CC BY
141
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2013. № 2
П.А. Макарова
ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН КАК ЖАНР ПОПУЛЯРНОЙ БЕЛЛЕТРИСТИКИ: ТРИЛОГИЯ О МУШКЕТЕРАХ А. ДЮМА
Статья посвящена трилогии о мушкетерах А. Дюма как образцу зрелого исторического романа эпохи романтизма. Показано, как изменяется трилогия по сравнению с ранним романтическим историческим романом, а также присутствует ли в жанровых свойствах исторического романа что-то, что предвещает переход в roman populaire. Анализ трилогии А. Дюма в данном контексте позволяет говорить о создании А. Дюма некоего синтетического жанра — популярного (народного) романтического исторического романа, намечая тем самым дальнейший переход в жанр roman populaire.
Ключевые слова: исторический роман, roman populaire, роман-фельетон, романтизм, популярная беллетристика.
The article focuses on A. Dumas' trilogy about musketeers which represents an example of mature historical novel in the romanticist tradition. The paper considers how the trilogy changes as compared with the early historical novels and whether there are in the historical novel's poetics some features that herald the transition to 'roman populaire'. The analysis of A. Dumas' trilogy in this context enables researchers to speak about the creation of a synthetic genre — the popular romantic historical novel heralding further transition to 'roman populaire'.
Key words: historical novel, roman populaire, roman-feuilleton, romanticism, popular fiction.
Существуют разные взгляды на то, какое место занимает трилогия А. Дюма о мушкетерах в истории литературных жанров XIX в. С одной стороны, ее называют одним из примеров жанра исторического романа романтической поры1, с другой — Дюма рассматривается как наследник традиции романтического исторического романа, но не прямой продолжатель, поскольку писатель допускает «значительные сбои в хронологии, авантюра доминирует у него над репрезентацией реального хода истории» [Мошенская, 1998: 78]2. Придерживаясь та-
1 Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюки-на. М., 2003. 1600 Стб.; Бейнарович О.Л. История и вымысел в романах А. Дюма: Дисс. ... канд. филол. наук. СПб., 2002; Кирнозе З.И. Страницы французской классики. М., 1992.
2 G. Planche, art. cité, n. 10, et «La littérature française de 1830 à 1848, à propos d'un livre récent». RDM, mai 1855.
кой точки зрения, исследователи относят трилогию А. Дюма к жанру авантюрно-исторического романа — образцу популярной беллетристики, что проводит довольно резкую границу между этим произведением и сочинениями других писателей «школы Вальтера Скотта». Попытаемся утончить, справедливо ли такое суждение.
В своей трилогии о мушкетерах романист создает динамический и объемный образ истории Франции и Англии, рисует не только политическую, но и повседневную, бытовую жизнь общества, нравов, менталитет, образ жизни людей XVII в. Подчас он (как и другие романтики — авторы исторических романов) играет с фактами и датами, но понимание писателем важнейших историко-политических тенденций, восприятие истории в целом верно. А. Дюма рисует портреты исторических личностей того времени, и эти портреты не примитивны и не карикатурны. Он объясняет исторические события через частные интересы и страсти, что соответствует логике объяснения событий, бытовавшей в XVII столетии. Благодаря всему этому складывается романтический образ XVII в., таким, каким его видит А. Дюма: эпоха подвигов, отважных прославленных воинов и великих исторических деятелей, где благородство и честь ставятся превыше всего, а дружба и преданность правителям являются главными ценностями.
Все части трилогии о мушкетерах публиковались отдельными выпусками с продолжением, т. е. как роман-фельетон. Поскольку принцип изложения порциями романа-фельетона требует напоминания исходных обстоятельств, в трилогии активно используется техника повтора: «Между тем, как мы уже говорили выше [курсив мой. — П.М.], Д'Артаньян <...> с каждым часом все больше и больше влюблялся в Миледи»3; «Гиш, как мы уже сказали [курсив мой. — П. М.], воспитывался при дворе»4; «В день своего прибытия в Париж Атос, как мы уже видели [курсив мой. — П. М.], проехал из королевского дворца к себе домой, на улицу Сент-Оноре» (123; 530). Такова особенность именно романов А. Дюма: в ранних исторических романах эпохи романтизма техника повтора не используется, лишь в романе Гюго «Собор Парижской Богоматери» автор иногда напоминает читателям о произошедших событиях: «Читатель, быть
3 Дюма А. Три Мушкетера / Пер. В. Вальдман, Д. Лившиц и К. Ксаниной. М., 1975. С. 353. Сверено с французским текстом: Dumas A. Les Trois Mousquetaires. P., 2001. P. 376. Далее цитаты приводятся по этим изданиям с указанием страниц в круглых скобках.
4 Дюма А. Двадцать лет спустя / Пер. В. Вальдман, Д. Лившиц и К. Ксаниной. М., 1977. С. 279. Сверено с французским текстом: Dumas A. Vingt ans après. P., 1989. P. 327. Далее цитаты по этим изданиям приводятся с указанием страниц в круглых скобках.
может, помнит [курсив мой. — П. М.], что за минуту перед тем, как Квазимодо заметил в ночном мраке шайку бродяг...»5; «Быть может, читатель припомнит [курсив мой. — П.М. ], в каком опасном положении мы оставили Квазимодо» (546).
Каждая часть трилогии о мушкетерах автономна и закончена, может рассматриваться, как самостоятельное произведение. Чтобы поддерживать напряжение и интригу, вводятся разнообразные эффекты — резкие повороты фабулы, неожиданные появления героев, переодевания, смена декораций и, конечно, приключения, которые имеют особое значение для писателя: для А. Дюма важна роль приключения в истории.
В манере изложения событий, используемой А. Дюма, есть черты, которые впоследствии будут свойственны поэтике жанра roman populaire. В частности — краткость описаний, размеренность развертывания сюжета на протяжении всей книги, регулярное чередование сбалансированных ситуаций с нарушениями баланса6. В трилогии по ходу повествования встречается достаточно мало описаний, основное место романист отдает диалогам и развитию сюжета для поддержания читательского интереса. Однако степень развития действия различна в разных частях трилогии. В первых двух частях сюжет движется наиболее динамично, повествуя о поездке мушкетеров в Англию на поиски подвесок королевы Анны Австрийской. В «Двадцать лет спустя» описания сведены к минимуму. Психологическому анализу внимания практически не уделяется. Повествование сводится главным образом к тому, что делают или что видят персонажи. В романе «Виконт де Бражелон» динамика больше уступает место статике. Встречается больше описаний, основное внимание уделяется воссозданию обстановки и атмосферы при дворе короля Людовика XIV: «Хотя этикет в то время еще не был строго установлен, как он установился позже, французский двор совершенно порвал с традициями простоты, добродушия и патриархальной приветливости, остатки которой еще сохранялись при Генрихе Четвертом. Подозрительность Людовика XIII мало-помалу начала их изгонять, заменяя прежние привычки внешней пышностью, в которой он хотел выказать свое величие»7. Сюжет развивается намного медленнее, его основной
5 Гюго В. Собор Парижской Богоматери / Пер. С. Валова. М., 2006. С. 507. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.
6 См. подробнее: Чекалов К.А. Формирование массовой литературы во Франции. XVII — первая треть XVIII века. М., 2008. С. 18.
7 Дюма А. Виконт де Бражелон или десять лет спустя: В 4 т. Т. 1 / Пер. М.В. Строева, Е.М. Чистяковой-Вэр. СПб., 2002. С. 168. Сверено с французским текстом: Dumas A. Le Vicomte de Bragelonne. Vol. 1. P., 2010. P. 642. Далее цитаты приводятся по этим изданиям с указанием страниц в круглых скобках.
движущей силой становится любовная интрига с участием молодого короля и Луизы де Лавальер.
В отличие от трилогии А. Дюма в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» часто можно встретить развернутые описания: одну из глав автор полностью посвятил описанию Парижа (глава «Париж с птичьего полета»), еще одна глава подробно рассказывает о Соборе Парижской Богоматери и его истории (глава «Собор Богоматери»). Много отступлений, посвященных обстановке, сложившейся во Франции в определенный период, содержится и в романе А. де Виньи «Сен-Мар». Доля описаний и авторских отступлений велика и в романах В. Скотта. Кроме того, он часто вводит предисловие к своему роману или первую «вводную» главу, где описывает историческую обстановку того периода и той страны, о которой пойдет речь в произведении: «Действие романа относится к пятнадцатому столетию, когда феодальная система, которая была двигательной силой и нервом национальной обороны, и дух рыцарства, оживляющий и вдохновлявший эту систему, начали изменяться под влиянием более грубых людей, сосредоточивших свое внимание на достижении личных целей и видевших именно в этом свое счастье»8.
В. Скотт, делая предметом изображения своих романов какое-либо историческое событие, вводит в повествование вымышленного персонажа, который посредством приключений поневоле оказывается втянутым в водоворот исторических событий. В. Гюго выводит на первый план историческую повседневность, в которой происходят приключения главных — вымышленных — героев. У А. Дюма героями в основном являются исторические персонажи, как известные личности, так и рядовые участники истории, поэтому писатель сосредоточивается на историческом событии, переведя приключения в тайный пласт истории, неизвестный нам, читателям. В позднем историческом романе, например в романе Ч. Диккенса «Повесть о двух городах» (1859), исторические персонажи практически отсутствуют, если не считать кратких упоминаний о французских и английских королях и королевах (имена которых даже не названы) и коменданте Бастилии (также не имеющем имени). Мало в романе и деталей, рисующих быт Франции той эпохи. В центре повествования оказывается судьба частного человека, вымышленного персонажа, и его приключения. В романе Теккерея «История Генри Эсмонда» (1852) вся история главного героя тесно сплетена с гражданской и военной историей его страны. При этом писатель меняет соотношение частных судеб и истории, выдвигая на первый план не исторические
8 Скотт В. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5: Квентин Дорвард. М., 1990. С. 7. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.
события и даже не исторических деятелей, а вымышленного персонажа с его частной историей.
Способ характеристики эпохи через авторские ремарки Дюма наследует от раннего исторического романа эпохи романтизма: «<...> немощное царствование, представляющее собою как бы закат монархии по сравнению с великолепием правлений Генриха IV и Людовика Великого, запятнано несколькими кровавыми событиями, которые огорчают всякого, кто обращает на него взор»9. Используются и особые приемы для изображения исторических событий, в частности, очень подробное описание происходящего, буквально по часам, что способствует усилению и нарастанию драматизма ситуации10. Вслед за ранними историческими романами11, повествование своих произведений («Три Мушкетера», «Виконт де Бражелон») А. Дюма начинает с указания точной даты. Сама система соотношения персонажей в трилогии позволяет писателю отразить тему личности в истории, тему, которая интересовала большинство исторических романистов XIX столетия. По мнению А. Дюма, отдельная личность может играть важную роль в историческом процессе, но не в состоянии изменить его.
При этом следует отметить, что уровень нравственной рефлексии в трилогии носит скорее обывательский характер, понятный и близкий обыденному сознанию. Говоря о поэтике roman populaire, исследователи отмечают, что при любой, нередко весьма высокой, степени сложности массовых повествований (полная загадок фабула, использование мифологических архетипов и литературных мотивов), в их основе — «активный герой, реализующий себя в напряженном и непредсказуемом, зачастую опасном действии и восстанавливающий нарушенный, было, смысловой порядок мира»12. В трилогии о мушкетерах данные черты уже присутствуют: в первой части мушкетеры восстанавливают баланс и спокойствие, возвращая королеве Анне ее подвески и наказывая Миледи за ее злодеяния; в романе «Двадцать лет спустя» герои и вовсе стремятся спасти английского
9 Виньи А. де. Сен-Мар или Заговор во времена Людовика XIII / Пер. Е.А. Гун-ста, О.В. Моисеенко. М., 1990. С. 41. Далее цитаты приводятся по этому изданию с указанием страниц в круглых скобках.
10 Интересно, что в исторических романах других писателей-романтиков, в частности, в «Соборе Парижской Богоматери» В. Гюго, «Хронике времен Карла IX» П. Мериме, романе А. де Виньи «Сен-Мар», а также в романах В. Скотта, такой прием не встречается.
11 См., например: В. Скотта «Пуритане», А. де Виньи «Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика XIII», В. Гюго «Собор Парижской Богоматери».
12 Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. М., 1998. URL: http://www.iek.edu.ru/publish/pusl5.htm (дата обращения 15.07.2012).
короля Карла I от казни, вмешиваясь в ход реальных исторических событий, и, несмотря на то, что им не удается изменить ход истории, создается впечатление, что они сами творят ее. В заключительной части «Виконт де Бражелон» именно мушкетеры принимают активное участие в реставрации монархии в Англии.
Важен вопрос о психологической убедительности героев Дюма. Автор в деталях рисует портреты персонажей, подробно останавливаясь на их костюме и внешности: «Оставшись один, кардинал с удовлетворением посмотрел на себя в зеркало. Он был еще молод — ему только что минуло сорок шесть лет, — хорошо сложен, роста чуть ниже среднего; у него был прекрасный, свежий цвет лица, глаза полные огня, большой, но красивый нос, широкий, гордый лоб, русые, слегка курчавые волосы» (12; 51). Однако А. Дюма не уделяет пристального внимания описанию внутренних переживаний героев. Психология раскрывается скорее через их поступки и действия, нежели через внутренние монологи или авторскую речь. Писатель стремится изобразить героев и в моменты героических действий, и в повседневной жизни, в будничном общении, что дополняет представление о нем. Кроме того, он показывает персонажей через окружение, что позволяет еще лучше и полнее понять их характеры (ср., например: Ришелье глазами господина Бонасье). Герои трилогии А. Дюма, конечно, уступают по глубине изображения их внутреннего мира персонажам психологических романов Флобера и Стендаля, но в этом А. Дюма схож с В. Скоттом: еще Белинский говорил о бледности положительных персонажей В. Скотта, о невыразительности у него женских лиц и вообще о недостатке психологической тонкости в его повествованиях13. Этот момент отмечал и Стендаль, предрекая снижение популярности «шотландского барда»: «Описание платья, внешнего вида и положения какого-нибудь персонажа, как бы незначителен он ни был, занимает не меньше двух страниц. Душевные движения, которые так трудно бывает сначала установить, а затем точно, без преувеличений и робости, выразить, занимают едва несколько строк»14. В его изображении страстей не хватает естественных черт: «Его персонажи, охваченные страстью, словно стыдятся самих себя <...>»15. В романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» образы персонажей складываются в основном из авторских отступлений. Монологов практически не встречается, выражение мыслей героев происходит чаще всего от третьего лица, из уст всеведущего автора. В «Сен-Маре» А. де Виньи характеристика героев складывается и
13 См.: Белинский В.Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. Т. 1. М., 1953.
14 Стендаль. Собр. соч.: В 15 т. Т. 7. М., 1959. С. 317.
15 Там же. С. 318.
через мнения о них других персонажей, например: «Вид кардинала привел меня в трепет; воспоминание о его последнем преступлении, совершенном у меня на глазах, помешало мне говорить с ним; он мне отвратителен, и я никогда не смогу обратиться к нему хоть с единым словом» (156) (Сен-Мар о кардинале Ришелье). Для раскрытия образа героя, его внутреннего мира А. де Виньи использует монолог. У П. Мериме, несмотря на отсутствие подробных описаний и обилие лаконичных диалогов (что отчасти сближает «Хронику времен Карла IX» с трилогией о мушкетерах), действует техника психологического штриха, он далеко не чужд психологизму.
А. Дюма четко делит персонажей на положительных и отрицательных. Среди героев трилогии непременно встречаются «злодеи» (Миледи, Мордаунт) и «борцы со злом» (мушкетеры), «жертвы» (Констанция) и «палачи». Однако в романе «Виконт де Бражелон» четкая грань между «хорошими» и «плохими» размывается (см. образы Фуке и Кольбера). Главные же герои трилогии представляют собой ярких персонажей «популярного романа», способных преодолеть любые трудности и препятствия, всегда побеждающих зло. Они в своем роде предшественники супергероев современной массовой литературы. Каждый из них становится носителем и олицетворением какого-то определенного качества: Д'Артаньян — храбрости и смекалки, Пор-тос — добродушия, Атос — благородства, Арамис — хитрости.
Трилогии о мушкетерах присущ позитивный пафос и жизнеутверждающая интонация, в ней присутствует четко очерченная нравственная позиция, своего рода этический максимализм. Трилогия преподносит урок жизни, защищая общечеловеческие ценности — мужество, дружбу, благородство, честность, великодушие, верность, порядочность. Основной конфликт романов трилогии предстает как борьба Добра со Злом, где Добро одерживает победу. Однако безоговорочна эта победа только в «Трех мушкетерах». К третьей части трилогии историческая концепция становится пессимистичнее. В «Виконте де Бражелоне» уже нет того задора юности и оптимизма, которым пронизаны «Три мушкетера». Восстановление в стране стабильности и спокойствия, утверждение прочной монархической власти в сочетании со сменой поколений влечет за собой изменение нравов и менталитета. В последней части трилогии ощущается, что такие личности, как Д'Артаньян, по мере угасания в обществе героического пафоса, измельчания исторических событий оказываются все меньше нужны, становятся все незаметнее, а государство и официальная история становятся все менее благодарны им. Неполучение должности честным и отважным Д'Артаньяном соответ-
ствует ходу истории в XVII в., тому все углубляющемуся кризису героического и разочарованию в политике, который и с точки зрения специалистов-историков определил этико-психологическую эволюцию в этом столетии. В отличие от трилогии А. Дюма в романах В. Гюго, А. де Виньи образы персонажей более неоднозначны, но контрастное противостояние Добра и Зла в истории представлено у них достаточно ясно.
Характерная особенность жанра roman populaire — особый тип заголовка. Часто он строится по весьма примитивному принципу: имя главного героя в сочетании с «приключениями», ожидающими его на страницах книги. Среди ранних исторических романов эпохи романтизма по похожей схеме часто названы романы В. Скотта: «Квентин Дорвард» (1823), «Приключения Найджела» (1822), «Граф Роберт Парижский» (1832). В. Гюго также выводит в заглавие своего романа имя своего рода главного «персонажа», который объединяет вокруг себя всех действующих лиц — Собор Парижской Богоматери («Собор Парижской Богоматери»). Даниэль Куэнья также отмечает, что названия произведений roman populaire чаще всего простые, без подзаголовка, без указания жанра произведения16. Среди ранних исторических романов эпохи романтизма ситуация неоднозначная. Так, роман А. де Виньи «Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика XIII», также названный по имени главного героя, не содержит подзаголовка, а вот роман П. Мериме имеет указание на жанровую принадлежность: «Хроника времен Карла IX». Трилогия о мушкетерах также имеет довольно простые названия, без подзаголовков и жанровых обозначений. Однако если паратекст произведений популярной литературы всегда тесно связан с их содержанием [Couégnas, 1992: 41], то у трилогии А. Дюма эта связь особая. Автор будто играет с читателем для усиления интереса. В частности, для первой части трилогии писатель выбирает магическое число три («Три Мушкетера»), несмотря на наличие в романе четырех главных героев, во второй — выносит в заглавие время, прошедшее после событий, описанных в первой части, тем самым стимулируя интерес к продолжению историй уже знакомых героев. Роман «Виконт де Бражелон» назван именем персонажа, который отнюдь не является главным действующим лицом, напротив, автор подчас как будто забывает о нем по ходу повествования, но это вносит определенную загадочность в фабулу романа, усиливает читательское любопытство. Название должно сразу же заинтриговать читателя.
16 См. подробнее: Couégnas D. Introduction à la paralittérature. P., 1992. P. 41.
Важную роль в романах А. Дюма играет не только заглавие, но и паратекст в целом. Так, каждая глава трилогии имеет название, отсылающее к тому, о чем будет идти речь: «Характер Д'Артаньяна вырисовывается», «Побег», «Что происходило в Портсмуте 23 августа 1628 года»; «Письмо Карла I», «Бунт». Некоторые названия заставляют читателя гадать об их содержании: «REMEMBER!», «Крыса и сыр», «Где белка падает, а уж взлетает». Среди прочих особенностей трилогии о мушкетерах следует указать скрещение детективной, исторической и приключенческой составляющих в тексте романов (например, история неизвестного брата-близнеца короля Людовика XIV в романе «Виконт де Бражелон»), беллетризация исторических фактов, их интерпретация (роль последнего слова Remember17 английского короля Карла I в романе «Двадцать лет спустя»). Все это позже найдет свое место в поэтике roman populaire.
Можно прийти к выводу, что определенные черты популярной беллетристики в той или иной степени имеют место во всех исторических романах романтической поры (характерный тип заголовка, неожиданные повороты сюжета, степень психологичности персонажей). Однако наличие этих черт в раннем (Скотт, Виньи, Гюго) и зрелом (трилогия Дюма) историческом романе неравноценно: у Дюма доля авантюрности, приближающая его романы к жанру roman populaire, значительно больше. Романтический исторический роман рождается как литература, которая требует исторической эрудиции, расширяет ее и даже в чем-то опережает историографию. Но по мере своего развития, не теряя, впрочем, этой первой функции, он становится носителем собственно романического интереса, увлекательным жанром популярной беллетристики. Таким примером зрелого исторического романа романтической поры и может служить трилогия о мушкетерах А. Дюма. Писатель создает некий синтетический жанр — популярный (народный) романтический исторический роман, намечая тем самым дальнейший переход в roman populaire.
Список литературы
Мошенская Л.О. Непривычный Дюма (Цикл романов о Великой французской
революции) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1998. № 4. Couégnas D. Introduction à la paralittérature. P., 1992.
Сведения об авторе: Макарова Полина Александровна, аспирант кафедры истории зарубежной литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
17 Помни (англ.)
