CC BY
110
Алтынай Нанаева,
политолог
ИСЛАМСКИЙ ФУНДАМЕНТАЛИЗМ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ В СТРАНАХ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ НА (ПРИМЕРЕ ТАДЖИКИСТАНА И УЗБЕКИСТАНА)
Современное развитие Центрально-Азиатского региона серьезно осложняется радикализацией исламистских организаций и движений. Этот процесс имеет как объективные, так и субъективные причины. В ряду первых следует назвать:
- катастрофическое (по сравнению с советским периодом) ухудшение социально-экономического положения;
- массовую безработицу и пауперизацию населения стран региона;
- потерю социального статуса представителей многих профессий;
- неконтролируемую миграцию;
- криминализацию различных сфер жизни общества;
- возрождение клановости и т.п.
Для анализа ситуации в регионе интересным представляется «индекс качества жизни», который является «интегральной характеристикой потребления гражданами материальных и духовных благ, а также удовлетворения их базовых потребностей». Исходя из 10-балльной шкалы, у Таджикистана и Узбекистана одни из самых низких рейтингов - 1,30 и 1,53 соответственно. Ближайшими соседями этих стран по рейтингу являются Молдова (1,42), КНДР (1,46), Монголия (1,43), Ирак (1,28), Пакистан (1,25). Значительно ниже находятся лишь африканские государства и Афганистан (0,18).
Среди субъективных причин радикализации политической ситуации в странах Центральной Азии (ЦА) прежде всего следует отметить:
- мировоззренческие ценности и установки политическо-экономических элитных групп, которые инициировали тот или иной путь развития, и представителей оппозиции;
- разочарование широких слоев населения как в коммунистической, так и в демократических идеях, сублимирующееся либо в абсентеизме (как правило, бессознательном и традиционном),
либо в поддержке радикальных идеологий и экстремистских движений.
Особое место при анализе современной ситуации в странах ЦА продолжает занимать внешний фактор, под которым понимается не только влияние ведущих мировых игроков в регионе (имеются в виду не столько государства, сколько глобальные структуры -международные правительственные и неправительственные организации, в частности МВФ, ВБ, МБРР, НАТО, ТНК), но и роль в развитии политической ситуации ближайших (как правило, проблемных) соседей. В частности, вряд ли можно найти оппонентов утверждению, что современный Афганистан представляет собой плацдарм распространения внешних вызовов и угроз для евразийского пространства, что ситуация в Афганистане тесно связана с вопросами безопасности в Центрально-Азиатском регионе. В связи с этим на первый план выходят такие вопросы безопасности, как незаконный оборот наркотиков, торговля оружием, нелегальная и неконтролируемая миграция и, соответственно, распространение фундаменталистских и зачастую экстремистских исламских учений и, наконец, международный терроризм.
Важно также принимать во внимание, что ситуация в Центральной Азии складывается под влиянием трех основных игроков на этом поле: России, США и Китая. Противоречивые действия этих государств накладываются на неустойчивую политическую ситуацию в центральноазиатских государствах.
Россия предпринимает активные шаги по восстановлению своего влияния в регионе. Несмотря на то, что РФ обладает всеми необходимыми ресурсами для укрепления своих геополитических амбиций в ЦА: исторические связи, наличие (пока все еще) значительной русской диаспоры, экономическое и политическое присутствие посредством СНГ, ОДКБ, ШОС, ЕврАзЭС - российская стратегия на центральноазиатском направлении только начинает приобретать конкретные очертания. Не вызывает сомнения и тот факт, что и в ближайшее время, и в среднесрочной перспективе США намерены сохранить свое военное, политическое и экономическое присутствие в Центральной Азии, что является элементом обшей стратегии США по упрочению своего глобального лидерства; обеспечению доступа к энергетическим ресурсам Каспия; стремлению не допустить ситуации, когда одна из держав, таких как Россия или Китай, будет доминировать в регионе. У Китая свои интересы в регионе. В частности, для КНР важно разрешить
проблему уйгурского сепаратизма в Синьцзян-Уйгурской автономной области (СУАР). Тем более что в конце 90-х годов руководство Китая принципиально изменило подход к этой проблеме и стало рассматривать ее не только как внутреннее явление, но и как составную часть международного терроризма. В Пекине с беспокойством отнеслись к появлению американских баз на территории Киргизии и Узбекистана, несмотря на все заявления американской стороны в исключительной необходимости этих баз для борьбы с террористической угрозой. Этих сил, с учетом базы в Афганистане, по мнению китайских экспертов, будет достаточно для проведения локальной военной операции и чтобы держать под контролем западные районы Китая, в первую очередь СУАР, где находится ряд стратегических объектов, в том числе полигон «Лобнор» для испытания китайского ракетно-ядерного оружия. Китай также заинтересован в том, чтобы не допустить дальнейшего укрепления позиций США и их союзников в ЦА и в освоении богатых природных ресурсов региона.
Особенно остро проблема исламского радикализма стоит в тех регионах, где ислам сохраняет традиционную социальную, политическую и культурную роль. Одним из таких регионов является южная часть Центральной Азии: Узбекистан, Таджикистан и юг Киргизии. Этот субрегион имеет давнюю исламскую традицию, и игра на религиозных чувствах и настроениях активно используется исламистами. Как известно, начальный этап исламизации региона ЦА связан с арабскими завоеваниями. Политическая раздробленность и язычество в Средней Азии в У11-У111 вв. способствовали успехам арабов, которые с середины VII в. начали активную экспансию в регион. Особенности, присущие начальной стадии ис-ламизации ЦА, в значительной степени определили степень религиозности народов региона. Исламизация населения прежде всего коснулась земледельческих районов. Узбеки, южные киргизы, таджики, оседлые туркмены приобщились к исламу на несколько веков раньше, чем кочевники казахи и северные киргизы.
Другим фактором было то, что ислам в ЦА столкнулся с различными культурно-идеологическими системами. Центральная Азия находилась на перекрестке взаимодействия различных религиозных культур и этносов, торговых связей древних и средневековых империй, поэтому ислам в Центрально-Азиатском регионе впитал в себя элементы и доисламских верований проживавших и кочующих там народов. В распространении ислама в ЦА особая
роль принадлежала мусульманскому мистицизму - суфизму. В Хорасане уже в первой половине XI в. суфийская организация имела достаточно большое влияние среди населения. В основе организации братства лежит духовная связь учителя (муршид) с учеником (мурид). Такие братства начали создаваться еще до XI в., но оформились в суфийские школы в период с XI по XIII вв. Структура та-рикатов (братств) явилась почти идеальным средством мобилизации наиболее искренне и истово верующей части мусульман на борьбу с теми, кого считали «плохими мусульманами». Не вызывает удивления поэтому то, что суфийские братства всегда оказывали сильное влияние на общественно-политическую жизнь стран ислама через контролировавшиеся ими мечети, медресе, гробницы-мавзолеи («мазары») святых дервишей, являвшиеся объектом поклонения и постоянного паломничества верующих («зияра»). В ЦА получили распространение такие суфийские ордена, как Яссавийя, Накшбандийа, Кадрийа. Эти мистические ордена играли большую роль в общественно-политической жизни Центральной Азии.
Традиционно ишанское сословие, реагируя на общественные изменения, вставало во главе мусульманских народных движений против колониальных властей. Не менее сильным осталось сопротивление ишанов и советской власти. Многие из них были во главе отрядов басмачей или же становились идеологами этого движения, что вызвало по отношению к ним массовые репрессии. Эксперты отмечают, что основу руководящего слоя Исламской партии возрождения Таджикистана (ИПВТ) составляют выходцы из знатного среднеазиатского сословия ишанов - руководителей суфийских мистических орденов-братств, которые традиционно пользовались большим влиянием и высоким авторитетом в народе. Авторитет ишанов сыграл немаловажную роль во время гражданской войны в Таджикистане в конце XX в. Сами священнослужители не отрицают, а скорее склонны подчеркивать накшабандийские истоки ИПВТ. Эта традиция восходит к деятельности одного из самых крупных руководителей секты Накшбандия мулле Ахрору. Он идеологически обосновывал необходимость прямого контроля духовенства за всеми действиями светской власти «для противодействия ее деспотизму».
Таджикский опыт исламизации
Являясь важнейшим компонентом культурной, цивилизаци-онной, этнической самоидентификации, ислам оказывает самое не-
посредственное влияние на процессы, происходящие в Таджикистане. Уже к концу 80-х годов XX в. в республике насчитывалось более 1000 неофициальных мулл и функционировали сотни нелегальных мечетей. Официально было зарегистрировано всего 17 мечетей. В 1991 г. действовали уже 130 соборных мечетей, 2800 мелких мечетей и молитвенных домов, более 150 коранических школ. Было зарегистрировано 120 мусульманских общин, из них 50 именовались общинами «чистого ислама», в которых особенно ревностно исполнялись традиционные религиозные предписания. 95% служителей новых мечетей вышли из рядов неофициального духовенства. Известно, что исламизм как политический феномен возник в результате несостоятельности многих светских режимов в арабских странах. «Ислам - вот решение!» - этот лозунг созданной в Египте организации «Братья-мусульмане» стал боевым кличем неуклонно набиравших силу мусульманских радикалов от улемов-фундаменталистов, вроде бы не имеющих отношения к политике, до джихадистов, призывающих к священной войне, включая террор, против западных врагов ислама.
Оппозиционное исламское движение в Таджикистане выросло на местной почве, но испытывало влияние мировой исламской мысли. Исламская партия возрождения Таджикистана с самого начала имела ярко выраженный социальный и политический характер. Она смогла заручиться поддержкой населения на фоне глубокого экономического и социального кризиса. Внутриполитическая нестабильность, межклановые и межэтнические противоречия, коррупция, сильно пострадавшая от войны экономика только усугубили и без того сложную социально-политическую обстановку в Таджикистане. По объему ВВП на душу населения Таджикистан уступает всем постсоветским государствам, а в Азии занимает по этому показателю третье место с конца. По подсчетам МВФ, 63% населения живут меньше чем на 2 долл. в день. Около 1 млн. граждан Таджикистана постоянно находятся на заработках за границей, преимущественно в России. Ежегодно, по оценке ЕБРР, они пересылают на родину около 1 млрд. долл., что составляет примерно 50% ВВП Таджикистана. В этих условиях политическое исламское движение оказалось единственным каналом выражения оппозиционных настроений населения, недовольного политикой властей. Гражданская война в Таджикистане, как и следовало ожидать, не привела к разрешению тех противоречий, которые были присущи таджикскому обществу до ее начала. Важным компромиссным ре-
шением можно считать то, что ИПВТ отказалась от идеи построения исламского теократического государства в долгосрочной перспективе и соответственно признала светский характер государственного строя.
Укрепившийся режим в Таджикистане меньше заинтересован в развитии связей с прежними оппозиционерами и, судя по всему, не намерен с ними особенно церемониться. Функционеры ИПВТ полагают, что им не дают возможности добиться справедливого представительства в парламенте (Маджлиси Оли). На выборах в феврале 2005 г. партия надеялась получить в новом парламенте не менее семи мест по партийному списку. Однако в нынешнем парламенте, как и в предыдущем, ИПВТ представлена только двумя депутатами. В последнее время таджикские власти усилили давление на исламскую оппозицию. Это проявляется в принятии ряда законов, ограничивающих деятельность имамов, запрещающих проведение проповедей с политическим подтекстом, а также других административных действий, затрудняющих деятельность партии. Также был введен запрет на посещение мечетей женщинами и молодежью, использование громкоговорящей аппаратуры в мечетях для призыва на молитву.
Политический ислам и исламский экстремизм в Узбекистане
Религиозная ситуация в Узбекистане также вызывает немало опасений. Практически все радикальные исламские группы Узбекистана, и особенно те из них, которые для внедрения своих идей нашли хорошую почву в Фергане. Исламские фундаменталисты стремятся к достижению «золотого века» ислама, который охватывает период пророческой миссии Мухаммеда и правления четырех праведных халифов. В мекканский период утверждались базовые принципы доктрины: единобожие, власть и священность Аллаха, в мединский - комплекс политических, социально-экономических, военных и духовных предписаний. Следует отметить, что сами мусульмане называют такое движение салафизмом - от выражения ас-салаф ас-салих (праведные предки) или просто ас-салаф (предки). Салафиты придерживаются в своей деятельности системы ценностей и убеждений. Основными постулатами для них являются два понятия - такфир и джихад. Такфир - это обвинение в неверии
(по-арабски «куфр»). При этом в неверии обвиняют самих мусульман, которые не придерживаются салафитской интерпретации ислама и становятся в глазах салафитов вероотступниками (по-арабски «муртадд»). Джихад же трактуется как вооруженная борьба против неверных, т. е. не только немусульман, но и мусульман, которые не поддерживают взглядов салафитов.
Фергана не случайно является хорошей почвой для радикальных настроений. Здесь образовался тугой узел самых разных проблем, конфликтов и противоречий. В Ферганской долине сложилась сложная социально-экономическая ситуация. Высокая плотность населения (в долине проживает 8-9 млн. человек, что составляет 15-20% всего населения Центральной Азии), неразвитость экономической инфраструктуры, ограниченность земельных и водных ресурсов, массовая безработица - все это является потенциальным источником социального взрыва. Денежные переводы от трудовых мигрантов из Узбекистана, которые уехали за заработками в Россию, Казахстан и другие страны, составляет 8-12% ВВП Узбекистана.
В настоящее время в Узбекистане действуют такие партии и организации, как партия «Адолат» («Справедливость»), «Ислом лашкарлари» («Воины ислама»), «Товба» («Покаяние»), «Акро-мийя», «Хизб ут-Тахрир», «Исламское движение Узбекистана». Особую озабоченность вызывает деструктивная деятельность религиозно-экстремистской организации (РЭО) «Хизб ут-Тахрир». Хотя в начале и середине 90-х годов в ЦА существовало лишь небольшое число ячеек «Хизб ут-Тахрир», в конце 90-х организация стала быстро расширяться. Например, если в 2000 г. численность сторонников организации в Киргизии составляла 1000-1500 членов, то на данный момент, по различным оценкам, число сторонников достигло около семи тыс. человек. Содержание и идейная направленность «Хизб ут-Тахрир» раскрывается в утверждениях ее основателя. По мнению Т. Нахбаний, человек несущий исламский призыв, должен противостоять всем ложным доктринам и религиям, не обращая внимания на жестокое противостояние фанатичных и заблудших последователей этих доктрин и религий.
Листовки и литература, распространяемые организацией «Хизб ут-Тахрир», связывают глобальные и идеологические темы с местными проблемами.
В листовках, чаще всего, говорится о бедности, безработице и тяжелом социальном положении населения ЦА. Такая попытка
вызвать народное недовольство политикой правительства является частью общей партийной философии. Т. Набханий писал: «Успех коллективного движения измеряется его способностью вызвать возмущение среди масс и заставить их выражать свое возмущение каждый раз, когда режим подрывает или манипулирует их идеологией в соответствии со своими прихотями и интересами».
Во многих мусульманских странах «Хизб ут-Тахрир» является в основном периферийным движением, и его идеология обычно рассматривается большинством мусульман, придерживающихся основного течения, как неортодоксальная. Однако в странах ЦА, где знания об исламе среди большинства населения зачастую находятся на низком уровне, движению удается относительно легко убеждать людей, особенно молодежь. Большинство мусульманских лидеров в регионе резко критикуют это движение. Согласно Программе партии, создание «халифата» состоит из трех этапов:
- первый - «Саховат», т.е. использование религии в качестве прикрытия для привлечения людей в членство партии;
- второй - «объединение с народом», т.е. внедрение своих людей в органы государственной власти, распространение политических мировоззрений и литературы, создание условий противоборства в государственных структурах и учреждениях;
- третий - путем организации различных политических акций (митингов, демонстраций, шествий) добиваться отставки правительства. Если правительство добровольно не уйдет в отставку, то вооруженным путем осуществить свержение власти.
Таким образом, очевидно, что, по крайней мере, официально партия отказывается от применения насилия для достижения своих целей. Основной акцент делается на пропаганду и вербовку новых членов. Узбекское отделение «Хизб ут-Тахрир», будучи филиалом международной организации, полностью копирует ее пирамидальное иерархическое устройство. Организация представляет собой тайную иерархическую пирамиду, состоящую из множества ячеек из пяти человек, члены которых, после прохождения обучения, длящегося в среднем два месяца, создают собственные группы, или «халка». Большинство членов «Хизб ут-Тахрир» приходят из рядов безработной молодежи. При отсутствии экономических возможностей многие молодые люди, похоже, тянутся к «Хизб ут-Тахрир» просто от скуки и неудовлетворенности своей жизнью. Новобранцев особенно привлекает акцентирование внимания на организации общественного порядка, на равенстве и помощи бедным, которые,
как они полагают, будут установлены в халифате. Большинство членов «Хизб ут-Тахрир» - из малообразованных семей, и рекрутирование проходит весьма активно в сельских районах, где бедность, безработица и отсутствие возможности получать образование являются наиболее острыми проблемами. Ситуация в Узбекистане пока остается стабильной, так как власти проводят жесткую политику в отношении всех религиозных и общественных организаций, действующих на территории страны. Легализация ислама как образа жизни, как части национальной культуры происходит при одновременном запрете духовенству вести какую-либо
самостоятельную политическую деятельность.
* * *
Сегодня в мусульманском мире наблюдаются противоречивые тенденции: от шагов на пути демократизации до новых всплесков и радикальных настроений. Исламские концепции зачастую используют для обоснования целей и методов террористической деятельности. Именно поэтому решение религиозных проблем, связанных с взаимоотношениями власти и представителями различных конфессий, должно входить в разряд приоритетных задач для государств Центральной Азии. Проведенный анализ показывает, что исламское движение в южном субрегионе ЦА принимает сложные, противоречивые формы, требующее от политических элит глубоких знаний и принятия последовательных решений. Жесткая политика властей, сопровождающаяся многочисленными арестами членов различных религиозных организаций, зачастую носит контрпродуктивный характер. Необходима последовательная стратегия властей, основанная на понимании теории и практики ислама в современных условиях. Политическому руководству стран региона необходимо прислушаться к мнению экспертов и специалистов, которые настаивают на принятии следующих мер.
1. Проведение мониторинга конфликтных ситуаций, по аналогии с Международной группой по предотвращению кризисов (МГПК), в рамках антитеррористических центров СНГ, ШОС, ОДКБ и оперативное информирование правительственных органов. Анализ сложившейся практики и опыта Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (ЕА WARN).
2. Выработка международных критериев и принципов, согласно которым будет даваться оценка деятельности религиозных
организаций, содержащих в программных документах экстремистские лозунги, а также политически корректного научного инструментария.
3. Выявление источников социальной напряженности в регионе и обеспечение их раннего предупреждения. В частности, борьба с наркотрафиком как с главным источником финансирования экстремизма и терроризма.
4. Устранение основных причин социальной напряженности в обществе - бедности и безработицы, нелегальной миграции.
5. Установление жесткого контроля за миссионерской деятельностью различных религиозных групп и сект. Разработка списка религиозных групп, запрещенных к деятельности (на примере списка организаций, признанных Верховным судом России террористическими).
6. Разработка документа на государственном уровне, регламентирующего отношения государства и религиозных конфессий, в котором должен найти место и вопрос о статусе государственной религиоведческой экспертизы применительно к проблемам регистрации (перерегистрации), приостановления деятельности и ликвидации объединений.
«Обозреватель-Observer», М., 2008 г., № 10, с. 87-94.
Зариф Ализода, кандидат юридических наук ЭВОЛЮЦИЯ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА В РЕСПУБЛИКЕ ТАДЖИКИСТАН
Парламентаризм как особый политический институт, со всеми его принципами и ценностями, вошел в теорию и практику государственного строительства постсоветских стран, в том числе Таджикистана, лишь в 1990-х годах. В полном понимании этот институт был чужд советской системе организации государственной власти, которая многие его черты объявила буржуазными и реакционными. Ведь советский строй считал буржуазную государственную машину, да и всю досоциалистическую государственность, эксплуататорской, противостоящей интересам трудового народа. Потому в СССР и не воспринималось все созданное до Октябрьской революции в сфере теории и практики парламентаризма. В
