CC BY
963
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2011. № 2
ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДА И ПЕРЕВОДЧЕСКИХ УЧЕНИЙ
О.И. Костикова,
заместитель директора Высшей школы перевода (факультета) МГУ имени
М.В. Ломоносова, кандидат филологических наук, доцент; e-mail: garok@
list.ru
ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДА: ПРЕДМЕТ, МЕТОДОЛОГИЯ,
МЕСТО В НАУКЕ О ПЕРЕВОДЕ
Статья посвящена рассмотрению истории перевода как самостоятельного направления современной науки о переводе. В статье освещаются различные подходы к трактовке отдельных фактов истории переводческой деятельности. Особое место уделяется периодизации истории перевода. Автор статьи предлагает построить периодизацию истории переводческой деятельности на основе научно-технических открытий, изменивших характер информационно-коммуникационной деятельности в истории человеческой цивилизации.
Ключевые слова: история переводческой деятельности, периодизация, переводческая критика, философия перевода.
Olga I. Kostiko va,
Сand. Sc. (Philology), Associate Professor, Deputy Director of the Higher School of Translation and Interpretation, Lomonosov Moscow State University, Russia; e-mail: [email protected]
The History of Translation: Subject Matter, Methodology, Place in Translation Studies
The article considers the history of translation as an independent area of contemporary translation studies. It covers various approaches to the interpretation of certain facts in the history of translation. Special attention is given to the periodization of translation history. The periodization proposed by the author is based on scientific and technical inventions that changed the characteristics of communication and information transfer in the history of human civilization.
Key words: history of translation, periodization, translation criticism, philosophy of translation.
Каждый вид человеческой деятельности, каждая отрасль научного знания или искусства стремится написать свою историю. История медицины, история горного дела, история книгопечатания, история военного искусства, история театра, история религии, история философии и т.д. — это лишь некоторые примеры построения исторического направления в теоретических описаниях того или иного общественного феномена.
История перевода свидетельствует, что перевод — один из самых древних и постоянно востребованных во все века видов интеллек-
туальной деятельности, тем не менее не получил однозначной оценки общества.
На протяжении многих веков человеческое общество, регулярно потребляя плоды переводческой деятельности во всех сферах общественной жизни — в политике и дипломатии, в науке и религии, в искусстве и военном деле, — не уставало упрекать переводчиков в неточности, неверности и даже предательстве. «Traduttore traditore» — «предатель перелагатель» — пожалуй, наиболее часто повторяемый афоризм, определяющий отношение общества к труду переводчика. Можно долго удивляться, почему после стольких переводческих успехов, после стольких созданных шедевров перевода, после разрешения переводчиками стольких, казалось бы, неразрешимых задач по преодолению межъязыковых и межкультурных конфликтов, возникающих в переводе на каждом шагу, «предатель перелагатель» по-прежнему имеет статус весьма распространённого суждения о переводе.
Но не следует забывать, что наряду с этим суждением о переводе существует и иное, выраженное в афоризме «переводчики — почтовые лошади просвещения». В самом деле, вряд ли возможно сомневаться в великой цивилизаторской миссии перевода. Ведь переводческая деятельность способствовала распространению религии, совершенствованию словесности, передаче научных знаний одним народом другому, она повлияла на развитие государственности в условиях двуязычия и на многие другие чрезвычайно важные аспекты человеческой цивилизации.
Противоречие, возникающее при сопоставлении итальянской поговорки и афоризма, высказанного французским дипломатом и писателем Жозефом Де Местром и сформулированного на русском языке А.С. Пушкиным, можно объяснить противоречием общего и частного.
Общее и частное предстают как стороны, некие субкатегории, составляющие философскую категорию качества [Балашов, 2004, с. 149].
Категория качества была сформулирована одним из первых Аристотелем в IV в. до н.э. Аристотель понимал категорию качества как видовое отличие сущности, т.е. внутреннего содержания предмета, либо как характеристику состояний сущности, а также как свойство вещи. К рассмотрению категории качества обращались также Т. Гоббс, Р. Декарт, Дж. Локк, И. Кант, Л. Фейербах, Г. Гегель, Ф. Энгельс и др.
Благодаря именно этой категории перевод можно отличить от иных видов речевой деятельности, межъязыковой коммуникации, а также межличностного и международного и межкультурного посредничества. В то же время эта категория позволяет увидеть пере-
вод во всём многообразии его проявлений и свойств независимо от условий реализации, пространственной и исторической специфики.
Именно поэтому различение внутри категории качества субкатегорий общего и частного представляется весьма важным.
Конкретные ошибки переводчиков во все времена подвергались жёсткой критике, удачные переводческие решения вызывали восхищение. Но переводческие ошибки и удачи в историческом освещении предстают как частные случаи. С течением времени о них забывают, и в общественном сознании сохраняется лишь общее представление о переводе и его социальной значимости.
Переводческая деятельность в общем действительно представляется как одна из важнейших общественных функций, обеспечивающих жизнедеятельность многоязычного и поликультурного человеческого общества. Коммуникация как одно из важнейших средств существования общества без перевода часто оказывается весьма затруднённой или даже невозможной.
В этой связи итальянская поговорка представляет интерес не столько как характеристика переводческой деятельности в общем, сколько как отражение прочно укоренившегося критического отношения к каждому частному акту перевода, как напоминание о неизбежности комментариев и критических замечаний, разборов и рассуждений, которые он неизбежно влечет за собой.
Это противоречие общего и частного во взгляде на переводческую деятельность особенно отчётливо проявляется при обращении к истории перевода. Мировая история хранит имена великих людей, оказавших весьма существенное воздействие на развитие человеческой цивилизации. Римский оратор Цицерон, богослов и библеист Иероним Стридонский, немецкий гуманист Мартин Лютер, французский типограф Этьен Доле и многие другие оставили неизгладимый след в истории перевода. Что показывает эта история? То же противопоставление общего частному.
Цицерон, внёсший огромный вклад в развитие мирового ораторского искусства, в предисловии к собственному переводу с греческого языка речей Эсхина и Демосфена оправдывался перед современниками за свой ораторский подход в частном случае перевода частного, конкретного произведения.
Иероним, оказавший неоценимую услугу католической церкви переводом Библии на латинский язык, канонизированным более чем через тысячу лет после его создания, в своём трактате, известном как «Письмо Паммахию», оправдывается перед современниками, обвинявшими его в переводческих ошибках, неточностях и искажениях в одном частном, конкретном акте перевода.
Лютер, сыгравший огромную роль в становлении современного немецкого языка, объясняет и оправдывает свои конкретные переводческие решения в частных случаях перевода библейских текстов.
Доле, впервые попытавшийся вывести правила хорошего перевода на основании законов ораторского искусства, был сожжён на костре инквизиции за конкретную, частную, переводческую вольность.
Французский писатель XVII в. Жак Амио, которого современные французы называют «французским Лютером», отдавая дань почтения его выдающейся роли в развитии французской словесности, подвергался в XVII в. резкой критике Французской академии за добавления, опущения и неточности в конкретном акте перевода — в переводе «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха.
Таким образом, исторический взгляд на результаты переводческой деятельности всегда представляется более обобщённым, лишённым деталей, частное и специфическое, присущее конкретному акту перевода, растворяется в общем.
История перевода лишь формально обращена к прошлому. На самом деле она восстанавливает диалектическое единство между конкретным историческим фактом прошлого и его обобщённой критической оценкой с позиций сегодняшнего дня и опирается на весь исторический опыт. История всегда критична при всем её стремлении к объективности и непредвзятости. Знание результата неизбежно вызывает стремление оценить процесс, приведший к этому результату.
Способна ли история перевода, показав ошибки предшественников, их сомнения и искания, быть полезной для дальнейшей успешной переводческой деятельности?
Ответ на этот вопрос может быть только положительным. Вспомним, что древние называли историю "magistra уйае" (наставница жизни). Однако не следует рассматривать историю перевода как некий виртуальный «сундук древностей», порывшись в котором, можно найти решения для конкретных переводческих задач, подобно тому, как современные модельеры, изучив исторические рисунки и фотографии, черпают в них «новаторские» решения.
История перевода не призвана давать переводчику-практику конкретные решения сложных переводческих задач, но она учит его мыслить и принимать решения в конкретном историческом контексте. Именно в этом главная методологическая сущность истории перевода как научной и образовательной дисциплины.
Каким видится конкретное приложение знаний по истории перевода на практике? Для того чтобы освоить все тонкости непростого переводческого ремесла, стать настоящим искусным мастером (игра ремесло — искусство), необходимо познакомиться с тем, что
делали предшественники на протяжении не менее двух тысячелетий, т.е. периода, о котором в истории перевода сохранились хоть какие-то свидетельства, опыт предшественников позволяет увидеть неразрывную связь переводческой деятельности со всей жизнью общества, место и роль перевода в развитии цивилизации.
Постижение этого опыта, овладение им предостерегает от повторения ложных шагов, которые иногда совершали даже выдающиеся мастера своего дела в поисках решений труднейших проблем перевыражения смыслов, заключенных в знаках другого языка, отражающих иное видение мира, иной опыт познания, иной ход суждений. Исторический опыт даёт также возможность убедиться в том, что в переводе, в подходах к оценке качества перевода, верности и точности существуют цикличность и модные веяния (тенденции); что одни и те же решения в разные эпохи оцениваются противоположно, что переводческая практика всецело зависит от состояния словесности народа, на язык которого осуществляется перевод, от того, какое место занимает культура народа среди прочих культур, от представлений общества о красивом и правильном. Наконец, изучение опыта переводчиков прошлого показывает, что многие из современных проблем теории перевода поднимались неоднократно на протяжении всей истории этой деятельности, так и не получив окончательного разрешения.
В последние годы отмечается возрастание интереса исследователей к истории перевода: по этой тематике появляется значительное количество трудов, проводятся научные конференции, запускаются крупномасштабные коллективные проекты. Особенно важно отметить, что ученые всё чаще заявляют о необходимости построения особой отрасли науки о переводе со своими категориями и моделями.
Исследования по истории перевода родились не на пустом месте. На протяжении всей истории переводчики часто делились рассуждениями о своем творчестве и иногда бросали взгляд на историю своей профессии.
В 1661 г. французский переводчик Пьер-Даниэль де Юэ в труде «О наилучшем способе перевода» обращается к античным переводчикам-ораторам — Цицерону и Квинтилиану, переводчику раннего Средневековья — блж Иерониму, и более позднего периода — Эразму Роттердамскому. Он сопоставляет их методы с современными ему традициями перевода, пытаясь разъяснить, как надо переводить и насколько методы мэтров прошлого применимы к современным ему условиям. Самюэль Джонсон в журнале «Айдлер» [The Idler and The Adventurer, 1759] публикует очерк по истории перевода от Античной Греции до XVII в. в Англии, всячески демонстрируя положительные стороны небуквального перевода.
Отдельные переводческие эссе нередки в истории переводческой мысли, однако историю перевода еще предстоит написать. Что должно отличать современные исторические исследования от работ предыдущих столетий? — Прежде всего — это более систематизированный и структурированный анализ исторических фактов, основанный на их сопоставлении как во времени, так и в пространстве, что позволит сделать более объективными выводы как о конкретных переводческих решениях, так и об исторической роли переводческой деятельности для человеческой цивилизации в целом.
История переводческой деятельности как специальное направление науки о переводе начала формироваться практически одновременно с теоретической и дидактической составляющими этой науки.
В первой отечественной работе по теории перевода, написанной А.В.Фёдоровым и изданной в 1953 г. — «Введение в теорию перевода», — целая глава посвящена вопросам истории перевода и переводческой мысли [Фёдоров].
С выделением теории перевода в отдельную науку работы о переводе постепенно начали включать историческую часть как всеобъемлющее рассмотрение объекта теории перевода. В работах Э. Кари [Edmond Cary, 1956] и Т. Сейвори [Theodore Savory, 1957] принципы перевода изложены вместе с отдельными фактами о переводческом опыте и переводчиках прошлого, а у английского ученого Дж. Стенера история и философия рассматриваются как единое целое [Georges Steiner, 1975].
Вслед за этими первыми работами появилось большое количество публикаций, монографий, коллективных исследований, каждое из которых старалось очертить границы истории в разных направлениях и посмотреть на события прошлого сквозь различные призмы. Несмотря на то, что эти границы так и остались размытыми, а категории зачастую смежными, в дальнейшем обзоре будет сделана попытка рассмотреть существующие исследования по истории перевода в методологической перспективе.
В дальнейшем к вопросам истории перевода исследователи обращались неоднократно. В 1960 г. вышла в свет антология изречений русских писателей о переводе, построенная в исторической перспективе1. В 1962 г. Ю. Левин писал о необходимости создания обобщающей истории переводческой мысли в России. «Для написания работ по истории перевода, — отмечал исследователь, — требуется исторический подход к исследуемым явлениям, т.е. осмысление этих явлений в исторической перспективе (с точки
1 Русские писатели о переводе. М., 1960.
зрения сложившихся на тот момент культурно-исторических факторов обусловливающих возникновение тех или иных взглядов на перевод). В противном случае все переводчики могут оказаться на одно лицо и может сложиться впечатление, что никакого развития переводческой мысли не было»2. В 1964 г. В. Россельс ставит вопрос о необходимости разработки истории художественного перевода в СССР3. В начале 1970-х гг. П.И. Копанев в книге «Вопросы истории и теории художественного перевода» описывает в исторической перспективе западно-европейскую, в основном германскую, переводческую традицию4.
В Канаде первый курс истории перевода был создан Полем Ор-геленом в Монреальском университете в начале 70-х гг., а уже в середине 70-х Жан Делиль и Льюис Келли начинают читать лекции по истории перевода в Школе перевода университета Оттавы.
Французский писатель и исследователь перевода Антуан Бер-ман в работе «Испытание иного» назвал построение истории перевода одной из самых насущных задач современной науки о переводе. Американский исследователь Д^юлст заявлял, что «настало время дать истории перевода надлежащее место».
В разных странах появляются серьёзные работы по истории перевода. Можно назвать имена некоторых известных специалистов, внесших большой вклад в развитие этой науки: Ван Офф в Бельгии, Балляр во Франции, Делиль в Канаде, Стейнер в Великобритании, Штериг в Германии. Их работы свидетельствует о том, что проблемами истории перевода интересуются повсеместно.
Развитие теоретической отрасли науки о переводе сделало возможными и актуальными широкомасштабные исследования в области истории перевода. Лингвистическая теория перевода отошла на второй план, перевод рассматривается в культурном, историческом и социальном контексте, а наука о переводе становится междисциплинарной.
Новые возможности глобальной коммуникации и новейшие информационные технологии выводят историю перевода как научную дисциплину в рамках науки о переводе на новый уровень, так как безгранично расширяют возможности поиска и сопоставления исторически значимой информации, необходимой для построения стройной концепции эволюции переводческой деятельности в истории человеческой цивилизации.
2 См.: Левин Ю. Об историзме в подходе к истории перевода // Мастерство перевода. 1962.
3 См.: Россельс Вл. Нужна история художественного перевода в СССР // Мастерство перевода. 1964.
4 Копанев П.И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972.
Для дальнейшего развития истории перевода требуется серьёзное методологическое основание. В последнее время все больше и больше учёные задумываются над тем, как писать историю перевода. Один из главных вопросов — объект исторического исследования, т.е. что изучает история перевода? (Объект и предмет истории перевода.) Что в истории перевода понимается под переводом? Устные и письменные формы, смежные виды деятельности, такие как составление глоссариев и терминологических справочников? Адаптация? Подражание? Будет ли история перевода интересоваться творчеством Чосера, которое находилось на стыке личного авторства, перевода и адаптации?
Одним из важнейших вопросов методологии исторических разысканий в науке о переводе является вопрос о необходимости разграничения истории переводческой практики и истории теоретических и критических взглядов на переводческую деятельность. Если первое направление могло бы показать нам, как изменялся (или, напротив, не изменялся) перевод на протяжении всей истории его существования, то второе направление в большей степени нацелено на общественную оценку перевода в тот или иной исторический период.
История переводческой практики будет стремиться ответить на вопросы: что переводилось, кем, при каких обстоятельствах и в каком социальном и политическом контексте? История теории или суждений о переводе будет исследовать, что переводчики говорили о своём искусстве/ремесле/научном труде, как оценивались переводы в разные периоды истории, какие рекомендации советы давались переводчикам и как обучали переводу и как эти суждения соотносятся с суждениями в других областях в тот или иной период? Кроме того, и с точки зрения теории, и с точки зрения практики перевода, следует понять, как определялась достоверность и значимость переводных текстов? И, наконец, каковы отношения между переводческой практикой и суждениями о переводе?
Разумеется, полностью развести и изолировать эти два направления исторических разысканий невозможно в силу того, что историческая информация о том, как переводили в некотором историческом пространстве, содержится именно в теоретических и критических рассуждениях о переводе мыслителей, писателей, переводчиков предшествующих исторических эпох.
Поэтому история переводческой деятельности строится не столько как историография фактов перевода, сколько как историография текстов о переводе.
Поэтому в истории перевода, как и в истории вообще, вопрос объективности остается открытым, исторические исследования опираются на осознание комплексной природы самих фактов, ко-
торые, по справедливому замечанию Стэнфорда, являются синтезом «мира вещей и мира слов» [Stanford].
Известный бельгийский теоретик и историограф перевода Анри Ван Оф в книге, посвящённой истории перевода в Западной Европе, писал: «Стремление написать историю перевода неизбежно приводит к необходимости искать ответ на целый ряд вопросов: когда начали переводить, почему переводят, всегда ли переводили одинаково, существовали ли в истории периоды, благоприятные для (способствующие) переводческой деятельности? Очевидно, что затея эта — грандиозная, а поле деятельности — обширно. Ведь изучение истории перевода в каком-то смысле равносильно изучению мировой истории, истории цивилизаций, но сквозь призму перевода. Разница, однако, в том, что История непрерывна, а в истории перевода, напротив, обнаруживается множество белых пятен — как во времени, так и в пространстве»5.
Как должна быть построена история переводческого опыта, приемлема ли для нее принятая всеобщей историей периодизация или же следует искать какие-либо другие вехи?
Многие исследования по-прежнему остаются в поиске подходящих для исторического описания моделей исторического описания переводческой деятельности.
Эти модели могут заимствоваться из других наук. Например, из истории философской науки, а также из исторических описаний областей культуры, в зависимости от того, хотим ли мы описать историю суждений о переводе либо историю переводческой практики. Так, Джудит Вудсворт предлагает обратиться за помощью к истории языкознания в первом случае и к истории литературы или музыки во втором6.
Один из важных вопросов, встающих перед историком перевода, так же как и перед историком вообще, — это вопрос о том, как упорядочить события прошлого, иначе говоря, как построить периодизацию событий? Чаще всего для этого используются две категории — пространства и времени: например история перевода в конкретной области земного шара, например в Европе, или история перевода в конкретный исторический период, например в Средние века.
Такой подход вызывает ряд вопросов. Насколько широкими или узкими должны быть границы пространства и времени? Насколько уместны такие категории именно для истории перевода?
5 Van Hoof H. Histoire de la traduction en occident. Paris: Louvain-la Neuve, 1991. P. 7 (перевод мой. — О.К.).
6 Woodsworth Judith. Teaching the History of Translation, in Dollerup and Appel, 1996.
Насколько наша собственная точка зрения влияет на то, как мы структурируем события?
Каковы задачи истории перевода? Что она должна показать или доказать? Может ли одна история нарисовать объективную картину смены идей и суждений о переводе и переводимости? Документируя вклад переводчиков/перевода в интеллектуальную историю, будут ли историки обращаться к мнению и оценке переводчиков другими членами общества? Историческая перспектива в науке о переводе позволяет более терпимо относиться к разным подходам и взглядам на перевод и придать некое единство науке.
Впервые идея о написании «всеобъемлющей» истории перевода была озвучена на Международном конгрессе федерации переводчиков (ФИТ) Георгием Радо, венгерским переводчиком и исследователем в 1963 г. Однако сам проект стартовал лишь в 1990-е гг. под руководством канадского теоретика Жана Делиля. Статьи, которые легли в основу этого фундаментального труда (1991—1995), были сгруппированы по тематическому принципу, а саму же работу можно скорее назвать избирательной, чем всеобъемлющей и исчерпывающей. Всего в ней 9 тем. Основной упор в работе был сделан на вклад переводчиков разных эпох в развитие мировой цивилизации — изобретение алфавитов, возникновение и развитие национальной словесности и литературы, распространение религиозных текстов, научных знаний и т.д. Еще одной задачей международной команды исследователей было смещение угла зрения на историю от ев-роцентризма к «космополитизму» с добавлением материалов по истории перевода на Востоке, в Африке и в Латинской Америке. Интересно, что это первая (и единственная) книга по истории перевода, чьё издание было осуществлено на деньги ФИТ и при поддержке ЮНЕСКО. Книга была опубликована на двух языках — английском и французском. Затем работа была продолжена и вылилась в более масштабное издание.
Современные исследователи постоянно обращаются к истории переводческого опыта.
Фредерик Ренер [Толкование: язык и перевод от Цицерона до Тайтлера, 1989] считает необходимым скорректировать узкий фокус предыдущих исследований, концентрировавшихся на отдельных языках, конкретных эпохах и переводчиках и заняться построением общей теории языка и коммуникации и суждений о переводе, подразумевая теорию и практику оного в Западной Европе.
Анри Ван Оф предлагает широкий обзор, посвящённый европейским переводчикам, переводам и взглядам на перевод в книге «История перевода на Западе» (1991), Мишель Балляр исследует историю перевода от Цицерона до Беньямина, придавая особое значение изучению методологии перевода.
Еще более обширным оказывается труд немецкого теоретика перевода Ханса Фермера «Очерки по истории перевода» (1992). Опираясь на свою собственную скопос-теорию, он стремится определить, насколько переводчики учитывали культурные различия и принимали во внимание ожидания и привычки целевой аудитории. Начиная с IX в. особенно подробно рассматривается переводческая деятельность в германоязычных странах.
Различные методы описания истории перевода отражают две противоположные тенденции в современной историографии: первая состояла в том, чтобы разбивать поле исследования на все более мелки области в соответствии со специализацией, а другая, напротив, стремилась к единению элементов в целях построения глобальной картины истории. Чтобы преодолеть эту антиномию, был найден выход — создание международных исследовательских групп при поддержке университетов и НИЦ, которые позволили внести плюрализм, объективность и широту взгляда. Другим важным фактором было создание онлайн сетей, которые облегчили работу международных исследовательских групп.
В 1985 г. в Германии в Геттингенском университете Георга-Августа был создан специальный НИЦ Sonderforschungsbereich, получивший грант на 12 лет на междисциплинарную программу по исследованиям в области художественного перевода.
В рамках программы была разработана исторически-дескриптивная ветвь в науке о переводе, в задачи которой входит определить суть перевода, каковы были суждения о нём и какую роль он сыграл в литературе и в культуре. Команда исследователей изучала наиболее известные переводы наиболее известных авторов в гер-маноязычном мире (в определённых языковых комбинациях: немецко-английский, шведско-английский, польско-английский и т.п.) с конца XVIII в., т.е. с того момента, когда перевод вышел на рынок как продукт массового производства. На следующем этапе проекта потребовался уже многосторонний подход. Историческое описание нуждается в подходе, ориентированном на передачу информации, само же историко-дескриптивное направление науки о переводе выиграет, если сконцентрируется на различиях между оригинальным и переводным текстом. Работа Геттингенского центра увенчалась серией публикаций. Омечаются, в частности, их новаторские публикации в области переводов драматических произведений.
Eщё один пример крупномасштабного международного коллективного проекта в области истории перевода — Routledge Encyclopedia of Translation Studies под редакцией Моны Бэйкер, вышедшая в 2001 г. в Англии, особенно вторая ее часть — История и Традиции, посвящённая описанию переводческой деятельности и переводческой мысли более чем в 31 регионе мира (рефераты).
Особая тема построения «всеобщей истории перевода» — это тема периодизации переводческого опыта.
В современной науке о переводе встречается несколько подходов к периодизации переводческого опыта. Некоторые из них довольно подробно описаны в книге Н.К. Гарбовского «Теория перевода»7. Автор сравнивает периодизации истории перевода, предложенные П.И. Копаневым, Дж. Стейнером, М. Балляром, и предлагает свой подход к решению этого вопроса.
Обратимся к периодизациям, предложенным этими исследователями.
П.И. Копанев называет четыре периода в истории перевода и соотносит их с некоторыми этапами развития человеческой цивилизации:
1) первый, древний период (рабство и феодализм);
2) второй, или средний период (от первоначального накопления капитала до научно-технической революции XVIII в. включительно);
3) третий, или новый период (конец XVIII — конец Х1Хв.);
4) четвертый, или новейший, период (конец XIX — XX в.)8.
Подобная периодизация имеет право на существование. В самом
деле, нельзя не согласиться с мнением М. Балляра о том, что существует некая договорённость в различении исторических периодов (Античность, Средние века, Возрождение и т.п.) и что привязка истории перевода к этим периодам исторического развития общества способна облегчить ориентирование, соотнесение событий во времени. Любое явление культуры, и перевод в том числе, может рассматриваться на фоне принятой исторической наукой периодизации человеческой цивилизации [Ballard, 1992].
Аналогичных взглядов придерживаются также авторы интересной и насыщенной историческими фактами работы «Возрождение и Реформация в истории перевода и переводческой мысли» Д.З. Го-циридзе и Г.Т. Хухуни. Само название книги уже свидетельствует о том, что её авторы рассматривают историю перевода сквозь призму условно принятой исторической наукой периодизации.
Но нельзя не заметить уязвимость такой периодизации.
Копанев строит свою периодизацию истории перевода на сугубо экономических основаниях — на отношении к собственности: рабство, феодализм, накопление капитала и пр.
Перевод же не связан напрямую ни с экономикой, ни с общественным строем, ни с научно-технической революцией. С момента своего возникновения перевод одинаково обслуживает все общественно-экономические формации. Конечно, интересно, были ли
7 См.: Гарбовский Н.К. Теория перевода. М. 2004.
8 См.: Копанев П.И. Указ. соч. С. 7.
переводчики рабами или свободными, феодалами или вассалами, помещиками или крепостными? Эти вопросы составляют периферийную область социальной истории перевода.
Ван Оф совершенно справедливо отмечает прерывистость истории перевода в отличие от всеобщей истории. Эта прерывистость обусловлена не столько тем, что в тот или иной период переводили меньше или больше, сколько фрагментарностью данных о том или ином периоде в истории перевода. Более того, наблюдения над историей переводческой практики не дают достаточных оснований для того, чтобы утверждать, будто каждый из рассматриваемых периодов оставил в истории перевода особый след и продемонстрировал существенные отличия от всего того, что делалось в переводе и писалось о нем в другие исторические эпохи. Напротив, в пределах одного исторического периода могли произойти весьма важные события, которые не могли не влиять на переводческую практику и соответственно составили главные вехи в истории рассматриваемого явления.
С момента возникновения перевода до настоящего времени переводчики решают аналогичные задачи, споря об одних и тех же проблемах, независимо от смены общественно-экономических формаций.
Но нельзя отрицать, что перевод имеет богатую событиями историю. Следовательно, эта история может и должна быть описана. Иначе говоря, переводческая деятельность может быть представлена в историческом развитии. Но периодизация истории перевода может и не совпадать с общепринятой исторической периодизацией, основанной на смене общественно-экономических формаций. Разумеется, каждый исторический период может служить фоном для исторического анализа переводческой деятельности. Весьма интересно познакомиться с источниками, свидетельствующими о переводческой деятельности в разные эпохи, выделяемые историей, например Возрождение, Реформация и др. Но такая история останется фрагментарной, так как не будет иметь собственно переводческих оснований.
Более того, подобный взгляд на историю перевода ограничивается лишь европейскими представлениями о периодизации истории. Китай, Индия, арабские страны строят свою историю по иным вехам, чего нельзя не учитывать, принимаясь за построение всеобщей истории переводческой деятельности.
Попытку построить историю перевода с акцентом на яркие, значительные явления именно в области переводческой деятельности предпринимает Дж. Стейнер в книге «После Вавилона». Для Стейнера первичны «переводческие события», под которыми понимаются не только явления собственно перевода, но и тексты, содержащие теоретические взгляды на перевод.
Стейнер выделяет 4 периода, которые, по его собственному признанию, вовсе не абсолютны. Основными вехами, маркирующими начало и завершение каждого этапа, у Стейнера оказываются тексты, содержащие размышления о переводе, тексты, в которых в наиболее яркой, по мнению автора, форме отражаются переводческая практика, переводческие стратегии.
Первый период продолжается 18 веков. Он открывается общеизвестными в западной науке о переводе высказываниями Цицерона и Горация о переводе и переводчиках, с которых обычно начинается всякое историческое описание теоретических рассуждений о переводе, и завершается комментариями немецкого поэта начала XIX в. Фридриха Гельдерлина к переводам Софокла. Этот период можно определить как эмпирический.
Второй период начинается трактатами английского гуманиста Александра Фрейзера Тайтлера о принципах перевода [Tytler Alexandre Fraser Essay on the Principles of Translation, 1792] и немецкого писателя Фридриха Шлейермахера о методах перевода, опубликованном в 1813 г. Заканчивается второй период книгой французского писателя и переводчика Валери Ларбо «Под покровительством св. Иеронима», опубликованной в 1946 г. XIX в. и первая половина XX в. оказываются периодом, когда предпринимаются попытки определить сущность перевода, построить первые философско-лингвистические и поэтические модели переводческой деятельности. Этот период автор определяет как период первых теорий и герменевтических разысканий.
Третий период начинается со второй половины XX в., точнее с 40-х гг., когда появляются первые работы о машинном переводе, основанные на идеях структурализма. В этот период лингвисты и философы стремились установить соответствие между формальной логикой и моделями языковых, а соответственно и межъязыковых, переводческих преобразований. Перевод оказывается одним из важных объектов изучения, выходят первые книги по теории перевода. В этот период создаются профессиональные организации переводчиков, начинают издаваться журналы. Этот период продолжается и до настоящего времени, но с начала 1960-х гг. акцент в разысканиях в области теории перевода смещается в сторону междисциплинарных исследований, и начинается новый, четвертый период.
Стейнер связывает начало четвертого периода с распространением идей экзистенциализма, а также с открытием статьи о переводе Вальтера Беньямина, опубликованной еще в 1923 г. [Benjamin Walter: Die Aufgrabe des Übersetzers]. Новый период Стейнер определяет как герменевтический. В этот период ослабевает интерес к автоматическому (машинному) переводу, ведутся жаркие споры между лингвистами об универсальности и относительности пере-
вода. Перевод становится объектом исследования антропологов, психологов, социологов и др.
Периодизация истории перевода, предложенная Стейнером, представляет несомненный интерес для науки о переводе. Но, как справедливо отмечает М. Балляр, в ней настораживает историческая неопредёленность выделенных периодов, а также то, что предложенная периодизация не получает ожидаемого развития у автора [Ballard, 18].
Грузинские исследователи Д.З. Гоциридзе и Г.Т. Хухуни также подвергли критике концепцию Стейнера. По их мнению, предложенная Стейнером периодизация истории перевода лишена истинного историзма, так как в ней «по существу игнорируются те различия, которые характеризовали развитие перевода и переводческой мысли в течение двух тысяч лет — от античных авторов до европейских романтиков» [Д.З. Гоциридзе и Г.Т. Хухуни]. Они избирают для истории перевода периодизацию, основанную на выделении этапов развития литературы. Историко-литературный подход к исследованию фактов истории перевода основывается на представлении о неразрывной связи перевода с жизнью литературы.
Но построение периодизации истории перевода в виде кальки с истории литературы также оказывается уязвимым, ведь далеко не всегда переводческая практика и размышления о переводе ограничивались только областью литературного перевода.
Нельзя не согласиться со Стейнером, что конец 1940-х гг. оказался поворотным моментом в истории переводческой мысли. Это связано не только с первыми опытами в области машинного перевода, но и с рождением нового вида устного перевода — синхронного.
Таким образом, периодизация, предложенная Стейнером, при всей её уязвимости для критики тем не менее весьма интересна для теории перевода и истории переводческой мысли. Как отмечает Гарбовский, «Стейнер не претендует на построение истории перевода. Он лишь пытается представить в историческом ракурсе взгляды на перевод, содержащиеся в некоторых работах, объединить их вокруг идей или методов познания, доминировавших в тот или иной период. Ведь не случайно построенная им классификация открывается высказываниями о переводе Цицерона, в то время как перевод существовал еще за многие тысячелетия до того. Поэтому историографическая концепция Стейнера оказывается вполне состоятельной» [Гарбовский, 25].
В результате своих исследований Стейнер приходит к довольно пессимистическому заключению о том, что «несмотря на богатую событиями историю перевода и вопреки значимости тех, кто писал об искусстве и теории перевода, число оригинальных и существенных идей по этой проблематике весьма ограниченно. Почти без
исключения от Цицерона и Квинтилиана до наших дней положения повторяются, рассуждения идут теми же путями» [Steiner, 226]9.
Вряд ли можно полностью согласиться с этим выводом. Помимо работ, которые представлены Стейнером как некие вехи, маркирующие переход от одного периода к другому, существует множество других, не менее важных для истории переводческой мысли. Это лишний раз свидетельствует о прерывистости истории перевода во времени и в пространстве, о которой писал Ван Оф.
Но прерывистость исторического описания обусловлена тем, что историографы выбирают наиболее яркие, значимые, а иногда и случайные, чудом сохранившиеся свидетельства переводческой практики и переводческой мысли. «Возможно поэтому, — пишет Гарбовский, — все исторические описания перевода ограничены в основном кругом одних и тех же событий: опыт первого коллективного перевода (Септуагинта), первые рассуждения о разных видах перевода (Цицерон и Гораций), первые рассуждения о пользе перевода как риторического упражнения (Цицерон и Квинти-лиан), первые обоснования вольного перевода (Иероним), первые трактаты, посвященные переводу (Доле), первый машинный перевод и т.п. Одни из описаний более полные, другие — более скромные, но независимо от того, в каком объёме представлен в них переводческий опыт прошлого, все они построены как совокупность фрагментов, событий, выделяющихся тем или иным аспектом на фоне общего процесса перевода» [Гарбовский, 2004, с. 27]. Переводческий же опыт, напротив, непрерывен как во времени, так и в пространстве.
Следовательно, нужно найти иные критерии, позволяющие более или менее точно отграничить один исторический период в развитии переводческой деятельности от другого. И таким критерием может стать способ хранения и передачи информации.
В самом деле, если оставить в стороне все лингвистические, культурные, эстетические и другие аспекты перевода, на которые опираются исследователи, членя весь исторический опыт перевода на периоды, то в наиболее общем плане перевод — это передача информации, заключённой в исходном сообщении от одного коммуниканта к другому, предполагающая переход от одного кода к другому. Передача информации с необходимостью предполагает канал, т.е. некую материальную основу. И если взглянуть на историю перевода с этих позиций, то в ней можно довольно отчётливо увидеть целый ряд периодов. Следует иметь в виду, что использование того или иного канала, существенно влияет на все аспекты переводческой деятельности, на технологию и стратегию перевода. Чтобы убедиться в том, достаточно сравнить современный синхронный перевод с последовательным переводом.
9 Цит. по: Гарбовский Н.К. Теория перевода. М. 2004. С. 26.
Первый период, гипотетический, не позволяющий найти каких бы то ни было документальных подтверждений, можно определить как дописьменный. Можно лишь предположить, что он начинается с распадения исходного праязыка на отдельные диалекты, положившие начало новым языкам. В условиях многоязычия для «международных» контактов люди первобытных обществ вряд ли могли обходиться без помощи переводчиков. Информация хранилась в сознании первобытных переводчиков и передавалась в устной форме гонцами.
С возникновением письменности начинается новый период в истории перевода. В древних царствах возникает «переводная литература». В ГУ—ГГГ тыс. до н.э. шумерская цивилизация умела фиксировать и передавать многоязычную, т.е. переводную информацию на глиняных табличках — туппумах.
Изобретение более «лёгких» носителей информации — папируса, пергамента, бересты а затем и бумаги — облегчает и ускоряет процесс фиксации и передачи информации, а следовательно, и процесс перевода. Но ещё более важно то, что новые материалы уже позволяют тиражирование. Оно ещё незначительно, но тем не менее сфера потребителей переводческой деятельности расширяется, соответственно меняется и характер отношений между переводчиком и получателем перевода, что не могло не оказать влияния на технологию и стратегию перевода.
Рукописные формы передачи информации постепенно уступают место печатным, глиняные оттиски сменяются деревянными, возникает ксилография. Это ещё больше расширяет сферу потенциальных потребителей переводческой деятельности.
Но истинная революция в переводческом деле происходит с появлением наборного книгопечатания и печатного станка. Благодаря книгопечатанию перевод становится всё более распространённой и востребованной деятельностью. Книга оказывается основным средством хранения и передачи информации. Книга же становится основным источником справочной информации, необходимой переводчику для успешного осуществления перевода. Разрабатываются самые разнообразные энциклопедические, терминологические и прочие словари. Разработка двуязычных и многоязычных словарей и глоссариев становится привычной областью деятельности переводчиков.
Технический прогресс оказывает воздействие и на устный перевод. К концу первой половины XX в. уровень радиоэлектронных средств позволяет начать эксперименты с синхронным переводом [см. Гофман]. В этот же период научные достижения в области кибернетики дают возможность разработать первые программы для машинного перевода.
Начало нового тысячелетия совпало с новым переворотом в области информационных технологий. Печатная книга и другие источники информации «на бумажных носителях», т.е. документы, периодическая печать и т.п., катастрофически быстро стали утрачивать своё значение основных источников информации, сохранявшееся за ними на протяжении пяти столетий.
Современный переводческий технологический процесс существенно отличается уже от процесса перевода даже второй половины XX в. Основным источником справочной информации для переводчиков стала всемирная паутина, позволяющая в короткий срок найти необходимые для переводческого решения данные, например спросив совета у коллег в самых разных уголках мира.
Переводчики вместе с программистами создают базы данных, банки терминов и т.п. и всё более пригодные для работы программы компьютерного обеспечения перевода. Стейнер справедливо отмечал угасание интереса лингвистов к машинному переводу в силу разочарований результатами экспериментов. Но невероятный прорыв в области электроники и кибернетики, новейшие электронные средства, компьютер полностью вытеснили не только рукописный перевод, но и пишущую машинку. Только одна элементарная операция «копировать-вставить» значительно сокращает затраты переводческих усилий, особенно в сфере перевода технической документации с повторяющейся тематикой.
Использование компьютерных переводческих программ сокращает дистанцию между переводчиком и редактором. Переводчик становится двуязычным редактором текста, переведённого «вчерне» компьютером. И это тенденция будет всё больше и больше развиваться.
Изменения, произошедшие в информационных технологиях в начале нынешнего тысячелетия, вносят существенные коррективы и в дидактику перевода. Компьютерное обеспечение перевода становится обязательной учебной дисциплиной в большинстве программ подготовки переводчиков.
Таким образом, периодизация в истории перевода может быть представлена следующим образом:
Первый (гипотетический) — дописьменный период, о котором нет никаких документальных подтверждений, и длительность которого весьма неопределённа — несколько десятков тысячелетий.
Второй период — от первых письменных двуязычных документов на глиняных табличках до изобретения печатного станка — его протяжённость ограничена несколькими тысячелетиями. Второй период характеризуется разделением письменного и устного перевода и выделением последнего в отдельный самостоятельный вид деятельности.
Третий период — от первой переведённой и напечатанной книги (Библия Гуттенберга на латинском языке) до настоящего времени, когда наблюдается очевидное угасание общественного интереса к печатным источникам информации, их стремительная замена электронными носителями, не только изменяющими технологию переводческой деятельности, но и влияющими на стратегии перевода, на характер взаимоотношений переводчика с другими участниками информационно-коммуникативного процесса, коим является перевод, на критерии оценки результатов переводческого труда.
Внутри третьего периода знаменательной вехой стало изобретение специальных технических средств, позволивших осуществление синхронного перевода, в том числе и на несколько языков одновременно.
Новые задачи ставятся и перед современной наукой о переводе. Сегодня уже недостаточно теоретизировать по поводу эквивалентности и адекватности, решая, что больше соответствует характеру отношений, свойственных всякому акту перевода. Недостаточно оценивать перевод как «плохой» или «хороший, «точный» или «неточный», недостаточно показать возможные уровни эквивалентности. Наука о переводе выходит на ту историческую ступень, когда прескриптивность, свойственная первой стадии теоретизации, и дескриптивность, характерная многим теориям более позднего периода, должны уступить место проспективности и пытаться предугадать развитие переводческой практики в будущем.
Такая наука о переводе не может не опираться на исторический опыт как далёкого, так и ближайшего прошлого. Более того, современные переводческие технологии сосуществуют с традиционными: синхронный перевод не вытеснил полностью последовательный, перевод с помощью переводческих программ и электронных словарей не отменяет поисковую работу переводчика с обычными словарями и справочниками и т.п. Как долго продлится то мирное сосуществование, предугадать сложно. Тем не менее современной науке о переводе следует, видимо, всерьёз задуматься не столько об особенностях межкультурного диалога, сколько о специфике диалога переводчика-человека с переводчиком-машиной.
Тем не менее, как бы ни совершенствовалась технология перевода, какие бы новые актанты не включались в процесс перевода, каждый переводчик вновь и вновь решает задачи, над которыми задумывались и Цицерон, и Иероним, и Доле, и Чуковский, и Бенья-мин, и Берман, и многие другие писатели, переводчики, философы, обратившиеся к переводу. Знание истории переводческой деятельности может уберечь переводчиков нынешнего и будущих поколений от сомнительных решений и ложных шагов.
Список литературы
Балашов Л.Е. Философия. Учебник. М., 2004. 672 с.
Гарбовский Н.К. Теория перевода. М., 2004.
Гофман Е.А. К истории синхронного перевода // Тетради переводчика. 1963. С. 20—26.
Историография: http://ru.wikipedia.org/wiki
Копанев П.И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972.
Левин Ю. Об историзме в подходе к истории перевода // Мастерство перевода. 1962. С. 373—392.
Левин Ю. Об исторической эволюции принципов перевода (К истории переводческой мысли в России) // Международные связи русской литературы. М.; Л., 1963. С. 5—63.
Нелюбин Л.Л., Хухуни Г.Т. Наука о переводе. М., 2006.
Перну Р. Крестоносцы / Пер. с фр. А.Ю. Карачинского, Ю.П. Малинина; Научн. ред. Ю.П. Малинин. СПб.: Евразия, 2001. 320 с.
Россельс Вл. Нужна история художественного перевода в СССР // Мастерство перевода. 1964. С. 53—62.
Русские писатели о переводе / Под ред. А.В. Федорова. Л., 1960.
Семенец О.Е., Панасьев А.Н. История перевода. Киев, 1989.
Фёдоров А.В. Введение в теорию перевода. М., 1953.
Шор В. Как писать историю перевода? // Мастерство перевода. 1973. № 9.
Ballard M. De Cicéron à Benjamin. Traducteurs, traductions, réflexions. Lille: Université de Lille III, 1992.
D'hulst L. Pourquoi et comment écrire l'histoire des théories de la traduction? 1991, in Mladen Jovanovic. Translation, a Creative Profession, Proceeding of XIth World Congress of FIT, Belgrade, 1990. Belgrade: Prevodilac. P. 62—67.
Delisle J. and Woodsworth J. Translators through History. Amsterdam, and Philadelphia: John Benjamin, 1995a.
Delisle J. and Woodsworth J. Les traducteurs dans l'histoire. Ottawa: Les Presses de l'Université d'Ottawa/Editions UNESCO. 1995b.
Cary Е. La traduction dans le monde moderne. 1956.
Ellis R. The Medieval Translator 2, Westfield Publications in Medieval Studies. Queen Mary and Westfield College, University of London, 1991.
Steiner G. After Babel Aspects of Language and Translation. N.Y; London, 1975.
Kelly L. G. The True Interpreter: A History of Translation Theory and Practice in the West. N.Y: St Martin's Presses, 1979.
Lefevere A. Translation/History/Culture: A Sourcebook. New York and London Routledge, 1992.
Pym A. Shortcomings in the Historiography of Translation in Babel. 1992. Vol. 38 (4). P. 221—234.
Rener F. Interpretatio: Langage and Translation from Cicero to Tytler. Amsterdam and Atlanta, GA: Rodopi, 1989.
Douglas R. Western Translation Theory From Herodotus to Nietzsche. Manchester: St Jerome Publishing, 1997.
StanfordM. The Nature of Historical Knowledge. N.Y: Basil Blackwell, 1985.
Savory T. The Art of Translation. 1957.
Vermeer H. Skizzen zur einer Geschichte der Translation. Vol. 1, 2. Frankfurt: IKO-Verlag für Interkulturelle Kommunikation, 1992.
Woodsworth J. Teaching the History of Translation, in Dollerup and Appel. 1996.
