CC BY
24
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
И.Е. Евсеев
Очерки
по истории славянского перевода Библии
Опубликовано:
Христианское чтение. 1913. № 4. С. 469-493.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Очерки по иеторіи швяншго перевода Библія.
V.
Черты бытовой исторіи славянской Библіи съ конца XV до XVIII вѣка.
(Къ 200-лѣтію со времени изданія перваго царскаго указа объ усовер-шеніи славянскаго теиста Библіи)1)-
fСТОРИЧЕСКОЕ значеніе Острожской Библіи въ русской жизни, а вмѣстѣ и въ литературной Исторіи славянскихъ народовъ—болгаръ, сербовъ, молдаванъ и хорватовъ весьма существенно.
Усиленный натискъ польской стихіи на русскую стародавнюю культуру, притомъ въ соединеніи съ разнообразной вѣроисповѣдной пропагандой въ XVI—XVII вѣкахъ, вызвалъ энергичный отпоръ со стороны русскаго обездоленнаго западно-русскаго народа, на время отдалилъ крушеніе исконныхъ русскихъ устоевъ и' въ нѣкоторомъ отношеніи спасъ стяги православія въ польско-литовской Руси.
Въ этомъ отпорѣ польскому натиску Острожской Библіи суждено было проявить весьма значительное вліяніе. Если бы князь Острожскій въ свое время не охранилъ свою позицію, не защитилъ въ ряду другихъ просвѣтительныхъ мѣръ—правъ церковно-славянскаго языка на преимущественное употребленіе его у южно-руссовъ въ библейскомъ, богослужебномъ и вообще церковномъ употребленіи,—если бы онъ издалъ Библію по примѣру многочисленныхъ и модныхъ въ XVI вѣкѣ народныхъ переложеній, на юго-западно-русскомъ искусственномъ нарѣчіи, то послѣдствія этого могли бы быть неисчислимы. И прежде всего, отдѣленный отъ восточной половины западно-русскій народъ, при намѣчавшемся уже тогда и усилившемся впослѣдствіи вѣроисповѣдномъ преслѣдованіи Со
См. „Хр. Чт.“ мартъ І913 г.
Стороны поляковъ, лишился бы единственной своей евязи съ восточными братьями, и сохраненіе имъ своей національной самобытности получило бы непреодолимыя затрудненія. Первое печатное изданіе Библіи у народовъ, съ недостаточно развитымъ культурнымъ и литературнымъ наслѣдствомъ, всегда оказываетъ весьма сильное вліяніе на всю культурную жизнь, на развитіе, литературный языкъ и особенно на релпгіозно-кудьтурный укладъ. И первое по значенію и внутренней обработкѣ, изданіе славянской Библіи князя Острожскаго учитывало Всю силу своего культурнаго значенія: оно избрало для себя то русло, по которому протекала до того времени вся высшая духовно-нравственная жизнь западнаго и юго-западнаго края и Котораго держаласБЧ'акже и восточная Русь. Этимъ властно былъ положенъ предѣлъ распространенію польско-русской стихіи въ языкѣ Библіи и вмѣстѣ всей церковной книжности, ‘былъ осужденъ, какъ чуждый и незаконный, натискъ на православіе со стороны иновѣрія разныхъ видовъ и оттѣнковъ и что особенно важно—создана была неразрывная связь съ восточною половиною Руси, возстановленъ былъ давній историческій мостъ, которому суждено было съ теченіемъ времени привести къ полному объединенію расколотыхъ судьбою половинъ Руси. _ . ...
Знаменательные въ исторіи Руси и Польши XY1 и XVII вѣка были временемъ борьбы" между польской и русской національностями, между польской и русской культурой. И перевѣсъ въ этой борьбѣ весьма часто склонялся па сторону польской стихіи. Будь въ это время ослаблена послѣдняя и единственно осязательная цитадель русскаго духа въ средѣ западно-русскаго народа — церковный языкъ съ его связями и воспоминаніями—трудно сказать, на чемъ бы опирались тогда въ этомъ краѣ національныя традиціи, ослабленныя и давнимъ государственнымъ разъединеніемъ отъ восточнаго ядра русскаго народа и отсутствіемъ просвѣщенія и враждебнымъ напоромъ болѣе культурныхъ и дисциплинированныхъ силъ, особенно когда насиліемъ Польши разрушено было религіозное единство западной и юго-западной Руси съ восточной. Трудно представить, чѣмъ бы поддерживалось въ борьбѣ съ Польшей сознаніе этой связи и съ другой—московекой стороны, если бы не сущѳстеовало между этими двумя частями Руси, помимо смутнаго чувства національнаго родства, болѣе опредѣленныхъ общихъ упованій,
закрѣпленныхъ священною печатью нѣкогда существовавшаго религіознаго единства и символомъ и проявленіемъ этого единства — однимъ церковнымъ языкомъ, одной Библіей ‘). Князь Острожскій своею дѣятельностью заботливо оберегъ лучшія связи двухъ разорванныхъ вѣтвей русскаго народа и тѣмъ значительно помогъ своему потомству въ послѣдую’ щей національной и вѣроисповѣдной борьбѣ. Даже болѣе того: этотъ его подвигъ сосредоточилъ и вызвалъ вокругъ себя цѣлое религіозно-націоналистическое движеніе, далеко выступившее за предѣлы юго-западной Руси. Съ нимъ непосредственно связана дѣятельность церковно-просвѣтительныхъ братствъ XVI—XVII вв. и даже всего высшаго просвѣщенія. Въ московской Руси этотъ подвигъ князя Остролсскаго отразился въ иной, также весьма важной культурной формѣ.
Воспользовавшись дарами Москвы—новгородскимъ библейскимъсводомъ 149.9 года и не нашедшимъ: себѣ признанія въ Москвѣ, первымъ московскимъ печатникомъ Иваномъ Ѳедоровымъ, осуществителемъ изданія Острожской Библіи 1580—81гг. князь Острожскій съ лихвою возвратилъ Москвѣ ея достояніе: онъ выковалъ для Москвы типъ Библіи, съ той поры постепенно получившій высшее церковное признаніе, и типъ церковнаго языка, окончательно утвердившійся въ церковномъ употребленіи съ XVII в. Значеніе этой духовно-просвѣтительной заслуги князя Ѳстрожскаго въ московской Руси можно видѣть изъ того, что даже почти сто лѣтъ спустя, въ 1663 г., московское правительство не въ силахъ было дать чего-либо самостоятельнаго по сравненію съ Острожскймъ изданіемъ Библіи, хотя въ этомъ наблюдалась настоятельная нужда, и нашло возможнымъ только повторить его, въ видѣ простой перепечатки, въ изданіи 1663 года, Культурныя силы Острож-скаго князя въ 1581 г. были значительнѣе, чѣмъ силы могу-гущественной царской и патріаршей московской, власти 1663 года...
Но значеніе Острожской Библій вышло далеко за предѣлы русской духовной литературы. Изданію этому пришлось занять исключительное, руководящее мѣсто въ общеславянской
*) Спеціальнаго изслѣдованія о языкѣ Острожской Библіи нѣтъ. Лучшій обзоръ языковыхъ явленій этого изданія додержится въ сочиненіи, имѣющемъ въ общемъ другую задачу; проф. С. К. Булича—Церковно-славянскіе элементы въ современномъ литературномъ * народномъ русскомъ языкѣ, ч. I. СПБ. 1893.
литературѣ. Подобно культурно-политическому состязанію Руси съ Польшей, въ томъ же XVI—XVII в. для русской церковной книжности намѣчалась менѣе сложная, но все таки знаменательная борьба относительно церковно славянскаго языка въ примѣненіи къ новой тогда области—печатному станку. Практикой жизни былъ поставленъ вопросъ, какой рецензіи церковно-славянскаго языка предстоитъ занять господствующее -мѣсто въ церковно-богослужебномъ употребленіи. До того времени, до появленія печатныхъ книгъ, отдѣльныя вѣтвя православныхъ славянскихъ народовъ пользовались церковными книгами своего извода, т. е. сербскаго, болгарскаго, русскаго, ВО, съ появленіемъ книгопечатанія, очевидно было, что каждому отдѣльному народу, въ особенности порабощенному я бѣдному, трудно будетъ заготовлять дЛя себя собственными силами всѣ необходимыя богослужебныя церковныя книги, что для обслуживанія всего православнаго славянскаго міра жизнью будетъ выдвинутъ и закрѣпленъ одинъ тинъ славянскихъ книгъ. Всѣ изводы попробовали свои силы въ началѣ этого состязанія: въ изданіяхъ венеціанскихъ воевода Вожи-даръ Вуковичъ горячо рекомендовалъ славянскому міру сербскій изводъ; еще ранѣе и отчасти одновременно съ нимъ тотъ же изводъ заявлялъ себя въ Цетнньи, Гораждѣ, Руинѣ, Гра-чаницѣ, Милешевѣ, Бѣлградѣ, Мркшиной церкви, Скадрѣ и Трговшцѣ ‘), гдѣ также были сербскія печатни; въ изданіяхъ бѣлградскихъ (въ Трансильваніи), а также терговищскихъ выступалъ изводъ болгарскій, въ краковскихъ изданіяхъ Фѣоля (съ 1491 г.) выдвигался йзводъ молдавскій; соперникомъ этимъ типамъ церковно-славянскаго языка выступилъ въ 1517— 1525 гг., въ изданіяхъ Скорины, западно-русскій языкъ. Новъ концѣ борьбы перевѣсъ оказался на сторонѣ церковно-славянскаго извода русскаго типа. Несомнѣнно въ этой исторической побѣдѣ имѣло значеніе то, что русскій изводъ имѣлъ на своей сторонѣ внушительную политическую силу русскаго народа-, но нельзя не признать и того, что этотъ русскій типъ славянскаго языка' заявилъ себя существенными преимуществами, что въ ряду другихъ изводовъ онъ могъ выставить такое? *с-сключительно цѣнное изданіе, какъ Острожская Библія, съ Которымъ по значенію и выполненію не могло сравниться ни одно изъ изданій сербскихъ, болгарскихъ, молдавскихъ или зададно -русски хъ.
*) ПоповиЬ, п. Првглед српскв книжевяосіи,' Ввоирад, 1Ö09, 11 стр.
йь самомъ дѣлѣ, что представляли всѣ эти изданія по сравненію съ полнымъ и, какъ мы видѣли, провѣреннымъ видомъ текста Острожской Библіи? Прежде всего, всѣ до одного Эти изданія были весьма скромными перепечатками бослужеб-иыхъ текстовъ, всѣ вызывались текущими неотложными по-требностями церковнаго употребленія. На долговѣчность онѣ не разчитывали. По содержанію онѣ представляли незначительную часть Библіи, ne болѣе одной трети всего библейскаго состава, въ разрозненномъ видѣ богослужебныхъ библейскихъ чтеній. Въ частности всѣхъ старопечатныхъ изданій церковно-славянскихъ богослужебныхъ книгъ всѣхъ изводовъ — съ чтеніями изъ библейскаго текста — съ 1491 года по 1580 г., когда по знаменательному совпаденію вышла Острожская Библія и совершенно прекратились эти изданія за предѣлами Россіи, мы насчитали 31: молдавскихъ, краковскихъ 1491 года — 3 изданія *), сербскихъ разныхъ вы-ходовъ-с-17 изданій,а), молдавскихъ и угровлахійскихъ бол- * 29
*) Именно: Часословецъ, т. е. текстъ богослужебной Псалтири, Тріодь Постная, съ 92 чтеніями изъ Библія: Іоиля 2, Исаіи 31, Захаріи 1, Быт.
29 и Притч. 29; Тріодь Цвѣтная, съ 56 паримійныни чтеніями: Выт. 5, Притч. 1, Софон. 2, Зах. 2, Іезек. 5, Исх. 7, Іов. 5, Іер. 3, Ис. 13, Іона 1, Іис. Нав. 1, Дар. 2, Дан. 1, Мих. 1, Второз. 3, Числ. 1, Іоиль 1, Прем. Солом. 2.
2) Цѣтиньское 1 изданіе—Псалтирь съ возслѣдованіемъ 4495 года, напечатано по повелѣнію воеводы черногорскаго Гюрга Чьрноевича свя-щенноинокомъ Макаріемъ, при митрополитѣ зѳтскомъ Давилѣ; венеціан-<жшъ 9 изданій: 1) Служебникъ 1519 г, по повелѣнію воеводы Божи-дара Вуковича, напечатанъ іеромонахомъ Пахоміемъ изъ Черной Горы; содержитъ избранныя чтенія Евангелія и Апостола, 2) Псалтирь съ Часословомъ 1519—1520 гг.,.гіо повелѣнію Божидара Вуковича, трудомъ іером.' Пахомія; 3) Псалтирь съ Часословцемъ, 1527—1531 г., въ Венеціи или Гораждѣ (въ Герцоговинѣ, на р. Дринѣ), иждивеніемъ Божидара Вуковича; 4) Псалтирь съ Возслѣдованіемъ, 1546 г., на средства Винцента, сына Божидара; 5) Тріодь Поотная, 1561 г., на средства того же Винцента, сына Божидара, трудомъ Стефана изъ Скадра (Скутари); 6) Псалтирь съ Возслѣдованіемъ, 1561 г., иждивеніемъ Винцента Вуковича, сына Божидара; 7) Тріодь Цвѣтная 1562 г. (?); 8) Часословецъ, 1566 г., изданный чернецомъ Іаковомъ изъ Каменной Рѣки (мѣстность или въ Герцоговинѣ, близь г. Колошииа, или въ предѣлахъ болгарскихъ, близь Кюстендила) въ типографіи, принадлежавшей ранѣе Божидару Вуковичу; 9) Псалтирь съ Возслѣдованіемъ, 1569 г., изданная Іеронимомъ Загуровичемъ изъ Котора, при Посредствѣ Іакова Крайнова изъ Софіи;^>з/я«ское(Руяна«ък>.-зап. Сербіи, на р. Моравѣ) Евангеліе, 1537 г., трудомъ монаха Ѳеодосія,—1 изданіе; милешевскихъ (въ Герцоговинѣ,
гарскаго или болгарско-сербскаго типа—И изданій 1). Изданій болгарскихъ въ собственномъ смыслѣ, сдѣланныхъ болгарами, совсѣмъ не было: до болгаръ книгопечатаніе не дошло. Болгарское участіе въ этомъ дѣлѣ выразилось въ передачѣ' болгарскихъ текстовъ насельникамъ Молдавіи и Валахіи, гдѣ эти тексты и дошли до типографскаго станка. Изъ печатниковъ-болгаръ можно указать только двухъ лицъ: Іакова изъ Софіи и другого Іакова изъ Каменной Рѣки, если только понимать подъ этимъ именемъ мѣстность болгарской территоріи. Наибольшая энергія въ этомъ дѣлѣ была развита несомнѣнно сербами. Но при какихъ стѣсненныхъ, ужасныхъ условіяхъ приходилось вести дѣло сербскимъ издателямъ, можно читать
близь г. Пріеполя), 2 изданія: 1) Псалтирь Слѣдованная, 1544 г., на иждивеніе игумена Даніила, трудами іеромонаховъ Мардарія и Ѳеодора; 2) Псалтирь Слѣдованная, 1557 г., изданная но повелѣнію игумена Даніила; бѣлградское— 1 изданіе: Евангеліе 1552 года, на средства князя Радниша Дмитровичн, а послѣ его смерти дубровничанина Трояна Гун-дулича, трудомъ іеромонаха Мардарія изъ Мьркшине Цьркве; скадрское (Скутари, близь Черногоріи, на р. Волнѣ)—1 Изданіе: Тріодь Цвѣтная 1563 г., напечатана стараніемъ Стефана Скадарскаго и типографа Камила Занети; меркшинсмихъ (Мьркшине Цьркве, въ Сербіи или въ Черной Горѣ) 2 изданія: Евангеліе 1562 г., трудомъ іеромонаха Мардарія, Тріодь Цвѣтная, 1566 г., трудомъ того же іеромонаха Мардарія и его помощниковъ—священника Живка и діакона Радула.
Ч Изданія слѣдующія: братовское (въ Трансильваніи) Евангеліе, около 1500 г., на иждивеніе жупана І’ануша Бѣгнера, безъ означенія времени и мѣста изданія; терговищскихъ (въ Валахіи), вѣроятно, 2 изданія: 1) Евангеліе 1512 г,, безъ означенія мѣста, по повелѣнію воеводы Іш. Васараба, трудомъ свяіцеяноинока Макарія; 2) Апостолъ, 1547 г., изданъ въ правленіе угровлахійскаго воеводы Іш. Мирчи, на средства Логоѳета Димитрія, внука Вожидара, при содѣйствіи учениковъ Опра и Петра; шебежскихъ, въ Седмиградьи, вѣроятно, 4 изданія: 1)' Псалтирь Слѣдованная, 1577 г., издана трудами діакона Кореей; 2) Евангеліе (напрестольное), 1579 г., трудами діакона Кореей и Мануила;3) Тріодь Постная, 1577—79, вѣроятно, трудами того же діакона Кореей; 4) Минея избранная, 1580 г., съ соизволенія седмиградскаго митрополита Геннадія, трудами діакона Кореей; неизвѣстныхъ выходовъ молдавскихъ и угровлахійскихъ, невидимому, 4 изданія: 1) Евангеліе, ок. 1534—1537 г., извѣстное исключительнымъ безобразіемъ шрифта (у Каратаева, Описаніе славяно-русск. книгъ I, JN« 23); 2) Евангеліе напрестольное 1537 г., 3)Псал-тіірь ок, 1579 г., 4) Тетроевангеліе, отрывокъ изъ Евангелія Матѳея, ок. 1580 г.— Подсчетъ произведенъ по Каратаеву, Описаніе славяно-русскихъ книгъ, напечатанныхъ кирилловскими буквами. 1491—1730. Вып. I, СПВ. 1878 г. и Л. CiojaHOBHhy, Стари ерпски записи и натписи, II—ПІ. Веоград, 1905.
почти во всѣхъ предисловіяхъ ихъ къ своимъ изданіямъ. Вотъ условія печатанія первыхъ въ средѣ южнаго славянства цѣ-тинскихъ изданій. Начинатель этого дѣла—черногорскій воевода Гюрги Църноевичъ говоритъ о побужденіяхъ къ своему благородному предпріятію (въ предисловіи къ Октоиху 1493— 1494 г.), между прочимъ, слѣдующее: вйну всакого блгодѣл-ніа й словомъ пдсущесе несьтркпехомь. последиже грѣхъ ради нашихъ постйже пасощи насъ йсмайльтьска железна палйца. 8вы непросто бі'ющи, нъ оубивающи. й прйдоше - езіици въ до-стоАні'е бжіе. ц|кви рлздрушите, Вйдевь азъ, въ jfa ка блговерни и кгомь хрдними воевода зети господинъ гіорьгь
Л О /и \ I »«Л Л
црьноевикь оомАліеніе светихь книгъ рАсхищеніемь и раздра-ніемь Агаренскыихь чедь. вьзревновахь поспёшініе мь свегого духа, и сьставЙхь форми на нихже въ едино л'Іто бсмимь чловѣкомь сѣврьшити іѵхтойхъ и т. д. Но уже въ слѣдующемъ послѣ Изданія Псалтири, 1496 г., начинатель сербской печати—Гюрги Цгорноевичъ былъ выгнанъ своимъ братомъ, при помощи турокъ, изъ Черной Горы, отправился въ Венецію, гдѣ была родина его жены, тамъ былъ подвергнутъ заключенію, бѣжалъ оттуда и, послѣ нѣкотораго скитанья по Цталіи, вернулся на родину; здѣсь снова злоключенія преслѣдовали его: онъ былъ выданъ туркамъ, сосланъ турками въ Малую Азію и, предполагаютъ, что, подобно своему брату, вынужденъ былъ принять исламъ... Ближайшій сотрудникъ Гюрги Цьрноевича по печатанію—монахъ Макарій—также изъ Черной, Горы отправился въ Венецію, чтобы усовершенствоваться въ своемъ искусствѣ, отсюда переселился въ Валахію и тамъ положилъ начало печатному дѣлу (въ 1508 г. Служебникъ, въ 1510 \ Октоихъ, въ 1512 г. Евангеліе •торговшцское). Тожество черногорскаго и валашскаго Макарія точно не установлено, но оно весьма вѣроятно. Въ такомъ случаѣ начинателемъ румынскаго книгопечатанія будетъ сербъ. Но, такъ какъ торговищское Евангеліе 1512 года основано было на болгарскомъ оригиналѣ, то этому сербу придется приписать честь и начинателя книгопечатанія у болгаръ.
Много трогательнаго проявили эти сербскіе народолюбы, издатели и печатники священныхъ и богослужебныхъ книгъ XV— ХѴі-го столѣтія. Три поколѣнія изъ рода воеводъ Вуковичей-.Божидаръ, Винценцъ и Димитрій Логоѳетъ—неослабно поддерживали книгопечатаніе, сначала въ Венеціи, потомъ въ Валахіи^
на- пользу своихъ сородичей, на воспитаніе вѣры и крѣпости духа у всѣхъ единовѣрцевъ своего языка. Въ епи-столѣ, при Псалтири 1546 г., Вѳнценцъ Byковичъ выразительно отмѣчаетъ, что, вѣрный примѣру и завѣту своего отца (f 1540 г.), онъ будетъ продолжать его дѣятельность на пользу «своимь родякомь и бащини» и проситъ всѣхъ, «яко нашащи старе книге писаяе отъ срьбске земле пошалите ми да е щампамь. на споминаніе старихь, и хвалу Христову, почем би могли прити ,у него во свето кролевство» г). Не видно, чтобы сербскій патріотъ, покровитель просвѣщенія, нашелъ много сотрудниковъ... Издатель Евангелія 1552 г., въ захолустной Мрькшиной церкви, нынѣ совершенно неизвѣстной, іеромонахъ Мардарій, повидимому, совершенно одинъ несъ труды печатника и по изготовленію шрифта (жалуется, что ему приходилось вырѣзать буквы изъ желѣза и мѣди), и по набору и даже пріисканію текста... Разумѣется, при такихъ условіяхъ не могло быть и рѣчи о какой нибудь провѣркѣ и установкѣ текста: издавалось то, что бралось съ церковной полки и что снова направлялось на ту же полку въ печатномъ видѣ. Задачи печатанія ограничивались самымъ элементарнымъ удовлетвореніемъ церковно-богослужебной потребности. Вся патріотическая и гражданская попечитедьность о поддержаніи народнаго духа, просвѣщенія и языка срсредоточивалась вокругъ церкви, какъ послѣдней опоры народнаго существованія. Что выходило за предѣлы этой неотложной, церковной необходимости, неизбѣжно оставлялось внѣ круга наблюденія немногихъ народолюбовъ. Даже изъ церковныхъ книгъ вниманіе останавливалось преимущественно на книгѣ скорби п покаяннаго воздыханія — Псалтири: Псалтирь была издана 12 разъ, Евангеліе 9, Апостолъ 1 разъ * 2).
При такихъ условіяхъ издательства богослужебно-библейскихъ текстовъ у южныхъ славянъ, вполнѣ понятно, что полное и тщательно свѣренное изданіе Острожской Библіи сразу завоевало себѣ господствующее положеніе въ области библейскихъ текстовъ во всемъ славянствѣ. Не даромъ всѣ эти
9 Каратаевъ, Описаніе славяно-рурскихъ каигъ, І, стр. 84.
2J Проф. Мурко, ограничивая наблюденіе только предѣлами сербскихъ изданій, считаетъ только 3 Евангелія и не находитъ ни одного Апостола. Geschichte der älteren südslavischen Litteraturen (Die Litteraturen des Ostens in Enzeldarstellungen В. V, Abt. 2), Leipzig, 1908,.S. 196.
славянскія изданія идутъ только до 1580 года и съ этого года совершенно прекращаются.
Въ особенности, когда изданіе это съ теченіемъ времени было принято въ Москвѣ за образецъ библейскаго текста, а вмѣстѣ съ тѣмъ и за норму церковно-славянскаго языка, участь другихъ изводовъ была окончательно рѣшена: они навсегда уступили свое мѣсто русскому типу библейскаго текста и церковно-славянскаго языка. Острожская Библія была первымъ и самымъ главнымъ вѣстникомъ и проводникомъ русскаго первенства среди православныхъ славянъ въ единственной тогда области между славянскихъ сношеній—области богослужебнаго и литературнаго языка. Разумѣется, Острожская Библія не одна выполняла эту культурную миссію: вмѣстѣ съ нею шла къ южнымъ славянамъ цѣлая русская литература: еще до Острожской Библіи на славянскій югъ посылались русскія рукописи (Чтенія О. Нест. Лѣт., кн. 18, в. IV, стр. 45), но. во главѣ этой литературы, въ основѣ всѣхъ этихъ русскихъ рукописей и изданій XVI—XVII вв. стояла Острожская Библія. Изслѣдователь сербской книжности, Новако-вичъ, такъ уяснялъ отношеніе сербскихъ типографій XVI— XVII вв. къ русскимъ изданіямъ и естественное вліяніе на бѣдный и порабощенный сербскій народъ этихъ изданій и реей ихъ культурной атмосферы: «(сербскія) типографіи не въ состояніи быйи замѣнить переписыванья, и потому и во время ихъ дѣятельности и послѣ, писалось довольно много, пока не начали привозить книги изъ Россіи, которыя дѣйствительно освободили сербскихъ монаховъ отъ трудовъ печатанія и писанія, но вмѣстѣ съ тѣмъ вмѣсто сербскаго произношенія ввели русское и были причиною немалыхъ недоразумѣній и затрудненій въ развитіи народнаго языка въ литературѣ, прервавши его естественное развитіе. Эти русскія книги безъ сомнѣнія' прекратили работы нашего книгопечатанія, такъ какъ наши бѣдные подрядчики не были въ состояніи состязаться съ русскими въ цѣнахъ и оплатѣ труда, да, кромѣ того, сербы уже начали смотрѣть на то, что печаталось въ Россіи, какъ на что то лучшее и болѣе правильное въ дѣлѣ вѣры. Этому могло помогать и то, что наши легко могли узнать про большую справу русскаго церковнаго текста, которая была сдѣлана въ XVI вѣкѣ» *). Русская редакція славянскаго языка главенство-
г) HcTopnja ерпске кпижевпости, 1871, стр. 122.
32
вала у сербовъ съ XYII в. до начала новой сербской литературы въ XIX вѣкѣ.
Такое же вліяніе оказалъ съ XVII в. русскій изводъ библейскаго текста и церковно-славянскаго языка и на болгаръ, поставленныхъ судьбою еще въ болѣе тяжелыя культурныя условія, чѣмъ сербы, относительно удовлетворенія своихъ духовныхъ запросовъ. Съ паденіемъ государственной независимости Болгаріи, въ 1393 г., письменная дѣятельность ея постепенно замираетъ, образованность падаетъ. Болгарскій національный духъ испытывалъ невообразимый гнетъ съ двухъ сторонъ—отъ политическихъ поработителей—турокъ и отъ духовныхъ владыкъ—греческой фанаріотской іерархіи. Іерархія уничтожала славянское богослуженіе и вводила греческое, совершенно непонятное для .народа, истребляла славянскія книги и рукописи. Въ болгарскихъ школахъ преподаваніе должно было происходить на греческомъ языкѣ, чтобы преградить такимъ образомъ болгарамъ возможность къ развитію отечественнаго языка. Главное стремленіе фанаріотскаго духовенства направлено было къ искорененію въ болгарахъ воспоминанія о бывшей политической ихъ самостоятельности и церковной независимости отъ Византіи. Этотъ духовный гнетъ побуждалъ болгаръ переходить въ католичество и даже въ магометанство. При такомъ положеніи помощь изъ Россіи являлась весьма существеннымъ средствомъ къ поддержанію національной церковной жизни, богослуженія, и книжной традиціи. Болгары получали изъ Руси богослужебныя книги, сначала рукописныя, а потомъ печатныя* Вмѣстѣ съ этими церковно-богослужебными книгами у болгаръ вошла въ употребленіе русская редакція церковно-славянскаго языка, сохранявшаяся до первой четверти XIX столѣтія, до времени народнаго возрожденія болгаръ.
. Несомнѣнно, такое объединеніе православнаго славянства въ пользованіи въ богослуженіи ц письменности церковно-славянскимъ языкомъ русской редакціи обусловливалось не однимъ только преимуществомъ важнѣйшихъ текстовъ русской редакціи, во.главѣ съ Острожской Библіей, но разнообразными и сложными причинами: здѣсь дѣйствовало и высокое обаяніе русской государственной силы, и милостыня и постоянная поддержка угнетеннымъ болгарамъ и сербамъ со стороны московскаго правительства и южно-русскихъ братствъ—въ ихъ борьбѣ за православную вѣру противъ мусульманъ и католиковъ и, наконецъ, школьно-просвѣтительныя связи, въ особенности при
посредствѣ кіевской академіи, гдѣ часто обучались будущіе южно-славянскіе дѣятели. Въ общемъ, русскій языкъ выдвигался въ ряду другихъ славянскихъ языковъ цѣлымъ рядомъ естественныхъ и неопровержимыхъ преимуществъ. Но всѣ эти -преимущества все таки сосредоточивались и непосредственно •Проявлялись въ церковно-славянскомъ языкѣ русскаго типа, а этотъ языкъ свое наилучшее и высочайшее проявленіе на хбдилъ въ Острожской Библіи. Повторяемъ, что въ литературѣ 'зачаточной или цѣльной и несложной по своему строенію, какова была тогдашняя общеславянская письменность, средоточіе этой письменности устанавливалось естественно и легко, и книга основная для всей остальной письменности и священная для всего тогдашняго уклада жизни но самому положенію своему уже стояла въ центрѣ литературы. Князь Острожсвій Щ№ угадывала, что первая печатная славянская Библія, въ МгёШм* *-и исправномъ видѣ совершенно недоступная и неизвѣстная южно-славянскому міру, должна будетъ найти доступъ ко всѣмъ согласующимся языку словенскому и соединяющимся тоежде церкве православію, братіи возлюбленной не точію еже по- плоти, но и по духу святымъ, всѣмъ повсюду православнымъ (Предисловіе Острожск. Б.) Й она нашла этотъ доступъ. Она завоевала себѣ пріемъ въ Москвѣ; при посредствѣ московской первопечатной Библіи 1663 года, она стала въ положеніе непосредственнаго первоисточника этой первопечатной московской святыни, а отсюда затѣмъ, въ сопровожденіи цѣлаго арсенала духовно - про--свѣтительныхъ средствъ, двинулась къ южному славянству, какъ вѣстникъ и носитель русскаго имени и русскаго языка въ доступной тогда—незначительной наслойкѣ къ славянскому тексту. Въ сознаніи русЬкой науки три изданія славянской Библіи—Острожское 1580—81 гг., Московское 1663 и Елизаветинское 1751—цочитаются представителями русской ре-
__________________ *• \
*) Такое же назначеніе печатныхъ книгъ для всѣхъ славянъ православнаго Исповѣданія указывалось и въ другихъ изданіяхъ того времени. Ср. Толков. I. Златоустаго на кн. Дѣяній Апостольскихъ, 1624 г., Кіеві, Предъсловіе, л. 16—17: Пр'іемлѣте его (Хрисостома) іафетово племя, Рос-сове, и славяне и Македонове: стяясите и болгарове, сербовѳ и босняне: облобызайте и Истрове, Іллѵрікове и Далматове: срящѣте и Молдавяне, Мул-тяне и Увгровлахове; въспріимѣте и Чехове, Моравляне, Горбатове, и вся широковластнаа Сарматіа възлюби и притяжи и, и всѣ правоелавнхи сію святую якожо нѣкое Евхаристиріонъ дюбезнѣ пріимѣтѳ книгу.
32"
цензіи церковно-славянскаго языка въ его историческомъ развитіи 1), подобно тому, какъ начало славянскаго просвѣщенія и славянской письменности неизбѣжно символизируется въ переводѣ «въ началѣ бѣ Слово». И это нельзя не признать справедливымъ: символизировать священную для православныхъ славянъ письменность возможно только въ видѣ самой священной книги.
Гораздо выразительнѣе по своей неожиданности сказалось вліяніе Острожской Библіи на богослужебный текстъ библейскихъ чтеній хорватскихъ глаголитовъ. Первоначальный глаголическій библейскій текстъ, какъ открывается нынѣ изъ ряда изслѣдованій, относится къ переводамъ св. славянскихъ первоучителей. До XIII в. онъ сохранялся въ богослуженіи, на далматинскомъ побережѣ, подъ постоянными запре-тами и угрозами римской куріи. Съ XIII вѣка глаголическое богослуженіе получило признаніе, и употребленіе глаголицы распростанилось широко въ областяхъ Далмаціи, Истріи и Крайны. Вмѣстѣ съ тѣмъ, съ этого времени, съ 1248 года2), глаголическое богослуженіе постепенно латинизуется, приспособляется къ формѣ латинскихъ богослужебныхъ чиновъ. Соотвѣтственно съ этимъ, чистый, богослужебно-библейскій глаголическій текстъ оказывается въ рукописяхъ, только не испытавшихъ еще провѣрки по новому латинскому оригиналу 3). Всѣ же тексты, побывавшіе въ рукахъ исправителей послѣ половины XIII в., носятъ пестрый, подновленный характеръ. Такіе подновленные тексты дошли до типографскаго станка. Глаголическія типографіи дѣйствовали въ Венеціи (1483—. 1812), Сеньѣ (1507—1508), Рѣкѣ (Фіумѣ 1531), въ Модрушѣ * 29
О См. проф. С. К. Буличъ, Церковно-славянскіе элементы въ современномъ литературномъ и народномъ русскомъ языкѣ. СПВ. 1893.
°) Theiner, Моішт. Slav. Merid. I, 78; посланіе папы Иннокентія отъ
29 марта 1248 г., направленное къ сеньскому епископу Филиппу. „Nos igi-tur attendentes, quod sermo rei et non res sermoni subieeta, licentiam tibi in illis dumtaxat partibas, ubi de consuetudine observatur praemissa, dummodo sententia exipsiasvarietatelitterae non ledatur, auctoritate presentium conee-dimus postulatam“. Такое же разрѣшительное посланіе того же папы Иннокентія къ епископу кръчскому Фруктуозу, отъ 26 января 1252 г.,— cp. Jelic, Fontes historic! liturgiae glagolito-romanae, Veglae-, 1906, pag. 9—10.
3) Объ этомъ—проф. А. В. Михайловъ, Къ вопросу о литературномъ наслѣдіи евв. Кнриіла и Меѳодія въ глаголическихъ Хорватскихъ мис-еадаасъ и бревіаріяхъ, Варшава, 1904. . . ,
1525 г., Тюбингенѣ (1561—1564) и въ Римѣ (1621 — 1791). О характерѣ тюбингенскихъ текстовъ мы упоминали. Это были библейскіе протестантскіе тексты, переведенные на народный языкъ только съ незначительнымъ удержаніемъ стараго языка дъ переводѣ. Эти тексты стоятъ въ сторонѣ отъ общаго стараго славянскаго русла. Изданія венеціанскія, сеньскія и фіуи-скія и модрушское представляли воспроизведеніе богослужебныхъ библейскихъ текстовъ съ старою основою, но съ не-одинаковыми новыми добавленіями изъ латинскихъ текстовъ нодъ вліяніемъ частичныхъ, не систематизированныхъ, случайныхъ ревизій богослужебныхъ книгъ. Всѣ первопечатные глаголическіе богослужебныя книги, вышедшія изъ указанныхъ типографій—служебникъ 1483 г., часословъ 1493, изданія 1494, 1496, 1507, 1525, 1535, 1561 годовъ обнаруживаютъ полное ^задніе стараго языка новыми переводчиками добавочныхъ частей, поэтому научное значеніе этихъ изданій опредѣляется только, степенью сохранности въ этихъ изданіяхъ стараго рукописнаго текста ‘). • '
Судьба глаголическихъ служебниковъ и часослововъ существенно измѣняется послѣ Тридентскаго собора. Опредѣленіе этого собора относительно, исправленія латинскихъ богослужебныхъ книгъ должно было распространиться и на глаголическія богослужебныя книги. Рѣшеніе заняться этимъ дѣломъ послѣдовало для глаголическихъ книгъ поздно: только въ 1624 г. епископъ сеньско-модрушскій Янъ Агадичъ вынесъ на созванномъ имъ соборѣ постановленіе о необходимости исправленія глаголическихъ часослова и служебника примѣнительно кт! типу этихъ книгъ, установленному на основаніи опредѣленія Тридентскаго собора. Исторія этого исправленія совпадаетъ или, вѣрнѣе, погружается въ исторію римской типографіи конгрегаціи пропаганды, дѣйствовавшей въ 1621—1791 годахъ. Изданія типографіи конгрегаціи De propaganda fide носятъ особый характеръ: онѣ стоятъ въ зависимости отъ библейскихъ текстовъ русской рецензіи.
Появленіе русскихъ библейскихъ текстовъ въ глаголическихъ изданіяхъ конгрегаціи пропаганды представляетъ значительный интересъ съ бытовой стороны въ области славянскихъ отношеній. Подготовка къ печатанію богослужебныхъ книгъ, писанныхъ и печатныхъ, а равно и редакціонное исправленіе
') Josef Vajs, Neistarsi BreviAf Chrvatsko-hlagolsky, v Praze, 1910, X:
ихъ поручено было папою Урбаномъ VIII Рафаилу Левановичу, монаху ордена миноритовъ, хорвату родомъ, который въ 1622 году былъ рекомендованъ Риму настоятелемъ ордена францисканцевъ, ученымъ Главиничемъ, какъ знатокъ латинскаго, итальянскаго и хорватскаго языковъ. За многочисленныя^ услуги Риму Левановичъ съ теченіемъ времени возведенъ былъ въ санъ почетнаго архіепископа ахридскаго (первой Юстиніаны). Левановичъ съ усердіемъ принялся за дѣло исправленія текстовъ.. По приказанію папы, изъ разныхъ славянскихъ земель собраны были въ Римъ глаголическія рукописи, которыя и остались въ Римѣ. Въ 1631 году усердіемъ Левановича изданъ былъ служебникъ (Missale Romanuni slavonico idiöinate, Romae 1631). Въ немъ остался старый славянскій текстъ унотреблявшейсф ранѣе хорватской рецензіи съ примѣсью народныхъ хорватскихъ выраженій. Продолжая дальнѣйшее ознакомленіе съ славянскими текстами, Леваковичъ углублялъ свои познанія въ славянскомъ языкѣ все болѣе и болѣе. Онъ читалъ, по его словамъ, древній списокъ Псалтири Николая Рабскаго 1222 г., списанный, будто бы, съ списка времени послѣдняго архіепископа Солинскаго Ѳеодора; этотъ списокъ предоставилъ ему, въ 1634 году, на нѣсколько мѣсяцевъ епископъ боснійскій Иванъ Томко Марнавичъ. Такимъ путемъ Леваковичъ знакомился съ видомъ и строеніемъ древне славянскаго языка.' Можно было ожидать, что въ ііо-слѣдующихъ изданіяхъ Леваковичъ "дастъ тексты болѣе близкіе къ древнему славянскому языку, но этого не случилось. Конгрегація пропаганды была въ это время сильно заинтересована вопросомъ о привлеченіи въ унію русскаго народа и другихъ славянъ. Въ Римѣ, въ особомъ коллегіумѣ для русскихъ уніатовъ, проживало въ это время нѣсколько русскихъ обращенцевъ, между ними Меѳодій Терленкій, епископъ холмскій. Невидимому, эти уніаты, въ осрбенности Терлецкій, имѣли возможность внушить въ Римѣ, что настоящій славянскій языкъ, на который переведены книги Меѳодіемъ, сохранился въ русскихъ церковно-богослужебныхъ книгахъ. Пропаганда, по тогдашнему знанію славянскаго языка, не въ состояніи была разобраться въ вопросѣ, гдѣ искать самый чистый и наиболѣе пригодный для даннаго времени типъ славянскаго языка, и отнеслась благосклонно къ рекомендаціи Терлецкаго, тѣмъ болѣе, что это введеніе въ глаголическій текбгь русской церковно-славянской редакціи отвѣчало тогдашнему настроенію
п замыслу самой конгрегаціи Пропаганды:, она твердо держалась убѣжденія, что примѣненіе въ глаголическихъ книгахъ господствовавшаго въ славянствѣ церковно-славянскаго языка русскаго извода можетъ быть съ успѣхомъ использовано для привлеченія православныхъ славянъ къ единенію съ Римомъ ‘). Леваковичъ получилъ приказаніе исправить глаголическія книги по русско-славянскимъ текстамъ, при помощи Терлецкаго. Въ 1648 году изданъ былъ глаголическій часословъ (Breciarium Romanum sla\onico idiomate, Romae), и слѣды русскаго текста Острожской Библіи и другихъ изданій въ немъ сказались весьма широко. Псалтирь здѣсь была исправлена частію по славянской Острожской Библіи, частію по вульгатѣ; въ молитвословіяхъ хорватизмы часто уступали мѣсто выраженіямъ славяно-рус-скимъ 2). Бреварій былъ одобренъ папою Иннокентіемъ X. Кром^,—Терлецкаго, въ исправленіи бревіарія принимали участіе еще двое, русскихъ уніатовъ—Іосафатъ Исааковичъ и Филиппъ Боровичъ 3).
Съ именемъ Ле.ваковича, въ этотъ періодъ его дѣятельности, связывается весьма любопытное обстоятельство, крайне рѣдкое въ бытовой и литературной исторіи славянскихъ библейскихъ текстовъ, именно поддѣлка Славянскаго перевода Псалтири. Уже давно, со временъ Добровскаго, славянская филологія занималась вопросомъ о загадочной глаголической
') Эта мысль лежала въ основѣ всей издательской дѣятельности Пропаганды въ области глаголическихъ книгъ.
'■') Объ особенностяхъ языка сиравы Леваковича—J. Vags. Die Nomen-clatur in kroatisch— glag. liturg. Büchern, Archiv, f. slav. Philol. XXIX, 561.
3) Участіе свое въ исправленіи часослова (бреварія) 1648 г. Исааковичъ и Боровичъ засвидѣтельствовали выраженіемъ своего одобренія изданію, помѣщенному впереди предисловія (Assemani, Kalendaria ecele-siae universae, IV, 426—4281, Терлѳцкій же подробно онисалъ ходъ исцра-вленія бревіарія и свое участіе въ немъ въ латинскомъ предисловіи къ изданію. Вотъ начало этого предисловія: »Ego Methodius Terlecki, Epis-соріів Chelmensis et Belcensis, dum anno infrascripto (idest а creatiohe mundr!715l. а nativitate Christi 1643. Ind. XI. die 16 8ept.) pro gravissimis negotiis totius Russiae, nonnullisque meae dioecests, mprimis vero, quae opportuna atque pernecessaria arbitratus sum, pro'sanctissima unione in Russia et aliis Slavonicae nationis Provineiis conservanda et promovenda apnd Sedem Apostolicam summo studio laborarem, atque in dies expeditio-nem eoruudem pro voto praesto)arem, — Psalterium in eodem Breviarip impi-imendum, cum R. P. Raphaele, ad yulgatam. Translationem, quantum phrasis Illiricae linguae pateretur, de verbo ad verbum accornodarem“...
Псалтири 1222 года, писанной клирикомъ Николаемъ Рабскимъ (Arbensis) со списка послѣдняго архіепископа Солянскаго Ѳеодора и бывшей подъ руками у Леваковича образцомъ славянскаго языка и древняго -библейскаго текста. И личность неизвѣстнаго наукѣ архіепископа Ѳеодора и время появленія славянскаго перевода, по этой легендѣ изъ рукъ самого блаженнаго Іеронима—все это звучало большою недостовѣрностью, но только недавно акад. И. В. Ягичу удалось пролить свѣтъ на эту исторію ’).
Леваковичъ утверждалъ, что для ознакомленія съ древнимъ славянскимъ языкомъ и древнѣйшими славянскими текстами, въ ряду другихъ текстовъ, при исправленіи порученныхъ ему глаголическихъ книгъ, онъ особенно почиталъ цѣннымъ древнѣйшій пергаменный списокъ Псалтири, писанный въ 1222 году клирикомъ Николаемъ Рабскимъ со списка послѣдняго архіепископа Солянскаго Ѳеодора. Эту Псалтирь далъ Леваковичу для прочтенія или, если онъ пожелаетъ, для изготовленія собственнаго списка, на нѣсколько мѣсяцевъ, епископъ боснійскій Иванъ Томко Марнавичъ, извѣстный въ то время ученый, знатокъ славянской письменности. Текстъ этой, данной Марнавичемъ, Псалтири существенно разнился, по словамъ Леваковича, отъ обычнаго церковно-славянскаго перевода:4 переводъ былъ сдѣланъ не съ греческаго текста, а съ латинскаго Іеронимова перевода— рукою самого бл. Іеронима. По языковымъ особенностямъ переводъ этотъ представлялъ значительныя отличія отъ обычнаго вида церковно-славянскихъ текстовъ. Впрочемъ, въ свое изданіе Часослова 1648 года Леваковичъ, какъ мы видѣли, не внесъ особенностей этого стараго текста и не оставилъ ни копіи этой Псалтири, ни своихъ записей о ней, 'а свѣдѣнія обо всемъ этомъ изъ источниковъ, связанныхъ съ Левановичемъ, оказались у отдаленнаго преемника Леваковича по исправленіи глаголическихъ текстовъ въ половинѣ XYIII в.—Карамана. Сочиненіе Карамана съ сообщеніями объ этомъ обстоятельствѣ оказалось въ архивѣ Пропаганды, въ Римѣ 2); кромѣ общихъ свѣдѣній объ . этой загадочной Псалтири, въ немъ нашлась *)
*) Arehiv für slar. Philologie. 1911, В. XXXIII, S. Ш 1-34: Tomko Xarnavic- als Fälscher des angeblich im J. 1222 geschriebenen glagolitischen Psalters. '
-) Объ э.томъ сочиненіи—см. ниже сір. 491, прим. 3.
копія первыхъ семи главъ Псалтири, бывшей у Левановича, и это. дало возможность Ягичу точно изслѣдовать, что такое представлялъ текстъ этой Псалтири.
Наблюденія надъ орѳографіей карамановской копіи Псалтири Левановича показали Ягичу, что здѣсь не можетъ быть и рѣчи о текстѣ ХПІ вѣка. Текстъ этотъ знаетъ щ въ значеніи ч и щ и отмѣчаетъ послѣднее значеніе тремя точками; далѣе онъ отмѣчаетъ смягченные ли«; передаетъ латинское g черевъ глаголическое г, а не j, какъ это слѣдовало бы ожидать въ спискѣ XIII в.; ставитъ въ словахъ май, пои, пии, доиди и т. п. на концѣ и, а не j, какъ это неизбѣжно было бы въ текстѣ ХПІ в. Есть и другія особенности, не допустимыя въ хорватско-глаголическомъ спискѣ XIII в.: дриво, вм. древо, npn>cajeuHo вм. прѣсаждено; зем’стии, чловѣчьстии, вм. ожидаемаго въ XIII в. зем сци, члотчъсцищ постоянная замѣна "въ предлогахъ, приставкахъ и въ корнѣ г чрезъ а: сотворить, тагда, ка мнѣ, ва бозѣ. Самый текстъ Псалтири оказывается обычнымъ славянскимъ переводомъ, прекрасно извѣстнымъ хорватско-глаголическимъ текстомъ, съ нѣкоторыми измѣненіями по іеронимовскому латинскому переводу. Напр. і ст. 1 псалма читается по этому, будто бы, древнѣйшему славянскому переводу такъ: блаженъ ~ мужъ, иже не отиде (abiit, др.-сл. иде) въ свѣтъ (in consilio, сл.-хорв. на совѣтъ) нечистивихъ, и иа пути грѣшныхъ не ста и на сѣдалища руіател (др.-сл. губитель) не сѣде. Въ другихъ случаяхъ измѣненіе значительнѣе, но совершенно лишено характера древности: пс. 7 »: вмѣсто др.-слав. не сущу избавлѣющу ниже сшасающу, списокъ Левановича читаетъ, согласно съ іеронимовскимъ текстомъ: одрапнетъ и не будетъ отимлющщ здѣсь дѣйствительно далекое отъ древняго перевода слово одрапнетъ имѣетъ тотъ недостатокъ, что оно не извѣстно славянскому языку, а свойственно только хорватскому, сочетаніе же не будетъ отимлющи нротиворѣчитъ славянскому синтаксису.
Наблюденія надъ языкомъ и особенностями текста указываютъ, что эта Псалтирь является неумѣлой поддѣлкой, Па основаніи текстовъ русскихъ (XVI в.), сербскихъ (XIV в.) и мѣстныхъ хорватскихъ языковыхъ особенностей {дриво— икавщина!)—поддѣлкой, сдѣланной не ранѣе XVII вѣка. По всѣмъ основаніямъ нити этой работы идутъ къ Ивану Томкѣ Марнавичу, именно къ 1612—1614 гг., когда онъ усиленно
занимался глаголическою письменностью, или къ 1622 г., времени основанія конгрегаціи пропаганды. Кстати, своеобразная историческая извѣстность поддѣлывателя за Томкой Марнави-чемъ уже оказалось установленною ранѣе изъ другихъ источниковъ * *). I' .
Историческая обстановка, которою Марнавичъ окружилъ свою поддѣлку, не выдерживаетъ никакой критики. Разрушеніе Салоны относятъ къ 614 году; архіепископъ Ѳеодоръ (по древнему наименованію Солинскій) въ это время совершенно неизвѣстенъ а). Славянскій переводъ Псалтири въ это время невѣроятенъ, такъ какъ славяне въ это время только начинали первые шаги своего пребыванія на далматинскомъ побережьѣ, и только знаменательное предположеніе о принадлежности этого перевода Іерониму (можетъ-быть, сочиненное ad hoc), какъ уроженцу Далмаціи, нѣсколько спасаетъ отъ полнаго крушенія эту фантастическую паутину. Съ клирикомъ Николаемъ поднимается такой же рядъ недоумѣній. Этотъ Николай въ своей записи (въ необычномъ, при томъ, мѣстѣ—въ началѣ рукописи) упоминаетъ своихъ современниковъ 1222 года: папу, императора Фридриха II, византійскаго императора Роберта де-Куртенэ, угорскаго короля Андрея II и архіепископа епалатскйго; Между тѣмъ, у иего не упомянутъ дожъ Венеціи, Петръ Ціани, хотя Венеціи тогда принадлежали Кварнерскія острова, Зара и Раба, отечественный городъ самого клирика Николая. Нѣтъ и другихъ весьма естественныхъ припоминаній. Страннымъ образомъ упоминается архіепископъ спалатекій и пропущено имя архіепископа Зары, тогда какъ епископы Рабы, Озера и Вегліи были только викаріями архіепископа зарскаго. Самого себя Николай, по непонятной причинѣ, называетъ клирикомъ, а не пресвитеромъ, діакономъ или иподіакономъ, какъ было это принято въ то время... -
Какова была цѣль подлога Томка Марнавича? Ягичъ указываетъ ближайшія соображенія, какія могли руководить поддѣлывателемъ: патріоту Марнавичу хотѣлось возвысить въ гла-
*) Ст. д-ра Шишича въ „Nastavni Vjesnik“, IX. Arch. f. si. Phil. XXXIII, 132.
*) Исторія Салоны излагается въ изданіи Monumenta spectaintia Histo-' riam slavorum Meridionalium, vol. XXVI, Scriptores, vol. Ш. Thomas Arclii-diaeonue: Historia Salonitana, Zagrabiae 1894. Digessit Racki,
захъ римской куріи значеніе глаголической литургіи, глаголическаго богослужебнаго языка. Дѣйствительно, объединяющая рука Рима очень осязательно давала чувствовать ненужность ВЪ'богослуженіи, наряду съ латынью, всякаго иного языка; тѣмъ болѣе это могло высказываться относительно беззащитнаго славяно-хорватскаго глаголическаго богослуженія. И защита Марнавича въ этомъ случаѣ была безусловно патріоти-чески-благородной и полезной. Указать, что глаголическое богослуженіе было извѣстно со времени блажен. Іеронима и даже въ существенной своей части (въ библейскихъ чтеніяхъ) вышло изъ рукъ Іеронима—значитъ придать ему несомнѣнный и значительный авторитетъ даже въ глазахъ Рима. Было полезно это и для самихъ глагодитовъ: древнее и почетное въ глазахъ римской церкви происхожденіе глаголическаго богослуженія ободряло и возвышало постоянно принижаемыхъ за -свой Я8ык.ъ защитниковъ хорватско-глаголическихъ богослужебныхъ книгъ и глаголическаго письмамъ глазахъ римскаго клира п въ своихъ собственныхъ.,Но, намъ кажется, цѣль выдумки объ іеронимовскомъ происхожденіи библейскаго глаголическаго, текста этимъ не исчерпывалась. Многовѣковая-извѣсгность глаголическаго богослуженія, римской куріи исключала всякую необходимость въ его рекомендаціи, особенно столь наивнымъ образомъ,. какъ это, будто-бы, хотѣлъ сдѣлать Марнавичъ: на глазахъ и съ вѣдома этой куріи богослуженіе это приспособлялось изъ-»еретическаго, меѳидіевскаго» облика къ настоящему римт скому виду съ ХШ в,; Римъ прекрасно зналъ, что далѣе Меѳодія въ этомъ богослуженіи традиціи нѣтъ, и странно было въ XVII в. внушать Риму, что въ отношеніи къ глаголическому богослуженію онъ шелъ противъ авторитета «св. Іеронима» По-видимому, и. Марнавичу и Риму подобное измышленіе нужно было для третьяго лица. Если мы примемъ во вниманіе, что силы завоевательныхъ дружинъ Рима направлены были въ это время въ сторону славянскаго востока, въ частности западной и юго-западной Руси, то ближе къ справедливости будетъ, предположеніе, что измышленіе объ іеронимовскомъ переводѣ глаголическаго библейскаго текста нужно было для того, чтобы воздѣйствовать на славянъ восточнаго обряда, чтобы обаяніемъ имени Іеронима и древности глаголическаго богослуженія внести въ православную среду мысль о первенствѣ въ славянствѣ глаголической письменности, связаннаго съ нимъ римскаго обряда и вообще о преимущественномъ зна-
ченіи для славянства западной культуры... Судьба отмежевала хорватамъ положеніе вѣроисповѣдныхъ посредниковъ въ средѣ славянства. Можетъ быть, это ихъ предназначеніе и сберегло ихъ исконный богослужебный языкъ, которымъ они за это обязывалась отплачивать своимъ духовнымъ владыкамъ чрезъ проведеніе въ среду своихъ единоплеменниковъ идеи римскаго главенства. Настоящая услуга Риму со стороны хорватовъ въ лицѣ Марнавича-Леваковича не единственная. Объ одной такой услугѣ мы упоминали раньше: это дѣятельность доминиканца Веніамина въ составленіи Геннадіевской Библіи. Другая, не связанная непосредственно съ, пользованіемъ священнымъ текстомъ, построенная на болѣе широкихъ основаніяхъ и замыслахъ, только Недавно раскрылась для нашей науки; она связана съ именемъ хорватскаго миссіонера въ Московской Руси въ XVII вѣкѣ—Юрія Крижанича.
Одновременно съ дѣятельностью Марнавича, Лёваковича и еп. Меѳодія Терлецкаго конгрегація пропаганды имѣла своего миссіонера, по обстоятельствамъ времени тайнаго, въ Московской Руси. Это былъ Юрій Крижаничъ (1618—1683), хорватъ родомъ, сверстникъ и единомышленникъ тогдашнихъ дѣятелей уніи—Рафаила Леваковича и Меѳодія Терледкаго, съ которыми Крижаничъ состоялъ въ близкихъ сношеніяхъ. Подъ видомъ панслависта, Крижаничъ пробрался къ московскому двору, своими предложеніями услугъ старался расположить къ себѣ московское правительство, вообще всѣми силами подготовлялъ почву для уніи Москвы съ Римомъ, о чемъ и сообщалъ въ своихъ отчетахъ въ конгрегацію пропаганды. Характерны его предложенія московскому правительству—поручить ему устройство школьнаго преподаванія, исправленіе и печатаніе церковныхъ книгъ въ Венеціи, изданіе славянской Библіи, на смѣну вышедшаго изъ продажи Острожскаго изданія. Бъ своихъ сочиненіяхъ, гдѣ это было возможно, по тогдашнимъ условіямъ, напр. въ Толкованіи историческихъ пророчествъ, Крижаничъ непремѣнно выступалъ съ своею излюбленною идеею о соединеніи церквей, т. е. о подчиненіи православной церкви папѣ *). Для насъ нѣтъ сомнѣнія, что дѣятельность хорватскихъ глаголитовъ въ области превозношенія глаголическаго текста, а съ другой стороны сближеніи его съ русскимъ
!) С. А. Бѣлокуровъ, Юрій Крижаничъ въ Россіи Ч. О. И. Др. Р. 1903, 2, стр. 1—210. ѵ М. И. Соколовъ, Матеріалы » Замѣтки, выпЛі, VI.
» '
церковно-славянскимъ текстомъ стояла въ неразрывной связи съ уніональными замыслами конгрегаціи пропаганды въ предѣлахъ православныхъ славянъ.
Изданія Леваковича легли въ основу послѣдующихъ исправленій служебника и часослова. Перепечатки часослова 1688 г. и служебника 1706 года были произведены трудомъ аббата Яна Пастрича, изъ Спалато. Исправленіе этихъ книгъ предъ изданіемъ доставило Пастричу немало затрудненій, и существенную помощь въ этомъ дѣлѣ онъ такъ же, какъ и Лѳваковичъ, нашелъ въ русскихъ церковно-славянскихъ книгахъ и у двухъ русскихъ священниковъ, по всей вѣроятности, изъ уніатовъ, проживавшихъ въ Римѣ, неизвѣстныхъ по имени. Объ этомъ самъ Пастричъ разсказываетъ въ примѣчаніяхъ къ своему изданію бревіарія ‘). Въ своихъ исправленіяхъ Пастричъ былъ осторожнѣе своихъ предшественниковъ; по выраженію ІНафарика, онъ меньше своихъ предшественниковъ поправилъ, но и меньше ихъ внесъ искаженій *).
Третья справа глаголическихъ книгъ, при помощи русскихъ текстовъ, произведена была въ половинѣ XY1II в. Во главѣ ея сталъ зарскій архіепископъ Змаевичъ, покровитель народнаго, и письменнаго хорватскаго языка. Непосредственнымъ .справщикомъ богослужебныхъ текстовъ онъ избралъ Матвѣя Карамана, священника снлѣтской епархіи, впослѣдствіи архіепископа зарскаго. Съ согласія конгрегаціи пропаганды, на средства архіеп. Змаѳвича, Караманъ совершилъ путешествіе по славянскимъ землямъ; въ 1732 г. онъ побывалъ въ Россіи, въ качествѣ миссіонера, въ цѣляхъ ознакомленія съ русскимъ языкомъ. Послѣ этого, въ Римѣ онъ занялся исправленіемъ * глаголическаго служебника, который былъ изданъ въ 1741 году3). Чтенія псалмовъ и другихъ мѣстъ Св. Писанія въ этомъ слу-
*) Assemani, Kalendaria ecclesiae universae, IY, 415. „Adjumento non modieo fnit chavaeterum ruthenieorum peritia. Animadverti itaque, nostram breviarii linguam eoncordare penitus ruthenicae in libris saeris; characters ipsos in sna varietate scribendi а modo Ruthenorum pendere et prop-terea a graeca lingna multa trahi; adeo ut graecam primum, turn rutheni-cam et sic Slavonicam in breviario possem ac deberem habere perspectam. Rutheni duo alumni, in sua lingua doeti sacerdotes, grammaticam slavoni-cam typis editam exstare retulere. Sed frustra expetarunt ex patria. Itaque coaetus sum longum subire iaborem in interrogando ab eis quae ad rem meam fieri videbantur“.
2) Pamatky LI.
■ :i) Missale Romanum slavonico idiomate, Romae.
Жебникѣ Караманъ сопоставлялъ съ чтеніемъ славянской;Библіи, тексты богослужебные приспособлялъ къ языку русскихъ церковно-богослужебныхъ книгъ; чрезъ это въ его исправленный текстъ вошло много руссизмовъ. Въ этомъ дѣлѣ ему помогали русскіе базиліане—Максимиліанъ Завадскій, консуль-торъ литовской провинціи, Цезарій Стебновскій, архимандритъ онуфріевскій, Иннокентій Пѣговичъ, архимандритъ минскій и Сильвестръ Рудницкій, впослѣдствіи епископъ луцкій ’). Они засвидѣтельствовали исправность славянскаго текста и его точное сходство съ латинскимъ текстомъ.
Исправленія глаголическихъ богослужебныхъ книгъ XVII— XVIII вв., не смотря на усиленные труды исправителей, постоянно сопровождались выраженіями несочувствія и порицанія этому дѣлу со стороны глаголитовъ. Это несочувствіе мотивировалось неодинаково: епископъ Петръ Маріановичъ въ половинѣ XVII в: требовалъ отъ кандидатовъ въ священники непремѣннаго знанія латинскаго языка, а знаніе славянскаго языка и глаголическихъ книгъ почиталъ недостаточнымъ, потому что на славянскомъ языкѣ ничего нѣтъ, кромѣ служебника и часослова, и священники, ограничивающіеся этими книгами, поне'волѣ остаются невѣжественными й не могутъ управлять ' не тодыко совѣстью своихъ прихожанъ, но и своею собственною ®). Здѣсь, такимъ образомъ, указывалось основаніе недовольства глаголическими книгами, но совершенно неожиданно дѣлался тенденціозный выводъ: если понятныхъ народу книгъ недостаточно, то ихъ слѣдовало умножать, а не сосредоточивать вниманія на чужой, при томъ мертвой литературѣ... -
Есть свѣдѣнія, что глаголиты не достаточно понимали «новыя книги»: предъ богослуженіемъ духовенство нарочито училось читать эти книги подъ руководствомъ наиболѣе опытныхъ сотоварищей l * 3). Это опять касалось случайныхъ недостатковъ глаголическихъ книгъ...
Самое крупное возраженіе противъ служебника Карамана сдѣлано было священникомъ Стефаномъ Розой въ 1741 году. Роза написалъ критику на служебникъ Карамана, въ которой
l) Schafarik, Geschichte der slavischen Sprache und Literatur, 1826, 246. Assemani, Kalendaria eccles. univ. IV, 435.
’) Schafarik, Geschichte der slavischen Sprache und Literatur, 1826,245.
3) J. Vajs, Memoria liturgiae slavicae in dioecesi Auxerensi. Ex archivo dioecesano Auxerensi excerpsit. Veglae, 1906, 68. Nejstar. Вгет. XII.
обвинялъ Карамана въ заблужденіяхъ касательно языка и вѣры *). Увлеченія Карамана русскими текстами, дѣйствительно, могли давать поводъ ревнителямъ чистоты славянскаго языка сѣтовать на его справу, но возраженія Розы шли дальше фактовъ и носили характеръ предубѣжденія: «очень многія заблужденія, которыми изобилуетъ служебникъ Карамана», говорилъ онъ, «зависятъ отъ двухъ причинъ: во-первыхъ, отъ недостаточности глаголическаго нарѣчія, которое есть незаконное дѣтище славянскаго языка; во-вторыхъ, отъ злонамѣренности стариннаго изобрѣтателя глаголической рѣчи, повидимому, какого-то еретика, Меѳодія» * 2). Послѣднее возраженіе рисуетъ въ критикѣ латынника, порвавшаго связи съ національной исторіей, прямого потомка древнихъ треязычниковъ. Первое— говоритъ о незнаніи авторомъ славянскаго языка, о практической, обывательской точкѣ зрѣнія на дѣло. Въ соотвѣтствіе съ нею; Роза настаивалъ на необходимости ввести при бого-госл уженіи общенародное нарѣчіе далматинское или рагузан-ское и свой проектъ представилъ папѣ Бенедикту XIV. Ка-раманъ вынужденъ былъ написать на критику Розы свои возраженія, въ видѣ апологіи (1741 г.), въ которыхъ справедливо указывалъ на древность и единообразіе славянскаго языка, а вмѣстѣ съ тѣмъ на необходимость сохранить его въ богослужебномъ употребленіи 3). Апологія эта была поддержана ученикомъ Карамана Совичемъ (1787 г.). Совичъ въ отвѣтъ
О Annotazione in ordine alia versione detta slava del Messale Romano stampato in Roma l’anno 1741.
*) Вѣсти. Евр. 1827, № 1—4, 204"—205.
3) Отвѣтъ Карамана носитъ заглавіе: Identity della lingua litterale slava, e necessitä di conservarla ne’ Ubri sacri. Considerazioni, ;che si umi-liatio alia Santita di N. S. Papa Benedetto XIV de Matteo Caraman arci-vescovo di Zara sopra l’Annotazione del sacerdote Stefano Rosa in ordine alia versione slava del Messale Romano stampato in Roma I’anno 1741. Рукопись, содержащая этотъ отвѣтъ, найдена недавно въ Римѣ, въ архивѣ Пропаганды, состоитъ изъ 592 стр. въ листъ. Защита славянскаго языка ведется на широкихъ научныхъ основаніяхъ. Историческія справки возводятъ появлевіе славянскаго перевода св. Писанія за два вѣка до св. Кирилла, такъ какъ появленіе славянъ въ- Далмаціи относится къ 548—552 годамъ... Эти свѣдѣнія достались Караману въ наслѣдство отъ легковѣрнаго Рафаила Леваковича, введеннаго въ заблужденіе въ свою очередь Томкою Марнавичемъ съ его пресловутою Псалтирью 1222 года. Ягичъ, Archiv f. slav. PJiilol. 1911, XXXIII, 1—2, 99—110: Ueber Caramans Werk Identity oder Considerazioni. Bibliographische Mitteilung von E. Schmurlo, eingeleitet von V. Iagid
на предложеніе ввести при богослуженіи народный языкъ, между прочимъ, указывалъ то преимущество славянскаго языка, что этотъ языкъ, какъ языкъ церкви и богослуженія, не подвергался тѣмъ измѣненіямъ, какія переживали живые славянскіе языки, сохранилъ первобытную чистоту и потому наиболѣе удобенъ для потребностей богослуженія ').
Неоднократно раздавались голоса осужденія по адресу исправленій конгрегаціи пропаганды при посредствѣ русскаго извода славянскаго библейскаго текста. Особенно щедръ былъ на такія ѣдкія нападки большой недоброжелатель Россіи и ея культурной работы—Копитаръ. И, дѣйствительно, и благочестивому слушателю глаголическаго богослуженія и спокойному изслѣдователю судебъ славянскаго языка и библейскаго богослужебнаго текста было бы несравненно пріятнѣе изъ рукъ трудолюбивыхъ справщиковъ XYII—XYIII в. получить органически цѣльный славянскій текстъ глаголическаго типа безъ чуждыхъ привносовъ и наслоеній. Но бѣда одна: такого текста не могли дать эти справщики, такъ какъ его не откуда было взять—славянство выставило въ этомъ изданіи самое лучшее, что оно могло дать, что могъ требовать XYII-й вѣкъ. Научное возстановленіе текста по сохранившимся рукописямъ не было въ обычаѣ у ученыхъ XYII—XYIII в., да и было бы не по силамъ немногимъ тогдашнимъ патріотамъ, впервыѳ учившимся славянскому языку при осуществленіи книжной справы, а жизненная традиція славянскаго языка и славянскихъ текстовъ наилучшимъ образомъ хранилась только у русскихъ. Острож-ская Библія, во главѣ всей русской церковно славянской рецензіи текста, заняла по праву мѣсто главнаго источника для глаголическихъ текстовъ: чего-либо равнаго ей славянство въ то время выдвинуть не могло. Ея распространеніе въ предѣлы католическаго богослужебнаго чина объясняется не столько естественнымъ закономъ распространенія въ сторону наименьшаго сопротивленія, но и ея несомнѣнными преимуществами предъ всѣми возможными тогда источниками. Къ этому присоединилась миссіонерская задача пропаганды. Ясно выражено было стремленіе показать русскимъ и другимъ народамъ православнаго обряда, что религіозная ихъ унія съ Римомъ, къ которой всѣ эти славянскіе народы старательно
’) Вѣсти. Евр. 1827, № 1 —4. Здѣсь данъ переводъ сочиненія Совнча на русскій языкъ каноникомъ Бобровскимъ.
приглашались, имѣетъ за собою весьма крупное основаніе— полное согласіе между католичествомъ и православнымъ славянствомъ въ основахъ христіанства, въ самыхъ свящевныхъ для христіанства богооткровенныхъ библейскихъ текстахъ. Господствующій среди славянства типъ славянскаго библейскаго текста—текстъ Острожской Библіи получилъ въ этомъ стороннемъ и случайномъ соображеніи другое, еще болѣе сильное подкрѣпленіе своего авторитета, болѣе могучее побужденіе для своего распространенія. Но всѣ эти случайныя соображенія и совпаденія могли имѣть значеніе глав-йямѣ образомъ среди отдаленной отъ жизни и искусственно заинтересованной въ непосредственномъ впечатлѣніи отъ такой работы конгрегаціи пропаганды и должны были совершенно отрицательно дѣйствовать на непосредственное чувство участниковъ глаголическаго богослуженія, такъ какъ русскій изводъ с^Ь^сіфро богослужебно библейскагр текста не могъ быть достаточно доступенъ ихъ пониманію. Поэтому у нихъ эти изданія конгрѳгащи пропаганды не находили сочувствія. Подъ вліяніемъ этого, а также, невидимому, вслѣдствіе безуспѣшности миссіонерскихъ разсчетовъ, связанныхъ съ пріемомъ сближать католическія богослужебныя книги по языку съ книгами восточнаго, православнаго славянства, конгрегація De propaganda fide съ 1791 года прекратила свою издательскую дѣятельность * *). Руководители глаголической письменности стели на путь самостоятельнаго установленія богослужебно-библейскихъ текстовъ сербско-хорватскаго типа 2).
И. Евсѣевъ.
l) Breviarium Romanum slavonieo idiomate, Romae 1791. Qfficia saiicto-rum slavonieo idiomate, Romae 1791.
*) Значительный поворотъ въ сторону возстановленія старой традиціи хорватско-глаголическихъ богослужебно-библейскихъ Текстовъ сдѣланъ во второй половинѣ XIX и въ началѣ XX столѣтіи Верчичемъ -и Парчичѳмъ. J. Vajs, Nejstaräi Breviäf, XII. Нынѣ научно подготовляетъ торжество глаголическихъ текстовъ д-ръ Іосифъ Вайсъ своимъ цѣннымъ изданіемъ библейскихъ текстовъ полъ названіемъ: Glagolitica Publica-tiones Palaeoslavicae Academiae Veglensis b ase. I VL 1905-1912 (изданы цѣликомъ или въ частяхъ—книги: Руеь, Іовъ, Екклисіастъ, прор. Іоиль, Осія, Аввакумъ), гдѣ съ полною научною обстоятельностью ученому Міру предлагается лучшій рукописный матеріалъ по старѣйшимъ библейско-богослужебнымъ глаголическимъ текстамъ.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
