CC BY
85
ИСТОРИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2009. № 1. С. 87-89.
УДК 930
М.Н. Шевченко
Омская государственная медицинская академия
ИДЕЯ «ЦАРСКОЙ» ВЛАСТИ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ РУССКИХ КНИЖНИКОВ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV В.
The article presents how the ideas of essence and character of “tsar power" were forming in the Russian books in the 2nd half of XV century. The author considers the evolution of the idea of “tsar power"; the use of the title of tsar towards Moscow princes in different resources (church-religious, political-religious, social and political, diplomatic) and in original Old Russian literature).
The extension of meaning and changing of character of usage of Moscow princes' tsar title during the 2nd half of XV century is being researched.
Ключевые слова: православно-византийские традиции, идея «царской» власти, интерпретации идей «царской» власти русскими книжниками.
Впервые в творчестве московских книжников «царского» титула удостоились предки великого князя Василия II, киевские князья в лице князя Владимира Святославовича. Наделение «царским» титулом князя - крестителя Руси, родоначальника христианских государей на Руси, признанного церковью святым и равноапостольным, произошло в рамках оригинальной древнерусской литературы: в «Послании московского великого князя Василия II Васильевича константинопольскому патриарху Митрофану II» (1441 г.) и «Послании московского великого князя Василия II Васильевича императору Константину XI Палеологу» (1451 г.). Московские князья в этих посланиях по религиознополитическим целям своей деятельности ставились книжниками середины XV в. в один ряд со своим царственным предком, который именовался ни много ни мало «новым Константином». Этими посланиями было положено начало утверждению исключительно высокого религиозно-политического статуса московских князей на Руси в глазах современников, некоторые из которых стали именовать Василия II в рамках жанра энкомии (похвалы) «белым царем всеа Русии» еще при жизни.
С середины XV в. иерархи русской церкви публично заявляют о том, что великое княжение является «богодарованным» только московским князьям. Так, попытки удельных князей покуситься на великое княжение квалифицировались как проявление «самоначальства» и «высокомысльства» и объявлялось смертным грехом [1]. Одновременно митрополит Иона грозил всем, кто решит ослушаться данного решения церковных иерархов, церковным отлучением [2]. В это время церковные иерархи не раз называли московских князей государями, которые властвуют над «Богом порученными» им подданными; государями, которых «постави Дух Святый пасти людей Господня».
© М.Н. Шевченко, 2009
88
М.Н. Шевченко
Таким образом, накануне падения Византийской империи московской религиозно-политической мысли уже были свойственны представления о том, что московский великий князь на Руси должен стать единым верховным государем, религиозно-политическим главой православного населения русских земель, по меньшей мере тех, на которые распространялась юрисдикция московского митрополита. «Царский» титул или эпитеты, соотносящиеся с «царской властью», к этому времени нашли свое отражение в русской литературе и церковно-религиозной сфере. Утверждается мысль о том, что лучшей формой государственного устройства является единовластие. Начинается сакрализация власти московского государя, которая становится одним из оснований легитимности зарождающегося и активно поддерживаемого церковью единовластия на Руси.
В 50-70-х гг. XV в. развернулась борьба за сферу церковной юрисдикции между московской митрополией и литовским ми-трополитом-«латынином» Григорием. Данное противостояние имело и политическую подоплеку, поскольку распространение церковной юрисдикции митрополита-униата на русские земли, не входившие в Польское королевство, грозило присоединением к его территории таких важных в экономическом и политическом значении русских земель, как Новгород и Псков. Поэтому, когда митрополиту Григорию подлогом и подкупом удалось добиться грамоты константинопольского патриарха, утверждающей его пастырскую власть над всеми русскими землями, в дело вмешался великий князь московский Иоанн III. От его лица в грамоте к новгородскому митрополиту Ионе указывалось на принятое в Москве решение о некано-ничности притязаний митрополита Григория и действий константинопольского патриарха. От лица Иоанна III говорилось: «...кто будет нам люб, тот будет у нас на всей Руси, а от Риму митрополиту у нас не быти, мне не надобен» [3]. По мнению русской стороны, «греческое православие» «изрушилось» по причине того, что константинопольская церковь находилась «во области поганого царя». В послании великого князя в Новгород мы находим двойную антиномию: политическую и религиозную. «Области поганого царя» турецкого
султана противопоставляется «область истинного царя», московского князя. «Из-рушевшемуся» «греческому православию» существует альтернатива - московская церковь, не только низложившая митро-полита-«латынина» Исидора, но и фактически высказавшая упрек константинопольской церкви за попытку объединиться с Римско-католической церковью: «...а по Божию наших ради грехов попуще-нью, во царском граде стало в царях и в патриаршестве раздвоение и размышление...», «.царь не таков, а ни патриарх ни таков, иномудрствующе, к Латином приближающиеся» [4].
В это время сакрализация власти московского государя проходит важный этап эволюции, теперь русскими митрополитами утверждалось, что великий князь - это «божий слуга», повиноваться которому - долг каждого христианина: «Всяк повинующийся власти, Божию повелению повинуется, а противящийся власти, Божью повелению противится» [5].
Таким образом, в 50-70-х гг. XV в. в русской церковной и религиозно-политической литературе была сформулирована позиция русской стороны в отношении событий, произошедших в Византии в конце 30-х - начале 50-х гг. XV в., а также в отношении роли и значения московского государя и московской церкви в изменившейся международной религиознополитической ситуации. В Москве падение Византии осознали как следствие церков-но-религи-озного «раздвоения и размышления» «в царях и в патриаршестве». Грамоту константинопольского патриарха Дионисия митрополиту-«латыни-ну» Григорию расценили как знак того, что «греческое православие» «изрушилось». Параллельно московский князь по отношению к православному населению русских земель осмысливается как «новый Владимир», объединяющий русские земли силой утверждения истины православного вероисповедания. Великий князь противопоставляется как «христианский Господарь Русский» «чу-жему Латынскому Господарю» польскому королю. А в послании ростовского архиепископа Вассиана на Угру он выступает еще и как «богом венчанный» и «богом утвержденный» православный «царь» в противовес «самозванцу», «хищнику», «богоборцу» и «разбойнику», хану Золотой Орды. Все это в совокупности способствова-
Идея «царской» власти в интерпретации русских книжников второй половины XV в.
89
ло упрочнению религиозно-политического авторитета московских князей как независимых государей и на международной арене, и на территории русских земель.
После того как на рубеже 80-90-х гг. XV в. русской дипломатии удалось достигнуть признания будущим императором Священной Римской империи Максимилианом статуса московских государей, равного императорскому, митрополит Зо-сима провозгласил Москву «новым Константинополем», а великого князя - «новым Константином». Тем самым он связывал дальнейшие судьбы вселенского православия с судьбами Московского государства, фактически провозглашая их зависимыми от его исторического пути.
Развитие религиозно-политической мысли в данном направлении было обусловлено тем, что русские книжники и идеологи русской государственности постепенно осознавали русское государство как «спасительное царство». Чем больше претензий со стороны римско-католического мира выдвигалось русскому государству и русской церкви, тем больше вопросов по самоидентификации решала русская сторона, приходя к определению статуса и роли русского государя и государства в международных отношениях, статуса и роли русской церкви в судьбах православия. Переосмысление названных вопросов всякий раз было связано с новым витком антилатинской полемики. Из употребления «царского» титула великого князя в церковно-религиозной сфере в середине XV в. к концу XV в. сформировался особый политический статус московских князей как «русских государей -Божьей милостью государей на своей
земле», которые «поставление имеют от Бога». Этот тезис сочетался с претензией великих князей московских быть и титуловаться государями всея Руси, стремлением включить в состав Московского государства те русские земли, которые находились под Польско-Литовским владычеством. Таким образом, в конце XV в. «царский» титул в отношении московских князей получил широкое распространение и в религиозно-политической, и в дипломатической сфере.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Послание Российского духовенства Углиц-
кому князю Дмитрию Юрьевичу // Акты исторические (АИ). Т. I. СПб., 1841. № 40. С. 7583.
[2] Окружная грамота митрополита Ионы (о измене
и наветах князя Дмитрия Юрьевича, с убеждением, чтобы сановники и народ отложились от него и покорились великому князю под опасением церковного отлучения) // АИ. Т. I. СПб., 1841. № 43. С. 86-87.
[3] Послание великого князя Ивана Васильевича
к новгородскому архиепископу Ионе, о том чтобы он не имел общения с киевским лжеми-трополитом Григорием // Русская историческая библиотека (РИБ). Т. VI. СПб., 1880. № 100. Стб. 709.
[4] Послание митрополита Ионы киевскому князю Александру Владимировичу о поставлении своем в сан митрополита // РИБ. Т. VI. СПб., 1880. № 66. Стб. 557, 558-559.
[5] Грамота митрополита Филиппа новгородцам (с
убеждением их не отлагаться от великого князя и не вступать в союз с королем Польским) // АИ. Т. I. СПб., 1841. № 280. С. 512-514; Грамота митрополита Филиппа новгородцам (с убеждением их покориться великому князю и не изменять православной вере) // АИ. Т. I. СПб., 1841. № 281. С. 514-518.
