CC BY
175
СИСТЕМА КООРДИНАТ
Сотворение чудовищ. Художник Сальвадор Дали. 1937.
УДК 340.12
Клименко А. И.
Идеолого-политические основания гражданского общества
как правового феномена: к вопросу о гражданском обществе в современных политических структурах западного типа
Клименко Алексей Иванович, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя E-mail: klimenko_law@mail.ru
В статье исследуется идеологическая сфера современного политически организованного общества. Установлены основания появления гражданского общества, которое рассматривается как правовой феномен. Обосновывается тезис о том, что для формирования гражданского общества в системе политических факторов первичным фактором является идеологический. На основе различия идеологической сферы проводится дифференциация гражданского общества, с одной стороны, и традиционного и массового общества, - с другой. Показана специфика идеологической сферы современного политически организованного общества западного типа.
Ключевые слова: гражданское общество, традиционное общество, массовое общество, правовая идеология, договор, право, правила, правовая идеология гражданского общества, юридическая идеология государства, функция правовой идеологии, структура.
Рассматривая условия формирования гражданского общества, закономерно ставить вопрос об условиях идеологических и политических. В качестве таковых можно выделить следующие: трансформация сферы политических интересов и изменение роли государства в политической системе общества (если ранее публичный интерес всегда охранялся государством, то в современных условиях государство зачастую стало пониматься как структура, которая может сама представлять угрозу обществу и неоправданно ущемлять частные интересы); трансформация политической структуры общества; изменение идеологической сферы общества. На наш взгляд, именно изменение идеологической сферы общества является здесь определяющим условием.
Идеология как механизм политически организованного общества всегда направлена на решение политически значимых задач. Она также предполагает определенного рода политику как последовательность осмысленных действий, направленных на достижение общезначимого результата в публичной сфере. Можно согласиться в этом плане с мыслью о том, что функцией идеологии является овладение массовым сознанием, определение целей и задач развития политического пространства1. Любое политически организованное общество, политическая организация нуждаются в идеологии, так как именно последняя скрепляет политическое единство. В этом плане интересна мысль Х. Арендт, которая указывает на принципиальную ошибочность представления, согласно которому все политические структуры основаны на повиновении (подчинении) и насилии. Тем не менее, она признает, что «использование термина "повиновение" применительно к политике восходит к вековой идее политической мысли, которая со времен Платона и Аристотеля утверждает, что всякий политический организм состоит из правителей и подданных и что первые отдают приказы, а вторые им подчиняются»2. При этом Х. Арендт предлагает другое видение политики, она отмечает, что «...любое действие, совершаемое общностью людей, можно разделить на две стадии: начинание, инициируемое «лидером», и совершение, когда к нему присоединяются другие, чтобы довести до конца то, что становится общим делом»3.
Таким образом, Х. Арендт справедливо полагает, что ни один человек в политическом пространстве не может совершить ничего без поддержки других людей4. Причем именно поддержки, а не подчинения людей. В действительности политическая сфера включает и подчинение, и подавление, однако ни одна политическая общность на этом не строится, - она строится на поддержке (которая предполагает согласованность мыслей - идеологическую согласованность). Именно с этим обстоятельством связана оригинальная, но, по сути, весьма тонкая и аргументированная мысль Х. Арендт о том, что диктатура плоха не тем, что использует какие-либо бесчеловечные методы власти (по ее мнению, возможна просвещенная диктатура, ставящая во главу угла благо народа), а тем, что при тотальном подавлении и диктате исчезает сам феномен политической власти, власть утрачивает свой потенциал и эффективность, а общество становится все менее политически организованным5. Здесь следует подчеркнуть, что именно политическая идеология позволяет создать необходимые условия не для подчинения, но для поддержки начинаний власти и самой этой власти, и в итоге для существования политического пространства в целом6 (хотя справедливости ради стоит сказать, что сама Х. Арендт с этим вряд ли бы согласилась, так как призывала к «мышлению без протезов», а идеология предоставляет для мышления такие «протезы», и, более того, в этом ее задача). Таким образом, в контексте исследования идеолого-политических оснований гражданского общества следует обращаться к таким феноменам, как политические интересы и политическая идеология.
Политическая идеология выражает политические интересы. Сами политические интересы динамичны и напрямую зависят от политической конъюнктуры, а более или менее стабильное политическое образование должно иметь общие «законсервированные» интересы, четко сформулированные. В идеологии же интересы «отчуждаются» от их носителей и как раз способны предстать в таком законсервированном, необходимом для политического образования качестве. Таким образом, функция социальной интеграции является системообразующей функцией любой политической идеологии и обусловлена ее социально-политической природой, так как любое политическое единство есть единство идеологическое. Здесь мы говорим и о том, что каждая политическая общность обладает не только одной «системой ценностей», но и о том, что в ней вырабатывается особая коммуникативная среда, выражающаяся в специфическом значении понятий, системе коннотаций и т.д., и особый способ мышления, считающийся допустимым, «нормальным» и «правильным». Таким образом, идеология в обществе не только выражает определенную систему ценностей, но и формирует стандарты «нормального» политического дискурса, его правила.
М.А. Рейснер понимал государство как идеологический феномен7. Идеология существует не только в государственно-организованном обществе (интересы в любом политически организованном обществе всегда обретают идеологическую форму), однако, без сомнения, в государстве она наиболее очевидна ввиду ее формализации. Идеология приобретает в государстве иное качество, особо ее отличающее.
Государственность представляет собой механизм дифференциации власти в политически организованном обществе посредством права. Право и правовые представления формируют правила и условия существования политической власти, да и всего политического образования в целом. Соответственно, государственно-организованное общество предполагает как развитую «идеосферу», так и развитую правовую систему, которая не нужна в догосудар-ственном образовании, так как в последнем вопрос стабильности власти не так существенен. Таким образом, государственная организация политического общества предполагает властвование по праву (правилам). При этом не исключен произвол, однако без правил (или их видимости) государство обойтись не может. Именно правила рождают предсказуемость в социальных отношениях и, как следствие, обеспечивают их стабильность и «воспроизводи-мость»8. В основу новой политической идеологии закладываются правила как мера всех политических действий. Здесь мы встречаемся с интересным феноменом трансформации политической идеологии, когда политическая идеология государства приобретает качество правовой. Очевидно, что государству необходима идеология, а наиболее нейтральной формой ее обеспечения является именно правовая идеология (именно правовая идеология носит частично латентный характер). Таким образом, идеология современного развитого государства представляет собой
1 Марченко М.Н., Бабурин С.Н., Бережнов А.Г., Воротилин Е.А., Фролова Е.А. и др. Философия права. Курс лекций: Учебное пособие: В 2 т. / Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 1. М.: Проспект, 2011. С. 421.
2 Арендт Х. Ответственность и суждение / Пер. с англ. Д. Аронсона, С. Бардиной, Р. Гуляева. М.: Институт Гайдара, 2013. С. 80.
3 Там же. С. 80.
4 Там же.
5 Там же.
6 Там же.
7 См.: Рейснер М.А. Государство. Часть 1. Культурно-исторические основы. Пособие к лекциям по общему учению о государстве. М., 1911. С. 14; Он же. Теория Л.И. Петражицкого, марксизм и социальная идеология. СПб., 1908. С. 118-142. Здесь и далее названия дореволюционных изданий и цитаты из них приводятся в соответствии с нормами современного русского языка.
См.: Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М.: Зерцало-М, 2002; Леони Б. Свобода и закон. М.: ИРИСЭН, 2008; Фуллер Л.Л. Мораль права. М.: ИРИСЭН, 2007.
феномен социально-политический по своей природе (основаниям и происхождению) и наряду с этим в своем завершенном виде, в сущности, становится правовой, так как обосновывает не просто политическое единство, но и имеет своим предметом порядок - право властвования, распределение статусов, структуру общества и т.д. Не случайно рядом авторов подчеркивается связь правовой идеологии с государством1, причем здесь речь идет не просто о соотношении правового и политического в идеологии государства как о соотношении содержания и формы, а об изменении функциональной нагрузки политической идеологии и отчасти самого способа ее функционирования.
Так, по содержанию любая политическая идеология может рассматриваться как религиозная, эстетическая и т.д. Не является исключением и идеология государства. Однако при этом идеология остается по своей природе социально-политической (это и отличает религиозную по своему содержанию идеологию от собственно религии как системы религиозных идей). А идеология государства, являясь социально-политической по своей природе, также может включать различное содержание, но в своей сущности она в наиболее развитых и «завершенных» политических формах государства становится правовой. В общем, можно сказать, что самая развитая и эффективная политическая идеология государства - это правовая идеология (которую мы будем далее называть юридической идеологией, или правовой идеологией государства, так как она является лишь элементом правовой идеологии как механизма идеологической сферы современного политически организованного общества). И вот как только она таковой становится, появляется феномен гражданского общества.
Сегодня, когда мы говорим о гражданском обществе в современных политических структурах западного типа, следует отметить, что основанием такого типа общества - общества гражданского, а, следовательно, обладающего автономностью от иерархии государственной власти, - является собственная идеология нормативного характера (ее мы будем называть правовой идеологией гражданского общества). Дело в том, что когда обществом осознается опасность отстаивания публичного интереса «любой ценой» в ущерб интересам частным, не тождественность публичного (общего) интереса сумме частных интересов, возможность манипулятивного отождествления публичного интереса и интересов политических элит, тогда формируется «заградительная» защитная идеология гражданского общества, которая не выражает частные интересы, в ущерб публичному (выражаемому юридической идеологией государства), а содержит правила и принципы реализации частных интересов. Это предполагает то, что частные интересы (групповые в том числе), реализуемые в соответствии с надлежащими правилами, не могут в обычных условиях быть принесены в жертву интересу публичному.
Гражданское общество как политически организованное единое общество возможно лишь при условии наличия аксиоматики правового сознания как идеологии гражданского общества. Таким образом, гражданское общество представляет собой правовой феномен. Там, где аксиоматика правового сознания сформирована и имеет политическое значение, существует само гражданское общество. Это зрелое общество, которое отличается от «общества хищников» системой разделяемых всеми аксиом правосознания.
Именно правовая идеология «цементирует» гражданское общество и государство (в широком смысле слова) как целостное образование. Она содержит определенные принципы, мифы, концепции, доктрины, которые аксиоматичны и служат критерием «нормальности» в обществе. Это своего рода правовая «докса»2, которая не всегда совпадает с юридической догмой юридического права государства. Идеология гражданского общества, представляя собой аксиоматику правосознания гражданского общества, содержит лишь основные, наиболее значимые установки, разделяемые почти всеми членами общества, и в этом смысле ее можно назвать «минимальной». Вместе с тем, стабильность всего общества и его единство во многом зависят от идеологии гражданского общества (правовой идеологии гражданского общества). Когда правовая идеология рушится, то разрываются связующие нити гражданского общества, оно теряет свою естественную интегрирующую основу, превращаясь в «общество хищников», и обеспечить его единство может в таком случае лишь государство (государственный аппарат), зачастую через применение насилия. Таким образом, в нормальном «мирном» не экстремальном состоянии современных государств цементирующей основой их существования устойчивости и единства выступает прежде всего идеология гражданского общества.
Идеология гражданского общества выступает и основой самоидентичности человека как гражданина, как не органичной, но все же части гражданского общества, обладающего знанием о том, как поступать «правильно» в культурных координатах этого общества. Речь действительно идет о формировании гражданина - носителя определенной правовой идеологии3. Таким образом, на основе этой идеологии индивид приобретает качество «правового существа», и даже обладает способностью к «правосудию», то есть способностью выносить правовые суждения - судить по праву. Здесь мы можем поставить вопрос о правосудии в гражданском обществе и правовой идеологии как его основе. «Правосудный» суд, по нашему мнению, есть суд, учитывающий правовую аксиоматику гражданского общества. Говоря о праве, которое должно быть основой правового суда (правосудия) в современном обществе, мы можем согласиться с мнением А.Г. Мамонтова о том, что право - это многомерное понятие, и его социологическое понимание является наиболее адекватным в юридической науке. Только понимание права как социального феномена, а не только как результата государственного правотворчества, наполняет самостоятельным смыслом исследование правовых явлений . В этом плане следует обратиться и к позиции Р. Дворкина, который справедливо отмечает важность принципов права при принятии решений судами. Он полагает, что правовые принципы отличаются от пра-
1 Марченко М.Н., Бабурин С.Н., Бережнов А.Г., Воротилин Е.А., Фролова Е.А. и др. Указ. соч. С. 419.
2 Докса (от др.-греч. 5о^а - «мнение», «взгляд») - общепринятое мнение. Термин риторики, возникший в Древней Греции: софисты использовали или опровергали доксы в своих целях, тем самым заставляя слушателя менять свое мнение в убеждении, что всегда считал так, а не иначе. Платон выступал против доксы, рассматривая ее как нечто между знанием и незнанием и полагая, что докса приводит к классическим ошибкам в истинности суждений. Парменид считал доксу призрачным представлением. В Римской республике и в современном мире этот метод используют в юриспруденции и политике. (Прим. ред.).
3 Вострикова В.В. Идеологи российского либерализма начала ХХ в. о гражданском обществе: понятие, генезис, структура. // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011. № 1. С. 25-26.
4 Мамонтов А.Г. Независимость и законность современного суда: миф и реальность // История государства и права. 2012. № 11. С. 40.
вовых норм. Принципы могут быть неписаными (не иметь юридической формы), однако они очевидны, то есть выступают в качестве аксиоматических требований, которые довольно ясны для суда1. Следует отметить, что о полностью сформированных гражданском обществе и правовом государстве можно говорить именно тогда, когда суд ориентируется не только на нормы юридического права государства, но и, прежде всего, на стандарты иного рода, такие, например, как правовые принципы - прежде всего, принципы правовой идеологии гражданского общества. Такую ориентированность не следует путать с судебным произволом. Подобные решения должны быть обоснованными и содержать четкую аргументацию, отсылающую к правовым принципам и правовой аксиоматике общественного правосознания гражданского общества, именно тогда такие решения понятны и легитимны.
Еще одной проблемой, связанной с идеологии гражданского общества именно как правовой, является проблема гражданского неповиновения. Она в известном смысле заложена в самом признании автономии гражданского общества. Пожалуй, сегодня ни у кого не возникает сомнений насчет продуктивности отстаивания своей гражданской позиции, опирающейся на правовые аксиомы, на основополагающие принципы гражданского общества, перед лицом произвола государственных структур. Однако возникает вопрос следующего характера: как отличить гражданское неповиновение от идеологических политических «диверсий», целью которых является расшатывание и разрушение политической системы общества? Различить эти явления очень сложно, тем не менее, следует отметить то, что одним из критериев такого отличия является как раз содержание идеологии гражданского общества -аксиоматика общественного правосознания. Гражданское неповиновение опирается именно на эту аксиоматику и всегда имеет конструктивную, с точки зрения всего политически организованного общества (государства в широком смысле слова), цель. Зачастую эта цель состоит в необходимом ограничении государственного произвола (произвола государственного аппарата), опасного для самого существования стабильной политической системы.
Следует помнить, что идеология гражданского общества, несмотря на ее критический потенциал, основана на представлениях о «нормальном» и «правильном», которые не складываются в одночасье. Соответственно, правовая идеология, проявляя свой консервативный потенциал, также обеспечивает стабильность общества. Консервативность правовой идеологии является основой стабильности политически организованного общества. Конечно, ее не следует путать с консервативностью старых традиционалистских религиозно-этатистских идеологических форм, так же как не следует путать традиционное и гражданское общество В отличие от традиционного общества, которое не предполагает идеологического дуализма и структурно связано с государством (государственный аппарат плоть от плоти традиционного общества, а традиционное общество выступает как своего рода «продолжение» государства, оно также иерархически организовано), гражданское общество имеет сетевую структуру, и его структурное единство обусловлено идеологическим фактором (то есть структура вторична, а идеология первична). Вообще в этом плане гражданское общество отличается, с одной стороны, от архаичного традиционного общества сетевым типом организации и приматом идеологии (что предполагает особый тип организации «идеосферы»), а, с другой, -от современного массового общества, где также превалирует сетевой тип организации, однако место идеологии в управлении сознанием занимает политическая манипуляция потребностями, интересами и информацией. В этом смысле массовое общество является весьма непривлекательной альтернативой современного гражданского общества, а гражданское общество через разрушение своей идеологии и «деидеологизацию» зачастую обнаруживает тенденцию утраты своего качества, «дрейфуя» в строну массового общества. Конечно, ни о каком «гражданском неповиновении» в условиях массового общества и речи быть не может, здесь можно говорить о социальных взрывах, выступающих результатом манипулятивных стратегий политических акторов.
Итак, для современных государств западного типа характерна организация такой идеологической сферы политически организованного общества, в которой господствующее место занимает правовая идеология, которая включает в себя два важных сегмента: юридическую идеологию государства и идеологию гражданского общества. Несмотря на то, что между этими сегментами может существовать конкуренция и несогласованность, они образуют единый идеологический дискурс, и именно идеолого-юридические положения наряду с аксиомами и принципами общественного правового сознания образуют уникальную идеологическую сферу современного государственно организованного общества западного типа, для которого характерны такие феномены, как правовое государство и гражданское общество. Следует также подчеркнуть то обстоятельство, что проблема правовой идеологии актуализируется и становится политически значимой именно тогда, когда правовое сознание становится базовой формой общественного сознания. Именно в этих условиях правовая идеология становится функционально значимой для всего государства и общества и приобретает политическое значение.
Правовая идеология носит диалоговый (дискурсивный) и договорный характер2. Она всегда предполагает в рамках дискурса формирование новых смыслов в соприкосновении правовой идеологии, транслируемой государством (юридической идеологии), и идеологии гражданского общества (аксиоматики общественного правосознания). В этом плане правовая идеология является принципиально структурно-противоречивым феноменом и, соответственно, имеет внутренний потенциал саморазвития. Не случайно В.П. Малахов, рассматривая внутреннюю сущность любого процесса, справедливо отмечает: «Внутренним источником процесса всегда является некоторая противоположность. Она и определяет сущность процесса»3. Совершенно верно и утверждение М. Вебера о том, что «борьба потенциально присуща всем видам общественно связанных действий»4.
1 См., работы Р. Дворкина и о концепции Р. Дворкина: Дворкин Р. О правах всерьез. М.: РОССПЭН, 2004; Dworkin R.M. A Matter of Principle. Cambridge, МА: Harvard University Press, 1987; Idem., ed. The Philosophy of Law. Oxford: Oxford University Press, 1977. (Oxford Readings in Philosophy); Idem. Law's Empire. Oxford: Hart Publishing, 1998; Ripstein A., ed. Ronald Dworkin: Contemporary Philosophy in Focus. New York: Cambridge University Press,, 2007.
2 См. об идеологическом дискурсе: Ван Дейк Т.А. Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации / Пер. с англ. М.: ЛИБРОКОМ, 2014.
3 Малахов В.П. Общая теория права и государства. К проблеме правопонимания. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. С. 45.
4 Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма. - 3-е изд., доп. и испр. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2013. С. 405.
Однако констатировать то, что борьба лежит в основе права и выступает обязанностью по отношению к самой «идее права», явно недостаточно. Это не просто борьба - это борьба, предполагающая компромисс, диалог и договор. Действительно, как справедливо отмечал М.А. Рейснер, фактическая борьба имеет, как правило, фактические же результаты, заключающиеся в победе одной из сторон и подавлении побежденного. Однако, как указывал российский юрист, «Совершенно иное дело, когда сама борьба приобретает юридический характер, принимает правовую идеологическую организацию. Такая борьба не есть обращение к голой силе: она становится под знамя правды или справедливости, она связывает себя наперед соответственным принципом и ограничивает свой интерес определенной границей. Это не есть просто желание захватить, победить, ограбить; оно ставит своей целью не интерес, который по существу допускает не только безграничное расширение, но и постепенное изменение своих целей»1. В этом смысле можно говорить о договоре (общественном договоре) как об итоге этой борьбы. При этом данная борьба носит принципиальный характер, не подвержена изменчивости интересов борющихся и защищена от меняющихся представлений о выгоде, не допускает мелочных конъюнктурных уступок, так как «идеология права таким уступкам не только чужда, но и враждебна. Как только требование получает правовой характер, оно немедленно же получает и принципиальную основу. Дело идет не о проходящем интересе, а о воплощении чего-то столь дорогого, высокого и великого, какой является сама справедливость»2.
Здесь М.А. Рейснер справедливо утверждает, что «целью всякой правовой борьбы может быть только договор или соглашение. И опять-таки правовая психика его весьма облегчает. Как мы видели, она наперед, еще во время самой борьбы, ставит над собой высший объективный критерий в виде принципа правды. Вместе с тем данная сторона представляет себе определенные выводы из данного критерия и настаивает на их истинности. Но такое положение допускает спор на принципиальной почве, и противные стороны, став на почву юридической логики, могут не только добиваться своих прав силой, но, что гораздо более соответствует самой сущности права, могут взаимно исправлять ошибки в юридическом толковании норм, оценке тех или иных фактов, или же, наконец, в применении самой юридической логики. В таком споре обе стороны получают вид не врагов, готовых истребить или унизить друг друга, а диспутантов, которые, вполне принимая общий и исходный пункт и главнейшие предпосылки, в то же время расходятся в воззрениях на частности, причем последние в конце концов в случае успеха и разрешаются, к общему удовлетворению. В достигнутом соглашении найденная сторонами правда и устанавливается в качестве общей нормы поведения»3. Таким образом, поскольку для правовой идеологии характерен спор, но не просто как таковой, но спор, ориентированный на достижение соглашения, следует посмотреть на эту черту правовой идеологии в масштабах государства (не государственного аппарата, а государства как государственно организованного общества), когда правовая идеология становится основной формой его идеологии.
Итак, идеологическая сфера современного политически организованного общества представленного правовой идеологией включает два основных компонента, в борьбе этих двух компонентов правовой идеологии образуется напряжение, необходимое для дальнейшего развития правовой и политической систем общества. И именно в этих условиях справедливо характеризовать государство как правовое, а общество как гражданское. В этой борьбе частично преодолевается дуализм общественного правосознания: этатистского (легистского), с одной стороны, и гражданского правосознания, - с другой. Действительно, «принимая в свою организацию договорное право, государство совершает настоящий акт подчинения своей власти идеологии права»4. А сам образ «общественного договора» от Т. Гоббса до Дж. Роулса5, как бы к этому образу ни относились, стал основанием и отправной точкой любой теории гражданского общества и правового государства. Действительно, по выражению Мэдисона, все правительства основаны на согласии, и политическое общежитие можно представить как «перманентную динамичную конвенцию»6. Х. Арендт, рассматривая проблематику морального суждения, говорит о том, что мышление представляет собой диалог с самим собой как бы раздвоенным7. Что-то подобное по аналогии мы можем сказать и о правовой идеологии в отношении современного политически организованного общества. Однако мыслить способен лишь человек, и когда в таком «диалоге двух» участвует политическая структура в целом, то этот процесс нельзя назвать мышлением -это идеологический процесс фальсификации и имитации мышления политического организма. Он в политическом плане может быть весьма полезен и даже необходим. Он может заменить человеку его мышление, поставляя «готовые» суждения и смыслы по известным идеологическим «рецептам». Это создает атмосферу договора - атмосферу «замиренной среды» в обществе8. Итак, дискурсивность и диалогичность правовой идеологии дополняются такой важной характеристикой как ориентированность на консенсус, без которой невозможно их понимание.
Если говорить о феномене идеологии гражданского общества, то как аксиоматика правосознания - это феномен консенсуальный, здесь можно говорить не столько о договоре, сколько о ценностном консенсусе (ориентация не на договор, а на ценность, которая может восприниматься и как субъективная, но при этом разделяется практически всеми гражданами)9, а юридическая идеология государства содержит политическую волю, которая стремится к объективации в правовой реальности. Здесь следует поставить проблему договорного характера идеологии не в контексте всеобщего договора всех со всеми, а первоначально в более системном контексте связи сегментов правовой идеологии как идеологии гражданского общества и юридической идеологии государства. Степень совпадения идеологии гражданского общества и юридической идеологии государства обусловливает степень легитимности власти в современном политически организованном обществе западного типа.
1 Рейснер М.А. Государство. Часть 2. Государство и общество. М.: Типография Товарищества И.Д. Сытина, 1912. С. 55.
2 Там же.
3 Там же. С. 56-57.
4 Рейснер М.А. Государство. Часть 2.
5 См.: Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, МА: The Belknap Press of Harvard University Press, 1999.
6 Арендт Х. Указ. соч. С. 80, 127.
7 См., Арендт Х. Указ. соч.
8 См., Лейст О.Э. Указ соч.
9 См.: Вебер М. Указ. соч. С. 338.
Таким образом, следует отметить, что в качестве идеолого-политических оснований формирования гражданского общества следует рассматривать прежде всего трансформацию идеологической сферы всего политически организованного общества, обретение политической идеологией правового характера. Именно в таких условиях формируется гражданское общество как особый феномен, отличный от традиционного и массового общества, и способный существовать лишь при наличии сформированной аксиоматики правосознания и в условиях правового государства. Соответственно, само гражданское общество следует рассматривать как политико-правовой феномен.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеев С.С. Линия права. М.: Статут, 2006. 461 с.
2. Арендт Х. Ответственность и суждение / Пер. с англ. Д. Аронсона, С. Бардиной, Р. Гуляева. М.: Институт Гайдара,
2013. 352 с.
3. Ван Дейк Т.А. Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации. Пер. с англ. Изд. стереотип.
М.: Книжный дом ЛИБРОКОМ, 2014. 344 с.
4. Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии // Избранное: Протестантская этика и дух капитализма.
3-е изд., доп. и испр. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2013. С. 377-452.
5. Вострикова В.В. Идеологи российского либерализма начала ХХ в. о гражданском обществе: понятие, генезис, структу-
ра // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011. № 1. С. 24-27.
6. Гурвич Г.Д. Социология права / Пер. с англ. и комм. М.В. Антонов, Л.В. Воронина // Философия и социология права:
Избранные сочинения. СПб.: СПбГУ, Изд-во юридического ф-та СПбГУ, 2004. С. 565-802.
7. Дворкин Р. О правах всерьез / Пер. с англ.; ред. Л.Б. Макеева. М.: РОССПЭН, 2004. 392 с.
8. Коэн Дж.Л., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория / Пер. с англ.; общ. ред. И.И. Мюрберг. М.: Весь
Мир, 2003. 784 с.
9. Лейст О.Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М.: Зерцало-М, 2002. 288 с.
10. Леони Б. Свобода и закон / Пер. с англ. В. Кошкина; под ред. А. Куряева. М.: ИРИСЭН, 2008. 308 с.
11. Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. 151 с.
12. Малахов В.П. Общая теория права и государства. К проблеме правопонимания. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право,
2013. 144 с.
13. Мамонтов А.Г. Независимость и законность современного суда: миф и реальность // История государства и права. 2012.
№ 11. С. 39-42.
14. Марченко М.Н., Бабурин С.Н., Бережнов А.Г., Воротилин Е.А., Фролова Е.А. и др. Философия права. Курс лекций:
Учебное пособие: В 2 т. / Отв. ред. М.Н. Марченко. Т. 1. М.: Проспект, 2011. 552 с.
15. Рейснер М.А. Государство. Часть 1: Культурно-исторические основы. Пособие к лекциям по общему учению о государ-
стве. М.: Типография Товарищества И.Д. Сытина, 1911. 223 с.
16. Рейснер М.А. Государство. Часть 2: Государство и общество. М.: Типография Товарищества И.Д. Сытина, 1912. 291.
17. Рейснер М.А. Теория Л.И. Петражицкого, марксизм и социальная идеология. СПб.: Типография т-ва «Общественная
Польза», 1908. 239 с.
18. Ролз Дж. Теория справедливости / Пер. с англ.; науч. ред. и предисл. В.В. Целищева. Изд. 2-е. М.: Издательство ЛКИ,
2010. 536 с.
19. Фуллер Л.Л. Мораль права / Пер. с англ. Т. Даниловой; под ред. А. Куряева. М.: ИРИСЭН, 2007. 308 c.
20. Харт Г.Л.А. Понятие права / Пер. с англ.; под общ. ред. Е.В. Афонасина и С.В. Моисеева. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-
та, 2007. 302 с.
21. Buckler S. "Theory, Ideology, Rhetoric: Ideas in Politics and the Case of 'Community' in Recent Political Discourse." British
Journal of Politics & International Relations 9.1 (2007): 36-54.
22. Castells M. "The New Public Sphere: Global Civil Society, Communication Networks, and Global Governance." Annals of the
American Academy of Political and Social Science 616.1 (2008): 78-93.
23. Dworkin R.M. A Matter of Principle. Cambridge, МА: Harvard University Press, 1987. 425 p.
24. Dworkin R. Law's Empire. Oxford: Hart Publishing, 1998. 470 p.
25. Dworkin R.M., ed. The Philosophy of Law. Oxford University Press,1977. 177 p. (Oxford Readings in Philosophy).
26. Freeden M. "Editorial: Fundaments and Foundations in Ideologies." Journal of Political Ideologies 10.1 (2005): 1-9.
27. Halpin A. "Ideology and Law." Journal of Political Ideologies 11.2 (2006): 153-168.
28. Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge, MA: The Belknap Press of Harvard University Press, 1999. 538 p.
29. Ripstein A., ed. Ronald Dworkin: Contemporary Philosophy in Focus. New York: Cambridge University Press, 2007. 186 p.
30. Schaap A. "Reconciliation as Ideology and Politics." Constellations 15.2 (2008): 249-264.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Клименко, А. И. Идеолого-политические основания гражданского общества как правового феномена: к вопросу о гражданском обществе в современных политических структурах западного типа / А.И. Клименко // Пространство и Время. — 2015. — № 1—2(19—20). — С. 18—23. Стационарный сетевой адрес: 2226-7271provr_st1_2-19_20.2015.11
