CC BY
32
УДК 34 ББК 67
DOI 10.24412/2073-0454-2021 -5-29-34
Научная специальность 12.00.01 — теория и история
NIION: 2003-0059-5/21-006 MOSURED: 77/27-003-2021-05-205 © Червонюк В.И., 2021
и государства; история учений о праве и государстве
ИННОВАЦИИ В ПРАВЕ: СОВРЕМЕННЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ В КОНТЕКСТЕ ЦИФРОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ. СТАТЬЯ 4. СОВРЕМЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОВАНИЯ (ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ)
Владимир Иванович Червонюк, доктор юридических наук, профессор
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: v.chervonyuk@yandex.ru
Аннотация. Цифровизация, технологизация, роботизация, развитие систем искусственного интеллекта — взаимосвязанные, а в новейших условиях и взаимозависимые величины; все более усиливающиеся между ними интеракции ощутимо влияют на правовую жизнь современного социума, правовую политику государства, подчиняют своему влиянию правовые структуры, формируют новые юридические практики, трансформируют правовое восприятие и правовое поведение коммуницирующих субъектов, предопределяют необходимость появления инновационных правовых регуляторов.
В условиях ХХ! в. юридические технологии, наряду с функцией рационализации поведения социальных субъектов в сфере действия права, применяются для достижения масштабных задач правовой политики — внедрения новых или перераспределения действующих методов правового регулирования, конструирования, апробации и введения в правовую систему страны инновационных правовых режимов, использования механизмов дерегулирования в экономике, трансплантации в практику новых видов процессуальных и контрольно-надзорных производств, систематики крупных законодательных массивов и, таким образом, придания праву необходимой структурности и системного характера действия.
Инновационные правовые технологии — это производство нового продукта средствами и приемами ранее не известными практике. В контексте целей и задач цифровизации ощущается острая необходимость в широком использовании инструментария «правовой инженерии» в различных областях государственного управления, в законодательной и правоприменительной деятельности, в сфере правоохраны и в организации правового поведения непосредственных правопользователей. Фактор техносферы и нарождающейся цифровой реальности не только изменяет характер действия права (и правового регулирования), но и реструктурирует предметные области юридической науки, влияет на их содержание и формат юридических исследований. В сферу научного анализа вовлекаются не имевшие аналогов новые объекты; разрабатываемая проблематика полностью подчинена потребностям развивающейся практики.
Предлагаемый проект композиционно охватывает объединенные единым замыслом девять статей, объектом анализа в которых являются инновационные юридические технологии.
В этой связи применительно к разработанным правовой доктриной циклам действия права — правовому воздействию, восприятию права, правовым действиям и правовому порядку — предложен анализ технологий применения Больших данных (Big data) в законодательствовании; исследуется методология и технологии применения в отдельных сферах (зонах, участках) правового регулирования экспериментальных правовых режимов («регуляторных песочниц»); освещены правовые инновации в сфере дерегулирования, внедрения механизмов «регуляторной гильотины» и др. Представлен анализ пределов технологи-зации (и цифровизации); доказывается необходимость осмысления рисков, сопряженных с цифровыми технологиями, предлагается обоснование мер противодействия агрессивным проявлениям «цифровой среды».
Ключевые слова: технологизация правовой деятельности, цифровизация в праве, цифровизация права, социально-правовая ценность юридических технологий, уровни применения юридических технологий, «правовая инженерия», законодательные технологии, технологии согласования интересов в законодательной деятельности, технологии Больших данных в законодательствовании, технологии опережающего правотворчества, экспериментальный правовой режим, технологии создания «регуляторных песочниц», законодательство об обязательных требованиях, инновации в сфере дерегулирования, механизмы «регуляторной гильотины» методология и технология оценки регулирующего воздействия, парламентский контроль за реализацией законов, технологии восприятия права, информационно-правовые технологии, дигитализация в праве, «цифровой юрист», «цифровой социальный омбудсмен», правоприменительные технологии, технологии формирования правовых (конституционных) порядков, технологии обеспечения правомерного поведения, технологии восстановительного правосудия, электронное правосудие, предикативное правосудие (predictive justice), цифровизация судопроизводства, системы искусственного интеллекта в сфере праовохраны, нейросетевые технологии, технологии оценки состояния социально-правовой среды, метод событийного анализа, пределы технологизации (и цифровизации), «цифровая диктатура», неправовое вторжение в частную жизнь, право на защиту геолокации, критерии допустимости цифровизации в праве.
INNOVATION IN LAW: MODERN LEGAL TECHNOLOGIES
IN THE CONTEXT OF DIGITAL REALITY. ARTICLE 4. MODERN TECHNOLOGIES OF LEGISLATION (LEGISLATIVE TECHNOLOGIES)
Vladimir I. Chervonyuk, Doctor of Legal Sciences, Professor
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: v.chervonyuk@yandex.ru
Abstract. Digitalization, technologization, robotization, development of artificial intelligence systems are interconnected, and in the latest conditions are interdependent quantities; the ever-increasing interactions between them significantly affect the legal life of modern society, the legal policy of the state, subordinate legal structures to their influence, form new legal practices, transform legal perception and legal behavior of communicating subjects, predetermine the need for innovative legal regulators.
In the twenty century legal technologies along with the function of rationalizing the behavior of social actors in the sphere of law are used to achieve large scale tasks of legal policy — introduction of new or redistribution of existing methods of legal regulation, design, testing and introduction of innovative legal regimes into the country's legal system, use of mechanisms for deregulation in the economy, transplantation of new types of procedural and control and Supervisory proceedings, systematization of large legislative arrays, and thus giving the law the necessary structure and systematic nature of action.
Innovative legal technologies are the production of a new product by means and techniques previously unknown to practice. In the context of the goals and objectives of digitalization, there is an urgent need for the wide use of «legal engineering» tools in various areas of public administration, in legislative and law enforcement activities, in the field of law enforcement and in the organization of legal behavior of direct legal users. The factor of the technosphere and the emerging digital reality not only changes the nature of law (and legal regulation), but also restructures the subject areas of legal science, affects their content and format of legal research. The sphere of scientific analysis involves new objects that had no analogues; the developed problems are completely subordinated to the needs of developing practice.
The proposed project compositionally covers nine articles united by a single concept, the object of analysis in which is the Innovative legal technologies.
In this is developed legal doctrine in relation to the cycles of law — legal influence, perception of law, legal actions and legal order — an analysis of technologies for applying data in legislation is proposed; the methodology and technologies for applying experimental legal regimes («regulatory sandboxes») in certain areas (zones, sections) of legal regulation are investigated; legal innovations in the field of deregulation, the introduction of «regulatory guillotine» mechanisms, etc. are highlighted. The analysis of the limits of technologization (and digitalization) is presented); the necessity of understanding the risks associated with digital technologies is proved, and the justification of measures to counter aggressive manifestations of the «digital environment» is proposed.
Keywords: technologization of legal activity, digitalization in law, digitalization of law, social and legal value of legal technologies, levels of application of legal technologies, «legal engineering», legislative technologies, technologies for coordinating interests in legislative activity, Big data technologies in legislation, technologies of advanced lawmaking, experimental legal regime, technologies for creating «regulatory sandboxes», legislation on mandatory requirements, innovations in the field of deregulation, mechanisms of the «regulatory guillotine» methodology and technologies for assessing regulatory impact, parliamentary control over the implementation of laws, technologies for the perception of law, information and legal technologies, digitalization in law, «digital lawyer, «digital social Ombudsman», law enforcement technologies, technologies for the formation of legal (constitutional) orders, technologies for ensuring lawful behavior, technologies for restorative justice, electronic justice, predicative justice, digitalization of judicial proceedings, artificial intelligence systems in the field of environmental protection, neural network technologies, technologies for assessing the state of the socio-legal environment, the method of event analysis, the limits of technologization (and digitalization), «digital dictatorship», illegal invasion of privacy, the right to protect geolocation, criteria for the validity (admissibility) of digitalization in the law.
Для цитирования: Червонюк В.И. Инновации в праве: современные юридические технологии в контексте цифровой реальности. Статья 4. Современные технологии законодательствования (законодательные технологии). Вестник Московского университета МВД России. 2021 ;(5):29—34.
Технологии законодательствования (законодательные технологии) усилиями группы ученых все же становятся достоянием юридической общественности и, вследствие этого, оказывают благотворное влияние на общее состояние законотворчества в стране. Вместе с тем, проблема качества закона1 остается достаточно актуальной, в силу чего разработка технологий законодательствования по-прежнему остается достаточно злободневной2.
Законодательные технологии многообразны: по содержанию они подразделяются на технологии согласования интересов, их лоббирования, технологии продвижения законодательных инициатив, блокирования законопроектов и др.; специализируются применительно к различным правотворческим действиям (принятие закона; внесение в него изменений и дополнений; отмена действия закона), имеют свои, так сказать, внутренне связанные технологические циклы. Законодательные технологии отличаются своей направленностью; они специфичны применительно к тем или иным способам, задачам и целям правового регулирования; могут содействовать при-
1 Червонюк В.И. Качество закона: современная концепция и проблемы демократизации // Юридическая техника. 2014. № 8. С. 488-503.
2 Обращая внимание на особенном значении законодательных технологий, призванных обеспечить принятие совершенного по содержанию юридической форме закона, следует обратить внимание на недооценку закона (равно как и права) в условиях циф-ровизации. По мнению (может быть, даже по убеждению) авторов отмеченного подхода, в условиях цифровизации «изменяется само значение закона как недостаточно гибкого и эффективного в новых условиях регулятора», в то время как «наметилась тенденция к появлению новой формы права в виде электронного нормативного акта». Вместо закона, значение которого все более будет ослабевать, что в особенности касается виртуального пространства, утверждают цитируемые авторы, «будет востребована принципиально новая форма закона». Оказывается, что «такой формой может стать цифровой закон с изменяющимся содержанием, способный служить гибким и эффективным регулятором общественных отношений и приспосабливаться к постоянно меняющимся интересам участников этих отношений» (Черногор Н.Н., Залоило М.В. Актуальные проблемы правотворчества: Учеб. пособие. М., 2018. С. 28-35).
Притом что «общественные отношения» в цифровом обществе, в виртуальном пространстве, по версии авторов, сохраняются, закон, тем не менее, не оказывает более на них регулятивное воздействие. Не хотелось бы вспоминать об идео-логеме «отмирания государства и права», но аналогия напрашивается сама собой. Безусловно, верно то, на что не обращают внимание авторы: в новых условиях требования к качеству закона неизмеримо возрастут. А это, в свою очередь, потребует принципиально иного качества законодательной деятельности. Соответственно, инновации в сфере законода-тельствования здесь более чем необходимы.
нятию качественного закона, а равно иметь своим назначением принятие закона, противоречащего истинным целям, т.е. направлены на внедрение в правовую систему ложных норм, реализация которых окажется невозможной или затруднительной. Очевидно, что используемые в законодательной деятельности технологии различны применительно к федеральному и региональному уровням законотворческой деятельности. Подобно «политтехнологиям», законодательные также могут быть «чистыми» и «грязными», с использованием неправовых средств и приемов, в том числе подкупа, шантажа, различных форм клиенте-лизма, коррупционных действий и т. п.
Технологии согласования интересов в законодательной деятельности3. Приходится констатировать, что законодательный орган крайне неохотно и редко в своей практике прибегает к таким, имплицитно присущим всякой законодательной деятельности, технологиям, вследствие чего индекс солидаризации парламентских партий в законодательной деятельности на протяжении двух десятилетий удерживается на отметке предельно низких величин. Здесь обращает на себя внимание комплекс взаимосвязанных причин собственно специально-юридического (установленный регламентными нормами процедурно-правовой режим организации законодательного процесса, отсутствие на законодательном уровне материально-правовых установлений, обязывающих применять подобные технологии, слабая защита парламентского меньшинства в законодательной деятельности и др.) и метаправового характера (особенности национальной партийной и избирательной систем, сильное влияние исполнительной власти, неучастие институтов гражданского общества в выстраивании структуры интересов в принимаемых законах, неработающий механизм конституционной ответственности законодателя и др.)
На качество принимаемых законов существенное влияние могли бы оказать, охарактеризованные в общем виде в специальной литературе, но не применяемые в законодательной практике, нейролингви-стические технологии. Их разработка и внедрение имела бы несомненный эффект. Очевидно, что в структуре парламента в пределах существующего финансирования должны быть учреждены структуры, которые подобным идеям придавали бы практико-ориентированный характер, трансформируя инновации в законодательную деятельность. Кроме заинте-
ресованности палат Федерального Собрания (т.е. самого парламента), никаких иных препятствий к тому не существует. Способы же реструктуризации парламентских учреждений доктриной сравнительно давно уже предложены4.
Технологии применения Больших данных (Big data) в законодательствовании. Технологии Big data можно рассматривать (как, впрочем, и все остальные) в двух аспектах: во-первых, с точки зрения их влияния на законодательную деятельность и качество ее продукта и, во-вторых, в аспекте тех рисков, для прав человека, с которыми сопряжено оперирование этим инструментом самыми различными акторами цифрового пространства.
Большие данные определяют как большой объем информации («данных), полученной с большой скоростью и из множества разнообразных источников. Рабочая группа по защите физических лиц при обработке персональных данных Европейской комиссии Большие данные определяет как совокупность цифровых досье, составляемых с помощью широкопрофильного компьютерного алгоритма и находящихся в распоряжении многочисленных компаний, корпораций и государственных органов.
Источников Больших данных множество: цифровые фотографии и видеоролики, записи транзакций покупки, сигналы GPS и др. Сферы, в которых генерируются Большие данные, также самые разные, они охватывают все сколько-нибудь значимые сектора, где накапливаются большие массивы информации. Принципиально важно содержание Больших данных для соотнесения их с пользовательскими данными — теми данными, которые особо чувствительны для правопользователей. Что касается законодательной деятельности, то понимание содержания Больших данных также важно. Не только для профессионального сообщества юристов, но и для обычного человека небезынтересно иметь более или менее четкое представление о том, какими массивами информации пользовался законодатель принимая закон не адаптированный к существующим реалиям, закрепляющий
3 Обоснование технологий согласования см.: Червонюк В.И. Согласование интересов как тип законодательных технологий // Государство и право. 2004. № 6. С. 30-38.
4 Червонюк В.И. Механизм и закономерности правообразова-ния (действия позитивного права) в современной России: юридическая конструкция и правовая реальность. В 6 вып. Вып. 5. Проблемы модернизации устройства законодательной власти и рационализации законодательных производств // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 4. С. 28-33.
асимметричную структуру интересов или вовсе не согласующийся со здравым смыслом. Законодателю тоже необходимо иметь максимально полное представление о таких массивах данных, с которыми прямо или опосредованно будет связано действие закона.
Большие данные (Big data) — это разновидность современных технологий, позволяющих не только аккумулировать, но и обрабатывать существенные информационные потоки (притом и в реальном времени) во все большем объеме. При очевидной их ценности для юридической практики они пока менее всего оказались разработанными, а применительно к законодательной сфере — проблема всего лишь обозначена.
Каналы функционирования Больших данных в правовой сфере, равно как и в законодательной области, также разнообразны. Обычно к направлениям использования Big data в правовой сфере5 относят несколько, которые применительно к сфере законода-тельствования могут быть представлены следующим образом: а) E-discovery — технология поиска электронной информации, представленной на цифровых носителях; б) Legal Research — технология анализа поступающей информации; это статистическая информация, подлежащая систематике по заранее заданным параметрам и критериям (например, отбор информации, относящейся к законам, в которые вносились изменения); в) Case Strategy — технология анализа и оценки перспективы действия принятого закона. Моделирование результатов введения новых норм в действие, оценка их регулирующего воздействия осуществляется на основании заданных параметров.
Выявление иных, помимо указанных, направлений интеракций Больших данных в правовой сфере, анализ особенностей функционирования применительно к каждому из них как представителям науки, так и практикам придется осваивать. При том, что и те и другие находятся на значительном удалении от понимания закономерностей функционирования Больших данных в законодательной сфере, стремление представителей различных отраслей правоведения вникнуть суть проблемы все же уже обозначилось6.
Технологии опережающего правотворчества: критика, понимание, технологические цели и циклы. В новейшей литературе проблема опережающего правотворчества становится объектом повышенного внимания научной общественности, прежде всего, в связи с исследованиями предикативных технологий, или оценкой организации научных прогнозов разви-
тия законодательства, т.е. юридическим прогнозированием, хотя обращено внимание и на связь данного феномена в контексте применения в праве риск-ориентированного подхода.
Проблема опережающего правотворчества привлекла внимание ученых советского периода в связи с проблематикой правотворческого познания. Современные исследователи проблемы часто интерпретируют опережающее правотворчество несколько специфично — как издание органом одного уровня нормотворчества нормативного акта, который не принят на иных уровнях — как горизонтальном, так и вертикальном7. Такое понимание достаточно распространено не только среди тех, кто в той или иной мере обращается к данной проблеме, но, что особенно вызывает озабоченность, воспринято законодательной практикой8.
Основываясь на взглядах крупных теоретиков права, специально обращавшихся к данной проблеме и представивших обстоятельный ее анализ9, следует отметить, что опережающее правотворчество — это предшествующее появлению устоявшихся отноше-
5 Зенин С. А., Кутейников Д.Л., Япрынцев И.М. Большие данные в законодательном процессе // Актуальные проблемы российского права. 2020. Т. 15. № 9 (118). С. 19-31.
6 Савельев А.И. Направления регулирования Больших данных и защита неприкосновенности частной жизни в новых экономических реалиях // Закон. 2018. № 5. С. 122-143; Сергеев А.П., Терещенко Т.А. Большие данные: в поисках места в системе гражданского права // Закон. 2018. № 11. С. 106-123; Романова А.Ю. К вопросу о правовом режиме Больших данных // Конституционное и муниципальное право. 2019. № 8. С. 20-25.
7 Залоило М.В. Опережающий характер правотворчества и проблема синхронизации правового регулирования // Журнал рос. права. 2019. № 9. С. 20-29.
8 В этой связи опережающим правотворчеством считается практика издания так называемых «законозаменяющих» указов главы государства по предмету законодательного регулирования, получившая распространение в 1990-е гг. в российской конституционной практике. В новейшей литературе считается, что президентские указы «для оперативного восполнения пробелов в законодательной регламентации, если того требует ситуация в стране и мире... могут быть приняты в порядке опережающего правотворчества и действовать до принятия федеральных законов», а также приниматься «в порядке делегированного законодательства по уполномочию Федерального Собрания», поскольку, как считают цитируемые авторы, на этот счет «нет права и нет запрета в Конституции» (см.: Чертков А.Н., Роман М.Ю. Указы Президента России, принимаемые по вопросам законодательного регулирования: проблемы и перспективы // Законодательство и экономика. 2014. № 3).
Если оставаться на почве права и положений ст. 2 и 18 Конституции РФ, определяющих связанность органов государственной власти правом, основами конституционного строя и правами человека, равно как и императивных требований общеразрешительного принципа (типа) правового регулирования, то полемика по данному вопросу оказывается излишней.
9 В частности, необходимо обратить внимание работу Н.А. Ушакова, а также на опубликованную в 1979 г. по докторской диссертации монографию Н.И. Козюбры (см.: Козюбра Н.И. Социалистическое право и общественное сознание. Киев: Наукова Думка, 1979. С. 144-167.
ний, интересов для их развития, мультипликации в социальное пространство посредством правового воздействия; это урегулирование правом того, что имеет место лишь в тенденции, «а зародыше», но объективно по своей природе способно приобрести значительные масштабы. Гносеологическая основа опережающего правотворчества — опережающее отражение, объективным основанием которого является правовая действительность: создаваемые нормы основаны не на практике (фактическом праве) а содержат модели новых, отсутствующих в действительности отношений (своего рода «актуальное правотворчество»). Технологии опережающего правотворчества, таким образом, представляют собой «инновационный правотворческий инструмент — деятельность особого риска» (В.М. Баранов) или разновидность социального риска, целенаправленно внедряемого на отдельных участках, в зонах действия права.
Понятно, что цифровизация, которая с точки зрения ее адептов ломает все привычные представления о правовом регулировании, в буквальном смысле «предписывает», указывает на те участки социального пространства, которые должны непременно стать объектом законодательного регулирования.
Если это дополнить абсолютизацией дискреции законодательного органа страны, отсутствием четких ориентиров в законодательной политике относительно экономии нормативной энергии, то оснований обеспокоенности состоянием правовой системы страны более чем достаточно. В этой ситуации, по-видимому, законодатель не может обходиться формальной оценкой состояния законодательства на момент введения в действие принятого закона (хотя точная оценка такого состояния крайне значима). Представляется, что требуется юридически обязывать инициатора законопроекта оценивать возможные последствия действия принятого закона, предвосхищая тем самым оценку его регулирующего воздействия в будущем. Одновременно желательной была бы независимая экспертиза необходимости принятия, прежде всего, крупных законодательных актов, равно как и внесения «пакетных» изменений в действующее законодательство.
Технологии и методология применения в отдел -ных сферах (зонах, участках) правового регулирования экспериментальных прав овых режимов («регуля-торных песочниц»)10. В докладе Центра стратегических разработок отмечена необходимость поощре-
ния открытых и экспериментальных подходов в финансовом секторе, предусматривающих снижение нормативных требований для небольших и потенциально инновационных фирм и в этой связи создание так называемых «регуляторных песочниц», что обеспечивает ограниченный отказ от регулирования или гибкое регулирование, которое должно быть ограничено в пространстве, по продолжительности и для конкретного сектора11.
Смысл создания «регуляторных песочниц» в том, что в режиме «ручного управления» отдельными пилотными проектами и в рамках экспериментального правотворческого режима становится возможным получить необходимую информацию об особенностях возникающих связей и отношений, вероятностных и наиболее оптимальных их моделей, об основных проблемах, рисках, существующих изъянах в правовом регулировании. При этом такая информация, получение которой иным способом невозможно, является основой принятия инновационных управленческих решений, внедрение в правовую систему конструктивно особенных законодательных новелл. Квинтэссенция специальных регуляторных режимов («регуляторных песочниц») в том, что в зонах их регулирующего воз-
10 Применение эксперимента в сфере правового регулирования, или правотворческого эксперимента связано, во-первых, с апробацией (проверкой) эффективности действующего (де юре и не обязательно де факто) нормативного предписания (в целом закона или иного нормативного правового акта, его части, отдельных предписаний, нормативного комплекса), во-вторых, с апробацией законодательной новеллы, с точки зрения ее эффективности, социальной полезности.
Традиционно в юридической (правотворческой) практике экспериментальная апробация действующего законодательства основывается на методологии эксперимента экс-постфактум. В этом случае возможность проведения параллельного эксперимента экс-постфактум возникает в той правовой ситуации, когда сходные, сопоставимые по основным параметрам общественные отношения регулируются различными нормами. В специальной литературе обращено внимание и на такой вариант эксперимента, когда речь идет о соотнесении существующего правового регулирования, которое предполагается заменить, и нового регулирования, в отношении которого проводится эксперимент, призванного, при его удачном исходе, заменить действующее. Считается, что эксперимент, предполагающий экспериментальное применение норм, не соответствующих действующему правовому регулированию, является самым сложным в реализации, как в социально-политическом, так и в технико-юридическом аспектах, и вместе с тем едва ли не самым полезным в системе средств правовой регуляции.
Формирующаяся практика цифрового государства обращает внимание на использование правотворческих экспериментов в этой его разновидности (о методологии и технологии проведения правотворческого эксперимента см.: Червонюк В.И. Прикладная юриспруденция и прикладные методы научного исследования в юридической отрасли науки. М.: Моск. ун-т МВД России имени В.Я. Кикотя, 2017. С. 93-116).
11 Петров М, Буров В., Шклярук М, Шаров А. Государство как платформа. (Кибер) государство для цифровой экономики: доклад Центра стратегических разработок. М., 2018.
действия действие законодательства — уголовного, административного, гражданского, процессуального, налогового — ограничено сферами проведения испытаний по практическому применению цифровых инноваций, проверке их полезности в условиях отказа от ограничений, установленных действующими законами и притом без риска их нарушения. Именно с этой особенностью «регуляторных песочниц» связывают возможный прорыв в реальном применении беспилотного транспорта и финансовых блокчейн-проектов.
Экспериментальный правовой режим применяется в течение законодательно определенного периода времени в отношении участвующих в нем субъектов, с распространением на них специального регулирования по определенным законом видам, направлениям деятельности. Так, Федеральный закон от 31 июля 2020 г. № 258-ФЗ «Об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации»12 определяет направления разработки, апробации и внедрения цифровых инноваций в таких сферах, как: медицинская деятельность; проектирование, производство и эксплуатация транспортных средств, включая беспилотные воздушные суда; сельское хозяйство; финансовый рынок; продажа товаров, работ, услуг дистанционным способом; архитектурно-строительное проектирование, строительство, капитальный ремонт, реконструкция, снос объектов капитального строительства, эксплуатация зданий, сооружений; предоставление государственных и муниципальных услуг и осуществление государственного контроля (надзора) и муниципального контроля промышленное производство (промышленность) и др.13.
Специальным законом, которым вводится в действие экспериментальный правовой режим, предусматривается набор требований (условий) к введению такого режима. В частности, должны быть: сформулированы цели (формирование по результатам реализации экспериментального правового режима новых видов и форм экономической деятельности, развитие конкуренции, создание благоприятных условий для разработки и внедрения цифровых инноваций, создание благоприятных условий для инновационной деятельности и др.), принципы экспериментального правового режима (недопустимость ограничения конституционных прав и свобод граждан, правовая определенность специального регулирования др.) установлены гарантии от возможных рисков (прежде всего,
от возможного причинения всякого вреда при реализации вводимого правового режима), определены предмет специального правового режима, включая запреты относительно определенных действий (решений), сфер вторжения. Законодательно должны быть определены: сроки и условия введения экспериментального правового режима (создания «регуляторной песочницы»); специальный нормативный комплекс, относящийся к процедурам инициирования пилотного проекта и его рассмотрения, статуса инициаторов, включая уступку их прав, основаниям и процедурам прекращения статуса.
Отмеченные требования (условия) обязательны для применения технологий создания «регуляторных песочниц». Но самое главное все же в другом — в нахождении оптимального правового (и социального по значимости) решения относительно целесообразности введения специального экспериментального режима, создающего значительные риски для множества действующих в правовом пространстве право-пользователей. В этой связи аргументы сторонников проведения таких экспериментальных режимов14 должны быть дополнены и позицией тех, кто высказывает обоснованные опасения против их введения15. Очевидно, что дискурс-анализ, включая получение соответствующих экспертных заключений и независимых экспертиз, которые подлежат обязательной оценке и учету при обсуждении данного законопроекта и его концепции, должны предварять введение такого режима.
12 СЗ РФ. 2020. № 31 (ч. I). Ст. 5017.
13 Приведенный перечень остается открытым. Согласно п. 9 ч. 2 ст. 2 Закона об экспериментальных правовых режимах в сфере цифровых инноваций Правительство Российской Федерации определяет и иные направления разработки, апробации и внедрения цифровых инноваций. Постановлением Правительства РФ от 28 октября 2020 г. № 1750 к технологиям, применяемым в рамках экспериментальных правовых режимов в сфере цифровых инноваций отнесены: нейротехнологии и технологии искусственного интеллекта; технологии работы с большими данными; квантовые технологии; производственные технологии; технологии робототехники и сенсорики; технологии систем распределенного реестра; технологии беспроводной связи; технологии виртуальной и дополненной реальности; технологии промышленного Интернета (Интернет вещей) направленные на цифровую трансформацию отраслей экономики, включая технологическую трансформацию процессов, задействованных в создании продуктов (услуг), а также технологий взаимодействия с контрагентами; анализа данных (СЗ РФ. 2020. № 44. Ст. 7003). Каждый из этих десяти крупных направлений разработок технологий в свою очередь дифференцируется в Постановлении на множество составляющих.
14 Червонюк В.И. Качество закона: современная концепция и проблемы демократизации // Юридическая техника. 2014. № 8. С. 488-503.
15 Дмитрик Н.А. Экспериментальные правовые режимы: теоретико-правовой аспект // Закон. 2020. № 6. С. 64-72.
