Имидж и личность Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ИМИДЖ и личность

И.А. Федоров

Fedorov I.A. Image and personality. The article discusses its author’s understanding of the problems of correlating the personality with his / her image.

В мировой философии, социологии и психологии, при всем богатстве конкретных идей и теорий, в сущности, не так много собственно фундаментальных моделей, претендующих на объяснение глубинных основ человеческого поведения. Оно объясняется:

- через некое общее субстанциональное начало, по отношению к которому механизмы человеческого поведения интерпретируются как частный случай (Дао Конфуция, Мировая воля Шопегауэра, Абсолютная идея Гегеля);

- через давление некоего бессознательного начала, предопределяющего личностные начала поведения (3. Фрейд, К. Юнг, Р. Шеррингтон);

- через движение объективно существующей системы ролей, привычка к выполнению которых формирует собственно личность (интеракционизм, марксизм);

- через самодостаточную активность личности, врожденные социальные рефлексы, полевые эффекты общения и другие.

В данном случае такие акценты фундаментальной методологии были интересны автору только для попытки уточнения вопроса - верно ли, что имидж человека является атрибутом его личности.

Свои взгляды на природу имиджа автор уже выражал в соответствующей монографии [1]. Чтобы избегать самоповтора, отметим лишь главное - имиджи понимаются автором как особая морфема духовной жизни общества, обладающая следующими, как минимум, характеристиками:

- они представляют собой как бы своеобразный "ген" нашей цивилизации, как особый механизм воспроизводства собственно социального поведения человека;

- такой "ген" выражает программирование поведения людей символами и образами социального успеха, причем используя, в качестве средства, самих себя. Иначе говоря, имиджи, будучи выходной характеристикой психики, показывающей ее готовность к общению, гарантируют высокую вероятность постоянного воспроизводства ориентации поведения именно на

социум, на групповые, а не индивидуальные ценности;

- имиджи имеют сложную структуру, не бывают изолированными ("пакетируются"), даны одновременно на нескольких уровнях (индивидувальной психики, коммуникативного поля, на чисто внешнем, ви-зажном уровне).

Проще всего было бы объяснять формирование имиджей воздействием некоего "коллективного бессознательного", в духе Карла Юнга и Льва Гумилева [2-3].

Такая простота вызывает у автора чувство какой-то фатальной законченности, неясности того, что делать дальше. Представимые варианты проверки столь экзотической гипотезы очень дороги, требуют большой выборки и полны риска незаметной фальсификации самой проблемы. Уже поэтому, а также в силу некоторых взглядов автора на природу собственно научного знания, которые достаточно старомодны, в нашем анализе такие гипотезы использоваться не будут.

Грань между наукой и мистикой в современных теориях личности вообще чрезвычайно тонка. Так или иначе, но для современной психологии можно считать доказанными - в рамках рациональной научной парадигмы - следующие, как минимум, общеисторические положения:

- личность не исчерпывает содержания психики и не является изолированной частью психики;

- личность представляет собой динамическую систему открытого типа, причем элементами ее являются психические механизмы воли, понимания, планирования, целеполагания, ценностной ориентации и так далее;

- системное качество личности всегда выражено не просто в связях между элементами, но конкретным состоянием: тревогой, эмоцией (страстью), эмпатией и так далее, выражающими реакцию прежде всего на состояние среды, в том числе социальной;

- опыт бытия в социальной среде, наложенный на врожденные предрасположенности, фиксируется в убеждениях,

ценностях и представлениях личности; наиболее же устоявшийся и осмысленный опыт - в так называемой ориентации (стиле) жизни, показывающей готовность человека реально действовать для достижения какой-то глобальной цели: богатства (утилитарная ориентация), удовольствия (гедонистическая), славы и престижа (пассионарная), покоя (экзистенциальная), соблюдения "принципов жизни" во что бы то ни стало (ригористическая);

- человек, как шутят психологи, не является ни большой бихевиористской белой крысой, ни маленьким когнитивистским компьютером; личность, тем более, не является ни чисто адаптивной системой, реагирующей на изменение среды рефлекторно, ни биороботом, постоянно реализующим некую изначально данную человеческую природу;

- понятие "Я-система" не тождественно понятию личности. Если последнее описывает сферу "осознанной психики", или, реже, собственно область выработки социальных решений, то первое включает механизмы, управлять которыми человек практически не в состоянии - аперцепцию, интуицию, архетипы. Личность в последнем варианте не только сознает, но и чувствует невозможность управления осознанием во многих аспектах (предчувствия, тяга к риску, страсти, сон);

- структура психики содержит элементы, совершенно не сводимые к личности, -например, упоминавшиеся экзистенциалы, очаги дальней и генной памяти, ассоциаций. Однако все они опосредованно влияют на личностный поведенческий выбор, причем, по представлениям автора, в каждом поведенческом акте. Корреляция систем "личность" и "неличность" постоянна и подчинена очень сложным законам. Например, особое внимание психологов и физиологов привлекает так называемая ретикулярная формация в структуре мозга, которая, как ни парадоксально, не только фильтрует информацию по коду "новое-старое", но и запускает с помощью норад-реналина многие эмоции. Давно известны и феномены частичной потери людьми ориентации в социальных ситуациях не из-за каких-то мировоззренческих кризисов или недостатков воспитания, а из-за поражения лимбической подсистемы мозга ("синдром Клювера") и так далее;

- вся жизнь психики осуществляется как бы на нескольких энергетических уровнях, отличающихся друг от друга прежде всего именно задействованностью личностных психических подсистем.

Рис. 1. Поведенческо-энергетические уровни психики.

Таких уровней три, что отражено на рисунке 1.

Ордината графика выражает энергетические затраты Е, причем подчеркнем, что речь идет о психической энергии, которая всегда тратится "по минимуму" ("принцип экономии сил"), необходимому для решения типичных для такого уровня поведенческих задач; по абсциссе - время

Для первого уровня ("1") характерна деятельность условно- и безусловно-рефлекторных систем, что, естественно, объясняет приведенный выше принцип для поведения в несложных условиях, или для решения довольно сложных объективно (например, в спорте), но часто повторяющихся задач. Имидж представлен здесь в основном неосознанно, на уровне миметических и поведенческих привычек.

Для второго уровня ("2") нормой является следование групповым поведенческим стереотипам и, в соответствии с принятой концепцией, роль имиджа здесь резко увеличивается.

Третий уровень ("3"), уровень чистого понимания, творчества, слишком сложен, чтобы говорить о нем в двух словах.

Роль имиджа на третьем уровне невелика и чувствуется лишь в стартовых, чувственных, психологических операциях, о чем речь пойдет ниже, равно как и о ментальных аспектах имиджа.

Такая роль обозначена на графике кривой с кодом "//я". Ее пунктирность условно отражает еще одну фундаментальную особенность личности. По представлениям автора, самосознание дискретно, прерывно. Переход с уровня на уровень может идти скачками; иначе говоря, "уровневая инерция" падает от первого к третьему уровню. Дело в том, что на высших уровнях очень велики энергетические траты, и при первой иллюзии решения сложной задачи идет "сброс" на низший уровень.

Приведем некоторые характеристики собственно авторского понимания природы личности, которая формировалась под

явным влиянием идей марксизма, экзистенциализма и интеракционизма. Такое понимание проще пояснить схемой (рисунок 2).

Рисунок 2 отражает исходные авторские представления о структуре личности и основных факторах, очевидно, влияющих на бытие такой пластичной и сложной структуры.

Стержнем такой структуры выступает упоминавшийся экзистенциал "Эк" и функционально-деятельностная ориентация и всей психики, и личности в результате оформившегося еще в процессе изначального антропогенеза мощного влечения к психологической защите как психическому аналогу инстинкта выживания путем социализации, интериоризации социально данной необходимости имиджей.

На каждом энергетическом уровне структуры личности А, В, С, Д Е такой экзистенциал выступает своеобразным "генератором" поведенческого поля, на факт которого указывал еще К. Левин, которое провоцирует метасистему несоциальных и девиантных, отклоняющихся действий, ценностей, потребностей и квазипотребностей, и так далее (на рисунке 2 -область, прилегающая к экзистенциалу, знак пБ - "несоциальное") на каждом уровне структуры личности.

Таким образом, вся приведенная на схеме структура как бы вращается (знак "Л"), рождая центробежный момент, упоминавшуюся "внешнюю" ориентацию на действие, имеющую свою специфику на каждом уровне. Причем неизбежны межу-ровневые связи (знак "1"), посредством которых гипотетический "момент движения" от экзистенциала, момент психической защиты должен передаваться от уровня к уровню, первоначально плавно, а на высших уровнях - скачками, меняя формы такой защиты.

1т

На "выходном" уровне, уровне готовности к выполнению групповой роли (знак "/т") роль экзистенциала минимальна, поскольку сам имидж, оформляющийся именно тут, выражает единство группового и индивидуального опыта психологической защиты, опосредованного социальными целями человека и ситуацией. Естественно, общая логика схемы подразумевает зависимость - чем "ближе" уровень организации личности к подсознанию, дальней памяти, тем ниже роль чисто социальных ориентиров в процессах формирования имиджа (знак "Р' обозначает область подсознания, линия "л: - у" - описанную

3. Фрейдом область вытесненного сознания, которая будет интересовать нас лишь в связи с ментальными аспектами имиджа).

Разумеется, дело сильно осложняется тем, что процессы формирования имиджа опосредованы микросредой человека (знак "М") и общедетерминирующими воздействиями микросреды, что часто переплетено самым затейливым образом.

Остается лишь выделить, хотя бы в самом общем виде, специфику каждого из уровней. Подчеркнем еще раз, что они различаются энергетикой, степенью управляемости (или долей так называемых рефлекторно-личностных ориентаций), частотой апелляций к дальней памяти, интуиции и так далее.

Описание возможной классификации уровней организации личности

Уровень А. Будем понимать под таким шифром уровень социального обоснования поведения человека. Отличается высокой ролью рационально-понятийного "тракта" (психологическое социальное планирование, знаково-семантическая подсистема, выработанные предубеждения, непосредственная шифровка имиджей, транскоммуникационные феномены и так далее).

Уровень В. Уровень бытия личностнодеятельной ориентации (или, пользуясь термином польских социологов, "стиля жизни").

В нем как бы обобщаются, системно связываются процессы, идущие на предыдущих уровнях. Своеобразным нормативно-ценностным "центром" такого уровня должна являться картина целей, ради которой человек готов действовать реально. Как уже отмечалось, возможны несколько ориентаций (или "стилей жизни") - прагматическая, гедонистическая, дионисийская, ригористическая и так далее.

Уровни А и В можно объединить в известном термине "социальная Я-система".

Уровень С. Назовем его уровнем выбора предубеждений. На таком уровне происходит сложнейшее согласование неуправляемых, автоматизированных, стремящихся к гомеостазе психических процессов с социальным "Я". Центром такого уровня являются движения воли, о чем речь пойдет ниже. Будем называть такой уровень "витальным Я" человека.

Уровень Б. Описание такого уровня наиболее затруднительно, поскольку именно тут формируются фобии, комплексы, востребуемые лишь интуитивно цепи ассоциативного разгона, и так далее. Другими словами, здесь хранится и самоорганизуется доволевая экзистенциональная информация. Она выражает сам исходный принцип жизни высших уровней - боязнь и необходимость самопознания одновременно, фундаментальность страха себя как скрытую и формализуемую, на других уровнях в десятках форм основу бытия личности.

Коммуникации и структурирование комплексов, страхов и фобий экзистен-ционального уровня чаще всего неосознанны и даны в мире самосознания личности лишь в несоциальных формах - в сновидениях, страстях и так далее.

Уровень Е. Назовем его условно-рефлекторным уровнем личности, где происходит отождествление, идентификация собственно физиологических и психических реакций.

Разумеется, такое описание гипотетических уровней организации личности очень фрагментарно и функционально, что определяется целями работы. Качество и законы взаимосвязи "сквозных" и "уровневых" процессов жизни психики интересуют нас лишь со стороны формирования имиджа.

Подведем потому первые итоги относительно причин формирования имиджа в психике, хотя, разумеется, выделить чисто психические детерминанты имиджа, отвлекаясь от социально-групповых его аспектов, весьма непросто.

Кроме того, в системе таких методологических операций приходится отвлекаться и от процессов формирования имиджа на отдельных уровнях, что уменьшает достоверность обобщений.

Выделим, тем не менее, общепсихические основы бытия имиджа.

1. Имидж не является только "выходной" или чисто "уровневой" характеристикой личности. Его бытие выражает необходимость, за счет стереотипизации по-

веденческих выборов, психологической защиты человека в группе, а также несво-димость упоминавшегося "социального Я" к витальному и экзистснциональному "Я".

2. Имидж есть феномен личности, а не внеличностных структур психики, которые оказывают лишь обгцедетерминирую-щие воздействия, причем разные элементы и уровни организации личности в разной степени влияют на формирование имиджа.

3. На уровнях "Б" и "Е' в структуре личности оформляются лишь общие, достаточно безличные условия возникновения имиджа. Наиболее важными из них являются:

- ассоциативная связь первичного экзи-стенционального страха с социально опасными символами. Другими словами, символы социального поведения оформляются как "правильные", приятные статистически чаще. Движение от одного такого символа к другому как один из моментов выбора поведенческого решения энергетически выгодно, создает чувство психологической защищенности;

- оформление образа социального успеха как важного ориентира в критически большом числе случаев осознанного целеполагания;

- выделение функционально-деятельностной психической ориентации, причем целого рада процессов. Иначе говоря, многие процессы восприятия, воли, понимания, логического обоснования решений показывают как бы скрытый учет будущих корреляций при поведении в социальной группе, где даже явно ошибочное решение может быть скорректировано групповым опытом (принцип: в психике факт любого быстрого обоснования действия важнее долгого, но правильного его обоснования).

4. Необходимость имиджа растет от "нижних" уровней личности к "верхним" (от к "А”), причем на каждом уровне приведенные ниже зависимости опредмечиваются в конкретных "уровневых" процессах (например, учет необходимости социальной защиты в работе воли). Ситуации, когда роль имиджа падает (состояние страстей, одиночество), провоцируются редкой сменой энергетических потенциалов уровней.

5. Окончательное оформление конкретного имиджа идет на уровне социального обоснования модели поведения. В таком случае миметические, игровые, подражательные потребности человека реализуются с учетом образа желаемого социального успеха и давления глубинных комплексов и фобий.

Логически рассуждая о конкретной точке старта имиджа в жизни психики, надо учитывать и то, что в психологии называется "эффектом сшибки", борьбу противоположных влечений в человеческой душе. Такой механизм психики должен как бы ограничивать те ее подсистемы, которые лишь провоцируют, делают возможным возникновение имиджа от тех, которые конструируют уже собственно структуру имиджа. По представлениям автора, таким рубежным механизмом является воля.

Выбор именно воли объясняется рядом соображений:

- анализ воли как подсистемы процессов осуществления поведенческого выбора позволяет прикоснуться к диалектике фундаментального по значимости перехода "неосознанное - осознанное" в возникновении самого мотива строительства имиджа;

- изучение сложных и масштабных психических механизмов воли позволяет в случае удачи выработать представления о личностном начале имиджа вообще;

- относительно воли автор придерживается довольно специфических взглядов, прокомментировать которые было бы целесообразно для дальнейшего исследования.

Существует достаточно много фундаментальных подходов к природе воли. Согласно эмоциональной трактовке Рибо, воля возникает как стремление продлить удовольствие, по мнению Меймана, воля есть сторона интеллекта, выражающая необходимость рациональной взаимосвязи "мотив-действие", что вызывает у автора бихевиористские ассоциации, в волюнтаристской теории Вундта воля вообще есть фундаментальная характеристика лич-

ности; напомним, что в философии Шопенгауэра воля, напротив, полностью внеличностна и сознание лишь "оформляет" доличностный выбор; существуют и чисто физиологические трактовки, сводящие волю к сложным условным рефлексам и полумистической топологии мозга, и так далее.

Не вдаваясь в детали старой, но не потерявшей актуальности дискуссии о природе человеческой воли, будем считать функционально достаточным определение воли как метасистемы психических процессов осуществления поведенческого выбора в сложных ситуациях.

Краткий комментарий авторской позиции относительно осуществления человеком поведенческого выбора можно сформулировать так:

- все основные конкретные механизмы человеческой воли ориентированы на провоцирование ощущения психологической защиты, причем такое ощущение шифруется в психике социальными образами будущего общения, что показывает высокую вероятность осознанного строительства имиджа как огромного числа поведенческих выборов.

Другими словами, по определениям автора, воля работает так, чтобы в результате возник мотив: "То, что я хочу, может быть выражено социально, думать по такому поводу не стоит, потому что тревожно. Чтобы достичь цели и получить удовольствие в процессе достижения, вполне допустимо и необходимо нравиться другим людям".

Рассмотрим чуть более подробно возможную аргументацию в пользу приведенного тезиса. Оговорим сразу один важный аспект проблемы. Дело в том, что сама необходимость поведенческого выбора не абсолютна. В некоторых простейших случаях мы вообще обходимся без осознанного выбора, переходя на уровень сложных условных рефлексов.

Переход к такому варианту поведения зависит от объема единичных ощущений и их целостных блоков ("гештальтов"), оцененных психикой как новые, причем такая "оценка" осуществляется автоматизированно, выражаясь в уровне тревожности и непроизвольного внимания.

Кроме того, работа воли опосредована чисто физиологической готовностью человека к нагрузкам, его тонусом, что прямо учитывается в поведенческом выборе. Наконец, лишь упомянем о том, что автор называет феноменом экзистенциального давления в работе воли. Подробное описание его уводит от основной линии исследования, укажем лишь, что такое давление проявляется в редких ситуациях мгновенного, сжатого по времени, "точечного" влечения к выбору опасного варианта поведения против обычной логики воли.

Рассмотрим, по понятным причинам, простейший вариант включенности воли при нормальном тонусе и отсутствии сильных эмоциональных состояний (страстей) (рисунок 3).

Подчеркнем также, что воля, видимо, действительно представляет собой качественный рубеж, отделяющий феномен "Я-системы" от автоматизированных психических процессов памяти, восприятия, и потому в анализе рассматриваются лишь основные группы факторов, как бы "взвешиваемые" волей при выборе пове-

денческого решения. Остальные аспекты, в том числе проблемы формирования каждой группы таких факторов, остаются за пределами комментария.

Блок, обозначенный "А", выражает необходимый выбор информации в финальных стадиях восприятия. Механизмы восприятия в данном случае не рассматриваются, отметим лишь, что финальная стадия восприятия вырабатывает, "оперирует" огромным числом "первичных образов", образованных как "склеивание", агглютинирование отдельных ощущений, целых систем образов-гештальтов, в структуру которых входят "первичные образы", образы памяти (а точнее, разных видов памяти, в том числе сенсорной, памяти органов чувств), символы опасности, если такие образы содержат много нового, и так далее.

Восприятие обозначено на схеме термином "5". Образы восприятия, не имеющие аналогов в памяти, практически не участвуют в работе воли. Они полностью несоциальны. При перегруженности восприятия такими неожиданными, новыми, имеющими психический символ тревоги, образами, воля просто отключается, впадает в состояние "ступора", отключения личности от жизни психики. Выход из ступора идет по одному из трех сценариев: либо, при сильной нервной системе, повтор попытки принятия решения, и при вторичном ступоре - частичная потеря памяти, отбрасывание к "дотревожному" времени; либо, гораздо чаще, переход к попыткам понимания происходящего, либо переход к состояниям страстей при попытке принять решение, чаще неадекватное ситуации.

В обратном случае, когда новых ощущений, образов-гештальтов, мало, роль воли тоже резко меняется, в связи с рос-

том значимости условно-рефлекторных процессов ("К'). В работе воли используется далеко не вся информация восприятия. "Выбор" используемой позже информации определяется вниманием, в данном случае выражающим опыт предыдущих выборов.

Остановимся на таком аспекте чуть подробнее.

Отбор информации для выбора поведенческого решения подразумевает своеобразный "трал", "невод" (блок "А"), выражающий глубинные связи воли и внимания, как сосредоточенности воли на данных восприятия. В упоминавшемся отборе информации можно выделить следующие, как минимум, очевидные информативные блоки:

- осознанные поисковые эталоны произвольного, то есть работающего по предыдущему "заданию" воли, внимания (блок "1");

- неосознанные эталоны полезности, "под которые" отбирается еще один блок информации восприятия (например, неосознанное отслеживание шума моторов или разговора пилотов с пассажирами самолета);

- неосознанные экзистенциальные эталоны, с помощью которых стихийно оценивается уровень новизны ситуации, что проявляется в уровне общей тревожности (предчувствия, "тревожные ассоциации" во снах);

- стихийные и случайно взаимосвязанные ассоциации и ощущения. Последние три блока обозначены на схеме соответственно знаками "2", "3", "4".

Стартовая для работы воли оценка имеющейся, точнее говоря, отобранной, информации дается блоком, отображенным знаком "V" на схеме.

уст.

А

А К.

Рис. 3. Факторный анализ психических механизмов воли.

Кроме того, работа основных механизмов воли зависит от блоков, обозначенных на схеме знаками "Е' и Такие

блоки выражают опосредованное влияние чисто физиологических процессов на поведенческий выбор. Подробно диалектика такого влияния не рассматривается.

Подчеркнем, что общий настрой, эмоциональное поле, заметно влияющее на последующую работу воли, зависит, таким образом, от новизны информации восприятия, самочувствия, остаточных процессов предшествующих состояний, причем чаще всего выдерживается примерно следующее соотношение: 1 < 2 + 3 + 4.

Иными словами, осознанная "плюсовая" оценка информации восприятия всегда блокируется, если бессознательные оценки противоположны, и наоборот.

Отметим главное для данной, вводной, части анализа ноли:

- формальной предпосылкой будущего формирования имиджа в работе воли является высокая роль стереотипизации уже в стартовых волевых механизмах. Ориентация на имидж проявляется тут в функциональном использовании опыта общения, в том, что сам отбор информации для воли выражает не какой-то поиск истины, а приспособление к тому, что другие люди считали нормальным, социально оправданным. Такой опыт освоения социальных сторон общения хранится уже в простейших механизмах отбора информации и ее первичной оценки, что еще раз показывает мощные психические корни имиджа.

Перейдем к анализу основных механизмов воли, принимая рабочим критерием понятия "основных механизмов" - переход психики к масштабным операциям обработки уже отобранной посредством внимания информации.

Первая из таких масштабных операций -своеобразный тест информации на соответствие личностной установке (на рисунке 3 - знак "уст. 1", "уст. 2").

Не касаясь подробно сложнейших проблем природы и причин возникновения феномена установки, сошлемся на известные работы школы Д. Узнадзе.

Учитывая известные эксперименты Л. Ланге, Ф. Знанецкого, Д. Узнадзе и других, будем понимать под установками готовность, предрасположенность человеческой воли осуществлять еще одну, вторичную фильтрацию информации восприятия; причем такая фильтрация подразумевает готовность использовать именно ту информацию, которая точно соответ-

ствует личностным стереотипам. Начало основных волевых операций как раз и связано с перебором "установочных стереотипов" выбора.

Иными словами, установки воли есть устоявшиеся смысловые и вербальные границы оценки "похожее со мной было, и сначала надо попробовать делать то, что считается правильным в такой ситуации, и что я уже делал в похожих случаях".

Подчеркнем, что психический "объем" установок нестабилен. Слишком "широкое" раздвижение установок, за пределы знака "уст. 2" на схеме, означает, что в системе выборов все больше необычных, редких вариантов решений, в том числе и тех, которые заведомо не одобряются групповым опытом, причем иногда именно последние мучительно-притягательны (феномен "психической негации", желания делать назло). Крайнее расширение таких установок есть одна из важных характеристик психической болезни, крайнее сужение, основанное на боязни необычных решений (причем такая боязнь может быть неспровоцированной последней ситуацией, то есть обсеситивной), - мещанской ориентацией жизни и, в пределе развития, - фанатизма, навязчивых неврозов и фобий.

По мнению автора, уже сам статус установки в жизни психики показывает доминирование опыта общения в личностном выборе в огромном числе ситуаций. В этом смысле установка есть проекция опыта использования имиджей на механизмы воли. Практически такая зависимость выражается в распределении негативных ассоциативных символов (кошмары, навязчивые картины, воспоминания, вызывающие дискомфорт, тревогу, тоску) примерно по зависимости: чем дальше от границ установки, тем выше вероятность того, что обычные акты жизни личности (акты восприятия, воспоминания, ощущений) будут провоцировать такие символы.

Подчеркнем, кстати, что приведенная зависимость не абсолютна. При сильной мотивации (любопытство, высокая устойчивость личности) человек может "заходить" далеко за пределы установок, благодаря чему возможно, например, интенсивное обучение, чистое творчество и так далее. Но первичность попыток принять решение, отграниченное установками, достаточно ярко показывает, что опыт имиджей общения гораздо древнее, чем зачастую кажется, он возник не в XX веке и не является результатом индустрии развлечений и моды в эру истеблишмента,

как иногда об этом пишут. Напротив, китч-культура представляет собой одно из направлений приспособления мира социума к древней привычке человека к конструированию имиджей.

Итак, отграничение возможных вариантов поведенческого выбора в бытии установки есть первая из основных масштабных операций воли. Вторая из них связана с особым "переборным" вариантом, уже внутри" поля психической установки.

На рисунке 3 такой механизм изображен отрезками, символизирующими рассмотренные варианты поведенческого решения (знаки "х",

Такие варианты и представляют собой своеобразный "банк конкретных поведенческих стереотипов", лежащих в основе имиджа.

Для того чтобы какой-то связный набор поведенческих действий попал в такой банк стереотипов", должны быть соблюдены следующие, как минимум, условия:

- такие действия должны быть опробованы, причем в редких случаях апроби-рованность может быть идеальной (какой-то человек дает желаемый эталон поведения в группе, на который ты сам пока не решаешься);

- апробация должна сопровождаться положительной или нейтральной групповой оценкой, что желательно, исходя уже из упоминавшегося принципа "экономии психической силы . Нормальные групповые оценки позволяют избегать сомнений, мучительного самоанализа, неизбежной тревожности при выходе за пределы установок;

- такие действия не должны прямо противоречить тем нормам, которые личность считает своими нравственными ориентирами, или, по крайней мере, такие действия позволяют сфальсифицировать такие нравственные нормы.

Практическое же действие переборного механизма воли очень сложно, и, возможно, термин перебора не слишком точен. Оно представляется автору примерно так. Первоначально идет ассоциативная "сверка" уже отфильтрованной (отбирается, по отношению к первичным ощущениям органов чувств, 1-3 процента информации) с главными, устойчивыми, "плюсовыми" символами блоков действий, ранее зарекомендовавшими себя как устойчивые социальные стереотипы поведения. Совпадение ( ассоциативный пробой"), создание компилятивного единого образа-гештальта провоцирует чувство решенности, состояние "Я решил". При несовпадении "включаются более сложные механизмы воли,

и было бы наивным считать любые переборные механизмы чем-то определяющим полностью поведенческий выбор человека; такие взгляды просто отбросили бы исследователя к старым идеям французской философии XVIII века о человеке-машине.

Таким образом, процессы конструирования имиджа в работе воли выражены, прежде всего, в работе установок, как бы отсекающих нестереотипные, "вредные" для имиджа варианты решения в переборном ассоциативном механизме, который увеличивает вероятность решений, связанных с образом будущего идеального общения, образом желаемого социального успеха, и так далее.

Еще одна масштабная операция воли -сложнейшее согласование отфильтрованной информации восприятия с оформившимися к данному моменту иллюзиями, дальними планами, с тем, что в теории искусственного интеллекта называют "звездой надежды" [4].

Выделим несколько общих характеристик такого феномена жизни психики.

Во-первых, звезда надежды" (на рисунке 3 обозначена звездой) представляет собой систему образов идеальных ситуаций, часто тщательно скрываемую ("я -президент , я - рок-звезда", "я - чемпион" и так далее).

Во-вторых, такая система образов именно идеальна, то есть заведомо содержит нефункциональные иллюзии, особый мир воображаемых самореализаций, проявляющихся в снах, аффектах, тяге к риску. Но такие нефункциональные образы чаще всего зашифрованы именно социальными символами (победа в войне, слава, власть, престиж, богатство), так как в противном варианте "звезда" содержала бы тревожащие символы. Таким образом, уже статус звезды показывает закономерность того, что будущий имидж должен резуль-тировать и невербальные стороны наших фантазий.

В-третьих, звезда" в жизни психики, видимо, достаточно изолирована, она представляет собой лишь косвенно осмысленный социальный опыт.

Другими словами, вряд ли верно, что реальные поведенческие выборы человека, втайне получающего удовольствие, представляя себя балериной, определяются именно такой мечтой.

Но существование такого рода житейски нелепых мечтаний столь же неизбежно, как и так называемый "здравый смысл . Уже потому поведение людей не может быть только функционально-ситуа-

тивным. Привычка к имиджам позволяет, однако, возвращаться к здравому смыслу при слишком далеком отходе от ориентиров приспособления к жизни в социальных группах. Выбор одного из вариантов поведения "внутри" установки зависит и от того, есть ли в представлениях человека о таком варианте ассоциации на "звезду надежды". Если они есть, выбор варианта становится более вероятным.

Таковы представления автора о наиболее общих механизмах работы воли.

В логике известны ошибки так называемых "негативных дефиниций" (по стереотипу "стол есть предмет мебели, не являющийся стулом"). Признавая некоторый смысл в таких определениях - при условии, что они являются дополнительными - автор после ознакомления с эмпирическими и теоретическими материалами по психологии восприятия и ощущения хотел бы высказать сформированное убеждение: ни в восприятии, ни в ощущении имиджа нет.

Иными словами, даже беглый анализ механизмов и зависимостей человеческой

воли показывает справедливость тезиса: бытие имиджа непременно включает в качестве элемента психические образы социального поведения, но далеко не всякий образ имеет отношение к имиджу.

Таково, в общих чертах, понимание автором сложнейших проблем соотнесенности личности и имиджа, необычайно тонкого механизма возникновения последнего не за счет какого-то навязывания извне, но из самых интимных глубин воспроизводства ощущения "Я" в личности и боязни этого ощущения, мешающего спокойно и стереотипно общаться. Во всяком случае, остальные трактовки оставляют чувство несколько излишней тяги с иррационализму - излишней, поскольку, по мысли Ф. Искандера, тот, кто видит в небе ангелов, не видит в небе птиц.

1. Федоров И.А. Имидж как программирование поведения людей. Рязань, 1997.

2. Юнг К. Психологические типы. М., 1996.

3. Гумилев Л.Н. Этносфера. М., 1994.

4. Ботвинник М. Избранные работы. М., 1990.

О СЧАСТЬЕ КАК ФИЛОСОФСКОЙ КАТЕГОРИИ

И. И. Булычев

Bulychev 1.1. On happiness as a philosophical categoiy. Happiness is a category to indicate any subject’s satisfaction of the conditions of his / her being which has a positively humanistic purposefulness. Counter-happiness, on the contrary, is a categoiy to indicate high, moderate or low satisfaction which has a positive and anti-humane social purposefulness.

Исследование феномена счастья традиционно проводилось в отечественной духовной культуре по ведомству этики, хотя в полной мере данная проблема поддается осмыслению в первую очередь в границах социальной философии. Роль категории счастья, по мнению автора, адекватным образом может быть истолкована в рамках учения о социальном субъекте любого уровня (индивид, общность, социум). Счастье вместе со своим антиподом представляет, с этой точки зрения, основное движущее (диалектическое) противоречие целостного субъекта.

Но что такое счастье по своей сущности1} Достаточно распространено понимание счастья как состояния наибольшего, высшего, глубокого удовлетворения, полноты бытия (условиями своего существо-

вания, осмысленностью жизни, осущест-вленностью собственного человеческого назначения) [1 - 2]. Такое понимание раскрывается рядом типичных суждений: "С субъективной стороны счастье всегда выражает стремление к переживанию, жажду ощущать бытие, способность к постоянному напряжению душевных сил"; "счастье как подъем жизненной и творческой энергии - свидетель верности жизненной истине"; счастье "есть ... общение, отдача себя, то есть любовь..."; "счастье невозможно без того, чтобы все силы души находили себе применение и выражение..." [2]. Доведенное до своего логического завершения, подобное толкование приводит нередко к парадоксальному выводу о том, что счастье есть "состояние... абсолютного отсутствия желаний..." [3]. Сразу же воз -