CC BY
89
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 33 (324).
Философия. Социология. Культурология. Вып. 30. С. 42-46.
ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК СУБСТАНЦИАЛЬНАЯ ОСНОВА ФОРМИРОВАНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО СОЗНАНИЯ
Материал подготовлен в рамках Проекта № 023-Ф Программы стратегического развития ПГПУ
Анализируется идентичность как основа формирования религиозного сознания. Выявляются истоки идентичности и ее динамика от первобытнообщинного строя, где она выступала как уподобление человека природе, до персонифицированных представлений о сверхъестественном.
Ключевые слова: идентичность, магия, фетишизм, анимизм, тотемизм, ассоциативность, антропоморфизм, персонификация.
Процесс глобализации, охвативший все сферы человеческой жизнедеятельности, настоятельно диктует необходимость формирования духовной парадигмы, соответствующей современному многополярному миру.
В условиях постиндустриального общества в качестве последней стала фигурировать религия в ее соотнесенности с этнокультурной и национальной идентичностью. Поэтому вполне правомерно появление самостоятельной категории ‘религиозная идентичность’, играющей существенную роль в структуре религиозного сознания. Религиозная идентичность трактуется как такая «категория религиозного сознания, содержанием которой выступает осознание причастности идеям и ценностям, которые в данной культуре принято называть религиозными, а также осознание принадлежности к конкретной форме религии и религиозной группе»1.
В этом определении делается акцент на самоидентификацию, мировоззренческое и духовное самоопределение человека, соответствующее утверждению «Я - фактор». Но помимо этого, как неоднократно подчеркивалось в религиоведческих исследованиях (А. Н. Крылова, Ж. Т. Тощенко), необходимо наличие еще двух факторов: принятие данного индивида религиозным сообществом («Мы - фактор»), а также восприятие (признание) этого сообщества окружающими («Они - фактор»). Следовательно, религиозная идентичность предполагает особый сплав индивидуального и коллективного, субъективного и объективного, определившийся, как свидетельствуют данные этнографии, уже на начальном этапе формирования религии как формы общественного сознания.
Как социальный и духовный феномен религия прошла многовековой путь развития. Являясь своеобразным фантастическим отражением действительности, она принимала различные модификации в соответствии с порождающими ее объективными детерминантами.
Первобытное мышление, ориентированное на восприятие человека как микромира по отношению к макромиру, идентифицировало его сущностные характеристики, исходя из принадлежности индивида миру природы и социума и надлежащим образом ему соответствующего. Поэтому первый этап формирования религиозной идентичности может быть охарактеризован как уподобление человека природе. Основные формы первобытной религии, демонстрирующие, с одной стороны, зависимость от природы, а с другой -личностную зависимость членов рода - племени, - явное тому свидетельство.
В религиях классового общества происходит трансформация идентичности, обусловленная характером социально-экономических предпосылок, ее воспроизводящих. Если в период первобытнообщинного строя религия была порождена прежде всего зависимостью от могущественных сил природы и отражала эту зависимость, то в классовом обществе она уже отражала зависимость человека от гнета не менее грозных и неподвластных общественных стихий, вписываясь в структуру антагонистических общественно-экономических формаций и выполняя роль духовного катализатора, что находило преломление в специфике религиозной идентичности, лежащей в основе религиозного сознания. «Вещная зависимость», по мысли К. Маркса, пришедшая на смену личност-
ным, родоплеменным формам зависимости, становится доминантной и пронизывает все области материального и духовного бытия человека, что приводит к доминированию объективных факторов.
На современном этапе, в связи с субъекти-вацией всех сфер общественных отношений и апелляцией к интересам и потребностям субъекта, исходным пунктом религиозной идентичности становится субъективация.
Целью данной статьи является анализ истоков религиозной идентичности и ее динамики в становлении религиозного сознания.
Первой фазой становления религиозного сознания является первобытнообщинный строй. Первобытный человек был не в состоянии дифференцированно отражать различные стороны внешнего мира, он еще был не в силах схватить качественную специфику природных и общественных явлений. Эти представления выкристаллизовывались на уровне чувственных восприятий, - и человек вписывал себя первоначально в мир природы, уподобляясь отдельным его элементам и чувствуя их взаимосвязь. Идентичность выступала в качестве внутреннего нерва приспособления человека к миру. Это нашло отражение в фетишизме как проявлении мистического отношения к неодушевленной природе, в магии как иллюзорно-практической деятельности людей, в анимизме и тотемизме как воплощении родства человека с миром живой природы, непосредственной причастности к этому миру и включенности в него. И поскольку первобытный человек не выделял себя из природы, постольку он представлял природные явления, по аналогии с собой, как живые существа, а их изменения рассматривал, как сознательные акты поведения. Человек воспринимал себя как часть этого мира, связанную с ним системой естественных и мистифицированных отношений, поэтому считал вполне возможным оказывать на него влияние.
Наиболее рельефно это проступает в ранних формах первобытной религии и, прежде всего, в магии. Сохранившиеся артефакты позволяют разгадать логику, которой руководствовались наши далекие предки. Так, на стене пещеры Трех Братьев во Франции сохранился наскальный рисунок периода кроманьонцев, изображающий медведя, все тело которого испещрено орудиями убийств. Не вызывает сомнения, что здесь запечатлен
имитативный магический обряд, типичный для производственной магии «по подобию»: чем больше усилий будет приложено «при убийстве» изображения животного, тем более удачной будет охота. Человек идентифицировал свою деятельность согласно логике сформировавшихся к тому периоду причинно-следственных отношений: подобное вызывает подобное.
Аналогичные ритуалы зафиксированы и в наше время на разных континентах, где сохраняются автохтонные верования. Многочисленные факты имитативной магии, встречающиеся у отсталых племен, приводят этнографы Д. Фрэзер, Э. Тайлор, К. Леви-Брюль. Так, североамериканские индейцы из племени манданов перед охотой исполняют «бизонью пляску», полагая, что таким образом они смогут привлечь бизонов к стойбищу и обеспечить удачу в охоте. Крестьяне из Тюрингии, сеющие лен, стараются носить семена на спине в длинном мешке, который раскачивается при быстрой ходьбе из стороны и сторону, будучи убеждены, что это заставит лен так же раскачиваться на ветру, а на острое Киваи в землю закапывают камни, форма которых напоминает форму клубней, которые надеются получить.
Во всех этих случаях наблюдается проявление веры в тождественность и уподобление. Это целеполагание, основанное на ошибочной трактовке ассоциаций идей по сходству, не что иное, как выражение глубокой уверенности в возможности превращения желаемого в действительное.
Не только производственная магия по подобию, но в значительной мере вредоносная, предохранительная, любовная и другие виды магии по цели назначения дают возможность наблюдать проявление ассоциативности между представлениями, возникающими в сознании отсталых племен, и элементами их культовой практики. Причем эти ассоциации могут возникать как по сходству (идентичность), так и по контрасту (обособление). И если вначале это были попытки естественного и сверхъестественного воздействия на окружающий мир, благодаря индивидуальным способностям или коллективному внушению, то со временем в магический арсенал начинают входить особые предметы, посредством которых осуществляется воздействие. Когда эти предметы начинают играть первостепенную роль, а колдовские манипуля-
ции - второстепенную, на смену магии приходит фетишизм.
Идентичность становится стержнем формирования и фетишистских представлений. При фетишизме появляются первые объекты поклонения - некое подобие бога в форме видимого предмета. Но первобытные люди обожествляли не первозданную природу, потрясающую воображение человека своим разнообразием и впечатляющими стихиями, поклонялись не природным объектам как таковым, но тем «чувственно-сверхчувственным вещам» (К. Маркс), естественные свойства которых выступали как «знаки», символы определенных человеческих и социальных качеств. У фетишиста появляется особое отношение к некоторым предметам, которые он сам выделяет из своего окружения, поскольку они в силу определенных обстоятельств приобрели для него особое значение, и наделяет их сверхъестественными свойствами. Сначала это были естественные материальные объекты природы, а затем созданные им идолы. Есть основания полагать, что первоначально идолы не одушевлялись, а являлись символами, специфическим изображением фетиша, его замещением. Затем они стали олицетворяться, наделяться человеческими чувствами, намерениями, желаниями, т. е. совершался процесс персонифицированного уподобления.
В фетишах, кроме видимого начала, стала усматриваться еще одна ипостась, не поддающаяся чувственному восприятию, - возникает своеобразный первобытный дуализм. Именно двойник становится носителем сверхъестественных свойств, и фетиш начинает рассматриваться как деятельное существо в силу пребывающего в нем духа. Возникнув в глубокой древности, поклонение фетишам развилось в суеверные представления о силе талисманов и амулетов, которые тоже базируются на уподоблении и перенесении их сверхъестественных свойств на реальные объекты и отношения.
Элементы фетишизма сохраняются в догматике и культовой практике современных религий, основанных на аллегорическом восприятии реальных предметов, которым придается сакральный характер. Как наши древние предки, не осознавая объективных связей явлений и предметов, пытались обнаружить в них скрытый мистический смысл в силу действия закона партиципации (сопричастности
между существами или предметами, ассоциированными коллективным представлением), сформулированного известным французским исследователем первобытного мышления Люсьеном Леви-Брюлем, так и в современной культовой практике священнослужители тщетно пытаются доказать недоказуемое, что «предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и самими собой и чем-то иным»2. А способность быть самим собой и иным -прерогатива фетишей, созданных первобытным мышлением.
Фетишизм и идолопоклонство тесно связаны с анимистическими воззрениями, характерными для первобытного мышления. Даже боги, играющие исключительную роль в современных религиозных системах, изначально представляли не что иное, как материальные силы природы, которые персонифицировались, одушевлялись. Ощущая неразрывную связь с природой, человек воспринимал ее антропоморфно, переносил на природу свои собственные качества и способности, а также межличностные отношения, т. е. в первобытном сознании олицетворение реализовывалось в образах и представлениях, которые создавались людьми в результате их уподобления самим себе. Раньше, чем человек начинает создавать богов по своему образу и подобию, он именно по этому образу и подобию объяснял окружающий мир. Здесь срабатывает компенсаторный механизм: чем меньшей информацией располагает человек по поводу интересующих его объектов, тем он более склонен их объяснять по аналогии с другими объектами, в отношении которых он обладает большими сведениями. И наиболее доступной сферой, из которой черпался материал для аналогий, был сам человек. Характерно, что в первобытной мифологии всего мира солнце и луна одарены жизнью и по своей природе как бы принадлежат к человеческим существам, выступая в качестве супругов, а отсталые племена до сих пор олицетворяют явления природы и ее составляющие.
В ходе развития религиозного сознания объекты поклонения все больше приобретают социальные атрибуты. Если в ранних формах первобытной религии в качестве объектов поклонения выступали реальные предметы и превалировала вера не в сверхъестественное, а естественное, то впоследствии, по аналогии с олицетворением, персонификацией сил
природы, возникает и персонификация представлений о сверхъестественном. Промежуточной же ступенью между фетишизмом и персонифицированным божеством выступает тотемизм.
Возникновение тотемизма детерминировалось безграничной зависимостью человека от родового коллектива, которая привела к мысли о сверхъестественном характере этих связей и отношений, а животные, благодаря которым обеспечивалось существование, стали восприниматься как покровители рода. Поскольку, как уже было отмечено, человек не выделял себя из природы, он постепенно стал идентифицировать себя с теми ее составляющими, которые свидетельствовали о большей тождественности. Он стал замечать сходство с некоторыми представителями животного мира, с которыми приходилось соприкасаться. И на это были веские основания, прежде всего анатомо-морфологиче-ские. Многие исследователи отмечают, что у отсталых народов сохраняется ощущение генетической связи с животным миром, исходя из внешнего сходства человека и животного. Этнограф Рудольф Итс столкнулся с таким восприятием у кетов в Сибири, отводящим особую роль в своих тотемистических представлениях медведю, объясняя это тождество его человекоподобием.
Следы тотемизма проступают в родовых названиях у отсталых племен. Представители тотемистических племен и сейчас называют себя: «род волка», «род орла», «род кролика», «род медведя», т. е. названия животных служат для обозначения клана. В джунглях Африки обитатели Саванны краманчжунги идентифицируют себя с быками, а племя хуахаре, живущее в сердце Амазонки, называет себя детьми ягуара. Американские индейцы почитают черепах и носят на своей груди панцирь, надеясь, что он оберегает и дает мудрость, а папуа на Новой Гвинее поклоняются крокодилу и делают себе татуировку, чтобы напоминать крокодилов и таким образом передать облик крокодила, с которым они себя идентифицируют, своим сыновьям. Индейцы во многих штатах Америки считают, что они, как и все люди, произошли от волков и койотов, называя койота «братом по жизни».
Все эти поверья свидетельствуют о том, что племена, находящиеся на уровне первобытного мышления, уподобляют себя животным (а иногда растениям), так как не мыслят
человека вне соприкосновения с миром природы и зависимости от него.
В связи с развитием способности к сопоставлению и сравнению, приведшую к осознанию идентичности животных и людей, возникают представления об их взаимной превращаемости, в результате чего появляется вера в оборотничество, нашедшая отражение в фольклоре.
Способность к идентификации, несомненно, лежит в основе создания и зодиакальной системы, что отметил в свое время французский просветитель К. Вольней. Но его концепция, к сожалению, не нашла отражения в религиоведении, хотя заслуживает особого внимания. Согласно традиционному подходу, исследователи трактуют сущность тотемизма, исходя из этимологии (на языке оджибе - ототем - его род), как веру в сверхъестественные свойства животных и кровную родственную связь с ними. Заслугой К. Вольнея является то, что он прослеживает метаморфозы, приведшие к поклонению животным. Земледельческие люди, полагает он, уже в глубокой древности замечали, что растительный мир находится в тесной взаимосвязи со звездами, с их восходом и закатом, их положением по отношению к солнцу, что существуют аналогии между звездами и сельскохозяйственными работами, - и человеческий разум связал земные и небесные явления и дал им одни и те же обозначения, увидев идентичность небесных светил и образов животных. А в дальнейшем человек, соединяя с символами мысль об их прообразах, стал их смешивать: и животные вновь вернулись на землю, но уже «облеченные в звездные одежды, присвоив себе атрибуты небесных существ, и этим внушили почтение своим собственным создателям. Тогда народы, полагая, что они окружены богами, стали обращаться к ним с молитвами»3. Таким образом, человек поставил себя в непосредственную зависимость не от удаленных на неведомое расстояние небесных существ, а от конкретных представителей животного мира, наделив их особыми полномочиями и даже объявив родоначальниками. Следует заметить, что Шарль Дюпюи даже происхождение религии объясняет астральными культами, которые затем персонифицируются.
Мифотворчество в разные времена и у разных народов свидетельствует о формировании в сознании человека на основе иденти-
фикационного подхода идеи единого первопредка у животных и человека, некой единой субстанции, породившей все сущее. Не случайно и космические сущности, из которых складывались миры и боги древних религий, представлялись изначально антропоморфно или зооморфно.
Элементы древних форм религии, встречающиеся в современном цивилизационном сознании, дают основание усматривать, наряду с воздействием силы традиций, наличие определенных механизмов в деятельности сознания при осмыслении человеком окружающего мира и самого себя, которые имеют тенденцию к сохранению и закреплению.
Справедливо заметил Карл Густав Юнг, что, критикуя абсолютистскую религию как ограниченную и устаревшую, никогда не следует забывать, что «она провозглашает доктрину, символы которой, хоть их толкование и можно подвергать сомнению, тем не менее живут своей собственной жизнью в силу их архетипического характера»4.
Идея бога, пронизывающая современные религии, несомненно, является плодом идентифицирующего мышления. Образ бога - не что иное, как обобщенная проекция субъективных представлений об абсолюте: человек отчуждает от себя желаемые качества и, гиперболизируя их, передает воображаемому всесовершенному существу в надежде на последующее возвращение. Срабатывает знакомый нам механизм идентификации, свойственный первобытному мышлению: человеку ближе всего он сам, поэтому и бог в его воображении создается «по собственному
образу и подобию» - так он ближе, доступней и надежней. Следует заметить, что в современном богословии остается актуальной традиционная трактовка бога как причины и источника всего сущего, но заметно все большее проявление пантеистических элементов: бог не существует отдельно от мира, а воплощается во взаимодействии объектов природы и в человеческом сообществе. В такой интерпретации сущности бога улавливаются некоторые нюансы первобытного мышления, основанного на ощущении единства с миром и целостного восприятия бытия, ориентированного на идентификацию биологического и социального, закономерно ведущую к их гармонии, которая утрачена в условиях экологического кризиса. В постиндустриальном обществе религиозное сознание порождает новые мифологемы и идентификационные модели, пронизанные духом практицизма и потребительского культа, что заслуживает специального анализа.
Примечания
1 Религиоведение : энцикл. слов / под ред. А. П. Забияко, А. Н. Красникова. М., 2006. С.863.
2 Леви-Брюль, Люсьен. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. С. 62.
3 Вольней, К. Руины, или размышления о расцвете или упадке империй // Вольней, К. Избранные атеистические произведения. М., 1962.С. 152.
4 Юнг, К. Нераскрытая самость // Юнг, К. Избранное. М., 1998. С. 133.
