CC BY
113
ИРАНО-АФГАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРЕДДВЕРИИ ВЫВОДА АМЕРИКАНСКИХ ВОЙСК ИЗ АФГАНИСТАНА
Гули ЮЛДАШЕВА
доктор политических наук, независимый исследователь (Ташкент, Узбекистан)
АННОТАЦИЯ
Анализируется состояние ирано-афганских отношений в преддверии намеченного на 2014 год вывода основного контингента американских войск с территории Афганистана в контексте текущих геополитических процессов в Центральной Азии. Рассматриваются общность и расхождения устремлений различных акторов, ситуация в Афганистане, возникшая в результате их столкновения, а также региональные угрозы и вызовы интересам Ирана. Указывается на главную переменную, воздействующую на ситуацию в Афганистане и его взаимоотношения с Ираном. В качестве этой пере-
менной выступают геополитические противоречия региональных игроков, в первую очередь противоречия между США и Ираном. По мнению автора, геополитические противоречия и во многом вытекающие из них вызовы и угрозы региональной стабильности порождают политические и экономические проблемы, которые осложняют развитие ирано-афганских отношений. Тем самым затрудняется процесс реконструкции Афганистана, в том числе и в жизненно важной для него экономической сфере; в результате происходит дестабилизация ситуации в стране и вокруг нее.
%
Введение
В настоящее время неопределенность во взаимоотношениях Запада с Ираном негативно сказывается в первую очередь на ситуации в Афганистане. В основе этой неопределенности лежит чрезмерно политизированная проблема иранского ядерного потенциала. Очень консервативный внешнеполитический курс Ирана и ужесточение западных санкций ведут к определенному росту напряженности в отношениях Ирана с правительством Х. Карзая.
Похоже, ситуация накалилась настолько, что затягивание мировым сообществом переговорного процесса с Ираном может привести к дальнейшей дестабилизации Афганистана, в чем США и их западные союзники вряд ли заинтересованы, особенно в преддверии вывода миротворческих сил в 2014 году. Поэтому Вашингтон, по всей видимости, сохраняет «окно
возможностей» для Ирана, не исключая полностью возможности успеха в предстоящей серии «ядерных» переговоров.
Общность интересов
Афганистан — один из ближайших соседей Ирана, имеющий с ним общую границу протяженностью 936 км. Территориальная, этнорелигиозная и историко-культурная близость двух стран, а также наличие в Афганистане влиятельной шиитской диаспоры обусловили его вхождение в зону жизненно важных геополитических интересов и традиционного влияния Ирана. Более того, соседство Афганистана с постсоветскими государствами Центральной Азии (ЦА) и та важная роль, которую он играет в обеспечении транзита и формировании их транспортно-коммуникационной сети и энергосистемы, превращает страну в потенциальные «врата» Ирана в регион. В этой связи Тегеран заинтересован в полной независимости Афганистана от иностранного влияния, способного дестабилизировать и без того хрупкую этнополи-тическую ситуацию в регионе.
В том, что касается продвижения идеи единого Афганистана, достижения мира и стабильности, а также создания в стране коалиционного правительства с равноправным участием представителей всех этнических групп, конфессий и движений (при предоставлении шиитской общине определенных свобод), позиция Ирана стабильна и неизменна. Можно сказать, что в данном случае прагматизм Ирана нацелен в основном на формирование стабильной, предсказуемой и дружественной страны, которая не создаст для него внутренних и внешних проблем и по мере возможности будет способствовать реализации его геоэкономических планов.
Подобная позиция во многом соответствует интересам самого Афганистана. При этом не следует забывать, что Иран является одним из важных поставщиков продукции и топлива в регион, спонсором многих афганских проектов в области инфраструктуры, энергетики и транспорта; даже в условиях нестабильности на него приходится 5% внешнеэкономического экспорта и 9,1% импорта страны1. Годовой товарооборот Афганистана и Ирана составляет 2 млрд долл.2 Кроме того, в последние восемь лет Иран ежегодно тратит более 50 млн долл. на содействие Афганистану в борьбе с наркоторговлей3.
Иран и Афганистан объединяет еще и то, что в их современном развитии существенную роль играют США: обе страны включены в новую американскую стратегию «Новый Шелковый путь» (НШП), успех которой всецело зависит от реализации транспортно-транзитных маршрутов, призванных объединить регион ЦА с Южной и Юго-Восточной Азией, а затем и с Европой.
Единство основных интересов и схожесть судьбы двух государств так или иначе располагают их к тесному сотрудничеству.
Вызовы и угрозы Ирану, проистекающие из Афганистана
Реализации вышеуказанных интересов препятствует нынешняя ситуация вокруг Афганистана (наркоторговля, беженцы, проблемы водоснабжения, культурно-религиозные разногла-
1 См.: Afghanistan Economy 2013 [http://www.theodora.com/wfbcurrent/afghanistan/afghanistan_economy.html], 24 June 2013.
2 [www.regnum.ru/news/polit/1658472.html], 14 Mas 2013.
3 Cm.: Iran-Afghanistan Bilateral Ties Unaffected by Western Sanctions — Official [http://en.trend.az/regions/ iran/2119355.html], 14 February 2013.
сия и терроризм). В условиях глобализации и геополитической конкуренции ключевую роль приобретают геополитические разногласия между заинтересованными игроками; именно они сегодня препятствуют урегулированию большинства связанных с Афганистаном региональных проблем.
Рассмотрим главные противоречия, существующие в нижеуказанных «тандемах».
> Иран — США. Как известно, внешняя политика Ирана направлена на создание многополярного мироустройства под эгидой ООН, в котором он и другие исламские страны будут составлять один из полюсов силы. Ясно, что этому препятствует политика США, нацеленная на мировое лидерство и на «переустройство» Ближнего и Среднего Востока, Южной Азии (ЮА) и ЦА, предусматривающее изоляцию от них Ирана. Манипулирование в этой связи внутриисламскими противоречиями между суннитами и шиитами Тегеран считает очередным заговором Запада, проводящего тактику «разделяй и властвуй» и стремящегося предотвратить объединение мусульманского мира4.
> США — Россия. Стремление США к униполярности и мировому лидерству противоречит российской концепции многополярности под эгидой ООН. Идея о создании Евразийского союза государств не укладывается в американскую стратегию глобального доминирования, нацеленную на ограничение влияния России, Ирана и Китая в новой системе международных отношений. В этой связи большинство российских экспертов уверены, что стратегия НШП направлена на объединение рынков и транспортных коридоров в ЦА и ЮА с последующей изоляцией России.
> США — Китай. Китай разделяет планы России, касающиеся многополярного мироустройства и всеобъемлющего партнерства со странами ЦА и Афганистаном. При этом стремительный рост и чрезвычайно активная геоэкономическая стратегия Пекина в ЦА и Афганистане, а также его явное стремление к глобальному доминированию противоречат интересам Вашингтона.
> США — Пакистан. Партнерство Вашингтона и Исламабада осложняется целым рядом факторов (афгано-пакистанские пограничные и этнорелигиозные противоречия, сложная этнорелигиозная и внутриполитическая ситуация в Пакистане, способствующая росту активности в регионе террористических группировок, стремление Пакистана к региональному лидерству и др.), тормозящих практическую реализацию новой афганской стратегии США.
> Индия — Пакистан. В начале 1990-х годов прошлого века к территориальным и этнорелигиозным разногласиям между Индией и Пакистаном добавилась конкуренция за влияние в ЦА, что наряду с официальной риторикой содействует вхождению каждой из двух стран в противостоящие друг другу союзы государств.
> Иран — Саудовская Аравия. Как известно, между Ираном и Саудовской Аравией существует соперничество за влияние в ЦА и на Ближнем Востоке. Историко-культурная близость Центрально-Азиатского региона и Саудовской Аравии, финансовое превосходство последней над Ираном и наличие между ними религиозных разногласий активно используются США для продвижения своих интересов в исламском мире, включая Афганистан.
Очевидно, что геополитические противоречия между стратегическими партнерами отражаются прежде всего на выборе методов, средств и приемов реализации афганской стратегии. Это препятствует установлению стабильности в регионе и затягивает процесс реконструк-
4 См.: Soraya S.-U. Shiite Revival or Majority Resistance? [http://www.payvand.com], 9 June 2006.
ции и модернизации Афганистана, тем самым играя на руку различным радикально-исламистским и другим нелегальным группировкам. В результате создается благоприятная почва для нарастания различных региональных и глобальных вызовов и угроз, к которым следует отнести следующие:
1. Наркоторговля. Непрекращающийся поток наркотиков из Афганистана и Пакистана в страны ЦА, Европы и Персидского залива представляет опасность как для Ирана, так и для всего региона. По данным ООН, в Иране насчитывается 1,2 млн наркопотребителей (по другим оценкам — несколько более 1 млн); на борьбу с этим злом Тегеран ежегодно тратит 1 млрд долл.
По оценкам экспертов, доля афганского опиума возрастет с 75% глобального производства до 90%. В свою очередь, афганское правительство будет активно участвовать в наркоторговле с целью компенсировать снижение внешнего финансирования и воспользуется преимуществом снижения контроля США и НАТО в этом вопросе5.
2. Беженцы. Согласно официальной точке зрения, в настоящее время в Иране находятся около 3 млн нелегализованных афганских беженцев, что является тяжелым бременем для страны. На основе двустороннего соглашения, достигнутого при содействии Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, в Иране была разработана специальная «Программа по репатриации граждан Афганистана»; датой ее окончательного завершения являлось 20 апреля 2010 года.
Однако в преддверии вывода миротворческих войск из Афганистана поток беженцев только возрастает, что вынуждает Тегеран ежегодно их репатриировать. Так, по оценкам ООН, в первой половине 2012 года Иран депортировал по 711 афганских беженцев в день6, тем самым вызвав недовольство Кабула. Более того, дело доходит до обстрелов афганских мигрантов, пытающихся нелегально пересечь границу (в частности, 11 мая 2013 г.), что обусловлено усилением военно-политического сотрудничества правительства Х. Карзая с Белым домом.
3. Водоснабжение. Антииранские санкции и потенциальное дистанцирование Кабула от Тегерана привели к появлению нового вызова национальной безопасности, коим выступает проблема совместного пользования водных ресурсов реки Гильменд, берущей свое начало в горах Центрального Афганистана. По мнению экспертов, всеобъемлющий договор, который был подписан в 1973 году между странами, расположенными на берегах р. Гильменд, не снимает напряжения в этом вопросе. Плотина Камаль Хан, регулирующая поток воды в иранскую провинцию Систан и Белуджистан, является источником беспокойства для обеих сторон7.
4. Культурно-религиозные разногласия. Иран, оказавшийся в международной изоляции, вынужден поддерживать шиитов, проживающих в Афганистане, посредством финансирования их культурной и религиозной активности, а также при помощи СМИ. Вполне понятно, что это вносит дополнительный дисбаланс в этнокультурную ситуацию в Афганистане.
5. Терроризм. До тех пор, пока ситуация в Афганистане не нормализуется, вблизи границы с Ираном теоретически будут сохраняться угрозы (на данный момент достаточ-
5 См.: The Significance of the Tajik-Afghan Border // Stratfor.com, 22 May 2013 [http://www.stratfor.com/analysis/ significance-tajik-afghan-border], 12 June 2013.
6 См.: Samad O. Iran's Influence in Afghanistan after U.S. Pullout, 17 January 2013 [http://iranprimer.usip.org/ blog/2013/jan/17/iran%E2%80%99s-influence-afghanistan-after-us-pullout], 24 June 2013.
7 См.: Ibidem.
но слабые) со стороны различных террористических групп («Аль-Каида», «Джундул-ла» и др.), чья деятельность может только активизироваться в условиях отсутствия согласия между региональными акторами.
Ирано-афганские отношения в свете текущих геополитических реалий
Политика Ирана на афганском направлении в целом зависит от состояния его отношений с США. Эти отношения принадлежат к числу ключевых факторов всего процесса афганского урегулирования. В настоящее время преодоление ирано-американских противоречий зависит от двух взаимосвязанных факторов. Речь идет об урегулировании ядерной проблемы Ирана и взаимодействии двух стран в преодолении существующей в Афганистане ситуации.
Само по себе урегулирование чрезмерно политизированной ядерной проблемы (усугубление которой связано с современными ирано-американскими противоречиями), разумеется, не устраняет коренных идеологических противоречий между США и Ираном, которые отражаются в их геополитическом видении перспектив развития Ирака, Среднего и Ближнего Востока, а также Афганистана.
Достижение консенсуса по самой острой на сегодня проблеме международной безопасности позволит хоть как-то сбалансировать сосуществование двух систем: шиито-суннитских автократий и западных демократий. Маловероятно, что Вашингтон заинтересован в консервации текущей ситуации, способной привести к дестабилизации Афганистана и соседних регионов; может возникнуть хаос, который, выйдя из-под контроля, нанесет серьезный ущерб как безопасности и геополитическим интересам США, так и планируемым ими проектам. В этом смысле идея «управляемого хаоса» равносильна для США самоубийству, так как возможный всплеск терроризма накроет не только Ближний и Средний Восток, ЦА и ЮА; в лучшем случае будет положен конец планам американского глобального доминирования. Говоря о неудачах Вашингтона, достаточно вспомнить теракты 2001 года, а также последствия событий в Ираке, Палестине, Сирии и Афганистане, которые стимулировали развитие идей многополярности.
Наиболее подходящим для всех был бы подход, основанный на балансе интересов в регионе. В рамках такого регионального партнерства достижение компромисса с Ираном позволило бы Вашингтону «сохранить лицо» в преддверии вывода войск и в перспективе обеспечить американским компаниям доступ к нефтегазовым ресурсам региона на приемлемых условиях.
Однако бесконечные споры между произраильски и проирански настроенными элитами США обуславливают сохранение дуализма стратегии Вашингтона. С одной стороны, в США пессимистически относятся к перспективам развития отношений с Ираном8 и не исключают нанесение превентивного удара по стране. Максимум, на что готов Вашингтон, — продолжать тактику сдерживания, наращивать дальнейшую конфронтацию и ужесточать санкции с целью ускорить отвечающие интересам Запада перемены в Иране.
С другой стороны, Вашингтон, похоже, прекрасно понимает, что затягивание решения иранской дилеммы с ее афганской и сирийской составляющими может, помимо дестабилизации огромного региона, обернуться геополитическим поражением США от России, Китая и
8 См., например: Bryan G., Cordesman A.H. US and Iranian Strategic Competition. Sanctions, Energy, Arms Control and Regime Change // Center for Strategic and International Studies [130625_iransanctions_pdf, June 26, 2013], 26 June 2013.
Ирана. Отсюда попытки США наладить приемлемое для обеих сторон партнерство путем продолжения политического торга с Тегераном (включая секретные переговоры).
В свою очередь, Тегеран решительно настроен против военного присутствия США в регионе ЦА, которое подобная позиция может «увековечить». В этом случае Иран окажется в кольце военно-политической блокады, а его региональная активность будет сильно ограничена. Между тем негативное влияние санкционного режима на экономику и внешнюю политику страны вынуждает Тегеран вести диалог с США с целью разорвать создавшийся порочный круг и добиться компромиссного решения по ядерной проблеме. В сферу стратегических интересов Ирана входит восстановление своей роли в ЦА, Афганистане, на Ближнем Востоке и в целом в мировом сообществе, а также в глобальных экономических связях с Западной Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом.
Для достижения своих целей обе страны используют двусторонние и многосторонние форматы межгосударственных отношений и международные институты (в первую очередь ООН). В частности, помимо развития двусторонних отношений со всеми государствами ЦА, Тегеран активно сотрудничает с мировым сообществом в стабилизации Афганистана и участвует во всех международных конференциях по данной проблеме (например, Стамбул, ноябрь 2011 г.; Бонн, декабрь 2011 г.; Кабул, «Сердце Азии», июнь 2012 г.). Наряду с дипломатическими мерами и продолжением диалога Иран и США активно используют в своем тактическом арсенале ставшую для них привычной агрессивную риторику, не говоря уже о режиме санкций, применяемых Белым домом.
Столкновение подходов США и Ирана в афганском процессе, по всей вероятности, заставляет Вашингтон всерьез обдумывать идею о том, что проводником американской стратегии может стать пакистано-саудовский тандем.
Так, не без явного американского вмешательства лидеры Саудовской Аравии и Афганистана пытаются сегодня наладить конструктивное сотрудничество с Пакистаном. Ожидается, что с избранием на пост премьер-министра Наваза Шарифа, дружественного саудитам, Саудовская Аравия будет оказывать влияние на политику безопасности и внешнюю политику Пакистана, что поможет успешно завершить переговоры с талибами до вывода войск в 2014 году. Однако при этом не следует сбрасывать со счетов конкуренцию двух правящих партий Пакистана — Пакистанской мусульманской лиги Наваза и партии Имран Хана «Техрик-и-Инсаф»; по мнению экспертов, это может привести к усилению талибов, которые не преминут воспользоваться такой ситуацией в своих интересах.
Следует отметить, что иранские эксперты предвидели возможное сближение пакистанского руководства с Вашингтоном. Еще в 2002 году они писали, что в случае успеха американо-пакистанских инициатив по урегулированию афганского кризиса позиции Ирана существенно ослабнут; Тегеран приобретет в лице Афганистана нового стратегического соперника и будет неспособен вывести ЦА «из геополитического уединения»9. Поэтому совсем не удивительно, что в прессе появились сообщения о прибытии в Иран по приглашению властей страны делегации высокопоставленных представителей движения «Талибан» для обсуждения вопросов взаимодействия после вывода иностранных войск из Афганистана. По мнению афганских экспертов10, представители движения пытаются установить отношения «в обход» Пакистана.
Впрочем, исторически достаточно проявившие себя разногласия между шиитской ветвью ислама, исповедуемой в Тегеране, и религиозными взглядами «Аль-Каиды» и талибов
9 Сонболи Н. Иран и сфера безопасности Центральной Азии после 11 сентября // Амударья (Тегеран), лето 2002, № 12. С. 110, 118—121.
10 См.: Afghan Government Probes Taliban Visit To Iran [http://www.rferl.org/content/afghanistan-iran-taliban/25005609.html], 3 June 2013.
вряд ли позволят наладить долгосрочное партнерство между сторонами. В этом плане вполне правдоподобными выглядят утверждения о том, что реальными источниками такой дезинформации могли быть ваххабиты (салафиты), поддерживаемые саудовцами и катарцами.
Между тем МИД Ирана опроверг сообщения о прибытии делегации афганской группировки «Талибан» в Тегеран и заверил, что они недостоверны11.
Само афганское руководство явно не заинтересовано в нагнетании и без того сложной внутренней обстановки в стране, в связи с чем неоднократно выражало стремление содействовать устранению напряженности между Ираном и США. Более того, предполагаемое продолжение партнерства администрации Х. Карзая с США после 2014 года вызвало раскол в афганском обществе, значительная часть которого выступает против американского военного присутствия в Афганистане.
Тем не менее в интересах безопасности страны президент Х. Карзай 9 мая 2013 года дал разрешение на сохранение на афганской территории девяти американских баз. При этом Х. Карзай ясно дал понять, что Соединенные Штаты сохранят влияние на политическую систему страны, с тем чтобы избежать ситуации, аналогичной сложившейся в Ираке, где отсутствие соглашения с местной администрацией способствовало приходу к власти проиранских сил12.
Хотя детали позиции Х. Карзая неясны, она, по всей видимости, направлена, кроме всего прочего, на реализацию американской стратегии НШП в выгодном для Афганистана формате.
С другой стороны, в США по-прежнему рассчитывают на урегулирование проблемы с ядерной программой Ирана мирным путем, хотя, по словам госсекретаря США Дж. Керри, «с каждым месяцем ситуация становится все более опасной»13. В этой связи не следует исключать возможности проведения серии секретных переговоров с Тегераном. На подобные мысли наводит, например, открытие США в июне 2012 года консульства в Герате, расположенном менее чем в 50 милях от иранской границы. По мнению некоторых экспертов, это позволяет не только контролировать деятельность иранцев в Герате и на окружающих его территориях, но и создает возможности для проведения секретных переговоров с Тегераном вдали от любопытных глаз14.
Как считают сами иранские эксперты, в пользу налаживания отношений их страны с соседями по региону свидетельствует и необходимость обеспечить безопасность остающихся на афганской территории войск15. По их мнению, вывод американских войск из Афганистана и июньские президентские выборы в Тегеране могут открыть перед Вашингтоном новые горизонты практического сотрудничества с Ираном. В этом случае Иран будет выступать в качестве потенциального стратегического партнера США по реализации процесса мирной трансформации Афганистана.
Однако в настоящее время такая перспектива весьма сомнительна, тем более если учесть несовпадение интересов Тегерана и Вашингтона на Ближнем и Среднем Востоке — этот фактор, несомненно, будет негативно влиять на уровень предполагаемого ирано-американского
11 См.: МИД Ирана опроверг сообщение о прибытии делегации афганских талибов в Тегеран // Русская служба ИРИБ [http://www.iran.ru/news/politics/87996/MID_Irana_oproverg_soobshchenie_o_pribytii_delegacii_afganskih_ talibov_v_Tegeran], 3 июня 2013.
12 См.: Karzai Ensures a Continued U.S. Presence in Afghanistan [http://www.stratfor.com/ANALYSIS/KARZAI-ENSURES-CONTINUED-US-PRESENCE-AFGHANISTAN], 9 May 2013.
13 Госсекретарь США: Ситуация вокруг ядерной программы Ирана с каждым месяцем становится все более опасной [http://www.itar-tass.com/c11/756608.html], 3 июня 2013.
14 См.: Bozkurt A. US Secret Talks with Iran over Afghanistan, 31 December 2012 [http://www.todayszaman.com/ columnist-302684-us-secret-talks-with-iran-over-afghanistan.html], 24 June 2013.
15 См.: Mousavian S.H. Engage with Iran in Afghanistan [http://nationalinterest.org/commentary/engage-iran-afghanistan-8528], 30 May 2013.
партнерства в Афганистане. В данной связи стоит вспомнить о характерном историческом прецеденте: как известно, конструктивное сотрудничество по Афганистану в период после 2001 года завершилось включением Ирана в «ось зла».
Тем не менее нельзя исключить и ряд позитивных факторов, демонстрирующих возможность достижения в среднесрочной перспективе некоторого прорыва в ирано-американских отношениях.
Основные положения внешнеполитической доктрины Ирана исходят из прагматических умеренных соображений. Так, еще бывший президент М. Ахмадинежад выступал как в пользу усиления статуса Ирана в исламском мире через активное участие в деятельности ОИК, так и за развитие контактов практически со всеми государствами, в том числе и членами НАТО16. Иранские эксперты полагали, что с приходом к власти нового монолитного и сплоченного консервативного кабинета во главе с М. Ахмадинежадом перспективы проведения серьезных переговоров с США могут возрасти17. К сотрудничеству с США был склонен даже Верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи: в таком сотрудничестве он видел средство решить текущие проблемы страны, но только при условии, что Вашингтон согласится на равноправный характер такого сотрудничества.
Приход к власти на июньских президентских выборах Х. Рохани вновь продемонстрировал признаки победы «умеренности» в политическом развитии Ирана: новый президент принадлежит одновременно как к консервативной, так и реформаторской элите страны.
Стоит также напомнить, что подход Тегерана к проекту «Большой Ближний Восток», спонсируемому США в период до «арабской революции», отличался относительной сдержанностью. В частности, иранские эксперты предлагали воздержаться от неконструктивной критики инициатив Запада и «без больших политических затрат» адресоваться лишь «к определенным аспектам» ближневосточной программы. Они также призывали к «игре с позитивной суммой», предполагающей участие Ирана в различных программах по Ближнему Востоку18. Думается, с тех пор эти подходы кардинальным образом не изменились и вполне могут быть взяты за основу в случае урегулирования сирийской проблемы с участием Ирана.
Кроме того, в Вашингтоне, по всей видимости, вынуждены считаться с растущим экономическим сотрудничеством постсоветских стран ЦА с Ираном, в том числе и по Афганистану (см. ниже). Продолжение американского давления в данном вопросе со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями в сферах безопасности и экономики на деле ускоряет поиск государствами ЦА альтернативных маршрутов, в том числе через Китай, а также углубляет партнерство стран региона с Россией, в чем США ни в коем случае не заинтересованы.
Необходимо также учесть и индийский фактор. Иран, как основной поставщик энергоресурсов и нефти в Индию, является для нее важным партнером в возможном противостоянии с Пакистаном, а также в вопросах безопасности, связанных с Афганистаном. К тому же Индия и Иран выступают за продвижение взаимовыгодного для всех участвующих сторон транспортного коридора «Север — Юг», способного связать Россию, ЦА и ЮА.
До свержения талибов в 2001 году Индия и Иран вместе поддерживали Северный альянс. Понятно, что они и сегодня не заинтересованы в возврате к власти талибов или других радикальных групп. Более того, Индию и Иран, безусловно, абсолютно не устраивает усиление суннитского блока, объединяющего Афганистан, Пакистан и Саудовскую Аравию, так как оно способно породить вызовы безопасности — как идеологической, так и полити-
16 См.: Iran's Strategic Role in the Islamic World // Mehr News Agency (Tehran) [www.mehrnews.com], 9 December
2005.
17 См.: Keshavarzian A. Clash of Neoconservatives? The Bush Administration and Iran's New President // Foreign Policy in Focus Policy Report [http://www.fpif.org], 10 August 2005.
18 См.: Аfrasiabi K. Iran and the Greater Middle East Initiative // The Iranian Journal of International Affairs (Tehran), Summer — Fall, 2004, Vol. XVII, No. 2—3. P. 255—284.
ческой19. Поэтому с определенной долей вероятности можно утверждать, что ни объективные факторы, ни геополитические интересы не будут препятствовать региональному партнерству двух стран. Об этом свидетельствует и состоявшееся 3—5 мая 2013 года 17-е заседание индийско-иранской совместной комиссии, на котором были подписаны три меморандума о взаимопонимании, включая сотрудничество между аналитическими институтами.
В данном контексте примечателен американский подход к региональной роли и значению Индии. В частности, ее ключевую роль в обеспечении безопасности в Афганистане и ограничении объемов транспортировки иранской нефти высоко оценивает заместитель госсекретаря США по политическим вопросам В. Шерман. По его словам, Индия всегда была лидером в возрождении «Нового Шелкового пути» и активным участником процессов, происходивших в сердце Азии; США намереваются и дальше углублять с ней всестороннее партнерство и стратегический диалог20.
Таким образом, можно сделать вывод, что США вряд ли захотят сильно препятствовать индо-иранскому партнерству (во всяком случае, в настоящий момент дело обстоит именно таким образом); видимо, американцам проще найти общий язык с Тегераном, нежели ставить под угрозу проект НШП. Соединенные Штаты не могут также не учитывать то обстоятельство, что Пакистан, вопреки существующим трудностям, готов развивать экономические проекты с участием Ирана.
Так, на недавно прошедшей встрече министров торговли Пакистана, Ирана и Афганистана обсуждались вопросы расширения транзитной торговли, поощрения инвестиций в частный сектор, а также развития инфраструктуры, транспорта и коммуникаций. Согласно заявлению афганской стороны, есть все шансы, что двусторонняя торговля между Афганистаном и Пакистаном в будущем возрастет с нынешних 2,5 до 5 млрд долл.21 Президент Асиф Али Зардари заверил, что Пакистан позитивно оценивает проект ирано-пакистанского газопровода и готов к осуществлению множества других экономических двусторонних инициатив, в частности в области импорта электричества, экспорта зерна и развития транспортной системы (включая реализацию проекта TAPI)22.
В то же самое время Иран готов подписать договор о структурированном подходе к определению характера проводимых атомных исследований, при условии, что после этого «ядерное досье» будет закрыто.
Таковы неоднозначные реалии происходящих вокруг Афганистана процессов, которые не могут не влиять на экономическую ситуацию в стране.
Проблемы в сфере экономики
Ирано-американские противоречия накладывают свой отпечаток на экономическую ситуацию в Афганистане. В этой связи рассмотрим приоритетные направления экономической деятельности Ирана в Афганистане, коими являются энергетика и транспорт.
19 Cm.: Вhatnagar A. Indo-Iranian Cooperation in Afghanistan Faces Challenges // The Institute of Peace and Conflict Studies, 22 August 2012 [http://atlanticsentinel.com/2013/05/indo-iranian-cooperation-in-afghanistan-faces-challenges], 7 May 2013.
20 Cm.: Comments on India's Relations with Iran, Afghanistan, and the U.S. Remarks Wendy Sherman Under Secretary for Political Affairs // New Delhi, India [http://www.state.gov/p/us/rm/2013/202682.htm], 24 May 2013.
21 Cm.: Khan T. Pakistan, Iran, Afghanistan to Step Up Business Ties // The Express Tribune, 10 January 2013 [http:// tribune.com.pk/story/491834/pakistan-iran-afghanistan-to-step-up-business-ties/], 10 January 2013.
22 Cm.: Zardari for Early Convening of Pak-Iran-Afghanistan Summit [http://www.nation.com.pk/pakistan-news-newspaper-daily-english-online/national/22-Mar-2013/zardari-for-early-convening-of-pak-iran-afghanistan-summit], 22 March 2013.
Энергетика. Большую часть энергии Кабул получает от Ирана, который, кроме того, обеспечивает 15% поставляемой в Афганистан нефти23. Учитывая взаимную заинтересованность, в 2011 году Иран и Афганистан подписали соглашение, по которому Тегеран обязался поставлять соседу 1 млн т нефти, газа, газолина и реактивного топлива. В свою очередь Афганистан готов и далее, вопреки текущим проблемам, продолжать закупки нефти из Ирана24.
Однако реализация любых энергетических соглашений между двумя странами находится сегодня под угрозой в связи с международными санкциями, наложенными на Иран. Официально эти санкции должны предотвратить получение иранскими корпорациями доходов, которые могут быть использованы для развития ядерной программы страны. На практике же политика санкций приводит к тому, что объявленная США программа реконструкции и стабилизации Афганистана в реальности лишь дестабилизирует ситуацию в стране.
В частности, возникают проблемы в финансовой системе Афганистана (например, кредитный дисбаланс с последующим нарушением финансовых операций с Ираном)25. В условиях ужесточения вышеупомянутых санкций неконкурентные афганские рынки наполняются иранскими товарами низкого качества. Помимо этого, западный Афганистан страдает от обременительных иранских инвестиций, в то время как Иран закупает большое количество иностранной валюты26. Перевод денег из Ирана легальным путем невозможен, поэтому иранские коммерсанты меняют свою валюту (риал) на доллары в самом Афганистане. В результате афганский рынок дестабилизируется.
В Вашингтоне, похоже, прекрасно понимают суть происходящего, но двойственная позиция в отношении Ирана, инертность и бюрократизм финансовых институтов, а также тотальная коррупция во властных структурах Афганистана препятствуют принятию адекватных решений по ряду важных вопросов. В итоге положения санкций обходят стороной неудобные для США моменты, касающиеся их тактики в Афганистане. Так, согласно октябрьскому докладу Специального генерального инспектора по реконструкции Афганистана (SIGAR), «никакие афганские объекты не подверглись санкциям, несмотря на то что Афганистан в настоящее время импортирует от 33 до 50% своего топлива из Ирана»27. Госдепартамент США, продолжая настаивать на ограничении ввоза в Афганистан иранского топлива, вместе с тем признает наличие трудностей в обеспечении энергопоставок в страну и выборе надежных экспортеров.
По мнению экспертов, еще одной проблемой является источник финансирования закупок Афганистаном иранской нефти. Высока вероятность того, что, инвестируя в развитие афганских военно-политических структур, Вашингтон сам косвенно оплачивает иранское топливо. Часть иранской нефти, закупаемой на американские доллары, идет на обеспечение топливом военных операций США или их «уполномоченных» в лице национальной армии Афганистана.
В условиях конфронтации США с Ираном и продолжения санкций против последнего весьма проблематичным представляется реализация проектов газопроводов TAPI (Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия) и Иран — Пакистан. Прогресс в их осуществлении будет зависеть не столько от итогов урегулирования иранской ядерной проблемы, сколько от стабилизации внутренней ситуации в Пакистане.
23 См.: Санкции против Ирана сказались на экономике Афганистана [www.regnum.ru/news/polit/1658472.html], 14 May 2013.
24 См.: Afghanistan Continues Iran Oil Purchase Despite Pressure from the US [http://www.wadsam.com/afghanistan-continues-iran-oil-purchase-despite-pressure-from-the-us-9879/], 3 February 2013.
25 См.: Санкции против Ирана сказались на экономике Афганистана.
26 См.: Samad O. Указ соч.
27 Schwellenbach N. Et Tu, Karzai? Afghanistan Violates US Iran Sanctions [http://whowhatwhy.com/2013/01/30/e-tu-karzai-afghanistan-violates-us-iran-sanctions/], 30 January 2013.
Несмотря на успехи в прокладке ирано-пакистанского трубопровода, для успешного завершения его строительства правительству Н. Шарифа необходимо выдержать как давление США, препятствующих развитию любых проектов с участием Ирана, так и сопротивление мощной антиамериканской и антииранской оппозиции внутри страны. К тому же эффективное функционирование любого регионального трубопровода даже после его запуска зависит от взаимоотношений соседей, то есть нормализации прежде всего афгано-пакистанских и афгано-иранских отношений, которые сегодня переживают не лучшие времена. Следовательно, в ближайшие 1—2 года в этом вопросе не следует ожидать каких-либо радикальных подвижек, тем более после ввода в действие новых антииранских санкций.
В этой связи Индия выступила с инициативой строительства газопровода «ТАР1-2», идущего от российских месторождений газа в Западной Сибири, через Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Афганистан и Пакистан в Индию. Реализация данного проекта также сомнительна (по крайней мере, в краткосрочной перспективе) ввиду отсутствия должного взаимопонимания между Афганистаном, Пакистаном и Индией.
Транспорт. Действие антииранских санкций коснулось и транспортной сферы Афганистана. Международному бизнесу приходится преодолевать различные ограничения, связанные с давлением США на проекты с участием иранских компаний и банков.
В частности, Вашингтон требует положить конец транзиту по маршруту, проходящему через Бендер-Аббас, что вызывает напряжение в афганских бизнес-кругах. По утверждению заместителя палаты торговли и промышленности Афганистана Хана Джана Алокозая, по этому маршруту Кабул импортирует жизненно важные для развития страны зарубежные товары стоимостью более 2 млрд долл.28
Испытывая давление со стороны США, правительство Афганистана заговорило о необходимости использовать иранский торговый порт Чабахар. По мнению членов афганского правительства, при содействии индийских инвесторов здесь должны быть построены все необходимые для афганских предпринимателей сооружения. Более того, перед министерствами торговли и финансов Афганистана поставлена задача начать эксплуатацию берущего начало в порту Чабахар транзитного маршрута29.
Следует отметить, что возможная приостановка деятельности железнодорожного коридора Иран — Афганистан — Узбекистан с выходом на иранские порты Бендер-Аббас и Чаба-хар не отвечает интересам Узбекистана, так же как и Афганистана, стремящегося к выходу на мировые рынки, тем более в условиях предполагаемой нестабильности после 2014 года.
На нелогичность действий американского руководства указывает и один из авторов новой афганской стратегии НШП профессор Ф. Старр. Он полагает, что своими действиями Вашингтон фактически спонсирует своего противника; речь идет о поддержке США и НАТО иранских портов в Персидском и Оманском заливах.
США не сумели создать какой-либо транспортный коридор, соединяющий северных цен-тральноазиатских соседей Афганистана с указанными портами. По словам Старра, этим воспользовался Иран, построив с помощью Индии и России удобный порт и свободную экономическую зону в Оманском заливе (в г. Чабахар), откуда грузы направляются в Афганистан. Не остались в стороне и китайские фирмы, которые взялись в короткий срок реконструировать порт Гвадар.
В этой связи Старр предостерегает Вашингтон от подобных ошибок в области транспортировки центральноазиатского газа в Пакистан и Индию. Наряду с этим американский профессор упрекает президента Б. Обаму и Совет по национальной безопасности США в недо-
28 SAJAD. US Urge Afghanistan to End Trade Ties with Iran [http://www.khaama.com/us-urge-afghanistan-to-end-trade-ties-with-iran-184], 2 September 2013.
29 [http://www.iran.ru], 28 мая 2013.
статочной поддержке проекта TAPI, без которой данный энергокоридор не может быть построен; вполне понятно, что при внешнем долге США, составляющем 16 трлн долл., финансирование такого проекта — это не совсем простая задача. Однако, как подчеркивает Старр, все, что здесь требуется от Вашингтона, — это эффективное руководство30.
Очевидно, что Соединенные Штаты не могут игнорировать интересы стран ЦА, связанные с построением транспортно-торговой системы региона. В противовес их возможной скорой переориентации в евразийском направлении (в частности, путем участия в НШП на базе Таможенного союза и реализации транспортного коридора Север — Юг) Вашингтон, по всем ожиданиям, будет содействовать развитию афганских маршрутов, что невозможно без активного участия в них Ирана.
Заключение
Учитывая объективные факторы, можно сказать, что Иран и Афганистан «обречены на экономическое партнерство». Думается, ни Иран, ни Афганистан, ни Пакистан не заинтересованы в продлении региональной нестабильности, угрожающей самому существованию их режимов.
В этой связи складывается впечатление, что США занимают выжидательную позицию по вопросам регионального партнерства и не будут сильно препятствовать проектам с участием Ирана; при этом ставка делается на возможную в перспективе нормализацию отношений с ним. Очевидно, что, принимая во внимание склонность большинства стран к экономическому партнерству с Ираном, Вашингтон, вовлеченный в конфликты на Ближнем Востоке и в Афганистане, стремится если не заручиться поддержкой Тегерана, то, по крайней мере, добиться от него нейтральной позиции при решении региональных проблем. В случае успеха нового раунда переговоров с Ираном у США остается возможность не просто «сохранить лицо», но и «переформатировать» весь регион Ближнего Востока, а также ЦА и ЮА в рамках стратегии НШП при активном участии Ирана, России и Китая.
Впрочем, как представляется, опасения международного сообщества по поводу создания униполярного мира во главе с США и развязывания ими военных действий в разных уголках планеты слишком преувеличены.
Как показывают вышеприведенные факты, сопротивление международного сообщества политике США в афгано-иранском направлении вынуждает их изменить свою стратегию и стимулирует зарождение реально многостороннего регионального подхода, пусть еще несовершенного. В противном случае ожидается дестабилизация Афганистана, ЦА, а также Ближнего и Среднего Востока, что губительно как для планов НШП, так и для идеи глобального лидерства США. Об этом, в частности, свидетельствуют и итоги правления Буша, негативные последствия которого до сих пор полностью не преодолены.
В этой связи более вероятным выглядит дальнейший поиск международным сообществом консенсуса по вопросам Ирана и Афганистана. Можно смело предположить, что в качестве его основы будет выступать общность региональных вызовов и угроз для сторон, заинтересованных в афганском мирном процессе. В любом случае успех будет зависеть от прогресса в переговорах по ядерной проблеме Ирана, что, очевидно, должно подкрепляться соответствующими конструктивными действиями Тегерана и евро-атлантического сообщества на территориях Афганистана и стран Ближнего Востока. Однако в краткосрочной перспективе такой сценарий вряд ли осуществим.
30 Cm.: Starr F. Why Is the United States Subsidizing Iran? [http://www.foreignpolicy.com/articles/2013/02/04/why is_the_united_states_subsidizing_iran?page=0,1&wp_login_redirect=0 FEBRUARY 4, 2013], 4 February 2013.
Что касается государств ЦА, тесно граничащих с Афганистаном, то они кровно заинтересованы в его устойчивом и независимом развитии; для восстановления, стабилизации и модернизации этой страны они готовы объединить все региональные силы и ресурсы.
Афганистан имеет для республик ЦА большое значение как в плане обеспечения безопасности их южных границ от текущих угроз и вызовов с территории зоны «АфПак» (радикальные движения, наркотики, нелегальная миграция и пр.), так и в плане развития новой альтернативной сети транспортно-транзитных маршрутов.
Продолжение западного экономического давления на ЦА и антииранская стратегия США, исключающая участие Тегерана в энерготранспортных и иных проектах, способствует сохранению социально-экономической и политической нестабильности региона.
В этих условиях для стран ЦА более предпочтительным и безопасным представляется партнерство в рамках формирующегося Евразийского союза с участием России, Ирана и Китая.
