Историческая роль болгарского духовенства в народной и политической жизни Болгарии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

В.М. Верюжский

Историческая роль болгарского духовенства в народной и политической жизни Болгарии

Опубликовано:

Христианское чтение. 1916. № 1. С. 5-44.

© Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

Историческая роль болгарскаго духовенства въ народной и политической жизни Болгаріи *).

МЗМѢНА Болгаріи Россіи и славянскому дѣлу, завершившая собою то двусмысленное поведеніе по отноше-нію къ Россіи болгарскихъ правящихъ круговъ, которое $ проявлялось съ самаго начала настоящей великой войны, I глубоко взволновала русское общество. Естественно, конечно, было недоумѣніе, какимъ образомъ страна, освобожденная Россіей, единоплеменная и единовѣрная ей, оказалась въ лагерѣ нашихъ враговъ. Но задача моя сейчасъ не въ томъ, чтобы объяснять причины, приведшія къ столь печйльному и ненормальному положенію. Безнристрашю и всесторонне выяснить эти причины въ настоящее время очень трудно, если не невозможно. Скажу только, что онѣ кроются въ области крайне обострившихся со времени второй балканской войны (1913 года) .болгаро-сербскихъ взаимоотношеній. Я хочу теперь только больше подчеркнуть ненормальность создавшагося положенія, его противорѣчіе исторически сложившемуся направленію болгарской народной жизни. Фердинандъ Кобургскій, начиная теперешнюю братоубійственную войну съ сербами, заявилъ, что Болгарія отнынѣ отрѣшается отъ своей прежней, исторической и національной, политики и начинаетъ новую—государственно-династическую '). Такъ можетъ, конечно, представляться дѣло въ воображеніи Фердинанда Кобургскаго, въ зна-

Докладъ, читанный въ Славянскомъ Благотв. Обществѣ 2 поября и въ Обществѣ бывшихъ питомцевъ Ими. Петрогр. Дух. Академіи — 27 ноября 1915 г.

-) Ивъ русскихъ газетъ.

чительной степени одержимаго маніей величія, но труднѣе осуществить это намѣреніе въ дѣйствительности. Какъ для отдѣльнаго организма существуютъ извѣстные законы развитія и роста, нарушать которые нельзя безнаказанно, такъ и для собранныхъ организмовъ, именуемыхъ народностями и государствами, тоже существуютъ свои законы. Всякій народъ, если онъ желаетъ оставаться самимъ собою, долженъ развиваться, не отрываясь отъ своихъ историческихъ корней. Иначе онъ долженъ погибнуть. Такъ и Болгарія: она или погибнетъ, какъ самостоятельная народность, оторвавшись отъ остального православно-славянскаго міра, или же должна вернуться на прежній, традиціонный путь. А такъ какъ намѣренно-сознательное и длительное самоубійство цѣлой народности невозможно, то, мнѣ кажется, что скорѣе осуществится второе предположеніе. Тотъ своего рода психозъ, или то «преступное безуміе», какъ назвалъ его одинъ болгарскій политическій дѣятель (Гешовъ), которымъ объято болгарское общество въ настоящее время, не можетъ быть слишкомъ длительнымъ.

Исторія болгарскаго народа со времени турецкаго ига указываетъ намъ слѣдующее: 1) болгарскій народъ сохранилъ свое національное бытіе только благодаря своей народно-православной церкви и своему народно-православному духовенству; 2) духовные вожди народа, въ лицѣ своихъ лучшихъ и главныхъ представителей, всегда тяготѣли къ Россіи и въ ней находили для себя опору. Эти основныя положенія болгарской исторіи я и постараюсь развить въ сегодняшнемъ докладѣ.

Отмѣтить эти положенія въ настоящую минуту мнѣ представляется особенно желательнымъ. Если крайне ненормальна вражда Болгаріи къ намъ въ области политическихъ отношеній, то было-бы просто чудовищнымъ, если-бы она простиралась и на церковныя взаимоотношенія. Нелишне здѣсь напомнить, что эти культурно-церковныя взаимоотношенія связывали насъ съ Болгаріей искони вѣковъ. Напомню сейчасъ слѣдующіе важнѣйшіе факты. Одна изъ женъ св. Владиміра, еще язычника въ то время, мать свв. князей-мучениковъ Бориса и Глѣба, была болгаркой по происхожденію '). Болгары были посредниками въ передачѣ намъ православно-славянскаго Ки-рилло - Меѳодіевскаго наслѣдія, на почвѣ котораго развилась *)

*) См. объ этомъ въ житіи свв. Нориса и Глѣба, инд. Моск. Синод. типогр., кн У-я.

вся наша самостоятельная русская культура. Извѣстно, что послѣ смерти св. Меѳодія (f 885 г.) ученики его, изгнанные изъ Моравіи, предавшейся латинству, нашли себѣ пріютъ въ Болгаріи, у св. князя Бориса, единственнаго въ то время самостоятельнаго славянскаго государя 1). Здѣсь, въ Болгаріи, также въ Македоніи, принадлежавшей въ то время Болгаріи, трудились на поприщѣ славянскаго просвѣщенія ученики свв. братьевъ и между ними — первый въ собственномъ смыслѣ славянскій епископъ Климентъ, тысячелѣтіе со дня блаж. кончины котораго исполняется въ 1916 году 2). Когда русскіе приняли христіанство, болгарскіе священники были ихъ учителями въ вѣрѣ. Славянское богослуженіе и славянскія книги, понятныя народу, сразу же къ намъ перешли изъ Болгаріи *). Вотъ этимъ и объясняется въ значительной степени то обстоятельство, что христіанство такъ легко и безпрепятственно распространялось среди нашего народа.

Эти духовно-культурныя взаимноотношенія .продолжались и въ послѣдующее время. Извѣстно, что русскіе митрополиты— Кипріанъ и Григорій Цамблакъ (XIV в.)—были болгарами и родственниками знаменитаго и вмѣстѣ съ тѣмъ послѣдняго терновскаго патріарха Евѳимія. Они были посредниками въ передачѣ на Русь того литературно-церковнаго наслѣдія, которымъ Болгарія особенно славилась во время Евѳимія 4). И дѣйствительно, южно - славянская письменность, преимущественно болгарскаго происхожденія, оказала весьма важное вліяніе на судьбы нашего просвѣщенія въ XIV—XV вв. ’).

Послѣ этихъ краткихъ вступительныхъ замѣчаній я приступаю къ самому докладу.

Со времени подпаденія Болгаріи турецкой власти (1393 г.) и до второй половины XIX в. (до 1872 г.) болгары, какъ извѣстно, не имѣли своей самостоятельной церкви. Въ цер- *)

*) См. объ этомъ, напр., въ изслѣдов. М. Соколова: „Изъ древней ист. Болгаръ“, Спб., 1879.

2) См. объ этомъ, напр., въ изслѣдов. г. Туницкаго: „Св. Климентъ, ен. Словенскій“ Серг. ГІос., 1913.

3) Голубинскій. Ист. рус. церкви, т. I, ч. I, стр. 167, 2 нзд.

4) См. напр. изсл ѣдованіе Сырку: „Къ исторіи исправленія книгъ въ Болгаріи въ XIV в.“, СПБ. 1899, стр. X и XVI.

См. объ этомъ въ изслѣдованіи акад. А. И. Соболевскаго: „Переводная литература Московской Руси XIV—XVII вв.“. Петроградъ, 1909. Также—въ его рѣчи: „Южно-славянское вліяніе на русскую письменность въ XIV—XV вв.“, СПБ. 1894.

ковномъ отношеніи они были подчинены константинопольскому патріарху, какъ въ политическомъ—турецкому султану.

Болгары въ это время не имѣли своихъ національныхъ енискоиовъ . Оііи имѣли только священниковъ. При такихъ условіяхъ не могло быть, конечно, и рѣчи о какомъ-либо политическомъ вліяніи болгарскаго духовенства на народную жизнь.

Да и въ собственно церковномъ, даже чисто богослужебномъ, отношеніи вліяніе болгарскаго духовенства въ турецкое время было весьма стѣснено.

Церкви, напр., тогда можно было строить только по особому султанскому разрѣшенію—фирману. Въ этомъ фирманѣ точно обозначалась длина, ширина, высота строимой церкви. Но въ тѣхъ городахъ, гдѣ было достаточно турокъ, и султанскіе фирманы оказывались недостаточно дѣйствительными. Церковь должна была строиться иногда больше, чѣмъ на половину въ землѣ, чтобы она была какъ можно менѣе замѣтна для глаза. Строить ее приходилось въ опредѣленный, весьма короткій срокъ, напр., 18 дней или даже 7 дней, и то больше по ночамъ. При заколачиваніи гроздей въ дерево приходилось подкладывать овчину на гвозди, чтобы постройка церкви не обезпокоивала турокъ. Церковный звонъ безусловно запрещался. Вечеромъ церковный сторожъ обходилъ дома и приглашалъ: «заповѣдайте на вечерня». Утромъ-же, приглашая къ утрени, онъ хлопалъ слегка по воротамъ болгарскихъ домовъ—такъ, чтобы только могло слышать семейство. Потомъ позволено было ввести клепала, сначала — деревянныя, а затѣмъ и желѣзныя *).

'Гурки не дѣлали различія между народностями. Магометъ И, завоеватель Константинополя (1453 г.), далъ особый бератъ (грамоту) константинопольскому патріарху, предоставлявшій ему автономію въ церковномъ управленіи и вообще большія права и преимущества.

Но не одни греки бератомъ Магомета II подчинялись дѵ-духовной и судебной власти вселенскаго патріарха, а всѣ вообще православныя народности, входившія въ составъ обширной оттоманской имперіи. Слѣдствіемъ такого порядка вещей было развитіе эллинизаціи среди православныхъ народовъ, завоеванныхъ турками, и ближайшимъ образомъ—среди У)

У) Димитровъ. „Княжество България“. Ч. I. София, 189-і, стр. 54—5Ö,

болгаръ, уже по своему географическому положенію непосредственно сосѣдившихъ съ Цареградомъ. На епископскія мѣста, какъ было уже замѣчено, стали назначаться почти исключительно греки-фанаріоты; изъ болгаръ могли достигнуть епископскаго сана только эллинизованные болгары. Славянское богослуженіе но городамъ замѣнилось греческимъ. Во всѣхъ значительныхъ городахъ были открыты эллинскія училища. Преподаваніе болгарскаго языка повсемѣстно преслѣдовалось. Образованные болгары стали стыдиться своей народности, называли себя греками и говорили по-гречески. Болгарская народность подвергалась опасности полнаго вымиранія ‘).

И если этого не случилось, то только потому, что среди болгаръ существовали очаги, гдѣ поддерживалась слабо тлѣвшая искра національнаго самосознанія. Такими очагами были болгарскіе монастыри. Здѣсь совершалось славянское богослуженіе, здѣсь переписывались славянскія книги, составлялись духовно-назидательные сборники, т. н. «дамаскины». Въ своей народно-просвѣтительной дѣятельности эти центры болгарскаго просвѣщенія опирались на родственную Сербію, гдѣ дольше сохранялась политическая самостоятельность, гдѣ,, вслѣдствіе большей отдаленности отъ Константинополя, слабѣе сказывалосъ турецкое и греческое вліяніе, гдѣ въ болѣе сильной степени сохранялось и національное самосознаніе и развивалось славянское просвѣщеніе 2). Главнѣйшими просвѣтительными центрами для болгаръ въ турецкую эпоху были преимущественно два мѣста—Аѳонъ и Рыльскій монастырь. Отсюда выходили монахи-духовники, которые ходили для исповѣди народа по Болгаріи, проповѣдывали ему слово Божіе на родномъ языкѣ и распространяли среди него славянскія религіозно-нравственныя книги. До насъ дошло имя одного изъ такихъ монаховъ-духовниковъ Рыльскаго монастыря, который одинъ изъ первыхъ началъ вводить въ употребленіе въ проповѣди и въ книгѣ, вмѣсто господствовавшаго до сихъ поръ «ресавскаго»—сербскаго нарѣчія, простонародный болгарскій

‘) См. объ этомъ: 1) Иречека „Исторія Болгаръ“, Одесса, 1878, гл. XXIX. 2) Теилова „Греко-болгар. вопр.“, 1879, стр. 15 и слѣд., а также 3) „Исторію христ. церкви“ въ XIX в., изд. А. II. Лопухина, т. II, сгр. 342.

3) См. объ этомъ Сырку „Очерки изъ исторіи литературныхъ сношеній болгаръ и сербовъ въ ХІѴ—XVII вв.“ СПБ. 1901 г. стр. ССХѴ і и сл Ьд.

языкъ. Это былъ Іосифъ Брадатый, жившій въ періодъ времени между 1690—1750 гг. 1).

Вотъ подобныя-то лица и поддерживали въ болгарскомъ народѣ слабо тлѣвшую искру національнаго самосознанія въ тяжелыя времена тяготѣвшаго надъ болгарами двойного ига: политическаго—турецкаго и духовнаго—греческаго.

Болѣе же замѣтнымъ толчкомъ къ пробужденію національнаго самосознанія среди болгаръ послужило ознакомленіе ихъ съ отечественной исторіей. Въ 1762 г. аѳонскій-хиландарскій монахъ Паисій окончилъ свою маленькую книжку: «Исторія славяно-болгарска и народѣхъ и о царѣхъ и о святыхъ болгарскихъ», съ появленіемъ которой въ свѣтъ началось болгарское національное движеніе * 2).

О. ІІаисій, тоже (въ качествѣ духовника) путешествовавшій и распространявшій свою исторію, имѣлъ цѣлый рядъ учениковъ. Къ числу ихъ принадлежалъ, напр., о. Спиридонъ, авторъ другой болгарской исторіи, дополняющей исторію о. Паисія (1792 г.). 3) Къ ихъ же числу принадлежалъ и знаменитый дѣятель болгарскаго просвѣщенія к. XVIII—нач. XIX в. епископъ Софроній Вратчанскій 4).

Софроній оставилъ намъ свое жизнеописаніе («Житіе и страданія грѣшнаго Софронія»), ярко и картинно изображаю-

9 См. о немъ Д. Маринова „Іеромонахъ Іосифъ Брадати». Мсб.,кн. 18, отд. 1, стр. 99 и слѣд.

9 0 Паисіи и его „Исторіи“ см. А. Теодорова; „Трѣмъна бъгарската словесность, евезка 1“. Пловдивъ 1898; М. С. Дринова: „итецъ Паисий, неговото време, нѳговата история и ученицитѣ му.“ Съчинения, т. I. Со-фия, 1909, стр. 113—137; его-же: „Още нѣколко бѣлѣжки за Паисия и за неговата история“, Ibid., стр. 549-562; Ііонруженко: „Очерки по ист. возрожд. болг, нар “—Ж. М. Н. Пр. 1903, октябрь.; Иречекъ, Ист. Бол., Од. 1878, гл. XXX.

3) См. Попружевко. „Очерки по исторіи возрожденія болгарскаго народа“. Ж. М. Н. ІІр. 1903 г., октябрь, стр. 327 и слѣд.: „Историческія работы“.

9 О Софроніи Вратчанскомъ см. А. Теодоровъ Баланъ „Софроаи Врачански. За стогодишницата на новата българска печатна книга (1806—1906)“. София, 1906. Здѣсь напечатано и „Житіе“ Софронія. Болѣе новое и научное изданіе этого житія сдѣлано въ послѣднее время д-ромъ И. Н. Орѣшковымъ. Софія, 1914. Къ сожалѣнію, мы не могли имѣть подъ руками этого издонія. О Софроніи также см. М. С. Дринова: „Нѣколко забравени списания на Софровия Врачанскаго“, Съчинения, т. II. София, 1911, стр. 321—330; А. И. Соболевскаго: „Неизвѣстные труды Софропія Врачанскаго“. („Изв. отц. рус. яз. и слов. Имп. Ак. Н., т. XIIГ, 1908, кн. 6). Также: „Период. Спис.", год. I, кн. 5 и 6, Браила, 1872.

щее состояніе болгарскаго народа и въ частности духовенства надъ турецкимъ гнетомъ. Въ мірѣ Стойко Владиславовъ (род. въ 1739 г., въ г. Котлѣ), Софроній болѣе 20 лѣтъ былъ болгарскимъ священникомъ. Онъ былъ человѣкомъ выдающимся изъ ряда современныхъ ему священнослужителей по своей любознательности и любви къ самообразованію. Встрѣча съ Паисіемъ, который, путешествуя по Болгаріи, посѣтилъ и Котелъ (1765 г.), не прошла даромъ для Софронія. Объ этомъ свидѣтельствуетъ одинъ изъ самыхъ раннихъ списковъ «Исторіи Паисія»—т. н. «Котленскій списокъ» (1765 г.), происхожденіе котораго обязано «іерею Стойко». Немудрено, что горячій призывъ Паисія не стыдиться своего рода и языка и учиться на своемъ языкѣ нашелъ живой откликъ во впечатлительномъ іереѣ Стойкѣ и побудилъ его сдѣлаться учителемъ своего народа въ церкви и школѣ, черезъ посредство устной проповѣди и книги на живомъ, простонародномъ болгарскомъ языкѣ. Стойко впослѣдствіи и самъ побывалъ на Аоонѣ. этомъ источникѣ просвѣщенія у болгаръ въ турецкій періодъ, и вообще ревностно работалъ надъ своимъ самообразованіемъ. Какъ священникъ и учитель народа, жившій съ нимъ одной жизнью, Стойко-Софроній подвергался одинаково съ нимъ всѣмъ невзгодамъ ужаснаго турецкаго релсима. Онъ терпѣлъ отъ турокъ такого рода мученія и издѣвательства, что даже описаніе всего этого приводитъ въ ужасъ. Ему на каждомъ шагу грозили пытками, его били, у него рвали бороду, грозили повѣсить, и даже дѣйствительно вѣшали, грозили отрубить голову! Вотъ одинъ случай, разсказываемый Софроніемъ: «Въ 1768 г. началась .война турокъ съ московцами. Что тутъ говорить: какъ пошли (на войну) лютые и свирѣпые агаряне, какого зла не причинили они христіанамъ!.. Сколько людей избили! А наше село (Котелъ) было на четырехъ дорогахъ, а домъ мой былъ очень далеко отъ церкви. А по обычаю нашему мнѣ -нужно было каждый день быть въ церкви къ вечернѣ и утрени. Сколько улицъ мнѣ нужно было обойти, чтобы дойти до церкви и потомъ снова возвратиться домой. И сколько разъ меня хватали, били меня и голову мнѣ пробили, и хотѣли убить меня... Но Богъ меня сохранилъ» *).

Въ довершеніе бѣдствій, и сослуживцы Софронія и его паства остались неблагодарными за его труды и съ головой

выдали его туркамъ. «Все это, говоритъ онъ въ своемъ жизнеописаніи, я долженъ былъ переносить за мою службу общественнымъ интересамъ! Сколько разъ ходилъ я въ визир-скій диванъ и защищалъ общіе интересы! 20 лѣтъ училъ дѣтей ихъ грамотѣ («учихъ дѣцата имъ книжное ученіе») и каждое воскресенье, каждый праздникъ поучалъ ихъ въ церкви («сказувахъ поученіе»). И за всѣ труды и добро, что я имъ сдѣлалъ и желалъ сдѣлать, они выдали меня, наконецъ, бо-станджи-баши, чтобы онъ убилъ меня!» ‘).

Подъ конецъ жизни, когда Софроній былъ уже 54-лѣтнимъ старцемъ, въ 1794 г., ему предложили Вратчанскую епископскую каѳедру. Охотниковъ изъ грековъ пойти сюда не нашлось. Вся западная Болгарія въ то время была театромъ гражданской войны, охвачена была движеніемъ кирджа-ліевъ. Кирджаліи нашли себѣ прочную опору въ лицѣ Османа Пасваноглу (иначе ІІасванджія), который въ 1794 г. овладѣлъ всѣмъ пространствомъ Виддинскаго пашалыка. А Вратца какъ разъ входила въ предѣлы этого пашалыка.

При такихъ условіяхъ Софронію, какъ епископу, все время приходилось проводить въ скитаніяхъ, скрываться въ разныхъ мѣстахъ отъ преслѣдователей, одинъ разъ—даже въ турецкомъ гаремѣ!

Такая жизнь была невыносима. Въ 1803 г. Софроній переселился въ Бухарестъ, къ своимъ дѣтямъ, отказался отъ епархіи и всецѣло предался книжнымъ занятіямъ на пользу своего народа.

«Поэтому, я тружусь и днемъ и ночью, заключаетъ онъ свою скорбную автобіографію, желая написать нѣсколько книгъ на нашемъ болгарскомъ языкѣ, и такъ какъ у меня нѣтъ возможности лично говорить предъ ними какое-либо полезное поученіе, и имъ невозможно слушать меня, грѣшнаго, то пусть хоть прочтутъ писаніе мое и изъ него научатся чему-нибудь полезному»... 2).

Софроній былъ авторомъ первой печатной болгарской книги. Его «Киріакодроміонъ», сборникъ поученій (изд. въ первый разъ въ 1806 г., въ Бухарестѣ), былъ очень долгое время любимѣйшей книгой для простого болгарскаго народа и даже еще въ настоящее время встрѣчается въ обращеніи среди него.

Находясь въ Бухарестѣ, Софроній, первый изъ болгаръ,

выступилъ и на политическомъ поприщѣ, содѣйствуя болгарскому освобожденію ивъ подътѵрецкаго гнета. Съ 1806—1812 гг. происходила русско-турецкая война. Въ 1810 г. русскія войска перешли черезъ Дунай. Популярный болгарскій епископъ явился посредникомъ между русскими и болгарами. По словамъ Ваковскаго, опъ находился среди русскихъ войскъ и призывалъ народъ оказывать радушіе и довѣріе къ освободителямъ. Имъ было составлено воззваніе на болгарскомъ языкѣ, въ печатномъ видѣ распространявшееся въ то время среди болгаръ. Вотъ полный текстъ этого воззванія въ русскомъ переводѣ:

«Воззваніе къ болгарскому народу.

Милостію Божіею Софроній, архіерей Болгарскій.

Отечески молитствѵю о васъ, любезныя чада мои, роде болгарскій! Христіане, что живете въ Болгарской землѣ, здравствуйте! Радуйтесь, ибо вотъ теперь приходитъ радость общая •для всей Болгаріи, вотъ приближаются теперь спасеніе и избавленіе ваши. Вотъ мы видимъ и наблюдаемъ теперь, какъ изливается милость Божія на бѣдный родъ нашъ,—какъ внушилъ Богъ на сердце благочестивѣйшему и великому Государю Императору Александру Павловичу и подвигнулъ его избавить насъ отъ такового турецкаго варварскаго мучительства. И вотъ приближается къ вамъ крестоносное его воинство—ваши братья христіане, чтобы избавить васъ отъ столь великаго несчастія; вотъ наступаетъ тотъ свѣтлый день, котораго вы ожидаете болѣе 400 лѣтъ!

Но, о роде храбрый, болгары и вѣрные христіане! Стойте, крѣпитесь й не бойтесь, любезно и усердно примите этихъ христіанъ, вашихъ братьевъ, которые идутъ по волѣ Божіей избавить васъ. Не бойтесь: воинство христолюбивое. Не бѣгайте отъ нихъ и не пѳремѣщайтеть изъ городовъ и изъ домовъ вашихъ, но смотрите и потрудитесь, чтобы приготовить продовольствіе: хлѣбъ, ячмень, сѣно,—сколько можете, чтобы вамъ принять и угостить ихъ по должности христіанской. И не считайте ихъ за чужихъ, но за единовѣрныхъ братьевъ вашихъ. Непритворно послужите имъ съ вѣрностью и любовью, ибо и они проливаютъ свою кровь за вѣру христіанскую, за отечество свое и за святую Церковь Божію, и за братьевъ и за сестеръ своихъ, чтобы сохранить и ■уберечь ихъ, какъ бы и они не впали въ рабство, въ какое впали вы отъ несогласія и отъ ненависти другъ къ другу и вслѣдствіе этого оказались

въ такомъ бѣдственномъ состояніи. Поэтому, всякій христіанинъ, какъ бы ни былъ онъ бѣденъ, пусть удѣлитъ отъ устъ своихъ хлѣба своего и пусть угоститъ ихъ, а не бѣгаетъ къ врагамъ туркамъ.

Но, о чада христіане наши! Притеките и прилѣпитесь къ этому христіанскому воинству, ибо оно не бьетъ и не убиваетъ, какъ проклятые агаряне. И вамъ не будетъ никакой потери—ни въ хозяйствѣ, ни въ имѣніи, не будетъ никакого безчестія; и что дадите—ячмень, сѣно, домашній скотъ,—все бу-, детъ оплачено вамъ отъ Государя. Онъ желаетъ покровительствовать вамъ и защищать васъ.

Ахъ, христіане! Развѣ вы не знаете, какъ жгли васъ мучители турки раскаленнымъ желѣзомъ, какъ пекли въ огнѣ дѣтей вашихъ предъ вашими глазами; сколько разграбили хозяйствъ и имѣній вашихъ; сколько взяли сыновей и дочерей вашихъ и сдѣлали ихъ невѣрными? А развѣ и теперь не причиняютъ вамъ этого мучительства? Зачѣмъ-же вамъ бѣжать къ такимъ врагамъ христіанскимъ? Вотъ ваши страданія дошли до слуха благочестивѣйшаго Государя Императора Александра Павловича, и онъ пожалѣлъ васъ и захотѣлъ избавить васъ отъ такого мучительства. Спросите-ка, есть-ли гдѣ въ другихъ государствахъ такое мучительство. Ваши страданія по всей Европѣ стали извѣстными и во всѣхъ газетахъ упомянуто и написано о вашихъ мученіяхъ. Неужели-же ваше сердце позволитъ вамъ стать на сторону враговъ вашихъ и лютыхъ мучителей? Бѣгайте отъ нихъ, любезные христіане, какъ отъ лютой и ядовитой змѣи, и имѣйте общеніе съ этимъ христолюбивымъ воинствомъ россійскимъ. И имѣйте ихъ, какъ единородныхъ братьевъ вашихъ, вѣрно и любезно послужите имъ и примите ихъ въ домы ваши, угостите и почтите ихъ, и куда они захотятъ идти, вѣрно и безъ обмана указывайте имъ путь. А въ особенности, христіане, берегитесь отъ Іудинаго предательства, какъ отъ огня геенскаго. Сохрани Богъ, чтобы какой-либо христіанинъ впалъ въ такой тяжкій грѣхъ, за который онъ будетъ наказанъ и въ этомъ вѣкѣ и въ будущемъ, ибо такой человѣкъ вѣру свою христіанскую предалъ-бы врагу христіанскому.

Вотъ если вѣрно послужите, надѣемся, что при помощи Божіей черезъ короткое время будете имѣть радость и веселіе и поживете мирно и тихо, чего мы всѣ и желаемъ вамъ. Аминь.

Софроній, архіерей Болгарскій» ‘).

Сохранилось съ именемъ Софронія еще одно письмо отъ 10 янв. 1808 г., писанное изъ Бухареста въ СПБ. царскому адъютанту Ивану Аѳан. Замбину, вратчанцу но происхожденію, съ просьбой, чтобы онъ ходатайствовалъ предъ русскимъ Государемъ объ освобожденіи Болгаріи. (Письмо это напечатано въ Мсб., кн. хх). Но подлинность его подвергается сомнѣнію ‘).

Софроній Вратчанскій оставилъ цѣлый рядъ учениковъ. Изъ нихъ извѣстны: Хаджи Іоакимъ, даскалъ Кърчовскій или Ки-чевскій (Битольскаго санджака), Кириллъ Пейчиновичъ Тето-вецъ, архимандритъ Ѳеодосій, основатель первой болгарской типографіи въ Солуни. Всѣ они жили въ 1-й пол. XIX в. и были авторами различныхъ духовно-нравственныхъ книгъ на болгарскомъ языкѣ, сѣятелями національно-болгарскаго просвѣщенія и будителями народнаго самосознанія. Всѣ они, какъ и самъ Софроній, находились до нѣкоторой степени надъ вліяніемъ сербскаго просвѣщенія. До открытія болгарской типографіи въ Солуни болгарскія книги печатались внѣ предѣловъ болгарской территоріи: въ Валахіи (Бухарестъ), въ Венгріи (Буда-ІІештъ, Брашовъ) и въ Сербіи. Это объяснялось тѣмъ, что тамъ жило много болгарскихъ торговцевъ и эмигрантовъ, содѣйствовавшихъ просвѣщенію своего народа 2).

Между тѣмъ, въ особенности со времени Адріанопольскаго мира (1829 г.), въ Болгарію все болѣе и болѣе начинаетъ проникать русское вліяніе. Болгарскіе купцы, жившіе въ Россіи (въ Одессѣ)—Априловъ и Палау зовъ изъ Габрова, возбужденные къ патріотической дѣятельности преимущественно чрезъ чтеніе сочиненій историка Венелина, открываютъ въ разныхъ мѣстцхъ Болгаріи болгарскія школы, которыя потомъ начинаютъ все болѣе и болѣе умножаться.

Въ связи съ этой школьной и просвѣтительной дѣятельностью стоятъ имена двухъ замѣчательныхъ болгарскихъ дѣятелей, двухъ Неофитовъ: іеромонаха Рыльскаго (род. въ 1793 г.;у1881 г.), учителя Габровской школы, игумена Рыль-

') См. Теодоровъ, 55.

2) Объ ученикахъ Софронія см. слѣдующіе труды: М. С. Дринова— „Нѣколко бѣлѣжки за Хаджи Иоакима, даскала Крчовскаго“. Съчинения, т. И, София, 1911, стр. 478—482. Егоже: „Първата българска типография въ Солунъ и нѣкой отъ напечатаниѣ въ нея книги“. Ibid., стр. 425—450. А. Т.: „Първичето на Хаджи Иоакима“. Hep. Сп., LX1., 1900, мартъ, стр. 199—204. А. Шопова: „Изъ новата история на българитѣ въ Тур-ция“, Пловдивъ, 1895 и др. его труды въ Мсб. и Пер. Сп.

скаго, переводчика Евангелія на болг. языкъ, автора болгарскаго лексикона и другихъ трудовъ, преимущественно въ области педагогики '), и архимандрита Неофита Петрова Хи-лендарскаго (Возвели) (f 1843 г.), автора школьной энциклопедіи для учащихся («Славено болгарское дѣтоводство за малки тѣ дѣца») и другихъ сочиненій, а также одного изъ самыхъ энергичныхъ поборниковъ болгарской церковной независимости *).

Такъ постепенно подготовлялось и развивалось болгарское національное возрожденіе, приведшее сначала къ поднятію болгарскаго церковнаго вопроса, а потомъ и къ политическому освобожденію Болгаріи. Какъ видите, на челѣ всего этого движенія стояло болгарское духовенство.

Я не буду здѣсь говорить о постепенномъ развитіи болгарскаго церковнаго вопроса, приведшаго къ учрежденію независимой болгарской экзархіи (на основаніи султанскаго фирмана 1870 г.) и къ провозглашенію со стороны греческой церкви т. н. болгарской схизмы (1872 г.). Скажу только, что главными дѣятелями этого движенія были три болгарскихъ іерарха: Илларіонъ, епископъ Макаріопольскій, Авксентій Ве-лесскій и Паисій Пловдивскій (хотя послѣдній былъ и грекъ по происхожденію, а также и другіе; всѣ они находились, правда, подъ сильнымъ давленіемъ болгарской чорбаджій-ской 3) партіи (во главѣ сь Чомаковымъ), проникнутой духомъ крайней нетерпимости по отношенію къ греческой церкви 4)

*) О немъ см. „Откъслекъ отъ историята на Рилский мънастиръ“, Софий. 1895. Также у Попруженко—„Очерки по исторіп возрожд. болг. нар“.—Ж. М. Нѵ Пр., 1902, ноябрь, стр. 14.

2J О немъ см. проф. ІПишманова: „Единъ непознатъ трудъ на Неофита Возвели“—Мсб., XVIII; Стоянова—Пер. Сп., кн. 3. (Срѣдецъ, 1882): Попруженко-—Ж. М. Н. ІІр. 1902, ноябрь, стр. 32.

■ч) „Чорбаджіи“—это своего рода болгарская буржуазія, зажиточный классъ въ Болгаріи. По политическимъ своимъ воззрѣніямъ чорбаджіи въ турецкую эпоху были по большей части туркофилами.

4) О болгарскомъ церковномъ вопросѣ см. Т. Ст. Вурмова: „Българо-гърцката църковна распря“. София, 1902; В. Теплова: „Греко-болгарскій церковный вопросъ по неизданнымъ источникамъ“. Историч. изслѣдованіе. СПБ. 1889; Н. И. Петрова: „Начало греко-болгарской распри и возрожденія болгарской народности“. Кіевъ, 1886; Е. Е. Голубинскаго: „Краткій очеркъ исторіи правосл. церквей“, М. 1871, стр. 176—193 и 293—323; Ѳ. А. Курганова: „Историческій очеркъ греко-болгарской распри“ (Правосл. Собес. 1873 г., т. J—ПЦ и др.

Несомнѣнно, что созданіе независимой болгарской церкви было только прелюдіей къ полному—и политическому освобожденію Болгаріи. Такъ смотрѣлъ на это дѣло и простой болгарскій народъ •). Также понимали это и даже предста-ставители русской дипломатіи. Замѣчательно, что еще въ 1867 г., въ самый разгаръ греко-болгарской распри, русскій консулъ въ Трапезундѣ Мошнинъ сказалъ иреосвлщ. Анѳиму, впослѣдствіи болгарскому экзарху, въ то время еще не примкнувшему къ поборникамъ болгарской церковной независимости и временно прибывшему въ Трапезундъ—по порученію копстант. патріарха, въ качествѣ ревизора Неокесарійской епархіи: «Напрасно вы возитесь съ церковнымъ вопросомъ, сказалъ Мошнинъ Анѳиму, когда Россія васъ освободитъ, она дастъ вамъ князя, и все само собой уладится» 2). И дѣйствительно, нетерпѣніе болгаръ и въ данномъ случаѣ, несомнѣнно, повредило дѣлу, какъ оно и впослѣдствіи неоднократно вредило имъ въ политикѣ. Потерпи они еще немного,, и церковный вопросъ самъ собою разрѣшился-бы, такъ какъ въ автономномъ княжествѣ, какимъ скоро оказалась Болгарія, по церковнымъ канонамъ, должна быть и независимая церковь 3). Схизма, т. о., была-бы избѣгнута...

Во всякомъ случаѣ, греко-болгарская распря, противорѣчивыя дѣйствія турецкой власти при осуществленіи султанскаго фирмана 1870 г. привели къ крайнему возбужденію умовъ и страстей въ Болгаріи, Это въ значительной степени содѣйствовало и появленію позднѣйшихъ частичныхъ болгарскихъ возмущеній 1875 и 1876 гг., что имѣло слѣдствіемъ турецкія звѣрства въ Болгаріи, вызвавшія русско-турецкую войну 1877—1878 гг. и освобожденіе Болгаріи 4).

Первымъ болгарскимъ экзархомъ былъ избранъ (16 февр. 1872 г.) Анѳимъ, митрополитъ Виддинскій (въ мірѣ Атанасъ Бабинъ Генинъ, род. 1816 г.) 5). Русскій воспитанникъ, окон- *)

*) См. Т. Мидкова „Антимъ първъ. болг. зкз.1' Иловд. 1899. стр. 71.

*) Ibid. стр. 55.

3) Гражданско-политическому значенію извѣстной м ѣстности, по церковнымъ канонамъ, должно соотвѣтствовать и ея церковно-административное положеніе: см. 28 прав. IV Всел. Соб.

*) Т. Милковъ, стр. 120—121, 124— 125.

5) О блаж. Анѳимѣ и его дѣятельности см. книгу Т. Милкова: „Ан-тииъ, църви бъ-лгарски экзКрхъ. Животътъ и духовно,обацестве»нат?г му дѣятелность. Виографически очеркъ“. Пловінвъ.,,-188$.

чившій Московскую Дух. Академію (въ 1856 г.), бывшій нѣкоторое время ея баккалавромъ, одинъ изъ весьма немногихъ въ то время архіереевъ на православномъ востокѣ съ высшимъ богословскимъ образованіемъ, выдававшійся изъ ряда своихъ современниковъ своимъ недюжиннымъ умомъ и пламеннымъ краснорѣчіемъ, Анѳимъ былъ весьма цѣнимъ среди греческой іерархіи. Онъ состоялъ нѣкоторое время профессоромъ, а потомъ ректоромъ Халкинской духовной семинаріи. Со стороны константинопольскихъ патріарховъ на него не разъ возлагались весьма отвѣтственныя порученія,—напр., по части ревизіи разныхъ епархій, порученія миссіонерскаго характера—для противодѣйствія уніатской пропагандѣ, находившей благопріятную почву для распространенія среди болгаръ подъ вліяніемъ греко болгарской церковной распри. Всѣ эти порученія преосвящ. Анѳимъ, благодаря своему такту, уму и убѣжденному краснорѣчивому слову, исполнялъ всегда успѣшно и самымъ блестящимъ образомъ. На сторону поборниковъ болгарской независимой церкви, отказавшись отъ патріархіи, Анѳимъ сталъ уже въ самый послѣдній моментъ, когда грекоболгарскій церковный воирооъ вступилъ въ свой послѣдній фазисъ, когда уже было ясно, что примиренія между двумя сторонами быть не можетъ, когда это сознало и турецкое правительство, взявши на себя иниціативу дѣйствій въ этомъ вопросѣ, дѣйствій, клонившихся къ созданію болгарской самостоятельной церкви. Рѣшеніе это у Анѳима состоялось 5 декабря 1868 г., о чемъ онъ тогда же и извѣстилъ свою Вид-динскую паству, подъ вліяніемъ настойчивыхъ просьбъ которой у него состоялось и самое рѣшеніе. 6 декабря онъ отправился въ Константинополь, гдѣ 26 декабря вмѣстѣ съ другими болгарскими архіереями подалъ формальную отставку константинопольскому патріарху. Между тѣмъ, 28 февраля 1870 г. былъ изданъ турецкій фирманъ объ учрежденіи болгарскаго экзархата. Приведенъ въ дѣйствіе онъ былъ не сразу, послѣ долгихъ треній, препирательствъ и послѣднихъ безуспѣшныхъ попытокъ къ примиренію. Наконецъ, 16 февраля 1872 г. состоялось избраніе болгарскаго экзарха, и избраніе это пало на Анѳима.

. Новоизбранный экзархъ, послѣ значительныхъ колебаній,

нѣкоторыми только дополненіями, воспроивводитъ очеркъ г-жи Муромцевой—въ Русскомъ Вѣстникѣ 1882 г.

побуждаемый къ тому и русскимъ посланникомъ, граф. Игнатьевымъ, еще разъ рѣшился было обратиться къ конст. патріарху (Анѳиму VI) съ просьбой о примиреніи. «Желаю, писалъ онъ патріарху, тебя видѣть, желаю, какъ сынъ, поцѣловать твою десницу и поговорить съ тобою о случившемся», Но отъ патріарха не послѣдовало благопріятнаго отвѣта. Тогда Анѳимъ рѣшился дѣйствовать самостоятельно.

11 мая 1872 г., на праздникъ свв. славянскихъ первоучителей Кирилла и Меѳодія, Анѳимъ, въ сослуженіи уже сь низложенными ранѣе патріархомъ митрополитами—Панаре-томъ Пловдивскимъ, Илларіономъ Макаріопольскимъ и Илларіономъ Ловченскимъ, совершилъ торлсествепную литургію, за которой не было помянуто имя патріарха и былъ прочитанъ актъ, провозглашавшій возобновленіе независимой болгарской церкви.

Слѣдствіемъ этого было низверженіе экзарха со стороны константиноп. патріарха и его синода и отлученіе отъ церкви прочихъ болгарскихъ архіереевъ (13 мая 1872 г.). А черезъ нѣкоторое время, 16 сентября 1872 г., была провозглашена т. н. болгарская схизма.

На актъ провозглашенія схизмы блаж. Анѳимъ за литургіей 24 сентября отвѣтилъ прекраснымъ словомъ, въ которомъ каноническими неопровержимыми данными доказалъ незаконность этого акта.

Однако, положеніе экзарха со ■ времени провозглашенія схизмы сдѣлалось весьма затруднительнымъ. Турецкое правительство захотѣло воспользоваться схизмой въ своихъ интересахъ. Побуждаемое отчасти патріархомъ, оно потребовало, чтобы для болгарскаго народа была измѣнена форма одежды. Черезъ это болгары какъ бы сами признали бы себя схизматиками. Вмѣстѣ съ тѣмъ черезъ это оии отдѣлили бы себя не только отъ православной церкви, но и отъ единовѣрной и единоплеменной Россіи. Послѣднее-то обстоятельство м было важно для турецкаго правительства, почему оно такъ энергично и поддерживало этотъ греческій проектъ. На сторонѣ проекта была и болгарская чорбаджійская партія, группировавшаяся около Чомакова Проникнутая рѵссофобскимъ настроеніемъ, она не прочь была пожертвовать не только духовнымъ костюмомъ, но и самыми догматами вѣры, чтобы только совсѣмъ отдѣлаться отъ грековъ и осуществитъ національную болгарскую идею, а вмѣстѣ съ тѣмъ подальше стать и отъ казавшейся опасной ей Россіи.

Блаж. Анѳимъ со всей энергіей воспротивился осуществленію этого проекта. «Мы всегда были и будемъ православными, говорилъ онъ...; съ патріархомъ мы можемъ помириться; онъ. какъ отецъ, сердится на насъ, но мы можемъ подождать годъ, два, три, даже десять, и веетаки помиримся...» ‘). Защита православія своей церкви у блаж Анѳима стояла въ неразрывной связи съ его непреклоннымъ желаніемъ поддерживать самое живое общеніе съ Россіей, на которую онъ возлагалъ всѣ свои надежды въ переживаемыхъ имъ трудныхъ обстоятельствахъ для своей церкви и своего народа. Ііъ этомъ онъ находилъ вообще полную поддержку у русскаго посланника, гр. Игнатьева.

Между тѣмъ, враждебная экзарху болгарская партія открыто обвиняла его въ панславизмѣ, называла орудіемъ русскаго посольства. Однажды между нимъ и Чомаковымъ въ оффиціальномъ засѣданіи болгарскаго собора, созваннаго правительствомъ для обсужденія вопроса объ измѣненіи султанскаго фирмана, произошелъ очень крупный разговоръ по этому вопросу. «Ти си Руснакъ и дѣйствувашъ подъ Рѵско влияние». бросилъ экзарху Чомаковъ. Экзархъ тогда въ негодованіи выгналъ его изъ собранія, заявивши ему, что онъ напрасно беретъ непринадлежащую ему роль диктатора въ церковныхъ дѣлахъ 2).

Нескрываемая экзархомъ привязанность къ Россіи очень была непріятной и для австрійскаго посланника въ Константинополѣ (Людольфа). Желая привлечь его на свою сторону, онъ предлагалъ ему и нравственную и матеріальную поддержку, но блаж. Анѳимъ деликатно отклонилъ отъ себя это предложеніе.

Осуществленіе фирмана вызывало большіе безпорядки въ епархіяхъ и массу недоразумѣній между болгарами и греками. Чомаковъ открыто во всемъ винилъ экзарха, который, молъ, не пожелалъ измѣнить фирмана въ смыслѣ полнаго обособленія отъ грековъ.

Между тѣмъ, наступили страшные 1875 и 1876 годы. ГІо мѣстамъ вспыхнули возстанія среди болгаръ. Начались массовыя избіенія беззащитнаго болгарскаго населенія, безъ различія нола и возраста. Экзархъ мужественно защищалъ его передъ турецкимъ правительствомъ. Естественно, что на него

смотрѣли враждебно. «Плохо твое положеніе, сказалъ однажды Анѳимѵ армянскій патріархъ, худо говорятъ относительно тебя въ министерствѣ; какъ-бы не дошло до веревки и висѣлицы».-—«Дай, Боже, отвѣтилъ Анѳимъ, чтобы сбылись Ваши слова, потому что когда повѣсили греческаго патріарха Григорія, создалось свободное греческое королевство, и теперь, если бы меня повѣсили, это могло бы создать свободное болгарское царство» 1).

Зимой 1876—1877 г. открылись засѣданія извѣстной константинопольской конференціи. Гр. Игнатьевъ предложилъ болгарамъ подать въ конференцію мемуаръ съ выраженіемъ своихъ желаній для улучшенія участи своего народа. Мемуаръ былъ приготовленъ. Болгары выражали въ немъ желаніе имѣть гражданскую автономію. Турецкое правительство, узнавши о содержаніи мемуара, негодовало на экзарха. Негодованіе было тѣмъ сильнѣе, что одновременно греческій и армянскій патріархи подали свои мемуары; въ которыхъ восхваляли прекрасное управленіе Высокой Порты. Болгарскіе чорбаджіи неоднократно и настойчиво требовали отъ экзарха, чтобы и онъ представилъ въ конференцію подобный же мемуаръ. Честный экзархъ наотрѣзъ имъ откачалъ въ этомъ. Тогда они составили свой мемуаръ и просили Анѳима подписаться Но Анѳимъ гнѣвно имъ отвѣтилъ: «правительство колетъ, вѣшаетъ, притѣсняетъ, а я буду ему выражать благодарность; нѣтъ, не могу .подписаться!»—«Ты идешь противъ царства, ты бунтовщикъ!» кричали ему чорбаджіи. Однако, они не поколебали благородной рѣшимости экзарха. Чорбаджіи рѣшились тогда подать мемуаръ за собственными только подписями, не болѣе 13. Но мемуаръ этотъ, послѣ того, какъ гр. Игнатьевъ объяснилъ исторію его происхожденія, не произвелъ въ конференціи никакого впечатлѣнія.

Турецкое правительство собрало совѣтъ для обсужденія постановленій конференціи, па которомъ присутствовали виднѣйшіе турецкіе сановники и представители всѣхъ вѣроисповѣданій и на которомъ были отвергнуты постановленія конференціи. Блаж. Анѳимъ, предвидя это, отказался явиться на совѣтъ. Ему дано было попять, что простятъ ого отсутствіе, если онъ оффиціально сообщитъ, что отсутствовалъ по болѣзни. Блаж. Анѳимъ отказался это сдѣлать.

Тогда была окончательно рѣшена его отставка. Чорбаджіи начали агитацію. Сначала попробовали было воздѣйствовать па народъ и духовенство, стараясь возбудить недовольство экзархомъ. Но отовсюду они слышали отвѣтъ: «экзархъ для насъ хорошъ; если у него и есть нѣкоторые недостатки, не время теперь мѣнять его». Не успѣвши въ этомъ направленіи, Чомаковъ и его партія прибѣгли къ печати. Они доказывали, что экзархъ—русское орудіе и можетъ стать причиной погибели болгаръ.

Экзархъ отвѣчалъ и смѣло обвинялъ правительство въ несправедливомъ и жестокомъ обращеніи съ болгарами. Съ его также одобренія состоялась поѣздка Цанкова и Балабанова по европейскимъ столицамъ съ жалобами на турецкое правительство. Въ то же время онъ отправилъ письмо на имя С.-Петербургскаго митрополита Исидора съ просьбою о помощи. Экзархъ описалъ митрополиту турецкіе ужасы и звѣрства въ Болгаріи и заключалъ письмо такими словами: «Если Его Величество, Всероссійскій Императоръ, не обратитъ вниманія па положеніе болгаръ, не защититъ ихъ теперь, то пусть лучше они будутъ вычеркнуты изъ списка славянъ и православныхъ, потому что всѣхъ охватило отчаяніе: одни потур-чиваются, другіе дѣлаются католиками или протестантами». Говорятъ, что это письмо, показанное митр. Исидоромъ Импер. Александру II, окончательно побудило его принять мѣры къ освобожденію Болгаріи *).

Рѣшивши во что бы то ни стало низложить экзарха, турецкое правительство, призвало къ себѣ болгарскихъ архіереевъ (кромѣ Симеона Прѣславскаго, наиболѣе преданнаго экзарху) и убѣждало ихъ побудить экзарха добровольно подать прошеніе объ отставкѣ. Въ томъ же смыслѣ дѣйствовали и чорбаджіи, подавшіе извѣстный мемѵаръ конференціи. Но блаж. Анѳимъ, предполагая, что его отставка повлечетъ за собой только вредъ для болгарской церкви и народа, категорически отказался исполнить предъявленное ему требованіе. Тогда, подъ давленіемъ правительства, былъ составленъ протоколъ, подъ которымъ подписалось нѣсколько архіереевъ и до і 5 челов. мірянъ, съ измышленными обвиненіями на блаж. Анѳима. Послѣдній сразу же (17 апрѣля 1877 г.) былъ низ-

ложенъ, и было дано разрѣшеніе на выборъ другого экзарха; этотъ выборъ и состоялся 24 апрѣля 1877 г.

Между тѣмъ, 12 апрѣля 1877 года Россія объявила воину Турціи. Естественно было ожидать, что вся ярость турокъ обрушится теперь на низложеннаго экзарха, главнаго виновника несчастій, постигшихъ Турцію. Боясь за него, графъ Игнатьевъ предупредилъ турецкое правительство, что оно будетъ отвѣтственнымъ за неприкосновенность личности бывшаго экзарха.

Политическая роль блаж. Анѳима теперь была почти окончена. На время войны онъ былъ сосланъ въ Малую Азію, въ Ангору. Здѣсь онъ вмѣстѣ съ другими болгарскими изгнанниками, подвергавшимися ужаснымъ лишеніямъ, переносилъ всѣ невзгоды заточенія и старался по мѣрѣ возможности облегчить ихъ участь. Одна надежда "была у него на Россію. „Мучили насъ, думалъ онъ, убивали, вѣшали, притѣсняли, инословныя цропаганды раздѣляли насъ и сѣяли раздоръ въ нашихъ семействахъ; но всему этому будетъ конецъ. Россія освободитъ нашъ народъ и вспомнитъ и о насъ, заточенныхъ» *). Дѣйствительно, заточеніе узниковъ было непродолжительно. 19 февраля 1878 г. война была окончена, и былъ заключенъ С.-Стефанскій миръ. Болгарскіе узники были освобождены, но относительно экзарха въ правительственной телеграммѣ было сказаио: «экзархъ причинилъ столько зла царству, что не долженъ возвращаться» (т. е. изъ ссылки). И только по распоряженію Верховнаго Главнокомандующаго, Вѳл. кн. Николая Николаевича, онъ былъ освобожденъ изъ заточенія.

Блаж. Анѳимъ болѣе не возвращался къ дѣламъ правленія экзархіей * 2) и до самой своей кончины, послѣдовавшей 1 декабря 1888 г., оставался въ отставкѣ, тѣмъ болѣе, что въ лицѣ своего замѣстителя, блаж. Іосифа I, онъ нашелъ себѣ достойнаго преемника. Ему принадлежала теперь только представительная роль въ важнѣйшіе моменты начальной политической жизни болгаръ. Такъ, онъ единогласно былъ избранъ предсѣдателемъ Терновскаго Учредительнаго Собранія, открывшагося 10 февраля 1879 г. Въ іюлѣ того же 1879 г. блаж.

О Милковъ, 152.

2) Митрополіей Виддиыской онъ управлялъ до своей кончины, съ помощью викарнаго епископа.

Анѳимъ во главѣ денутаціи, избранной собраніемъ, ѣздилъ въ Россію—въ Царское Село—благодарить Царя Освободителя отъ лица болгарскаго народа. Государь пожаловалъ ему брилліантовый крестъ на клобукъ, а Государыня—драгоцѣнную панагію.

На обратномъ пути (въ августѣ мѣсяцѣ) блаж. Анѳимъ торжественно былъ встрѣченъ на вокзалѣ въ Москвѣ московскими славянофилами, во главѣ съ И. С. Аксаковымъ.

Преемникомъ блаж. Анѳима въ санѣ болгарскаго экзарха былъ блаж. Іосифъ I, митр. Ловченскій (въ мірѣ Лазарь Іов чевъ, род. въ 1840 г., т 20 іюня 1915 г.). Онъ такъ недавно еще сошелъ въ могилу, что теперь трудно настоящимъ образомъ разобраться въ его жизни и по достоинству оцѣнить его дѣятельность. Постараемся сдѣлать это въ самыхъ общихъ и краткихъ чертахъ ‘).

Получивъ свѣтское французское образованіе (онъ окончилъ въ 1870 г. юридическій факультетъ въ Парижѣ), Лазарь Іов-чевъ занялся было сначала у себя на родинѣ свѣтской юридической и литературной дѣятельностью. Но событія и интересы времени (это вѣдь было время образованія самостоятельной болгарской экзархійской церкви) невольно вдвинули его въ церковное русло. Онъ сначала сдѣлался экзархійскимъ секретаремъ, а потомъ, по совѣту блаж. Анѳима, замѣтившаго въ лицѣ Іовчева крупную силу и желавшаго эту силу навсегда пріобрѣсти для церкви, онъ принялъ (23 сент. 1872 г.) монашество, открывавшее ему широкій путь для народно-общественной дѣятельности. Поэтому, не безъ основанія Іосифа называютъ ученикомъ Анѳима 2).

24 апрѣля 1877 г. состоялось избраніе Іосифа въ экзархи— въ одинъ изъ самыхъ критическихъ моментовъ жизни болгарскаго народа. Началась война Россіи съ Турціей за освобожденіе Болгаріи. Новоизбранный экзархъ на первыхъ же порахъ оказался въ чрезвычайно затруднительномъ положеніи. Порта хотѣла употребить его въ качествѣ своего орудія: потребовала отъ него цѣлаго ряда такихъ распоряженій, внутренній смыслъ которыхъ заключался въ протестѣ противъ освободительной войны. Однако, блаж. Іосифъ имѣлъ муже-

') О блаж. Іосифъ см. мою статью въ „Богосл. Энцнклоп.“ A. II. Лопухина. а также—въ „Дерк. Въстн.“ 1915 г., Js 27.

-) См. Милковъ, „Автимъ“.., стр. 147.

ство отклонить эти требованія. Нечего уже и говорить о томъ, что во время самой войны положеніе экзарха въ Константинополѣ было чрезвычайно тяжелымъ. Но вотъ, наконецъ, война была окончена. Болгарія должна была сдѣлаться свободной. Однако, берлинскій конгрессъ помѣшалъ осуществленію про-эктировав'шейся по Санъ Стефанскому договору идеи созданія «цѣлокѵпной» Болгаріи. Болгарія была разорвана на части, при чемъ Македонія и адріанопольскій вилайетъ по прежнему остались за Турціей. Почти всѣ болгарскіе дѣятели того времени держались того мнѣнія, что мѣстопребываніе экзарха должно находиться въ предѣлахъ Болгаріи—въ Софіи или въ Филиппоиолѣ. Но самъ блаж. Іосифъ пожелалъ остаться въ Константинополѣ. не желая разставаться со своей паствой, оставшейся въ предѣлахъ Турціи. Онъ только временно пріѣзжалъ въ Болгарію (двалсды, въ теченіе 1878—1879 гг.) для устроенія болгарскихъ церковныхъ дѣлъ. Между тѣмъ, Порта послѣ войны не хотѣла признавать церковныхъ правъ экзарха въ Македоніи и адріанопольскомъ вилайетѣ и отказывалась назначать епископовъ въ болгарскія епархіи. Тогда блаж. Іосифъ постарался воздѣйствовать на турецкое правительство черезъ посредство европейской комиссіи, собравшейся въ Іхонстанти-< ногіолѣ для выработки проекта реформъ въ Македоніи. Комиссія признала права болгарской народности и церкви въ предѣлахъ турецкой имперіи. Вслѣдъ за нею (въ 1883 г.) эти права признала и Порта. Такимъ образомъ, болгарскій экзархъ остался въ Константинополѣ. Вслѣдъ затѣмъ были возстановлены и болгарскія епархіи въ турецкой имперіи: въ 1890 г.—скопская и охридская, въ 1894 г.—неврокопская и велесская. въ 1897 г. — иелагонійская, струмицкая и дебрь-ская. Сказаннымъ не ограничивается значеніе дѣятельности блаж. Іосифа въ трудную минуту жизни болгарской церкви. Онъ не только возстановилъ ея права въ предѣлахъ Турецкой имперіи, по своимъ вліяніемъ удержалъ болгарское населеніе Турціи отъ соблазна увлечься римско-католической пропагандой, агенты которой, какъ и всегда въ подобныхъ случаяхъ. не преминули предложить свои услуги для полученія независимости болгарской церкви. Не мало было сдѣлано блаж. Іосифомъ а для развитія церковно-просвѣтительнаго дѣла среди болгарскаго населенія тогдашней Турціи. Въ 1882—83 учебномъ году болгары имѣли въ предѣлахъ турецкой имперіи 237 училищъ, 351 учителя и 16.063 ученика, а

въ 1899—1900 г.—947 училищъ, 1.481 учителя и 48.874 ученика; къ самому же послѣднему времени (къ 1913 г.) эти цифры восходили до слѣдующихъ размѣровъ: 1.373 училища, 2.266 учителей и 78 854 ученика. Въ числѣ училищъ считалось 13 гимназій, 87 прогимназій и одна 6-ти классная духовная семинарія въ Константинополѣ. Конечно, блаж. Іосифъ не оставлялъ безъ вниманія церковныхъ дѣлъ и собственно болгарскаго княжества—боролся съ деспотическимъ режимомъ Стамбулова, вступался за права Церкви, въ частности—принималъ горячее участіе въ дѣлѣ тернов. митр. Климента, но преимущественныя его заботы были направлены въ сторону болгарскаго населенія, оставшагося подвластнымъ Турціи. Для лучшаго управленія этимъ населеніемъ онъ въ послѣднее время учредилъ въ Константинополѣ свой синодъ, по образцу существующаго въ предѣлахъ Болгаріи (въ Софіи).

Послѣ всего сказаннаго становится понятнымъ, какое впечатлѣніе должны были произвести на блаж. Іосифа послѣдствія второй братоубійственной балканской войны. Большая и лучшая часть Македоніи досталась теперь сербамъ и грекамъ; большая часть турецкой Ѳракіи осталась по прежнему за турками; только сравнительно незначительная часть бывшихъ турецкихъ владѣній, населенныхъ болгарами, досталась Болгаріи. Белгарскія епархіи въ таперешнихъ сербскихъ и греческихъ владѣніяхъ были закрыты, архіереи и священники изгнаны, болгарскія школы уничтожены; болгарское населеніе, оставшееся въ Турціи (около Адріанополя), подверглось истребленію. Дѣло всей жизни блаж. Іосифа было теперь, казалось, совсѣмъ потеряно. Самъ онъ, разбитый и больной, долженъ былъ переселиться на жительство изъ Константинополя въ Софію. При томъ въ самой Болгаріи ему пришлось пережить массу непріятностей. Со стороны нѣкоторой части болгарскаго общества, ошеломленной постигшими Болгарію несчастіями, посыпались упреки на него, зачѣмъ онъ, молъ, оставилъ Македонію, что ему нужно было тамъ «сложить кости»; со стороны оказавшагося у власти т. н. «австрофильскаго» правительства стали дѣлаться энергичныя посягательства на хозяйственную независимость болгарской перкви. Въ болгарскомъ обществѣ началось движеніе въ сторону уніи съ Римомъ; въ газетахъ правительственнаго пошиба стали дѣлаться неприличные выпады противъ Россіи. Но и въ эти самыя тяжелыя минуты своей жизни больной, прикованный

къ постели, экзархъ не палъ духомъ. За его подписью (а также и всѣхъ синодальныхъ владыкъ Болгаріи) было издано исполненное глубокаго христіанскаго чувства окружное посланіе противъ уиіональныхъ затѣй извѣстной части болгарскаго общества. «Возлюбленныя чада наши о Господѣ! писалъ, между прочимъ, въ этомъ посланіи экзархъ. Спасеніе благочестиваго болгарскаго народа въ православіи и славянствѣ, въ томъ православіи и славянствѣ, какъ они опредѣляются ихъ идейными представителями, въ православіи, которое имѣетъ своимъ сокровищемъ неповрежденное и чистое ученіе Спасителя и своей основой—любовь и самоотверженіе ради ближняго. и въ славянствѣ, которое имѣетъ евангельско-культурной задачей,—чтобы ни одинъ славянскій народъ не притѣснялъ другого. Въ 1912 г. болгарскій народъ поставилъ себѣ знаменемъ эти идеи и отдалъ за нихъ своихъ лучшихъ сынова., и эти идеи восторжествовали. Если его чистыя и высокія идеи не были поняты другими и даже если и нѣкоторые изъ его сыновъ ихъ не поняли и сдѣлали въ отношеніи ихъ ошибки, онъ не разстанется съ ними, потому что идеи эти — долгъ, и не только его, а и всего славянства, на челѣ котораго стоитъ великая Россія».. (См. «Церк. Вѣсти.» 1915 г., № 5). При всѣхъ удобныхъ случаяхъ, когда только ему это было возможно, почившій экзархъ указывалъ, что единственный правильный путь для Болгаріи—это находиться въ единеніи съ Россіей. Блаж. Іосифъ не дожилъ до теперешнихъ «черныхъ дней», когда освобожденная Россіей Болгарія оказывается состоящей въ войнѣ со своей Освободительницей. Но онъ видѣлъ уже ненормальное направленіе политики Болгаріи. Онъ видѣлъ истинную причину и истинныхъ виновниковъ ея несчастій, еще при жизни его уже поставившихъ страну на краю гибели. Эта причина и эти виновники—грандоманія и грандоманы. И экзархъ сознавалъ и видѣлъ неизбѣжность крушенія ихъ политики. Замѣчателенъ разговоръ, который имѣлъ почившій экзархъ въ 1913 г. съ II. Н. Милюковымъ передъ самымъ своимъ отъѣздомъ изъ Константинополя въ Софію. О немъ г. Милюковъ передаетъ намъ въ своей замѣткѣ по поводу кончины блаж. Іосифа («Рѣчь», 1915 г., 21 іюняѣ Онъ называетъ этотъ разговоръ «своего рода политическимъ завѣщаніемъ» экзарха. У болгаръ собственно нѣтъ интеллигенціи, говорилъ экзархъ, нѣтъ ни настоящихъ учителей, ни опытныхъ дипломатовъ, ни политическихъ дѣя-

телей. Болгарія—это простой народъ, крестьяне. Можетъ быть, они только лѣтъ черезъ сто созрѣютъ для конституціи. Болгарія нуждается въ сильной власти. Новое поколѣніе слишкомъ распущено. Пусть Россія присоединитъ къ себѣ Болгарію па подобіе Финляндіи, пусть она возьметъ себѣ руководство внѣшней политикой и военнымъ управленіемъ Болгаріи, но только пусть она спасетъ ей ея племенное единство. Нужно спасти народъ, спасти его этнографическое единство. Это главное, остальное все стоить на второмъ планѣ. Все, что стоитъ на пути къ достиженію этой цѣли,—грандоманія и грандоманы, все это должно быть уничтожено.

Таковы были политическія воззрѣнія блаж. Іосифа, этого, какъ назвалъ его болгарскій поэтъ, «великаго болгарина».

Не намъ судить, насколько пріемлемы его взгляды. Для насъ интересно только въ данномъ случаѣ отмѣтить ихъ.

Вообще почившій экзархъ, всю свою жизнь посвятившій на осуществленіе національныхъ болгарскихъ идеаловъ, самъ былъ какъ-бы ихъ нагляднымъ воплощеніемъ. И онъ вѣрилъ зъ ихъ осуществленіе до конца своей жизни.

Второй, наиболѣе завѣтной мечтой почившаго святителя въ послѣдніе годы его жизни была мысль объ уничтоженіи злополучной болгарской схизмы. Онъ говорилъ объ этомъ, писалъ, принималъ мѣры къ осуществленію своей мысли и надѣялся на ея осуществленіе. Но и до этого ему не удалось дожить.

Говоря о политической роли болгарскаго духовенства, намъ нельзя не остановиться на наиболѣе яркой и замѣчательной въ этомъ отношеніи личности терновскаго митрополита Климента (въ мірѣ Василій Друмевъ, род. ок. 1838 г. t 1901 г.)1). Воспитанникъ Одесской духовной семинаріи и Кіевской дух. академіи, человѣкъ весьма крупнаго ума, блестящихъ дарованій и благороднѣйшаго сердца, одинаково горячо любившаго и свою родину—Болгарію и общеславянскую родину— Россію, Климентъ проявилъ себя преимущественно какъ поборникъ въ Болгаріи за русскую идею и какъ мученикъ за нее во времена мрачнаго Стамбуловскаго режима.

ІІо окончаніи Кіевской Духовной Академіи, молодой Дру-

г) О Климентъ торное. <'м. мою статью въ Вогосл. Энцвкл. А. II. Лопухина и ы. - •соОся нооти сѵч. И шпіона В.. „Тырновскій мнгр. Климентъ

(Друмеьъ) и «п> нначсніе въ церіе.-іі-'.ііігііч. судьбахъ болг. нар.“ 1912 г.

мевъ уѣхалъ въ Румынію, жилъ здѣсь довольно долгое время въ качествѣ эмигранта и вмѣстѣ со своимъ товарищемъ дѣтства В. Д. Стояновымъ, при содѣйствіи знаменитаго ученаго М. С. Дринова, много работалъ надъ созданіемъ болгарскаго литературно-научнаго общества «Българско Книжовно Дружество» (основ. въ 1869 г.) и надъ его изданіемъ «ІІериоди-ческо Снисание». Уже въ этотъ періодъ жизни онъ сдѣлался человѣкомъ весьма популярнымъ въ Болгаріи—главнымъ образомъ своей беллестристической дѣятельностью и преимущественно пьесой изъ болгарской исторіи «Иванко, убійца Асѣня».

Монашество онъ принялъ уже въ зрѣломъ возрастѣ (въ

1873 г.), опять-таки въ значительной степени подъ воздѣйствіемъ экзарха блаж. Анѳима. Да и вообще его привлекало духовное служеніе, отвѣчавшее его воспитанію и глубокорелигіозному нравственному складу. Воплощеніе своего духовнаго идеала онъ видѣлъ въ двухъ русскихъ архипастыряхъ, борцахъ за правду: св. Филиппѣ, митр. Московскомъ и св. Ермогенѣ, патр. Всероссійскомъ. Скоро, въ слѣдующемъ-же

1874 г., Климентъ получилъ и санъ епископа (съ титуломъ Браницкаго). Освобожденіе Болгаріи и неотложныя требованія жизни заставили Климента принять ближайшее участіе въ политикѣ вновь созданнаго княжества. Въ 1878 г. онъ избирается представителемъ Рущукскаго округа для поднесенія благодарственнаго адреса Царю-Освободителю (правда, не состоявшагося); въ 1879 г. избирается членомъ Учредительнаго Терновскаго Собранія и отправляется въ Россію въ числѣ членовъ депутаціи для поднесенія благодарственнаго адреса Царю—Освободителю въ Царскомъ Селѣ; въ качествѣ члена Учредительнаго собранія принимаетъ живѣйшее участіе въ выборѣ князя. Въ своей рѣчи, обращенной къ Собранію, Климентъ говорилъ: «...Для насъ самымъ лучшимъ княземъ былъ-бы тотъ, который состоитъ членомъ великаго русскаго народа, того народа, который доказалъ намъ свою безграничную любовь, пролйвая кровь за нашу свободу. Такой князь сдѣлалъ-бы еще болѣе неразрывными братскія узы между нами и дорогимъ русскимъ народомъ. Но существуетъ воля высокая, воля священная, которая стоитъ выше нашихъ чувствъ и желаній, предъ которой мы должны съ покорностью и благоговѣніемъ преклонить головы. Эта воля—воля Нашего Великаго Царя Освободителя. Воля-же Царя Освободителя, чтобы не избирать въ князья болгарскаго княжества подданнаго русскаго государ-

ства»... Дальше въ своей рѣчи Климентъ указываетъ на преимущества избранія принца Александра Баттенбергскаго, какъ кандидата, угоднаго Россіи. Въ одно мгновеніе всѣ члены собранія поднялись и единодушно провозгласили: «Да живетъ первый болгарскій князь Александръ I Баттенбергъ!».

Въ томъ-же 1879 г., по предложенію князя, Климентъ занимаетъ постъ министра-президѳнта и министра народ. просвѣщенія. Въ 1880 г., во время отъѣзда Александра Баттеи-бергскаго въ СПБ. для присутствованія на 25-лѣтнемъ юбилеѣ царствованія Александра И, Климентъ остается ненадолго намѣстникомъ князя.

Когда Баттенбергъ, послѣ Свиіцовскаго Великаго Народнаго Собранія (1881 г.) и политическаго переворота, начинаетъ вести нѣмецкую политику, Климентъ начинаетъ вести съ нимъ борьбу и возвращаетъ ему полученные отъ него ордена. Когда Баттенбергъ возстановляетъ конституцію, Климентъ входитъ въ комиссію для ея пересмотра. Послѣ руме-лійскаго переворота (1885 г.) Климентъ отправляется во главѣ' депутаціи къ Имп. Александру III, чтобы просить его защиты и согласія на присоединеніе къ Болгаріи Восточной Румеліи. Послѣ низложенія Баттенберга (1886 г.) Климентъ дѣлается ненадолго (всего только на нѣсколько дней) предсѣдателемъ временнаго правительства.

Но тутъ начинается новая волна въ политической жизни Болгаріи, выбросившая на ея поверхность и поставившая на цѣлые 8 лѣтъ во главѣ народной жизни извѣстнаго Ст. Стам-булова, съ его деспотическимъ, антинароднымъ, руссофобскимъ режимомъ. Тутъ-же начинается и наиболѣе важный періодъ въ политической дѣятельности Климента, начинается его мученичество за русскую идею.

Въ то время, какъ всѣ народные дѣятели, запуганные, молчали, одинъ только Климентъ безстрашно обличалъ въ своихъ проповѣдяхъ преступную политику Стамбулова. Климентъ со времени оффиціальнаго своего избранія на терновскую митрополію (1884 г.), по порученію блаж. Іосифа, былъ назначенъ делегатомъ экзарха и жилъ въ Софіи. Подъ давленіемъ правительства, онъ вынужденъ былъ теперь оставить этотъ постъ и переселиться въ Терново.

3-е такъ называемое великое народное собраніе, составленное Стамбѵловымъ, вмѣсто отрекшагося отъ престола Александра Баттенбергскаго, выбрало болгарскимъ княземъ Фер-

динанда Кобургскаго (1887 г.). Ни Россія, ни другія великія державы, кромѣ Австріи, его не признали. Когда Фердинандъ (на Пасхѣ 1888 г.) пріѣхалъ въ Торново, Климентъ его не встрѣтилъ. Когда-же, въ іюнѣ, онъ снова туда пріѣхалъ, Клименту было приказано встрѣтить князя. Климентъ исполнилъ требованіе. Онъ вышелъ съ крестомъ въ рукахъ и привѣтствовалъ Фердинанда такими словами: «Я привѣтствую лишь друга Россіи и Царя». Фердинандъ, чтобы прервать его дальнѣйшія слова, приближается поцѣловать крестъ. Климентъ же отступаетъ немного и продолжаетъ: «Лишь приверженцамъ Царя и Россіи этогь святой крестъ приноситъ благодать и благословеніе». Фердинандъ тогда отошелъ и скрылся въ толпѣ.

Климентъ аккуратно продолжалъ говорить свои проповѣди и, по заведанному въ Болгаріи обычаю, номиналъ Русскаго Царя за богослуженіемъ. Оффиціальнымъ конфиденціальнымъ отношеніемъ Стамбѵлова отъ 20 сент. 1888 г. ему было запрещено то и другое йодъ предлогомъ, что будто-бы населеніе жаловалось на него министру. На это Климентъ отвѣтилъ, что «онъ поминаетъ Русскаго Царя, какъ иокровителя Болгаріи, какъ и раньше поминалъ покойнаго Александра II, какъ Освободителя. Православное болгарское насеченіе не можетъ жаловаться на это поминовеніе, такъ какъ послѣднее есть ни что иное, какъ смиренное и благочестивое изъявленіе той глубокой признательности, которую болгарскій народъ не можетъ не питать къ великому русскому народу. Болгарскій народъ не можетъ отказаться отъ своего прошлаго, онъ не можетъ забыть, у кого находилъ опору и ободреніе въ борьбѣ за свое историческое существованіе во время тяжелыхъ вѣковъ рабства, не можетъ забыть и тѣхъ великихъ жертвъ, которыя великій русскій народъ принесъ для его умственнаго пробужденія и политическаго освобожденія. Болгарскій народъ имѣетъ достаточно благородства, чтобы быть признательнымъ за сдѣланное ему добро, да и здравый смыслъ говоритъ, что для -сохраненія его существованія и его настоящей свободы и независимости, для его свѣтлаго будущаго, для укрѣпленія державнаго престола и короны ему необходимо быть въ добрыхъ отношеніяхъ съ тѣми, кто помогъ въ его пробужденіи и освобожденіи, а такія высоконравственныя и историческія отношенія, которыя связываютъ два братскіе народа, не могутъ быть некогда уничтожены» '). *)

*) Отношеніе Климента отъ 12 октября 1888 г.

Что же касается проповѣдей, то Климентъ отвѣчалъ: «Пашъ долгъ, отъ котораго мы никогда не откажемся, проповѣдывать слово Божіе, поучать добру, благочестію и терпѣнію, утѣшать и ободрять въ несчастіяхъ, обличать лжецовъ, клеветниковъ, безчестныхъ, развратниковъ, бичевать неустанно пороки, кто бы ихъ ни совершалъ; такъ мы дѣлали до сихъ моръ, таіН будемъ продолжать и впредь. Не мы виноваты, если нѣкоторымъ не нравятся наши нроповѣди, а другіе ихъ толкуютъ по своему усмотрѣнію, а третьи ихъ нринимаюъ на свой счетъ. Церковныя проповѣди не могутъ совершаться въ угоду того или другого».

Правительство, между тѣмъ, усиливало свои терроръ и насилія. Для обсѵлчденія создавшагося положенія собрался Св. Синодъ. Но изъ членовъ его рѣшились явиться только трое: Симеонъ Варненскій, Константинъ Вратчапскій и Климентъ Тер-новскій. На очередь было поставлено отношеніе правительства къ православной вѣрѣ и поведеніе князя. Правительство открыто покровительствовало католическимъ и протестантскимъ пропагандистамъ, а православнымъ священникамъ на каждомъ шагу ставило всевозможныя препятствія и вообще третировало ихъ. Фердинандъ явно пренебрежительно относился къ православной церкви. Такъ, наіір., въ іюнѣ 1888 г. онъ останавливался въ Калоферскомъ женскомъ монастырѣ. Во дворѣ монастыря поставлена была палатка, въ которой католическій ксендзъ совершалъ для него мессу. По его настоянію были отслужены въ православныхъ храмахъ княжества молебны въ дни католическихъ святыхъ Фердинанда и Клементины !). Извѣстно было объ его намѣреніи выстроить въ Болгаріи католическій женскій монастырь, для чего онъ уже купилъ одинъ монастырскій лугъ, несмотря на то, что по закону монастырскія земли не подлежатъ отчужденію. Все это вмѣстѣ взятое заставляло синодальныхъ старцевъ безпокоиться за будущую судьбу православной церкви въ Болгаріи. Озлобленное правительство рѣшило тогда освободиться отъ Синода. Синодальнымъ старцамъ было приказано прекратить засѣданія и ѣхать въ свои епархіи. Но тѣ отказались исполнить незаконное требованіе. Тогда въ 3 часа ночи на 30 декабря 1888 г. явилась полиція и арестовала синодальныхъ старцевъ. Каждый изъ нихъ былъ высланъ въ свою епархію.

') Имя Климентины носила мать Фердинанда, ярая католичка.

Въ концѣ 1892 г. стало извѣстнымъ о предстоявшей помолвкѣ князя съ княжной Маріей Луизой Бурбонской—католичкой. Стамбуловъ намѣревался даже измѣнить соотвѣтствующій § конституціи въ такомъ смыслѣ, что и первый престолонаслѣдникъ можетъ быть неправославнымъ. Болгарскіе іерархи—блаж. экзархъ Іосифъ, митрополиты—Варненскій Симеонъ, Вратчанскій Константинъ и Терновскій Климентъ протестовали. Правительство тогда пріостанавливаетъ жалованье экзарху и угрожаетъ вышеуказаннымъ митрополитамъ отстраненіемъ отъ должности и арестомъ. Къ Клименту, сильнѣе другихъ обличавшему намѣренія правительства, были посланы тайные агенты, угрожавшіе ему смертью, если онъ не замолчитъ. Но Климентъ не молчалъ. Тогда правительство воспользовалось ближайшимъ поводомъ, чтобы отъ него отдѣлаться. Такимъ поводомъ послужила проповѣдь Климента, сказанная имъ въ недѣлю Православія, 14 февраля 1893 г. въ терновскомъ каѳедр. соборѣ, на тему изъ посл. къ Евр., гл. XI, ст. 24—25: «Вѣрою Моисей, великъ былъ, отвержеся нарицатися сынъ дщере фараоновы: паче же изволи страдати съ людьми Божіими, нежели имѣти временную грѣха сладость». Проповѣдь эта была горячій призывъ къ народу отстаивать свою вѣру отъ разныхъ на нее посягательствъ. Правительство усмотрѣло въ этой проповѣди возбужденіе населенія противъ князя и правительства. Противъ Климента полицейскимъ приставомъ составленъ былъ обвинительный актъ и начато было судебное дѣло. На другой день образованная правительствомъ толпа изъ полупьяныхъ оборванцевъ съ криками и ругательствами явилась къ дому Климента. Климента вытащили на парадную лѣстницу. Когда опъ собрался усовѣ-щевать толпу, ему зажали ротъ и кричали: «не желаемъ слушать твоихъ проповѣдей!». Потомъ связали Климента, и, нанося ему побои и плюя въ лицо, съ непристойными ругательствами, бросили въ приготовленную повозку и отвезли въ Петропавловскій монастырь. Послѣ удаленія Климента толпа разграбила его домъ; многія цѣнныя рукописи были сожжены и расхищены. Экзархъ и митрополиты протестовали противъ этого вопіющаго насилія, но ихъ протестъ оставался голосомъ вопіющаго въ пустынѣ.

Начался чудовищный судебный процессъ по дѣлу Климента, начался вопреки закону, согласно которому для привлеченія къ суду архіерея нужно было соотвѣтствующее по-

з

становленіе его высшаго начальства. Набранъ былъ подходящій составъ членовъ суда. Долго пикто не рѣшался взять на себя обязанностей обвишітеля-нрокурора. Но, наконецъ, и для этой роли нашелся одинъ предатель, н притомъ изъ учениковъ Климента (нѣкто Поляковъ). Климентъ обвинялся: 1) въ подстрекательствѣ населенія къ возстанію противъ правительства, 2) противъ особы Его Царскаго Высочества Князя, 3) въ нанесеніи оскорбленія и въ устномъ, распространеніи клеветы противъ, особы Его Ц. В. Князя. Построено обвиненіе было крайне фальшиво. Дѣло назначено было кт, слушанію на 8 іюня 1893 г. Открылось засѣданіе суда въ іО ч. 20 м. утра при громадномъ стеченіи парода. Защитники пытаются прекратить дѣло. Это оказалось напраснымъ. Дѣло тянулось въ теченіе 3 дней (8, 9 и 10 іюля). «Подробности всего судебнаго процесса, говоритъ описатель, не поддаются никакому описанію: ото былъ сплошной шумъ, глумленіе безъ конца. Публика съ напряженнымъ вниманіемъ ждала [плоенія участи своего любимаго пастыря. При выводѣ и вводѣ Климента въ залъ, воѣ толпились вокругъ него, цѣловали ему руку, съ благоговѣніемъ нринималк н о благословеніе. Благословлялъ онъ и своихъ судеіі-обвишітолей, которые отъ этого приходили въ смущеніе».

Послѣднее слово на судѣ предоставлено было Клименту, какъ обвиняемому. Къ своей убѣдительной трехчаеовой рѣчи онъ представилъ въ истинномъ свѣтѣ свое поведеніе. Онъ доказывалъ, что онъ не преступленіе совершилъ, а исполнялъ только свой долгъ. Свою защитительную рѣчь онъ окончилъ такими словами: «Своего положенія — находиться на этой скамьѣ —не считаю позорнымъ. Оно составляетъ честь для меня, потому что я борюсь за шитву, мое призваніе таково. Долгъ привелъ меня на это мѣсто, не позорное, а славное для меня. Бы развѣ не знаете, что происходило съ апостолами и съ самимъ Христомъ'? Если, однако, существуетъ позоръ, то онъ для тѣхъ, которые привели меня сюда»...

Послѣ блестящихъ рѣчей защитниковъ Климента и послѣ его трогательнаго слова всѣ ожидали оправдательнаго вердикта. Но суда рѣшилъ дѣло такъ, какъ того желало правительство. Климентъ былъ признанъ виновнымъ по всѣмъ пунктамъ, Народъ былъ возмущенъ. Начали устраивать бурныя демонстраціи, въ которыхъ принимали участіе и женщины и которыя полиціи но удавалось разгонять. Но все было безпо-

лезпо. Климента снова увезли въ Петропавловскій монастырь и заперли въ прежній подвалъ, гдѣ его кормили только хлѣбомъ и водой. Чтобы доставить больше мученій страдальцу въ жаркіе южные іюньскіе дни топили у него печку. Потомъ, чтобы удалить его отъ приверженной къ ному паствы, рѣшили перевезти его подальше отъ Терново—въ глухой монастырь с. Гложепп. Довчопскаго округа. Тотовепскоп околіи.

«Въ ночь на І2-о августа, ногъ строжайшимъ секретомъ. Климента вывезли изъ келыі. посадили па простую тслѣгѵ. запряженную буііводами и. покрывши сверху рогожею, повезли, не говоря ему ни «-лова, куда и зачѣмъ его везутъ. Чтобы не обращать вниманія па себя, конвой, сопровождавшій телі.гѵ. переодѣлся вт простыя деревенскія одежды, а за телегою Клемента ѣхали еще четыре другихъ.’ По дорогѣ отвѣчали любопытнымъ, что Ѣдутъ вь Ловчу за покупками, а отдыхать останавливались не въ селахъ, а въ безлюдныхъ мѣстахъ и лѣсахъ... Все ;;т<> совершалось по приказанію правительства... Когда подъѣхали къ с. Гложени. н тедѣги остановились на время. Климентъ, измоченный голодомъ, попросила, ѵ лавочника въ долгъ, потому что не имѣлъ чѣмъ заплатить, на 1 грошъ (8 коп.) хлѣба и маслинъ. Когда тотъ ему принесъ, то жандармы выхватили у него изъ рукъ хлѣбъ и бросили, а ого самого погнали нагайками, чтобы не смѣлъ подходить къ телѣгѣ».

Въ смрадно!!, грязной тюрьмѣ Г. лѵ,конскаго монастыря Клименту суждено было томиться 9 мѣсяцевъ. Содержали ого плохо, не позволяли ни съ кѣмъ встрѣчаться, издѣвались надъ нимъ, въ зимнія морозныя ночи не топили ночи, не давали спать. Иногда ночію, когда взмученный страдалецъ склонялъ голову па подушку и начиналъ засыпать, сторожъ подходилъ къ окну и стучалъ въ него, насмѣшливо спрашивая старца: «Дѣдо Владыка, какъ ты себя чувствуешь'? Посмотрн-ка, ко • торый часъ, да вставай, а то скоро поѣдемъ въ Териово».

Наконецъ, 18 мая 1894 г. пало ненавистное народу правительство Стамбулова. Это былъ настоящій праздникъ для Болгаріи. Люди цѣловались па. улицахъ, какъ въ Свѣтлое Христово Воскресеніе. Новое правительство первымъ своимъ долгомъ сочло освободить Гложеішкаго узника (оіце іп. началѣ марта 1894 г.'помилованнаго Фердинандомъ).

Какъ только разнеслась вѣсть о скоромъ возвращеніи Климента въ Териово, изо всѣхъ окрестныхъ городовъ п селъ

началъ стекаться сюда ликующій народъ. Жители разукрасили свои дома флагами и при въѣздѣ въ городъ устроили тріумфальную арку съ надписью: «Добрѣ дошле, Ваше Високо-преосвещенство». Вотъ раздался звонъ церковныхъ колоколовъ. Показалась группа всадниковъ на лошадяхъ съ зелеными вѣтками въ рукахъ, а среди нихъ экипажъ, въ которомъ виднѣется многострадальная фигура терновскаго владыки; за этимъ экипажемъ тянется длинная вереница другихъ экипажей. Всѣ хотятъ быть ближе къ Клименту, увидѣть его: одни падаютъ передъ нимъ на колѣни, другіе цѣлуютъ ему руки, а онъ, растроганный, благословляетъ всѣхъ, и слезы не даютъ ему говорить... Шествіе направляется въ каѳедральный соборъ. Здѣсь служатъ молебенъ. Климентъ пробуетъ сказать слово. Но при первыхъ словахъ: «Благочестивые христіане...» слезы давятъ его. Народъ тоже плачетъ...

Послѣднюю службу своему народу Климентъ хотѣлъ сослужить въ І895 г. Онъ становится во главѣ депутаціи и отправляется въ Россію, чтобы возстановить примиреніе между Россіей и освобожденной ею Болгаріей. Депутація (въ составъ которой, кромѣ Климента, входили еще архимандритъ, нынѣ рущукскій митрополитъ, Василій, Тодоровъ, Молловъ и Базовъ) прибыла въ Спб. 21 іюня 1895 г. 28 іюня она возложила вѣнки на гробницы въ Бозѣ почившихъ Императоровъ Александра II и Александра III. 30 іюня ее принимало въ своемъ помѣщеніи Славянское Благотв. Общество. 5 іюля она представлялась въ Петергофѣ Государю Императору.

Въ результатѣ—Фердинандъ былъ признанъ Россіей. Вслѣдъ за ней его признали и остальныя европейскія государства.

Послѣ этого дѣятельность Климента почти прекращается. Здоровье его было совсѣмъ разстроено, силы надорваны. Въ теченіе трехъ послѣднихъ лѣтъ его жизни (1898^-1901) съ нимъ произошло нѣсколько нервныхъ ударовъ, окончательно свалившихъ его въ постель.

Замѣчательно свидѣтельство лица, близко знавшаго Климента. «Самые близкіе приверженцы Климента, говоритъ оно, подтверждаютъ, что на его быстрое паденіе духомъ и тѣломъ подѣйствовало поведеніе Фердинанда, который, добившись признанія, повелъ Болгарію по старому пути, измѣнивъ своимъ обѣщаніямъ. Климентъ увидѣлъ, что сдѣлался въ нѣкоторомъ родѣ жертвой обмана и сказалъ своимъ: «Этого ка-толика-принпа Кобурга не надо было принимать совсѣмъ въ

Болгаріи. Въ Петергофѣ я забылъ, что «вълкътъ кожата си мѣнява, но характера си не измѣнява». Теперь онъ всѣмъ намъ сказалъ: «истъкахъ си платното, ритамъ ви крусното»... ‘). Совѣтую вамъ быть осторожными къ нему—къ ѳго внутренней и внѣшней австрійской политикѣ».

11 іюля 1901 г. Высокопр. Климентъ скончался въ Софіи. Его смерть взволновала весь болгарскій народъ. При перевезеыіи тѣла почившаго святителя въ Терново на всѣхъ станціяхъ толпился народъ, желавшій послѣдній разъ поклониться мужественному пастырю. Въ Терновѣ же поѣздъ съ останками ожидалъ весь городъ и множество депутацій изъ разныхъ городовъ и селъ.

Отпѣваніе совершилось въ каѳедральномъ терновскомъ соборѣ Рождества Пресв. Богородицы. Когда послѣ отпѣванія рущукскій митр. Василій началъ говорить надгробное слово: «Не хватаетъ лавровыхъ вѣнковъ, чтобы украсить мученическій образъ...», его рѣчь была прервана рыданіями народа...

М. Г.! Я остановилъ ваше вниманіе только на самыхъ выдающихся представителяхъ болгарской церкви, которые являются наиболѣе яркими и типичными выразителями исконнаго. историческаго направленія болгарской народной жизни. Они не «рѣдкое исключеніе» изъ среди болгарскаго духовенства, напротивъ,—они общее правило, выразители общаго, основнаго историческаго теченія въ болгарскомъ духовенствѣ и народѣ. Можно бы было говорить и о другихъ весьма незаурядныхъ дѣятеляхъ—изъ высшаго, и низшаго болгарскаго духовенства, бывшихъ выразителями того же основного направленія. Но въ виду того, что всѣ остальные дѣятели являются уже только второстепенными по сравненію съ тѣми, на которыхъ я остановилъ ваше вниманіе, говорить о нихъ я считаю сейчасъ излишнимъ. Достаточно сказать, что всѣ они вообще служили выразителями традиціоннаго народнаго настроенія, еще въ турецкія времена возлагавшаго всѣ свои надежды на Россію, на Русскаго Царя. Россію и Русскаго Царя простой болгарскій народъ боялся называть прямо въ тяжелыя времена турецкаго ига. и они были извѣстны у него подъ особымъ именемъ «Дѣдо Иванъ». «Освободимся отъ турецкаго ига, говорили простые болгары, но когда придетъ Дѣдо Иванъ» *).

Ч „Я выткалъ свое полотно, бросаю вамъ самый инструментъ“.

Ч См. объ .этомъ, нанр., у Милкова—„Антнмъ“, стр. 12. нрим., а также въ романѣ Вазова: „Подъ нгото".

Чѣмъ же объяснить, спросите вы, что теперь, въ самую критическую минуту жизни болгарскаго народа, болгарская церковь ничѣмъ, ливидпдому, не проявляетъ своего вліянія? Постараюсь вкратцѣ отвѣтить и па этотъ вопросъ.

Во-первыхъ, до пасъ не доходятъ сейчасъ почти никакія вѣсти, что происходитъ теперь въ Болгаріи и какъ ведутъ себя представители церкви. Одно только можно сказать, что они не могутъ быть солидарны съ Фердинандомъ Кобургскимъ и Радиславовымъ.

И что дѣйствительно это такъ, нотъ тому нѣкоторыя, случайно промелькнувшія въ русскихъ газетахъ, доказательства. Бъ вечернихъ газетахъ 2 ноября 1 !)].'> г. появилось слѣдующее сообщеніе:

«Газета «Дневникъ» (болгарская) нападаетъ на членовъ болгарскаго синода, обвиняя ихъ въ томъ, что они безучастно относятся къ настоящей войнѣ и не сдѣлали никакихъ пожертвованій въ пользу болгарскихъ воиновъ и раненыхъ въ то время, какъ они проявили большую щедрость по отношенію къ русскимъ солдатамъ1). Газета нцибавляетъ: «Если старцы синода, заключенные въ своемъ дворцѣ, какъ въ оазисѣ среди пустыни, желаютъ оставаться чуждыми націи, то слѣдовало бы напомнить, что болгарская церковь національна и что нація можетъ себя спросить, зачѣмъ она поддерживаетъ эту церковь л даегь отпѵ.ь старцамъ обогащаться».

Это сообщеніе беы, всякихъ комментаріевъ само за себя прекрасно говорить.

Или вотъ. ианр.. сообщеніе, напечатанное на страницахъ «Правительственнаго Вѣстника» за 27 ноября:

«Neue Freie Presse» передаетъ, что секретарь болгарской миссіи въ Вѣнѣ Георгіевъ прочелъ докладъ «О настроеніяхъ въ Болгаріи», въ которомъ заявилъ, что болгары, подобно мадьярамъ,—выходцы съ далекаго Урала и, собственно іо-воря, вовсе не являются славянами: они—у рало-алтайцы но крови, хотя и подчинившіеся культурному вліянію славянъ. Золотой вѣкъ болгарской исторіи относится къ временамъ царя Симеона, когда болгарскій народъ еще не успѣлъ по- *)

*) О пожертвованіяхъ болг. Св. Синода въ пользу русскихъ раненыхъ въ эту войну и о расиоряженіяхъ его ойъ обязательномъ отчисленіи для той же цьли извѣстной суммы изъ монастырскихъ и церковныхъ средствъ см. „Церк, Нъетн.“ 1915 г. Л» Д, стр. 122.

терять своего урало-алтайскаго облика. Что же касается славянства, то болгары много горя испытали отъ него, такъ какъ были вынуждены бороться съ сербскими своими со-еѣдями.

Но еще больше ила, чѣмъ славянство, причинила болгарской націи Православная церковь. Византійская церковь всегда относилась къ національнымъ интереса мт. болгарскаго народа съ крайнимъ недоброжелательствомъ. Эта церковь всегда стремилась къ денаціонализаціи болгарской интеллигенціи. Когда Болгарія впервые пріобрѣла свою политическую автономію, послѣ долгихъ вѣковъ турецкаго ига. то для нея представлялся весьма удобный случай присоединиться къ лону римско-католической церкви. Однако же, подобнаго рода естественныя стремленія болгаръ натолкнулись на непреодолимыя препятствія въ лицѣ русскаго интригана—графа Игнатьева, который добился у султана Абдулъ Азпза особаго кради объ учрежденіи болгарскаго экзархата. Русская дипломатіи воображала, что, учредивъ экзархатъ, она навсегда подчинитъ болгарскую церковь вліянію русской церкви. Но Россія ошиблась въ своихъ разечетахъ.

Болгарская нація не желаетъ имѣть ничего общаго съ Россіей и счастлпна, что опа наконецъ вырвалась изъ подъ позорной опеки.

(«Правительственный Вѣстникъ». 27 ноября 19!5 года. №' 275).

Совершенно очевидно, что для современнаго болгарскаго правительства, ведущаго антиславянскую политику и отрек» -ющагося отъ свогго славянскаго происхожденія, Православная Церковь стала, что называется, поперекъ горла. Очевидно, оно не встрѣчаетъ, да п не можетъ встрѣтить, въ ней сочувствія своей политикѣ. Совершенно ясно, что если для современныхъ болгарскихъ дѣльцовъ безразличны вѣроисповѣдные н вообще религіозные вопросы и они готовы ими пожертвовать пзъ политическихъ разсчетовъ. то это просто психологически невозможно для представителей Церкви—для болгарскаго духовенства, которое, по своей идеѣ, должно быть охранителемъ народной вѣры. Исключенія, конечно, и здѣсь могутъ быть, но именно какъ исключеніе, какъ временное увлеченіе отдѣльныхъ лицъ извѣстнымъ настроеніемъ, подъ вліяніемъ тѣхъ или другихъ причинъ—ііанр.. подъ вліяніемъ несчастій, постигшихъ болгарскую церковь въ Македоніи послѣ

балканской войны 1913 г. Но системы, организаціи послѣдовательнаго, систематическаго антирусскаго теченія здѣсь быть не можетъ. Это, при современномъ стеченіи обстоятельствъ, равнялось бы самоубійству со стороны болгарскаго духовенства. Находясь сейчасъ на положеніи гонимаго элемента, оно можетъ быть стѣснено въ выраженіи своихъ симпатій, но быть солидарнымъ съ Фердинандомъ Кобургскимъ и Родославовымъ съ К° оно органически быть не можетъ.

Во-вторыхъ, если среди современнаго болгарскаго духовенства нѣтъ Климентовъ, то вѣдь это объясняется тѣмъ, что Климентомъ нельзя сдѣлаться, а надо родиться, и такіе люди рождаются, быть можетъ, только съ поколѣніями.

Это прекрасно понимали и въ самой Болгаріи еще непосредственные современники Климента. Преемникъ его по тер-новской каѳедрѣ, теперь тоже уже покойный (f 1914 г.), Высокопр. Анѳимъ, человѣкъ во всѣхъ отношеніяхъ весьма почтенный и высоко чтимый въ Болгаріи, тоже русскій воспитанникъ, при вступленіи на терновскую каѳедру сказалъ: «Не ожидайте во мнѣ невозвратимаго и незамѣнимаго «Дѣда Климента». Воля Божія была мнѣ быть его преемникомъ, но не замѣстителемъ». А терновскій адвокатъ, когда-то защищавшій Владыку Климента въ судѣ, М. Гайдовъ на годовой панихидѣ по немъ сказалъ: «Дѣйствительно, терновскій митрополичій престолъ теперь занятъ достойнымъ архіереемъ, но мѣсто «Дѣда Климента» стоитъ пусто!».

Въ-третьихъ, если современное болгарское духовенство не проявляетъ своего вліянія на политическія дѣла, то нужно принять во вниманіе отношеніе къ нему современнаго болгарскаго общества и правительства. Наряду съ основнымъ и исконнымъ тяготѣніемъ къ Россіи, среди болгаръ, особенно въ чорбаджійскомъ обществѣ, издавна, еще во времена турецкаго господств;, существовало т. н. руссофобское теченіе. Къ нему принадлежали, напр., Чомаковъ и др. чорбаджіи, сторонники турецкаго режима, во время рѣшенія церковнаго вопроса. Боязнь передъ Россіей была свойственна также и другимъ болгарскимъ партіямъ.

Боялись, что Россія будетъ преслѣдовать на Балканахъ завоевательные планы. Эти опасенія проводились, напр., въ газетахъ, которыя издавались въ Константинополѣ передъ временемъ освобожденія Болгаріи—«Дунавски Лебедь», «Знаме», «Макѳдония», «Турция». И радикальные, и консервативные

органы въ этихъ опасеніяхъ сходились. Панславизмъ казался имъ страшнымъ, потому что онъ олицетворялся Россіей, поглощающей яко-бы отдѣльныя народности. Избавленіе для себя тогдашняя болгарская интеллигенція (въ особенности революціонно настроенная) склонна была искать скорѣе въ идеѣ федераціи балканскихъ государствъ, чѣмъ въ Россіи. «Мы (болгары, сербы, черногорцы, румыны, греки, армяне), писала газета «Сводода», органъ болг. революц. Любена Каравелова, въ 1870 г. (№ 50), желаемъ быть свободными, и потому намъ не нужно ничье покровительство... Наше спасеніе въ дунайской федераціи, а не въ Россіи». Мнѣнія этого держались и другіе болгарскіе революціонеры, напр., Раковскій.

Безкорыстная освободительная война, предпринятая Россіей, разсѣяла эти сомнѣнія. П. Р. Славейковъ, бывшій до 1872 г. редакторомъ газеты «Македония», въ мартѣ 1877 г. уже воспѣвалъ:

Рускый царь е на земята Най великъ, надъ всички пръвъ;

Руситѣ сА наши братя.

Наша плъть и наша кръвь;

Кат’ Россия нѣма втора,

Тъй могуща на свѣта;

Тя е нашата подпора,

Тя ѳ наш’ та высота“.

Въ то же время и «Болг. центр. революц. комитетъ въ Бухарестѣ» издалъ «воззваніе гъ болгарскому народу», въ которомъ оповѣщалъ, что освободители русскіе «идутъ безкорыстно» *).

Но т. н. руссофобское направленіе, ослабѣвшее въ періодъ освобожденія Болгаріи, не заглохло совсѣмъ. Оно питалось отчасти ошибками русской дипломатіи и русскихъ властей въ періодъ оккупаціи Болгаріи, не имѣвшихъ рѣшительно никакого плана въ своихъ дѣйствіяхъ, поддерживалось оно также и получившимъ широкое распространеніе среди болгаръ послѣ освобожденія западнымъ заграничнымъ воспитаніемъ, въ особенности—въ Австріи и Германіи, поддерживалось оно и придворнымъ въ Болгаріи нѣмецкимъ вліяніемъ. А событія послѣд-

*) Обо всемъ этомъ см. изслѣдованіе д-ра Б. Минцеса: „Държавно-политическптѣ и соціалностопанскитѣ идеи въ българската доосвобо-дителна литература“, Мсб., кн. XVI—XVII, дѣлъ 2.

нихъ годовъ—обострившіяся до крайней степени изъ за македонскаго вопроса отношенія къ сербамъ, условія Бухарестскаго мира 1913 г. и т. п. усиливали развитіе руссофобскаго движенія въ Болгаріи. Послѣднее отравились до нѣкоторой степени и на духовенствѣ, въ особенности—македонскомъ, бѣжавшемъ изъ Македоніи въ Болгарію. Но. конечно, эти отраженія не были типичны для всей массы болгар. духовенства и для его руководителей.

Въ параллель ст# развитіемъ руссофобскаго движенія въ Болгаріи слѣдуетъ поставить и другого рода явленіе. Западное заграничное воспитаніе и отчасти наша, широко распространенная въ Болгаріи, отрицательная и анархическая литература развивали въ болгарскомъ интеллигентномъ обществѣ атеизмъ н отрицательное отношеніе къ Церкви. Большинство болгарскихъ революціонеровъ, боровшихся противъ турецкаго господства, были атеистами. Вт, особенности же атеизмъ и отрицательное отношеніе къ церкви стали распространенными въ болгарскомъ обществѣ въ послѣднее время. Народные учителя въ подавляющемъ большинствѣ—атеисты. Педагогическія изданія рекомендуютъ даже распространеніе отрицательныхъ взглядовъ чрезъ школу- Слѣдствіемъ такого порядка вещей явился нравственный развалъ въ обществѣ. Оффиціальный органъ болгарскаго Св. Синода «Църковенъ Вѣстникъ» въ особой статьѣ. «КадѢ вървпмъ» («Куда идемъ»), незадолго до нынѣшней болгарской войны писалъ слѣдующее: «Теперь мы видимъ молодежь безъ вѣры, съ лѣнивой волей, съ ухищреннымъ умомъ, молодежь, которая готовится легкимъ путемъ, черезъ хитрость, обманъ, даже насилія получить дипломъ, чтобы устроиться потомъ на доходномъ мѣстѣ п предаться доходнымъ спекуляціямъ» («Ц. В.», 1915, № 30, отъ 25 іюня'). То же подтверждаетъ и свѣтская болгарская литература. Укажу, для примѣра, на романъ Вазова: «Казаларската царица». Вотъ источникъ современной болгарской безпринципности въ политикѣ. Вотъ и причина отсутствія вліянія на общество со стороны болгарскаго духовенства. Тѣмъ болѣе, что болгарское правительство, идя въ данномъ случаѣ въ полномъ согласіи съ обществомъ, замуровало для духовенства всѣ пути къ общественной дѣятельности. Оно лишило духовенство не только избирательныхъ правъ въ Народное Собраніе, но даже устранило его и отъ законоучительства въ школахъ. А что духовенство не .мирится съ такимъ пассивнымъ

положеніемъ и стремится кт» общественной работѣ, доказательствомъ этому служатъ хотя бы разнообразные съѣзды духовенства, передъ временемъ войны весьма участившіеся. Болгарское общество и правительство цѣнили духовенство и Церковь постольку, поскольку они помогали болгарскимъ политикамъ вт» достиженіи національнаго идеала, работая въ церкви и школѣ въ Македоніи. А такъ какъ болгарское духовенство теперь изгнано изъ Македоніи, то оно потеряло поэтому всякій кредитъ среди интеллигентныхъ болгаръ. Этимъ равнодушіемъ къ дѣлами. Церкви со стороны болг. общества объясняется также п тотъ фактъ, что нѣкоторыя лица среди него и въ былое время, и теперь такъ легко перекидывались, изъ чисто политическихъ соображеній, изъ православія въ унію.

Въ-четвертыхъ, есть и еще одна причина, мѣшающая ы. настоящее время болгарской церкви возвысить свой голоса». Причина эта кроется во внутреннемъ ея состояіги въ настоящій моментъ. До послѣдняго времени болгарскій экзархъ жилъ въ Константинополѣ, внѣ Болгаріи. Поэтому, онъ былъ недосягаемъ для болгарскихъ властей. Во время Стамбулова, напр., правительство насильно разгоняло синодъ, но экзархи оставался, и онъ поарежнему продолжалъ протестовать противъ насилій власти. И самые церковные дѣятели,—мптр. Климентъ и др., находили опору и нравственную поддержку для себя въ независимомъ для свѣтской власти экзархѣ. Стамбу-ловъ лишилъ одно время блаж. Іосифа государственнаго жалованья Но послѣдній имѣлъ и въ этомъ отношеніи для себя нѣкоторую поддержку—въ македонскихъ . болгарскихъ епархіяхъ, входившихъ до 1912 г. въ составъ Турецкой имперіи. тепсрь обстоятельства измѣнились. Болгарская церковь утратила свою прежнюю независимость отъ болгарскаго правительства. Экзархъ долженъ былъ выѣхать изъ Константинополя въ Софію. Вотъ почему мы видимъ, что даже такой крупный и вліятельный человѣкъ, какъ блаж. Іосифъ, оказывается безсильнымъ въ борьбѣ съ правительствомъ Радославова. посягавшимъ, какъ мы уже знаемъ на церковную автономію, и мечтаетъ объ эмигрированіи вь Россію. Что мысль объ эмиграціи въ самое послѣднее время была у б.шж. Іосифа, это найъ достовѣрно извѣстно.

Но не только внѣ черты Болгаріи теперь нѣтъ экзарх; Вообще теперь экзарха нѣть въ болгарской церкви. Послѣ но-

давней кончины блаж. Іосифа новые выборы не могли состояться. Болгарская церковь, поэтому, является теперь безъ главы и безъ иниціативы. Въ этомъ тоже одна изъ немаловажныхъ причинъ ея теперешняго видимаго бездѣйствія.

Какіе же слѣдуютъ выводы изъ моего доклада? Оеи ясны сами собою.

1) Духовенству въ Болгаріи принадлежала первенствующая роль въ дѣлѣ духовнаго возрожденія болгарскаго народа, и самое это возрожденіе произошло на церковной почвѣ.

2) Всѣ вѣковыя, исконныя надежды болгаръ, въ лицѣ ихъ

лучшихъ духовныхъ вождей, были устремлены на Россію, въ единеніи съ которой они видѣли залогъ благополучія Болгаріи. -V,

3) Наряду съ этимъ исконнымъ, историческимъ теченіемъ въ болгарскихъ верхахъ еще съ турецкаго времени существовало другое, противоположное теченіе, враждебное Россіи.

4) Въ послѣднее время это теченіе проникло въ школу, въ общество, отчасти въ народъ и въ настоящее время господствуетъ въ болгарской политикѣ.

5) Надо думать, что эта зараза не успѣла еще проникнуть вглубь народа, попрежнему (несмотря на враждебное Россіи настроеніе правящихъ круговъ и значительной части общества) въ массѣ остающагося вмѣстѣ со своими духовными вождями на традиціонной церковной и руссофильской почвѣ.

6) Въ этомъ здоровомъ народномъ ядрѣ можно искать источникъ будущаго обновленія Болгаріи и изъ него черпать надежду на болѣе свѣтлое будущее.

Проф.-свящ. В. Верюжскій.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки