CC BY
67
УДК 821(44).09"19/20"
Чекалов Кирилл Александрович
Институт мировой литературы РАН имени А.М. Горького, г. Москва
ОТГОЛОСКИ СПОРА О РОМАНЕ-ФЕЛЬЕТОНЕ ВО ФРАНЦУЗСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА
В статье рассмотрены отзывы журналистов и писателей конца XIX - начала XX века на жанр романа-фельетона. Вслед за развернувшимся в 1840-х годах (под влиянием публикации «Парижских тайн» Эжена Сю) спором о романе-фельетоне жанр этот подвергся социальному санкционированию, что не помешало ему приобрести огромную популярность у разных категорий читателей и прочно обосноваться на страницах газет и журналов. Особое внимание в статье уделено проведенному в 1899 году на страницах журнала «Revue des revues» опросу литераторов относительно перспектив развития этого жанра, а также отражению соответствующей проблематики в романе Гастона Леру «Король Тайна» (1908), построенному как палимпсест «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма.
Ключевые слова: роман-фельетон, жанр, критика, газета, журнал, читатель, публика, популярное чтение, коммерция.
Спор о романе-фельетоне по своему размаху не был столь масштабным явлением, как знаменитые литературно-эстетические дискуссии, проходившие во Франции в XVII-XVIII веках (спор о Сиде и тем более спор о Древних и Новых). Тем не менее, он сыграл свою роль в структурировании французской словесности и в первую очередь - в судьбе массового чтения, которое вплоть до конца «прекрасной эпохи» продолжало оставаться в глазах иностранцев чрезвычайно существенным компонентом французской культуры. Что не менее важно, спор отразил существенную политизацию «республики словесности», которая имела место в середине XIX века.
В 1839 году - то есть через три года после рождения романа-фельетона во Франции и за три года до начала публикации «Парижских тайн» - знаменитый критик Сент-Бев в своей известной статье, опубликованной на страницах весьма респектабельного журнала «La Revue des deux mondes», выступил с критикой «индустриального», так сказать, поставленного на поток романа. Тема превращения книги в рыночный товар, якобы лишающего ее художественной ценности и ведущего к «десакрали-зации литературы» [17, стр. 14], была подхвачена и многими другими критиками. Почти одновременно с Сент-Бевом чувствительный удар по роману-фельетону нанес критик Альфред Нетман, выпустивший двухтомный труд, где подробно разбирается исходящая от этого жанра - неизбежного порождения удешевления прессы - опасность. Для Нет-мана «роман-фельетон» и «аморальный роман» -абсолютные синонимы. Проходит еще пять лет, и журналист и политик барон Шапюи де Монлавиль объявляет настоящий крестовый поход против этого жанра, осуждает опасную для французского народа словесность с высокой трибуны - в Палате депутатов. С его точки зрения, роман-фельетон пробуждает нездоровые инстинкты и дразнит во-
Нынешнее столетие началось с эпической поэмы, а завершается романом-фельетоном.
Морис Данкур. Le Journal Amusant, 25.02.1893
ображение. Эта борьба продолжалась вплоть до революционных событий 1848 года, а в 1850 году был введен специальный налог на публикацию романов-фельетонов.
В нашей статье мы не будем рассматривать классическую фазу спора, которая приходится на 1840-е годы (ей посвящена снабженная обстоятельной вводной статьей антология Лиз Дюмази), а проанализируем его отголоски в словесности конца XIX - начала XX веков, когда поднятый на щит Эженом Сю жанр романа-фельетона пошел, что называется, вширь и стал чуть ли не обязательным элементом чрезвычайно расплодившихся к тому времени периодических изданий. Романы с продолжением печатались, хотя и в различных пропорциях, на страницах газет самых разных политических ориентаций, от буржуазной «Le Figaro» до социалистической «L'Humanité». Жанром не пренебрегали даже те писатели, для которых он как будто бы должен был являться в эстетическом отношении неприемлемым, а именно символисты. Показательна в этом смысле история с публикацией в виде фельетона одного из шедевров символистской прозы, книги Жоржа Роденбаха «Мертвый Брюгге», на страницах «Фигаро» (публикация заняла одиннадцать номеров газеты, с 4 по 14 февраля 1892 г.).
Ситуация, характерная для 1840-х годов, когда публикация романа-фельетона могла резко повысить тираж той или иной газеты, а читатели выстраивались в огромные очереди за очередным выпуском «Journal des débats», где печатались «Парижские тайны», стала достоянием прошлого. Однако ни социокультурная значимость интересующего нас жанра, ни заложенный в нем коммерческий потенциал вовсе не были исчерпаны.
Многие журналисты, обращаясь к теме романа-фельетона, впадали в ностальгический тон. «Да, было время, когда в зарубежных предста-
© Чекалов К.А., 2017
Вестник КГУ^ № 1. 2017
83
вительствах к нашим посланникам обращались с вопросами: как там движется дело с "Парижскими тайнами" Эжена Сю или с "Мушкетерами" Дюма...», - пишет анонимный автор некролога на смерть Поля Феваля [16]. Вряд ли католический еженедельник «L'Univers illustré» опубликовал бы этот некролог, если бы к концу жизни автор «Горбуна» и «Черных мантий» не пережил самое настоящее религиозное обращение (он умер в парижском монастыре Ордена милосердных братьев).
В 1881 году в своем эссе «Современные романисты» (которое вошло в книгу «Романисты-натуралисты») динамику развития жанра проанализировал Эмиль Золя, который в молодости и сам подражал Эжену Сю (имеются в виду «Марсельские тайны», впервые опубликованные на страницах журнала «Le Messager de Provence» в марте - октябре 1867 года). Критика «заметила» этот роман лишь после переиздания (1884). Между тем в предисловии к переизданию сам писатель так отзывается о своём произведении: «Я был бы счастлив, если бы, несмотря на всё своё несовершенство, роман "Марсельские тайны", которому суждено первым из всех моих творений кануть в вечность, заставил бы читателей задуматься над тем, чего мне стоило подняться от всей этой писанины до подлинной литературы в "Ругон-Маккарах"» [2, с. 9] (подробнее об этой книге Золя см. в нашей статье [5]).
В романе 1877 года «Западня» Золя со всей определенностью относит главную книгу Сю к категории вредных: один из героев книги, рабочий Лантье, был совершенно сбит с толку «Парижскими тайнами» и «Вечным Жидом» и, в конце концов, подпадает под влияние анархиста Суварина. Здесь, конечно, имеется в виду пресловутое «социалистическое» содержание романов Сю, за которое писателю так доставалось от клерикальной прессы. Книги Сю в романе Золя ставятся в один ряд с «массой потрепанных политических и философских брошюрок, подобранных у торговцев макулатурой».
Надо сказать, у Золя вызывала раздражение сама эта жанровая форма, о чем он не раз упоминает в своих письмах; так, в письме Анри Сеару от 18 января 1885 года он предостерегает своего приятеля от прочтения «Жерминаля» в газетном варианте (газета «Gil Blas» приступила к печатанию романа 26 ноября 1884 г.) - ведь «фельетон всё искажает» [22, с. 222]. Мнение это представляется спорным, хотя масштабное сопоставление фельетонных и дефинитивных версий массового чтения XIX века пока что остается делом будущего.
В «Современных романистах» писатель судит о жанре довольно пренебрежительно, хотя и проницательно. Говоря о романе-фельетоне «классической поры», Золя выделяет имена Дюма-отца, Сю, Поля Феваля (опять-таки отца) и ныне совершенно забытого Эли Берте; ниже он добавляет
к списку Понсона дю Террайля, именуя его «великим трудягой» [21, с. 362]. Отмечая, что ситуация, в которой оказался в 1870-е годы роман-фельетон, претерпела значительные изменения по сравнению с эпохой «Парижских тайн», Золя прежде всего напирает на невероятное развитие журналистики и, что еще более важно, на смену читательской парадигмы по отношению к прессе. Во времена Сю, полагает автор «Ругон-Маккаров», газету читали прежде всего из-за романа-фельетона; что же касается собственно новостей, то они рассматривались лишь как приложение к публикации увлекательного чтива. Теперь, продолжает Золя, читателя привлекают прежде всего колонки новостей и уж затем «подвал», где обычно публиковались романы с продолжением.
Это мнение несколько корректируется другими литераторами, и среди них - главный редактор сатирической газеты «Le Charivari» Пьер Верон. На страницах еженедельника «Le Journal amusant» от 1 августа 1868 года он (выступая под псевдонимом Поль Жирар) утверждает, что хроника современной жизни интересует, прежде всего, парижан, тогда как провинциалам подавай, как и встарь, одни романы-фельетоны: Феваля, Понсона, Ксавье де Монтепена и Шарля Дели (еще одного ныне совершенно забытого писателя и журналиста) [10, с. 5].
С другой стороны, констатирует Золя, приверженцы натуралистического метода неспособны втиснуть свои произведения в прокрустово ложе романа-фельетона, коль скоро они подчиняются иной нарративной логике. Проще всего было бы вообще отказаться от этого жанра; однако, полагает писатель, он чрезвычайно востребован женской аудиторией - и именно поэтому должен быть сохранен.
Мнение Золя относительно ориентации романа-фельетона на женщин разделяли тогда многие (включая и «Юманите»). Следует отметить, что именно в период «прекрасной эпохи» французская словесность в целом активно переориентируется на женщин (при том, что писательниц во Франции тогда было вчетверо меньше, чем писателей). Однако «читательница» - не только «гендерное», как теперь принято говорить, понятие; в этой роли мог выступать и праздный аристократ, светский лев, неспособный одолеть книгу глубокого содержания. Незрелый читатель (женщина, старик, ребенок) противопоставлялся зрелому - сознательному мужчине, гражданину своей страны, которому негоже опускаться до чтения популярной литературы и который, конечно же, отдает предпочтение политической прессе.
Возвращаясь к статье Золя, отметим, что автор статьи не считает возможным поставить в один ряд с «отцами-основателями» романа-фельетона кого-либо из фельетонистов следующего поколения. Он, правда, с оговорками выделяет Эмиля де Ришбура, снискавшего популярность своими публиковавши-
мися на страницах «Le Petit Journal» произведениями (по сведениям Золя, после ухода Ришбура из этой чрезвычайно популярной газеты ее тираж заметно снизился). Надо сказать, Ришбура ценил не только Золя, но и Жюль Ренар, упомянувший его в своем дневнике.
Интересно, что в конце жизни, а именно в апреле 1897, года Ришбур удостоился длительной аудиенции у римского папы Льва XIII (хотя ранее Его Святейшество наотрез отказался принимать Эмиля Золя). Как ехидно заметил по этому поводу один из журналистов, «не думаю, чтобы Лев XIII стал сравнивать г-на Ришбура с Торквато Тассо или Данте Алигьери, но дело к этому шло» [11]. Риш-бур принадлежал - наряду с уже упоминавшимся Ксавье де Монтепеном, Жюлем Мари и Адольфом Д'Эннери - к числу наиболее состоятельных фельетонистов конца XIX столетия: его состояние оценивалось в полтора миллиона франков. Впрочем, в 1890-х годах его произведения уже стали выходить из моды.
К концу XIX столетия, казалось бы, роман уже полностью узаконен и сделался одним из важнейших жанров литературы (в следующем столетии его приоритет окажется безоговорочным). И все-таки угроза для нравов, якобы исходившая от этого жанра, для многих оставалась вполне реальной, о чем свидетельствует следующий пассаж из одного из номеров еженедельника «Le Journal pour tous». Здесь фактически имеет место некоторая подмена понятий - под «романом» понимается именно «популярное чтение»:
«Романы! Да ведь именно они и развращают общество. Они являют собой источник всевозможных пороков, всевозможных несчастий. Они-то и породили революции. На романах воспитывается презрение к религии. Именно романы возбудили в наших современниках непомерные амбиции. Мы видим там королей, которые выходят замуж за пастушек, приказчиков, которые прыгают в постель к маркизам и баронессам - в общем, сплошной кошмар! Одним словом, все летит в тартарары, и мы уже ныне не уверены, что нам удастся сохранить завтра то скромное добро, коим наделил нас Господь. Вот если бы романы писались для того, чтобы воспитать в нас смирение, самоотверженность, бессребреничество!» [19, p. 1581].
Но нередко встречалось и вполне бесшабашное отношение публицистов к этому жанру. Например, когда в 1922 году в весьма почтенном возрасте скончался бывший некогда одним из лидеров романа-фельетона Жюль Мари, газета «La Presse» (а точнее, журналист Поль Ланглуа) едко заметила: «Нет более верного средства добиться долголетия, как писать романы-фельетоны» [13].
Общим местом на страницах газет - еще до формирования во Франции классической модели детективного романа - стали ламентации по пово-
ду тлетворного влияния фельетонов с криминальными сюжетами на читателей. Как иронично писал в 1887 году еженедельник «Le Monde illustré», «всякий раз, как в комнате убийцы находят фрагмент газеты с романом-фельетоном, даже если он попросту использовал эту газету, чтобы завернуть в нее пару ботинок, - делается вывод, что убийство было совершено под влиянием Понсона дю Террайля, Ксавье де Монтепена, Габорио или еще кого-то» [20, с. 166]. Скорее всего, здесь имеется в виду знаменитый серийный убийца Жан-Батист Тропман (он был гильотинирован в 1870 году), в комнате которого был найден один из романов упомянутого Понсона.
Наиболее резкий наскок на явление, поименованное Сент-Бевом «индустриальным романом», совершил в 1899 году на страницах журнала «Revue des revues» писатель, журналист и историк Фредерик Лолье. Собственно, в его статье говорится не только о романе-фельетоне, но именно последний составлял львиную долю «легкого чтения». Лолье (он здесь, видимо, выражает точку зрения редакции журнала) придает феномену апокалиптический характер - речь идет о недуге, поразившем разные страны, от Англии до Японии. Автор признает, что эпоха Сулье и Сю достойна именоваться «героической», но она безвозвратно минула в Лету, а современные преемники вышеупомянутых авторов - это явное измельчание жанра. Интересны рецепты - сродни кулинарным - изготовления массового чтива, которые приводит Лолье [15, стр. 4].
Лолье пытается сформулировать краткую типологию популярных романов по содержательному принципу. Конечно, рубрикация эта весьма условна и спорна: «школа Габорио» (судебный роман; термин «детектив» Лолье ещё не употребляет), школа Ришбура (сентиментально-мелодраматическая разновидность), школа Д'Эннери (сентиментально-социалистическая), школа Жюля Мари (соединение «патологической документации» и военной тематики) <.. .> Особняком стоит Ксавье де Монтепен, который, по мнению Лолье, комбинирует сентиментальность традиционного толка с современной чувствительностью. Главной целью всех вышеупомянутых писателей Лолье безусловно считает достижение коммерческой выгоды.
Весьма ценно, что Лолье не ограничился отвлеченными рассуждениями о жанре романа-фельетона, но и провел импровизированный опрос среди современных ему писателей: может ли жанр «воскреснуть из пепла» и существует ли возможность продлить его существование? Результаты проведенного им обследования опубликовал тот же журнал «Revue des revues»; правда, ответили в основном малоизвестные литераторы. Среди немногочисленных исключений - уже снискавший к тому времени громкую славу Морис Баррес, который вообще не снизошел до сколько-нибудь
Вестник КГУ^ № 1. 2017
85
внятного анализа «идиотских фельетонов» и лишь призвал «подтягивать» широкую публику до уровня шедевров. Собственно, радикальную позицию Барреса разделили и другие - например, литератор (а в будущем и политический деятель) Анри Беранже, который призвал уничтожить «популярное чтение» на корню, поскольку бороться против Ришбура и Монтепена - заведомо бесплодное занятие. Вполне естественно, что академик Жюль Кларети, который совершенно осознанно стремился утвердить себя в роли респектабельного поставщика массовой словесности и одновременно снискать расположение со стороны интеллектуальной элиты, поддержал идею «Толстого для масс». Наконец, стоит отметить короткое письмо Жозефа Рони-старшего, создателя французской научной фантастики и первопроходца «доисторического романа»; он с энтузиазмом откликается на призыв «облагородить» и «оздоровить» жанр.
В некоторых высказываниях участников опроса сквозило стремление поставить классику и массовое чтение на одну доску - так, прозаик и поэт Огюст Доршен весьма хлестко заметил, что «Виктор Гюго - это не что иное, как облагороженный Габорио», равно как и Диккенс - облагороженный Ришпен [9, с. 27]. Заметим, что Доршан был далеко не единственным из литераторов, кто так вольно обращался с литературной табелью о рангах: в рецензии главного редактора журнала «Les Annales politiques et littéraires» Адольфа Бриссона на роман «Преступление и наказание» Достоевский сопоставляется все с тем же Ришбуром [6]. (Разумеется, было бы странно требовать от маститого журналиста понимания того обстоятельства, что в центре романов Достоевского - «проявление универсальной сущности мира» [3, с. 118]).
Публикация вызвала весьма оживленную реакцию со стороны читателей. Один из них, скромный провинциальный учитель из Бургундии с неудобоваримой фамилией Шашюа, призвал разработать специальные указатели, которые помогли бы различным категориям читающей публики ориентироваться в бурном и не всегда прозрачном литературном потоке; «учителя с радостью раздавали и рекомендовали бы их своим ученикам» [8, с. 400]. Дискуссию венчает гневное письмо известного мастера «фельетонного» жанра Пьера Саля - разумеется, он вступается за роман-фельетон. При этом он излагает простые, но по-своему здравые мысли: главная цель обращающегося к широкой публике автора - заинтересовать читателя; даже если он преследует сугубо развлекательные цели, вряд ли стоит бросать в него камень; кроме того, остросю-жетность не отменяет полезной для простолюдинов информации - так, произведения Александра Дюма заключают в себе сведения по истории Франции.
В интересующий нас период высоколобая критика обычно попросту игнорировала роман-фелье-
тон. Среди немногих обозревателей, кто не считал для себя зазорным беспристрастно анализировать популярное чтение, следует назвать Анри Дювернуа. При этом Дювернуа осуждал состоятельную часть аудитории за то, что она, «позевывая», внимает знаменитым романистам и поэтам - вместо того, чтобы, засучив рукава, приняться за просвещение широких масс. Литератор неустанно призывал интеллектуальную элиту прививать неискушенной публике представления о Прекрасном; ему казалось, что решить эту задачу совсем нетрудно - ведь «толпа» обладает прирожденным, здоровым пониманием высокой словесности, и вполне достаточно нескольких просветительских мероприятий (от чтения вслух до лекций), чтобы пробудить у нее отменный вкус. Но для начала вполне годится и массовое чтение: «Начинаем с Поля де Кока и заканчиваем Спинозой, и было бы ошибкой прививать вкус к чтению, начав с безжизненных, умозрительных сочинений» [7]. При правильном подходе к делу, полагал Дювернуа, народ сам разберется, что к чему, со временем пресытится романами-фельетонами и изгонит из Храма «торговцев бездарным чтивом».
Весьма интересным образцом иронического дистанцирования интересующего нас жанра может служить роман Гастона Леру «Король Тайна» (печатался на страницах газеты «Le Matin» с 24 октября 1908 года). Жанр романа-фельетона упомянут в тексте не единожды. Происходящие в романе запутанные события не просто выполнены по заветам Дюма - книга представляет собой хитроумный палимпсест «Графа Монте-Кристо» (имя Дюма -«нашего общего отца» - с пиететом упоминается в авторском предисловии к роману). Кроме того, в текст введены аллюзии на псевдоисторический роман Эрнеста Капандю «Особняк де Ниора» (печатался в виде фельетона на страницах еженедельника «Journal pour tous» начиная с 3 ноября 1860 г.). Этот роман Капандю, по словам современного критика, выглядит как «анти-Монте-Кристо» [18, с. 135]. Таким образом, Леру одновременно отдает дань уважения и классике жанра, и новейшим его представителям.
Невидимым (вплоть до финальных глав) демиургом всего происходящего в «Короле Тайне» выступает карлик-миллионер, большой любитель остросюжетной литературы Макаллан. Вдохновленный рассказом случайно встреченной им в Чикаго француженки, он скуки ради решил отправиться в Европу и заново разыграть сюжет «Монте-Кристо» с участием героев рассказа. К концу книги, пресыщенный жизнью, Макаллан объявляет: «Разумеется, я не собираюсь конструировать новый роман-фельетон <.. .> тот, что уже завершился, обошелся мне чересчур дорого. В общей сложности я лишился ста семидесяти пяти миллионов» [14, с. 719]. «Предтекстом» для Макаллана
становится не только «Граф Монте-Кристо», но и «Парижские тайны»; он припоминает одного из персонажей этого романа Сю, Сесили. Та «злоупотребляет собственной красотой, чтобы нотариуса Жака Феррана настигла заслуженная кара» [14, с. 721] - точно так же действует и прекрасная Лилиана в «Короле Тайне», которая отвлекает внимание злодея Синнамари, пока ее сообщники крадут у него компрометирующие документы.
Написав подобающее случаю прощальное письмо, Макаллан достает револьвер и сводит счеты с жизнью. Перед нами весьма своеобразный вариант «смерти автора»: если Пруст, по замечанию Ро-лана Барта, «самую свою жизнь сделал литературным произведением по образцу своей книги» [1, с. 386], то Макаллан конструирует роман-фельетон из жизненного материала, ориентируясь при этом на литературные образцы. Герой Леру - гротескный карлик (подобного рода цирковые уроды не раз встречаются на страницах его произведений); так ему сподручнее «стушеваться» и отступить на второй план; уместно вспомнить слова того же французского мыслителя об удалении Автора: «автор делается меньше ростом, как фигурка в самой глубине литературной "сцены"» [1, с. 387]. Изначально присущая жанру романа-фельетона сценичность [12, с. 95] приобретает особую сгущенность в «Короле Тайне», где все происходящее оказывается результатом искусного манипулирования со стороны искусного кукловода.
Если в романе-фельетоне, по справедливому замечанию Н.Т. Пахсарьян, «фикциональность текста, придуманного писателем, не подвергается маскировке» [4], то в случае с «Королем Тайной» есть основания говорить о фикциональности в квадрате.
Особенно важно отметить следующее: как бы Леру ни иронизировал над романом-фельетоном, именно этому писателю удалось вдохнуть в него новую жизнь. Усилия Леру принесли свои плоды: во многом именно благодаря автору «Призрака Оперы» жанр просуществовал до конца второй мировой войны. Да и в дальнейшем говорить о полном исчезновении романа-фельетона не приходится: достаточно упомянуть о том, что в июле 1979 года популярнейшая леволиберальная газета «Le Monde» перепечатала роман Эжена Сю «Атар-Гюлль», как бы восполнив существовавший на протяжении полутора веков пробел: именно это произведение Сю (опубликованное в июне 1830 года отдельным томом) в виде фельетона прежде никогда не печаталось.
Библиографический список
1. Барт Р. Смерть автора / пер. С.Н. Зенкина // Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1994. - С. 384-391.
2. ЗоляЭ. Собр. соч.: В 26 т. Т. 2. - М., ГИХЛ, 1961.
3. Лученецкая-Бурдина И.Ю. Особенности романного жанра в творчестве Достоевского 1860-х - 1870-х годов // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2016. - № 5. - С. 115-119.
4. Пахсарьян Н.Т. Читатель и писатель во французском романе-фельетоне XIX века // Филология в системе современного университетского образования. Материалы межвузовской научной конференции. 22-23 июня 2004 года. - Вып. 7. -М., 2004. - С. 12-17. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.philology.ru/literature3/ pakhsaryan-04a.htm.
5. Чекалов К.А. Скромное обаяние заглавия: тайны Лондона-Флоренции-Петербурга-Марселя // Европейский контекст русского формализма. - М.: ИМЛИ РАН, 2009. - С. 199-215.
6. Brisson, Adolphe. Livres et revues // Les Annales politiques et littéraires. - 25.07.1886. - P. 58-59.
7. Duvernois, Henry. Critique littéraire // La Presse. - 10.08.1896. - P. 2.
8. Encore les industriels du roman populaire // Revue des Revues. - 1899. - 15 novembre. - P. 399-403.
9. L'État actuel du roman populaire (enquête) // Revue des Revues. - 1899. - 1 octobre. - P. 19-33.
10. Girard, Paul. La Confession d'un chroniqueur // Journal amusant. - № 657. - 01.08.1868. - P. 4-5.
11. Guinaudeau B. Entre grands hommes // La Justice. - 29.04.1897. - P. 1.
12. Jongué, Serge. Histoire et fiction chez Alexandre Dumas // Europe. - 1974. - № 542. - P. 94-101.
13. Lenglois, Paul. Le roman-feuilleton // La Presse. - 30.07.1922. - Р. 1.
14. Leroux, Gaston. Les Romans mystérieux. - P.: Omnibus, 2008. - 1120 p.
15. Loliée, Frédéric. Les industriels du roman populaire // Revue des Revues. - 1899. - 1 octobre. -P. 1-18.
16. Paul Féval // L'Univers illustré. - 19.03.1887. -P. 182.
17. La Querelle du roman-feuilleton. Littérature, presse et politique: un débat précurseur. Textes réunis et présentés par L. Dumasy. - Grenoble: ELLUG, 1999. - 280 p.
18. Ripoll, Roger. L'Hôtel de Niorres d'Ernest Capendu // Europe. - 1974. - № 542. - P. 125-137.
19. Rouquette, Jules. Les Drames de la jeunesse pauvre // Journal pour tous. - № 152. - 7.09.1877. -P. 1578-1584.
20. Véron, Paul. Courrier de Paris // Le Monde Illustré. - 12.03.1887. - P. 166-167.
21. Zola, Emile. Les romanciers naturalistes. - P.: Charpentier, 1881. - 388 p.
22. Zola, Émile. Correspondance. T. V Montréal, Presses de l'Université. - Paris: CNRS, 1985. - 515 p.
Вестник КГУ № 1. 2017
87
