CC BY
34
ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ
37 (130) - 2011
инновационные кадры
для инновационной экономики
России
(пресс-конференция ректора Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ В. А. Мау в Информационном агентстве РБК)*
Как известно, человеческий потенциал является важнейшей составляющей потенциала экономического. Неслучайно в Послании Президента России Д. А. Медведева Федеральному Собранию РФ от 30 ноября 2010 г. было отмечено, что для модернизации экономики в нашей стране необходимо создать стимулы для прогресса во всех областях; воспитать поколение свободных, образованных, творчески мыслящих граждан. Вот только кто и где будет воспитывать инновационные кадры? Вопрос остается открытым. Попытались прояснить ситуацию представители СМИ и профессионального сообщества в пресс-центре Информационного агентства РБК в беседе с ректором Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, доктором экономических наук, профессором, заслуженным экономистом Российской Федерации Владимиром Александровичем Мау.
— Владимир Александрович, по данным опроса ВЦИОМ, доля желающих эмигрировать из России по сравнению с 1991 г. выросла: 39 % молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет желают уехать на постоянное место жительства (ПМЖ) в другие страны. По опросу РБК, 46 % представителей российского среднего класса не исключают возможности переезда за границу на ПМЖ, еще 14 % уже запланировали переезд. Подавляющая же часть российского среднего класса желает, чтобы их дети жили и работали за границей (61,3 %%). Кто же будет заниматься модернизацией страны в 2015—2025гг.?
* Публикуется в сокращении.
— Вы задали вопрос, который в моем понимании является главным вызовом для судеб России, во всяком случае, на современном этапе. Мы можем бесконечно говорить об экономических проблемах, о бюджетном балансе, это очень важные вопросы. Но никуда не уйти от exit strategy, как говорится по-английски — «стратегия отъезда», стратегия ухода элиты, если под элитой понимать, конечно, всякий активный класс — на мой взгляд, это является главной проблемой и главным вызовом.
Том Фридман, обозреватель New York Times, несколько лет назад опубликовал книгу «Плоский мир», которая была о том, что практически неважно, где ты живешь. Ты можешь, живя в одной точке, работать в другой, получать деньги в третьей, отдыхать в четвертой — все это благодаря интернет-коммуникации, телекоммуникации. Ситуация не только в том, что мир стал плоским, что ты можешь быть россиянином, живя в Лондоне. Ситуация в глобализации: и культурно, и экономически, и политически человек легко может менять место жительства. Он будет выбирать, где лучше. Это проблема сравнительных издержек. Если 25 лет назад отъезд из страны был связан с незнанием языка, теперь язык знают почти все, а в следующем поколении будут точно знать все. Английский язык становится международным. Чтобы зарабатывать деньги, других языков не надо, особенно если ты успешен в бизнесе.
Если креативный класс ориентируется на exit strategy, то возникает риск того, что у нас будет происходить такая устойчивая деятельная деградация социальной среды. Потому что некреативный класс приезжает с востока, и в этом смысле баланс
сдвигается в сторону дешевого труда. И это действительно очень серьезная проблема.
У меня в июньском журнале Forbes статья на эту тему, о том, что долгосрочные вызовы связаны как раз с изменением демографии в направлении увеличения менее квалифицированных специалистов в связи с отъездом более квалифицированных. В этом смысле задача превратить Россию в Канаду XXI в. — страну абсорбирующих высококвалифицированных эмигрантов — не получается, потому что высококвалифицированные эмигранты оказываются в других странах.
В этих условиях надо сосредоточиться на двух точках — на образовании и здравоохранении. Люди поедут туда, где можно получить образование в хороших школах и университетах, и они поедут лечиться туда, где хорошо лечат. Дело в том, что образование и здравоохранение, кстати, как и пенсионная система (хотя это менее важно, потому что люди будут все меньше верить в государственную пенсию и все больше решать свои пенсионные стратегии сами) — эти отрасли социального сектора находятся в переломной точке.
Существующие в развитом мире здравоохранение, пенсионная система и отчасти образование — это порождение индустриальной эпохи, они и содержательно, и финансово несостоятельны. Сегодня появляются соответствующие технологии: уже общепризнано, например, что будут индивидуальные лекарства, а индивидуальные программы в университетах уже появляются. Мы в Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ активно продвигаемся в этом направлении.
Индивидуальная программа не означает требования индивидуально учить каждого студента или школьника. Речь идет о возможности выбора из большого набора модулей того, что, как тебе кажется, на протяжении ближайших лет тебе нужно, это возможность вернуться к выбранному направлению потом и добрать необходимое.
В этом смысле сектора человеческого капитала находятся сейчас в кризисе, прежде всего — кризисе интеллектуальном. Мир находится в поиске новых моделей здравоохранения, образования и пенсионирования — это большой интеллектуальный вызов, помимо политического. Егор Гайдар еще в начале прошлого десятилетия говорил, что та страна будет пионером, которая найдет правильные, эффективные решения проблем здравоохранения и образования. Подобно тому, как в начале XX в.
страна, которая создавала технологии переработки стали, нефти и строительства танков и тракторов, оказывалась передовой.
— Существует ли статистика о количестве выпускников вашей Академии народного хозяйства и государственной службы, работающих по специальности? Многие ли покидают Россию?
— Есть образовательный миф о том, что выпускники должны работать по специальности... Известно, что из молодых людей, поступающих в вуз, через 6 лет, когда они закончат бакалавриат и магистратуру, 40 или 50 % будут работать по специальности, которая в намерениях их до поступления в вуз просто не существовала. Скорее всего, именно они будут успешны, потому что именно они будут попадать в инновационные сектора.
Я окончил Московский институт народного хозяйства им. Г. В. Плеханова, экономист по специальности «Планирование народного хозяйства». Я работаю по специальности или нет? Как экономист, наверное, да, хотя ректор не обязательно должен быть экономистом. Что я больше — экономист или ректор? Профессионально точно нет, потому что я всю жизнь занимался экономической историей сквозь призму современности, и это хорошо. Только анализ современной экономики позволяет адекватно оценивать экономическую историю.
Один из важных мифов образования — это давать «специальность». Я вообще считаю, что вуз должен решать две задачи — быть интересным местом для привлечения лучших, потому что если вы имеете лучших на входе, то вы будете иметь и лучших на выходе. Важно создать максимально творческую атмосферу для того, чтобы они занимались тем, что им нужно. Именно отсюда возникает задача индивидуализации программ, именно поэтому мы активно экспериментируем в области того, что называется liberal arts в англо-саксонской модели образования — когда молодой человек может выбирать несколько связанных направлений и одно из них более важное, другое — менее, а в рамках бакалавриата может специализироваться в экономике и философии. В магистратуре он сам выберет, кем он будет.
Понятно, что молодой человек должен поступить на гражданскую специальность — математика, физика, история, биология, литература, окончить бакалавриат, а дальше, если он хочет быть ученым, поступить в академическую магистратуру. Если он
хочет быть учителем — в педагогическую магистратуру, а если он видит себя госслужащим — поступить в магистратуру в государственной службе, имея базовые навыки в той или иной дисциплине, неважно какой.
Я, наверное, несколько предвзят, но считаю, что умный математик вполне станет хорошим историком или экономистом. Наоборот не бывает. Я знаю великолепного врача и организатора здравоохранения, который, будучи хорошим врачом и членом-корреспондентом Академии медицинских наук, по первому образованию — физик, что сильно способствовало системности медицинского мышления. Неважно, где работают выпускники, — важно, чтобы они были умными и получали высокую зарплату.
— Как Вы относитесь к тому, что некоторые ваши выпускники навсегда покидают пределы России?
— Мне очень жаль, я исхожу из того, что наши выпускники — это хорошие выпускники. Если выпускник покидает пределы России и получает Нобелевскую премию — это хорошо или плохо? Если бы он остался, то он не получил бы Нобелевскую премию, потому что, наверное, не хватило бы какого-то оборудования. Наверное, плохо то, что мы не создаем условия для того, чтобы он делал дело, или создаем, но недостаточно. Опять же — это проблема не выпускника, а проблема создания тех лабораторных условий, при которых он может достигать высоких профессиональных успехов в своей стране. Я не говорю о таких экспериментах, когда вам нужен коллайдер. Но если говорить о базовых, фундаментальных науках, то могу сказать — знаете, чем отличается математик от философа? Математику для работы нужен ластик и карандаш, а философу даже ластик не нужен.
Нет ли у меня exit strategy? Нет и никогда не было. Я очень рано оказался задействованным в процесс реформ. Мне было чуть более 30 лет, когда Егор Гайдар позвал меня в свой институт, который только-только создавался. Мы стали работать в правительстве, это было ужасно интересно, это колоссальный вызов для экономиста. И понятно, что для моих профессиональных интересов ни одна страна не дала бы мне такой возможности.
— Как Вы думаете, можно ли вырастить генеральное руководство фирмы именно внутри самой компании? Ведь есть высшее профессиональное образование, есть бизнес-школы... И, ска-
жите, до какой позиции, на Ваш взгляд, человек может вырасти в пределах одной компании?
— Растить-то можно, но вырастить нельзя. Но обычно успешные люди меняют компании точно так же, как в успешных университетах стараются не брать своих диссертантов. В России пока не очень длительная история бизнеса, но тоже не так много случаев, когда в компании руководитель вырос, пройдя все ступени. Посмотрите на крупнейшие телекоммуникационные компании, нефтяные компании, даже на ОАО «Газпром». Уж явно Алексей Борисович Миллер не вырос в системе «Газпрома».
Вырасти человек может до любой позиции, и здесь никакого правила нет. Японская модель, когда ты всю жизнь привязан к компании и проходишь путь от рабочего до генерального директора, — далеко не самая эффективная. Но это не значит, что это абсолютно запрещено. Если модель в отдельном случае является эффективной, то она и правильная. Вот, например, Стив Джобс, создавший компанию. Как только он перестает руководить компанией, акции падают, а когда возвращается — они укрепляются.
—Всеобщее высшее образование, к которому мы стремительно движемся, это все-таки хорошо или плохо? Какие плюсы и минусы Вы могли бы обозначить?
— Это один из ключевых вопросов. Во-первых, это не хорошо и не плохо, наше общество не предъявляет спрос на модернизацию — в этом проблема. Тему нашей встречи можно преобразовать в другой вопрос — будет ли инновационная экономика, которая будет требовать инновационные кадры? Тем не менее спрос на всеобщее высшее образование, несомненно, есть. И отменять его или искусственно ограничивать — достаточно бессмысленно. Всеобщее высшее — это лучше, чем отсутствие спроса на образование, потому что дает какой-то шанс.
Во-вторых, является ли это спросом на качественное образование? К сожалению, нет. У нас пока что налицо спрос на диплом. Спрос есть, поскольку это дает определенный уровень социального статуса. Есть еще одна проблема, провоцирующая создание плохого высшего образования — это всеобщая воинская обязанность. Феномен неправильный, абсурдный для общества городской постиндустриальной цивилизации.
Всеобщая воинская обязанность хороша и появляется в аграрных странах в начале индустри-
ализации, например, в России 1860-х гг. Она очень эффективна тогда, когда армия — это социальный лифт, это способ вырваться, по выражению классика, из идиотизма сельской жизни, приобщиться к цивилизации. В отличие от рекрутчины, где надо служить 20—25 лет, это 2—5 лет. Это способ капитализировать, увеличить свой социальный капитал.
Как только вы оказываетесь в урбанистическом обществе, где большинство людей живет лучше, чем в армии, очень сложно заставить их пойти служить. А зачем? Заставить родителей объяснить юноше его обязанности, а собственно, почему? Это может быть не полный отказ от всеобщей воинской обязанности. Когда вводится тотальная всеобщая воинская обязанность без отсрочек, но на 3—5 мес. — когда школьники едут в лагеря, обучаются каким-то базовым навыкам.
Кстати, сам Егор Гайдар был за воинское образование, а не за полную отмену всеобщей воинской обязанности. Он считал, что всеобщее воинское образование населения — это более адекватная модель. Тогда нет дедовщины, потому что нет призыва — просто все поехали в лагеря. Там нет эксплуатации труда солдат, потому что для того, чтобы построить дачу генералу, нужен полный цикл, а если ребята приезжают на полгода, то их не очень-то легко задействовать. Кроме того, это, как правило, одноклассники, которые и за себя могут постоять. Это просто другая модель армии. Это не дешевый солдатский труд и не издевательства по возрастному признаку, а действительно обучение чему-то.
Отмена всеобщей воинской обязанности сняла бы существенное давление на формальное образование — люди могли бы позволить себе поучиться два года, уйти, попытаться заняться бизнесом, вернуться. Это было бы реальное непрерывное образование.
Зачем мы сейчас обсуждаем проблемы по переходу к бакалавриату и магистратуре? А будут ли между бакалавриатом и магистратурой забирать в армию или нет? Поэтому все тут же несутся в магистратуру, а потом в аспирантуру. Если бы Билл Гейтс должен был «косить» от армии, то не было бы Microsoft, но он, наверное, был бы хорошим кандидатом наук, защитил бы PнD.
Решение проблемы также находится не в факте отмены отсрочек для студентов. Давайте отменим отсрочки, тогда все пойдут в армию, не будет давления
на высшее образование? Нет, они просто уедут к 18 годам. Мир плоский, границы открыты. Мы только подстегнем их таким решением, а вовсе не стимулируем его. Если у нас спрос на всеобщее высшее лишь для того, чтобы «откосить» от армии, то появляются вузы, в которых и заниматься-то не надо — вот тебе справку. Это тоже серьезная проблема.
Наконец, у всеобщего высшего образования есть еще одна проблема — это риски социального недовольства. Есть версия, что эта масса людей с высшим образованием будет требовать адекватные рабочие места. Правда, есть и другое мнение: масса людей с псевдовысшим образованием прекрасно понимает, что у них псевдовысшее образование, и они получают его вовсе не для того, чтобы стать генеральными менеджерами компаний, а от силы — чтобы стать менеджерами по продажам. Много лет назад в журнале «За рубежом» была такая карикатура: американский менеджер приходит домой и говорит: «Мери, зарплату мне не повысили, но зато я теперь называюсь главный наладчик».
— Какие сегодня наиболее востребованные специализации в Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ? Прошла ли мода на юристов и экономистов? Какие профессии будут наиболее перспективными в ближайшие пять лет?
— Последняя часть вашего вопроса полностью противоречит тому, что я говорил. Поэтому про перспективные профессии говорить не буду. Думаю, что значение технического и инженерного образования будет повышаться, но не в силу пропаганды, а просто в силу нехватки кадров.
Теперь про экономическо-юридическое, менеджерское образование. На мой взгляд, это еще один миф, это тоже из моей статьи в «Форбсе». Один миф — это работа по специальности, а другой — перепроизводство упомянутых специалистов. У нас нет никакого перепроизводства специалистов, у нас мало хороших экономических факультетов, мало хороших юридических факультетов, они известны и их не больше, чем было в Советском Союзе. Где-то появились новые вузы, типа Высшей школы экономики — очень хорошее учебное заведение, но ведь деградировали-то и многие старые. У нас много специальностей, связанных с социально-гуманитарным циклом, но реальных специалистов готовят не так много.
К счастью, нашей академии это не касается, что объясняется просто: у нас высокие конкурсы,
по рейтингу ЕГЭ мы на высоких позициях. Также в коммерческой части мы предоставляем дорогое образование. Положим, треть этой суммы — за то, что у нас диплом хороший. У деканов, которые активно занимаются коммерческим образованием, тоже конкурс. Если они будут брать всех подряд с платежеспособным спросом, то родители тех, кто готов платить, но хочет за это получить хорошее образование, просто не пойдут, так как уровень подготовки студентов будет существенно разным. И тогда, как говорится, караван будет идти темпом самого медленного верблюда.
У нас действительно много экономически-юридического и менеджерского образования. Удовлетворен ли я его качеством? Вопрос, конечно, странный, комментарии излишни. Но есть вузы, которые дают реальное образование. В этом смысле мы относимся к новым школам, хотя существуем давно. Академия сейчас — это Академия народного хозяйства, созданная в 1977 г., плюс Российская академия государственной службы при Президенте РФ, которую недавно присоединили, которая существовала с 1920-х гг., плюс еще 12 региональных академий государственной службы. Это новое образование, которое появилось уже в посткоммунистической России в институтах, которые до этого занимались только образованием взрослых. Это дает нам определенные преимущества, связанные с тем, что мы не есть школа классического высшего образования. У нас дети учатся вместе со взрослыми — не в одних группах, но в той же серьезной атмосфере. Конечно, это очень важно.
Что касается развития тенденций образования, то здесь вопрос не в том, какие специальности будут востребованы, а, скорее в другом — какой тип образования будет востребован. Важно, чтобы это студентам было интересно учиться, чтобы учебный процесс был качественным. Мы, как Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, являемся школой, отличающейся рядом особенностей. Во-первых, мы школа непрерывного образования. В отличие от всех российских вузов у нас нет доминирования студентов. У нас студенты высшего образования занимают от силы четверть, а вместе с теми, кто получает второе высшее, наверное, 40 %. Мы школа, которая обучает от колледжа: у нас программы техникумов, которые трансформируются в прикладной бакалавриат. Образовательные услуги предоставляем всем на протяжении всей жизни людей. В этом смысле
мы менее зависимы от демографического провала. Мы привлекаем клиентов постоянно. Я считаю, что это правильная стратегия, мы учим всех.
Вторая наша особенность — мы не являемся классическим университетом, мы даем не все специальности, но — прикладное гуманитарное образование. Это образование с управленческими компетенциями. Причем нужно дать широкое гуманитарное образование таким образом, чтобы оно проходило сквозь призму практического опыта. Например, у нас есть факультет государственного и муниципального управления, где деканом является кандидат культурологии, профессор С. Э. Зуев, там дают именно такое образование: изучают историю как набор кейсов, а не так — что в каком году произошло. Но ведь государственное управление — это все история: разные правительства в разные времена решали одни и те же вопросы на разных уровнях экономического развития. Они изучают литературу как набор кейсов. «Анну Каренину» можно читать как историю любви, а можно читать как историю Алексея Александровича Каренина, чей опыт участия в государственном управлении и строительство его карьеры вообще обычно не замечают, а это интересно.
Можно изучать язык как, скажем, семантический анализ посланий президента. Не просто, что сказано и в каком году было сказано, а как это происходило в развитии, что было наиболее эффективно. Можно анализировать программы экономического развития, которых за последние 20 лет у нас было немало: какая была реализована и почему? Вы находите парадоксальные вещи — что единственная полностью реализованная программа — это программа Гайдара 1992 г. Обстоятельства были такие: выбора почти не было, она и была полностью реализована. Другие же программы реализованы частично — какие на 20 %, какие на 40 %.
Вот это, на мой взгляд, реальное прикладное гуманитарное образование. Конечно, прибавим к этому два европейских языка, опционно — арабский и китайский со второго курса.
Почему прикладной междисциплинарный гуманитарный бакалавриат очень важен? История — это вообще интерпретация. Например, Оксфорд и Кембридж — два хороших университета, несомненно. Оксфорд абсолютно лидирует по числу премьер-министров, министров кабинета и вице-королей Индии, а Кембридж — по количеству нобелевских лауреатов. В Оксфорде программы Economics нет,
нельзя поступить на экономику, можно поступить на программу PPE — Philosophy, Politics and Economics. И в основном премьер-министры выходят после ее освоения. Она построена не на моделях, а на изучении наследия четырех великих политических мыслителей, четырех великих философов и четырех великих экономистов. Это растит государственных деятелей и управленцев, но это не растит нобелевских лауреатов. Потому что для нобелевского лауреата вы должны глубоко изучить историю, современное состояние той же экономической науки.
Следующий элемент нашего образования — это, конечно, его интернационализация. Одна из проблем образования состоит в том, что Россия очень плохо представлена на рынке экспорта образования. Мы уже хороши в импорте: завозим иностранных профессоров, завозим иностранные дипломы. Причем особенность Академии народного хозяйства и государственной службы в отличие от большинства других школ, где есть два диплома, состоит в том, что те дипломы, которые иностранцы дают у нас, абсолютно идентичны диплому, как если бы он был сделан в Лондоне, Гренобле или германских университетах, с которыми установлено партнерство. Мы не пишем: «Заграничная школа, открытая программа». У нас в партнерах только те, кто согласен выдавать абсолютно такой же диплом. Для нас это крайне важно.
Так вот, главное все-таки сейчас—это не импорт образования, а экспорт образования. Это способность привлекать иностранных студентов. Ограничение России на международном рынке образования состоит не только в качестве образования, а конечно, в языковом ограничении. Около 50 % мирового рынка экспортных образовательных услуг связаны не только с качеством образования, но и с языком, с тем обстоятельством, что там образование дается по-английски и туда тут же приходят люди.
В последние годы Китай стал опережать Россию по экспорту образования, т. е. по притоку студентов в китайские вузы, но это связано опять же не только с качеством образования. Это связано с тем, что китайские университеты стали запускать программы на английском языке. Другого пути нет, мы тоже должны запускать программы по-английски. Если в аудитории все говорят по-русски, это достаточно глупо. Нам нужно привлекать иностранцев, что мы и делаем. У нас есть сейчас несколько программ по-английски, пока только магистерские в основном в различных формах менеджмента, но мы будем идти по этому пути постепенно, по мере появления инос-
транных студентов, интересующихся российским образованием. У нас уже есть очень тесные отношения со Стэнфордом. Третьекурсники Стэнфорда приезжают к нам на осенний семестр, это у них просто программа, построенная для них, хотя она открыта, и те, кто хотят послушать эти курсы, эту часть программы, тоже могут принимать участие в ней. Кроме того, еще у нас есть набор специальных программ для других иностранных вузов.
Следующая важная особенность — это индивидуализация. Понятно, что индивидуализация возрастает по мере увеличения возраста и статуса работников-клиентов, студентов-слушателей. В бакалавриате индивидуализация относительно минимальна. Там есть набор обязательных курсов, он доминирует, все больше появляется модулей, которые вы можете выбрать. Чем старше человек и выше его формальное положение, тем больше он хочет получить, знает, что он хочет получить, в итоге индивидуализация возрастает. Это тоже еще один важный для нас вызов.
—Как Вы оцениваете перспективу развития образовательных кредитов в России и считаете ли Вы проблемой то, что много молодых талантливых людей не имеют возможности получить, например, у вас образование, потому что у них нет денег?
— Напомню, что в Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ есть бюджетные места. Более того, с появлением ЕГЭ, при всех к нему претензиях, достаточно сдать хорошо ЕГЭ и можно приходить к нам. Я рад, что сейчас коррупция переместилась с уровня вузов на уровень приема ЕГЭ, там, где она есть, во всяком случае. Это облегчает жизнь мне как ректору.
Итак, если у вас более высокий ЕГЭ, вы поступите на бюджетное место. Более того, поскольку у нас очень большая сеть — 67 филиалов, мы договорились с руководителями филиалов, что лучшие студенты бакалавриата на последние два года могут переезжать в Москву. Причем важно, что руководители филиалов не возражали: они понимают, что у лучших студентов возможность переехать есть всегда. Для филиалов это способ привлечь таких студентов к себе.
Вопрос о кредитах очень правильный. Он скорее важен стратегически. Иногда задается резонный вопрос, который не очень приятен, но справедлив: а зачем вообще при экономической, юридической и менеджерской специальности бюджетные места?
Ведь если они состоятельны, то вполне могут получить кредит. Не надо учить бедных экономистов и менеджеров. Вопрос некорректный, мы будем бороться за бюджетные места.
Когда я стал ректором, в 2002 г. встретился с главным экономистом Банка реконструкции и развития. Мы обсуждали совместный проект, я спросил: «А почему вам не сделать проект по кредитованию, например, программы МВА, в котором участвуют вполне понятные люди?». Получил четкий ответ: «Может, вы вначале крепостное право введете? Где мы будем искать этих людей?». Прошло 5 лет, и появились банки, готовые в образование инвестировать. Риск того, что клиент сбежит и не заплатит, в высшем образовании гораздо ниже, чем при продаже телевизоров и холодильников.
Нужно понять, какова будет позиция государства, в какой мере оно готово субсидировать процентные ставки, потому что нынешние процентные ставки высоки. В какой мере государство пойдет на подавление инфляции, почему должно последовать снижение процентных ставок? Если инфляция — 2 %, то процентная ставка, скорее всего, 4—5 %, но если она составляет 10 %, то процентная ставка — под 20 %. С точки зрения макроэкономики это правильно. Но с точки зрения доступности кредита — это запредельно.
Очевидно, кредитование образования будет развиваться, причем акцент в кредитовании будет сделан не на уровне высшего образования, не в бакалаврском, а скажем, в магистерском и выше. Там будут программы короче, можно вкладывать в конкретного специалиста.
Интересный опыт накоплен в Оксфорде, в английских университетах — там фактически государственное софинансирование. Английская система кредитования образования связана с тем, что для подданных Ее Величества цена образования в Оксфорде существенно ниже, т. е. там она заведомо субсидируется. Кроме того, кредиты списываются по мере продвижения студента — достаточно льготная система финансирования.
— Нет сомнений в том, что Вы единодушны с Президентом России в вопросе расширения границ Москвы. Ваши аргументы в пользу этого решения?
— Я не изучал этот вопрос, я не писал Президенту РФ записки на эту тему. Есть набор аргументов, почему это правильно. Означает ли новое образование федеральный округ типа Колумбия? Или это означает, что просто будет новый представитель Президента РФ по Москве и области? Что это означает с точки зрения бюджетного федерализма? Это усиление налоговых полномочий? Но чьих? Федерального округа или муниципалитета? Тут много деталей. В принципе это давняя идея, мы постепенно идем к городской агломерации. Кстати, указанная проблема характерна не только для Москвы, но и для Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Челябинска. Будущее покажет...
В заключение вернусь к вопросу о том, где взять кадры для инновационной экономики России. Очевидно, инновационные кадры можно взять только в таких вузах, где, как в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, можно учиться всю жизнь.
Московская Высшая Школа Экономики 20 лет ЛицензияАА 000002, А 306208 ФИНАНСОВЫЙ ИНСТИТУТ Аккредитация 010300
ИНСТИТУТ ПРОФБУХГАЛТЕРОВ И АУДИТОРОВ ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ВТОРОЕ ОБРАЗОВАНИЕ за 8 месяцев (ГОСДИПЛОМ)
УМЦ № 420, УМЦ № 611 Организованная сдача экзаменов. Аттестат • Профессиональный бухгалтер • Профбухгалтер по МСФО • Профбухгалтер бюджетных учреждений • Финансовый директор • Внутренний аудитор • Налоговый эксперт-консультант • Общий аудит. Аттестат Минфина РФ Повышение квалификации профессиональных бухгалтеров и аудиторов - 20 программ 911-93-07 * БУХГАЛТЕРСКИЙ УЧЕТ, АНАЛИЗ И АУДИТ МЕНЕДЖМЕНТ ОРГАНИЗАЦИИ ФИНАНСЫ И КРЕДИТ Обучение: • дневное; • вечернее; • заочное; • группы выходного дня. 911-09-65 * Бухгалтерский учет и аудит * Управление финансами * МСФО (Диплом АССА, Великобритания) * Организация предпринимательской деятельности * Организация маркетинговой деятельности и управление продажами * Организация и управление кадровой службы * Менеджмент туризма и гостеприимства * Менеджмент рекламного дела * Менеджмент внешнеэкономической деятельности и таможенного дела * Менеджмент страхового дела * Психология и управление персоналом 912-44-92
Занятия рядом с м. Таганская, м. Автозаводская, м. Пролетарская (ул. Воронцоеская, 21) www.mos-econ.ru
