. К. Гончаревским и с хозяйкой дома, где помещалась семинария, М. С. Грачевой.
Директор народных училищ просил начальницу в своем письме от 22 апреля 1916 г. уведомлять его повесткой о каждом заседании педагогического совета семинарии, поскольку он, по его мнению, имел право присутствия и участия в совете. Директор отмечал, что «за последнее время состоялся ряд заседаний Совета семинарии», о назначении которых он уведомлен не был [5, л. 1-1об.].
В ответ начальница семинарии писала Директору, что «вопрос о разномыслии, возникшем между Вашим Превосходительством и мною относительно объема прав Ваших на участие в Педагогическом Совете вверенной мне семинарии, передан на рассмотрение г. Попечителя Петроградского учебного округа» [5, л. 2].
Начальница семинарии полагала, что директор народных училищ не входит в число членов педагогического совета [5, л. 2]. Желание же Гончаревского присутствовать на заседаниях педагогического совета было вполне объяснимым, поскольку до прибытия начальницы семинарии именно он решал все вопросы с организацией семинарии в Петрозаводске [2, л. 8а, 18]. Обе стороны спора ссылались в качестве обоснования своей правоты на разные нормы действовавшего тогда законодательства [5, л. 3-3 об.].
В конечном итоге, управляющий Петроградским учебным округом в своем письме от 13 мая 1916 г. предлагал начальнице «в точности руководствоваться пунктом 58 Инструкции директорам и инспекторам народных училищ о присутствии их в заседаниях педагогических советов семинарий и, на основании означенного пункта, уведомлять Директора народных училищ повестками о заседаниях таковых советов» [5, л. 5].
Гораздо более скандальным был конфликт Лыкошиной с Грачевой. Дело в том, что семинария не имела своего здания, и была вынуждена арендовать дом М. С. Грачевой на Пушкинской улице [4, л. 11-12]. Договор аренды был заключен в
1915 году и продлен в 1916 году [4, л. 17-18], однако пребывание семинарии, очевидно, с течением времени стало отягощать хозяйку дома.
Из писем Грачевой в семинарию следует, что Лыкошина, вопреки условиям найма, использовала часть помещений семинарии под личную квартиру и кухню с кухаркой [4, л. 7-7 об.]. Когда Грачева потребовала освободить помещения своего дома, педагогический совет семинарии фактически отказался это сделать [4, л. 21].
В ответ на это решение педагогического совета, в своем заявлении начальнице семинарии от 7 августа 1917 года Грачева предложила оскорбительное для начальницы объяснение того, почему Лыкошина занимала эту квартиру и отказывалась ее покидать: «Кого же она (начальница семинарии - А. Е.) будет принимать в другом конце улицы, как не своих интимных знакомых, в известные определенные часы» [4, л. 9-9 об.].
Судьбы начальницы и двух наставниц семинарии сложились по-разному. И решающее влияние на них оказал перелом эпох 1917 года.
Е. Т. Правосудова умерла от тяжелой болезни 15 октября 1917 года в Саратове, где находилась в отпуске [13, л. 43-43 об.]. Принадлежавшие Правосудовой книги, по просьбе ее матери, были переданы в библиотеку семинарии [13, 47 об.].
Что касается Андриановой, то Лыкошина попыталась вынудить ее перейти в Жиздринскую учительскую семинарию, находившуюся в Калужской губернии. Отказ Андриановой сделать это стал поводом к коренным переменам в семинарии.
На заседании педагогического совета семинарии 12 января 1918 года Андрианова заявила о том, что отказывается переходить в Жиздринскую семинарию, и желает оставаться в Петрозаводской семинарии [11, л. 1]. А уже на следующем заседании, 19 января, Андрианова заявила о том, что начальница семинарии отправила ее документы в Жиздринскую семинарию вопреки заявлению Андриановой о том, что она отказывается от назначения, желая остаться наставницей математики Петрозаводской женской учительской семинарии [11, л. 3-4]. Андрианову на совете поддержал целый ряд преподавателей семинарии [11, л. 3-4].
Из слов Андриановой на совете 19 января следовало, что у них с начальницей семинарии были обостренные отношения, и что незадолго до совета начальница семинарии просила воспитанниц семинарии решить, чью систему воспитания они признают лучшей - ее или Андриановой и чье влияние они желали бы видеть преобладающим [11, л. 3].
После выступления Андриановой Лыкошина заявила о том, что она «чувствует себя нездоровой» и просила избрать другого председателя педагогического совета, так как желает уйти [11, л. 4]. Когда Лыкошина покинула заседание, были проведены выборы председателя. Большинством голосов председателем был избран законоучитель В. Даманский, а секретарем - В. Н. Андрианова [11, л. 4].
Затем, уже на заседании Педагогического совета 26 января проводились перевыборы председателя педагогического совета семинарии, который, на основании отношения олонецкого комиссара по просвещению становился и руководителем семинарии. Предлагались два кандидата: педагогический совет выдвинул В. Даманского, а И. Я. Наймарк и представитель союза кооперативов Ф. Г. Белецкий -М. А. Лыкошину [11, л. 4 об.].
Даманский получил 13 голосов «за», 5 - «против» и был избран председателем. Лыкошина получила только 3 голоса «за» и 11 голосов «против» при 3 воздержавшихся [11, л. 4 об.].
После этого Лыкошина потеряла все. Когда представитель городского самоуправления И. Н. Капускин поставил вопрос о том, чтобы предложить Лыкошиной преподавание каких-либо предметов в семинарии, против высказалось 7 человек, за - 4 при 6 воздержавшихся. Что касается вопроса о материальном пособии бывшей начальнице семинарии, то этот вопрос совет большинством голосов отложил до выяснения всех обстоятельств этого дела [11, л. 4 об.].
На заседании совета 17 февраля Лыкошиной было отказано в ее просьбе продать ей вещи семинарии, находившиеся в ее квартире. Более того, ее обязали возместить стоимость испорченных или утерянных вещей семинарии [11, л. 9-9 об.].
Припомнили начальнице и проживание в помещениях семинарии за казенный счет. 14 марта 1918 года Олонецкая контрольная палата распорядилась взыскать с Лыкошиной незаконно полученные ею квартирные деньги за 1915, 1916 и 1917 годы [13, л. 11].
Защитником Лыкошиной все это время был преподаватель сельского хозяйства семинарии И. Я. Наймарк [11, л. 11]. Его позиция вполне объяснима. Он чувствовал себя обязанным Лыкошиной за то покровительство, которое она ему оказывала раньше. Ведь именно она пригласила его на работу в семинарию и потом отстояла его позицию в семинарии, поскольку Наймарк не имел высшего образования и, соответственно, не обладал правом преподавать сельское хозяйство на постоянной основе [9, л. 1-2 об.].
Так или иначе, закат старого режима означал и падение Лыкошиной, которая, как потомственная дворянка, этот режим олицетворяла в семинарии.
Сведя счеты с начальницей, Андрианова и при новой власти продолжала грубо обращаться с воспитанницами семинарии, следствием чего стала их акция 1 апреля, когда воспитанницы 2 класса перед началом урока алгебры закрыли дверь класса, в результате чего Андрианова была лишена возможности провести урок [11, л. 12-12 об.].
По окончании учебного года Андрианова уехала в отпуск в Воронеж, из которого уже не вернулась. Находясь в отпуске, она заболела, просила семинарию продлить отпуск, а затем подала заявление с просьбой об увольнении по состоянию здоровья, которое было удовлетворено 20 октября 1918 года [12, л. 56].
В 1918 году Петрозаводская женская учительская семинария была закрыта, так и не дав в своем старом формате ни одного выпуска учителей [1, л. 34; 14, л. 277 -280]. Однако в ее короткой истории отразились проблемы, с которыми столкнулись общество в целом и система образования в частности, в самом конце существования Российской империи. Это были и организационные проблемы функционирования семинарий, и общая деморализация эпохи войн и революций.
Литература
1. Национальный архив Республики Карелия. Ф. 2. Оп. 1. Д. 72. 44 л.
2. Национальный архив Республики Карелия. Ф. 80. Оп. 1. Д. 3. 30 л.
3. Национальный архив Республики Карелия. Д. 4. 9 л.
4. Национальный архив Республики Карелия. Д. 9. 39 л.
5. Национальный архив Республики Карелия. Д. 19. 9 л.
6. Национальный архив Республики Карелия. Д. 25. 56 л.
7. Национальный архив Республики Карелия. Д. 26. 51 л.
8. Национальный архив Республики Карелия. Д. 45. 73 л.
9. Национальный архив Республики Карелия. Д. 49. 8 л.
10. Национальный архив Республики Карелия. Д. 59. 14 л.
11. Национальный архив Республики Карелия. Д. 60. 39 л.
12. Национальный архив Республики Карелия. Д. 63. 44 л.
13. Национальный архив Республики Карелия. Д. 70. 81 л.
14. Национальный архив Республики Карелия. Д. 73. 286 л.
15. Крылова Р. И. Подготовка учительских кадров в Олонецкой губернии в начале XX века // Педагогический вуз в XXI веке. Петрозаводск, 2002. С. 125-128.
16. Кучепатов Н. Г. Школа в дореволюционной Карелии. Петрозаводск, 1956. 107 с.
17.Мамкина И. Н. Забайкальские учительские семинарии: 1900-1921 гг. Дисс... канд. истор. наук. Чита, 2006. 208 с.
