CC BY
84
УДК [297:316.614](470.621)"20" ББК 86.38(2Рос.Ады)6 К 89
Е.С. Куква,
кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры философии и социологии Адыгейского государственного университета, г. Майкоп, тел.: + 79286693012, e-mail: otvs_priem@mail.ru
Д.А. Ашинова,
аспирант кафедры русского языка и методики его преподавания Адыгейского государственного университета, г. Майкоп, тел.: +79385500393, e-mail: su-perdanka@mail.ru
ИСЛАМ В АДЫГЕЕ: СОСТОЯНИЕ И ТЕНДЕНЦИИ ИЗМЕНЕНИЙ К НАЧАЛУ 20-Х ГГ. XXI В.1
(Рецензирована)
Аннотация. Анализируются основные направления развития религиозной сферы в Республике Адыгея. Акцент сделан на особенностях протекания религиозно-идентификационных процессов в среде мусульман. Представлены результаты эмпирического исследования мусульман Адыгеи, проведенного в октябре-ноябре 2019 г. На основании полученных данных определены доминирующие тенденции в изменении религиозности мусульман, одна из которых демонстрирует усиление значения такой функции религии, как компенсаторно-аналитическая. Обнаружено также, что религиозная идентичность сохраняет прежние позиции, уступая этнической идентичности в идентификационной структуре мусульман Адыгеи. Мусульманская идентичность в ситуации выбора почти в три раза уступает этнической. Такая тенденция является устойчивой и сохраняется уже длительное время.
Выявлены и проанализированы основные линии взаимодействия ислама и православия в республике, которое в целом складывается бесконфликтно. Оно рассматривается и как взаимодействие конфессий на официальном, формальном уровне, и в части экстраполяции на межличностные отношения мусульман и православных, но при этом не оценивается как напряженное. Сопоставляются данные массовых опросов в Адыгее 2001 и 2019 гг., делается вывод об отсутствии коренных трансформаций в сфере функционирования ислама, которые могли бы отразиться на состоянии религиозной идентичности мусульман.
Ключевые слова: ислам, религиозная идентичность, религиозные сообщества, мусульманская община, Республика Адыгея.
E.S. Kukva,
Candidate of Sociology, Associate Professor, Associate Professor of Philosophy and Sociology Department, Adyghe State University, Maikop, ph.: 79286693012, e-mail: otvs_priem@mail.ru
D.A. Ashinova,
Post-graduate student of the Department of Russian Language and Teaching Methods, Adyghe State University, Maikop, ph.: 79385500393, e-mail: superdanka@mail.ru
1 Статья подготовлена в рамках гранта Совета по грантам Президента РФ для поддержки ведущих научных школ НШ-6738.2018.6 «Ислам в региональном социокультурном пространстве России: диагностика состояния и трансформаций (на примере Республики Адыгея)».
ISLAM IN ADYGHEA: THE STATE AND TRENDS OF CHANGE BY THE EARLY 20TH CENTURY
Abstract. The article analyzes the main directions in development of the realm of religion in the Republic of Adyghea. The emphasis is placed on the peculiarities of religious identification processes among Muslims. The publication presents the results of the empirical study of Muslims of Adyghea, carried out in October-November 2019. Based on the obtained data, dominant trends in the change of religion of Muslims have been determined, one of which demonstrates the strengthening importance of such a function of religion as compensatorily analytical. Religious identity has also been found to retain previous positions, inferior to ethnic identity in the identification structure of Adyghea Muslims. Muslim identity in a situation of choice is almost three times inferior to ethnic identity. This trend is sustainable and has continued for a long time. The study identifies and analyzes the main lines of interaction between Islam and Orthodoxy in the Republic, which in general is conflict-free. It is considered as interaction of faiths at the official, formal level, and with extrapolation to interpersonal relations of Muslims and Orthodox Christians, but is not assessed as tense. The data of 2001 and 2019 mass surveys in Adyghea are compared. The authors conclude that there are no fundamental transformations in the functioning of Islam, which could affect the state of religious identity of Muslims.
Keywords: Islam, religious identity, religious communities, Muslim community, Republic of Adyghea.
Развитие религиозной сферы в Республике Адыгея в начале 21 в. не отличается повышенным динамизмом и кардинальными трансформациями. Однако определенные изменения, детерминируемые различными социокультурными, социально-экономическими факторами, а также сохранение в обществе ценности религиозного сознания, несмотря на глобальную «демонстрацию» «доказательств» универсальности ценностей научного мировоззрения, позволяют зафиксировать некоторые тенденции изменений в функционировании религиозных институтов региона. Ислам в Адыгее имеет определенные условия и проявления своего функционирования, которые не характерны для других республик Северного Кавказа. В связи с этим выявление этих особенностей в контексте текущих глобальных и национальных социокультурных изменений представляется обоснованным.
В исследовательскую задачу входили выявление и фиксация особенностей состояния и основных направлений изменений в религиозной сфере мусульманского
населения Республики Адыгеи. Эмпирической основой, на которой базируется большая часть исследования, является опрос мусульман Адыгеи, проведенный в рамках исследовательского проекта по гранту Президента «Ислам в региональном социокультурном пространстве России: диагностика состояния и трансформаций (на примере Республики Адыгея)». Также в сравнительном ключе мы опирались на эмпирические данные 2001 г., представленные в учебном пособии «Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа» [1]. Вторичному анализу были подвержены данные, содержащиеся в исследованиях отдела философии и социологии Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований [2].
Проследить некую динамику нам позволяют те исследования, которые проводились по исследуемой проблеме в Адыгее за последние 20 лет.
Так, И. Бабич в 2017 г. опубликовала в серии «Исследования по прикладной и неотложной этнологии», выпускаемой Институтом этнологии и антропологии РАН,
результаты исследования по особенностям межрелигиозной жизни в республике [3], ею также осуществлен анализ основных акторов в сфере функционирования ислама в Адыгее [4]. Эти же задачи ставит перед собой исследователь Н. Нефляшева, изучая исламскую составляющую в политической сфере Адыгеи, а также процессы реисламизации в регионе в постсоветский период [5,6,7]. Р. Ханаху и О. Цветков подробно исследуют мусульманскую общину и основные процессы, которые в ней происходят [8].
Все указанные исследования отмечают и фиксируют те изменения, которые происходили в религиозной сфере республики в постсоветский период.
На наш взгляд, проблема религиозной идентификации остается в числе тех, которые позволяют выявить некоторые особенности и тенденции в сфере функционирования ислама.
Религиозная идентичность в структуре идентичности мусульман Адыгеи. Одной из задач исследования было определение значимости религиозной идентичности в структуре идентичности мусульман Адыгеи.
Мы исходим из позиции, что тот или иной вид идентичности можно зафиксировать в актуализированном состоянии в случае наличия соответствующего контекста. Различные социальные, социокультурные, политические обстоятельства влекут перемещение определенной идентичности из периферии в центр идентификационного ядра личности или группы.
На момент проведения опроса не было зафиксировано напряженности в межэтнической сфере в Адыгее.
Однако информационное пространство было насыщено дискуссиями на религиозную проблематику, поводом для которых стала инициатива, предпринятая Духовным управлением мусульман Республики Адыгея и Краснодарского края, о нормировании похоронного обряда,
поддержанная некоторыми общественными организациями и исполнительной властью [9]. Дискуссия отразила наличие двух различных позиций в оценках «реформирования» этой значимой сферы функционирования обрядности [10]. Первая позиция излагается сторонниками устоявшихся традиционных форм обрядности, вторая - последователями четкой мусульманской регламентированности обряда, содержащейся в специально выпущенной брошюре «Джаназа. Краткое описание похоронных обрядов» [11]. Отметим, что широкое обсуждение могло создать определенный контекст для актуализации как этнической, так и религиозной идентичности.
В нашем исследовании, помимо маркеров религиозной идентичности, через которые мы изучаем ее текущее состояние, осуществлено сравнение степени актуализации различных видов идентичности.
Так, абсолютно преобладающей среди опрошенных явилась позиция артикуляции своей этнической идентичности - 39,58%. Следующими по распространенности оказались три идентификационные модели: две «комбинированные» (чувствую в равной мере мусульманином и представителем своего народа - 15,3%, и в равной мере мусульманином, представителем своего народа и россиянином - 13,7%), а также выраженная мусульманская идентичность (больше мусульманином - почти 14%) (рис. 1).
Категория респондентов, никак не зафиксировавших свою религиозную идентичность при выборе ответа, приближается к половине и составляет 47%. Это выбравшие только этническую, либо только российскую идентичность респонденты. На их фоне категория опрошенных с приоритетной религиозной идентичностью (14%) выглядит достаточно малочисленной. Однако оставшиеся респонденты определяют свою мусульманскую идентичность как функционирующую
Рис. 1. Распределение ответов респондентов на вопрос «Кем Вы больше себя чувствуете - мусульманином, предсиавителем своего
народа или россиянином?»
наравне с этнической, либо этнической и национальной в структуре множественной идентичности.
В целом можно отметить, что этническая идентичность является доминирующей у большинства опрошенных. Мусульманская идентичность в ситуации выбора почти в три раза уступает этнической. Можно утверждать, что для Адыгеи подобная ситуация является весьма характерной, в том числе, на основании того, что ее фиксируют и предыдущие исследования [12].
Религиозные сообщества: степень общности. Важной частью исследования явилось выяснение того, какие конкретные группы являются притягательными для респондентов, с кем они чувствую общность. Измерения позволяют обнаружить близость опрашиваемых с ингруп-пами, а также выявить приоритеты при определении этих групп. Задача состояла в том, чтобы выявить факторы, объединяющие мусульманское население региона, помогающие людям ощущать свою общность с другими.
Первичные группы, которые в первую очередь обеспечивают безопасность и комфорт, составляют
ближний круг межличностных контактов, традиционно лидируют и определены респондентами как близкие люди.
Так, лидирующая позиция по вопросу - это группы ближайшего окружения, межличностного взаимодействия - родственники. Наиболее близкими они являются для 40,1% опрошенных.
Вторая по популярности категоризация по сближению - люди с общими интересами (23,2%).
И уже на третью позицию, а по сути - на первую, среди вторичных групп [13] выходит этническая идентичность через фиксацию наибольшей близости с представителями своего этноса (16,6%). Четвертая позиция - это религиозная идентичность (10%) (рис. 2). Каждый десятый называет представителя своей религии близким человеком, тем самым подтверждая, что социальная дистанция с представителями религиозной группы достаточно мала. Общероссийский опрос компании ЦИРКОН показал, что картина распределения общностей по признаку социальной дистанции в масштабе страны выглядит похоже (использовался несколько иной набор ответов,
Наиболее близким для Вас человеком будет
исповедующим мою религию представитель моего народа человек с общими интересами россиянин сверстник родственник другое
затрудня юсь ответить нет ответа
10,03%
16,62%
23,22%
5,01%
2,90% 40,11%
_1;58% 9,23%
11,58%
Рис. 2. Распределение ответов респондентов на вопрос «Наиболее близким для вас человеком будет ...»
отсутствовали примордиальные, первичные общности): на первом месте также этнические сообщества - 42%, на втором - люди одной религии, 36% (причем, по замечанию авторов, этот показатель у мусульман еще выше и достигает 56%), далее следует категория людей с близкими политическими взглядами (30%) и только потом граждане России (25%) [14].
Гражданская категоризация и поколенческая являются аутсайдер-скими характеристиками для людей, претендующих на «близость» к нашему респонденту. Они представлены 5% и 2,9%, соответственно.
Подобное распределение предпочтений подчеркивает уже высказанный тезис о преобладании этнической идентичности над религиозной в общей системе иден-тичностей у мусульманского населения Адыгеи. Но при этом можно отметить, что религиозная идентичность оказывается второй в рейтинге идентичностей с вторичными группами, почти в два раза превышая российскую национальную идентичность и поколенческую. Что касается последней, то поколение устойчиво является «популярным» объектом идентификации, в том числе это фиксировалось на
данных по Адыгее. В исследовании Л.В. Клименко отмечена очень высокая самоидентификация с поко-ленческой группой. Лидерство этой позиции автор объясняет тем, что самоидентификации, в первую очередь, сопряжены не с широкими воображаемыми общностями, а с реальными группами повседневного общения [12]. В нашем исследовании это не нашло подтверждения. Возможно, это вызвано использованием в опроснике более повседневного понятия «сверстник» вместо «человек одного поколения».
Таким образом, можно говорить об устойчивом преобладании в идентификационной структуре жителей Адыгеи идентификации с первичными группами. Что касается религиозной идентичности, то она занимает вторую позицию после этнической, подтверждая сложившуюся общероссийскую тенденцию.
Религиозность и ее измерения. Основополагающая нагрузка, которая лежит на религии и вере, согласно опросу, находится в компенсаторно-терапевтической сфере.
Так, самым частым выбором опрошенных стали «уверенность и спокойствие» (47,2%), одной из популярных также является позиция «дает возможность уйти от сложных
жизненных проблем» (14,8%). Мировоззренческая функция замерялась через вариант ответа «вера дает нравственную опору» - и это второй по популярности вариант ответа (27,4%) (таблица 1). Это те критерии, которые мы отнесем к внутренней религиозности (значение веры в личном существовании, духовная жизнь).
Для анализа внешней религиозности можно использовать данные второго блока ответов: вера помогает в семейной жизни и в воспитании детей (суммарно 26,4%), способствует повышению уважения окружающих (15,3%), осознанию себя частью религиозного сообщества (7,65%), помогает найти друзей и единомышленников (5%).
Отметим, что сравнение мнений о роли веры, полученных в 2001 и 2019 гг., показывают, что уверенность и спокойствие и возможность уйти от жизненных проблем респонденты выбирали примерно в 2 раза чаще в 2019 г. [1]. Можно говорить об усилении компенсаторной функции веры на настоящем этапе. Такая потребность может возникать в состоянии неуверенности и социальной усталости.
Взаимодействие ислама и православного христианства в республике демонстрирует накопленный позитивный опыт бесконфликтного межэтнического и межконфессионального согласия. Исследователи отмечают значимую роль в его достижении, помимо мудрости народов, руководителей конфессий в республике [15, 16] 1.
По оценке мусульман Адыгеи, взаимодействие ислама и православия в целом складывается в бесконфликтном ключе: суммарно такое мнение выводится из двух позиций - позитивное и нейтральное взаимодействие двух конфессий - и составляет 71,7%. На этом фоне несколько проблематично выглядит
1 Речь идет о руководителе ДУМ РА и КК Н. Емиже и епископе Майкопской и Адыгейской епархии — Пантелеймоне.
не количество оценок «конфликтное» (2,4%), а 24% затруднившихся ответить (таблица 2). Изначально был заложен вопрос именно о взаимодействии между конфессиями, предполагался мезоуровневый взгляд, однако мы примем во внимание и возможную интерпретацию вопроса с переносом на межличностное взаимодействие мусульман и христиан.
Как отмечает И. Бабич, «несколько лет назад руководство как в ДУМ (2011), так и в Майкопской и Адыгейской епархии (2009) сменилось. Новое руководство в значительной степени ослабило контакты между своими ведомствами вообще... В основном общение двух религиозных лидеров сводится к поздравлению с основными религиозными праздниками» [15]. Отсутствие взаимодействия лидеров конфессий, а также каких-либо знаковых событий в пространстве этого взаимодействия, возможно, создало некий информационный вакуум для респондентов. С другой стороны, затруднение в ответе чаще всего является следствием низкой «компетентности» общественного мнения в поставленной перед ним проблеме: респондентам трудно оценить сферу взаимодействия двух конфессий из-за низкой интенсивности событий в этой сфере, а также слабой вовлеченности в процессы взаимодействия.
Обобщая вышесказанное, можно сформулировать несколько выводов, вытекающих из совокупности представленных эмпирических фактов:
- В идентификационной структуре мусульман Адыгеи доминируют идентификации с первичными группами. Среди вторичных групп этническая идентичность является доминирующей у большинства опрошенных. Мусульманская идентичность в ситуации выбора почти в три раза уступает этнической. Такая тенденция является устойчивой и сохраняется уже длительное время.
- Компенсаторно-терапевтическая функция веры усилилась за
Таблица 1
Распределение ответов респондентов на вопрос «Что дает Вам ваша вера? (Можете выбрать несколько вариантов ответа)»
Варианты ответа кол-во %
уверенность и спокойствие 179 47,23
помогает найти друзей, единомышленников 19 5,01
нравственную опору 104 27,44
помогает в семейной жизни 54 14,25
осознание себя частью религиозного сообщества 29 7,65
помогает в воспитании детей 46 12,14
уважение окружающих 58 15,30
дает возможность уйти от сложных жизненных проблем 56 14,78
затрудняюсь ответить 80 21,11
нет ответа 5 1,32
Таблица 2
Распределение ответов респондентов на вопрос «Как Вы можете оценить взаимодействие ислама и православного христианства в Адыгее?»
Варианты ответа кол-во %
позитивное 109 28,76
нейтральное 163 43,01
конфликтное 9 2,37
затрудняюсь ответить 91 24,01
нет ответа 7 1,85
последние годы. Данная функция определяет значение веры в личном существовании, духовной жизни, возможности выступить в качестве механизма утешения, успокоения для человека.
- По оценке мусульман Адыгеи, взаимодействие ислама и
православия в целом складывается бесконфликтно. Оно рассматривается и как взаимодействие конфессий на официальном, формальном уровне, и в части экстраполяции на межличностные отношения мусульман и православных, но при этом не оценивается как напряженное.
Примечания:
1. Ислам у адыгов Северо-Западного Кавказа: учеб. пособие / Р.А. Ханаху, С.А. Ляушева, О.М. Цветков, С.Х. Мусхаджиев. Майкоп, 2001. 48 с.
2. Цветков О., Ханаху Р. Исламская община в Адыгее: внутренняя неоднородность и тенденции развития // Россия и мусульманский мир. 2013. № 7 (253).
3. Бабич И.Л. Особенности межрелигиозной жизни в современной Адыгее // Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М.: ИЭА РАН, 2017. Вып. 262. 34 с.
4. Бабич И. «Мягкая исламская революция» в современной Адыгее // Россия и мусульманский мир. 2014. № 4 (262). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ myagkaya-islamskaya-revolyutsiya-v-sovremennoy-adygee (дата обращения: 26.11.2019).
5. Нефляшева Н.А. Исламская составляющая современной политики в Адыгее // Вестник Евразии. 2007. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamskaya-sostavlyayuschaya-sovremennoy-politiki-v-adygee (дата обращения: 26.11.2019).
6. Нефляшева Н.А. Адыгея: процессы реисламизации и вызовы исламского радикализма (1990-е-2015 г.) // Вестник ВолГУ. Сер. История. Регионоведение. Международные отношения. 2016. № 2.
7. Нефляшева Н. От традиции к модернизации ислама в Адыгее // Россия и мусульманский мир. 2010. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ot-traditsii-k-modernizatsii-islama-v-adygee (дата обращения: 26.11.2019).
8. Цветков О., Ханаху Р. Исламская община в Адыгее: внутренняя неоднородность и тенденции развития // Россия и мусульманский мир. 2013. № 7 (253).
9. Заседание в ауле Хакуринохабль в целях установления единообразия при проведении похоронных обрядов. Официальный сайт исполнительных органов государственной власти. URL: http://www.adygheya.ru/ministers/departments/komitet-po-delam-natsionalnostey-svyazyam-s-sootechestvennikami-i-sredstvam-masso/ novosti-ministerstva/zasedanie-v-aule-kharurinokhabl-v-tselyakh-ustanovleniya-edinoobraziya-pri-provedenii-pokhoronnykh-o/ (дата обращения: 23.11.2019).
10. Реформа похоронного обряда в Адыгее: за или против? Онлайн-дискуссия на Кавказском Узле 28 ноября 2019 г. URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/forum/ online_topics/6531 (дата обращения: 13.12.2019).
11. Джаназа: краткое описание похоронных обрядов. URL: http://dumraikk. ru/dzhanaza-kratkoe-opisanie-poxoronnyx-obryadov/ (дата обращения: 23.11.2019).
12. Клименко Л.В. Идентичность населения Республики Адыгея: соотношение общероссийского, регионального и этнического компонентов // ЖССА. 2011. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/identichnost-naseleniya-respubliki-ady-geya-sootnoshenie - obscherossiyskogo -regionalnogo-i-etnicheskogo-komponentov. С. 155 (дата обращения: 23.11.2019).
13. Бауман З. Мыслить социологически: учеб. пособие / пер. с англ. под ред. А.Ф. Филиппова; Ин-т «Открытое общество». М.: Аспект-Пресс, 1996.
14. Задорин И.В., Хомякова А.П. Религиозная самоидентификация респондентов в массовых опросах: что стоит за декларациями // Полития: анализ. Хроника. Прогноз: журнал политической философии и социологии политики. 2019. № 3 (94). С. 177.
15. Бабич И. Протестанты в контексте исламского возрождения в Республике Адыгея // Россия и мусульманский мир. 2016. № 11 (293). С. 63.
16. Денисова Н.Н. Межконфессиональный диалог в Республике Адыгея: история и современность // Богослужебные практики и культовые искусства в современном мире: сб. материалов междунар. науч. конф. / ред.-сост. С.И. Хватова. Майкоп: Магарин О.Г., 2017. С. 946.
References:
1. Khanakhu R.A., Lyausheva S.A., Tsvetkov O.M., Muskhadzhiev S.Kh. Islam among the Circassians of the North-West Caucasus. A manual. Maikop, 2001. 48 pp.
2. Tsvetkov O., Khanakhu R. Islamic community in Adygheya: internal heterogeneity and development trends // Russia and the Muslim world. 2013. No.7 (253).
3. Babich I.L. Features of interreligious life in modern Adygheya // Studies in applied and urgent ethnology. M., IEA RAS, 2017. Iss. 262. 34 pp.
4. Babich I. "Soft Islamic revolution" in modern Adygheya // Russia and the Muslim world. 2014. No. 4 (262). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/myagkaya-is-lamskaya-revolyutsiya-v-sovremennoy-adygee (access date: 26.11.2019).
5. Neflyasheva N.A. Islamic component of modern politics in Adygheya // Bulletin of Eurasia. 2007. No. 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/islamska-ya-sostavlyayuschaya-sovremennoy-politiki-v-adygee (access date: 26.11.2019).
6. Neflyasheva N.A. Adygheya: processes of re-Islamization and the challenges of Islamic radicalism (1990s - 2015) // Bulletin of VolSU. Series 4, History. Regional Studies. International relationships. 2016. No. 2.
7. Neflyasheva N. From tradition to the modernization of Islam in Adygheya // Russia and the Muslim world. 2010. No2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ ot-traditsii-k-modernizatsii-islama-v-adygee (access date: 26.11.2019).
8. Tsvetkov O., Khanakhu R. Islamic community in Adygheya: internal heterogeneity and development trends // Russia and the Muslim world. 2013. No. 7 (253).
9. A meeting in the village of Kharurinokhabl in order to establish uniformity during the funeral rites. The official website of the executive bodies of state power. URL: http://www.adygheya.ru/ministers/departments/komitet-po-delam-natsional-nostey-svyazyam-s-sootechestvennikami-i-sredstvam-masso/novosti-ministerstva/ zasedanie-v-aule-kharurinokhabl-v- tselyakh-ustanovleniya-edinoobraziya-pri-prove-denii-pokhoronnykh-o / (access date: 23.11.2019).
10. Reform of the funeral rite in Adygheya: for or against? Online discussion on the Caucasian Knot on November 28, 2019 URL: https://www.kavkaz-uzel.eu/forum/ online_topics/6531 (access date: 13.12.2019 )
11. Janazah: a brief description of the funeral rites. URL: http://dumraikk.ru/ dzhanaza-kratkoe-opisanie-poxoronnyx-obryadov/ (access date: 23.11.2019)
12. Klimenko L.V. Identity of the population of the Republic of Adygheya: correlation of all-Russian, regional and ethnic components // ZhSSA. 2011. No. 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/identichnost-naseleniya-respubliki-adygeya-soot-noshenie-obscherossiyskogo-regionalnogo-i-etnicheskogo-komponentov. P. 155. (access date: 23.11.2019).
13. Bauman Z. To think sociologically: a manual / transl. from English under the editorship of A.F. Filippov; "Open Society" Institute. M.: Aspect-Press, 1996.
14. Zadorin I.V., Khomyakova A.P. Religious self-identification of respondents in mass polls: what is behind the declarations // Politics: Analysis. Chronicle. Forecast (Journal of Political Philosophy and Sociology of Politics). 2019. No 3 (94). P. 177.
15. Babich I. Protestants in the context of Islamic revival in the Republic of Adygheya // Russia and the Muslim world. 2016. No. 11 (293). P. 63.
16. Denisova N.N. Inter-confessional dialogue in the Republic of Adygheya: history and modernity // Liturgical practices and cult arts in the modern world. Collection of proceedings of the international scientific conference. Ed. and compiled by S.I. Kh-vatova. Maikop: "Magarin Oleg Grigorievich" Publishing House, 2017. P. 946.
