CC BY
340
© Е.В. Карчагин, 2009
УДК 128/129(470+571) ББК 87.3(2)
ИДЕЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ФИЛОСОФИИ Вл.С. СОЛОВЬЕВА
Е.В. Карчагин
В статье рассматривается понятие справедливости в философии Вл.С. Соловьева. Анализируется несколько узловых моментов: полемика с релятивизмом, четыре значения термина, справедливость как добродетель, справедливость как целостность, теневая сторона справедливости.
Ключевые слова: справедливость, равенство, милосердие, добродетель, русская философия.
Современная реальность как никогда испытывает потребность в действенных культурных универсалиях, одной из которых является идея справедливости. При этом до сих пор проблематичным остается ее содержательное наполнение, что мешает ее полноценному практическому использованию. В этой связи представляется оправданным осмысление этого понятия начинать с обращения к истокам русского теоретического мышления, точнее, к наследию Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900), знаковой фигуры русской религиозной философии. Тем более что в своем творчестве он не раз его касался. В связи с этим задача статьи - эксплицировать основные и наиболее важные аспекты понимания справедливости в философии Вл. Соловьева, по возможности дав им теоретический комментарий.
ОПРОВЕРЖЕНИЕ РЕЛЯТИВИЗМА
Наиболее подробно свое понимание справедливости Соловьев изложил в поздний период творчества, особенно в книге «Оправдание добра» (1899). Справедливость здесь -одно из центральных понятий. Прежде всего у Вл. Соловьева можно отыскать аргументы против распространенного в отношении к справедливости релятивизма.
В качестве таких аргументов выступают рассуждения, доказывающие всеобщий характер близкой к идее справедливости идеи добра: «Всеобщий характер этой идеи отрицается многими, но лишь по недоразумению. Нет, правда, такой мерзости, которая не признавалась бы где-нибудь и когда-нибудь за добро; но вместе с тем нет и не было такого людского племени, которое не придавало бы своему понятию добра (каково бы оно ни было) значения постоянной и всеобщей нормы и идеала» [3, с. 98]. Безусловно, содержательно любая идея, идея добра или справедливости, видоизменяется от эпохи к эпохе, и в разных культурах понимается по-разному. Но независимо от этой разницы в содержательном наполнении данной идеи «формальная ее всеобщность, то есть утверждение ее как всегдашней нормы для всех, несомненно, сохраняется» [там же, с. 99]. Из этого следует необходимое существование идеи справедливости как формальной нормы любого человеческого (индивидуального или общественного) сознания.
По Соловьеву, человек изначально обладает общей идеей добра (мы добавим и справедливости). А затем уже, «в дальнейшем своем росте постепенно сообщает этой формальной идее достойное ее содержание, стремясь установить такие нравственные требования и идеалы, которые были бы по существу всеобщими и необходимыми, выражали бы собственное развитие универсальной идеи добра, а не представляли бы
только внешнее ее приложение к тем или другим чуждым ей материальным мотивам» [3, с. 99-100].
Таким образом, русский философ признает наличие многообразия пониманий идеи справедливости, утверждает формальный характер присутствия этой идеи в человеческом сознании, что делает возможным философский анализ ее содержания. Однако утверждением формальной всеобщности содержательный релятивизм идеи справедливости не снимается.
ЧЕТЫРЕ ПОНИМАНИЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Вл. Соловьев различает четыре понимания термина «справедливость» [там же, с. 188-191].
1. Справедливость как rectitudo - это правильное, должное, нормальное, верное вообще, приближается к понятию достоверности, что шире понятия добродетели и принадлежит больше к теоретической философии. Термин «справедливость» часто употребляется им как синоним выражений «верно», «правильно», то есть как традиционный гносеологический и логический термин. Так, например, Соловьев пишет о «справедливом отношении», которое ведет к должному, правильному и верному пониманию сущности церкви, народа и государства как внешней формы существования человека [там же, с. 96].
2. Справедливость как aequitas - нелицеприятие или беспристрастность, требующее признавать равно за всеми другими то право на жизнь и благополучие, какое признается каждым за самим собою, в этом смысле справедливость не является какой-то особенной добродетелью, это лишь выражение того нравственного начала, которое субъективно, или психологически, выражается в чувстве жалости (сострадания, симпатии). Соловьев утверждает нравственный характер справедливости, сводящийся к «золотому правилу нравственности». В других людях необходимо признавать полноценную и полноправную личность. То есть при существующем неравенстве полов, рас, национальностей, классов необходимо в каждом видеть равного. И по требованию международной справедливости «все народности име-
ют равное право на самостоятельное существование и развитие» [2, с. 32].
Соловьев обговаривает свое понимание равенства. В частности, он замечает, что «в восточных деспотиях ни о какой равноправности не могло быть речи, а было только отрицательное равенство всех в общем бесправии. Но равное распределение несправедливости не делает ее справедливостью. Понятие равенства само по себе (отвлеченно взятое) есть только математическое, а не этическое» [3, с. 350]. «Справедливость не есть простое равенство, а равенство в исполнении должного» [там же, с. 526]. Поэтому, например, «справедливый отец не тот, конечно, который одинаково равнодушен ко всем своим детям, а тот, который показывает им всем одинаковую любовь» [там же, с. 526]. Отметим снова, что упомянутый мотив должного выражается в жалости: «Справедливость, как принадлежащая к области нравственного взаимоотношения человека с ему подобными, есть лишь видоизменение основного должного мотива таких отношений, именно жалости: справедливость есть жалость, равномерно применяемая» [там же, с. 527].
В связи с данной трактовкой следует отметить небольшую статью в публицистическом ключе «Спор о справедливости» (1894). Здесь говорится о том, что и вопрос о веротерпимости должен решаться из общего (формального) принципа справедливости, совпадающего с «золотым правилом нравственности»: «Справедливость требует, чтобы мы не делали другим, чего не желаем себе; так как мы не можем желать стеснений и ограничений для исповедания нашей веры, то не должны подвергать таковым и чужую веру» [4, с. 478]. И далее: «...Евангельская формула (“Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними”), очевидно, требует признания религиозной свободы и равноправности... Ведь мы несомненно хотим, чтобы люди уважительно относились к нашим верованиям, к тому, что мы признаем истинным и спасительным для нашей души, чтобы они предоставляли нашей вере полную свободу исповедания и проповедания; следовательно, точно так же, по евангельскому слову, должны и мы поступать с людьми,
должны делать по отношению к их вере только то, чего хотим от них для своей веры» [4, с. 485-486].
3. Справедливость как justitia совпадает одновременно с общим принципом альтруизма и с «золотым правилом нравственности» (при нераздельности правил «никого не обижать» и «всем помогать»). Часто понятие справедливости употребляется тогда, когда делают различие между степенями альтруизма. Первую, отрицательною, степень («никого не обижать») называют собственно справедливостью (justitia), а вторую, положительную, требующую «всем помогать», обозначают как милосердие (caritas). Это различение имеет, по Соловьеву, лишь условное значение. Между этими понятиями есть действительное различие, но нет противоположности и противоречия. «Милосердие предполагает справедливость, а справедливость требует милосердия, это только различные стороны, различные способы проявления одного и того же... Не помогать другим - значит уже обижать их; человек последовательно справедливый непременно будет исполнять и обязанности милосердия, а человек истинно-милосердный не может быть в то же время несправедливым» [3, с. 168]. Таким образом, справедливость тождественна любви в социальной сфере: «Справедливость не есть особая добродетель, отдельная от милосердия, а лишь прямое выражение общего нравственного принципа альтруизма, имеющего различные степени и формы своего применения, но всегда заключающего в себе идею справедливости» [там же, с. 189].
4. Справедливость как legalitas - это безусловное подчинение существующим законам. Справедливость в этом смысле, то есть стремление к легальности, не есть сама по себе добродетель, а может даже совсем не быть ею. Все зависит от свойств и источника законов, требующих повиновения. «Меняются понятия о справедливости, меняются права и законы, но остается неизменным одно: требование, чтобы права и законы были справедливы. Следовательно, независимо от всяких внешних условий остается внутренняя обусловленность права нравственностью» [там же, с. 528].
СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК ДОБРОДЕТЕЛЬ
Итак, справедливость Соловьевым по большей части рассматривается как добродетель и трактуется в моральном ключе. Соловьев называет справедливость добродетелью наряду с милосердием, смирением, благочестием и др. [3, с. 131].
Справедливость выводится им из способности к жалости (или сострадательности). Три нравственные основы (высшие, базовые добродетели), по Соловьеву, - стыд, жалость, благоговение, соответственно выражающие три возможных отношения, исходя из понимания природы и положения человека: к тому, что ниже его; к тому, что подобно ему; к тому, что выше его. Ясно, что справедливость применяется ко второму отношению, где предполагается равенство, подобие и однородность, и является по этой причине интерсубъективной или межсубъектной добродетелью.
Каждая из этих базовых добродетелей может рассматриваться с трех сторон: как добродетель, как норма или правило действия, как условие блага [там же, с. 183, 186]. Справедливость в этом смысле есть: 1) добродетель, хорошее личное качество; 2) поскольку она одобряется, она дает норму для альтруистической деятельности по правилам справедливости и милосердия; 3) эта деятельность приводит к благу истинной общественности и солидарности со всеми живыми существами.
Соловьев соотносит теоретический и практический аспекты справедливости (в уме - справедливость; на деле, в поступках - сострадание): «Мыслимое содержание (идея) жалости, или сострадания, взятая в своей всеобщности и независимо от субъективных душевных состояний, в которых она проявляется (то есть взятая логически, а не психологически), есть правда и справедливость». Такая правильная установка - «мерить одной мерой» и считать других подобными себе - ведет к правильному поведению по отношению к другим. «Мерить различною мерою всеми признается как элементарное выражение несправедливости, но когда я безжалостен к другим, то есть обращаюсь с ними как с бездушными и бесправными вещами, а себя, напротив, утверждаю как одушевленное и полноправное лицо, то я, очевидно, меряю различными мерами и грубо противоречу
правде и справедливости; и наоборот, когда я жалею других, как и себя, я меряю одною мерой и, следовательно, поступаю согласно правде и справедливости» [3, с. 165-166].
Можно заметить, что понимание Соловьевым справедливости как добродетели полностью соответствует концепции общей справедливости Аристотеля. Справедливость вообще, согласно Стагириту, - это «склад души», склоняющий желать и действовать справедливо (SiKaiog) (EN 1129а7), «полная добродетель в отношении к другому [лицу]» (см.: EN 1129а 25-26, EN 1130b 19-20) [6]. А.А. Гусейнов определяет ее как «общий нравственный знаменатель всех социально упорядоченных отношений между людьми... Она совпадает с нравственностью в ее проекции на социальную сферу, отвечает на вопрос о предназначении и смысле совместного, объединенного, социально-упорядоченного существования в обществе и государстве» [1].
По всей видимости, большинство недостатков современных трактовок справедливости (в том числе Дж. Ролза) проистекает из-за разрыва между общей справедливостью и частными, заведомо суженными, ее трактовками (распределительная, или дистрибутивная, справедливость и уравнивающая, или ретри-бутивная, справедливость). Нельзя забывать изначально нравственного характера справедливости, не отделяющего ее от милосердия, на что постоянно указывает Вл. Соловьев 1.
ЦЕЛОСТНОСТЬ И СПРАВЕДЛИВОСТЬ
По Соловьеву, само по себе существо нравственности есть «целость человека, заложенная в его природе, как пребывающая норма, и осуществляемая в жизни и истории чрез борьбу с центробежными и дробящими силами бытия, как нравственное делание» [3, с. 233]. Отсюда и нравственный закон - «соблюдать во всем норму человеческого бытия, охранять целость человеческого существа... ты не должен допускать ничего противоречащего этой норме, никакого нарушения этой целости» [там же, с. 234]. Единственная нравственная норма - «принцип человеческого достоинства, или безусловное значение каждого лица, в силу чего общество определяется
как внутреннее, свободное согласие всех» [3, с. 347]. Это прямое выражение принципа соборности всей русской философии, в признании абсолютной ценности личности совпадающей с этикой И. Канта. Хотя люди не равны по различным естественным показателям, но они равны в одном - в самоценности своей личности. «Во всех этих различиях должно сохраняться нечто безусловное и одинаковое, значение каждого как самоцели, то есть как чего-то не могущего быть только средством для чужих целей» [там же, с. 169].
Нравственность в отношении отдельного человека проявляется в целомудрии; в применении к обществу - это социальный стыд по отношению к безжалостности, проявляющейся в несправедливом порядке и положении единичных человеческих существ. Соловьев понимает общество как «организованную нравственность» [там же, с. 341], которая может поставить внешние пределы злой деятельности (сознательному злу никакая организация добра помешать не может). Социальные учреждения, не выполняющие своей задачи -служить осуществлению Добра и справедливости в человечестве, не должны быть отрицаемы (это было бы «несправедливо») и им не должно подчиняться. Необходимо «деятельное старание - исправлять эти учреждения, настаивая на их нормальной задаче» [там же, с. 264].
Для Соловьева как религиозно-философского мыслителя идеал справедливого устройства - это осуществление Царства Божия, это «окончательная цель всякой жизни и деятельности, как высшее добро, благо и блаженство», «действительный нравственный порядок» [там же, с. 281]. Его философия не просто созерцание, размышление, она носит явно программный, проективный характер.
Реализация нравственного начала (по природе и по закону) не может ограничиваться личной жизнью отдельного человека по естественной и нравственной (или деонтической) причинам. Согласно первой - человек в отдельности вовсе не существует; согласно второй - между понятием отдельного, разобщенного со всеми человека и понятием совершенства (целостность и всеединство) обнаруживается несоответствие. Поэтому, заключает Соловьев, «процесс совершенствования, составляющий нравственный смысл на-
шей жизни, может быть мыслим только как процесс собирательный, происходящий в собирательном человеке, то есть в семье, народе, человечестве. Эти три вида собирательного человека не заменяют, а взаимно поддерживают и восполняют друг друга и, каждый своим путем, идут к совершенству. Совершенствуется семья, одухотворяя и увековечивая смысл личного прошедшего в нравственной связи с предками, смысл личного настоящего в истинном браке и смысл личного будущего в воспитании новых поколений. Совершенствуется народ, углубляя и расширяя свою естественную солидарность с другими народами в смысле нравственного общения. Совершенствуется человечество, организуя добро в общих формах религиозной, политической и социально-экономической культуры, все более и более соответствующих окончательной цели - сделать человечество готовым к безусловному нравственному порядку, или Царству Божию... организуется добро междучеловеческое, или справедливая жалость, в государстве, которое совершенствуется, расширяя область правды и милости насчет произвола и насилия внутри народа и между народами; организуется, наконец, добро физическое, или нравственное отношение человека к материальной природе в союзе экономическом, совершенство которого не в накоплении вещей, а в одухотворении вещества как условии нормального и вечного физического существования» [3, с. 545-546].
СПРАВЕДЛИВОСТЬ АНТИХРИСТА
В «Трех разговорах о войне, прогрессе и конце всемирной истории» (1900) мы обнаруживаем наиболее противоречивый аспект проблемы социальной (дистрибутивной) справедливости, рассмотрев его в религиозно-философском ракурсе. Речь идет
о будущем стремлении антихриста облагодетельствовать человечество. Согласно повествованию, придя к власти, антихрист проводит «простую и всеобъемлющую социальную реформу» - распределяет финансовые средства благодаря сосредоточию всех денежных и поземельных ресурсов в его
руках - «по желанию бедных и без ощутительной обиды для богатых. Всякий стал получать по своим способностям, и всякая способность по своим трудам и заслугам» [5, с. 746]. Во второй год царствования был окончательно решен социально-экономический вопрос и совершилось «прочное установление во всем человечестве самого основного равенства - равенства всеобщей сытости» [там же, с. 747].
Таким образом, здесь поднимается вопрос религиозно-нравственного порядка -насколько необходима такая реформа и какова ее ценность? Согласно христианской эсхатологической традиции всякое требование постройки Царства Божия на земле без Бога есть тщета и заблуждение. Оправданным является только полное осознание относительного характера ценности подобных предприятий. Осуществление идеала целостности и справедливости возможно только при содействии Бога: «Человек бессилен дать своему совершенству действительность, сделать свое добро настоящим благом. Здесь глубочайшее основание зависимости его от Того, в Ком абсолютное совершенство дано как вечная действительность и Кто есть нераздельное и неизменное тождество Добра, Блага и Блаженства. Соединяясь с Ним чистотою и полнотою своих добрых стремлений, мы, в меру их, получаем и мощь исполнения, силу превращения в действительность потенциальной целости нашего всечеловеческого существа» [3, с. 236].
Заметим также, что христианская справедливость по большей части не распределяющая, а воздающая. Это справедливость страшного суда, разделяющая «овец от козлищ», воздающая каждому по его делам. Известно, что у Христа и его учеников был сборщик пожертвований, то есть он пользовался практикой социального распределения (естественно, не централизованного, а добровольного и народного). Можно сделать вывод, что Христос заботился только об эсхатологической справедливости воздаяния, все остальные варианты справедливости принимались им как некие естественные условия эпохи. Антихрист же действует обратным образом, то есть ставит во главу угла насущные только для зем-
ной жизни вопросы, но несущественные для жизни вечной, на что и обращает внимание Вл. Соловьев.
Вполне вероятно, кстати, что одной из главных причин непоявления в России полноценной, то есть сопоставимой по объему и разработанности с западной, традиции анализа справедливости как самостоятельной категории, помимо всего прочего, является доминирование религиозного дискурса, где милосердие или выше справедливости, или отождествляется с последним.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Характерно, что в недавних переводах античных текстов на английский язык dikaiosune часто переводят не как justice, а как morality (см.: [7]).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гусейнов, А. А. Справедливость / А. А. Гусейнов // Новая философская энциклопедия. В 4 т. Т. 3. - М. : Мысль, 2001. - 692 с.
2. Соловьев, Вл. С. Национальный вопрос в России / Вл. С. Соловьев. - М. : АСТ : АСТ МОСКВА : ХРАНИТЕЛЬ, 2007. - 506 с.
3. Соловьев, Вл. С. Оправдание добра / Вл. С. Соловьев // Соч В 2 т. Т. 1. - М. : Мысль, 1990. - С. 47-580.
4. Соловьев, Вл. С. Спор о справедливости / Вл. С. Соловьев // Собр. соч. В 9 т. Т. V - СПб. : Товарищество «Общественная польза», [Б. г.]. - 474-486 с.
5. Соловьев, Вл. С. Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории / Вл. С. Соловьев // Соч. В 2 т. Т. 2. - М. : Мысль, 1990. - С. 635-762.
6. Aristoteles. Ethica Nicomachea / Aristoteles ; ed. I. Bywater. - Oxford : Clarendon Press, 1894 (repr. 1962): 1224 (1094a1-1181b23). TLG 0086 010.
7. Plato. Republic / Plato ; trans. R. Waterfield. -Oxford : Oxford University Press, 1998. - 475 р.
IDEA OF JUSTICE IN VLADIMIR SOLOVYOV’S PHILOSOPHY
E. V. Karchagin
The article examines the concept of justice in Vl. Solovyov‘s philosophy. The following key problems are analyzed: polemics with relativism, four meanings of the term «justice», justice as a virtue, justice as integrity, negative side of justice.
Key words: justice, equality, mercy, virtue, Russian philosophy.
