CC BY
21
что представленные имена персонажей-иностранцев фонетически адаптированы для артикуляционного аппарата монгольского языка и без иероглифического написания китайских и японских имен выяснение семантики составляет некоторые сложности. Рассмотренные онимы различны по своему составу, поскольку их носители - люди разных национальностей, образованы по различным антропонимическим моделям, их семантическая характеристика неоднородна. Функциональная характеристика такова, что реализуются экстралингвистические функции, присущие именам собственным.
Литература
1. Буяндэлгэрийн Олзийсурэн. «Монголын нууц тов-чоо»: хуний нэрийн толь / ред. Чулууны Далай. - Улаан-баатар, 2005.
2. Жапова Д.Н.-Д. Функциональная эволюция монгольских антропонимов. Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-
та, 2005. - 154 с.
3. Пурэв Ж. Хубилай хаан. - Улаанбаатар, 2006. - 348 х.
4. Кожевникова Л.Ю. Онимия художественного текста в современном монгольском языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Улан-Удэ, 2003.
5. Монгольско-русский словарь / под общей ред. А. Лувсандэндэва. - М., 1957.
6. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. 2-е изд., перераб. и доп. - М., 1988.
7. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. 2-е изд., испр. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 368 с.
8. Чингис хаан. Толь бичиг 1. - Улаанбаатар, 2006.
9. Шойбонова С.В., Шулунова Л.В. Ономастикон художественного произведения. - Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2004. - 191 с.
Галданова Ариуна, ассистент кафедры филологии Центральной Азии ВФ БГУ.
Galdanova Ariuna, assistant of department of Central Asian philology, Oriental faculty of Buryat State University.
mob.: 8-951-623-16-54, e-mail: ariuna_gald@mail.ru
УДК 811.512.36:81
ЕВ. Сундуева
Интерпретация ощущения боли и чувства страха в монгольских языках
(на примере односложных корней с дрожащим сонантом г)
В статье с позиции фоносемантики рассматриваются лексемы монгольских языков, возникшие в результате вербализации ощущения боли и чувства страха. Анализ показал, что переднеязычный дрожащий сонант [г] в односложных корнях передает признаки 'резкий, неприятный (о боли); страшный, тревожный', как правило, ведущие к внутреннему дискомфорту.
Ключевые слова: фоносемантика, восприятие, тактильная модальность, синестезия, дрожание.
E V Sunduev a
The interpretation of pain sensation and sense of fair in the Mongolian languages
(on the example of monosyllabic stems with the tremulous sonant r)
The article considers lexemes of Mongolian languages, which appeared in result of verbalization of pain sensation and sense of fair, from the position of phonosemantics. The author reveals that the tremulous sonant [r] in monosyllabic stems forms such meanings as 'pang, stab, terrible', which lead to inner discomfort.
Key words: phonosemantics, perception, tactile modality, synesthesia, trembling.
Осязание, будучи одним из пяти основных видов чувств, заключается в способности ощущать прикосновение, воспринимать что-либо рецепторами, расположенными в коже, мышцах, слизистых оболочках. Структуры осязания Ю.М. Шилков относит к древнейшим структурам психосомы, «ответственным» за целостно-связное отображение предметного мира. Психосоматический опыт осязания, по мнению автора, является в некотором роде архетипом информационно-энергетической работы всех остальных структур воспринимающего тела. Еще Аристотель различал в осязательной модальности тактильную чувствительность кожи с ее пассивными ощущениями прикосновения, давления, температуры и боли и активную роль руки и двигательных (кинестезических) ощущений [1, с. 87].
Известно, что кожа человека, как и слизистая
оболочка рта и носа, в состоянии определить три вида воздействия: тактильное, болевое и тепловое. В данной работе рассматриваются рефлексивно-номинативные функции переднеязычного дрожащего сонанта [r] в составе односложных корней, передающих болевые ощущения и чувство страха. Если поверхность кожи находится на «периферии» осязательной модальности человеческого тела, то болевая чувствительность связана с глубинными структурами осязания.
Различные ощущения боли (колющей, режущей, жгучей, тянущей) реализуются в монгольских языках с помощью корней *yar/ sir/ qor/ er/ mer/ ner и др. Связанное с истинным повреждением ткани ощущение пронзительной, резкой боли, отдающейся внутри звуком яр, заложено в стп. монг. yar-a, монг. яр, бур. яра 'язва, болячка', калм. хар-яр 'натуральная оспа'.
Следует отметить, что тюрк. йа:ра ~ йара ~ щара ~ жара 'рана, болячка' все исследователи, начиная с Вамбери, считают производным от глагола йар 'резать, раскалывать' [2, с. 140]. Ошибочность возведения Б.Я. Владимирцовым монг. яра 'рана' к тюрк. jap- 'расщепить; разбить, раздвинуть' доказывает Т.А. Бертагаев, приводя ряд лексем собственно монгольского происхождения: бур. ираха, монг. japax 'раздвигать', бур. арбайха/ жарбайха 'раскрыть пасть' и др. [3, с. 95]. Монг. глагол яр- 'разрезать, резать ножом; раздвигать', так же как и тюрк. йар-с идентичным значением, восходят именно к звукоподражанию, ср. монг. яр хийх 'трескаться, лопаться', где корень яр передает резкий звук, издаваемый при рассекании, разрыве.
Ощущение жгучей, саднящей боли проявляется в словах стп. монг. sirq-a, монг. шарх, бур. шарха, калм. шарх, ойр. шарха 'рана, язва, ссадина' (ср. бур. шардаха 'жечь'); стп. монг.qorsuqu, монг. хорсох, калм. хорсх, ойр. хорсаха 'чувствовать жгучую боль; жечь; саднить'; бур. хордохо 'болеть от ожога; жечь, щемить'; стп. монг. erekü, монг. эрэх 'осложняться, воспаляться (о женской груди)'; стп. монг. erkirekü, монг. эрхрэх 'ощущать боль, жжение; болеть, саднить; испытывать щиплющую боль', калм. эркх 'нарывать', ойр. эркехе 'опухать, созревать (о язвах и нарывах), нарывать'. В EDAL приводятся параллели: прототюрк. *iri- 'гнить; гной; прокисать, створаживаться', протояп. *ita-'болеть, чувствовать боль' [4, с. 591]. Ср. маньчж. бэрхэ 'слезы (от ветра); гной (в глазах)' [5, с. 127].
Корень *bert используется для манифестации значений ' травма, ушиб, повреждение; перелом; увечье' в лексемах: стп. монг. berten, монг. бэр-тэн; bertenggi, монг. бэртэнгэ, бур. бэртэнги, калм. бертц. Ср. прототюрк. *bert- 'ломать, вредить, ранить' [4, с. 929]. Закономерность чередования фонем [t] и [q] в образных корнях позволяет выявить мотив номинации в прилагательном стп. монг. berke, монг. бэрх, бур. бэрхэ, калм. берк 'тяжелый, трудный', непосредственно связанным со значением *bert в нюргаа бэр-тэхэ 'надорваться от поднятия тяжести', досл. 'сделать свою спину бэрт; почувствовать в спине боль бэрт'. По всей вероятности, развитие значения бэрт 'боль' в бэрх 'тяжелый' обусловлено метонимическим переносом, когда тяжесть рассматривается как причина, вызывающая боль.
Стойкая и острая боль зачастую сопровождается ноющей болью, для выражения которой в монгольских языках используются корни *mer/ nerb/ nerm: монг. мэр мэр хийх 'резать, колоть (о боли в животе)', в калм. мер-мер говорится об ощущении тупой боли. Фонетическая близость
корней позволила предположить, что в стп. монг. nerbekül nermekü, монг. нэрвэх/ нэрмэх, бур. нэрбэхэ, калм. нервх значения 'удручать, притеснять, усугублять, бедствовать' развились на базе 'мучить, терзать' < 'доставлять боль'.
Перейдем к рассмотрению так называемой психологической боли, которая выражается словосочетанием стп. монг. or ebedkü, монг. вр ввдвх, бур. урэбдэхэ 'душа болит; щемит под ложечкой', монг. вр вмрвх 'сердце рвется на части'. В БАМРС лексема стп. монг. or, монг. вр выступает и как конкретный анатомический орган 'подложечная область', и как отвлеченное понятие 'душа; сердце'. В других языках именно последние значения выходят на первый план: калм. вр 'грудь, душа', ойр. вр 'душа; сочувствие', бур. урэ 'сердцевина; сердце'. Возможно, притупленное ощущение щемления под ложечкой, сопряженное с чувством тревоги, жалости и выражаемое корнем *or, впоследствии дало основание для переноса на анатомический орган, в котором наиболее велика жизненная активность. Отсюда стп. монг. Orüce, монг. врц, бур. урсэ, калм. врч, ойр. врчи 'диафрагма, грудобрюшная преграда'.
Чувство тревоги может манифестировать и корень *ir: стп. монг. iru-a, монг. ёр, бур. ёро, калм. йор, ойр. йор, орд. joro, дагур. jor, jore; ж.-уйг. jor 'плохое знамение, дурное предзнаменование'. В халха-монгольском языке лексема может означать и хорошее предзнаменование: сайн ёр 'добрый знак', хуний ёр 'счастливая звезда', что, очевидно, является результатом расширения исходного значения. В данном случае корень *ir обозначает внутреннее ощущение, предчувствие чего-то недоброго, плохого (ср.
рус. сердце ёкнуло). Ср. прототюрк. *ir- / *ir-'знамение; суеверие', протояп. urá 'гадание' [4, с. 591].
Э.В. Севортян считает, что тюрк. ырым 'знак, примета, предзнаменование (хорошее и дурное), предчувствие' представляет собой отглагольно-именное производное с афф. -м, гомогенное с ырык и ырыз/ ырыс, объединенными между собой основными значениями 'знак, примета'. Производящей основой всех трех слов является глагол *ыр-, представление о котором дает туркм. ыр- 'уговаривать, пропускать'. В. Банг и А. фон Габен глагол ir- отождествляли с глаголом yar- 'раскалывать', шор. iril- 'образовывать трещины, рваться', а в irq и irim видели названия древнейших принадлежностей для гадания на трещинах и щелях в обожженных лопатках барана [6, с. 666].
Кроме того, корень *ir передает резкую боль в глазах от яркого света: стп. монг. iryaqu, монг. яргах 'резать, колоть (о боли в глазах)', бур.
каргаха 'слепить глаза (о солнечных лучах)' < яр гэх 'сделать яр'. Ср. стп. монг. cargiqu, монг. царгих 'слепнуть (от блеска снега)'. Здесь можно наблюдать верхний абсолютный порог ощущений, когда интенсивность стимула вызывает изменение модальности ощущения: очень яркий свет ^ боль.
В статье считаем возможным рассмотреть языковую интерпретацию чувства страха, поскольку страх зачастую расценивается как физическое ощущение в теле. При страхе испыты-ваются боль в сердце, скованность в груди, сдавленность в горле, и дискомфорт локализуется не в мыслях, а, как правило, в теле. «Физическое» ощущение страха в русском языке выражается такими фразеологизмами, как «коленки дрожат», «волосы встали дыбом», «мурашки пробежали по спине» и др.
Семемы 'страх, испуг' выражаются следующими корнями: sard/ bard./ pard/ dar/ serd/ qor/ ür/ sür/ kird/ kirt и др. Стп. монг. sard, стп. монг. шард выражает внезапный испуг, вздрагивание от грохота обвала; бур. бард гэхэ 'вздрогнуть, внезапно испугаться', пард гэхэ 'ёкнуть'; стп. монг. dargiqu, монг. даргих 'судорожно, нервно вздрагивать'; сэрд хийх/ сэрхийх 'замереть' (о сердце), сэрвэсхийх 'вздрогнуть, встрепенуться'. Бур. кэр-мэр употребляется для выражения настороженности. Выбор корней, несомненно, обусловлен дрожащим характером сонанта [r]. Резкий, внезапный звук, в большинстве случаев передающийся корнями с фонемами [d] и [s] в ауслате, вызывает непроизвольное содрогание, дрожание. Таким образом, ощущения из слуховой модальности (бур. кэрд гэхэ 'выпорхнуть') переходят в осязательную, воспринимающуюся мышцами тела (бур. кур-эхэ 'прыгать, скакать', ср. рус. прыг-ать).
Стп. монг. ürgekü, монг. ургэх, бур. ургэхэ, калм. ургх, ойр. ургехе 'пугаться, шарахаться; броситься в сторону (о животных); вспорхнуть'. Семантически близко стп. монг. qoryuyuqu, монг. хоргоох 'вспугивать, поднимать криком зверей на охоте'. В тюркских языках глагол урк-'испугаться; вздрогнуть' Э.В. Севортян раскладывает на ур- + -(ы)ц— ир- + -(ы)ц-, где -(ы)ц- -показатель интенсивности действия [6, с. 636]. Вариантом корня *ür следует признать *sür: значения стп. монг. sür, монг. сур, бур. кур, калм. сур, ойр. сур 'величие, благолепие; сила, мощь, могущество', возможно, связаны с внутренним ощущением трепета, страха перед объектом, передаваемым звукосочетанием sür. Ср. каз. сур 'вид, образ, облик; мрачный, грозный, устрашающий вид (человека, животных)'. Стп. монг. süreg, монг. сурэг, бур. курэг, калм. сург, ойр. сурег 'стадо, стая, косяк; толпа, сборище,
скопище' можно интерпретировать как 'нечто внушительное, наводящее страх, трепет'.
Широко представлены в монгольских языках производные данного лексико-семантического поля, образованные от корней *kir/ qor: стп. монг. kiraqu, монг. хярах 'прятаться (о зверях); притаиться, замирать (от сильного страха)'; бур. хируу 'застенчивый, несмелый'; стп. монг. girbikü, монг. гирвих 'упасть духом, сбиться с толку', гирвэших 'избегать; шарахаться от кого-л.'; стп. монг. kirdkikü/ kirtkikü, монг. хирдхийх/ хuрmхuйх 'быть пораженным ужасом, страхом; вздрагивать (от испуга), трепетать': дomoр хирд-хийв ' внутри что-то оборвалось'. По аналогии с kiraqu можно трактовать как имитативный глагол бур. хoрoхo 'прятаться, укрываться', калм. хoрх 'проявлять робость, робеть', стп. монг. qoruqu, монг. хoрoх 'стоять, плотно прижавшись друг к другу, опустив голову вниз (об овцах в жару)'. Последнее значение в бурятском языке реализуется в глагольной форме хургаха 'прятать голову; прятаться', где корень *qur, равно как и *kir/ qor, передает замирание, трепет.
Возможно, отсюда прилагательное стп. монг. qoriy, монг. хoрuг, калм. хврг 'чувствительный, не позволяющий дотронуться до чего-л.': moл-гoйдoo хoрuг 'не позволяющий дотронуться до головы (о лошади)'. Очевидно, на основе данного признака чувствительности в дальнейшем развилось значение стп. монг. qoriy, монг. хoрuг, бур. хoрuг, калм. хврг 'запрет, запрещение'. К производным корня *qor также отнесем стп. монг. qoryu, монг. хoргo 'укрытие, укрепление; небольшая крепость'.
Mонголизмами являются тув. хoргaдa- 'укрываться, скрываться, находить приют', якут. хoргo 'убежище, укрытие; защита, опора', кир. кoргoлo-, ккал. кoргoлo- 'спасаться, искать защиты, укрываться'. <...> В тюркских языках представлены цррц- ~ црруц- ~ Цйррцу- 'бояться; (ис)пугаться, страшиться; ожидать что-л. неприятное'. А.Зайончковский вслед за Г. Рамстедтом признавал идентичность первичного тюрк. *qor-и калм. хoр- 'бояться, робеть'. С калм. хoр- сопоставимы каз., ног.диал. царын- 'стесняться (из-за cвoегo недocmamкa), бояться' и кир. цр-рун- 'чувствовать неловкость, приниженность; стесняться (напр., cвoей беднocmu), остерегаться, искать спасения' [7, c. 77-78].
Ср. англ. horror 'ужас', terror 'страх', risk 'страх, риск', tragedy 'трагическое событие'; fright 'испуг'; нем. Furcht 'страх', Grauen 'ужас', Schreck 'испуг'; франц. Frayeur 'страх, испуг', frousse/ terreur 'страх', effroi 'ужас; испуг', horreur/ terreur 'ужас'. Очевидно, что базисная семантика «страха» на древнем этапе формирования языков развивалась под влиянием онома-
топов, передающих рычание диких зверей, резкие звуки.
В качестве гипотезы можно связать этимологию термина свойства стп. монг. beri/ bergen, монг. бэр/ бэргэн, бур. бэри/ бэригэн, калм. бер/ бергн, ойр. бере/ берген, орд. bere/ bergen, могол.
bciri, дагур. beri (ber)/ berigen, дунс. bieri/ beGen, бао. vere, монгор. beri/ jeri/ bergen [4, с. 339] 'невестка, сноха, жена сына' с имитативным корнем *ber в составе глаголов стп. монг. bergekü, монг. бэргэх 'стесняться, робеть', калм. бермсх 'стесняться'. Подобный мотив номинации не выглядит необоснованным с учетом зависимого положения невестки в странах Востока. Состояние напряжения заложено в глаголе bergekü досл. 'делать бр-р': калм. бер-ад квдлх 'психоз'. Вот почему «сильный» с позиции фоносеманти-ки звук [r] фигурирует в термине свойства, номинирующем лицо женского пола. К тому же этимону, вероятно, восходит стп. монг. berse, монг. бэрс, калм. берсн 'шахм. ферзь, королева'. По предположению авторов EDAL, в прототунг. *bener 'младший свойственник, свойственница (шурин, свояченица)' могла произойти метатеза: *bener < *bere-n [4, с. 339]. Эвенк. бэpигэj, маньч. бэрху 'невестка' относятся к монгольским заимствованиям [5, с. 126].
Однако нельзя утверждать, что дрожащий [r] служит исключительно для передачи боли и страха. Монгольским языкам известно понятие 'счастье, блаженство', выражаемое корнем jir: стп. монг. jiryaqu, монг. жаргах, бур. жаргаха, калм. щиркх, ойр. щиркехе 'быть счастливым, блаженствовать' (> jir gekü). На наш взгляд, данный корень служит для экспликации ощущения внутреннего возбуждения, радости: ср. стп. монг. darbiqu, монг. дарвих 'приходить в состояние радостного возбуждения [курсив наш. - Е.С.] при виде шумной толпы; кричать, орать; гудеть, шуметь (о чистом звуке)'. Ср. рус. кричать от радости, подпрыгнуть до потолка, сердце выскакивает из груди и пр. В глаголе жаргах, несомненно, исходным было значение ' испытывать в теле блаженство, удовольствие от чего-л. (отдыха, массажа и пр.)'. Так же, как и страх, состояние счастья в первую очередь обусловлено телесными ощущениями. Передача обоих состояний с помощью одной фонемы [r] обусловлена тем, что страх, тревога и счастье, по сути, представляют собой крайнюю степень проявления условно противоположных эмоциональных качеств.
Если в данном случае счастье воспринимается в тактильной модальности, то Л.С. Левитская видит в глаголе жаргах результат зрительного восприятия, возводя его к имитативной основе *йар ~ жар 'сверкнуть, блеснуть' [2, с.146]. Ср.
также рус. просиять от радости, сверкнуть улыбкой. Кир. щирга-, каз. жырга-, сюг. йырга-, алт. дырга-, хак., чув. чыргала-, якут. сырга- 'наслаждаться, радоваться' Н.Н. Поппе, В.И. Рассадин, Л.С. Левитская относят к монголизмам [2, с. 43].
Резкий звук может также вызывать пробуждение, оживление: стп. монг. sere-, монг. сэр-, бур. Нэри-, калм. сер-, стп. монг. serekü, монг. сэрэх 'пробуждаться'. Орд. sere-, могол. sera-, дагур. sere-, дунс. sieri-, бао. sere-, ж.-уйг. ser-, монгор. sari- 'воспрянуть, оживиться; просыпаться'. Протомонг. *seri- 'просыпаться; замечать' сопоставляется с прототюрк. *sEr- (~-ё-) 'чувствовать, понимать, воспринимать; сомнение' [4, с. 1219].
Активное участие фонемы [r] в процессе вербализации болевых ощущений и чувства страха обусловлено явлением синестезии, игравшим существенную роль на ранней филогенетической ступени человеческого восприятия. Под синестезией понимается «феномен восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответствующее данному раздражителю и специфичное для данного органа чувства, сопровождается другим, дополнительным ощущением или образом, при этом часто таким, которое характерно для другой модальности» [8, с. 419]. В данном случае мы имеем дело с транспозицией из слуховой модальности в тактильную. Звук [r] в корне ономатопов в большинстве языков мира выражает чистый диссонанс - рычание, дрожание, дребезжание, журчание, дробь и пр. Не составляют исключения и монгольские языки: монг. архирах 'рычать, ворчать', тарчигнах 'дребезжать, трещать', хурхирах 'храпеть, фыркать' и др. В контексте нашего исследования можно утверждать, что фонема [r] передает внутреннее дрожание, содрогание от боли и страха. В. Л. Цымбурский также в качестве «пра-значений» и.-е. *dhr(e)ugh- указывает 'трясение, дрожь', 'колебание звука в воздухе', 'лихорадочное состояние организма' (ср. рус. дрожать, дрогнуть, дрыгнуть) [9, с.12].
Взаимосвязь ощущений разных рецепторов постоянно имеет место в процессе восприятия любого предмета или явления. Наиболее «сильная» с позиции звукового символизма фонема [r], благодаря своим артикуляционным признакам, участвует в языковой интерпретации всех видов модальности. В сфере вербализации обоняния она может передавать резкий, едкий запах (бур. шороб 'резкий, бьющий в нос'). В зрительной модальности фонема передает резкий свет (монг. яргах 'слепить'), резкую, острую форму (монг. арзгар 'торчащий') и др. Во вкусовой модальности - резкий, острый вкус (монг. дарвиг-
нах 'ощущать пряный, острый вкус'), в тактильной модальности - шероховатость, а также боль. Как видно, значения производных объединены дифференциальным признаком 'резкий', обусловленным достаточно высокой степенью напряжения артикулирующих органов (кончика языка) во время произнесения сонанта [r]. Все это подтверждает решающую роль сенсомотор-ного опыта в познании, поскольку именно через призму перцептивного образа репрезентировалась индивидууму окружающая действительность.
Литература
1. Шилков Ю.М. Психосоматические структуры сознания // Метафизические исследования. Вып. 6. Сознание. Альманах лаборатории метафизических исследований при философском факультете СПбГУ. - СПб., 1998.
2. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на «Ж)>, «Ж», «Й» / авт. сл. ст. Э.В. Севортян, Л.С. Левитская. М.: Наука, 1989.
3. Бертагаев Т.А. Внутренняя реконструкция и этимология слов в алтайских языках // Проблема общности алтайских языков. - Л., 1971.
4. Starostin S., Dybo A., Mudrak O. (with assistance of
Ilya Gruntov and Vladimir Glumov). Etymological Dictionary of the Altaic Languages, Part I [A-K], Part II [L-Z], Part III [Indices]. Leiden; Boston: Brill, 2003.
5. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Т. I. Л.: Наука, 1975.
6. Этимологический словарь тюркских языков: Общетюркские и межтюркские основы на гласные / авт. сл. ст. Э.В. Севортян. М.: Наука, 1974.
7. Этимологический словарь тюркских языков. Общетюркские и межтюркские лексические основы на букву «Ц». М., 2000.
8. Пузырей А.А. Синестезия. БСЭ. 3-е изд. М., 1976. Т. XVIII.
9. Цымбурский В.Л. «Друг» и «дрожь»: к этимологии нескольких слов с затемненной внутренней формой // URL: http://russ.ru/academ (дата обращения - 22.03.2010 г.)
Сундуева Екатерина Владимировна, канд. филол. наук, доцент кафедры иностранных языков и общей лингвистики Восточно-Сибирской государственной академии культуры и искусств.
Sundueva Ekaterina Vladimirovna, candidate of philological science, associate professor of department of foreign languages and general linguistics, East-Siberian State Academy of Culture and Arts.
Tel. +7(9021)674400, e-mail: sundueva@mail.ru.
УДК 390 (= 942) + 415.4 (= 942)
Б. Р. Зориктуев
Этимология древнемонгольских слов borte и qoai* * Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 09-01-00569 a/G
Статья посвящена этимологии содержащихся в «Тайной истории монголов» древнемонгольских терминов borte и qoai. Ключевые слова: родословная Чингис-хана, тотемический предок, Байкал, Эргунэ-кун.
B.R. Zoriktuev
Etymology of the Old Mongolian words borte and qoai
The article is devoted to the etymology of the terms in «The Secret history of the Mongols», the ancient Mongolian terms borte and qoai.
Key words: family tree of Chingiskhan, totemic ancestor, Baikal, Ergune-kun.
В первом параграфе «Тайной истории монголов» (далее - ТИМ) записано, что предком Чингс-хана был Войе-Сто, супругой его - Qoai-Мага1. В основе исконно монгольского имени Бертэ-Чино, о чем говорит оно само, лежат древние тотемические представления монголов. Это дает понять текст «Эрдэнийн тобчи», который гласит, что однажды на облавной охоте в Хангае Чингис-хан сказал: «Если в круг облавы попадут олень (хуа-марал) и волк (бвршэ-чино), их не следует убивать» [1, с. 121].
Сакральный характер образа волка чино раскрывается в некоторых запретах по отношению к нему, в мифах о его небесном происхождении, которые известны всем монгольским народам. Мифы рассказывают, что волки - это небесные
собаки шэнгэриин нохой. Нападение волков на стадо считалось хорошей приметой, знаменующей умножение скота, обогащение. Поэтому запрещалось выражать неудовольствие по поводу зарезанной волками скотины, ибо это представлялось даром самому небу и в ответ ожидали благодати от неба шэнгэри. Существовал запрет убивать волка, забежавшего во двор и зарезавшего скотину, иначе следовало ожидать еще большей утраты скота. Когда волка убивали во время охоты, кровь его сразу же засыпали: зимой - снегом, летом - землей во избежание продолжительного ненастья как проявления гнева шэнгэри [2, с. 58-59].
С развитием религиозных представлений то-темические культы, как установлено многочис-
