CC BY
581
A# 7universum.com
UNIVERSUM:
ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ
ИСПРАВИТЕЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ И ВОСПИТАТЕЛЬНЫЕ ПРИЮТЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — НАЧ. XX ВВ. (НА МАТЕРИАЛАХ НОВГОРОДСКОЙ И ПСКОВСКОЙ ГУБЕРНИЙ)
Фролова Ирина Викторовна
аспирант, старший преподаватель кафедры связей с общественностью, журналистики и рекламы Череповецкого государственного университета,
РФ, г. Череповец E-mail: ivfroloval60381@yandex. ru
REFORMATORIES AND ORPHANAGES IN THE SECOND HALF OF XIX — BEGINNING OF XX CENTURIES (A CASE STUDY OF NOVGOROD AND PSKOV PROVINCES)
Irina Frolova
Postgraduate student, senior lecturer of the Department of Public relations, journalism and advertising of Cherepovets State University,
Russia, Cherepovets
АННОТАЦИЯ
На основании архивных материалов в статье рассматривается роль исправительных и воспитательных учреждений для детей, а также внутренняя структура данных заведений, специфика их функционирования в двух отдельно взятых губерниях Российской империи во второй половине XIX — начале XX вв. Исследуется законодательная составляющая данного вопроса.
ABSTRACT
The article deals with the role of reformatories and orphanages as well as the organizational structure of these institutions and the specifics of their functioning in two particular provinces of the Russian Empire in the second half of the XIX
Фролова И.В. Исправительные учреждения и воспитательные приюты для детей во второй половине XIX - нач. XX вв. (на материалах Новгородской и Псковской губерний) // Universum: Общественные науки : электрон. научн. журн. 2015. № 6 (16) .
URL: http://7universum.com/ru/social/archive/item/2271
and the beginning of XX centuries. The legislative component of these institutions’ activities is also investigated. The study is based on the archival materials.
Ключевые слова: исправительный приют, воспитательные заведения, малолетние преступники, дети арестантов, Российская империя, Новгородская и Псковская губернии.
Keywords: orphanage, reformatory, juvenile delinquent, children of prisoners, the Russian Empire, Novgorod and Pskov provinces.
Сегодня в России несовершеннолетними детьми совершается большое количество преступлений, относящихся к разной категории опасности, поэтому изучение отечественного опыта преодоления детской и подростковой преступности и безнадзорности в современных условиях особенно актуально.
Задача данной работы — на примере конкретно взятого региона (Новгородская и Псковская губернии) во второй половине XIX — нач. XX вв. представить историю становления и развития системы поддержки и помощи малолетним преступникам и тем детям, чьи родители волей судьбы оказались за решеткой.
На рубеже XIX—XX вв. в российском обществе происходили процессы, связанные с развитием буржуазных отношений и с углублением кризисных явлений, что негативно отражалось на институте семьи и детях. К причинам роста преступности среди несовершеннолетних в XIX в., как и в настоящее время, можно отнести социальную нестабильность и деформацию общественных институтов, искажение социальных ценностей [24, с. 2], недостаток воспитания со стороны родителей и общества, нездоровую семейную обстановку, развивающую в ребенке порочные наклонности [14, л. Зоб. — 4].
Важную роль в развитии системы благотворительности в тюремном ведомстве Российской империи сыграл Вальтер Веннинг, член Лондонского общества улучшения тюремного порядка. Именно по его рекомендации
в 1819 г. в России было образовано Попечительное общество о тюрьмах (крупнейшая благотворительно-тюремная организация), которое занималось в том числе и организацией специальных воспитательно-исправительных заведений, особых обществ патроната и приютов для детей арестантов и малолетних преступников. В будущем правительство, для оказания помощи в решении проблем пенитенциарной системы страны со стороны общественности, инициировало создание структурных подразделений этого общества — губернских и уездных попечительных о тюрьмах комитетов, в обязанности которых также входило давать «малолетним то, что им недостает, отсутствие чего и привело их на скамью подсудимых, а именно воспитание» [24, с. 3]. Также в губернских центрах функционировали комитеты Общества с отделениями в городах губернии [1, с. 450—470, 531—594].
Необходимость принятия особых законодательных норм в отношении несовершеннолетних правонарушителей была впервые отмечена в Судебных уставах 1864 г., и акцент в них делался на исправление, а не на наказание.
В ходе подготовки «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1866 г. государство обратилось к земствам, обществам, духовным установлениям и частным лицам с призывом устраивать заведения принудительного воспитания [24, с. 4]. Согласно «Уложению» мировым и общим судам предоставлялось право вместо заключения в тюрьму направлять несовершеннолетних преступников в исправительные учреждения. Российские заведения принудительного воспитания назывались исправительными приютами, но в действительности представляли собой или земледельческоремесленные колонии, приюты со школами садоводства, огородничества, пчеловодства и хмелеводства, или городские ремесленные приюты.
В заведения исправительного воспитания помещались несовершеннолетние четырех категорий: «1. Отдаваемые в них по определению и приговорам суда по причине совершения этими несовершеннолетним законопротивных деяний; 2. Отдаваемые по административным распоряжениям беспризорные несовершеннолетние (нищие, бродяги), находящиеся на пути
порока и преступления; 3. Несовершеннолетние, состоящие под следствием и судом в тех случаях, когда их задержание представляется необходимым; 4. Несовершеннолетние, помещенные по воле и просьбе их родителей» [16, с. 104].
Исправительные учреждения в России одновременно курировали 4 министерства: народного просвещения, земледелия и государственных имуществ, внутренних дел и юстиции, куда все попечительные общества должны были представлять отчеты о своей деятельности.
В 1864 г. в Москве был образован «Рукавишнинский исправительный приют для малолетних», а в 1871 г. — земледельческая колония и ремесленный приют недалеко от Петербурга. В Петербургскую колонию поступали подростки по направлению Воспитательного дома (с 1873 г.), Новгородского губернского земского собрания (с 1891 г.) [13, л. 25], Общества попечения о бедных и больных детях (с 1894 г.), Императорского человеколюбивого общества (с 1894 г.).
Общества воспитательных земледельческих и ремесленных приютов преследовали цель «содействовать нравственно-социальному воспитанию и исправлению несовершеннолетних обоего пола», заботиться «об улучшении участи тех несовершеннолетних, которые находятся в условиях, могущих гибельно повлиять на их моральное и физическое состояние, нищенствующих и бродяжествующих» [25, с. 1].
Управление такими заведениями осуществляли Совет Общества и Общее собрание. Совет Общества, как правило, состоял из 6 членов и 3 кандидатов к ним, также в состав могли входить представитель от губернского земства и городского самоуправления, местный тюремный инспектор, мировой судья по делам малолетних, представитель от Общества патроната и директора местных колоний и приютов [25, с. 1].
Члены Совета на 3 года из своей среды избирали председателя, товарища председателя, казначея и секретаря. Совет собирался председателем не реже одного раза в месяц [25, с. 6]. В обязанности Совета Общества входило
составление проектов уставов земледельческих колоний и ремесленных приютов, приобретение и продажа недвижимого имущества, осуществление займов, заключение договоров, он защищал интересы Общества в судебных и административных местах и должностных лиц, составлял годовые отчеты о деятельности совета и приходо-расходных смет на предстоящий год и т. д. [25, с. 7—9].
На Общих собраниях (обыкновенные — 1 раз в год и чрезвычайные) избрали почетных и действительных членов Общества, рассматривали ежегодные отчеты Советов и директоров колоний и приютов, доклады ревизионных комиссий, обсуждали вопросы целесообразности открытия земледельческих колоний и ремесленных приютов, контролировали кадровый состав, утверждали приходо-расходные сметы Обществ и т. д. [25, с. 11—12].
Если главное заведывание колониями и приютами возлагалось на Совет Общества, то непосредственное управление каждым из них вверялось директору или начальнице. Начальство колонии или приюта, Совет и члены Общества в первую очередь должны были решать вопросы организации медико-педагогического надзора [16, с. 109]. Вся система воспитания и образования базировалась на следующем принципе: «Преступник
не перестанет быть им, если он так или иначе не будет приспособлен к жизни на свободе» [18]. Лучших своих питомцев Общества определяли по окончании курса в земледельческие, ремесленные и иные училища пансионерами на счет Общества [25, с. 14].
Финансовые поступления в такие учреждения осуществлялись как за счет государственных вложений [16, с. 104—105], так и за счет пожертвований состоятельных людей, членских взносов, сборов с различного рода мероприятий (отказы по духовным завещаниям, кружечный сбор, сбор от устраиваемых платных публичных чтений, концертов, выставок и т. п.). Приюты также получали прибыли от продажи изделий своего хозяйства и мастерских [25, с. 5]. Часть денежных средств удерживалась из выделяемых государством пособий для призреваемых и из их заработка, из платежей
за содержание питомцев, получаемых от родителей, частных лиц, обществ и учреждений за содержание питомцев в определенном размере [25, с. 3—4]. Поддержку Обществам оказывали и «Попечительные о тюрьмах общества», выделявшие средства на содержание детей, на отопление, освещение и другие нужды. В свою очередь земства и города губернии, где находились заведения, также назначали им ежегодные пособия [16, с. 104—105].
В открывавшихся воспитательно-исправительных приютах и патронатах согласно ст. 8 «Положения об исправительных приютах» (1866) несовершеннолетние должны были получать образование в обязательном порядке. Занятия вели священники и псаломщики, и лишь в редких случаях — штатные преподаватели. Детей обучали «1) Закону Божию, по правилам того вероисповедания, к коему каждый принадлежит; 2) чтению, письму и основным правилам арифметики; 3) работам, которые могут быть по усмотрению учреждения: или земледельческие, или ремесленные, или же и те и другие вместе» [19, с. 10—12]. Так, в Новгородской губернии до 1880 г. школа существовала только при новгородском тюремном замке, где обучалось до 70 человек [26, л. 79]. С 1880 г. постоянные школы открылись в череповецкой тюрьме и в устюженском тюремном замке. Позднее классные комнаты были устроены в тюрьмах Боровичей, Демянска, Белозерска. В старорусской тюрьме за неимением средств на организацию школы или даже классной комнаты арестанты занимались самообучением под руководством смотрителя. В крестецком, кирилловском и валдайском тюремных замках вообще никаких образовательных средств не было. Как правило, акцент делался на трудовое и религиозное воспитание [3, с. 8]. Однако не все современники положительно оценивали деятельность данных заведений [6, с. 269, 272].
К 1876 г. в России было открыто 7 исправительных заведений, а в начале XX в. — 52, из которых 5 предназначалось для девочек и 47 — для мальчиков. Из них 90 % содержались на частные средства [17, с. 100]. Необходимо
отметить, что количество подобного рода учреждений к началу ХХ века было недостаточным.
В 1891 г. согласно постановлению Сената (в дополнение ст. 140 Уложения от 1866 г.) «1). Несовершеннолетние, имеющие от 14 до 21 года,
за преступления и проступки, влекущие за собой для совершеннолетних лишение всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, и ссылку на житье в Сибирские и другие отдаленные губернии, или же отдачу в исправительные арестантские отделения, или рабочие дома, приговариваются к заключению в тюрьму на сроки, положенные для содержания совершеннолетних в исправительных арестантских отделениях и рабочих домах, но с уменьшением сих сроков на одну или, по обстоятельствам дела, на две степени и притом без лишения особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ <...> 2). За все прочие, менее важные преступления и проступки, означенные в п. 1., несовершеннолетние приговариваются к определенным в законе наказаниям, но также с уменьшением их одною или, по обстоятельствам дела, двумя степенями и притом без потери особенных прав и преимуществ» [10, л. 122]. Начиная с 1897 г. многих осужденных по суду малолетних преступников стали отдавать под надзор родителей, при этом сроки их заключения значительно сокращались.
Вопрос об организации собственной колонии для малолетних преступников в Новгородской губернии давно обсуждался. На декабрьской сессии 1911 г. губернское земское собрание, выслушав заключение комиссии по заявлению гласного Н.А. Окунева (петербургский мировой судья для малолетних), постановило: «Поручить губернской управе разработать вопрос об учреждении приютов для малолетних преступников в Новгородской губернии» [14, л. 1]. В докладе говорилось, что «отделения должны быть изолированы одно от другого и с этою целью предлагается устроить колонии в разных уездах на 50 человек для младшего, 75 — для среднего и на 100 человек для старшего возраста» [14, л. 1]. Местные власти,
проанализировав опыт устройства колоний на Западе и в России, пришли к выводу, что лучше устраивать подобного рода заведения вблизи небольших уездных городков, в малонаселенных местностях. Для Новгородской губернии были выбраны такие города, как Демянск, Устюжна, Кириллов [14, л. 4 об.]. Средства для устройства колонии предполагалось изыскивать из остатков штрафных сумм, находящихся в распоряжении уездных земств; из сумм, позаимствованных из штрафного капитала Главным тюремным управлением в 1900 г.; из специального капитала, образовавшегося в губернском земстве на устройство воспитательно-исправительного заведения из 10 % отчисления штрафных сумм. Основными же средствами к содержанию заведений должны были явиться двадцатипроцентное отчисление из штрафных сумм, пособие по закону 19 апреля 1909 г. из средств Тюремного ведомства, труд самих воспитанников и пособия от каждого уездного земства по числу содержащихся из этого уезда воспитанников [4, с. 67]. Было подсчитано, что содержание колоний в год будет составлять 44610 руб. 50 коп., из которых на общеземские средства должно быть принято губернским земством 6880 руб. и всеми уездными земствами 11250 руб. [4, с. 67]. Однако эта идея оказалась слишком затратной для уездных земств [14, л. 1 об.]. Приняв во внимание решения всех уездных управ, земских и уездных собраний Новгородской губернии, Губернская управа доложила губернскому собранию, что «устройство земских исправительных колоний для малолетних преступников, ввиду значительных расходов на это, является для губернского земства непосильным», и поручила «возбудить ходатайство перед правительством об учреждении исправительных колоний для малолетних преступников в Новгородской губернии за счет казны» [7, л. 6—6 об.]. Безрезультатными оказались и переговоры о выделении земельного участка под колонию [8, л. 1 об. — 4 об.].
Но вплоть до 1917 г. идея создания колонии не была реализована, несмотря на прогрессивно растущий процент детской преступности, особенно в годы войны [8, л. 1].
В 1893 г. Государственный Совет предоставил право судебным следователям и мировым судьям взамен установленных законом мер пресечения, сопряженных с личным задержанием, несовершеннолетних преступников на все время предварительного ареста также отправлять в ремесленные приюты и земледельческие колонии, а за неимением таковых несовершеннолетние преступники передавались для исправления в монастыри их вероисповедания [11, л. 6].
2 июня 1897 г. был принят Закон «Об изменении форм и обрядов судопроизводства по делам о преступных деяниях малолетних и несовершеннолетних» и законоположение об их наказуемости. Закон вводил существенные различия в наказание несовершеннолетних от 10 дот 14 лет и в период от 14 до 17 лет [2, с. 53].
В целом можно говорить, что результаты работы воспитательно -исправительных колоний в Российской империи были различны. Цифры рецидива колебались от 5—6 % до 20 % (но не выше) [16, с. 110].
Сложной представлялась судьба детей арестантов, т. к. до окончания срока они должны были находиться при своих родителях. В 1839 г. Николай I подписал положение Комитета Министров, согласно которому тюремным комитетам дозволялось платить из кормовых и комитетских сумм заведениям Приказов общественного призрения за помещаемых в них детей арестантов. Вскоре, однако, оказалось, что сиротские дома Приказов общественного призрения, в которых содержались дети арестантов и малолетние преступники, устроенные по типу богаделен, совершенно не отвечали требованиям приютов для данной категории детей [9, л. 1—5].
Постепенно в стране стали открываться приюты для детей арестантов, к началу XX в. таких приютов было 48. Основывали их и содержали в основном местные комитеты и отделения Попечительного о тюрьмах общества и очень немногие частные общества и лица [16, с. 111]. «Точных статистических данных о численности детского населения тюрем нет, но на основании данных существующих для этих детей приютов» можно утверждать, что «детей
в губернских тюрьмах средним числом содержится до 10 и в уездных до 5; считая тюрем губернских и больших городов приблизительно около 95 и уездных около 522, мы получим колоссальную цифру более 3500 детей <...> смешно сказать, но на всю Россию имеется 24 приюта для детей арестантов» [6, с. 269—270].
В 1843 году президент Попечительного общества о тюрьмах граф Бенкендорф «испросил у Императора Николая I согласие на отпуск кормовых денег вместо Приказов общественного призрения в распоряжение» специально создаваемым приютам. Первый приют для малолетних детей арестантов был открыт 28 мая 1843 г. дамским Петербургским попечительным комитетом, где содержалось 40 детей обоего пола [22].
Вопрос об устройстве в Новгородской и Псковской губерниях особого заведения при тюрьмах для арестантских детей поднимался с 1870-х гг. [12, л. 4—5]. Так, в Пскове приют для детей арестантов открылся благодаря ходатайству барона Н.Н. Медема. В бесплатное пользование Губернского попечительного комитета о тюрьмах были предоставлены 2 комнаты, освободившиеся в Псковском доме трудолюбия после перевода приюта «Ясли» в земское здание [20, с. 2]. 13 июля 1906 г. Псковский губернский
попечительный комитет о тюрьмах определил: «Открыть в представленном Попечительным о Псковском доме трудолюбия обществом помещении приют для 10 неимущих арестантских детей обоего пола с тем, чтобы дети находились в приюте во все время нахождения родителей под стражей. Временное заведывание приютом принял на себя барон Н.Н. Медем, которому тюремный комитет поручил и наем надзирательницы и прислуги». Прием детей начался 6 октября 1906 г. [20, с. 4].
Цель данных приютов предполагала «устранение невинных и неиспорченных детей от пагубного влияния арестантов, и потому приют должен служить целям менее обширным, чем филантропия, и в то же время, <...> более общественным» [20, с. 3].
Согласно установленным Правилам, проезд ребенка в Псковский приют из уездных тюрем (в губернии их было 8) должен был осуществляться за счет Тюремного комитета (не по этапу). По тем же Правилам в приют принимались дети в возрасте от 4 до 14 лет. Вся отчетная документация находилась в ведении надзирательницы. В конце каждого месяца директор (или директриса) приюта в обязательном порядке отчитывался перед тюремным комитетом о численности детей, поступивших, призревавшихся и выбывших в отчетном месяце, о наличии казенной одежды для питомцев (при поступлении в приют дети снабжались казенной одеждой и обувью), о текущих расходах [20, с. 4—6].
Режим дня был следующим: вставали дети в 7 часов утра, совершали утренний моцион, после общей молитвы и чая — учебные занятия (до 17 часов с перерывом на обед и отдых) под руководством надзирательницы. В обучении акцент также делался на трудовое воспитание: «Более взрослые мальчики приучались мастерству в столярной мастерской дома трудолюбия, а девочки учились вязать и шить» [21, с. 3]. Питание дети получали в Доме трудолюбия, и состояло оно из утреннего и вечернего чая с хлебом, обеда из 2-х блюд и такого же ужина, «причем слабосильным выдавались утром и вечером молоко и белый хлеб; по праздникам приготовлялись пироги» [21, с. 3].
Питомцы по праздникам посещали церковь и своих родителей, если они содержались в Псковской тюрьме. Врачебную помощь оказывал тюремный фельдшер, хотя серьезных случаев заболевания, согласно имеющимся Отчетам по приюту, не было выявлено [20, с. 9]. Постоянный надзор за детьми и ближайшее заведывание приютом и имуществом осуществляла надзирательница [20, с. 7—8].
Приют предоставлял питомцам полный пансион, организовывал обучение детей, насколько это позволял возраст и продолжительность времени пребывания в приюте, и снабжал по выходу из приюта казенной одеждою при недостатке собственной.
Псковский приют существовал на субсидии от Главного тюремного управления (на первоначальное обустройство приюта) и от казны, а также на пособия от Островской уездной земской управы, от Новоржевской уездной земской управы, от Порховской уездной земской управы, от Псковской губернской земской управы. Приюту предоставляли пожертвования и частные лица (П.И. Черлениовский, Л.Л. Лапин и др.) [20, с. 10—11]. Как писалось в Отчетах, «в материальном отношении приют не терпел нужды», но «наличность таковых, пополняемая ежегодными субсидиями 5 земств губернии, достаточна до тех пор, пока приют пользуется бесплатно предоставляемым ему попечительным Обществом о Псковском доме трудолюбия помещением; в случае необходимости, по каким-либо причинам, найма квартиры, текущих доходов приюта будет недостаточно и ему придется изыскивать новые источники дохода» [21, с. 4].
С момента открытия и до 1 июля 1908 г. в приюте призрение получили 26 детей, а за период с 1 января 1910 по 1 января 1912 гг. — 31 ребенок. В основном это были дети в возрасте от 4 до 12 лет (преобладали мальчики) [20, с. 14; 21, с. 14—15]. В большинстве случаев родители этих детей были наказаны за кражи [21, с. 14—15]. Продолжительность пребывания зависела от сроков наказания родителей и варьировалась от 10—15 дней до 2 лет 10 мес. [21, с. 1—2]. Устроенный на 10 кроватей приют никогда не отказывал в призрении не только арестантским детям, но и детям, задержанным полицией за «безписьменность и праздношатетельство».
Для арестантских детей в России 1894 г. было открыто всего 9 приютов, а к началу ХХ века количество их увеличилось только до 12 [5].
Таким образом, проблема преступности среди детей во второй половине XIX — нач. XX вв. понималась и осмысливалась уже современниками, обращалось внимание на неэффективность результатов воспитательного воздействия, обучения, отсутствие производительного труда для детей и подростков в тюрьмах страны и многие другие вопросы. В советский период историческая составляющая данной проблемы практически не изучалась.
Современная историография вновь обратилась к теме детской преступности, что связано с общностью проблем.
Во второй половине XIX века в Российской империи стало формироваться новое восприятие детей и подростков как самостоятельных субъектов правовых отношений, поэтому было необходимо принимать меры, направленные на защиту личности подростка, на становление и развитие гуманного правосудия. Проблема роста преступности среди детей во второй половине XIX — начале XX вв. четко осознавалась общественностью, и на её решение были направлены многие мероприятия. Предупреждение правонарушений несовершеннолетних становится одним из основных направлений деятельности не только государства, но и общественных организаций: «Государство и общество <...> должны взять на себя воспитание и обучение заброшенных беспризорных детей, должны вооружить их достаточно умственнонравственным развитием, знаниями, трудовыми навыками, чтобы в надлежащей мере подготовить их к правомерной и полезной жизни в обществе <...> мы не настолько богаты, чтобы оставлять множество детей развиваться в невежестве и развращении» [15, с. 69, 71]. Впоследствии для оказания помощи малолетним преступникам и детям арестантов стали организовываться особые приюты и колонии, но при этом общественность, частные лица и власти понимали, что этих мер было недостаточно. Российское законодательство вплоть до 1909 г. не определяло четко смысл и назначение исправительных заведений, и основывались они на различных подходах к организации превентивной деятельности. В конечном итоге приоритетным направлением работы учреждений для малолетних преступников официально было признано воспитание.
Список литературы:
1. Благотворительные учреждения Российской империи. T.II. — СПб., 1900.
2. Будзилевич И.Б/н // Журнал Юридического общества. — 1898. — Кн. 1. —
С. 53.
3. Власенко А.В. Пенитенциарные учреждения Новгородской губернии в пореформенное время (1860—1890 гг.) // Вестник Новгородского государственного университета. — 2008. — № 47. — С. 7—9.
4. Воспитательно-исправительные заведения // Трудовая помощь. — 1913. — № 1. — С. 66—67.
5. Гогель С.К. О выводе детей из тюрем и помещений в особые приюты // Тюремный вестник. — 1894. — № 7. — С. 184—190.
6. Г огель С.К. Удаление невинных детей из тюрем // Трудовая помощь. — 1898. — № 9. — С. 262—277.
7. Государственный архив Новгородской области. Ф. 98. Оп. 3. Д. 512.
8. Государственный архив Новгородской области. Ф. 104. Оп. 2. Д. 443.
9. Государственный архив Новгородской области. Ф. 138. Оп. 1. Д. 2118.
10. Государственный архив Новгородской области. Ф. 138. Оп. 1. Д. 2987.
11. Государственный архив Новгородской области. Ф. 480. Оп. 1. Д. 3626. Л.6.
12. Государственный архив Новгородской области. Ф. 58. Оп. 3. Д. 76. Л. 4—5
13. Государственный архив Новгородской области. Ф. 98. Оп. 3. Д. 203.
14. Государственный архив Новгородской области. Ф. 98. Оп. 3. Д. 2529.
15. Дриль Д.А. О мерах борьбы с преступностью несовершеннолетних //
Журнал Министерства юстиции. — 1908. — № 10. — С. 57—73.
16. Дриль Д.А. Призрение несовершеннолетних преступников «нравственно-испорченных» и беспризорных детей // Общественное и частное призрение в России. — СПб., 1907. — С. 100—112.
17. Коротнев А.Д. Малолетние и несовершеннолетние преступники (Краткий историко-юридический очерк). — СПб., 1903.
18. Кучинский И.А. К вопросу о нравственном исправлении преступников // Журнал Министерства юстиции. — 1897. — № 10. — С. 147—157.
19. Мишина Е.В. Патронат над несовершеннолетними в дореволюционной России // История государства и права. —2002. — № 1. — C. 10—14.
20. Отчет по приюту арестантских детей, устроенному Псковским губернским
попечительным комитетом о тюрьмах в здании Псковского дома
трудолюбия. С 6 октября 1906 по 1 июля 1908 гг. 1908 г. Отчет составлял и.д. секретаря тюремного комитета Любимов. — Псков: Паровая типография Псковского губернского правления, 1908.
21. Отчет по приюту арестантских детей, устроенному Псковским губернским
попечительным комитетом о тюрьмах в здании Псковского дома
трудолюбия. С 1 января 1910 по 1 января 1912 гг. 1912 г. — Псков:
Типография Псковского губернского правления, 1912.
22. Решеткин П.К. Санкт-Петербургский дамский попечительный тюремный комитет и арестантские дети. — СПб., 1883.
23. Случевский К. Детский приют на каторге. Состоящее под Августейшим Покровительством Государыни Императрицы «Общество попечения о семьях ссыльнокаторжных». — СПб.: Типография МВД., 1894.
24. Тальберг Д. Исправительные приюты и колонии в России. — СПб.: Типография В.С. Балашева, 1882.
25. Устав Псковского Общества воспитательных земледельческих и ремесленных приютов. Подписал начальник главного управления местами заключения, профессор А. Жижиленко. — Псков, 1917.
26. Центральный государственный исторический архив г. СПб. Ф. 1045. Оп. 2. Д. 12. Л. 79.
