CC BY
94
ПРОСТРАНСТВО ПРОСТРАНСТВ
Игра в шахматы. Художник Лукаса ван Лейдена. Фрагмент. 1508.
УДК 115:32:34.01:316.754
Клименко А.И.
Правовая идеология в пространстве западноевропейской политико-правовой традиции и ее значение в формировании глобальной «идеосферы»
Клименко Алексей Иванович, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права Московского университета МВД России
E-mail: [email protected]
В статье поставлена проблема идеологического устройства международного политического порядка. В ней определено важнейшее значение правовой идеологии как продукта западноевропейской традиции в устроении международного правопорядка. Выявлены такие важнейшие черты правовой идеологии как договорный и диалоговый характер, исследована ее структура и целый ряд особенностей, делающих ее привлекательным инструментом легитимации политического единства и определенного порядка; обоснован идеологический характер международного права, которое представляет собой, прежде всего, систему правовой идеологии ввиду того, что не обеспечено реальными механизмами своей реализации.
Ключевые слова: правовая идеология, глобальное управление, дискурс, договор, право, международное право, правовая идеология гражданского общества, юридическая идеология государства.
Сегодня, когда формируется глобальное политическое и информационное пространство, остро встает проблема глобального управления1. Оно невозможно вне существования эффективных механизмов управления сознанием на глобальном уровне. Здесь, конечно, можно вести речь о формировании глобальной «идеосферы»2,
1 См.: Барабанов О.Н., Голицын В.А., Терещенко В.В. Глобальное управление. М.: МГИМО-Университет, 2006.
2 Понятие «идеосфера» заимствовано из работ А.А. Зиновьева. См.: Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2004. С. 223-224.
которая предполагает также существование глобальной идеологии. Подобная идеология находит отражение в так называемых «информационных войнах», сопровождающих все современные конфликты интересов как в экономической, так и в политической сферах. Информационная война практически всегда сопутствует любому вооруженному конфликту. В современных условиях наблюдается ситуация, когда, несмотря на общеизвестность манипуля-торных технологий, благодаря небывалому развитию средств массовой коммуникации и средств массовой информации, в частности, технологии идеологического воздействия на сознание оказываются неизменно эффективными.
В контексте вышесказанного нельзя не обратить внимание на интересное высказывание знаменитого политического философа Ханны Арендт, которая отмечала, что политика начинается там, где люди сообща поддерживают некое начинание (в этом корень собственно политического), и заканчивается там, где люди начинают подчиняться другим людям (с последним она связывала угасание потенциала политической власти в диктатурах). Насилие, утверждала она, не тождественно власти и способно ее разрушить, но не создать, а власть нуждается прежде всего в легитимности1. Как эта идея может быть осмыслена в контексте мировой политики и, в частности, проблемы глобального управления? Полагаем, что ответ здесь очевиден: глобальное управление в основе своей предполагает наличие неких «начинаний», его задачи должны быть связаны не с насильственным навязыванием определенной воли из одного или нескольких центров, а, напротив, с воодушевлением, объединением людей вокруг «общих ценностей». В этом плане становится очевидным значение идеи «всеобщих ценностей» в контексте задач глобального управления. Ориентирование на такие ценности - идеологическая задача, и при ее решении возникает целый ряд проблем.
Во-первых, формирование таких ценностей на глобальном уровне связано с дополнительными трудностями. Подобные ценности должны абстрагироваться от культурных и религиозных различий, выступая как своего рода мета-идеология. Таким образом глобальная идеология, как своего рода идеологический «колпак», должна накрывать всю «идеосферу» общества, и в этом контексте люди не ориентирующиеся ни на одну из существующих под этим «колпаком» идеологий воспринимаются как «свободно мыслящие» (сомнения по поводу возможности свободного, деидеологизированного мышления можно встретить в трудах Карла Мангейма и Терри Иглтона, а обратную позицию о возможности «мышления без протезов» - в работах Ханны Арендт). Однако именно такие «светские», «деидеологизированные» люди, мыслящие вне рамок определенных культурных идеологических установок, наиболее подвержены манипулятивному воздействию в силу чрезвычайно абстрактного содержания метаидеологии - глобальной идеологии.
Во-вторых, необходимо ориентировать людей именно на всеобщие ценности как на приоритетные. Эти ценности должны восприниматься как более важные, несмотря на их абстрактность.
В-третьих, несмотря на свою искусственность всеобщие ценности не возникают на пустом месте, они формируются в определенных культурных рамках. Здесь следует обратить внимание на то, что ценности современной формирующейся правовой идеологии возникли в пространстве Западной культуры.
В-четвертых, идеология - это не только система идей, выражающая определенные ценности (так можно описать лишь содержание идеологии), но и, прежде всего, социальный механизм. Действительно, с точки зрения функционального подхода следует представлять идеологию как своего рода социальный механизм, решающий определенные задачи. Эти задачи связаны как правило с легитимацией политического порядка и единства.
Следует подчеркнуть, что современный идеологический «мейнстрим» ориентирован именно на правовую идеологию. Это можно наблюдать как в ведущих государствах Западной Европы, так и в США, отчасти аналогичные тенденции обнаруживает и Россия. Это объясняется тем, что именно правовая идеология способна сыграть роль культурно-индифферентной «метаидеологии». На международном уровне в качестве авторитетного аргумента, как правило, ссылаются на нормы и принципы международного права, используя при этом правовые аргументы и даже юридическую терминологию. В связи с этим заслуживает внимания исследование правовой идеологии как феномена, получившего свое нынешнее значение в рамках западной правовой и политической традиции.
Многие правоведы, рассматривая правовые системы современности, говорили об идеологическом критерии их выделения как об одном из основных2. Таким образом, идеология всегда рассматривалась как важная характеристика правовой системы. Для того, чтобы дифференцировать правовые системы современности известные немецкие компаративисты К. Цвайгерт и Х. Кетц предлагают такой сложно-составной критерий как правовой стиль (стиль правовой системы). За каждым таким «стилем» скрывается своя специфическая правовая традиция, сформировавшая его. В качестве элементов «стиля» авторы, кроме прочего, выделяют господствующую доктрину юридической мысли и ее специфику, а также идеологические факторы3. Таким образом, следует признать идеологию важной характеристикой любой правовой системы. Однако, как мы отмечали, значение права и самой правовой системы в различных культурах не одинаково.
Можно согласиться с мнением, высказанным немецкими компаративистами в отношении правовых систем стран Дальнего Востока. Они, в частности, пишут о том, что «в этих странах право играет вспомогательную, подчиненную роль; оно направлено на обеспечение социального порядка и используется лишь в самых крайних случаях. Социальная гармония ощущается там как часть общей гармонии, модель которой мы видим в природе и в мировом порядке. Право с его сухой логикой и внешним принуждением представляет собой лишь рудиментарный порядок, который более подходит варварским, нежели цивилизованным народам»4. Действительно, в приведенном примере правовая система играет менее важную роль, чем на Западе. Полагаем, что вне
1 Арендт Х. О насилии. М.: Новое издательство, 2014. С. 61.
2 См., напр.: Михайлов А.М. Роль правовой идеологии в сравнительном правоведении. // Методология сравнительно-правовых исследований. Жидковские чтения. Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 30 марта 2012 г. / Под ред. Г.И. Муромцева, М.В. Немытиной. М.: РУДН, 2012. С. 122-129; Цвайгерт К., Кетц Х. Сравнительное частное право: В 2 т. Т. I. Основы. Т. П. Договор. Неосновательное обогащение. Деликт / Пер. с нем. М.: Международные отношения, 2010. С. 71.
3 Цвайгерт К., Кетц Х. Указ. соч. С. 75, 76.
4 Там же. С. 79.
рамок общества западного типа роль права менее значительна, а иногда и несущественна1.
Рассматривая такие составляющие правового стиля как идеологические факторы, необходимо отметить, что они по своей природе различны. К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают: «Идеологические факторы, такие как политические и экономические и иные аспекты религиозных учений, также служат стилеобразующими элементами правовых семей. Об этом свидетельствуют церковное право и системы права социалистических стран. Правовая идеология англо-саксонской, немецкой, романской и скандинавской правовых семей в целом совпадает, а различия определяются другими элементами стиля»2. Здесь обнаруживается единство западных правовых систем, основанных на западноевропейской правовой традиции. Кроме того, немецкие компаративисты, говоря об идеологических факторах этих правовых систем, употребляют понятие «правовая идеология». Исследователи совершенно правы, когда отмечают то, что дифференцировать правовые системы западного типа по критерию идеологии весьма затруднительно. По данному критерию правовые системы западного типа с одной стороны схожи между собой, а, с другой, - отличимы от всех других правовых систем, сформированных за пределами западной политико-правовой традиции3.
Можно утверждать, что современная западная государственность основана на праве. Правовая система выступает основанием политической системы. В идеологической сфере мы видим, что в качестве ведущей формы политической идеологии на Западе выступает именно правовая идеология. Данная идеология представляет собой сложную систему правовых идей, аксиом, взглядов, принципов4, норм, предписаний, а также механизмов легитимации политического единства и порядка, рассматриваемого как правопорядок, она образует основу идеосферы современного государственно организованного общества западного типа. В политическом дискурсе в науке и образовании, господствуют правовые теории, идеи, правовая мифология5. Что же касается государств незападного типа, то и применительно к ним можно говорить о правовой идеологии, однако в данном случае она не имеет сколь-нибудь существенного политического значения. Даже само право подкрепляется, как правило, идеологиями иного рода.
Правовая идеология отличается от других типов идеологии как раз тем, что предполагает наличие противоречия и ориентацию на его разрешение (компромисс, договор, консенсус). Она может рассматриваться как структурно противоречивый феномен, что выгодно отличает ее от иных форм политической идеологии, в которых структурная противоречивость выражена менее явно. К. Цвайгерт и Х. Кетц, ссылаясь на знаменитого юриста Рудольфа фон Иеринга, отмечают, что, по мнению многих ученых-юристов, для западного стиля правового мышления характерно противодействие и «борьба за право»; несмотря на то, что они сами не согласны с этим утверждением, исследователи констатируют, что, как правило, оно воспринимается как «избитая правовая истина»6. Полагаем, что атмосфера спора и «борьбы» характерна для правовой жизни социума. И если социально-политическая жизнь в рамках незападных политических культур не основана на постоянном противостоянии и борьбе, то это означает, что для нее право является несущественным, факультативным инструментом, а правовая идеология также несущественна для идеологической сферы обществ незападного типа.
В этой связи следует подчеркнуть, что в рамках западноевропейской правовой традиции сформировались правовые системы, которые характеризуются наличием двух основных сегментов правовой идеологии: юридической идеологии (строящейся вокруг юридического права государства) и идеологии гражданского общества, которая представляет собой аксиоматику гражданского правосознания. Юридическое испытывает потребность в идеологическом обеспечении ввиду того, что само нуждается в легитимации. Возникает потребность в юридической идеологии. Идеология же гражданского общества сама представляет собой идеологическую форму права и существует в форме изначально легитимных аксиом правосознания. Говорить о гражданском обществе, в принципе, можно лишь тогда, когда сформировано право гражданского общества как идеологическая форма права (в этом смысле по своему содержанию идеология гражданского общества - изначально правовая). В результате противостояния юридической идеологии и правовой идеологии гражданского общества (аксиоматики правосознания) возникает напряжение, которое обусловливает развитие правовой и политической систем общества. Это противостояние всегда ориентировано на конвенционное разрешение и появление нового смысла, нового легитимного правового стандарта. В нем через компромисс преодолевается дуализм общественного правосознания на Западе, которое условно подразделяется на этатистское (законосообразное) и гражданское. Противоречия между юридической идеологией и правовой идеологией гражданского общества как между сегментами правовой идеологии находят свое разрешение. Как неизбежны эти противоречия, так и неизбежно их постоянное преодоление. Более того, поиск компромисса, ориентация на выработку конвенционной оценки также принципиально характеризуют правовую идеологию, без этой черты, без устремленности к договору, она не могла бы служить прочным основание политически организованного общества и выполнять свои функции. В этом плане следует сказать, что правовая идеология принципиально диалогична. К тому же идеология гражданского общества и юридическая идеология зачастую дополняют друг друга7.
При этом роль двух выделенных сегментов правовой идеологии государства различна. Так, аксиоматика общественного правосознания - правовая идеология гражданского общества - компонент правовой идеологии, который является, как правило, консервативным. Юридическая же идеология, направленная на решение задач построения стратегий развития и легитимации юридического права, является, как правило, динамическим компонентом. Диалектический характер взаимосвязи этих структурных компонентов может быть рассмотрен и как источник проблем
1 См.: Зыкова С.В., Клименко А.И., Кулакова Ю.Ю. и др. Актуальные проблемы правовой теории государства / Под. ред. В.П. Малахова, А.И. Клименко. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013.
2Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 80.
3 Там же. С. 81.
4 См.: Дворкин Р. О правах всерьез. М.: РОССПЭН, 2004; Dworkin R.M. A Matter of Principle. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1987.
5 См.: Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013.
6Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 79.
7 См.: Дворкин Р. Указ. соч; Dworkin R.M. Op. cit.
в правовой и политической жизни современного западного общества, и как источник его развития. В любом случае это соотношение существенно для функциональных характеристик правовой идеологии государства и обусловливает ту роль, которую она играет в правовой и политической системе общества1. Взаимосвязь этих сегментов правовой идеологии также характеризует эффективность и способность к саморазвитию правовой системы общества.
Правовая идеология гражданского общества формируется под воздействием юридического права, которое довольно рано получает бурное развитие в капиталистической Европе путем преломления этого права, через критерии групповых и индивидуальных правовых интересов под влиянием индивидуального и группового права2. Эти интересы, в той мере в которой они признаются значительной частью социальных акторов, консервируются и отчуждаются в общую идеологическую форму, каковой и выступает аксиоматика общественного правосознания. Это обстоятельство обусловлено тем, что идеология всегда хоть и связана с конкретными интересами, но представляет собой их отчуждение от реальных носителей через консервацию в абстрактной нормативной форме (интересы ситуативны и конкретны, а идеология нормативна и абстрактна). Юридическая же идеология государства может существовать как правовая форма политических интересов правящей группы и как попытка связать правовую идеологию гражданского общества. В любом случае ее задачей выступает легитимация самого юридического права государства как выражающего публичный интерес (многое зависит от характера самого юридического права).
Таким образом, западноевропейская правовая традиция сформировала уникальный феномен, имеющий как собственно правовое, так и политическое значение, обладающий потенциалом саморазвития и ввиду этого нуждающийся в серьезном исследовании. Однако сегодня, в период, когда актуализируются дискуссии в отношении процессов глобализации и международной интеграции, следует обратить внимание и на «глобальное» значение правовой идеологии.
Процесс глобализации идет по пути Западной цивилизации. Это, в частности, выражается в навязывании всем странам мира правовых идей, принципов и моделей социального регулирования как базовых, во «втягивании» государств в различные типы наднациональных правопорядков и т.д. Однако здесь мы можем наблюдать следующую тенденцию. Если региональные межгосударственные союзы государств западного типа, основанные на праве и правовой идеологии, такие как Европейский Союз, демонстрируют определенные успехи, то попытки навязать право как «мерило всех вещей» в глобальном масштабе, или даже в более скромных масштабах, сталкиваются с сопротивлением.
Существует не беспочвенное подозрение в том, что, как отмечает В.Б. Исаков, современная «идеология глобального общества» реально создается на основе идеологии национальных интересов США3. Действительно, такие интересы часто принимают политически нейтральные внешние правовые формы, и при этом следует отметить, что за этой идеологией не стоит реально сформированная правовая аксиоматика.
Следует обратить внимание на то, что сегодня на международном уровне мы встречаем неоднозначную правовую оценку различных событий различными акторами мировой политики. Так, события в Грузии, связанные с необходимостью реализации операции по принуждению к миру, которую была вынуждена предпринять Россия, первоначально были однозначно оценены как противоправный акт, нарушающий принцип суверенитета. События в Сирии4, еще более ранние события в Югославии и сегодняшняя сложная и трагичная ситуация на Украине показывают нам, что правовые оценки не только разнятся, но и активно используются как идеологические ярлыки5. Причем наиболее активно этот дискурс для прикрытия своих интересов традиционно используют западные государства.
Официальные представители США и ЕС говорят о нарушении принципа суверенитета и территориальной целостности Украины в Крыму, как будто не замечая Косовский прецедент, не замечая и очевидного народного волеизъявления, которое в условиях демократии выступает самым авторитетным источником права. Зачастую западные политики и журналисты не хотят видеть в решении народа Крыма реализацию права народа на самоопределение.
На фоне этих обстоятельств возникает, с одной стороны, ощущение неэффективности международного права, а, с другой, - ощущение недоверия к правовой идеологии и правовым ценностям, транслируемым западным миром. И здесь следует отметить, что при том, что правовая идеология как механизм не исключает манипулятивных технологий, тем не менее она очерчивает их пространство.
Международное право как форма права имеет определенную специфику. На это обращает внимание отечественный исследователь В.П. Малахов, выделяя следующие основные формы общего права (общего для крупного оформленного политически организованного общества): юридическое право государства, право гражданского общества, межгосударственное право, международное право6. Следует отметить, что юридическое право государства и межгосударственное право, основанное на международных договорах - это реальные формы права, их характеризует как реальные наличие структур и институтов, гарантирующих стабильное воспроизводство норм этого права. Право же гражданского общества и международное право - идеологические формы права, то есть они представляют собой такие формы права, которые можно назвать идеологией, их нормативный и ценностный строй не обеспечен ничем, кроме доброй воли участников правоотношений и основанной на их мнении позицией. Несмотря
1 См.: Михайлов А.М. Указ. соч. С. 123; Клименко А.И. Концептуальный подход к функциональной характеристике правовой идеологии // Исторические основания правовой науки. Сборник научных статей, посвященный памяти профессора
В.М. Курицына / Под ред. К.Е. Сигалова, С.В. Недобежкина. М.: Издательство «Юрист», 2012. С. 247-260.
2 Подробно о групповом праве и индивидуальном праве см.: Малахов В.П., Эриашвили Н.Д. Методологические и мировоззренческие проблемы современной юридической теории. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2011. С. 110-136; Малахов В.П. Общая теория права и государства. К проблеме правопонимания. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. С. 51.
3 Исаков В.Б. Право и идеология в демократическом обществе // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011. № 1. С. 11.
4 О тенденциозности западных СМИ при анализе политической ситуации в Сирии см.: Саймонс Г.Д. Военная интервенция и Сирия: вперед к откровенной агрессии? // Пространство и Время. 2013. № 2. С. 31-46.
5 О дискурсе как воспроизводстве идеологии см.: Тён А. ван Дейк Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2014.
6 Малахов В.П., Эриашвили Н.Д. Указ. соч. С. 110-136. (Следует указать на то, что понятия «форма права», а также «общее право» употребляются в особом значениях)
на то, что идеологические и реальные формы права тесно взаимосвязаны, а реальные формы общего права, ввиду их оторванности от частных интересов, непременно нуждаются в идеологическом обеспечении, говоря о глобализации и о международной правовой идеологии следует указать на то, что международное право и определяемый им дискурс как раз и являются сегодня тем, что претендует на наименование «глобальная идеология».
Обычно в юридической литературе не различают международное и межгосударственное право. Однако это различение, полагаем, имеет определенную ценность. Так, то право, которое традиционно называют международным (прежде всего здесь имеется ввиду договорное право), по сути, представляет собой межгосударственное право. Такое право действительно базируется в основном на договорах государств. Поэтому когда мы говорим о межгосударственном праве, то должны иметь ввиду, что оно не является даже каким-либо единым образованием и не представляет собой стройной единой правовой системы (можно говорить о праве ООН, праве других международных организаций, Российско-Белорусском праве и т.д.). Это право формируется государствами. Соответственно, никакой «системы международного права» как системы реального права, как о ней зачастую говорят юристы, не существует, а существует межгосударственное право в виде локальных и «недостроенных» правовых систем (в этом смысле не следует рассматривать межгосударственное право как общее), и существуют представления об обычных формах поведения и о неких общих правовых стандартах, а это уже международное право как идеологическая форма права, или международная правовая идеология. Действительное международное право существует в идеологической форме.
Надо отметить, что в системе правовой идеологии довольно часто можно наблюдать ситуации, когда различные идеи и принципы конкурируют друг с другом; так, например, мы говорим о принципе суверенитета и о праве наций на самоопределение. За каждым принципом и идеей стоит определенная ценность, и в рамках открытого правового дискурса возможно формирование ценностного предпочтения. Как мы видим, нередко возникает разное понимание приоритета того или иного принципа различными акторами мировой политики, и зачастую это понимание обусловлено как раз не принципиальными соображениями, а политическими интересами. При таком подходе различие интересов наряду с ориентацией не на ценности, а на интересы исключает возможность выработки общей позиции, основанной на договоре. В таких ситуациях часто констатируют «бессилие» международного права, на самом же деле точнее можно констатировать бессилие международной правовой идеологии.
Несмотря на то, что такое бессилие обнаруживается довольно часто, нельзя отказываться от формирования общего идеологического пространства на базе такой идеологической формы права как международное право. Международное право, безусловно, не станет реальностью еще долгое время, однако даже современный уровень его развития свидетельствует о больших достижениях нашей цивилизации, к которым мы должны относится наиболее бережно.
Различная интерпретация общих правовых положений, навязывание определенных дискурсов, манипулирование фактами исходя из тактических интересов может привести к недоверию к самим этим общим положениям. Сегодня мы рискуем утратить диалог и заменить его идеологическими монологами, исключающими решение наиболее острых проблем ненасильственным путем.
Таким образом, мы приходим к общему заключению о том, что формирование системы правовой идеологии и ее значительная роль в «идеосфере» общества принципиально характеризует западноевропейскую правовую и политическую традицию. Говоря о глобализации, следует отметить, что подобное значение правовой системы в жизни общества и правовой идеологии в «идеосфере» присуще далеко не всем государствам, а, как правило, лишь государствам западного типа и тем государствам, которые на таковые ориентируются, имея сходную в принципе правовую традицию (примером здесь служит Россия). Правовая идеология в западном обществе обладает такими социально и политически значимыми функциональными характеристиками, которыми она не обладает в обществах других типов.
Стратегия глобализации на основе выдвижения своих политических интересов западными государствами в качестве «правовых ценностей», постулируемых правовой идеологией, имеет сомнительные и неопределенные перспективы в современном мире. Однако ценность правовой идеологии как раз и состоит в том, что она не выступает проводником ценностей определенной культуры, а базируется на конвенционных ценностях (и это уникальная черта правовой идеологии). Следует подчеркнуть, что сформировавшись в рамках западной культуры правовая идеология, тем не менее, не принадлежит западному миру безраздельно.
Действительно о радужных перспективах глобализации сегодня говорить рано. Более реален иной поэтапный процесс, первым этапом которого предполагается международная регионализация на основе общих идей культурно близких государств, примером чему служит Европейский Союз (можно в определенном смысле говорить о правовой идеологии ЕС); а второй этап - формирование общего идеологического пространства, основанного на компромиссе между наиболее влиятельными международными региональными политическими объединениями, в которых и Евразийский экономический союз (ЕАЭС) займет достойное место. Остается открытым вопрос о том, будет ли общая международная региональная идеология ЕАЭС по своему качеству именно правовой, но это весьма вероятно в контексте современных идеологических тенденций прежде всего в государствах - участниках, а также в свете того, что Евразийский Союз как успешно осуществляемый проект, несомненно, реализуется с учетом опыта Европейского Союза. Здесь следует указать на то, что ЕАЭС позиционируется как именно экономическая структура, основанная на взаимной выгоде и балансе интересов, что также говорит в пользу правовой идеологии как идейной основе интеграции. Кроме того, следует иметь ввиду, что объединение различных народов на основе «минимальной» рационалистичной и культурно-индифферентной правовой идеологии представляется наиболее разумным и перспективным.
Правовая идеология имеет принципиально диалоговую (несмотря на наличие противоречий она всегда ориентирована на диалог и на договор как конечный результат) форму, и в этом смысле она является идеальной в качестве основания международного политического порядка (как в региональном, так и в глобальном масштабе). Авторитет правовой идеологии базируется на договоре, когда же отсутствует диалог, то невозможен и договор. В
отсутствие свободного открытого дискурса, где представлены в равной степени различные позиции, правовая идеология утрачивает способность вырабатывать новые смыслы. В условиях определенного различия культуры и ценностных стандартов глобальный миропорядок можно рассматривать либо как правопорядок, либо как порядок, основанный на насилии. И, разумеется, первый вариант представляется всегда более предпочтительным ввиду того, что никакая эффективная политическая система не может основываться на насилии, так как насилие разрушает политическую власть1. Именно поэтому сегодня Россия в лице своих официальных представителей настаивает на открытом диалоге и восприятии всего спектра существующих мнений в международных вопросах, в вопросах соблюдения международно-правовых принципов, сознавая опасность политического давления и непосильную для любого отдельного государства мирового сообщества, или даже для группы государств тяжесть ответственности одностороннего формирования правил международного общения и их интерпретации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арендт X. О насилии. М.: Новое издательство, 2014. 148 с.
2. Барабанов О.Н., Голицын В.А., Терещенко В.В. Глобальное управление. М.: МГИМО-Университет, 2006. 256 с.
3. Ван Дейк Т.А. Дискурс и власть: Репрезентация доминирования в языке и коммуникации. М.: Книжный дом «ЛИБРО-
КОМ», 2014. 344 с.
4. Дворкин Р. О правах всерьез. М.: РОССПЭН, 2004. 392 с.
5. Зиновьев А.А. На пути к сверхобществу. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2004. 608 с.
6. Зыкова С.В., Клименко А.И., Кулакова Ю.Ю. и др. Актуальные проблемы правовой теории государства / Под ред.
B.П. Малахова, А.И. Клименко. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. 183 с.
7. Исаков В.Б. Право и идеология в демократическом обществе // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011.
№ 1. С. 11-15.
8. Клименко А.И. Концептуальный подход к функциональной характеристике правовой идеологии // Исторические осно-
вания правовой науки. Сборник научных статей, посвященный памяти профессора В.М. Курицына / Под ред. К.Е. Сигалова, С.В. Недобежкина. М.: Юрист, 2012. С. 247-260.
9. Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. 151 с.
10. Малахов В.П. Общая теория права и государства. К проблеме правопонимания. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право,
2013. 144 с.
11. Малахов В.П., Эриашвили Н.Д. Методологические и мировоззренческие проблемы современной юридической теории.
М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2011. 431 с.
12. Михайлов А.М. Роль правовой идеологии в сравнительном правоведении // Методология сравнительно-правовых ис-
следований. Жидковские чтения. Материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 30 марта 2012 г. / Под ред. Г.И. Муромцева, М.В. Немытиной. М.: РУДН, 2012. С. 122-129.
13. Саймонс Г.Д. Военная интервенция и Сирия: вперед к откровенной агрессии? // Пространство и Время. 2013. № 2.
C. 31-46.
14. Цвайгерт К., Кетц X. Сравнительное частное право: В 2 т. / Пер. с нем. М.: Международные отношения, 2010. 728 с.
15. Coquillette D.R. "Legal Ideology and Incorporation IV: The Nature of Civilian Influence on Modern Anglo-American Com-
mercial Law." Boston University Law Review 67 (1987): 877-970.
16. Dworkin R.M. A Matter of Principle. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 1987. 254 p.
17. Freeman A.D. "Truth and Mystification in Legal Scholarship." Yale Law Journal 90.5 (1981): 1229-1237.
18. Kamenka E., Tay A.E.S. Beyond Bourgeois Individualism: The Contemporary Crisis In Law And Legal Ideology. Sydney: Uni-
versity of Sydney, Faculty of Law, 1974.
19. Scott S.V. "International Law as Ideology: Theorizing the Relationship between International Law and International Politics."
European Journal of International Law 5.1 (1994): 313-325.
20. Silbey S.S. "Loyalty and Betrayal: Cotterrell's Discovery and Reproduction of Legal Ideology." Law & Social Inquiry 16.4
(1991): 809-833.
21. Trubek D/M., Esser J. "“Critical Empiricism” in American Legal Studies: Paradox, Program, or Pandora's Box?." Law & Social
Inquiry 14.1 (1989): 3-52.
22. Weissbourd B., Mertz E. "Rule-Centrism Versus Legal Creativity: The Skewing of Legal Ideology Through Language." Law
and Society Review 19.4 (1985): 623-659.
23. Weitzer R. "Law and Legal Ideology: Contributions to Genesis and. Reproduction of Capitalism." Berkeley Journal of Sociolo-
gy 24.5 (1980): 137-157.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Клименко, А. И. Правовая идеология в пространстве западноевропейской политико-правовой традиции и ее значение в формировании глобальной «идеосферы» / А.И. Клименко // Пространство и Время. — 2014. — № 2(16). — С. 89—94. Стационарный сетевой адрес: 2226-7271provr_st1-15.2014.31
1 См.: Арендт X. Указ. соч. 94
