CC BY
17УДК 343.2(09)
doi: 10.25724/VAMVD.A116
ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ
ФОРМИРОВАНИЯ «ХУЛИГАНСКОГО МОТИВА»
В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Олег Валентинович Стрилец*, Султан Назирович Нанаев**
Волгоградская академия МВД России, Волгоград, Россия
* oleg-strilez@rambler.ru
** sultannanaev@gmail.com
Аннотация. В статье рассматриваются исторические аспекты формирования хулиганских побуждений как мотива преступного поведения в законодательстве России. В частности, проводится анализ отечественных памятников законодательства на предмет наличия указанного субъективного признака состава преступления. Рассматриваются уголовно наказуемые деяния, сходные по своей сути и содержанию с хулиганством. Относительно дореволюционного периода, исследуются такие источники права, как Соборное уложение 1969 г., Воинский Артикул 1715 г., Устав благочиния или полицейский 1782 г., Уголовное уложение 1903 г. и др. В работе излагаются основные элементы хулиганских побуждений в современном их понимании, обнаруженные в составах уголовно наказуемых деяний, закрепленных в указанных нормативных актах.
Кроме того, в статье проводится исследование советского и современного уголовного законодательства в части, касающейся хулиганского мотива преступлений. Анализируются соответствующие акты толкования Верховного Суда СССР и России. По результатам изучения делаются выводы, которые будут способствовать правильному подходу к исследованию действующего законодательства и эффективному решению проблем теории и практики в части, касающейся хулиганских побуждений как мотива преступного поведения.
Ключевые слова: законодательство, мотив, нормативный акт, общественный порядок, хулиганство, хулиганские побуждения, общество
Для цитирования: Стрилец О. В., Нанаев С. Н. Историко-правовые аспекты формирования «хулиганского мотива» в российском законодательстве // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2023. № 2 (65). С. 58—64. doi: 10.25724/VAMVD.A116
HISTORICAL AND LEGAL ASPECTS OF FORMATION
OF "HOOLIGAN MOTIVE" IN RUSSIAN LEGISLATION
Oleg Valentinovich Strilets**, Sultan Nazirovich Nanaev**
Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Volgograd, Russia
* oleg-strilez@rambler.ru
** sultannanaev@gmail.com
Abstract. The article examines the historical aspects of the formation of hooligan motives as a motive for criminal behavior in the legislation of Russia. In particular, the analysis of domestic monuments of legislation is carried out for the presence of this subjective attribute of the corpus delicti. Criminally punishable acts similar in their essence and content to hooliganism are considered. Regarding the pre-revolutionary period, such sources of law as the Cathedral Code of 1969, the Military Article of 1715, the Charter of the deanery or the Policeman of 1782, the Criminal Code of 1903 and others are being investigated. The article outlines the main elements of hooligan motives in its modern sense, found in the compositions of criminally punishable acts enshrined in these regulations.
In addition, the article analyzes the Soviet and modern criminal legislation in terms of the hooligan motive of crimes. The corresponding acts of interpretation of the Supreme Court of the USSR and Russia are analyzed. Based on the results of the study, conclusions are drawn that will contribute to the correct approach in the study of current legislation and the effective solution of problems of theory and practice in terms of hooligan motives as a motive for criminal behavior.
© Стрилец О. В., Нанаев С. Н., 2023
Keywords: legislation, motive, regulatory act, public order, hooliganism, hooligan motives, society For citation: Strilets O. V., Nanaev S. N. Historical and legal aspects of formation of "hooligan motive" in Russian legislation. Journal of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, 58—64, 2023. (In Russ.). doi: 10.25724/VAMVD.A116
История является одним из основных и первоначальных источников знания о любом явлении, объекте и событии, в том числе законодательстве, а также его отдельных нормах. Н. С. Таганцев полагал, что правильное восприятие того или иного юридического института в конкретном историческом периоде нужно начинать с исследования его истории, в частности причин появления и соответствующих изменений, внесенных законодателем по ходу его развития [1, с. 21]. Исходя из этого, исследование хулиганских побуждений как мотива преступного поведения необходимо и целесообразно начать с ретроспективного анализа отечественного законодательства.
Нормативные правовые акты российского законодательства дореволюционного периода, регламентировавшие отношения, связанные с совершением преступлений, не содержали таких понятий, как «мотив», «хулиганство» и «хулиганские побуждения». Тем не менее общественный порядок являлся объектом охраны уголовного закона со времен его возникновения, и, несмотря на отсутствие определенных современных понятий, их суть все же находила отражение в указанных источниках права начиная с Русской Правды. Данное суждение подтверждается научными трудами, в том числе дореволюционной эпохи. В частности, Н. Н. Ланге указывал, что мотив совершения побоев, повлекших вред здоровью, оказывал влияние на размер ответственности, и когда они нанесены без какой-либо провокации и без всякого основания, то наказание значительно увеличивалось. Размер санкций при этом в случае совершения противоправных деяний «без раздражения», т. е. без определенной причины, был выше, чем когда эти же деяния были совершены в момент раздражения (драка, ссора) [2, с. 150]. М. А. Агаджанян справедливо отмечает, что в данном случае речь идет не о нарушениях общественного порядка, а о значимости мотива, лежащего в основе поведения нарушителя, для соответствующей правовой оценки его действий [3, с. 17]. Таким образом, отечественное уголовное законодательство с момента издания его первоначального — и для своего времени основного — источника (Русской правды) фактически закрепило положение о повышенной общественной опасности деяния при его совершении из хулиганских побуждений.
При анализе крупнейших памятников отечественного законодательства, изданных в период
древней и средневековой Руси вплоть до середины XVII в., нельзя найти положений, непосредственно регулирующих общественные отношения, возникающие при нарушении общественного порядка, или же хоть как-то их касающихся.
Запрет нарушения общественного порядка нормативно был закреплен в более поздних законодательных нормах, изданных в период начала становления буржуазного общества и окончательного формирования и развития абсолютизма. Можно проследить важную особенность данных норм, а именно то, что действие запрета нарушения общественного спокойствия распространялось на конкретные места, определенные в законе. В частности, совершенно очевидно, что общественный порядок охранялся при нарушении правил поведения в церкви.
При исследовании Соборного уложения царя Алексея Михайловича, принятого в 1649 г., отметим, что преступлениям против общественного порядка в церквях посвящена отдельная глава, которая предусматривала ответственность «богохульников и церковных мятежников». Принимая во внимание незыблемый авторитет, который имела церковь в глазах народа на описываемый нами период, нельзя не согласиться с тем, что данные преступления можно вполне расценить как совершенные из явного неуважения к обществу. Кроме того, считаем необходимым уделить особое внимание ст. 17 гл. XXII представленного источника права. Законодатель закрепляет следующее выражение: «с похвальбы... наскачет на лошади». Упомянутую в цитируемой норме формулировку «с похвальбы» можно расценить как мотив совершения преступных действий и сопоставить с исследуемыми нами хулиганскими побуждениями совершения преступлений1.
Некое правовое явление, которое можно в современной законодательной интерпретации расценить в качестве хулиганских побуждений, встречается и в Воинском артикуле 1715 г., принятом в период правления Петра I. Законодатель осознавал, что преступления, совершенные без существенного повода, т. е. без причины, представляют повышенную общественную опасность. В связи с этим проявления насильственных действий,
1 Российское законодательство X—XX веков. В 9 т. Т. 3. Акты Земских соборов. Москва: Юрид. лит., 1985. С. 85—86.
совершенных из злости, «в сердцах», влекли применение к виновным лицам более строгого наказания1.
Устав благочиния или полицейский 1782 г. также регламентировал обеспечение общественного порядка при конкретно закрепленных законом обстоятельствах. В частности, ст. 261 указанного нормативного правового акта закрепляла норму, касающуюся преступлений, совершенных «во время народной игры или забавы, а также театрального представления». В данном же контексте нельзя однозначно расценивать специфику указанных норм как нечто схожее с хулиганскими побуждениями в современном понимании. Все же исследуемый признак состава преступления в науке уголовного права относится к числу субъективных. Вместе с тем к преступлениям, совершенным из хулиганских побуждений, не следует приравнивать те, которые совершены в церкви или против церковных обычаев. С учетом места их совершения, нельзя ставить в один ряд церковь (которая в мышлении людей априори практически всегда воспринималась как нечто святое, сокровенное) и места народных гуляний2.
Свод законов Российской империи 1833 г. прямо не закреплял хулиганские побуждения как мотив какого-либо конкретного преступления или же как обстоятельство, отягчающее наказание. Однако ответственность за само хулиганство, в нынешнем его понимании, в указанном законодательном акте была предусмотрена в томе XV гл. 3 «О проступках против благочиния, порядка и спокойствия», где была установлена ответственность за такие деяния, как «нарушение порядка в публичных собраниях, или во время общенародных увеселений, театральных представлений», «появление в публичном месте в состоянии явного опьянения, угрожающего безопасности, спокойствию или благочинию», «ссоры, драки, кулачный бой, или другого рода буйство в публичных местах, и вообще за нарушение общественной тишины»3.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. сохранило положения вышеуказанного Свода законов в части наказуемости нарушений порядка в общественных местах, но вместе с тем и впервые закрепило такое понятие, как «явное к сему месту неуважение», что сходно с ныне действующим признаком хулиганства и хули-
1 Российское законодательство Х—ХХ веков. В 9 т. Т. 4. Законодательство периода становления абсолютизма. Москва: Юрид. лит., 1986. С. 353.
2 Свод законов Российской империи: в 16 т. // Официальный интернет-портал правовой информации. и^: http://pravo.gov.ru/ (дата обращения: 24.02.2023).
3 Свод законов Российской империи: в 16 т.
ганских побуждений — «явное неуважение к обществу»4. Указанные категории в понимании законодателя XIX в. и в трактовке законодателя XXI в. в части уголовной ответственности за хулиганство идентичны и представляют собой пренебрежительное отношение к лицам, находящимся в момент совершения деяния в зоне досягаемости его неблагоприятных последствий.
Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. аналогично предыдущим исследованным источникам права закреплял ответственность за нарушение общественного порядка, заключавшееся в буйствах, кулачных боях и ссорах в общественных местах и других нарушениях публичной тишины, а также за нарушения порядка во время увеселительных и театральных мероприятий. Здесь стоит обратить внимание на ст. 134, где закреплена ответственность за «нанесение обиды без всякого повода со стороны обиженного». Данное преступление можно условно отнести к числу совершаемых с хулиганским мотивом, так как его субъективная сторона содержит один из основных элементов хулиганских побуждений в современном его понимании, когда деяние совершается без повода или с использованием незначительного повода. В то же время прослеживается ужесточение позиции законодателя касательно ответственности за такое «бесповод-ное» преступление, в частности это же деяние, при наличии причины его совершения, вызванного потерпевшим, наказывалось в два раза мягче (вместо месячного ареста пятнадцатидневным
5
сроком) .
Следующим отечественным источником уголовного права, подлежащим изучению, выступает Уголовное уложение 1903 г. В исследуемом уложении уголовная ответственность за хулиганство в современном его понимании была установлена в ст. 262, которая содержала уголовно-правовой запрет на «шумные бесчинства» в общественных местах. Наряду с этим в ст. 263 уложение криминализировало «причинение общественной тревоги, без всякого к тому основания ударом в набат или иным способом»6. Данное деяние можно также
4 Российское законодательство X—XX веков. В 9 т. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. Москва: Юрид. лит., 1988. С. 247.
5 Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями: с дополнениями по 1 января 1879 г.: с прил. мотивов и извлечений из решений Уголовного кассационного департамента Сената / сост. Н. С. Таганцевым. 2-е изд., перераб. и доп. Санкт-Петербург: Тип. М. Стасюлевича, 1879. VIII, 332 с.
6 Новое Уголовное уложение, выс. утв. 22 марта 1903 г. Неофиц. изд. Санкт-Петербург: Кн. маг. В. П. Ани-симова, 1903. 254 с.
отнести к числу преступлений, совершаемых из хулиганских побуждений, в связи с тем, что в его мотивации явно прослеживается и неуважение к обществу, и отсутствие повода к его совершению.
Впервые термин «хулиганство», хотя и не в официальных нормативных актах, стал употребляться в дореволюционной России после мятежа 1905 г. В. И. Громов отмечал, что «модное нынче хулиганство» возникло внезапно и распространяется с огромной скоростью [4, с. 56]. Представители российской уголовно-правовой доктрины расходились во мнениях относительно состава указанного преступления. В частности, А. Н. Трайнин считал, что как таковой необходимости выделения хулиганства как отдельного состава преступления нет, в связи с тем что признаки данного деяния и так закреплены в различных нормах закона1.
Первое официальное упоминание хулиганства, хотя, скорее, в большей степени не как преступления против общественного порядка в привычном нам понимании, а преступления политической направленности, цель которого — дезорганизация советской власти, встречается в Декрете СНК РСФСР «О революционных трибуналах» от 4 мая 1918 г. [5, с. 37]
В УК РСФСР, принятом в 1922 г., закреплена ст. 176 «Xулиганство». Указанная статья была отнесена к преступлениям против личности и помещена в соответствующую главу. Данное законодательное решение объяснялось тем, что большинство случаев хулиганства сопряжено с посягательствами на личность. Официальное закрепление новой, еще не в полной мере разработанной нормы закономерно вызвал немалый интерес правоведов, шли споры относительно его перспективности и целесообразности. В большей степени представители научных кругов сомневались относительно достаточности отражения признаков хулиганства.
В октябре 1924 г. законодатель переоценил степень общественной опасности хулиганства, совершенного впервые, закрепив такой же состав и в числе административных деликтов. Следует отметить, что значительные изменения коснулись и определения понятия упомянутого нами состава преступления, из которого были исключены признаки бесцельности и проявления неуважения к конкретной личности. В связи с этим совершено закономерно в 1926 г. данная статья была перемещена в иную главу УК РСФСР, которая содержала преступления против порядка управления. В. Д. Меньшагин весьма положительно отреагиро-
1 Отчет X общего собрания русской группы Международного союза криминалистов. 13—16 февраля 1914 г. в Петрограде. Петроград, 1916. С. 103—104.
вал на данные изменения, поскольку разделял позицию, согласно которой видовым объектом хулиганства являются «социалистический правопорядок и правила социалистического общежития» [6, с. 410].
Как выше упоминалось, состав хулиганства был закреплен и в качестве преступления, и в качестве административного правонарушения, что, в свою очередь, является весьма прогрессивным решением, делающим инструментарий противодействия преступности разнообразным и вариативным, исходя из обстоятельств совершения деяния и степени его общественной опасности. Однако первоначально отсутствовали четкие критерии, руководствуясь которыми правоприменители должны были отнести совершенное деяние к административному деликту или уголовно наказуемому деянию, что, конечно же, вызывало немалый интерес среди ученых.
Деятели отечественной уголовно-правовой науки советского периода по отношению к субъективной стороне хулиганства исходили из классического подхода, основанного на главенстве мотива виновника. Данного подхода придерживался В. С. Утевский, который полагал, что мотив озорства и попытка показать прямое неуважение к обществу являются необходимыми признаками для квалификации тех или иных деяний, будь то нанесение оскорблений, побоев или вреда здоровью или хулиганство [7, с. 390].
М. А. Агаджанян справедливо отметил, что понятие «хулиганские побуждения» еще до его законодательного закрепления уже получило внедрение в практику правоприменителями [3]. В частности, Пленум Верховного Суда РСФСР в своем акте толкования от 16 марта 1925 г. относит к числу «других низменных побуждений» убийства его совершение из хулиганских побуждений2.
Прямое закрепление понятия «хулиганские побуждения» в уголовном законе произошло в 1960 г. с принятием нового УК РСФСР, в котором в п. «б» ст. 102 законодатель установил уголовную ответственность за «Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах: из хулиганских побуждений». Разъяснение сути и содержания данного понятия появилось только в 1975 г., когда было издано Постановление Пленума Верховного Суда СССР № 4, которое дало толкование указанному мотиву, охарактеризовав его такими признаками, как «явное неуважение к обществу, пренебрежение к правилам общежития и нормам социалистической морали, отсутствие повода для убийства
2 Разъяснения Пленума Верховного Суда РСФСР. Из протокола № 4 от 16.03.1925 // Еженедельник советской юстиции. 1925. № 13. С. 350.
или стремление использовать незначительный повод как предлог для его совершения»1. В данной трактовке «хулиганских побуждений» прослеживается свойственный законодательной и правоприменительной традиции советской эпохи политический контекст, в том смысле, что даже такой регулятор общественных отношений, как мораль, к нормам которой выражается пренебрежение действиями виновника, является «социалистической». Одновременно в этом же документе Пленум Верховного Суда СССР вне зависимости от места совершения преступления запретил применять пункт «из хулиганских побуждений» при квалификации убийств, совершенных исходя из любых личных отношений виновного и потерпевшего.
Иных составов преступлений, в которых в качестве обязательного признака субъективной стороны выступали хулиганские побуждения, УК РСФСР 1960 г. не содержал. Вместе с тем для полного и всестороннего изучения «хулиганского мотива» следует обратить внимание непосредственно на само хулиганство как уголовно наказуемое деяние, поскольку его специфика в тот исторический период отражает содержание «хулиганских побуждений» в понимании советского законодателя. В статье 206 УК РСФСР 1960 г. была предусмотрена уголовная ответственность за хулиганство и за злостное хулиганство. И в первом и во втором случае оно заключалось в умышленном действии, грубо нарушающем общественный порядок и выражающем явное неуважение к обществу. Однако при злостном хулиганстве содержание таких действий характеризовалось исключительным цинизмом либо особой дерзостью или же было связано с оказанием сопротивления представителям власти, общественности, стражам порядка или усмирителям самого хулигана. В то же время лицо, ранее судимое за преступление, предусмотренное ст. 206 УК РСФСР 1960 г., при повторном его совершении подлежало уголовной ответственности именно за злостное хулиганство, даже при отсутствии указанных квалифицирующих признаков.
П. Гришаев и Л. Блинова отмечали, что исключительный цинизм в данном случае мог заключаться в отталкивающих действиях виновника, носящих пошлый и бесстыдный характер, а особая дерзость могла быть выражена в наглых и возмутительных действиях, которые могли быть связаны с издевательством, глумлением и физическим насилием, уничтожением имущества, срывом публичных мероприятий [8, с. 7—8].
1 О судебной практике по делам об умышленном убийстве: постановление Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г. № 4. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
Следует обратить внимание, что, несмотря на прямое наличие в УК РСФСР 1960 г. хулиганских побуждений как мотива преступного поведения только лишь для убийства, оно нередко выступало детерминирующим фактором совершения многих других уголовно наказуемых деяний. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 19 апреля 1974 г. № 4 «О применении судами Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 октября 1972 г. „О судебной практике по делам о хулиганстве"» акцентирует внимание судов советских республик «на необходимость неослабной борьбы с хулиганством, имея в виду, что оно является наиболее распространенным правонарушением, на почве которого совершаются другие более тяжкие преступления»2. Отметим, что сам факт принятия соответствующего акта толкования и последующее дублирование и активизация судебной системы вышеуказанным «контрольным» постановлением Пленума Верховного Суда СССР указывает на особую значимость противодействия преступному поведению, основанному на хулиганстве и хулиганских побуждениях. В связи с этим безусловным упущением советского законодателя является отсутствие «хулиганского мотива» в квалифицированных составах преступлений против здоровья и собственности или же в качестве обстоятельства, отягчающего наказание в нормах Общей части уголовного закона.
С принятием Уголовного кодекса Российской Федерации в 1996 г. (далее — УК РФ) законодатель справедливо усилил правовые меры борьбы с хулиганскими проявлениями в обществе, закрепив исследуемый мотив в квалифицированных составах трех преступлений, в числе которых убийство и умышленные причинения вреда здоровью всех степеней тяжести (ст. 105, 111, 112 УК РФ). Кроме того, хулиганские побуждения впервые были закреплены одним из мотивов жестокого обращения с животными (ст. 245 УК РФ).
По ходу становления и развития отечественного уголовного законодательства «хулиганский мотив» начал нормативно закрепляться и в иных составах преступлений.
Для единообразного и правильного применения норм об уголовной ответственности за преступления, мотивом которых выступили хулиганские побуждения, в 2007 г. Пленум Верховного Суда России вынес соответствующее постановле-
2 О применении судами Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 октября 1972 г. «О судебной практике по делам о хулиганстве»: постановление Пленума Верховного суда СССР от 19 апреля 1974 г. № 4. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
ние, подробно истолковав правоприменителям содержание данного мотива преступления. Так, под уголовно наказуемыми деяниями, совершенными из хулиганских побуждений, следует понимать умышленные действия, направленные против личности человека или его имущества, которые совершены без какого-либо повода или с использованием незначительного повода.
Для правильного установления указанных побуждений в случае совершения виновным насильственных действий в ходе ссоры либо драки судам необходимо выяснять, кто явился их инициатором, не был ли конфликт спровоцирован для использования его в качестве повода к совершению противоправных действий1. Данное толкование является неполным, поскольку направленность действий виновника ограничена только лишь личностью или его имуществом, в то время как хулиганские побуждения, даже на момент принятия указанного постановления, уже были закреплены в ст. 215.2, 215.3 и 245 УК РФ, объектом охраны которых выступают общественная безопасность и нравственность.
Вместе с тем результаты проведенного ретроспективного анализа хулиганского мотива в отечественном законодательстве показывают исторические аспекты его возникновения и специфику отражения в источниках права разных периодов. Так, отечественное уголовное законодательство с момента издания его первоначального и для своего времени основного источника (Русской правды) фактически закрепило положение о повышенной общественной опасности деяния при его совершении из хулиганских побуждений.
Уголовное законодательство Российской Империи прямо не содержало хулиганского мотива в качестве обязательно субъективного признака преступления, однако его суть и содержание находили
в них отражение под другими наименованиями, будь то «явное к сему месту неуважение» или «нанесение обиды без всякого повода».
Советское уголовное законодательство уже включало в себя исследуемый мотив преступления, сначала косвенно в виде «других низменных побуждений», являвшийся признаком квалифицированного убийства в УК РСФСР 1922 г., а в последующем уже и прямо «из хулиганских побуждений» в том же деянии в УК РСФСР 1960 г. Данный признак в тот период в официальных актах толкования имел такие признаки, как явное неуважение к обществу, пренебрежение к правилам общежития и нормам социалистической морали, отсутствие повода для убийства или стремление использовать незначительный повод как предлог для его совершения.
С принятием российского уголовного закона в 1996 г. законодатель справедливо усилил правовые меры борьбы с хулиганскими проявлениями в обществе, закрепив исследуемый мотив в составах ряда упомянутых нами выше преступлений. Кроме того, с начала XXI в. в уголовный закон были внесены изменения в части, касающейся исследуемого мотива, путем увеличения количества уголовно наказуемых деяний, где хулиганские побуждения являются одним из квалифицирующих признаков.
Данные выводы будут способствовать правильному подходу к исследованию действующего законодательства и эффективному решению проблем теории и практики в части, касающейся хулиганских побуждений как мотива преступного поведения.
1 О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2007 г. № 45. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
1. Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. Часть общая. Кн. 1: Учение о преступлении. Санкт-Петербург: Тип. М. Стасюлевича, 1874. 284 с.
2. Ланге Н. Н. Исследования об уголовном праве Русской Правды. Санкт-Петербург: Тип. 2 Отд-ния С. Е. И. В. канцелярии, 1860. 290 с.
3. Агаджанян М. А. Уголовно-правовые, криминологические меры противодействия преступлениям, совершаемым из хулиганских побуждений: дис. ... канд. юрид. наук. Москва, 2017. 227 с.
4. Громов В. И. Безмотивное преступление // Журнал министерства юстиции. 1913. № 5. С. 50—79.
5. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР, 1917— 1952 гг. / сост. проф. А. А. Герцензон; под ред. [и с предисл.] проф. И. Т. Голякова. Москва: Го-сюриздат, 1953. 464 с.
6. Уголовное право. Особенная часть: учебник /
A. А. Герцензон, Н. Д. Дурманов, М. М. Исаев,
B. Д. Меньшагин [и др.]; под ред. А. А. Герцензона, А. А. Пионтковского. 2-е изд., перераб. Москва: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1939. 527 с.
7. Советское уголовное право. Часть Особенная: [учеб. для юрид. вузов] Москва: Госюр-издат, 1951. 432 с.
8. Гришаев П., Блинова Л. Признаки особо дерзкого хулиганства // Советская юстиция. 1968. № 6. С. 7—8.
1. Tagantsev N. S. Russian Criminal law course. General part. Book 1. The Doctrine of crime. Saint-Petersburg: Printing House of M. Sta-sulevich; 1874: 284. (In Russ.).
2. Lange N.N. Research on the criminal law of Russian Truth. Saint Petersburg: Printing House 2 of Her Imperial Majesty's Office; 1860: 290. (In Russ.).
3. Agadzhanyan M. A. Criminal law, crimino-logical measures to counteract crimes committed out of hooligan motives. Dissertation of the candidate of juridical sciences. Moscow; 2017: 227. (In Russ.).
4. Gromov V. I. Motiveless crime. Journal of the Ministry of Justice, 50—79, 1913. (In Russ.).
5. Collection of documents on the history of the criminal legislation of the USSR and the RSFSR, 1917—1952. Comp. prof. A. A. Gerzenzon; ed. [and with a preface.] prof. I. T. Golyakov. Moscow: Gosjurizdat; 1953: 464. (In Russ.).
6. Gerzenzon A. A., Durmanov N. D., Isaev M. M., Menshagin V. D. (et al.) Criminal law. Special part. Tutorial. Eds. A. A. Gertsenzon, A. A. Piont-kovsky. 2nd ed, rev. Moscow: Legal Publishing House of NSU of USSR; 1939: 527. (In Russ.).
7. Soviet criminal law. Part Special. [Textbook for law schools]. Moscow: Gosjurizdat; 1951: 432. (In Russ.).
8. Grishaev P., Blinova L. Signs of especially daring hooliganism. Soviet justice, 7—8, 1968. (In Russ.).
Стрилец Олег Валентинович,
профессор кафедры уголовного права учебно-научного комплекса по предварительному следствию в органах внутренних дел Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент; oleg-strilez@rambler.ru
Нанаев Султан Назирович,
адъюнкт адъюнктуры
Волгоградской академии МВД России;
sultannanaev@gmail.com
Strilets Oleg Valentinovich,
professor at the department of criminal law of the educational and scientific complex on the preliminary investigation in the law-enforcement bodies of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia, candidate of juridical sciences, docent; oleg-strilez@rambler.ru
Nanaev Sultan Nazirovich,
associate adjunct of the Volgograd Academy of the Ministry of the Interior of Russia; sultannanaev@gmail.com
Статья поступила в редакцию 14.04.2023; одобрена после рецензирования 27.04.2023; принята к публикации 16.05.2023.
The article was submitted 14.04.2023; approved after reviewing 27.04.2023; accepted for publication 16.05.2023.
* * *
