CC BY
4
Научная статья УДК 343.101:344.22
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-2-59-64 EDN: https://elibrary.ru/gcepcg NIION: 2015-0066-2/23-656 MOSURED: 77/27-011-2023-02-855
Из истории организации и деятельности общей полиции Российской империи на рубеже XIX-XX вв. (по материалам Нижнего Поволжья)
Александр Егорович Епифанов
Академия управления МВД России, Москва, Россия,
Аннотация. В статье на примере Нижнего Поволжья раскрываются организационные и правовые основы деятельности общей полиции Российской империи на рубеже XIX-XX вв. На основе конкретного материала анализируются процессуальные основы осуществления общей полицией дознаний по уголовным делам. Автор с использованием архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, анализирует регламентацию и практику охраны общественного порядка и противодействия преступности со стороны российской общей полиции.
Ключевые слова: Министерство внутренних дел, Департамент полиции, уезд, губерния, полицейское управление, урядники, общая полиция
Для цитирования: Епифанов А. Е. Из истории организации и деятельности общей полиции Российской империи на рубеже XIX-XX вв. (по материалам Нижнего Поволжья) // Вестник экономической безопасности. 2023. № 2. С. 59-64. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-2-59-64. EDN: GCEPCG.
Original article
From the history of the organization and activities of the general police of the Russian Empire at the turn of the XIX-XX centuries (based on the materials of the Lower Volga region)
Alexander E. Epifanov
Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Moscow, Russia,
Abstract. The article on the example of the Lower Volga region reveals the organizational and legal foundations of the activities of the general police of the Russian Empire at the turn of the XIX-XX centuries. On the basis of concrete material, the procedural foundations of the implementation of criminal investigations by the general police are analyzed. The author, using archival materials introduced into scientific circulation for the first time, analyzes the regulation and practice of protecting public order and countering crime by the Russian general police.
Keywords: Ministry of the Interior, Police Department, county, province, police office, uryadniki, general police
For citation: Epifanov A. E. From the history of the organization and activities of the general police of the Russian Empire at the turn of the XIX-XX centuries (based on the materials of the Lower Volga region). Bulletin of economic security. 2023;(2):59-64. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-2-59-64. EDN: GCEPCG.
Сложившиеся в изучаемый период объективные и субъективные факторы, включая запоздалую отмену крепостного права, насущную потребность в короткие сроки создать в стране гражданское общество и демократизировать его жизненный уклад, наряду с ожесточенным сопротивлением нежелавших отказываться от прежнего уклада консервативных сил, стоящих на позициях незыблемости абсолютной монархии, - все это обусловило существование такого политического ре© Епифанов А. Е., 2023
жима, который исключал всякую возможность либерализации общественной жизни. Отсюда закономерное сохранение высокого удельного веса в государственном механизме карательных органов и, прежде всего, полиции. Царское правительство оказалось не в состоянии не только повлиять на причины роста преступности в стране, но и вести с ней достаточно эффективную борьбу. Несмотря на значительный рост посягательств на законность и общественный порядок, одним из основных
инструментов борьбы с ними оставалась общая полиция, подвергшаяся в изучаемый период значительному усилению.
С принятием Устава уголовного судопроизводства 1864 г., согласно его ст. 254, из ее ведения были изъяты судебные и следственные полномочия. Как представлялось, деятельность полиции в рамках уголовного судопроизводства всегда и во всем должна была неукоснительно подчиняться установленному законом порядку. Всякое стеснение частных лиц, необходимое в этой связи, должно было быть сведено к минимуму.
В рамках своих полномочий чины общей полиции обязаны были передавать судебным следователям или мировым судьям первичные сведения о преступлениях, материалы произведенных дознаний, задержанных подозреваемых, а также вещественные доказательства. Производство дознания было обязательным в случаях, когда имелись очевидные признаки преступления при скоропостижной смерти, пожарах; получении сведений о нем из непроверенных или недостоверных источников, таких как слухи, народная молва; заявления не являвшихся очевидцами лиц, подметные или анонимные письма. При этом в случае необходимости, чины общей полиции были праве действовать за пределами вверенной территории (части, стана, участка и пр.).
Характерно, что они были не вправе прекращать возбужденные ею дознания по собственной инициативе. Даже в тех случаях, когда полученные данные о совершении преступления подтверждения не находили, все материалы передавались в распоряжение лиц прокурорского надзора.
На чинов общей полиции возлагалась обязанность принимать как письменные, так и устные заявления потерпевших от преступлений, - в любом месте, в любое время дня и ночи. По таким жалобам полиция также была не вправе отказать в производстве дознания, а также в его передаче судебной власти, даже тогда, когда произведенные по ним проверочные действия оказывались безрезультатными. Дела по жалобам возбуждались не только по инициативе потерпевших, но и любых других третьих лиц [3, с. 73].
В рамках содействия судебным властям по расследованию преступлений чины общей полиции имели 2 основных варианта своих действий. Во всех безотлагательных случаях полиция могла полностью заменить судебную власть и исполнять ее обязанности согласно действующему законодательству вплоть до прибытия таковой. В обычных случаях, в присутствии судебного следователя, полицейские исполняли все его поручения по производству следствия.
В отсутствие судебной власти обязанности по обнаружению преступлений и их расследованию возлагались на тех чинов общей полиции, которые оказывались ближе всего к месту их совершения и первыми получали о них сведения. К их числу относились полицейские урядники, а также лица, исполнявшие полицейские обязанности в волостях и сельских поселениях.
Во втором случае, поручения по производству следственных действий могли поступать чинам общей полиции либо по выбору судебного следователя, либо заинтересованного вышестоящего полицейского начальства. Производство по уголовным делам осуществлялось чинами общей полиции по правилам Устава уголовного судопроизводства 1864 г., а также изданной в его развитие инструкции прокурора судебной палаты, действующей в соответствующей местности. Его результаты передавались напрямую судебному следователю, минуя полицейское управление. В рамках дознаний полицейские в обязательном порядке подчинялись требованиям прокурорского надзора и были вправе обращаться к его чинам за разъяснениями.
Производимые чинами общей полиции дознания были негласными и сводились в основном к словесным расспросам, «неформальному личному удостоверению», негласному наблюдению, сбору письменных и устных справок. При исполнении поручений судебного следователя полиции запрещалось осуществлять следственные действия, требующие особых формальностей, участия понятых, в частности: осмотры, освидетельствования, обыски и выемки на предмет приобщения к делу вещественных доказательств, а также допросы. Также они были не вправе применять к подозреваемым меры по пресечению уклонения от следствия или суда.
Однако при крайней необходимости, в случаях, не терпящих отлагательства и вплоть до прибытия судебного следователя, полицейские наделялись правом производства ограниченного круга следственных действий, с соблюдением необходимых формальностей (приглашением понятых и т. п.), а именно: применять к подозреваемому меры пресечения; проводить осмотры, освидетельствования, обыски и выемки с изъятием необходимых по делу вещественных доказательств; допрашивать подозреваемых и свидетелей.
Меры пресечения также применялись к подозреваемому в строго определенных случаях: при задержании на месте преступления; обличении потерпевшими или свидетелями; обнаружении при нем явных следов или доказательств преступления; принадлежности ему значимых вещественных доказательств; при побеге или покушении на него; при отсутствии постоянного места жительства или оседлости, обнаружении у него фальшивых документов.
Характерно, что при производстве дознаний полицейские обязаны были обращаться ко всем его участникам, включая подозреваемого, спокойно, вежливо и терпеливо. Под страхом «законной ответственности», МВД категорически воспрещалось с целью получения признательных показаний прибегать к каким либо насильственным действиям или угрозам. Если подозреваемый отказывался давать показания, принуждать его к этому также запрещалось, но предписывалось изыскивать иные улики и средства доказывания. Заботой о спокойствии частных лиц был проникнут и запрет по-
лиции вызывать их для допросов куда либо, за пределы места жительства. Все показания следовало отбирать на квартирах и вообще в удобное для свидетелей время [1, с. 3-7].
Как показало развитие событий, рассмотренные выше пожелания МВД относительно участия полиции в разбирательстве по уголовным делам во многом оказались утопичными и трудноосуществимыми, в связи с чем искомого эффекта они не принесли. Даже в столице ее обер-полицмейстер Ф. Ф. Трепов вынужден был признать, что перегруженные тяготами службы чины наружной полиции оказались не в силах исполнять обязанности по раскрытию, предупреждению и пресечению преступлений [2, с. 286]. Чины общей полиции выполняли розыскные поручения Департамента полиции как по общеуголовным, так и политическим делам. Например, 20 октября 1899 г. губернаторы, градоначальники и обер-полицмейстеры на местах приняли к исполнению его поручение о розыске, обыске и аресте на случай обнаружения, подлежащего привлечению к расследованию в порядке Положения от 14 августа 1881 г., проходящего по делу Гомельского комитета РСДРП М. А. Цетлина, скрывшегося с места службы рядового 158 пехотного полка [4, л. 409].
На общую полицию возлагалось приведение в исполнение административной высылки, а также арестов. Например, в январе 1903 г. царицынский уездный исправник принял к исполнению предписание саратовского губернатора о месячном аресте при полиции с последующим установлением гласного надзора по месту жительства на 1 год, а также высылке на 3 года в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции «подвергнутых взысканию» за хранение и распространение «преступных сочинений» нескольких крестьян. По заведенному порядку, административная высылка осуществлялась этапным порядком чинами общей полиции в распоряжение губернаторов мест назначения, при особых открытых листах установленной формы [5, л. 21].
9 июня 1878 г. императором в штатах уездных полицейских управлений были учреждены урядники [6, с. 9]. Они были призваны усилить уездную полицию постоянно действующими на местах низшими исполнительными чинами. По мысли авторов названного положения, они должны были находиться с местным населением в постоянном соприкосновении, но при этом сохранять свою независимость. По должности урядники осуществляли полицейскую службу и являлись исполнительными помощниками становых приставов. В силу своей компетенции они также руководили десятскими и сотскими, а также контролировали их деятельность.
Личный состав урядников достигал 5 тыс. человек и в основном был конным, причем лошади ими приобретались за собственный счет. Вместе с тем, по усмотрению МВД корпус урядников мог комплектоваться и пешими чинами. На каждый уезд в среднем приходи-
лось 11 урядников. Правом распределения урядников по губерниям обладало МВД. Между уездами их распределяли губернаторы. Уездные исправники осуществляли расстановку урядников по станам. В обязанность исправников входило назначение урядников на должность и их предварительное испытание на пригодность к ней. Непосредственное руководство урядниками осуществлялось становыми приставами, а их обязанности регулировались совместной инструкцией министров внутренних дел и юстиции, первая редакция которой вышла в 1878 г. [7, с. 32] Результаты осуществлявшихся сенатскими ревизиями в 1880 и 1881 гг. проверок, а также поступавшая от губернаторов и иных должностных лиц с мест информация, показывали МВД, что деятельность полицейских урядников интересам охраны общественного порядка и безопасности не отвечала и вызывала справедливые нарекания со стороны местного населения, т. е. возлагавшиеся на нее надежды не оправдала. В частности, это касалось наблюдения за общественным благоустройством и нарушением уставов казенных управлений. Наряду с этим очевидной была и приносимая урядниками польза в части охраны общественного спокойствия и безопасности, пресечения и предупреждения преступлений.
Новая редакция инструкции полицейским урядникам, утвержденная циркуляром МВД 10 октября 1887 г., предполагала точное определение круга их обязанностей и порядка деятельности, избавляла их от посторонней нагрузки.
Производство урядниками дознаний регулировалось специальным наставлением, служившим приложением к названной инструкции от 10 октября 1887 г. [8, с. 40-48]. Установленные им правила практически не отличались от тех, что были рассмотрены нами выше применительно к общей полиции в целом. Вместе с тем, необходимо отметить, что за редкими исключениями, урядники освобождались от разного рода переписки и письменной отчетности по уголовным делам, очевидно ввиду их малограмотности. Поэтому, при производстве неотложных осмотров, обысков и допросов, все сведения о времени, способах и обстоятельствах преступлений, а также личности виновного собирались урядниками исключительно в устной форме, без письменных актов или протоколов, путем устных расспросов и устно же сообщались руководству в лице станового пристава. Вместе с тем, все сопутствующие дознанию процессуальные документы уполномоченными на то лицами составлялись от имени урядников.
Еще одной особенностью производимых урядниками дознаний была их обязанность по установлению негласного наблюдения за подозреваемыми в случаях неочевидных преступлений, на предмет установления улик, либо алиби. При этом надлежало принять все необходимые меры к тому, чтобы подозреваемый был лишен всякой возможности скрыться [12, с. 133].
Для производства розысков или обеспечения наблюдения за подозреваемыми урядники привлекали
наиболее годных и надежных в силу своей расторопности сотских. В случаях, которые нами уже были рассмотрены выше, полицейские урядники были вправе арестовывать лиц, подозреваемых в совершении преступления, не дожидаясь прибытия судебного следователя или станового пристава. Названной инструкцией 1887 г. была урегулирована подчиненность урядников судебным следователям и жандармским чинам, а также взаимоотношения с должностными лицами иных ведомств, а также органов земского и городского самоуправления. Наряду с изложенным, с тем чтобы повысить результативность урядников, были предприняты меры по улучшению их личного состава, комплектованию его из числа наиболее грамотных и способных армейских унтер-офицеров и нижних чинов запаса, с учетом рекомендательных писем их бывшего командования [13, с. 16].
Необходимо уточнить, что каких либо принципиальных различий в плане осуществляемых полномочий между общей и политической полицией проведено не было. Наряду с жандармерией, чины общей полиции занимались противодействием недовольству существующим государственным и общественным строем. Кроме того, они оказывали жандармам содействие в розыске политически неблагонадежны лиц, в связи с чем осуществляли наблюдение за ними.
В местностях, объявленных на положении усиленной или чрезвычайной охраны наравне с жандармами, чины общей полиции наделялись правом ареста лиц, подозреваемых в совершении государственных преступлений [9]. В этой связи названная инструкция 1887 г., также регламентировала деятельность общей полиции по противодействию государственным преступлениям. В случае обнаружения признаков таковых, полицейские урядники обязаны были незамедлительно донести об этом становому приставу, товарищу прокурора и жандармскому офицеру по территориальности [8, с. 51]. Однако, несмотря на то, что названным должностным лицам допускалось привлечение чинов общей полиции к производству розыска и дознаний по этой категории дел, на практике руководство политической полиции избегало это делать даже при некомплекте своих сотрудников, ввиду крайне низкой квалификации чинов общей полиции. В качестве резерва в таких случаях предписывалось использовать офицеров железнодорожной жандармерии. Вместе с тем, в случаях, не терпящих отлагательства, полицейские урядники на общих основаниях могли производить задержания обвиняемых, обыски и выемки по делам о государственных преступлениях.
Еще одной характерной обязанностью урядников в сфере уголовного судопроизводства было обеспечение караулов, назначаемых для конвоирования арестованных. В случае выявления ненадлежащего состояния таковых, они были вправе потребовать от заинтересованных волостных старшин и сельских старост устранения отмеченных недостатков [8, с. 57]. Нижними чинами
общей полиции являлись упоминавшиеся выше избранные от крестьян сотские и подчинявшиеся им десятские. В свою очередь, они находились в ведении уездного полицейского управления и лично станового пристава. На вверенной территории они наблюдали за сохранением благочиния, общественного спокойствия, безопасности и порядка [10]. Исполнительных полномочий нижние чины полиции не имели и вынуждены были всякий раз обращаться к соответствующему становому приставу на предмет реагирования по вопросам, относящимся к их компетенции. Исключение составляли лишь случаи, связанные с появлением на вверенной им территории воров, разбойников, грабителей, поджигателей, воинских дезертиров, а также разного рода бродяг и беглых. При наступлении таковых одновременно с уведомлением о них станового пристава, сотские и десятские обязаны были без промедления организовать облаву на подобных злоумышленников с привлечением «понятых» из числа окрестного населения. При поимке таковых нижние чины полиции обязаны были с одной стороны своевременно доставить их становому приставу или в уездное полицейское управление под стражу, а с другой, обеспечить, чтобы задержанные не были «напрасно биты или изувечены» поимщиками.
Оценить эффективность российской общей полиции в изучаемый период довольно сложно, учитывая отсутствие обобщающих сведений. Вместе с тем следует признать, что имевшиеся недостатки, а также состояние преступности и общественного порядка в стране вызывали ее острую критику, как в обществе, так и со стороны компетентных государственных органов. С тем, чтобы разобраться в реальной ситуации по этому поводу, в научный оборот нами была введена посвященная общей полиции отчетность полиции политической, адресованная для принятия мер вышестоящему Департаменту. В качестве примера использована вполне репрезентативная практика Царицынского уездного полицейского управления, обслуживавшего один из крупнейших и развитых в промышленном, транспортном и сельскохозяйственном отношении уездов, по числу своих предприятий практически сравнявшегося с губернским Саратовом.
Так, в составленных помощником начальника саратовского губернского жандармского управления в Царицынском и Камышинском уездах относящихся к концу XIX в. обзорах, систематически отмечалась бездеятельность как Царицынского полицмейстера лично, так и подчиненной ему общей полиции в целом. Царицынская полиция поражала современников своей несостоятельностью и вызывала массу нареканий со стороны общества. Полицейские не только не выполняли своих служебных обязанностей, но и не соблюдали даже правил ношения форменного обмундирования. Причем приставы не только вели праздную жизнь, но и допускали расходы, значительно превышавшие отпускаемое им содержание, что наводило на мысль об их очевидном мздоимстве [11, л. 12, 20]. Как отмечалось в жандармских
отчетах, царицынский полицмейстер был настолько не компетентен, что даже не знал форм и методов полицейского надзора. По данным жандармерии, в полицейской службе полицмейстер не понимал ничего, был недалек, мало развит и ограничивался только внешним лоском. В основном его служебная деятельность сводилась к смотрам извозчиков и пожарных команд. Вместе с тем, полицмейстер был «мастер покутить», чему и уделял основную часть своего времени [11, л. 34].
Его подчиненные также не утруждали себя исполнением своих служебных обязанностей, розыском состоящих под негласным надзором полиции лиц, в частности. Несмотря на то, что разыскиваемые зачастую не скрываясь проживали в центре города, на запросы жандармов царицынские чины общей полиции предпочитали отделываться стандартными отписками о том, что таковые не обнаружены. Дело доходило до того, что в условиях волокиты и бездеятельности, царивших в царицынском полицейском управлении, жандармы и полицейские соседних регионов вынуждены были самостоятельно прибывать в Царицын для задержания лиц, в отношении которых при названных обстоятельствах они получали бумаги о «нерозыске» [11, л. 34]. Между тем, порядка в стремительно развивающемся городе было настолько мало, что в нем существовали целые районы (т. наз. «Вор-Гора», «Кавказ», «Сибирь», «Балканы»), в отношении которых полиция ничего не знала о количестве и составе проживающих там лиц, не имела никаких сведений даже о расположении улиц и домов.
Печальной особенностью Царицына, по словам названного жандармского чина, стала поножовщина. Начиная с 12-ти летнего возраста практически все царицынские мещане имели при себе ножи, которые пускали в ход при всяком удобном случае. Демонстрируя свою удаль и «зверское геройство» царицынские «баши-бу-зуки» без колебаний всаживали их в бока и животы и правым, и виноватым. Порой лишь казачьи нагайки оказывались в состоянии привести в чувство открыто смеявшихся над тюремным заключением и считавших арестантские роты пустяком указанных лиц, водворить в городе мир, тишину и спокойствие такими действенными, хотя и негуманными средствами. По весьма приблизительным данным царицынских жандармов, только за 1900 г. в результате поножовщины были убиты 25 жителей Царицына, 65 - тяжело ранены. Пользуясь попустительством и бездеятельностью полиции, Царицын наводнили воры и грабители, совершавшие преступления практически ежедневно. Грабежи стали настолько заурядным явлением, что злоумышленники стали вламываться в дома граждан даже днем и в центральной части города. Оказавшись практически беззащитными, обыватели вынуждены были в частном порядке приобретать огнестрельное оружие, и, обороняясь, пускать его в ход [1, с. 34].
Анализ материалов, касающихся общественно-политической обстановки в стране накануне революции
1905 г. показывает, что царицынская полиция не была исключением в плане ненадлежащего исполнения своих служебных обязанностей и неспособности эффективно противостоять разгулу преступности, массовым нарушениям общественного порядка и революционным проявлениям. Отличительной чертой эпохи революций и коренных государственных преобразований, в которую вступала Россия, по наблюдениям Департамента полиции, являлось отсутствие в обществе сознания необходимости «должного проводиться со строжайшей последовательностью» по всей стране порядка, что в свою очередь служило «наиболее ощутительным недостатком в укладе жизни отечества» [14, л. 206-207]. От органов власти и ее представителей в лице полиции в этих условиях требовалось оставаться твердыми и беспристрастными в смысле сохранения установленного законом порядка. Неуклонное исполнение администрацией и полицейскими органами своих обязанностей по мысли Департамента полиции было призвано внушить участникам беспорядков осознание того, что их дерзкие выходки не будут встречены властью с опущенными руками и их противоправные действия бесперспективны.
Между тем, сведения, которыми располагало МВД, свидетельствовали о том, что в большинстве случаев имевших место массовых беспорядков и бесчинств, местные власти и общая полиция реагировали на них не адекватно. Вооруженные силы для их подавления доставлялись не к месту и не вовремя, руководство ими осуществлялось нерешительно, собрания разрешались без должной осмотрительности, зачинщики и главари беспорядков задерживались с опозданием. Перечисленные обстоятельства создавали благоприятные условия для «врагов порядка» и со всей очевидностью свидетельствовали о слабости полиции и местных властей, а зачастую и об их полной профессиональной непригодности. Почти всегда оказывалось, что местные полицейские органы и администрация настолько растеряны и слабы, что приходилось констатировать практически полное их бездействие. Именно такие результаты дали, к примеру, расследования по делам демонстраций и волнений учащейся молодежи в Томске, еврейского погрома в Кишиневе, одесской забастовки рабочих и ремесленников, произошедших в 1903 г. Требуя чрезвычайных прав и полномочий для восстановления общественного порядка на вверенной территории, местные полицейские чины, между тем, по заключению Департамента полиции, совершенно не использовали возможности, предоставленные им в этом отношении общими законоположениями.
Проведенное исследование показывает, что, несмотря на имевшее место в изучаемый период развитие организации и деятельности российской общей полиции, выразившееся, в том числе в усилении уездной полиции постоянно действующими исполнительными чинами, расширении их полномочий по противодействию антиправительственным проявлениям и преступности, ее
эффективность продолжала оставаться на низком уровне. Несмотря на предпринимаемые усилия она оказалась не в состоянии обеспечить общественный порядок, противостоять растущему революционному движению и преступности.
Список источников
1. Справочная книжка для полицейских урядников. Составлена по распоряжению Министра внутренних дел. СПб. : Типография МВД, 1879. 436 с.
2. Высотский И. П. Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство. Краткий исторический очерк. СПб : Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1903. 326 с.
3. Епифанов А. Е., Чуманов А. В. Антикоррупционная правовая политика в России (вопросы теории и истории). Монография. Волгоград : ВА МВД РФ, 2007. 230 с.
4. Государственный архив Волгоградской области (ГАВО). Ф. 6. Оп. 1. Д. 45.
5. ГАВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 88.
6. История полиции дореволюционной России. (Сборник документов и материалов по истории государства и права). М. : Московская высшая школа милиции, 1981. 78 с.
7. Епифанов А. Е., Джамбалаев Я. Р. Особые государственно-правовые режимы в отечественной теории государства и права // Право и практика. 2012. № 1. С. 30-36.
8. Справочная книга для полицейских урядников. СПб. : Издание книжного магазина юридической литературы, 1889. 170 с.
9. ПСЗ. Собр. 3. Т. 1. № 350.
10. ПСЗ. Т. 2. Ч. 1. № 1470.
11. ГАВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 23.
12. Абдрашитов В. М., Джамбалаев Я. Р., Епифанов А. Е., Слеженков В. В., Юдина А. Б. Комментарий к федеральному конституционному закону от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении». Саратов, 2012. 640 с.
13. Бурьянов С. А. Свобода совести в Российской Федерации: современное состояние, тенденции, перспективы // Конституционное и муниципальное право. 2004. № 2. С. 15-16.
14. ГАВО. Ф. 6. Оп. 1. Д. 43.
References
1. Reference book for police officers. Drawn up by order of the Minister of the Interior. SPb: Tipografiya MVD, 1879. 436 р.
2. Vysotsky I. P. St. Petersburg Metropolitan Police and city administration. A brief historical sketch. SPb. : Partnership of R. Golike and A. Vilborg, 1903. 326 p.
3. Epifanov A. E., Chumanov A. V Anti-Corruption Legal Policy in Russia (Questions of Theory and History). Volgograd : VA MVD RF, 2007. 230 p.
4. State Archives of the Volgograd Region (GAVO). F. 6. Op. 1. D. 45.
5. GAVO. F. 6. Op. 1. D. 88.
6. The history of the police of pre-revolutionary Russia. (Collection of documents and materials on the history of state and law). M.: Moskovskaya vysshaya shkola militsii, 1981. 78 р.
7. Epifanov A. E., Dzhambalaev Ya. R. Special statelegal regimes in the domestic theory of state and law // Law and Practice. 2012. № 1. Р. 30-36.
8. Reference book for police officers. SPb: Izdanie knizhnogo sobad yurydichnogo literatuiy, 1889. 170 p.
9. PSZ. Sobr. 3. T. 1. № 350.
10. PSZ. T. 2. Ch. 1. № 1470.
11. GAVO. F. 6. Op. 1. D. 23.
12. Abdrashitov V. M., Dzhambalaev Y. R., Epifanov A. E., Slezhenkov V V., Yudina A. B. Commentary on the Federal Constitutional Law of May 30, 2001 № 3-FKZ «On the State of Emergency». Saratov, 2012. 640 р.
13. Buryanov S. A. Freedom of conscience in the Russian Federation: current state, trends, prospects // Constitutional and municipal law. 2004. № 2. P. 15-16.
14. GAVO. F. 6. Op. 1. D. 43.
Библиографический список
1. Обозрение настоящего состояния и деятельности С.- Петербургской полиции. СПб. : Б. и., 1883. 127 с.
2. Органы внутренних дел Российской Империи. Т. 1. М. : ВНИИ МВД РФ, 2002. 284 с.
Bibliographic list
1. Review of the current state and activities of the St. Petersburg police. SPb. : B. i., 1883. 127 p.
2. Organs of Internal Affairs of the Russian Empire. T. 1. M. : VNII MVD RF, 2002. 284 p.
Информация об авторе
А. Е. Епифанов - Отдел по изучению проблем истории МВД России Научно-исследовательского центра Академии управления МВД России.
Information about the author A. E. Epifanov - Department for the Study of Historical Problems of the Ministry of Internal Affairs of Russia of the Research Center of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia.
Статья поступила в редакцию 15.12.2022; одобрена после рецензирования 30.01.2023; принята к публикации 10.03.2023.
The article was submitted 15.12.2022; approved after reviewing 30.01.2023; accepted for publication 10.03.2023.
