CC BY
47
ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 82-1:811.112.2
ИНВЕРСИЯ КАК ОТРАЖЕНИЕ ОСОБЕННОСТЕЙ ИНДИВИДУАЛЬНОГО СТИЛЯ АВТОРА (на материале стихотворных произведений Ф. Г. Клопштока и И. В. Гете и их переводов на русский и осетинский языки)
Берта Альбертовна БИджЕлоВА,
аспирант кафедры немецкого языка Северо-Осетинского государственного университета имени К. Л. Хетагурова, г. Владикавказ, e-mail: [email protected]
В настоящей статье, посвященной проблеме структурной организации поэтической формы речи, предпринимается попытка рассмотреть инверсии, возникающие в результате взаимодействия ритма и синтаксиса стихотворной речи и являющиеся специфическим средством синтаксической организации поэтического текста, в качестве средства манифестации особенностей индивидуального стиля художника слова. На примере анализа поэтических произведений Ф. Г. Клопштока и И. В. Гете, написанных свободными ритмами, и их переводов на русский и осетинский языки рассматриваются ритмообразующие потенции инвертированного порядка слов, приводятся данные сравнительно-сопоставительного анализа частотности употребления инверсий обоими авторами. В результате проведенного исследования делается вывод об инверсии, способствующей созданию прерывистости ритма в свободном стихе и, следовательно, выступающей определенным маркером поэтического идиостиля автора.
Ключевые слова: инверсия, поэтический текст, синтаксическая организация, поэтический синтаксис, свободные ритмы, индивидуальный стиль, сравнительно-сопоставительный анализ.
Введение. Большое внимание современная наука о языке, как известно, уделяет структурно-семантическому устройству текста художественного произведения, в частности, поэтического, который считается наиболее высоким речевым уровнем. При изучении стихотворного текста особенный интерес у ученых вызывают те его компоненты, которые выражают специфику идиостиля автора.
Одним из таких компонентов и, следовательно, значимым аспектом при исследовании особенностей языка поэтических произведений выступает поэтический синтаксис, «под которым в широком смысле понимается система организации языковых явлений в художественном произведении, способствующая повышению эмоциональности стихового высказывания» [2]. Именно синтаксический уровень организации языка поэзии является одним из наиболее показательных при изучении индивидуального стиля художника слова.
Именно поэтический синтаксис, упорядочивающий определенным образом специальные языковые средства - фигуры поэтической речи - в художественном произведении, содействует возрастанию эмоциональности и образной выразительности высказывания, а необычные, присущие тому или иному автору соединения слов, их нестандартное, не соответствующее правилам синтаксиса, расположение во фразе придают поэтическому произведению большую силу эмоционального стимулирования, повышают эффектность и доступность текста.
Подобные отличные от традиционных варианты синтаксических конструкций, употребляемые в художественных произведениях, определяются как стилистические фигуры, или фигуры поэтического синтаксиса.
Одной из наиболее популярных фигур поэтического синтаксиса является инверсия, представляющая собой, как известно, нарушение грамматически правильного (нормального) порядка слов, их нехарактерное расположение в предложении. В поэтическом произведении инверсия, предоставляя возможность создать соответствующий стихотворному ритму порядок слов, придает также тексту особенную возвышенную интонацию. Инверсии «разной степени необычности и экспрессивности» часто употребляются в стихотворных текстах, отличающихся «своеобразным словорасположением и интонацией» [3, с. 177]. Иными словами, присутствие данной стилистической фигуры в тексте может служить признаком поэтичности языка, так как синтаксис поэзии вследствие своей гибкости более предрасположен к разного рода отклонениям и смещениям слов. Объясняется это тем, что «ритмические требования, накладываясь на синтаксические законы и тем самым усложняя их, сами же освобождают синтаксис поэзии от их строгого выполнения» [3, с. 177].
Такие «причудливые смещения», как инверсии, по выражению Л. В. Щербы, способствуют достижению максимальной «компактности» стихотворного синтаксиса [7, с. 39-44]. Грамматическая согласованность в языке, по мнению французского лингвиста Л. Теньера, дает возможность синтаксически связанным словам располагаться на отдалении друг от друга без вреда для общего смысла высказывания, и вольная расстановка слов, нарушающая «линейный порядок», объясняется, возможно, требованиями метрики [5, с. 33]. Как отмечает французский исследователь, такие прецеденты необходимо определять как «поэтические вольности», когда словопорядок высказывания абсолютно не соответствует типологии рассматриваемого языка и говорит «о намеренном нарушении нормы, призванном привлечь внимание слушателя или читателя и добиться определенного стилистического эффекта. Обычно отклонения подобного рода связаны с архаическим и поэтическим стилем» [5, с. 35], к ним, как правило, обращаются для создания экспрессивности синтаксиса, эффекта новизны, необычности, нестандартности высказывания, придания ему большей яркости и ощутимости.
В настоящей статье ставится задача рассмотреть: 1) ритмообразующий потенциал инверсии в качестве средства демонстрации особенностей индивидуального стиля автора и 2) возможность передачи данного потенциала при переводе на другие языки.
Материалом для исследования послужили стихотворные произведения Ф. Г. Клопштока и И. В. Гете, написанные свободными ритмами, и их переводы на русский и осетинский языки.
Обзор литературы. Изучению рассматриваемого нами в статье лингвистического вопроса поэтического синтаксиса, в частности, проблемы синтаксиса свободных ритмов, посвящены работы таких ученых, как Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов, Т. И. Сильман, О. А. Кострова, Н. О. Гучинская, Дж. М. Дреева, А. Л. Жовтис, В. М. Жирмунский, E. Arndt, A. Heusler, L. Benoist-Hanappier, H. Hellenbrecht и некоторых других исследователей.
Методы исследования. В качестве основополагающего метода данного исследования был использован сравнительно-сопоставительный метод изучения текста, который, как известно, направлен на обнаружение специфичности определенного языка, текстовых универсалий различного характера, а также разнообразных проявлений индивидуального стиля автора посредством системного сравнения языков, контрастивной поэтики, сопоставления каких-либо фактов и выявления семантико-структурно-го инварианта рассматриваемых текстов.
Результаты и дискуссия. Из анализа эмпирического материала явствует, что инверсии довольно часто используют поэты, пишущие свободными ритмами, которые представляют собой, по определению Дж. М. Дреевой, «нерифмованные стихи, лишенные твердо фиксированной, определенной правилами стиховой конвенции метрической константы, т. е. стихи, в которых отсутствуют вторичные системообразующие признаки стихотворной формы речи - метр и рифма» [3, с. 42-43]. Особенно благодатной почвой для использования инверсий оказались ранние свободные ритмы, синтаксис которых отличается подчеркнутой парадностью, торжественностью, возвышенностью и приподнятостью интонации. В ходе структурного анализа было выявлено 9 типов инверсий, среди которых наиболее распространено у обоих авторов такое изменение порядка слов, в результате которого на первом месте в предложении оказывается
Б. А. БИДЖЕЛОВА
акцентированное обстоятельство места или обстоятельство времени, как показано в приведенном ниже отрывке из оды Ф. Г. Клопштока «Der Zürchersee» («Цюрихское озеро», 1750):
(1) «Schon war manches Gebirge, Voll von Reden, vorbeigeflohn.»
[6, с. 30]
«Ныридагшн фшлыгъд ис кшцыдшр хшхты ршгъ
Сшншфсирдоншй йедзаг цшстыраз.»
(Перевод авторский. - А. Гусова)
Как видим, при переводе на осетинский язык указанного отрывка (1) сохраняется порядок слов оригинального предложения, тем самым в переводе воспроизводится исходный акцент предложения, падающий на обстоятельство времени и выделяющий его среди других членов предложения за счет непривычного местоположения.
Особенно выразительный и красочный эффект производит также достаточно часто используемая в исследуемых произведениях разновидность инверсии в рамках атрибутивного словосочетания с положением определения, выраженного существительным в родительном падеже, в препозиции, как в примере (2) из стихотворения И. В. Гете «Wanderers Sturmlied» («Песнь странника в бурю», 1827):
(2) «<.. >In des Haines Mitternacht. »
[9, с. 53]
«<...>В срок полуночный в бору.»
[1, с. 82]
«<.. >ингшнау шмбисшхсшв талынг.»
(Перевод авторский. - А. Гусова)
При переводе данного отрывка (2) на русский язык переводчик определение, выраженное существительным в родительном падеже, «Haines» передал предложным обстоятельством места «в бору» в традиционном для него местоположении в высказывании, однако восполнения небольшой переводческой потери, то есть недостающего эффекта непривычности и выразительности в тексте перевода, он добился благодаря трансформации местоположений составных частей в атрибутивном словосочетании «срок полуночный», поменяв местами главное слово, оказавшееся на первом месте в словосочетании, с определяемым, занявшим второе нетрадиционное для него место. Подобная переводческая трансформация наблюдается и в переводе рассматриваемого примера (2) на осетинский язык, где автор-переводчик особый эффект выразительности в оригинальном тексте посчитал невозможным передать идентичными средствами (положением определения, выраженного существительным в родительном падеже, в препозиции в атрибутивном словосочетании) принимающего языка, учитывая его особенности, но передал выразительный эффект и особый ритм исходного текста атрибутивным словосочетанием с необычным для осетинского языка расположением в нем главного «œM6ucœxcœe» и зависимого слова «талынг».
Результаты нашего исследования, представленные в нижеследующей таблице, подтверждают свойственность свободным ритмам инвертированного порядка слов, так как частотность употребления инверсий у обоих рассматриваемых авторов высока. Так, у И. В. Гете на каждые 7 строк оригинального текста приходится 1 инверсия, у Ф. Г. Клопштока же она встречается чаще - каждые 5 строк. Проведенный нами для большей наглядности анализ переводов рассматриваемых произведений на русский и осетинский языки также подтвердил положение о том, что инверсии являются составной и в определенной степени неотъемлемой частью синтаксиса свободных ритмов. К примеру, в текстах перевода произведений И. В. Гете инверсия употребляется через каждые 5 строк, что даже больше, чем в оригинале.
Употребление инвертированного порядка слов
Автор Всего стихотворных строк Количество инверсий Коэффициент частотности (инверсии/строки)
J. W. Goethe (оригинал) 319 43 1/7
F. G. Klopstock (оригинал) 204 45 1/5
И. В. Гете (перев. на рус. яз.) 319 63 1/5
И. В. Гете (перев. на осетин. яз.) 108 22 1/5
F. G. Klopstock (перев. на осетин. яз.) 104 26 1/4
Как явствует из таблицы и приведенных примеров, в абсолютном большинстве случаев при переводе инверсий на русский и осетинский языки наблюдалось стремление авторов-переводчиков передать их тем же самым стилистическим приемом в аналогичном или приближенном к оригиналу виде, то есть сохранить и количество, и качество данной фигуры поэтического синтаксиса при переводе.
Чем же можно объяснить подобную переводческую закономерность? Основная функция словорас-положения с позиций стилистики заключается, по мнению О. А. Костровой, в «ритмической организации предложения-высказывания» [4, с. 65]. Обязательную взаимосвязь словорасположения и ударения отмечает также У Энгель [8]. При эмфатическом или эмоционально окрашенном порядке слов ритмическое оформление высказывания трансформируется: фразовый акцент смещается и актуализирует эмфатически подчеркнутое слово. Отдаление слова от его традиционного места в предложении прямо пропорционально степени эмфазы и силе ударения. Ритмическое оформление всей фразы видоизменяется после слова, несущего эмфатическое фразовое ударение, в результате чего образуется пауза, создающая вспомогательный отличительный эффект выделения, что иллюстрируется во всех выше приведенных примерах. Данная пауза, несомненно, играющая ритмообразующую роль, создает некоторую прерывистость в стихах рассматриваемого типа. Так, Ф. Г. Клопшток более часто использует в своих произведениях инверсию, чем И. В. Гете, что может быть свидетельством более сложной синтаксической организации его свободных ритмов, их большей обрывистости и резкости ритма. То есть идио-стиль Ф. Г. Клопштока, как основателя свободных ритмов в Германии, характеризуется подчеркнутым стремлением к свободе и неровности его произведений. В свободных ритмах И. В. Гете, последователя Ф. Г. Клопштока, как в оригинальных текстах, так и в переводах реже употребляются инверсии, они отличаются меньшей прерывистостью и резкостью, поэт будто пытается сгладить перебои ритма в своих произведениях и сделать их более правильными.
Заключение. Итак, можно утверждать, что частота употребления инверсии влияет на оформление ритма свободного стиха, и, как следствие, инверсии можно рассматривать как определенный маркер индивидуального стиля автора.
Таким образом, переводчики, стремясь передать при переводе характерный ранней свободнорит-мической поэзии своеобразный приподнято-торжественный ритм посредством использования тех же самых стилистических приемов, что и в оригинальном тексте, имеют перед собой цель сохранить своеобразие этого ритма, а значит, и передать особенности индивидуального стиля автора.
список ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гете И. В. Избранные сочинения: в 3 т. Т. 1: Лирика; Западно-восточный диван: Стихотворения. -М.: Литература, Мир книги, 2005. - 480 с.
2. Дреева Д. М., Биджелова Б. А. Стиховой перенос как отражение особенностей индивидуального стиля автора (на материале стихотворных произведений Ф. Г. Клопштока и И. В. Гете) // Современные проблемы науки и образования. - 2015. - № 1. URL: http:/www.science-education.ru/121-19535.
3. Дреева Дж. М. Феномен свободных ритмов в немецкоязычной поэзии: генезис, становление, языковые особенности: монография. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2012. - 215 с.
4. Кострова О. А. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка: учебное пособие. - М.: Флинта: Московский психолого-социальный институт, 2004. - 240 с.
5. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. - М.: Прогресс, 1988.
6. Хрестоматия по немецкой литературе XVIII века. Deutsche Literatur 18. Jahrhundert: учеб. пособие для студентов фак. и ин-тов иностр. яз. - Ленинград: Просвещение, 1976. - 343 с.
7. Щерба Л. В. Опыты лингвистического толкования стихотворений: I. «Воспоминание» Пушкина. -М., 1957. - С. 39-44.
8. Engel U. Deutsche Grammatik. 3., korrigierte Auflage. - Heidelberg: Groos, 1996.
9. Goethe J. W. Gedichte. - Moskau: Progress, 1980. - 502 s.
