CC BY
62
УДК 316.42
БОРЩОВ Н.А. Информационное насилие в
условиях кризиса и нестабильности
В статье актуализируется проблема информационного насилия. Информационное насилие, имея природные предпосылки, выступает особой формой социального насилия, где информационная составляющая в результате инверсии приобретает самостоятельную сущность на основе силовых - вещественных и энергетических процессов. Человечество находится на новой стадии формирования информационной сферы существования.
Ключевые слова: информационное насилие, средства массовой информации, информационное общество, информационная безопасность.
Актуальность темы обусловлена трансформационными процессами, происходящими в обществе, включающими в себя экономические, политические и социальные перемены, неизменно влекущие за собой изменения в общественном устройстве. Противоречия интеграционных стратегий глобализации и регионализации конструируют новые информационные и виртуальные потоки, продуцирующие информационное насилие и стремящиеся к собственной власти, господству слова.
Функционирование государства, его социальная, политическая, экономическая, индустриальная сферы находятся в прямой зависимости от работы информационных сетей, систем связи и управления, программного обеспечения, составляющих техническую базу информационного пространства. Данная взаимосвязь сегментов инфраструктуры государства зависит от надежного функционирования средств передачи и обработки информации, и возникающие в этой связи новые реалии не могут не учитываться мировым сообществом. Сегодня жизнедеятельность общества осложняется вектором агрессии и насилия, их специфического преломления, соответствующего социально-экономической и культурной ситуации региональных пространств и временных характеристик социума. На фоне явлений кризиса и нестабильности информационное насилие оказывается неизбежным сопровождением общественного бытия.
Средства массовой информации навязывают выгодные им и их реальным хозяевам оценки и мнения. Информационным насилием являются прославление культа силы и гангстеризма, вестернизация либо, наоборот, заполнение вульгарной отечественной эстрадой экранов телевидения и кинематографа. Насилие, к сожалению, входит в язык, семантику передач, повседневные коммуникации.
Сегодня чрезвычайно актуально внесение терминологической ясности в категориальный аппарат социологии, включая понятия информационного насилия и информационной безопасности, которые выступают продуктом социального конструирования, кодирования в культуре, приобретения собственной семантики за счетвзаимодействия разнообразных культурных дискурсов.
Все перечисленное обостряет необходимость развития теории информационного насилия как обобщения и рефлексии феномена насилия в информационном поле. Информационное насилие следует рассматривать как феномен информационного пространства, компонент деятельности социального субъекта разных уровней, функционирующий в современной культуре социальных коммуникаций.
Информационное насилие в широком смысле, предполагающее существование информации в любых социальных системах, - это не силовое (не вещественное и не энергетическое) упорядоченное воздействие на
объекты, носящее антисоциальный либо антиличностный характер. Информационное насилие, имея природные предпосылки, выступает особой формой социального насилия, где информационная составляющая в результате инверсии приобретает самостоятельную сущность на основе силовых вещественных и энергетических процессов. Его распространение связано с антропологическим кризисом, модернизационным шоком, распадом традиционных культур, освободившим деструктивные и антисоциальные импульсы.
В контексте современной социокультурной ситуации информационные потоки включены в существующие тенденции культурного развития, нелинейность эволюции культуры, сложные социальные трансформации. Процессы глобализации культуры дополняются усилением влияния локальных культурных течений, этнизации социальных конфликтов. Монополизм глобальной транскультуры, компьютерных сетей, профессиональных и потребительских сайтов таит опасность поглощения индивидуализированных социальных субъектов, которые не в состоянии идентифицировать себя в собственной локальности. Идентичность индивидов оказывается под сомнением, здесь создается граница, переступив которую информация становится насилием. Типологизацию информационного насилия можно осуществлять по следующим принципам: в зависимости от того, кто является субъектом и объектом насилия - отдельные физические лица, группы, компании; в зависимости от способов и механизмов осуществления насилия (вербальное, невербальное, аудиовизуальное); в зависимости от степени проявления насилия: явное и латентное, непосредственное и опосредованное. Причем типологизация с позиций объекта и субъекта, между которыми может происходить инверсия (хотя и не в полной мере), является основной.
Мало кто из аналитиков, политологов, социологов не высказался в том смысле, что важнейшим признаком терроризма являются не жертвы, а информационный эффект. Также популярно суждение, что так называемому цивилизованному миру со своими гуманными устоями трудно противостоять терроризму, ибо тяжко победить
наглую и бесцеремонную силу правовыми судебно-следственными церемониями. В настоящее время насилие, как отмечает Ж. Бодрийяр, приобрело новое обличье -наши СМИ сделали его общедоступным. Информация о насильственных актах мгновенно появляется на первых страницах газет, в телевизионных новостях, не говоря уже о фильмах, где насилие пропагандируется в многочисленных видах, и это намного интересней, чем какое-то событие культуры. Люди до такой степени стали чужды друг другу, что насилие становится обычаем, которое хотя бы на миг возвращает людей к ближним. Бодрийяр считает, что в своей основе насилие - это, скорее, отсутствие события. Насилие взрывает безразличие, политическую пустоту (а не злобу той или иной группы людей), молчание истории (а не психологическое подавление индивидов)1. В любой, даже самой примитивной силовой форме всегда есть информационная составляющая. Силовое воздействие всегда промоделировано информацией, отсюда различная амплитуда (величина информации).
Новейшие технологии усиливают опасность информационного насилия, происходит экспоненциальное развитие риска и уязвимости нашей цивилизации. Однако, несмотря на увеличивающееся информационное доминирование, вещественные и энергетические компоненты насилия сохраняются, они не исчезают, что-то должно оставаться носителем информации. Разница между информационным и физическим насилием заключается в том числе и в энергетических затратах. Можно обозначить наиболее распространенные формы информационного насилия: физическое (громкая музыка, излучение); физиологическое (негативное воздействие от сочетания цветов, 25-й кадр); психологическое (страх, расстройства, негативная информация).
Информационная цивилизация меняет не просто статус информации, то есть роль ее позитивных последствий, но и резко расширяет негативные возможности. На смену знанию приходит информация, а точнее, информированность, информация становится все более специфической и трудной для понимания, поэтому объект
№ 4 2009 г.
или событие, попавшие в фокус внимания, необходимо изучать более тщательно, чем когда-либо в прошлом. Информация становится объектом продуктивного упорядочения и регулирования, от результатов которого зависит использование информации в качестве глобального стратегического ресурса выживаемости общества.
В современном мире возрастает возможность манипулирования обществом вообще и отдельной личностью в частности. Информатизация общества происходит в определенной социальной среде и испытывает зависимость от этой среды. Мощь информационных потоков не сдерживается ни моральными, ни культурными границами. На нас обрушивается мощный поток информации, воздействующий на общественное сознание и чувства.
Видов насилия ничуть не меньше, чем областей человеческой деятельности. Суть насилия состоит в том, чтобы вынудить конкретного человека или сообщество людей к действиям, которые противоречат их собственным интересам. Таким образом, сокрытие от людей информации об их истинных интересах либо сознательная подмена их на ложные путем информационного наката представляет собой наихудший вид насилия.
Все более актуальной становится не защита информации, а защита от информации. С появлением всемирной сети Интернет любой желающий может заявить о себе на весь мир, причем фактически бесплатно, в отличие от использования традиционных СМИ. Цензура в сети как таковая практически бессмысленна, так как даже при закрытии сайта всегда остается возможность выложить эту же информацию на любом другом сервере, причем все это анонимно или практически анонимно. Интернет - открытое поле для информационного насилия. У человека, который начинает воспринимать мир через Интернет, возникает новая картина мира. В этой ситуации меняется даже традиционное представление о знаковых системах. Во-первых, огромный поток информации переводит ее с дискретного уровня на континуальный, возможна даже информация без всякого содержания. Во-вторых, теряется возможность
верифицировать эту информацию, определить, где правда, а где ложь. Происходят изменения в языке как основе коммуникации, а это, в свою очередь, порождает глобальные трансформации в обществе.
Несмотря на различные толкования свободы массовой информации, существует ее фундаментальное понимание: необходимым условием существования свободы масс-медиа является отсутствие предварительной цензуры или необходимости обращаться за особым разрешением к властям для издания нового печатного органа, издательства независимо от того, правильные они или ложные, хорошие или плохие; в более широком значении под ним понимается право на сбор информации, доступ к ее источникам и к самим событиям для их освещения; в более поздних трактовках к неотъемлемым условиям существования свободы слова относят право получать информацию. Не должно быть никаких ограничений со стороны властей для отдельных граждан на получение любой письменной, звуковой или изобразительной информации, как не должно быть и никаких наказаний за это.
Функциями массовой коммуникации на макроуровне являются следующие: информационная, интеграционная, социализирующая, рекреационная, мобилизационная. На микроуровне: информационная, идентификационная, интеграционная, рекреационная2. При этом возможно наблюдать и дисфункциональные проявления массовых коммуникаций, к которым, например, относятся дезинформация, попытки контроля сознания, информационное насилие.
Таким образом, эффективность массовой коммуникации определяется вниманием коммуникатора к характеристикам реципиентов: она тем выше, чем в большей степени коммуникатором учитывается информация о социальных группах (целевых аудиториях), господствующих настроениях, системах норм и ценностей, мотивов и установок. В числе функций массовой коммуникации, как правило, называются направление и социальный контроль, реализация которых направлена на формирование общественного мнения, которое, в свою очередь, предпола-
гается использовать для легитимации политики и практики.
Особую остроту проблема приобрела в связи с вопросом о социальной ответственности средств массовой коммуникации. К основным вопросам темы обычно относят следующие: действительно ли функционирование СМК приводит к проявлениям агрессивного поведения и если да, то каков механизм реализации этого феномена. Каков вклад средств массовой коммуникации в реальный уровень насилия в том или ином обществе. Чему средства массовой коммуникации способствуют в большей степени - проявлению агрессивных действий или освобождению от чувств агрессивности? Каковы особенности влияния информационных и художественных материалов телевидения, содержащих сцены насилия3? К настоящему времени среди исследователей не сложилось единой точки зрения о сути и направленности влияния показа телевизионного насилия на проявления насилия в реальности.
На первый план сегодня выдвигается не сбор информации, а умение отыскать во всей массе данных то, что необходимо, верно проанализировать отсеянные сведения и своевременно доставить их нужному заказчику. Существует важная закономерность, знакомая всем специалистам по воздействию: люди не только больше верят тому, что видят, чем тому, что слышат, но и больше верят событиям, чем словам. Причина этого одинакова в обоих случаях. Слово - это всегда описание ситуации, и при его оценке мы начинаем рассматривать его как правду или ложь. Событие - это всегда действительность, то есть всегда правда, поэтому оно убеждает больше. При этом люди, как правило, не думают о том, что событие тоже может быть организованным и отрепетированным. Событие также может быть организовано на том или ином фоне, который, в свою очередь, будет влиять на интерпретацию события, на поведение его участников4. В подобных условиях социальное недовольство молодых, вызванное феноменами наследственной бедности, бесперспективности, отсутствием равных стартовых условий и др., принимает
форму войны против общества и опирается на альтернативные ценности. На элементарном уровне такое сопротивление принимает форму разрастающейся криминальной деятельности, а на уровне политики - форму квазиидеологических объединений (от необольшевистских леворадика-лов до скинхедов), ведущих эту войну, которая в будущем будет лишь расширяться.
Доступность информационных ресурсов для рядового пользователя зачастую способствует его усыплению, наркотизации, нежели активности. Все большая часть времени отводится чтению и поиску информации, и, соответственно, меньшая часть может быть уделена организованному социальному действию. Индивид читает сообщения о проблемах и даже может обсуждать альтернативные варианты действий. Однако все это в значительной мере относится к области интеллектуальной. Тем самым не происходит даже отдаленной активизации организованного социального действия. Индивид может быть доволен своим высоким уровнем информированности, но не замечать свою оторванность от принятия решений и действий, он отождествляет знания о проблемах с действиями в отношении этих проблем. Его социальное сознание остается абсолютно чистым, но его социальная деятельность полностью вытеснена процессом информационного созерцания5.
Информационная цивилизация, к которой пришло человечество, меняет не просто статус информации, то есть роль ее позитивных последствий, но и резко расширяет негативные возможности. Перед нами оказалось сильнодействующее средство, для которого нет пределов. Отсюда следует как усиливающая общество и государство роль информационных систем и сетей, так и роль ослабляющая, поскольку они становятся основной целью противника или оппонента. Информация начинает нести в себе как созидательную, так и разрушительную силу, но в гораздо более сильной степени, чем это было ранее. Таким образом, существует неустранимая связь информационной и неинформационной компонент. Информационное насилие не
№ 4 2009 г.
возникает в информационном обществе, а существует всегда, является двигателем исторического развития.
Информационное общество есть некая социологическая и футурологическая концепция, полагающая главным фактором общественного развития производство и использование информации. Это цивилизация, в основе развития и существования которой лежит особая нематериальная субстанция, условно именуемая "информацией", обладающая свойством взаимодействия как с духовным, так и с материальным миром человека. Последнее свойство особенно важно для понимания сущности нового общества. В том случае, если социальные практики государства связаны с информационным насилием, то изменить их, как представляется, возможно только посредством влияния на государство других социальных институтов.
Люди живут в информационном поле и ежедневно черпают информацию из прессы, радиопередач, с экранов телевизоров. Находясь часто в мире оторванных от реальности символов, они могут идти даже против своих собственных интересов. Реальность может отходить на второй план, играть подчиненную роль. В этом смысле человек не является свободным, тем более что отработан ряд способов эффективного информационного воздействия. Для них существует термин "Brain washing" - промывание мозгов, с помощью чего могут осуществляться зомбирование людей, создание пассивного послушного человека, превращение народа в легко управляемую массу. В этом плане разговоры о свободе, демократии, возможности волеизъявления при выборах являются мистификацией.
Без преувеличения можно сказать, что информация составляет основу нашего мировосприятия, поведения, реакции на действия, события, факты. Информационный вакуум порождает ряд проблем, связанных с оформлением определенных правоотношений. Отсутствие информации или ее плохое качество ведет к тому,
что человек, в том числе и должностное лицо, основываясь на такой информации, может принять неправильное решение. Субъектный состав конкретных отношений во многом зависит от вида информации (официальная, неофициальная).
Особая опасность информационного насилия заключается в том, что оно вызывает постоянный и глубокий эмоциональный стресс, вызванный несоответствием хранимой в подсознании человека на генетическом уровне родовой информации и навязываемой извне через сознание текущей информации. Информационное общество отличается не тем, что становится больше информации в виде возможности в неразвитых формах потенциальной информации больше. Информационное насилие существует всегда, отличие лишь в том, что в информационном обществе информационная составляющая приобретает явный, а не латентный характер. В информационном обществе возникает целая индустрия информационного насилия, появляется относительная самостоятельность информационной составляющей, даже без участия человека (воздействие информационных полей друг на друга). Информационное насилие становится составной частью любого насилия, существует в живых и неживых системах, имеет биологические, физические корни. В информационном обществе меняются лишь специфика, способы осуществления информационного насилия.
1 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла // Ж. Бод-рийяр. М.: Добросвет, 2000. С. 7-9.
2 Назаров M.M. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований // М.М. Назаров. М.: УРСС, 2002. С. 15-17.
3 Там же. С. 97-105.
4 Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века // Г.Г. Почепцов. М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 2001. С. 11-21.
5 Печенкин В.В. Информационные технологии в социальной структуре общества // В.В. Печенкин. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001. С. 5-16.
