CC BY
51О.М. ШЕВЧЕНКО кандидат философских наук, доцент кафедры философии и культурологии ИППК Южного федерального университета*
Идеологическая идентичность и ксенофобия в эпоху советского модерна
Советская эпоха породила специфический набор стереотипов и фобий. Их формирование в немалой степени было обусловлено утверждением в обществе марксистско-ленинской или коммунистической идеологии, которая провозглашала определенные ценностные ориентиры для новой идеологической идентификации индивидов. Поскольку идеология способна конструировать социальную реальность во временном континууме (прошлое, настоящее, будущее), объяснять ее, определять место и роль человека в мире, то она может задавать и параметры идентичности человека и общества, очерчивать границы «своего» мира. Конструирование представлений о социальном устройстве «своего» мира с неизбежностью сталкивается с идеологическими конструктами, базирующимися на иных представлениях относительно способов и принципов организации общества.
Актуализация идеологической идентичности в начале ХХ в. была связана, прежде всего, с наличием в мире двух противоположных идеологий - либерализма и коммунизма. Отношения между либеральной и коммунистической идеологиями выстраивались посредством оппозиции «свои» - «чужие» на основании принятия или отторжения той или иной системы ценностей. Поэтому в советской модели российского общества «чужой» - это прежде всего идеологически «чужой». Именно приверженность коммунистической идеологии, ее ценностным установкам и принципам задавала новый критерий идентификации - советский человек. Значимость идеологической идентичности создавала пространство нового противостояние между «своими» и «чужими». В рамках коммунистической идеологии социально-политическое устройство советского общества, его экономика, а также идеалы и ценности провозглашались высшими достижениями человечества, к которым должны стремиться все остальные народы и культуры. По мнению исследователей, именно позиционирование советского общественного строя как эталонного легитимировало идеологическую ксенофобию в советском обществе, основой которой выступала сакрализация
* Шевченко Ольга Михайловна, e-mail: olgashv2007@yandex.ru
«своего» и агрессивное неприятие любого культурного, социального,
1
духовного компонента, не соответствующего советскому стандарту . Поляризация оценок и категоричность суждений относительно идеологически «своих» и «чужих» неизбежно приводила к абсолютизации собственной правоты и рождало чувство превосходства.
В силу социальной значимости в советском обществе идеологической идентичности доминирующим видом ксенофобии, подчиняющим себе иные виды - религиозный, этнический, антисемитизм, выступала идеологическая ксенофобия. Таким образом, важнейшим маркером в советский период отечественной истории идентификации «чужого» становится идеологическая принадлежность. А в условиях мобилизационного типа общества, который Советский Союз унаследовал от Российской империи, «чужой» практически всегда отождествлялся с «врагом», однако теперь преимущественно с представителем либеральной идеологии.
Идейной основой конструирования «образа врага» выступала теория классовой борьбы. В советской интерпретации «классовый враг» отождествлялся, прежде всего, с носителем буржуазно-либеральных идей, хотя имели место и определенные его вариации.
Важнейшим условием для создания того или иного «образа врага» была конкретная политико-историческая ситуация, которая задавала «параметры» образа врага, определяла его признаки. Как верно отмечает Л. Гудков, «образ врага» советского общества включал в себя два уровня: 1) враги дальние, обобщенно-символические, образующие фон или «горизонт» понимания происходящего, пребывающие в практически неизменном состоянии на протяжении десятилетий; 2) ближний враг, скрытый, невидимый, меняющий свои маски и идеологические формы2. Этот враг, в свою очередь, мог выступать в разных ипостасях: а) как убежденный антисоветчик, живущий среди обычных людей; б) как заблуждающийся человек, играющий на руку врагам советской власти.
В начальный период советского модерна образ врага отождествлялся с буржуазией как классом, господствующим в капиталистическом обществе. Поэтому все реальные угрозы молодому советского государству и его политической власти (интервенция со стороны Антанты, белое движение внутри страны и даже крестьянские восстания) подавались как происки исключительно идеологического врага - мирового капитализма. В качестве методов конструирования этого образа использовались, прежде всего, агитация и пропаганда.
1 Простой советский человек: Опыт социального портрета на рубеже 90-х гг. / под ред. Ю.М. Левады. М., 1993.
2 Гудков Л. Идеологема «врага» // Образ врага. М., 2005. С. 57.
В годы Великой Отечественной войны основными объектами ксенофобии в советском государстве становятся немцы, фашисты различного этнического происхождения и их союзники. Для массового сознания в СССР это были наиболее эмоционально сильные образы врагов, поскольку они выступали абсолютной мерой бесчеловечного, персонификацией морального зла. В новой исторической ситуации образ врага был уже обусловлен наличием реальной опасности, то есть связан с конкретной действительностью. Однако возникший вражеский образ в лице фашизма базировался не на расовых или этнических маркерах, а все-таки продолжал встраиваться в идеологическое противостояние «капитализм - социализм». Партийное руководство СССР интерпретировало фашизм исключительно политически - как «высшую форму» капитализма, что существенно искажало понимание исторической реальности и уровень угрозы.
После окончания Второй мировой войны главным внешним врагом СССР становятся США. Вокруг США и СССР начали группироваться поддерживавшие их страны. Постепенно уже в мировом масштабе формируются два лагеря: капиталистический и социалистический. В течение четырёх десятилетий между упомянутыми лагерями существовали напряжённые и конфликтные отношения, получившие название холодной войны. Предпосылки холодной войны заключались в принципиальном различии социально-экономических и политических систем ведущих мировых держав после разгрома блока агрессоров: «тоталитарный политический режим с элементами личной диктатуры и сверхцентрализованная плановая экономика, с одной стороны, западная либеральная демократия и рыночная экономика - с другой»1. Эти различия и породили новое идеологическое противостояние. Советская идеология конструировала образ Запада как образ «чужого» при помощи несложной дихотомии: враждебный и агрессивный буржуазный мир и миролюбивый, дружный мир строителей светлого коммунистического общества. Таким образом, в послевоенные годы и позже именно антизапад становится способом организации оборонного сознания советских людей и консолидации общества на основе нового образа врага.
В целом создаваемые официальной идеологией образы врагов весьма успешно выполняли функцию мобилизации советского общества. Собственно, общество мобилизационного типа, которым являлся Советский Союз, без «образа врага» просто не могло существовать. Риторика идеологической ксенофобии становится значимым социальным фактором функционирования и легитимации тоталитарного, а позже авторитарного режима.
1
Наринский М.М. Происхождение холодной войны // От Фултона до Мальты: как началась и закончилась холодная война. Горбачевские чтения. Вып. 4. М., 2006. С. 161.
Специфический набор фобий советского периода включал в себя и такие виды ксенофобии, как религиозная ксенофобия в виде атеизма; расовая ксенофобия в виде антисемитизма; этническая ксенофобия в виде кавказофобии и азиатофобии, которые имели преимущественно внутреннюю направленность. Однако, несмотря на такое видовое разнообразие ксенофобии, доминирующей выступала идеологическая ксенофобия, которая была преобладающей в содержании всех других видов.
Значимость идеологической идентичности как основы ксенофобии советской эпохи воплощалась в риторике религиозной ксенофобии, апеллирующей к идеи о том, что «...церковь является последним
о
оплотом политической организации побежденных классов» 3.
Первыми авторами работ по проблемам политики коммунистической партии и государства в отношении религии и церкви можно считать видных деятелей ВКП(б): В.Д. Бонч-Бруевича, Е.М. Ярославского, П.А. Красикова, Н.К. Крупскую, А.В. Луначарского и др. Они сыграли важную роль не только в формировании её идеологии, но и в осуществлении антирелигиозной политики. Их историографическое наследие носит ярко выраженный публицистический, пропагандистский характер. В связи с этим труды данных авторов можно рассматривать одновременно и как источники для изучаемой проблемы (в них были определены главные задачи государственно-церковной политики партии, конкретные позиции по тем или иным вопросам антирелигиозной пропаганды и атеистической работы), и как прямое руководство к действию, пламенный призыв к уничтожению классового врага и идейного оппонента. Безусловно, главной причиной столь жестоких гонений на религию в Советской России являлось создание тоталитарного государства, которое не терпело ни малейшего инакомыслия по отношению к официальной идеологии.
Идеологическая ксенофобия на обыденном уровне сознания людей часто редуцировалась к этнической нетерпимости. Образование большевистского государства сопровождалось кровавыми событиями, разделением страны на два непримиримых лагеря. По разные стороны баррикад оказались практически все народы России, причем линия раскола на «белых» и «красных» прошла внутри каждого их них. Это противостояние чудовищно обострило имевшие прежде место межэтнические антагонизмы и породило новые. В стране, особенно в контактных зонах, обострилась межэтническая нетерпимость, которая явилась отчасти продолжением идеологического антагонизма. Для укрепления собственных позиций Советское государство пресекало любые формы неповиновения и инакомыслия. Как отмечает Л.С. Гатагова, «.недовольство новой
3
Алексанян Н.А. Советская власть и церковь в годы гражданской войны: компромиссы и противостояния // Власть. 2012. № 1. С. 140.
властью выливалось в форму восстаний против "русских" - так чисто политический или социальный конфликт замещался конфликтом этническим, и борьба против власти оборачивалась борьбой против этноса, эту власть олицетворявшего»4. Наиболее масштабные восстания, направленные против русских, произошли в Казанской и Уфимской губерниях, а также в Чечне (1920 г.), в Якутии (1924 г.), в нескольких районах Средней Азии (1920-1926 гг.) и т.д. К кровопролитным столкновениям в 1920 г. привели противоречия между Грузией и Южной Осетией, попавшей, согласно административным преобразованиям большевистского правительства, под юрисдикцию Грузии.
Одним из «действенных» средств борьбы с неблагонадежными националистами стала депортация. Секретные документы НКВД пестрят обилием статистических данных о почти шестидесяти народах и этнических группах, подвергшихся в СССР (между 1920 и 1950 гг.) частичным, выборочным или тотальным депортациям.
По мере укрепления и разветвления системы карательных институтов насилие превращается в основополагающий принцип новой социальной организации. Одной из форм проявления этнической ксенофобии стало ущемление прав этнических меньшинств, компактность проживания которых позволяла обрушивать на них всю мощь репрессивного аппарата. Депортация различных этнических меньшинств оказалась как раз той мощной «прививкой» страха, которая в полной мере могла запугать и деморализовать народы. Сталинский режим использовал метод «рокировки»: группы населения принудительно, по воле политического руководства страны, менялись местами проживания с другими, исторически проживающими на данной территории, коренные жители, в свою очередь, либо изгонялись на территории иных этнических общностей, либо вообще в непригодные для жизни места. Разменными фигурами служили русские, которыми «разбавляли» гомогенность государственных территорий. Таким образом, «новую историческую общность» - советский народ -«сталинский режим пытался сотворить невиданной по своему цинизму сортировкой народов и глобальным перемалыванием этнической "биомассы"»5. Это была типично имперская модель государственно-политического объединения народов, опиравшаяся на великодержавный шовинизм, который и стал основой различных видов ксенофобии.
Одним из наиболее распространенных видов ксенофобии советской эпохи, санкционированный государством, был антисемитизм. Первоначально антиеврейские настроения начали проявляться именно в номенклатурной сфере: прекратились кадровые
4 ГатаговаЛ.С. Межэтнические конфликты // Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия. М., 2003. С. 253.
5 Гатагова Л.С. Межэтнические конфликты... С. 254.
назначения чиновников еврейского происхождения, а впоследствии начались их увольнения с занимаемых должностей. Таким образом, было положено начало новому внутриполитическому курсу, связанному с методичным устранением «еврейского влияния» на социально-политическую и культурную жизнь советского общества.
По мнению ряда исследователей, появлению такой антиеврейской политики отчасти способствовало предвоенное политическое сближение Советского Союза с нацистской Германией. Но хотя диктатуры Гитлера и Сталина были по тоталитарной сути сродни друг другу, антиеврейские гонения в СССР имели существенную специфику6.
Во-первых, в отличие от мононациональной нацистской Германии официальный антисемитизм в многонациональном и декларативно интернациональном Советском Союзе не носил тотального характера. Государственный советский антисемитизм развивался медленно и, самое главное, не имел легитимного статуса. В основном это была латентная политика, для прикрытия которой использовалась риторика о необходимости укрепления национальных кадров, демонстрирующая одновременно приоритет представителей «титульной» нации при назначении на номенклатурные должности.
Во-вторых, государственный советский антисемитизм, в отличие от «окончательного решения еврейского вопроса» в нацистской Германии, не предусматривал тотального физического уничтожения евреев. Сталинский антисемитизм был негласным, дозируемым и исключал массовые репрессивные антиеврейские акции. В основном он был направлен против еврейской культурной элиты.
В годы войны антиеврейская кампания была на время приостановлена. Это было связано с нежелательными последствиями, а именно с самодискредитацией СССР в глазах международного общественного мнения, осложнениями во взаимоотношениях с союзниками, усилением межнациональных трений внутри общества в разгар ожесточенной борьбы с внешним врагом. Но самое главное -дальнейшее нагнетание антиеврейских фобий могло быть воспринято как некая солидаризация с нацистской идеологией. Поэтому И.В. Сталин в годы войны даже пошел на создание Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) во главе с С.М. Михоэлсом.
Однако после войны положение существенно изменилось, в основном под влиянием внешнеполитического фактора - образования государства Израиль, «.еврейская проблема в СССР обострилась до такой степени, что шокированная приливом невиданного ранее еврейского национального энтузиазма (массовые стихийные демонстрации в Москве в честь прибытия первого израильского
6 Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации, 1938-1953. М., 2005. С.
посланника Г. Меир) власть перешла к практике массированного террора с одновременным искоренением еврейской культуры как
л
таковой»1. Еврейская культура стала рассматриваться как проявление буржуазного национализма, который в СССР считался преступным по определению. Борьба с космополитизмом и так называемое «дело врачей» стали «.катализатором широко развернувшейся юдофобской истерии, которая крайне негативно повлияла не только на состояние бытового антисемитизма в стране, но и на межэтнические отношения в целом»2. Все это свидетельствует о том, что под слоем «пролетарского интернационализма» залегал мощный пласт этнической ксенофобии националистического толка, имеющей расистский подтекст.
Во второй половине 60-х гг. после резкого усиления в движении русских националистов антикоммунистической направленности антисемитизм стал питаться новыми мифами, в частности, о евреях-революционерах. Суть мифа сводилась к тому, что революция в СССР была подготовлена и осуществлена евреями-революционерами, которые в силу своих мистических и корыстных интересов были заинтересованы в уничтожении России и русской культуры. В результате на евреев перекладывалась вся ответственность за негативные и кровавые моменты революции, а русский народ оказывался в роли заложника, невинной и обманутой жертвы7.
Несмотря на широкое распространение антисемитизма среди правящей элиты и его сохранении на бытовом уровне, в 1960-1980-е годы он утрачивает свою определяющую значимость. На смену ему приходит, условно говоря, антиазиатский комплекс, который постепенно приобретает вид кавказофобии, возобладавшей в постсоветской России.
На наш взгляд, в советскую эпоху имели место две тенденции в представлении о кавказских народах: официальная и бытовая. Первая официальная позиция, активно пропагандируемая советской идеологией в 50-60-е гг. ХХ в., заменила романтический образ неиспорченного цивилизацией самобытного горца на образ «младшего брата», своенравного, темпераментного южанина, который, как правило, воспринимался снисходительно и благосклонно.
Однако наряду с активной пропагандой идеи о дружбе народов в отношении кавказца имел место массовый и глубоко укорененный комплекс восприятия его как «торгаша». В формировании и функционировании такого образа лежали традиционалистские антирыночные настроения, поддерживаемые советской идеологией. При всей развитости (особенно в период застоя) теневых рыночных
1
Государственный антисемитизм в СССР... С. 8.
2 Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М., 2001. С. 474.
7 Митрохин Н. Ксенофобские и антисемитские мифы в СССР и их истоки. URL: www.komiunity.ru/ja/
sutvremeni/n-mitroxin-ksenofobskie-i-antisemitskie-mify-v-sssr-i-ix-istoki (дата обращения: 05.04.2012).
отношений («черный рынок», «спекуляция», «блат»), многочисленности и влиятельности действующих лиц этих отношений, тотальной зависимости от них практически всего населения, статус, престиж и место данных лиц в социальной иерархии (как официальной, так и неофициальной) был крайне низок. Возможностям и богатству «торгашей» завидовали, но к ним самим относились свысока и часто презрительно. Не исключено (хотя это требует специального изучения), что в некоторых республиках СССР, особенно на Кавказе, отношение к торговле и предпринимательству было иным. Однако официально доминировало моральное осуждение данных явлений, совпадавшее с идеологическим их осуждением и правовыми
о
запретами и ограничениями8.
В конце 80-х - начале 90-х гг. начинает актуализироваться и активизироваться ксенофобия в восприятии кавказских народов. Это находит отражение в участившихся случаях бытового национализма, который отчасти провоцирует появление в обществе уничижительных этногрупповых характеристик («черные», «лицо кавказской национальности» и т.п.). В последующем тенденция усиливается в связи с появлением трудовой миграции, а также переделом собственности и созданием этнических криминальных группировок (грузинской, армянской, азербайджанской, чеченской и др.).
Анализ проявлений внутренней ксенофобии в эпоху советского модерна позволяет констатировать: официально декларируемый социалистический интернационализм содержал изрядную долю лицемерия. Он вполне успешно сочетался с депортацией в 30-е - 50-е гг. целых народов (чеченцев, немцев, крымских татар и др.), со скрытой, но систематической дискриминацией евреев и репрессированных этнических групп, с негласными ограничениями и предпочтениями по этническому признаку. Однако власть, за отдельными исключениями, не допускала открытых ксенофобских заявлений и старалась подавлять любую несанкционированную активность, связанную с проявлениями этнических чувств.
Важно отметить, что в советский период ксенофобия носила управляемый характер. Официальная идеология остро критиковала любые националистические проявления, провозглашала создание новой исторической общности людей - «советского народа», который априорно не мог быть заподозрен в националистических настроениях. Несмотря на это, ксенофобия была вмонтирована в советскую систему власти и идеологии, а это опосредованно провоцировало дискриминацию по различным признакам: классовому, религиозному, этническому, камуфлируя это идеологической борьбой с инакомыслием.
8 Дятлов В. Граждане ближнего зарубежья и другие. Динамика формирования стереотипов // Дружба народов. 2011. № 4.
В целом создаваемые официальной идеологией «образы врагов» весьма успешно выполняли функцию мобилизации советского общества. Собственно, общество мобилизационного типа, которым являлся Советский Союз, без «образа врага» просто не могло существовать. «Образ врага» во всех его ипостасях выступал в качестве пропагандистского инструмента, который использовался властью для тотального подчинения общества и манипулирования массовым сознанием населения.
Шевченко О.М. Идеологическая идентичность и ксенофобия в эпоху советского модерна. В статье рассматриваются условия формирования и основные разновидности ксенофобии в эпоху советского модерна. Акцентируется внимание на значимости идеологической идентичности, которая сформировала новый маркер идентификации «своих» и «чужих» и создала пространство нового противостояния в начале ХХ в. Актуализация идеологической идентичности была обусловлена распространением в мире двух противоположных идеологий -либерализма и коммунизма. Утверждение коммунизма в качестве официальной идеологии привело к тому, что в советской модели российского общества «чужой» как объект ксенофобии выступал преимущественно как идеологически «чужой».
Ключевые слова: идеология, идеологическая идентичность, ксенофобия, образ врага, фашизм, атеизм, антисемитизм, кавказофобия.
Shevchenko O.M. The ideological identity and xenophobia in the era of soviet modernism. The article examines the conditions of formation and the main varieties of xenophobia in the era of the Soviet modernism. Focuses on the importance of ideological identity, which formed a new marker identifying "us" and "them" and created a new space of confrontation in the early twentieth century. Updating ideological identity was determined by the spread in the world of two opposing ideologies — liberalism and communism. Approval of communism as the official ideology has led to the fact that in the Soviet model of Russian society "alien" as an object of xenophobia acted primarily as ideologically "alien".
Key words: ideology, ideological identity, xenophobia, the image of the enemy, fascism, atheism, anti-semitism, caucasophobia.
