Научная статья на тему 'Единое экономическое пространство: через модернизацию к интеграции'

Единое экономическое пространство: через модернизацию к интеграции Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
132
16
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы —

23 марта 2010 г. в Информационном агентстве РБК прошла интернет-конференция ректора Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, доктора экономических наук, заслуженного экономиста России, профессора Владимира Александровича МАУ. Член правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции, председатель Экспертного совета этой комиссии В.А. Мау рассказал о формировании Единого экономического пространства в преддверии проведения международной конференции «Техрегулирование 2012. Инструментарий формирования Единого экономического пространства».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению , автор научной работы —

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Единое экономическое пространство: через модернизацию к интеграции»

ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ

9 (66) - 2010

единое экономическое пространство:

через модернизацию к интеграции*

23 марта 2010 г. в Информационном агентстве РБК прошла интернет-конференция ректора Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, доктора экономических наук, заслуженного экономиста России, профессора Владимира Александровича МАУ. Член правительственной комиссии по экономическому развитию и интеграции, председатель Экспертного совета этой комиссии В. А. Мау рассказал о формировании Единого экономического пространства в преддверии проведения международной конференции «Техрегулирование 2012. Инструментарий формирования Единого экономического пространства». Интересно, что 21—23 января Академия народного хозяйства была организатором международной конференции «Россия и мир: вызовы нового десятилетия». Как же реализуются те задачи, которые были поставлены в рамках этой конференции? С ответа на этот волнующий всех вопрос и началась интернет-конференция.

E-mail: rector@ane. ru

— В январе совместно с Институтом переходного периода Е. Гайдара мы проводили крупную международную конференцию, основная задача которой была наметить приоритеты и основные вызовы десятилетия, план действий на ближайшие два года. Конференция в основном состояла из пленарных сессий, где эксперты и члены правительства вместе обсуждали вопросы развития. Основные вопросы, которые рассматривались, это социальная сфера и особенно здравоохранение, пенсионная реформа и инвестиционный климат — здесь дискуссию вел А. Жуков. Бюджетные проблемы обсуждались под руководством А. Кудрина. Был очень интересный «круглый стол» губернаторов, на котором председательствовал глава Администрации Президента России С. Нарышкин. Половина дня была посвящена вопросу «Есть в России инновационное будущее», на заседании выступали А. Чубайс и ряд коллег. И. Шувалов рассматривал вопросы, которые были посвящены интеграции.

* Интернет-конференция ректора Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, профессора В. А. Мау в Информационном агентстве РБК 23 марта 2010 г. публикуется в сокращении.

2 -

Дискуссия прошла по целому ряду позиций, по которым были и остаются серьезные дискуссионные проблемы. Удалось сблизить позиции экспертов, ведомств, было достигнуто очень серьезное понимание в направлении пенсионной реформы и реформы здравоохранения. На самом деле это ключевые сюжеты. На мой взгляд, вообще инвестиции в человека, секторы, отрасли, относящиеся к человеку, — образование, здравоохранение, пенсионную систему — являются на сегодня приоритетными и в экономическим смысле, потому что от этого очень сильно зависит ситуация с бюджетной устойчивостью, и с модернизационной точки зрения, поскольку от этих секторов, а вовсе не от отраслей промышленности зависит реальный процесс модернизации.

Конференция прошла в январе, но до сих пор она привлекает внимание. Желающие могут ознакомиться с ее материалами на сайте Академии народного хозяйства и в журнале «Экономическая политика». Начиная с первого номера, мы публикуем материалы конференции. К сожалению, эта конференция была посвящена памяти Е. Гайдара, он скончался буквально за месяц до конференции...

— Если Россия гармонизирует свое законодательство с европейским, будет ли это гарантией того, что Европейский союз захочет интегрироваться с Россией?

— Здесь надо уточнить, о каком именно уровне интеграции идет речь. Если речь идет о расширении поля конкуренции в экономическом пространстве, то эта интеграция уже идет. Я хочу напомнить, что в структуре товарооборота России ЕС занимает около 60 %, а страны СНГ — около 15 %. Так что если кто-то думает, что у нас существует Советский Союз, то он глубоко ошибается — Россия давно интегрирована в ЕС. Другое дело, что доля России в структуре ЕС гораздо ниже, чем могла бы быть. Это отчасти связано с нетарифными ограничениями по доступу на европейский рынок, отчасти — с низкой эффективностью российского несырьевого экспорта. Но, собственно, преодолеть неэффективность можно только одним путем — путем создания условий для конкуренции.

— Про выгоды экономической интеграции с ЕС говорится довольно много. А какие в этом процессе могут быть минусы?

— Говоря о плюсах и минусах, нужно учитывать, что это разные проблемы, в зависимости от того, о чем вы говорите: о национальных интересах или о частных фирмах. Конечно, для тех фирм, которые будут проигрывать в интеграции — это вредно. Если же мы говорим о макроэкономических процессах, то здесь очевидных проблем нет. Я бы сказал, что есть проблема условий интеграции. Когда мы говорим о едином пространстве, мы не можем и не должны принимать все законодательство ЕС, потому что по ряду позиций российское законодательство лучше. Имплементация, реализация права law enforcement в России хуже. А если формально, то макроэкономические принципы, на которых существует российская экономика, более продвинутые. Опыт южных стран Европы показывает, что там макроэкономические факторы бюджетных включений гораздо более мягкие, что создает гораздо большую уязвимость перед кризисом. На мой взгляд, российское экологическое, социальное, трудовое законодательство гораздо более адекватно с точки зрения вызовов экономического роста, чем европейское. Мы должны понимать, что есть те сферы права, где мы можем брать европейские нормы — в тех же регламентах, в стимулировании конкуренции, в свободном движении товаров и капитала, но есть сферы, где законодательство откровенно социальное и довольно негативно может повлиять на факторы роста.

Иван Викторович (Владивосток). Мы говорим о едином экономическом пространстве с Европой. А насколько, по-вашему, возможно и нужно единое пространство со странами Азии? У нас во Владивостоке эта цель более актуальна!

— Мне кажется, что это гораздо менее вероятно. Культурно и экономически мы часть Европы, чисто по доли товарооборота. И при всей любви значительной части населения России к Китаю, по-моему, опасение китайского демографического нашествия все равно живет, сколько бы российские граждане не клялись в любви к Китаю и китайским реформам. Очевидно, что с восточными странами не может быть единого безвизового режима, общего в пространстве с точки зрения движения людей, что может быть с Европейским союзом, если убрать политические препятствия. Вряд ли может быть единое движение капитала. Я хочу напомнить, что юань — это не либеральная валюта. Юань при всей своей привлекательности остается валютой советского типа, то есть с серьезными ограничениями на

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ:

конвертацию. Для Владивостока поставка машин из Японии — вещь важная, но это еще не повод всерьез обсуждать в этом смысле единое пространство.

— Когда Россия ощутит эффект от создания Таможенного союза?

— Это смотря в чем должен быть эффект. Если отвечать серьезно, а не отшучиваться, то практически невозможно отделить разные факторы экономической политики один от другого. Мы получаем гораздо более широкий рынок, и это хорошо. Мы всерьез занялись нашей таможней и теми беспорядками, которые там есть. И это тоже хорошо. Премьер-министр дал поручение разобраться, почему уровень России по всем значимым рейтингам — по ведению бизнеса и вообще уровню жизни человека хуже, чем в сопредельных странах. И это уже хорошо. Действительно, при том, что налоги в России ниже, бизнес вести гораздо хуже, чем в Белоруссии и Казахстане. Почему только у нас существует фраза: «Чем больше я узнаю таможенников, тем лучше я отношусь к гаишникам»? У меня, конечно, есть политэкономическая версия, потому что дорогу можно выбрать, а границу — нет. Таможенный союз расширяет возможность выбора границ. И это тоже хорошо.

— В Академии народного хозяйства состоится конференция «Техрегулирование 2010. Инструментарий формирования Единого экономического пространства». Что Вы ожидаете от этого мероприятия?

— Одним из важных результатов глобального кризиса является резкая интенсификация процессов интеграции и глобализации. Конечно, критики современной экономики часто говорят, что этот кризис порожден глобализацией. Вообще все масштабные процессы порождают негативные явления. Но и в России, и в Европе, и в США, и в Китае понимают, что реальное решение проблем кризиса состоит не в отказе от глобализации, а в более активном использовании этих процессов и выработке инструментария, который бы позволил смягчать кризисные явления на пути глобализации.

Недаром в кризисный год Россия, Белоруссия и Казахстан договорились о формировании Таможенного союза и приняли решение через два года создать единое экономическое пространство. За это же время интенсифицировались наши переговоры с ЕС, которые лет восемь находились фактически в замороженном состоянии. 21 января на конференции «Россия и мир: вызовы нового десятилетия» вступительная речь первого вице-премьера Игоря Шувалова была на 80 % посвящена интеграционным процессам.

„„. - 3

Это действительно важная тема. Мы здесь находимся как бы в нескольких плоскостях. С одной стороны, есть Таможенный союз, это то, что обращено вовне. Следующий шаг — это единое экономическое пространство. Если провести параллель с Евросоюзом, то это унификация института. Таможенный союз институты не унифицирует, и это интересный феномен, потому что мы попадаем в ситуацию конкуренции институтов. Между тем по рейтингу Doing business Россия находится значительно ниже и Белоруссии, и Казахстана.

...Если у нас единое таможенное пространство, а также уходят внутренние пошлины, а налоговая инспекция Белоруссии более осмысленная, то зачем, собственно, платить налоги в России? Это очень серьезный вызов и стимул для экономического развития. Недаром, если посмотреть на работу другой правительственной комиссии по административной реформе под руководством вице-премьера Сергея Собянина, то на первый план она выдвигает вопрос облегчения ведения бизнеса. Есть соответствующее поручение премьер-министра и президента на эту тему, но единое пространство дало стимул, поскольку мы понимаем, что мы начинаем бороться за бизнес. И это правильно.

В рамках этих процессов есть проблемы технического регулирования, проблемы регламентов. По-хорошему, нужно применять более эффективные техрегламенты, менее всего забюрократизированные. В рамках переговоров уже идет речь о выработке 48—50 общих регламентов. Россия объявила, что 13 техрегламентов она перенимает у Казахстана, поскольку они лучше и вполне нас устраивают, один — у Белоруссии и 10 директив (фактически регламентов) — у Евросоюза. Мы формируем свое пространство, связанное с техре-гулированием, основываясь на нормах ЕС, Казахстана, отчасти Белоруссии и неких общих нормах. Это первая конференция в рамках Таможенного союза, следующие встречи состоятся в Казахстане и Белоруссии в апреле и мае.

Я недаром периодически напоминаю о Евросоюзе. Когда мы говорим о едином экономическом пространстве в рамках трех наших стран с возможным присоединением в той или иной форме ряда других стран СНГ, мы понимаем, что по большому счету нам нужно единое экономическое пространство гораздо более широкого масштаба, нам нужны определенные отношения с Европейским союзом. Общее экономическое пространство позволит снять таможенные границы и обеспечить свободу движения товаров, капитала и людей. Общее пространство не означает вступление в ЕС.

4 -

Швейцария и Норвегия, например, не являются членами ЕС, но их законодательство гармонизировано с европейским, у них нет таможенных границ, реальных политических границ, препятствующих передвижению граждан. Есть определенные национальные особенности, по которым они не могут договориться.

Но в данном случае единое экономическое пространство — это вполне естественная вещь, к которой мы будем стремиться. И опять же, если мы говорим о техрегулировании, то мы вполне можем и будем принимать те нормы, которые используются в Европейском союзе в той мере, в какой они нас устраивают.

Т. Батищева (Алма-Ата). Считаете ли Вы, что единое экономическое пространство — это в большей степени политический проект, нежели реальные выгоды для каждой из стран-участниц?

— Это, несомненно, политический проект. А разве Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) — это был не политический проект? Это был самый настоящий политический проект, целью которого было избежать европейских войн. Собственно, европейское экономическое пространство — это была реакция на Вторую мировую войну как попытка избежать впредь войн между Францией и Германией, втягивания в это всех других государств. Конечно, это политический проект, но он — на экономическом поле.

— Какова позиция Евросоюза по вопросу интеграции России в союз?

— Евросоюз сильно погряз в проблеме собственного расширения. У нас резкое охлаждение отношений началось как раз после расширения Евросоюза. Хотя Европейский союз говорил, что охлаждение связано с тем, что очень трудно интегрировать практически советские по уровню коррупции экономики Болгарии, Румынии и, как выясняется, еще и Греции, и погрузить их в экономики западноевропейских развитых стран. Польша оказалась гораздо более готова, а также Чехия, Словакия, Словения. С южными странами Европы возникли проблемы, и они сейчас решают проблемы, как интегрировать институционально не близкие к Евросоюзу страны. На словах ЕС всячески выступает за интеграцию. На практике, как бы ни говорили, что российская экономика не конкурентоспособна, европейский бизнес опасается расширения пространства с точки зрения конкуренции с российскими производителями. То, что кажется не конкурентным, когда границы закрыты, становится конкурентным, когда есть стимулы и спрос, чтобы быть конкурентным.

Александр (Москва). Единое экономическое пространство, наверное, невозможно без эффективной трудовой миграции. В США считается нормой 5—7 переездов в течение жизни в связи со сменой работы. В нашей стране такие случае единичны, в том числе потому, что рынок аренды жилья «серый», российские традиции делового оборота крайне затрудняют переезд всей семьи (сначала приходится продавать жилье в одном регионе и лишь потом покупать в новом). Считаете ли Вы необходимым содействие со стороны государства трудовой миграции через стимулирование появления рынка арендного жилья и появления механизмов межрегионального обмена недвижимости?

— Если коротко, то, конечно, да. Нам действительно нужны и развитие арендного рынка жилья, и стимулирование трудовой миграции. Другое дело, что все-таки у нас другая структура экономики. Наверное, действительно традиции такого перемещения по территории страны у нас, как в США, нет. У нас менее равномерно распределены условия жизни. Если взять Москву, Петербург и несколько крупных городов, то это несколько иное, уровень доступных благ разный — в крупных городах и в менее крупных городах или в сельской местности. В нашем понимании у нас тренд только один — с Востока на Запад: я сначала перееду из Петербурга в Москву, а потом в Лондон. И это очень многофакторная проблема. Она не решается только техническими проблемами рынка жилья, отменой регистрации и более простым перемещением.

Андрей (Челябинск). После вступления в Таможенный союз нам будет выгоднее поставлять российский товар в Казахстан или нет? Растаможенные в Казахстане запасные части к автомобилям китайского производства и ввезенные в Россию будет выгоднее покупать или нет?

— У нас будут единые тарифы. И будет выгодно только в том смысле, если казахстанская таможня окажется более эффективной и менее коррумпированной. Если выяснится, что через Казахстан завозить проще, чем через Россию (тарифы одинаковые), но если таможня окажется эффективнее (а она эффективнее), то да, повезут через Казахстан.

— Какими темпами, на Ваш взгляд, будет расти российская экономика в ближайшие годы и за счет чего?

— Мне всегда казалось неправильным выдвигать на первый план темпы роста, во всяком случае, на протяжении последних 8 лет. Сейчас для нас гораздо важнее качество роста. Высокие темпы роста за счет нефтяной ренты катастрофичны. Я всегда привожу этот пример: в 1970-е гг. Советский Союз рос примерно на 3 % в год. На Западе была так называемая стагфляция — был высокий рост

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ:

цен, высокая безработица и очень низкий, даже нулевой, а то и отрицательный рост, что позволило Компартии СССР выдвинуть в 1976 г. тезис о наступлении нового этапа кризиса капитализма.

Потом выяснилось, что за устойчивые темпы Советского Союза было заплачено отказом от модернизации и стабильным приближением к тяжелому кризису. Тогда как на Западе эти стагфляци-онные кризисные явления были подготовкой того бума, который начался через 10 лет — информационной революции, рывка в микроэлектронике. Темпы роста — вещь важная, но не очень показательная. Если мы сейчас будем абсолютизировать российский темп роста, это очень опасно с точки зрения средних и долгосрочных перспектив устойчивого развития экономики. Темп роста далеко не всегда совпадает с решением модернизационных задач по ряду как технических, так и политэконо-мических причин, которые я сейчас объяснять не буду. В этом смысле модернизация и диверсификация экономики гораздо важнее темпов роста.

А. Серегина. Какие страны Вы считаете наиболее близкими к вступлению в единый Таможенный союз?

— К сожалению, это Киргизия и Таджикистан. Конечно, лучше было бы, с точки зрения развития, если бы это была, скажем, Украина. Но Украина — член ВТО, и там есть свои обстоятельства. Киргизия — тоже член ВТО, но для нее в силу небольших масштабов киргизской экономики это не очень большая проблема. Конечно, в эту сторону посматривает Армения, но у нее нет общих границ с территорией единого Таможенного союза, что создает свои проблемы. Но вопрос участия Украины в Таможенном союзе не закрыт окончательно. Общий рынок с Украиной — вещь абсолютно нормальная, если договориться о правилах поведения. Нужно не формальное участие в клубе, а реальное снятие таможенных барьеров, гармонизация экономического законодательства.

— Глава правительства Владимир Путин в одном из своих выступлений сказал, что кризис возник не в России, а был привнесен извне. А с другой стороны, российское правительство стремится к экономической интеграции с западными странами. Случись там новый кризис, он ударит по нам еще больнее. Вам не кажется это парадоксальным?

— Нет. Почему? Все страны были уязвимы. Разве то, что спад в российской экономике был сильнее, чем в большинстве экономик мира, а сильнее он был только на Украине и в Венесуэле, это показатель какой-то западной заразы? Во-первых, кризисы неизбежны. Циклические кризисы

неизбежны. Единственный выход — это сделать - 5

так, чтобы кризисы не повторялись, отказаться от современного экономического роста. До XVIII века кризисов не было, то есть до тех пор, когда экономики начали расти. До этого люди на протяжении поколений жили одинаково. Интеграционные процессы, конечно, смягчают кризисные явления. Чем шире рынок, тем мягче воздействие кризиса. Последний кризис это тоже показал.

— Раньше главной темой в экономике было вступление России в ВТО, а теперь об этом почти не говорят. Неужели передумали туда вступать?

— Это никогда не было главной темой в экономике. Если бы это было так, то мы давно бы уже присоединились к Всемирной торговой организации. Просто мы деполитизировали эту тему, занимаемся процессом создания Таможенного союза и единого экономического пространства, а параллельно ведем переговоры о вступлении в ВТО. Интенсивность переговоров о вступлении России в ВТО не ослабла, но просто несколько сменился формат.

— Когда у нас будет вторая волна кризиса или новый кризис? Как скоро это произойдет?

— Кризисы потому и происходят, что их нельзя предсказать. Потому что если бы они предсказывались, то они бы и не происходили. Конечно, все говорят, что Н. Рубини — выдающийся экономист, потому что он предсказал кризис. Но предсказывать кризис на самом деле очень просто. Это все равно, что предсказывать дождь в хорошую погоду. Так и здесь, если в экономике бурный рост, то совершенно понятно, что будет кризис, причем исследования последних 200 лет говорят о том, что чем более бурный рост, тем более тяжелый в результате кризис.

Сейчас идет очень интересная дискуссия — в какой мере мы выходим из кризиса, каковы могут быть механизмы следующих кризисов? Тут есть несколько тревожных моментов, которые я хотел бы отметить, но без указания даты начала нового кризиса. Отметим, что мир вышел из кризиса усилиями государств. Экономика пока не дышит, то есть частный сектор. Спрос, который стал триггером экономического роста в Китае, в США, не связан со спросом частных домохозяйств. И, конечно, это вещь достаточно опасная, которая фактически означает раздувание нового пузыря. Вы раздуваете спрос, у вас нет частного спроса, и это не может быть сильно устойчивым, это может привести или к инфляции, или к бюджетным кризисам. И вы должны будете выходить из этого или через инфляцию, или через бюджетный кризис.

Конечно, меня, применительно к Российской Федерации, очень тревожит перспектива бюджетного кризиса, потому что если в условиях 60—70 долл./ барр. сводится бюджет с дефицитом почти в

6 -

ВВП, это не есть признак экономического здоровья. В этом смысле нам предстоят очень серьезные решения по сокращению бюджетного дефицита или покрытие его, выходя на рынки заимствований. Это очень сложное долгосрочное решение, и это серьезная проблема. В общем 2009 г. стал первым этапом экономического кризиса. В мире удалось не допустить катастрофы образца 1930 г., но мы пока не видим путей выхода из тех глобальных дисбалансов, в которых мир находится — и с точки зрения экономического роста, и с точки зрения быстрого нарастания государственных долгов. В общем, мы находимся в ситуации такой длительной экономической неустойчивости, длительного периода, измеряемого годами, может быть десятилетием, периода сильной экономической неопределенности и по параметрам инфляции, и по параметрам экономического роста. Я часто это называю турбулентным десятилетием.

— Не беря в расчет целое десятилетие, скажите относительно текущего года: может ли что-то помешать стабильности курса рубля? Есть ли вновь угроза обвала?

— Скорее всего, в рамках этого года не стоит ожидать никаких катастрофических событий, потому что за предыдущие 10 лет нам удалось накопить значительную инерционность российской экономики. Вряд ли возможны какие-то серьезные потрясения. Скорее всего, рубль будет достаточно стабилен. Есть некоторая возможность к укреплению. Может быть, инфляция будет несколько выше, чем хотелось бы, просто потому что у нас очень своеобразная денежная политика. У нас Центробанк России исторически, вот уже более 20 лет отвечает за рост, нежели за инфляцию. В прошлом году мы заявили о том, что начинаем таргетировать инфляцию, но как только курс начал укрепляться, начали скупать валюту, что означает уступку инфляции ради политики сдерживания и укрепления рубля. В нашем макроэкономическом понимании это способ стимулирования роста, хотя это вещь достаточно сомнительная, поскольку высокая инфляция противодействует росту, так как завышает процентные ставки. Интересы экспортеров часто оказываются доминирующими над интересами устойчивого экономического развития.

— Вы сказали, что в России существуют два крупных финансовых центра — это Москва и Санкт-Петербург. Несмотря на все попытки властей, популистские заявления, регионы все-таки продолжают жить не самым лучшим образом, ориентироваться на Москву, их жители стремятся приехать на работу в эти города. Что может в этой части измениться в ближайшие годы? Что для этого должна сделать власть?

— Крупный финансовый центр у нас только один, это Москва. Петербург, как это говорят, культурный центр. Есть разные центры. Есть Казань, достаточно мощный центр. Есть такой интеллектуальный центр, как Томск. Это Восточная Сибирь, там потрясающая концентрация науки, студенчества, треть населения города — это студенты. Конечно, нужно выравнивать доступность благ. В общем, нужно, чтобы региональные власти заботились о своих людях. Дальше все зависит от финансовых возможностей, от эффективности местных властей, от их подконтрольности населению и т. п. Никакого чудодейственного рецепта здесь нет. При нормальном мирном эволюционном развитии событий я не думаю, что Москва навсегда останется таким уж суперпритягательным центром. Конечно, есть города, как Вашингтон, где живут только чиновники и афроамериканцы. Ни один нормальный человек, перестав быть чиновником, не остается в Вашингтоне, он уезжает туда, где у него или бизнес, или наука. У нас такой ситуации не будет. Москва — это и исторический центр, и финансовый центр, а не просто столица.

— Если вернуться к теме интеграции России в Евросоюз, то каких ресурсов потребует эта интеграция и перекроют ли бонусы эти затраты?

— Это тоже политический процесс, как и Таможенный союз, и единое экономическое пространство. Мир движется в сторону глобализации, общего рынка. Кризис показал, что узкий рынок — это плохо. Одной из важных причин устойчивости экономик Китая и Индии во многом является масштаб рынка, который в России гораздо уже. У нас огромная территория, но рынок, спрос гораздо уже. В этом смысле мы крайне заинтересованы в расширении рынка за счет тех, кто готов потенциально покупать российские товары и услуги.

— Хотелось бы узнать Ваше мнение в связи с тем, что сейчас происходит в стране, объявлена модернизация на всех возможных уровнях. Это слово на слуху во всевозможных формах. Как Вы оцениваете эту политику власти?

— Вообще модернизацию в стране объявил Петр I в конце XVII в. Мы с тех пор и занимаемся политикой модернизации. Реальная проблема есть — в необходимости модернизации. Другое дело, что, по моему мнению, одна из фундаментальных проблем современной России состоит в отсутствии спроса на модернизацию. Это, конечно, связано с нефтяной рентой. У меня иногда складывается такое ощущение, что кроме президента и премьера, которые политически за это отвечают, в России модернизация никому не нужна. У нас, правда, есть коллеги,

которые считают, что модернизация не нужна чиновникам, а нужна народу. Как только всех стали интересовать цены на нефть, это означает, что нам нужна не модернизация, а манна небесная. Ведь доходы от нефти не связаны с ростом производительности труда, следовательно, это такой подарок судьбы. Пока мы интересуемся ценами на нефть, это означает, что мы не интересуемся модернизацией. Это очень сложная задача. Как сделать так, чтобы выигрывали те, кто наращивает производительность труда, а не те, кто имеет доступ к трубе?

Зависимость от экспорта, не связанного с ростом производительности труда, разлагает институты. И это самая главная угроза для российской экономики. Впервые это разрушило испанскую экономику в XVI в. Испания была самой сильной в Европе страной с сильной армией, а дальше ей не повезло: туда потекло золото и серебро из Америки. 50 лет мощного притока золота и серебра привели к тому, что Испания деградировала на следующие 400 лет. Золота и серебра стало столько, что, во-первых, можно было со всеми воевать, а во-вторых, производить ничего не надо, поскольку легче купить у Англии и Франции. Это стало мощным стимулом развития экономик этих двух стран и привело к промышленному перевороту, а также к деградации Испании.

Именно поэтому модернизация — это действительно ключевая проблема. Что было важно со Стабилизационным фондом? Это же было не просто накопление резервов на случай кризиса. Это была попытка убрать незаработанные деньги из экономики, создать дополнительный стимул для роста.

— Есть ли в современной России предпосылки решить проблему с модернизацией?

— Решение есть всегда. Я только сказал, что это сложно. Задача же не в том, как конвертировать природные ресурсы в инновационную экономику. Эти вопросы находятся в разных плоскостях. Экономики, лишенные нефтегазовых ресурсов, модернизируются гораздо проще.

— Что нужно для создания в России международного финансового центра, когда он может появиться?

— Международный финансовый центр — это задача, которую надо ставить и решать. Это очень важная задача, но это не означает, что Москва может заменить собой Лондон, поскольку тут есть много факторов как внутреннего, так и внешнего характера. Прежде всего, здесь есть набор политических проблем, подобных тому, будет ли в России комфортно жить иностранцам, захочет ли сюда кто-то ехать? Это и налоговый вопрос, хотя наше налоговое законодательство более адекватно.

- 7

Опять же надо понимать, что случаев создания крупного международного финансового центра при жизни одного поколения практически нет, кроме Сингапура. То ли повезло, то ли власти оказались очень умными, но они поняли тот момент, когда финансовые рынки становились глобальными. Были часовые пояса, когда в Японии уже не торгуют, а в Лондоне еще не торгуют, и Сингапур занял эту нишу Просто в силу определенного часового пояса — создали очень благоприятные политические и институциональные условия и воспользовались этим феноменом. До современных телекоммуникаций это было не актуально. Это стало актуально в начале современных телекоммуникаций, когда глобализация только разворачивалась. В этом смысле у Сингапура появился шанс, и он им воспользовался.

Хочу напомнить, что французское правительство на протяжении последних десятилетий ставит задачи превращения Парижа в международный финансовый центр. Но как-то это не очень складывается, хотя вроде бы во Франции предпосылок для этого больше, чем у нас.

Надо строить институты так, чтобы финансовый центр в России мог появиться в принципе. А будет ли Москва международным финансовым центром, аналогичным Лондону или Нью-Йорку — вопрос, на который заранее ответить нельзя.

И, наконец, мне остается сказать, что Академия народного хозяйства — это не только крупнейший консультант правительства в решении вопросов экономической политики, а это и учебное заведение с огромным числом программ высшего и поствузовского образования. Поэтому сейчас меня заботят ничуть не меньше вопросы приема, вопросы качества студентов, которые к нам придут. У нас более 40 только программ MBA, широкий прием на специальности «экономика», «менеджмент», «право», «финансы и кредит». Я хочу воспользоваться случаем, чтобы сказать, что вступительная кампания начинается. И для Академии народного хозяйства при Правительстве РФ это ничуть не менее важно, чем формирование единого экономического пространства.

ОТ РЕДАКЦИИ. 25 марта в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ прошла международная конференция «Техрегулирование 2012. Инструментарий формирования Единого экономического пространства». Это было первое мероприятие из цикла международных конференций, которые запланировано провести в Астане в апреле 2010 г. и в Минске в мае 2010 г. В конференции приняли участие первый заместитель Председателя Правительства РФ Игорь Шувалов, министр

8 -

промышленности и торговли РФ Виктор Христенко, заместитель премьер-министра Республики Беларусь Андрей Кобяков, первый заместитель премьер-министра Республики Казахстан Умирзак Шуке-ев, Глава Представительства Европейского союза в России Фернандо М. Валенсуэла, руководитель Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии Григорий Элькин, заместитель министра промышленности и торговли РФ Владимир Саламатов. Главной темой конференции стали пути формирования Единого экономического пространства Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации, а также обмен опытом в интеграционных процессах по созданию общего экономического пространства в Европейском союзе. Речь шла о поэтапной работе: от запуска Таможенного союза до формирования Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана. Причем активно обсуждались экономические проблемы и пути их решения. В своем выступлении первый заместитель Председателя Правительства РФ Игорь Шувалов отметил: «Сейчас мы готовим к ратификации таможенный кодекс — это будет единый документ для всех трех государств. После ратификации этого документа мы отодвигаем таможенный контроль на внешний контур границ Таможенного союза. То есть он будет не внутри между Россией и Белоруссией, Россией и Казахстаном, а будет по внешнему контуру границ Таможенного союза. Мы считаем, что в классическом виде, в классической форме Таможенный союз с 1 июля в полном объеме начнет функционировать. Вместе с тем, задача была расширена, и 27 ноября прошлого года президенты трех стран поставили задачу о формировании Единого экономического пространства к 1 января 2012 года». Министр промышленности и торговли РФ Виктор Христенко в своем докладе подчеркнул: «Интеграционное движение на постсоветском пространстве имеет два понятных вектора. Первый — это интеграция в ЕврАзЭС. Решением президентов Белоруссии, Казахстана и России определены задачи в сфере технического регулирования в рамках формирования ЕЭП. Соответствующий план действий предусматривает подготовку соглашения о единых принципах и правилах в этой сфере и принятие единых технических регламентов ЕврАзЭС. Второй вектор — гармонизация норм между Россией, Белоруссией и Казахстаном — с одной стороны, и Евросоюзом — с другой». Выступающие дали высокую оценку подготовке и проведению международной конференции в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.