CC BY
218
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
163
УДК 821.161
А.В. Флоря, Н.Д. Яцук
ИДИОСТИЛЬ Ю. ПОЛЯКОВА
Предмет данной статьи - описание художественных особенностей прозы Ю. Полякова. Цель - характеристика индивидуального стиля писателя. Основной метод исследования - описательный. В творчестве Ю.Полякова органично соединяются публицистика и собственно художественное повествование. Один дискурс невозможен без другого. Преобладающей тональностью его прозы является ирония. Это определяет многие лингвистические особенности индивидуального стиля данного писателя, прежде всего словообразовательные. Юрий Поляков - мастер окказиональных слов, но не ограничивается этим. Романист любит разнообразно использовать узуальные аффиксы и способы словообразования, чтобы открывать семантические нюансы - с иронической коннотацией. Ирония - основная черта, которая отличает Полякова от так называемых «новых реалистов» (З. Прилепин, Р. Сенчин, С. Шаргунов и другие). Индивидуальный стиль этого автора меняется со временем, но трудно говорить о его эволюции. Скорее можно утверждать, что стиль Юрия Полякова органичен теме и зависит от нее.
Ключевые слова: Юрий Поляков - постмодернизм - идиостиль - художественный мир - ирония - «новые реалисты» - словообразование - окказиональное слово - эксперимент - юмор.
На творчество Ю. Полякова влияют два основных фактора - филологическое образование и журналистская профессия. Как филолог он имеет пристрастие к редким, необычным словам и оборотам (иногда его герои-филологи их комментируют) и вообще к языковому эксперименту. Его проза отличается публицистичностью, общественно-политической направленностью, и закономерно, что он стал популярнейшим писателем «предперестроечной» и непосредственно «перестроечной» эпохи, затронув наиболее животрепещущие социальные темы - дедовщину в армии, формализм и очковтирательство в школе и карьеризм комсомольских и партийных работников («100 дней до приказа», «Работа над ошибками», «ЧП районного масштаба»), а с повести «Апофогей» (1989) взялся за эротическую тематику.
Проза и публицистика Ю. Полякова влияют друг на друга. Для прозы, как было сказано, характерна политическая тематика и проблематика (со временем достигающая всё большей остроты). Для публицистики типичны яркие черты поляковской манеры - склонность к языковым играм, словотворчеству, парадоксам, иронии, которая становится почти всепоглощающей.
Из этой иронической модальности исходят пародирование, стилизация различных литературных манер, стилистические контрасты, смысловые противопоставления, оксюмороны, семантически некогерентные (несвязные) сближения разнородных объектов.
Кстати, некоторые из них написаны как сюжетные художественные тексты - притчи (цикл «Апофегмы»).
Стиль публицистических и прозаических художественных текстов почти один и тот же.
Вот фрагмент из статьи Ю. Полякова, который можно принять за отрывок из его романа о комсомольских работниках: «Одно время упорно старались заразить молодёжь модернизированной революционной романтикой:
И вновь продолжается бой, И сердцу тревожно в груди, И Ленин такой молодой, И юный Октябрь впереди!
«Как это? - простодушно поинтересовалась начитанная (здесь и далее курсив наш. - А.Ф., Н.Я.) активистка у старшего комсомольского товарища. - Почему продолжается бой? Это же Троцкий: перманентная революция...» И старший глянул на неё так, как, наверное, библейский царь смотрел на свою семьсот первую жену, на которую у него уже не хватало ни сил, ни денег...» (статья «Орало эпохи»).
Срав.:
«Дашка сдала отца высокой, изысканно тощей девице Вале, дежурившей в приемной. При этом девушки по-особенному переулыбнулись:
- А мы к ва-а-ам! - пропела дочь.
- А мы зна-а-аем! - отозвалась тощая. И Башмакову приоткрылись вдруг некие специальные отношения, связывающие меж собой секретарш всего мира. В детстве он читал одну дурацкую книгу, в ней члены тайного революционного общества в любой части планеты, хоть в мертвой пустыне, откликались на пароль: «месс-менд». Шепни: «месс-менд» - и тут же из бархана, вытряхивая из ушей песок, вылезет сподвижник. А у секретарш всего мира пароль запрятан в улыбку.
- Вы уж моего папочку не обижа-айте! - улыбнулась Дашка.
- Не оби-идим! - улыбнулась Валя» («Замыслил я побег...»).
Здесь совпадает многое: ироническая характеристика не очень умной женщины, развернутая метафора, эротическая коннотация (во втором случае - заигрывание секретарши с Башмаковым), одни и те же темы, мотивы, образы: травестируемые тексты революционного содержания (советская песня и роман М. Шагинян), включение революционной темы в иной временной контекст, мировая революция, комсомольский работник (во втором случае - Башмаков) - пресыщенный сладострастник и молодая женщина (совпадает даже отношение к ней). Заметим, кстати, что образ стареющего эротомана - один из главных у Ю. Полякова.
Ю. Поляков - реалист в традиционном смысле этого слова. Его можно назвать реалистом «вне направлений», его творчество не относится в том числе к так называемому «новому реализму» (З. Прилепин, Р. Сенчин, С. Шаргунов, Д. Гуцко).
«Новый реализм» - явление весьма неопределенное, не оформленное теоретически. Для него характерны критическое отношение к постсоветской действительности (это не значит, что все писатели исповедуют леворадикальные убеждения), мрачная (иногда «депрессивная») тональность, натурализм, вульгаризация лексики. Ю. Поляков отличается от этих авторов по ряду важных параметров. Он избегает крайностей в откровенном, прямом выражении политических симпатий и антипатий (хотя их направленность не вызывает сомнений), ко всему относится иронически и всё пародирует, тяготеет к языковой игре, не типичной для «новых реалистов».
При этом Ю. Поляков оказывается более радикальным критиком постсоветской действительности, чем «новые реалисты». Они очень терпимо относятся к литературным собратьям. Например, З. Прилепин в книге «Именины сердца. Разговоры с русской литературой» (2009) дает высокую оценку современным писателям, а Р. Сенчин вообще заявляет: «(...) первое, уже завершающееся, десятилетие, по крайней мере, оказалось не таким уж плохим. Пожалуй, с «оттепельных» конца 50-х - начала 60-х не было в нашей литературе столь богатого на открытия, на новые имена периода» [4]. Зато Ю. Поляков, хорошо знающий оборотную сторону литературного процесса, оценивает культурную ситуацию в России крайне скептически, если не пессимистически, и много пишет о деградации культуры. Например, главная тема «Козленка в молоке» (1998) - невостребованность литературы в современном обществе (самих текстов никто не читает, значение имеет только репутация авторов; заметим, что действие происходит в 1985 г., в начале «перестроечного» книжного бума!), и в последующие годы его мрачное видение культурной ситуации только усугубилось. Так, в его последнем романе «Гипсовый трубач» оно распространяется также на СМИ и кинематограф.
Итак, в политических и литературных вопросах Ю. Поляков объективно занимает нонконформистскую позицию, однако юмор смягчает впечатление от его прозы. Трудно сказать, что он занимается социальной сатирой и гневным обличением пороков. Его основной взгляд на вещи - насмешливый и несколько отстраненный.
Языковая манера Ю. Полякова меняется со временем, но затруднительно говорить о ее эволюции. В ней, скорее, господствует стихия эксперимента - и в этом автор постоянен. Нередко он находит удачные приемы в конкретном тексте, но в последующих произведениях оставляет их без развития. (Мы определяем эту черту как стилистическую неоднородность.)
Например, в романе «Козленок в молоке» рассказчик постоянно использует прием автокомментария: каждую новую метафору оценивает в скобках - насколько она удачна. В других произведениях он этого не делает. В «Демгородке» много архаизмов, в целом малотипичных для других текстов и т.д.
Иногда это объясняется художественной спецификой, тематикой, идеологией текста, образами героев и др. факторами. Например, в том же «Козленке» главный герой - писатель-неудачник, мечтающий создать шедевр - свою «главненькую книгу» (фактически ею и оказывается сам роман «Козленок в молоке», написанный от первого лица), - естественно, что он следит за своей речью, фиксирует каждый свой необычный оборот. В «Демгородке» создается образ общества после падения «де-
Идиостиль Ю. Полякова 165
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ 2014. Вып. 4
мократов». С одной стороны, это реставрация патриархальных устоев, с другой - уже новый мир, и его реалии описываются специфическими словами: архаизованными неологизмами отчасти с советским оттенком (например, обращение «господарищ» = «господин» + «товарищ»).
В «100 днях до приказа» уместен армейский жаргон, в «ЧП районного масштаба» - стилизация речи аппаратчиков, в «Парижской любви Кости Гуманкова» - галлицизмы.
Бывает и по-другому: найденные удачные приемы используются и далее. В романе «Замыслил я побег...» постоянные переименования главного героя - Олега Трудовича (Олег Тунеядович, Олег Трусович, Олег Турандотович и т.д.) является не только реакцией на его экстравагантное отчество, но и знаком его личностной аморфности, конформизма. Этот прием, в несколько ином виде применяется в «Гипсовом трубаче» по отношению к беспринципному литератору Кокотову, сочиняющему под женским псевдонимом «романы о любви». Он именуется автором «Лабиринтов любви» - и далее вставляются различные заглавия этих сочинений, над которыми Ю. Поляков откровенно издевается. В «Грибном царе» циничный частный детектив видоизменяет фамилию Веселкин - по-видимому, с претензией на остроумие. А ранее Ю. Поляков использовал подобный ход в «Парижской любви Кости Гуманкова», где нелюбимая жена героя иронически именуется Верой Геннадьевной - каждый раз с новыми эпитетами. Возможно, это влияние фильма Э. Рязанова «Гараж», в котором Сидорин (В. Гафт) обращается к разным людям с разными эпитетами, а его самого в конце именуют «многоликий вы наш». Для идиостиля Ю. Полякова характерны кинематографические цитаты и аллюзии, особенно это проявляется в «Гипсовом трубаче».
Смешение стилей, как правило, тоже иронически окрашенное, - одна из главных особенностей Ю. Полякова: «(...) стал бриться, размышляя о том, что физиономия полнеющего мужчины незаметно превращается в ряшку, на которой трудно прочесть живые муки его души. Зато некто, страдающий, скажем, несварением желудка, взглянет на вас во всём ореоле духоборческой худобы, а в глазах у него будет светиться отчаяние падшего ангела» («Парижская любовь Кости Гуманкова»). Здесь смешиваются разговорная речь и книжная.
По мнению В.Г. Куницына, Ю. Поляков, оставаясь на позициях реалистической прозы, «пытается усвоить наиболее плодотворные элементы эстетики постмодернизма. С одной стороны, его творчество - это как бы полемика с этим направлением, с другой - налицо попытка художественного синтеза ведущих тенденций современной литературы» [3. С. 564]. Из этих тенденций В.Г. Куницын отмечает только смешение жанров в повести «Демгородок».
Особо отметим черту идиостиля Ю. Полякова, которую мы называем «ироническим постмодернизмом». К настоящему постмодернизму писатель относится негативно и высмеивает его в лице скабрезного графомана Чурменяева - автора скандального романа «Женщина в кресле» - и критика Любина-Любченко, провозгласившего «конец литературы». «Козленок в молоке» - в известном смысле пародия на постмодернистский роман, в котором своеобразно преломляются некоторые особенности этого направления. Прежде всего это «интертекстуальная» игра с классическим произведением, причем в амбивалентной форме. Так, образ Настасьи Филипповны из «Идиота» Ф.М. Достоевского обыгрывается в низменном варианте (роман Чурменяева, который усаживает Настасью Филипповну в кресло гинеколога Мышкина) и в возвышенном - когда Анка пытается сжечь роман «В чашу». Кстати, с образом Анки связана еще одна «постмодернистская» черта - совмещение разных культурных первоисточников: кроме «Идиота», это фильм «Чапаев» и «Мастер и Маргарита»:
«Анкой ее назвал отец, выросший в деревне, где в клубе чаще всего крутили «Чапаева», и молоденькая пулеметчица была его идеалом революционной женственности;
* * *
- А ты, глупенький гений, ты-то здесь зачем? Беги от них, пока таким же не стал! Беги... Где твой роман?
- Вон, - Витек растерянно кивнул на газетный сверток, лежащий на диване.
- Ах, вот он где! (...) Сейчас мы посмотрим, горят рукописи или нет?!
И на глазах ошеломленной общественности она швырнула папку в камин».
Кстати, во фразе «Сейчас мы посмотрим, горят рукописи или нет?!» проявляется еще одна «постмодернистская» особенность - полемическое отношение к классическим цитатам.
Ю. Поляков зачастую не ограничивается одной метафорой, а создает сложные, многоступенчатые, многокомпонентные метафоры. Они могут распространяться на несколько смежных фраз, то есть служат текстообразующим средством.
Одна из важных черт идиостиля Ю. Полякова - обновление слов и идиом путем их переосмысления: например, через изменение (дополнение) структуры фразеологизмов: «медвежий подмосковный угол», доклад «профессора Желябьева, метавшего политически выверенные молнии» («Апофо-гей»), через их расшифровку или развитие - например: «Конечно, искусство всегда требует жертв, но только гении и кретины приносят ему человеческие жертвы. (Непременно запомнить!)» («Козленок в молоке»). Герой этого романа, как было сказано, оценивает созданные им метафоры и оригинальные выражения. Это один из примеров.
Эта тенденция проявляется и в работе на словообразовательном уровне. Ю. Поляков не только создает окказионализмы, но и обновляет узуальные слова экспрессивными аффиксами.
Создавая новые слова путем контаминации, Ю. Поляков нередко прибегает к сложным мотивировкам, т.е. соединяет не два слова, а больше (повторяем, что это не только словообразовательная тенденция: писатель так же поступает и со своими образами - это один из общих принципов его прозы). Самый яркий пример такого рода - «апофегей»: «апофеоз» + «апогей» + «а по фигу», то есть оксюморонное сочетание показного энтузиазма и глубинного равнодушия.
Для «художественного мира автора (произведения)» релевантны следующие компоненты: 1) мировоззрение автора, его отношение к основным категориям бытия (жизнь и смерть, мироздание, природа, общество); 2) ценностная система; 3) преобладание объективного или субъективного отношения к действительности; единство или множественность точек зрения (в том числе «полифонизм», по М.М. Бахтину); 4) реальный или вымышленный мир произведений; 5) преобладающая эмоциональная тональность; 6) идеологический словарь автора; 7) любимые автором образы; 8) особенности художественного мира, порожденные творческим методом (в том числе соблюдение или несоблюдение их автором).
Художественный мир автора конкретизируется в речевой ситуации. «Ситуацией называется совокупность объектов и связей между объектами, описываемая в высказывании (...) Коммуникативная функция текста не может осуществляться иначе, как через посредство ситуативно-ориентированного сообщения» [2. С. 54]. Картина мира и ситуация соотносятся как общее и частное и различаются конкретным содержанием.
Компоненты ситуации [1. С. 221-222; 2. С. 54-55]: 1) время и пространство (хронотоп) - реальные (в том числе историческая эпоха) или вымышленные (в художественном тексте); 2) актанты (люди или существа и функции, реализуемые в их поведении); 3) предметное содержание (значимые для текста объекты, волшебные предметы - в сказке и т.п.); 4) цели коммуникации (осознаваемые / неосознаваемые, видимые / подлинные); 5) интересы; 6) взаимоотношения (констелляция - соотношение, комплементарность - взаимодополнение, контрарность - противоположность, антагонизм -враждебность и т.п.); 7) способ существования (бытие, состояние, движение, активное действие); 8) способ мировосприятия (активный / пассивный; объективный / субъективный); 9) способ общения (монолог, солилоквиум - диалог с самим собой, диалог, диатриба - диалог с воображаемым собеседником, полилог).
1) Мировоззрение автора, его отношение к основным категориям бытия. Ю. Поляков - по-видимому, агностик, колеблющийся в своем выборе. После разочарования в постсоветской действительности нарастают скептические (почти пессимистические) и мизантропические оценки общества -например: «Нет, мир стоит не на слонах, не на китах и даже не на быках. Мир стоит на трех огромных свиньях, грязных, смердящих и прожорливых...» («Козленок в молоке»). Впрочем, такие оценки носят ситуативный характер и обычно исходят не от автора, а от повествователя или героев.
2) Ценностная система. Преобладает любовь, скорее понимаемая как плотская и почти не одухотворенная эротика, сексуальная свобода. Верность, постоянство в любви для мира Ю. Полякова мало релевантны. Более типична декларативная приверженность традиционалистским советским ценностям - патриотизму, социальной справедливости, товариществу, нестяжательству. При этом во многих текстах есть высказывания с ироническим отношением к этим ценностям. В таких случаях Ю. Поляков часто использует идеологические штампы - это одна из черт его идиостиля: автор иронизирует в том числе над ними: «Они (гостомыслы-романтики) (т.е. неолибералы. - А.Ф., Н.Я.) обещали, что уже наше поколение будет жить при капитализме (ироническая аллюзия на лозунг Н. Хрущева. - А.Ф., Н.Я.), и в отличие от коммунистов, не дотянувших (...) до социализма с человеческим лицом, свое слово сдержали, ввергнув нас в капитализм с неандертальской мордой» («Замыслил я побег.»). Смысл этой фразы: и те, и другие плохи. Ю. Поляков разделяет крайне сомнительную идеологему, что советский социализм не имел «человеческого лица».
Идиостиль Ю. Полякова
167
3) Преобладание объективного или субъективного отношения к действительности; единство или множественность точек зрения. Несмотря на явную автобиографичность его прозы, Ю. Поляков, как правило, дистанцируется от своих главных героев - даже писателей и комсомольских работников. В некоторых текстах Ю. Поляков появляется сам («Козленок в молоке») или упоминается под собственным именем («Гипсовый трубач»). Главные герои обоих романов - литераторы, причем Ко-котов - персонаж «Гипсового трубача» - не любит Ю. Полякова, считая его «бездарным конъюнктурщиком и удачливым приспособленцем» («Гипсовый трубач», ч. 2). Это не мешает Кокотову быть проводником авторских мыслей и чувств.
Сам автор очень откровенно выражает свои мнения - в публицистике от своего имени, в художественном творчестве - через образы рассказчика и главных героев. Мнения самого писателя и его персонажей по одним и тем же вопросам совпадают и тематически, и стилистически - стили Ю. Полякова и его героев существенно не отличаются друг от друга. Чем самостоятельнее персонаж романа (не повествователь, не alter ego автора), тем резче его высказывания, по-видимому, совпадающие с мнениями автора.
4) Реальный или вымышленный мир произведений. В предисловии к «Козленку в молоке» автор, хотя иронически, но вполне адекватно формулирует свое отношение к реальности: «В творчестве я исповедую принцип «придуманной правды». Все мои герои вполне могли существовать, они даже порой напоминают существующих деятелей отечественной словесности, более того, история, с ними приключившаяся, вполне могла произойти, но на самом деле таких людей никогда не было и подобные события никогда не имели места в истории российской литературы».
5) Преобладающая эмоциональная тональность - ирония. Следует сказать, что она у Ю. Полякова обычно заменяет анализ действительности. Ю. Поляков чаще насмехается над нею. Возможно, автор не считает это своим достоинством. По крайней мере, одна из его статей озаглавлена строкой
H.А. Некрасова «Я не люблю иронии твоей». В прозе 1990-2000-х гг. ирония приобретает скептический, а затем и почти пессимистический оттенок.
6) Идеологический словарь автора. Одно из главных в лексиконе автора - слово «апофегей», придуманное им и вошедшее в современный русский язык. В «Демгородке» постоянно употребляется слово «демокрады», также вошедшее в язык.
7) Любимые автором образы - Ю. Поляков очень часто использует метафоры и сравнения, но большинство из них не получает развития. Зато центральные образы конкретных текстов обычно даются в заглавиях: «Апофегей» - триумф и душевное опустошение; «Козленок в молоке» - нарушение табу; «Гипсовый трубач» - образ ностальгии по советскому прошлому.
8) Особенности художественного мира, порожденные творческим методом (в том числе соблюдение или несоблюдение их автором). Ю. Поляков - реалист, последователь гоголевской, щедринской («Демгородок») и булгаковской линии. Для него характерны социальная тематика, гротеск, элементы абсурда и фантастики. Фантастика не имеет потустороннего происхождения, а вырастает из самой действительности (например, история с мировым признанием ненаписанного романа в «Козленке»).
Итак, для Ю. Полякова характерны социальная проблематика, публицистичность, скептическое мировоззрение, ирония, юмор, смешение стилей, эмоциональность, любовь к языковому эксперименту. Этим чертам его творчества хорошо соответствуют использование слов с экспрессивными аффиксами и создание новых лексем - очень часто связанных с общественно-политической семантикой.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
I. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990. 176 с.
2. Комиссаров В.Н. Теория перевода (лингвистические аспекты): учеб. для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высш. шк., 1990. 253 с.
3. Куницын В. Поляков Юрий Михайлович // Русские писатели 20 века: библиографический словарь / гл. ред. и сост. П.А. Николаев. М.: Большая Рос. энцикл.; Рандеву-АМ, 2000. 806 с.
4. Сенчин Р. Питомцы стабильности или грядущие бунтари? Дебютанты нулевых годов // Дружба Народов. 2010. № 1. URL: http://magazines.russ.ru.
Поступила в редакцию 11.06.14
A. V. Florya, N.D. Yatsuk IDIOSTYLE OF Yu. POLYAKOV
The subject of this article - a description of the art features prose by Yuri Polyakov. The aim of the authors of this article - the characteristic of individual style of the writer. The main method of research - descriptive. In the work of this writer are organically connected and journalism itself artistic narrative. One discourse is not possible without the other. The prevailing tone of the prose by Yu. Polyakov is irony. It defines many linguistic features of individual style of the writer, primarily derivational. Yu. Polyakov - master of occasional words, but not limited thereto. Novelist likes to diverse use of usual methods of derivation and affixes to discover semantic nuances - with an ironic connotation. Irony - the main feature that distinguishes Polyakov from so-called "new realists" (Z. Prilepin, R. Senchin, S. Shargunov and others). Individual style of the author is changing over time, but it's hard to talk about its evolution. Rather, it can be argued that the style of Yu. Polyakov is organic to the subject and depends on it.
Keywords: Yuri Polyakov, postmodernism, idiostyle, fictional world, irony, «new realists», derivation, occasional word, experiment, humor.
Флоря Александр Владимирович, доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы, теории и методики преподавания русского языка и литературы
Яцук Наталья Дмитриевна,
кандидат филологических наук, заместитель декана факультета дошкольного и начального образования.
Орский гуманитарно-технологический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «Оренбургский государственный университет»
462403, Россия, Оренбургская обл., г. Орск, пр. Мира, 15а
Florya A.V.,
Doctor of Philology, Professor of Department of Russian language and literature, theory and methods of teaching Russian language and literature
Yatsuk N.D.,
Candidate of Philology, Deputy Dean of the Faculty of Preschool and Primary Education.
Orsk Arts and Engineering Institute (branch of Orenburg State University) 462404, Russia, Orenburg region, Orsk, Mira St., 15a E-mail: rektor@ogti.orsk.ru.
