CC BY
39
УДК 821(44).09"19"
Чекалов Кирилл Александрович
доктор филологических наук, профессор Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, г. Москва
АВТОРЕФЛЕКСИВНОСТЬ И МЕТАТЕКСТУАЛЬНОСТЬ В РОМАНАХ ПОЛЯ ФЕВАЛЯ
Статья посвящена творчеству знаменитого в XIX веке, чрезвычайно плодовитого, но редко издаваемого в наше время (за исключением романа «Горбун») французского писателя Поля Феваля (1816-1887). В остросюжетных, разнообразных в жанровом отношении романах Феваля отчетливо выражено не только стремление к опоре на чужие тексты, но и установка на пародию и пастиш, а также активное вторжение автора в текст, акцентирование повествовательной инстанции. В статье рассмотрены масштабный романный цикл «Люди в черном» (преимущественно первый том, события которого оказываются трансформированы в пьесу, сочиняемую самими же героями), а также романы «Город вампиров» (где главным героем становится Анна Радклиф) и «Фабрика преступлений» (пародия на криминальный роман, созданная еще до окончательного оформления жанра детектива).
Ключевые слова: массовая литература, роман плаща и шпаги, криминальный роман, мелодрама, готика, вампир, метатекст, пародия, пастиш.
При жизни Поль Феваль (1816-1887) воспринимался как один из лидеров французской массовой литературы, однако уже к концу столетия его порядком подзабыли. Да, собственно, уже в 1864 году, то есть в период расцвета его творчества, иные журналисты характеризовали Феваля как представителя «старой гвардии» романистов и подшучивали над ним за чрезмерную плодовитость: Поль Феваль-де выпускает по роману в месяц, как курица ежедневно несет яйца [10]. Ныне роль Феваля в истории популярного чтения явно недооценена, и даже недавний двухсотлетний юбилей не стал поводом к масштабной публикации новых исследований его творчества. Во Франции большая часть его сочинений не переиздается; та же картина имеет место и в современной России, где к тому же издатели видят в Февале исключительно автора авантюрно-исторических романов, что явно обедняет его творческую палитру. Между тем известный современный специалист по массовой литературе Витторио Фрижерио не без оснований выстраивает следующую триаду крупнейших мастеров популярного романа середины XIX века: Дюма-отец, Сю и Феваль [19, с. 258]. Думается, Фрижерио куда ближе к истине, чем Виссарион Белинский, в свое время - в рецензии на «Терезу Дюнойе», которую он соединил с рецензией на «Сына тайны» Феваля, - в пух и прах разругавший «бездарного писаку» Феваля и противопоставлявший его не только талантливому Дюма, но и посредственному Сю [1].
Уроженец города Ренн, Феваль воспитывался матерью (отец, по профессии судья, умер, когда Полю было 11 лет); в юные годы будущий писатель зачитывался романами Дюкре-Дюминиля и Пиго-Лебре-на [24, с. 116], которые являлись излюбленным массовым чтивом поколения рубежа ХУШ-Х1Х веков. Он получил юридическое образование, но карьера адвоката не задалась с самого начала; в 1837 году Феваль отправился «завоевывать Париж» и поначалу жил в нужде. Как пишет В. Матющенко, «проработав немного на Центральном рынке у торговки
свининой, Феваль поселился в мансарде одного из бедных домов и занялся литературой. Много читая и тратя последние крохи на постижение профессии, начинающий литератор долгое время балансировал на краю отчаяния и голодной смерти» [2, с. 5]. Некоторое время он трудился в качестве корректора, а в 1840 году начал печатать прозаические сочинения в парижской прессе - в том числе непритязательную повесть «Клуб тюленей», которую опубликовал на своих страницах журнал «Revue de Paris». Повесть привлекла к себе внимание читателей, и Феваль выпустил гораздо более масштабное произведение -исторический роман «Рыцари небосвода, или Королевские фанфароны» (1843).
В дальнейшем Феваль чрезвычайно интенсивно работает (составленные Ж.-П. Гальваном и В. Матющенко библиографии его сочинений см.: [7; 20]), причем наряду с романами сочиняет и драмы. Известный театрал и журналист Огюст Лирё в своей рецензии на осуществленную в декабре 1854 года постановку пьесы Феваля «Мещанка» (Театр Ам-бигю) хвалит писателя за его наблюдательность и чувство юмора и одновременно выражает сомнение в том, «что этот остроумный автор принимает всерьез свои пространные романы, с их жуткими перипетиями» [21]. По мнению автора рецензии, и в «Мещанке» Феваль сознательно утрирует жанр мелодрамы, подсмеивается над зрителем - а тот отличается исключительной доверчивостью.
Как представляется, рецензент точно уловил чрезвычайно характерную особенность творчества писателя: его склонность к ироническому дистанцированию сюжета, к «возгонке» популярных жанровых структур, пастишу и пародии; к погружению текста в интертекстуальный контекст - вплоть до прямого использования чужого текста. Страницы его книг пестрят отсылками к предшествующей литературной традиции, причем весьма разнородной - от сказок 1001 ночи до «Баллады о повешенных» Вийона, от «Приключений Телемака» Фене-лона до басен Лафонтена и «Дамы с камелиями» Дюма-сына.
74
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
© Чекалов К.А., 2018
Метатекстуальная установка просматривается уже в раннем сочинении писателя, которое и принесло ему славу - «Лондонские тайны».
Феваль с молодых лет терпеть не мог Эжена Сю как «нечаянно пригретого славой» напыщенного аристократа, сделавшего демократические идеи предметом беллетристических спекуляций. Между тем судьбе было угодно, чтобы своей известностью Феваль оказался обязан именно книге, выполненной по лекалу Сю. Издатель Антенор Жоли, с которым он познакомился в 1843 году, стремился извлечь максимальную выгоду из феноменального успеха романа «Парижские тайны», а равно и из характерной для Франции начала 1840-х годов англомании. Он поручил молодому Февалю создать сходный с «Парижскими тайнами» текст, перенеся действие в столицу Англии (при том, что Феваль никогда прежде в Британии не бывал и английским языком не владел); позднее над этим феноменом подсмеивались журналисты, предлагавшие читателю представить себе никогда не бывавшего во французской столице Диккенса пишущим о «Парижских тайнах». Однако благодаря прирожденному таланту Феваля ему удалось - на основе предложенного Жоли незавершенного текста анонимного английского автора под названием «Приключения одного эмигранта» - создать увлекательную книгу «Лондонские тайны» (название, очевидно, принадлежало Антенору Жоли). Пятнадцать глав были написаны Февалем «наугад», после чего он все-таки отправился в Альбион [13, с. 57] и весьма оперативно закончил роман («Лондонские тайны» печатались - под псевдонимом Фрэнсис Троллоп -с 20 декабря 1843 по 12 сентября 1844 года на страницах газеты «Courrier Français», которой тогда руководил Жоли).
Перечислим наиболее существенные структурные элементы, которые были усвоены Февалем из заданной Сю повествовательной модели и затем были использованы в других романах писателя.
1. Авантюрно-социальный сюжет, то есть соединение более или менее достоверного воссоздания жизни лондонского «дна» и лондонского же «света» - с одной стороны, и лихо закрученной приключенческой (с уклоном в детектив) интриги - с другой. Подобно Сю, Феваль стремился «пощекотать любопытство» читателя, предложив его вниманию сцены ужасающей нищеты и мира криминала [19, с. 260]. К лондонской теме писатель возвращается в цикле «Люди в черном» и некоторых других сочинениях.
2. Протагонист наделён приметами сверхчеловека («не по плечу обыкновенным людям бороться с ним» [4, с. 55]). Его происхождение до поры остаётся под покровом тайны (коллизия, позаимствованная Февалем из романтической культуры, но восходящая к барочному роману). Герой «Лондонских тайн», загадочный маркиз де Рио-Санто,
на поверку оказывается беглым каторжником Фер-джюсом О'Брайеном, ирландцем (ср. Жан Валь-жан в «Отверженных»). Он возглавляет тайную организацию, поставившую своей целью освобождение Ирландии, а также всех английских колоний. Рио-Санто, как и его предшественник Родольф в романе Сю, соединяет в себе «чудовище и ангела» [11, с. 252]; ему удаётся обольстить высший лондонский свет благодаря магнетизму своей личности, аристократизму манер и фантастическому богатству.
3. Весьма существенные для художественного универсума Сю готические элементы (см.: [8]) у Феваля получают - не эксплицированную (!) -дополнительную мотивацию: в самом деле, Британия - родина готизма (этот мотив не раз возникает в романах Феваля; как мы увидим далее, он особенно важен для его произведений о вампирах). Связь с соответствующей традицией просматривается уже на уровне заглавий отдельных глав: «Дочь висельника», «Тайный подкоп», «Привидения» (на поверку оказывающиеся ложными), а также и в самом способе презентации главного героя. У Рио-Санто - чёрные волосы и «ряд белых ровных зубов»; сходными же внешними особенностями наделены и инфернальные персонажи Сю (не только герои «Парижских тайн»!). Готическое происхождение имеет и поэтика хоррора. Так, один из персонажей «Лондонских тайн», с виду респектабельный торговец пивом, оказывается кровавым убийцей, владельцем своего рода морга на дому, где он содержит трупы своих жертв и перепродаёт медикам для экспериментов (ср., например, с жестокими сценами ослепления Грамотея или же убийства им Сычихи в «Парижских тайнах»). В последующих произведениях Феваля элементы хор-рора нередко используются в нарочито гротескном ключе (предвосхищение эстетики «гран-гиньоля»).
4. Феваль склонен к активизации как недавней, так и дальней литературной традиции. В «Лондонских тайнах» имеется довольно пространная вставная новелла о судьбе прекрасной еврейской девушки Сюзанны (ср. с рассказом Поножовщика и историей Давида и Сесили в «Парижских тайнах»). Как представляется, речь и в данном случае идёт о поддержке структурного топоса, идущего от романа барокко. В дальнейшем Феваль прибегает и к другим элементам «высокой» романной традиции (пространный сентиментальный дневник Авроры в «Горбуне», патетический эпистолярий Андре Мэйнотта в цикле «Люди в черном»).
5. Рудиментарный психологизм, отсутствие глубокого зондирования внутреннего мира персонажей, но в то же время точность, репрезентативность социальных типажей.
Вдохновленный успехом, Жоли в 1846 году заказал Февалю роман-фельетон в духе «Вечного Жида», однако Феваль, к тому времени уже
поправивший свое материальное положение, наотрез отказался. Это не помешало ему в романе «Сын дьявола» (1846; в русском переводе «Сын тайны») удачно закрепить канон Сю, соединив его с явно позаимствованным из «Графа МонтеКристо» Дюма мотивом «отсроченной мести», а в 1864 году в романе «Дочь Вечного Жида» развернуть матричный сюжет в сторону пародийной феерии о переселении душ (подробнее см.: [23]). Постепенно Феваль стал во Франции чрезвычайно модным автором и почти затмил гремевшего в середине столетия Понсона Дю Террайля [24, с. 118].
Знаменитый, можно сказать, архетипический, «роман плаща и шпаги» «Горбун» (первая публикация - газета «Le Siècle», 7 мая - 15 августа 1857 г.), действие которого разворачивается в эпоху регентства Филиппа Орлеанского, отмечен увлекательным историческим сюжетом и насыщен столь любимыми читателями сценами поединков, но и сама история написания книги носит весьма остросюжетный характер. По слухам, идея изначально принадлежала начинающему тогда драматургу Викторьену Сарду, который принес уже вполне известному писателю текст шестиактной пьесы с тем же названием и предложил подработать текст, поставив под ним два имени. Феваль якобы отказался [22, с. 263]. Несколько позднее Феваль якобы заявил Сарду: «Вашу пьесу я прочитал; в сценическом отношении она неудачна, но из нее можно сделать неплохой роман», на что Сарду ответил: «Делайте с ней что хотите». Тот написал прозаическую версию, а уже затем появилась пьеса - подписанная именами Феваля и Анисе-Буржуа. По этому поводу между Февалем и Сарду в 1866 году произошел скандал, о котором подробно писала газета «Фигаро». Да и на рубеже двух столетий, когда прозу Феваля уже стали забывать, воспоминания об этой распре все еще были живы. Таким образом, есть основания полагать, что самое знаменитое сочинение писателя в основе своей носит метатекстуальный характер. К тому же «Горбун» заключает в себе ряд локальных ме-татекстуальных игр - например, глава «Дамы в домино» в сюжетном отношении представляет собой парафраз одной из сцен упоминаемого здесь же мольеровского «Тартюфа».
C 12 марта по 19 июля 1863 года на страницах газеты «Le Constitutionnel» печатался первый (и лучший по своим литературным достоинствам) том романного цикла «Les Habits Noirs», одного из самых известных сочинений писателя. Перевод названия (а цикл воспроизводит название первого тома) представляет определенную проблему. Из текста ясно, что Феваль имел в виду прежде всего те изысканные наряды, в которые были облачены полностью интегрированные в современное им светское общество представители криминала (буквальный перевод словосочетания «habit noir» -
«фрак»). В. Матющенко переводит название цикла как «Черные одежды». Нам представляется предпочтительным вариант перевода, предложенный И. Шафаренко: «Люди в чёрном» [5], хотя он и вызывает ненужную ассоциацию с известным американским фильмом; более распространенная у нас версия «Черные мантии» неверна.
Известный испанский специалист по массовой литературе А. Санта именует этот цикл «социальной эпопеей» и размещает его между «Графом Мон-те-Кристо» и «Отверженными» [25, с. 71]. Лиз Дю-мази сомневается в правомерности использования понятия «цикл» в отношении «Людей в черном», ведь изложенные в рамках каждого из томов события не выстраиваются в четкую хронологическую последовательность - напротив, читатель оказывается в довольно хитроумном нарративном лабиринте, иногда сильно отдаляясь от центральной сюжетной интриги; точнее в данном случае говорить о «серии» романов [14, с. 141]. Сам автор во введении к четвертому тому указывал, что каждая из частей может читаться самостоятельно.
Всего серия включает в себя восемь книг: «Люди в черном», «Стальное сердце» (1865, в русском переводе «Карнавальная ночь»), «Иерусалимская улица» («Башня преступления», 1867-1868), «Невидимое оружие» («Тайна обители спасения», 1869), «Мамаша Лео» (1870), «Шпагоглотатель» («Королева-малютка», 1867), «Спутники сокровища» («Роковое наследство», 1872) и «Банда Каде» («Королевские бастарды», 1875). Таким образом, третий том вышел в свет позднее шестого.
В центре сюжета - драматическая судьба оружейника из города Кан Андре Мэйнотта, который становится жертвой судебной ошибки. Во французской литературе XIX - начала ХХ века «роман о судебной ошибке» можно считать особым и весьма распространенным поджанром, который присутствует у Дюма («Граф Монте-Кристо»), Гюго («Отверженные»), Ксавье де Монтепена («Человек с восковыми фигурками»), Жюля Мари («Роже-ла-Онт»), Гастона Леру (цикл о Шери-Биби) и у многих других авторов. Феваль придает преступлению масштабное социальное звучание: ограбление банкира Банселя, за которое безвинно осужден Мэйнотт, на самом деле совершено не действующим в одиночку индивидом, а представителями криминальной организации под названием «Люди в черном».
Автор романа настаивает, что история «Людей в черном» (в Англии их именовали «Black Koats», в Италии - «Veste Nere») не полностью вымышлена и что в эпоху июльской монархии в Париже и Лондоне действовала банда с таким названием. Между тем еще более существенным становится итальянский генезис преступного сообщества: руководивший бандой почтенного вида старец - полковник Боццо - объявлен не то потомком знаменитого бандита Фра Дьяволо, не то его новым воплощением
(исторический Фра Дьяволо, он же Микеле Пецца, был повешен в Салерно в 1806 году, но полковнику Боццо приписано умение неизменно воскресать, подобно Фениксу; в последнем томе серии перед читателем предстает его ожившая мумия). Важно отметить, что Феваль обращается с интересующим нас мотивом как с уже вполне сформированной мифологемой: «Фра Дьяволо - имя, прогремевшее на весь мир. Кличка эта стала, как у египетских фараонов, чем-то вроде почетного титула, отмечавшего самых прославленных верховодов - всего можно насчитать с десяток сменявших друг друга Фра Дьяволо» [6, с. 271]. Кроме того, вполне естественно, что по ходу дела Феваль проводит параллель между своим героем и легендарными французскими разбойниками (Картуш и Мандрен).
В романах цикла неоднократно встречаются реверансы в адрес предшественников Феваля. Разумеется, неизбежна отсылка к Эжену Сю, который впервые обстоятельно представил читателю подземный Париж. Интересно, что у Феваля в связи с этим локусом возникает еще одна ассоциация, и притом злободневного свойства. В 1864 году французы впервые прочитали «Путешествие к центру земли» Жюля Верна (три года спустя вышел расширенный вариант), и эта литературная новинка не остается без внимания автора «Людей в черном»: «уже другие направились по моим следам в этот удивительный мир - но не тот, где побывал Эжен Сю; эти пещеры более подлинны, но не так ярки, как центр Земли, описанный моим другом Жюлем Верном» [6, с. 255].
Один из ключевых персонажей цикла - преемник старца зловещий Лекок, который открывает в Париже частную сыскную контору (на поверку это лишь прикрытие для сомнительных махинаций) и чей образ, несомненно, навеян небезызвестным Видоком. Балагур и «денди в белых перчатках» [27], Лекок на самом деле является одним из главарей Людей в черном и претендует на роль «крестного отца» после смерти полковника Боццо. Если учесть, что Бальзак являлся для Феваля - как и для других беллетристов его времени - непререкаемым авторитетом, а литературным секретарем Феваля с 1860 года стал Эмиль Габорио, то есть основания выстроить цепочку: Видок - Вотрен («Человеческая комедия») - Лекок («Люди в черном») - Лекок («Дело вдовы Леруж» и последующие романы Га-борио) - Медок (персонаж воссозданной в тексте «Людей в черном» пьесы, о которой речь впереди).
Феваль воссоздает картину деятельности могущественного криминального сообщества, по своему укладу тяготеющего к «понятиям» сицилийской мафии. В этом отчасти видится развитие традиций «Вечного Жида» (секта душителей), однако в целом указанный мотив приобретает у Феваля гораздо более масштабный характер и предвосхищает тематику Гастона Леру («Королева Шабаша») и Гюстава
Леружа («Таинственный доктор Корнелиус»). Паролем для «Людей в черном» становится нехитрая фраза «Взойдет ли завтра солнце?», которая в дальнейшем стала важным импульсом для Гастона Леру с его таинственными «посланиями курсивом».
Третья часть первого тома озаглавлена «Парижский лес», и это чрезвычайно существенно для замысла Феваля. Первая глава - на бальзаковский манер - именуется «Трактат о происхождении Парижа и Дорога Влюбленных». Париж объявлен здесь «высшим достижением нашей цивилизации» - и в то же время «маленьким и тесным городом» [6, с. 370]; «в воздухе Парижа растворен веселящий газ», но есть в нем и «густые заросли, глубокие овраги и потайные пещеры, где обитают множество созданий, имеющих достаточно оснований не любить яркий свет» [6, с. 371]. Восприятие столицы Франции как своеобразного - географического и социокультурного - аналога куперовских прерий неоднократно артикулируется в романе и, вне всякого сомнения, навеяно «Парижскими могиканами» Дюма (1854-1855).
В середине первого тома «Людей в черном» два эпизодических персонажа: начинающие драматурги Морис Шварц (сын комиссара полиции из Кана) и Этьен Ролан (сын советника парижского королевского суда, который вел процесс Андре Мэйнотта) -начинают писать мелодраму, посвященную этой криминальной истории. Перед нами чрезвычайно интересный образец «mise en abyme», подробным образом артикулированная метатекстуальная игра.
При этом отправной точкой для молодых сочинителей становится присланная кем-то завалящая книжечка под названием «Знаменитый процесс Андре Мэйнотта. Боевая рукавица уличает преступника. Ограбление кассы Банселля - Кан, июнь 1825 года». По приводимому Февалем описанию ясно, что малоформатная книжечка эта относится к копеечной продукции, выпускавшейся в рамках «Голубой библиотеки». Тем самым Феваль еще раз подчеркивает не только собственно сенсационный характер избранного им сюжета, но и его генетическую близость устоявшейся паралитературной традиции (подобные же книжечки о похождениях Картуша и Мандрена принадлежали к наиболее востребованным изданиям «Голубой библиотеки»).
Морис и Этьен подробно обсуждают будущую пьесу - возраст и взаимоотношения персонажей, общий пафос разворачивающихся событий, динамику интриги, подбор актеров. По ходу обсуждения несколько видоизменяется структура системы образов (она не вполне соответствует системе образов романа, ведь Морис и Этьен сочиняют мелодраму, которая подчиняется своим жанровым законам), но неизменно сохраняется уже упоминавшийся выше Медок. Особенно интересно, что по ходу дела к работе над пьесой подключается «странный нормандец» господин Брюно - скорее
всего, именно он прислал авторам пресловутую книжечку. Как впоследствии выясняется, под маской Брюно скрывается сам Андре Мэйнотт.
Между тем, по воле Феваля, собственно премьера пьесы отодвинута в самый конец «Людей в черном». Ей посвящен чрезвычайно остроумный эпилог, едко воссоздающий театральные нравы. Права на авторство постановки переданы (разумеется, за соответствующее вознаграждение) двум корифеям театрального мира; их имена - Альфред д'Артюр и Савиньен Ларсен (имя последнего говорящее: «larcin» - «мелкая кража»).
Среди присутствующих на премьере - многие из персонажей романа, включая и второстепенных. Таков мелкий служащий полицейского участка Элиасен Шварц, способствовавший задержанию Андре Мэйнотта. В ожидании начала спектакля он и его супруга испытывают некоторую тревогу (этот эпизод отсутствует в окончательной версии романа, и мы цитируем его по газетной публикации):
«Элиасен был несколько обеспокоен. Первое действие разворачивалось в доме на площади Акаций. Если бы перед Элиасеном, ныне супругом и отцом, предстали сокровенные страницы его легкомысленной молодости, он бы весьма огорчился.
Жена успела шепнуть ему на ухо:
- Только бы не показали, как хозяйка тебя поколачивала!
- Цензура на нашей стороне, - ответствовал белобрысый Шварц, которому судьба неизменно благоволила» [16].
Что же касается приведенного в эпилоге детального « сценария» пьесы, то он сочетает слезливую патетику с жестокостью и бесшабашной феерической буффонадой, едва ли не предвосхищающей эстетику «Грудей Тиресия» Аполлинера; в числе статистов -«шесть еще незнакомых публике клоунов, три дикаря с берегов Рио Колорадо, питавшиеся мясом своих поверженных врагов, некая дама, виртуозно глотающая шпаги» [6, с. 481]. Всё говорит о том, что Феваль знал толк в жанровом трансфере - по тому же принципу «эстетики избыточности» [26, c. 244] строилась и созданная им в соавторстве с Огюстом Анисе-Буржуа сценическая версия «Горбуна» (премьера состоялась в сентябре 1862 года в театре Заставы Сен-Мартен в Париже).
Однако наиболее отчетливо метатекстуальная составляющая заявляет о себе в двух других романах Поля Феваля: «Фабрика преступлений» (1866) и «Город вампиров» (1874). Увы, ни то ни другое произведение никогда не переводились на русский язык. Между тем они позволяют совершенно по-новому взглянуть на творчество писателя и по праву оценить его мастерство пародиста.
Вампирическая тема присутствует в нескольких произведениях Феваля: «Вампирша» (1856), «Рыцарь Сумерек» (1860) и «Город вампиров». Все они в той или иной степени содержат в себе
пародийное начало, все они вполне осознанно опираются на уже сложившуюся к тому времени литературную традицию. И действительно, хотя Феваль приступил к разработке темы за сорок лет до Брэма Стокера, к моменту работы над «Вампир-шей» французскому читателю уже были хорошо известны не только переводные образцы вампи-рианы (книга Байрона - Полидори, выпущенная на языке оригинала в 1819 году, почти сразу была переведена во Франции), но и национальные: мелодрама «Вампир» (1820) и фантастическая новелла «Смарра» (1821) Шарля Нодье; «Влюбленная покойница» Теофиля Готье (1836), пьеса Эжена Делиньи «Вампир» (1844), драма Дюма и Огюста Маке «Вампир» (1851), роман Понсона Дю Тер-райля «Преставившаяся баронесса» (1852). Чуть позднее вышел роман Леона Гозлана «Вампир из госпиталя Валь-де-Грас» (1861). Примечательно, что одним из вариантов названия пьесы, которую сочиняют Морис и Этьен в «Людях в черном», становится «Вампир из Парижа».
В романе «Вампирша», как бы развивая проблематику «Лондонских тайн», писатель делает именно столицу Англии наиболее подходящей площадкой для «сменяющих друг друга ужасов». И потому именно здесь вампиры, развивает свою мысль Феваль, стали явлением вполне будничным, постоянным сюжетом газетной хроники.
Английский фон присутствует и в романе «Город вампиров» (единственное из произведений писателя, подвергшееся запрету по цензурным соображениям), который представляет собой своего рода макабрическую феерию, весьма масштабный пастиш на интересующую нас тему. Происходящее чем-то напоминает цирковое представление (следует учесть, что тема цирка возникает и в «Людях в черном» - мы имеем в виду описанный в самом начале «Шпагоглотателя» балаган под громким названием «Французский гидравлический театр»).
Формально «Город вампиров» как бы надстроен над творчеством Анн Радклиф; от дальней родственницы английской писательницы читатель узнает ее апокрифическую биографию. Перед читателем разворачивается таинственная история молодых влюбленных Эдуарда Бартона и Корнелии, ставших жертвами вурдалаков; будущий автор «Удольфских тайн» пытается разобраться в их неожиданном исчезновении. Вампир - доктор Отто Гётци, при одном упоминании имени которого лошадь взбрыкивает; «когда он куда-либо заходил, все светильники начинали светиться зеленым». Гётци способен к различным перевоплощениям; он также умеет раздваиваться. «В целом то был образованный, любезный и великолепно знающий свет господин. Он, кроме того, превосходно играл в вист, триктрак и шахматы» [18]. Его сопровождает странная компания, чем-то напоминающая свиту булгаковского Воланда: гостинник Хаас
с бородой, но без лица; мальчик с серсо; говорящий попугай по кличке Моисей-Гарпагон; лысая толстуха-кабатчица Фиола; чудовищный розовый пес Фукс с человеческим лицом (как потом выясняется, это оживший труп престарелой графини Грете), а также кукушка с часов. Анне приходит в голову, что все они не более чем фигурки с часов на Страсбургском соборе: их движения подчиняются бою курантов.
Не менее колоритны и другие персонажи, например ученица и помощница Гётци, прекрасная собой гувернантка Летиция Палланти, которая умела декламировать «Освобожденный Иерусалим» Тассо от конца к началу.
Во второй части романа вампиру отрезают голову, и тотчас же головы падают с плеч у всех его аватаров («vampiricules») - те начинают гоняться за собственными головами. Апофеозом происходящих событий становится пребывание Анны в городе вампиров Селене, чье описание способно напомнить эстетику «Песен Мальдорора» Лотреа-мона. Интересно, что город размещен не в Транс-ильвании (которая в романе также упомянута), а в Сербии, неподалеку от Белграда. По существу, это некрополь, большое кладбище (где покоятся вампиры) и одновременно причудливый архитектурный ансамбль, с центральной круглой площадью, где высится ротонда с античными портиками (они на варварский манер перемешаны между собой). Точно так же и обитающие здесь вампиры образуют «вавилонское столпотворение», представляя разнообразные этносы, культуры и возрасты. От центральной площади к периферии Селена тянутся радиальные артерии, и это не столько пародия на «идеальный город» Возрождения, сколько образ смертоносной паутины (Гётци в одном из эпизодов книги превращается в зеленого паука устрашающих размеров).
Другой жанр, который подвергся в творчестве Феваля сходному пародированию - криминальный роман. Важно подчеркнуть, что его небольшой роман «Фабрика преступлений» («Le Grand Journal», со 2 по 16 декабря 1866) создавался в тот период, когда собственно детективный жанр во Франции еще не сложился (первый, не вполне структурированный образец жанра - упоминавшееся выше «Дело вдовы Леруж» Габорио - печатался в газете «Le Pays» начиная с 14 сентября 1865 г.), поэтому нет оснований считать «Фабрику преступлений» именно пастишем детективного нарратива.
Большой интерес представляет предисловие Феваля к «Фабрике преступлений». Здесь с редкостной для своего времени определенностью отражены установки творцов и заказчиков «массового чтения»: «На протяжении многих лет издатели неизменно заказывают нам истории преступлений, с тем чтобы порадовать почтенную и просвещенную публику. В театре царит безудержное веселье,
а мелодрама окончательно перебежала в роман. Акции преступлений растут в цене, криминальные сюжеты продаются и приносят прибыль; если верить торговцам, во Франции сегодня насчитывается не то один, не то два миллиона потребителей, которым подавай лишь одно блюдо - преступление, и притом в сыром виде» [15].
Вслед за этим автор гордо заявляет о том, что в своем новом произведении сумел перещеголять всех конкурентов по части кровавых сюжетов: «В среднем каждая глава включает в себя по 73 убийства, исполненных с особым тщанием. Некоторые убийства совсем свежие, а некоторые имеют солидную выдержку, благодаря пребыванию жертв в подвале или рассоле. Приобретенной таким образом крепости еще больше возрадуются целые семьи читателей. Премудрые граждане, которые изыскивают малоизвестные приемы уничтожения себе подобных или, на худой конец, нанесения им увечий, отыщут здесь сей товар в изобилии. Автор собрал тут новейшие способы изуверства и не прибегает ни к чьей подсказке - будь то потрошение маленьких детей, удушение беззащитных молодых девиц, изготовление чучел из старых дам или извлечение костей из господ военных».
Поль Феваль сдерживает свое обещание, нагромождает сцены хоррора, щедро сдобренные чрезвычайно черным юмором, и лишь эпилог позволяет понять суть описанных событий. Все они являются плодом воображения (и инсценировки) обитателей сумасшедшего дома, чей разум повредился в результате чтения того, что мы теперь именуем «желтой прессой». Развенчание театральной иллюзии сопровождается критическими замечаниями в адрес этой прессы, которая представляет собой не только глупое, но и опасное чтиво.
В заключение следует отметить, что в 1876 году Феваль пережил самое настоящее религиозное обращение и умер в парижском монастыре Ордена милосердных братьев (правда, В. Фрижерио подвергает сомнению полноту этого обращения [19, с. 258]). В последние годы жизни он подверг серьезной трансформации многие из написанных ранее сочинений, которые предстали как единый, подлежащий суровой клерикальной автоцензуре гипотекст.
Библиографический список
1. Белинский В.Г. Тереза Дюнойе. Роман Евгения Сю [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://az.lib.rU/b/belinskij_w_g/text_1847_tereza_ denoyu.shtml.
2. Матющенко В. Об авторе // Феваль П. Горбун. - М.: Вече, 2012. - С. 5-6.
3. Феваль П. Королева-Малютка / пер. Е.В. Морозовой, Е.Д. Мурашкинцевой, А. Васильковой. -М.: ЭКСМО-Барбара, 1995. - 448 с.
4. Феваль П. Лондонские тайны / лит. обработка текста М.А. Фырнина. - М.: Оранта, 1991. - 478 с.
5. Феваль П. Люди в черном / пер. И. Шафарен-ко. - М.: Остожье, 1997. - 511 с.
6. Феваль П. Черные мантии / пер. Е.В. Морозовой, Н.И. Свистунова, Н.Ф. Смирновой. - М.: ЭКС-МО, 1995. - 496 с.
7. Поль Феваль (отец). Bibliographie complète / сост. В. Матющенко [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://rraymond.narod.ru/rf-feval-pere-bib2-fru.htm.
8. Чекалов К.А. Готическая традиция в раннем творчестве Э. Сю // Вопросы филологии. - 2001. -№ 2 (8). - С. 107-116.
9. Чекалов К.А. Образ демонического итальянца во французской прозе XIX века: от романтизма к массовой литературе // Проблемы итальянисти-ки. Вып. 6: Итальянская идентичность: единство в многообразии. - М.: РГГУ 2015. - С. 143-158.
10. Biré, Edmond. Causerie littéraire. En Bretagne // L' Univers. - 05.11.1895. - P. 1.
11. Bory, Jean-Louis. Eugène Sue, dandy mais socialiste. - P.: Hachette, 1973. - 448 p.
12. Claveau A. Chronique littéraire // Revue contemporaine: philosophie - histoire - sciences -littérature. - 1865 (janvier). - Vol. XLIII. - P. 189-190.
13. Court, Antoine. Delenda B rittania (Paul Féval) // Regards populaires sur l'Anglo-saxon: drôles de types. Saint-Etienne: Université de Saint-Etienne, 2003. - P. 57-72.
14. Dumasy-Quéffelec, Lise. «Les Habits Noirs» ou l'art de la décomposition // Le Rocambole. - 2016. -№ 75-76. - P. 137-152.
15. Féval, Paul. La Fabrique des Crimes [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://beq. ebooksgratuits.com/vents/Feval-fabrique.pdf.
16. Féval, Paul. Les Habits noirs. Épilogue // Le Constitutionnel. - 19.07.1863. - P. 1.
17. Féval, Paul. Les Habits noirs. Vol. I. - P.: Laffont, 1987. - 1198 p.
18. Féval, Paul. La Ville Vampire (ou bien le malheur d'écrire les romans noirs) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.bouquineux.com/pdf/ Feval-La_Ville-Vampire.pdf.
19. Frigerio, Vittorio. Les fils de Monte-Cristo: idéologie du héros de roman populaire. - Limoges: PULIM, 2002. - 358 p.
20. Galvan, Jean-Pierre. Bibliographie des oeuvres de Paul Féval // Le Rocambole. - 2016. - № 75-76. -Р. 271-288.
21. Lireux, Auguste. Théâtres // Le Constitutionnel. -11.12.1854. - P. 1.
22. Mouly, Georges. La Vérité sur «Le Bossu» // Nouvelle Revue. - 1934. - № 5. - P. 262-272.
23. Nathan, Michel. «La Fille du Juif-Errant» // Splendeurs et misères du roman populaire. - Lyon: Presses universitaires de Lyon, 1991. - P. 179-190.
24. Olivier-Martin, Yves. Histoire du roman populaire en France de 1840 à1980. - P.: Albin Michel, 1980. - 301 p.
25. Santa, Angels. La douleur de la vengeance: «Les Habits Noirs de Paul Féval» // L'Ull critic. -2003. - № 8. - P. 71-80.
26. Santa, Angels. Le Bossu de Paul Feval, passage du roman au mélodrame // Mélodrames et romans noirs: 1750-1890. - Toulouse: Le Mirail, 2000. -P. 235-245.
27. Trimm, Timotée. «Les Habits Noirs» de Paul Féval // Le Petit Journal. - 5.12.1863. - P. 1.
References
1. Belinskij V.G. Tereza Dyunoje. Roman Evgeniya Syu [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http:// az.lib.ru/b/belinskij_w_g/text_1847_tereza_denoyu. shtml.
2. Matyushchenko V. Ob avtore // Feval' P. Gorbun. - M.: Veche, 2012. - S. 5-6.
3. Feval' P. Koroleva-Malyutka / per. E.V Morozovoj, E.D. Murashkincevoj, A. Vasil'kovoj. - M.: EHKSMO-Barbara, 1995. - 448 s.
4. Feval' P. Londonskie tajny / lit. obrabotka teksta M.A. Fyrnina. - M.: Oranta, 1991. - 478 s.
5. Feval' P. Lyudi v chernom / per. I. SHafarenko. -M.: Ostozh'e, 1997. - 511 s.
6. Feval' P. CHernye mantii / per. E.V. Morozovoj, N.I. Svistunova, N.F. Smirnovoj. - M.: EHKSMO, 1995. - 496 s.
7. Pol' Feval' (otec). Bibliographie complète / sost. V. Matyushchenko [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: http://rraymond.narod.ru/rf-feval-pere-bib2-fru.htm.
8. CHekalov K.A. Goticheskaya tradiciya v rannem tvorchestve EH. Syu // Voprosy filologii. - 2001. -№ 2 (8). - S. 107-116.
9. CHekalov K.A. Obraz demonicheskogo ital'yanca vo francuzskoj proze XIX veka: ot romantizma k massovoj literature // Problemy ital'yanistiki. Vyp. 6: Ital'yanskaya identichnost': edinstvo v mnogoobrazii. -M.: RGGU, 2015. - S. 143-158.
10. Biré, Edmond. Causerie littéraire. En Bretagne // L' Univers. - 05.11.1895. - P. 1.
11. Bory, Jean-Louis. Eugène Sue, dandy mais socialiste. - P.: Hachette, 1973. - 448 p.
12. Claveau A. Chronique littéraire // Revue contemporaine: philosophie - histoire - sciences -littérature. - 1865 (janvier). - Vol. XLIII. - P. 189-190.
13. Court, Antoine. Delenda B rittania (Paul Féval) // Regards populaires sur l'Anglo-saxon: drôles de types. Saint-Etienne: Université de Saint-Etienne, 2003. - P. 57-72.
14. Dumasy-Quéffelec, Lise. «Les Habits Noirs» ou l'art de la décomposition // Le Rocambole. -2016. - № 75-76. - P. 137-152.
15. Féval, Paul. La Fabrique des Crimes [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: https://beq. ebooksgratuits.com/vents/Feval-fabrique.pdf.
16. Féval, Paul. Les Habits noirs. Épilogue // Le Constitutionnel. - 19.07.1863. - P. 1.
17. Féval, Paul. Les Habits noirs. Vol. I. - P.: Laffont, 1987. - 1198 p.
18. Féval, Paul. La Ville Vampire (ou bien le malheur d'écrire les romans noirs) [EHlektronnyj resurs]. - Rezhim dostupa: www.bouquineux.com/ pdf/Feval-La_Ville-Vampire.pdf.
19. Frigerio, Vittorio. Les fils de Monte-Cristo: idéologie du héros de roman populaire. - Limoges: PULIM, 2002. - 358 p.
20. Galvan, Jean-Pierre. Bibliographie des oeuvres de Paul Féval // Le Rocambole. - 2016. - № 75-76. -R. 271-288.
21. Lireux, Auguste. Théâtres // Le Constitutionnel. - 11.12.1854. - P. 1.
22. Mouly, Georges. La Vérité sur «Le Bossu» // Nouvelle Revue. - 1934. - № 5. - P. 262-272.
23. Nathan, Michel. «La Fille du Juif-Errant» // Splendeurs et misères du roman populaire. - Lyon: Presses universitaires de Lyon, 1991. - P. 179-190.
24. Olivier-Martin, Yves. Histoire du roman populaire en France de 1840 à1980. - P.: Albin Michel, 1980. - 301 p.
25. Santa, Angels. La douleur de la vengeance: «Les Habits Noirs de Paul Féval» // L'Ull critic. -2003. - № 8. - R. 71-80.
26. Santa, Angels. Le Bossu de Paul Feval, passage du roman au mélodrame // Mélodrames et romans noirs: 1750-1890. - Toulouse: Le Mirail, 2000. -P. 235-245.
27. Trimm, Timotée. «Les Habits Noirs» de Paul Féval // Le Petit Journal. - 5.12.1863. - P. 1.
BecTHHK Kry № 4. 2018
81
