CC BY
7
работавшие во Владимирском соборе (В. М. Васнецов, М. В. Нестеров, М. Врубель), видели «как "Герцены и Чернышевские" расправляются с Русью» [2, с. 560].
Это поколение художников очень талантливо, В. Розанов восхищается их художественным даром, признает, что они стремятся вернуть святую Русь, но, к сожалению, не могут. Их душа уже «опалена гневом»: «... а потом еще пришел этот Щедрин, они заплакали оскорбленными и мстительными слезами» [2, с. 560]. Слова В. Розанова, характеризующие В. Васнецова, можно отнести ко всем художникам, работавшим во Владимирском соборе: «Васнецов весь горяч, страстен, полон внутреннего спора, гнева ... против "новшеств" (политических, культурных). Но. спор уже влез в его душу» [2, с. 559]. Поэтому и собор получился, по определению философа, тревожным: «Суд и борьба пронизывает весь храм; суд, рассуждение, спорт, желание "показать свое", в смысле доказать и утвердить. Все это пламенно, лично; нигде схемы, обобщения, нигде бесстрастия и . покоя» [2, с. 562]
В итоге В. Розанов признает, что собор этот нов, красив, но в тоже время историчен, в том смысле, что тревога XIX века здесь перелилась и в храм, и в религию. Кистью Васнецова и Нестерова, пишет философ, водило «отсутствие надежды на Бога» [2, с. 562], а потому их творения не могут даровать людям душевное успокоение, которое он так ценит в росписях Софийского собора.
Становится понятным и его возмущение, тревога, вызванные равнодушием русских людей к своему историческому наследию. В частности, к тому, что нет паломничества православных верующих к гробнице Ярослава Великого в Софийском соборе. Он поражен тем, что к этим «осязательным начаткам нашей истории» нет практического никакого интереса. В. Розанов проводит параллель с греками, которые «побежали бы все смотреть "троянского коня", если б он сохранился. У нас - сохранилось, но мы никуда не бежим» [2, с. 548]. Более того, даже тот хрупкий интерес, который может зародиться у молодежи, обречен угаснуть, поскольку «нет ни гида, ни описания, ничего!» [2, с. 550].
В. Розанов вновь возвращается к мысли о том, что храм может и должен быть академией в картинах: «Ведь
не все же учиться из книг: очень скучно» [2, с. 551]. Но для этого нужно уметь ценить, помнить и хранить свое прошлое, в чем-то даже проявить консерватизм. Если разрушить церковь, обновить искусство, то Россия дезорганизуется, придет в хаос. Философ видит смысл культуры не в создании железных дорог или даже в развитии всеобщего образования, а в человеке, помнящем о Боге и душе. Если обучение грамоте приведет к «всеобщему чтению Вербицкой» (автора популярных у массового читателя того времени романов на тему свободных отношений), то, пишет философ, - «ну вас к лешему, с вашим всеобщим обязательным обучением» [2, с. 559]. Смысл обучения человека - в формировании его личности, в привитии ему высоких нравственных ценностей, в осознании им важности служения и труда. Именно из этого вырастает благо и конечная победа добра. Поэтому В. Розанов заключает: «Великое в старой вере Руси - это ее основной идеализм и оптимизм» [2, с. 563]. Только они избавят от смуты в душе и стране. Непосредственным источником приобщения к духовности для простого человека всегда был и будет храм как средоточие духовности (истинной веры) и памятник культуры, хранящий для потомков историю страны.
Таким образом, несмотря на то, что В. Розанова нередко критиковали за его попытки создать религию пола, нападки на церковь как социокультурный институт, его размышления о храме, смысле религиозной живописи не только созвучны идеям, высказанным Е. Трубецким, Л. Успенским и др., но и показывают насколько глубоко и искренне он верит, тонко чувствует связь истории с современностью.
Список литературы:
1. Волжский А. С. Мистический пантеизм В. Розанова» / А. С. Волжский // В. В. Розанов: pro et contra. - Кн. 1. - СПб: РХГИ, 1995. - С. 423
2. Розанов В. В. Сочинения: Иная земля, иное небо. Полное собрание путевых очерков, 1899-1913 гг. / Сост., коммент. и ред. В. Г. Сукача. - М.: Танаис, 1994. - 735 [6] c.
ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК ОДНА ИЗ ФОРМ МИФОТВОРЧЕСТВА В КОНТЕКСТЕ
СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ РЕАЛЬНОСТИ
Готьятова Тамара Лутфулловна
Канд. филос. наук, доцент кафедры философии ФГБОУВПО СибГИУ, г. Новокузнецк,
Ковыршина Светлана Викторовна
Канд. филос. наук, доцент кафедры философии ФГБОУ ВПО СибГИУ, г. Новокузнецк
Проблема идентичности составляет существенный пласт в текстах культуры. Процесс идентификации развивается в них в самых разных направлениях. Для ранних эпох было необходимо определить внешние границы человеческого Я и отличить его от других. Для Средних веков, Ренессанса важно выявить позиции человека, прежде всего по отношению к Богу, греху и добродетели. Это не означает, что эти эпохи не интересовались человеком внешним, но на первом плане, стоял образ человека раздвоенного, мятущегося, разрывающегося между добром и злом. Таким образом, его идентичность определялась соотношением земного мира и небесного.
Вся история развития человечества убеждает нас в
том, что происходящие изменения в социуме всегда отражаются на процессе мировосприятия, сопровождающегося появлением различных ценностных установок, меняющих представление об окружающей действительности, а, следовательно, и наше отношение к миру в целом. Осмысление прошлого или настоящего реализуется с помощью определенных способов, принимая, зачастую, индивидуально - личностные формы. С одной стороны, многообразие аналитических, критических и прогностических исследований, предлагающих всевозможные модели поведения человека в обществе, не навязывает какую - либо одну в качестве парадигмы. С другой, востребованным становится личностный опыт не только наш собственный, но и тех людей, кого мы называем ориентирами
эпохи.
Создание текстов, раскрывающих внутренний мир человека, демонстрирует различные способы организации человеческой мысли. Описание жизненного пути в форме автобиографии показывает не только теоретический уровень осмысления человека, его места в мире, но и эмоциональное восприятие окружающей действительности. Интерес к автобиографическим текстам определяется наличием различных образцов, демонстрирующих становление духовной культуры.
Уровень развития культуры той или иной эпохи, особенности переломных периодов истории обуславливают процесс рождения, развития и становления жанра автобиографии в разнообразных формах [1, с. 7]. Общеисторическим тождеством различных форм автобиографии является оправдание своего жизненного принципа посредством мировоззренческих установок своей эпохи. Различные формы оправдания детерминированы не только эпохальными запросами, но и личностными мотивами, в основе которых лежат механизмы самопознания, ограниченные ценностно - нормативным анализом взаимосвязи событий как внешней, так и внутренней жизни автора.
Идентичность, в частности социальная, являясь основным элементом, организующим повседневную жизнь, поддерживается, видоизменяется или даже переформируется социальным отношениями. Читая, либо изучая автобиографии, мы наблюдаем, как изменялась реальность и взгляд на неё автора. Ярким образцом тому - «Исповедь» Августина. Противоречивые чувства, поиск самого себя, своего места в мире: язычник или христианин - решение этих смысложизненных вопросов - это, прежде всего, отождествление себя с эпохой, с общественными нормами. «Долгий путь» П.Сорокина, «Самопознание» Н.А.Бердяева определяются социальной структурой, неоднородностью и исканиями представителей российского общества начала прошлого века. Но и созданные индивидуальным и социальным взаимодействием идентичности, реагируют на данную социальную структуру, поддерживая либо изменяя её, конструируя под себя, мифологизируя.
Автобиография, представляя социальное Я, демонстрирует непрерывный обмен между личным и социальным, индивидуальным и всеобщим, раскрывает замысел автора исходя из следующих моментов. Во - первых, на обращение (к гражданам, к философии, к детям, к потомкам); во - вторых, на социально-исторические доминанты (каждая форма являясь адекватным отображением "наказов" эпохи, востребована своим временем); в - третьих, на языковые средства (метафору, образ, символ, стиль), позволяющие глубже передать эмоциональное состояние пишущего, замысел автора. Данные моменты показывают творческий потенциал пишущего и характеризуют каждую форму жанра как уникальную, содержащую универсальный смысл.
Автобиографический текст совмещает в себе две реальности: объективную и субъективную, при этом первая, как будто сквозь призму, проходит через вторую. И жизненный мир автора представляет субъект - объект -субъективную реальность, особый сконструированный мир, где мироощущение, мировосприятие, установки, события эпохи и авторские убеждения тесно сплетены друг с другом.
Автор постоянно идентифицирует мир в его различных проявлениях. Но сам процесс идентификации не всегда объективен: преувеличен или преуменьшен, в зависимости от психологического, социального и др. настроя
рассказчика. Мир конструируется, удваивается, мифологизируется. Посредством мифологизации актуализируются "вечные" вопросы о смысле жизни, справедливости, счастье и пр.
Процесс мифологизации жизненного пространства близок процессу идентификации в акте сотворения, поэтому появляется возможность утверждать, что создание автобиографических произведений, являясь своеобразной формой мифотворчества, является в действительности одновременно процессом идентификации.
Современный человек воспринимает миф как повествование, совокупность фантастически изображающих действительность идей. Однако это нежанр словесности, а определенное представление о мире, которое часто предстает перед нами как способ повествования или приобретает характер специфических представлений. Представляется возможным провести параллель между мифом и автобиографией в особенностях их сотворения, то и миф, оформленный в текстуальную форму, представляет определенный жанр, тип дискурса, потому что всегда обращен к определенной аудитории. При этом говорящий скрыт, он как бы остается за скобками.
Если для древнейшей мифологии характерно наивное очеловечивание окружающей природной среды, перенос человеком на природные объекты своих собственных свойств, приписывание им жизни, человеческих чувств, то в современной мифологии объяснение сущности вещи и мира в целом сводится в основном к особым формам поиска ответа на вопрос об их месте и роли в функционировании социальной действительности. Современный феномен мифа сложен и противоречив, так как круг тем, сюжетов, охватываемых мифами, - вопросы реальной жизни, актуальных и злободневных проблем человека, культуры, политического устройства - затрагивает широкий круг коренных вопросов мироздания. Поэтому современный миф уже выступает как определенная форма мировоззрения, влекущая за собой определенный тип деятельности.
Мифы создаются как коллективно, так и индивидуально. Автобиография представляет индивидуальный миф, но предназначенный не только для личного пользования. Сократ и Августин, С. Боэций и А.И. Герцен, Н.А. Бердяев и С. Конненков, П. Флоренский и С.Т. Аксаков обращаются к детям, современникам, будущим поколениям. Предпринятая попытка объяснить мир содержит в себе и знания, и эмоции, и действия авторов, что указывает на такую особенность мифологического мышления, как синкретичность.
Как источник знаний, автобиография оказывается понятной широкому кругу читателей, она может быть осмыслена на различных уровнях: философском, литературном, психологическом, историческом, социальном и даже педагогическом. Так и миф: раскрывает нормы и образцы поведения, мотивы поступков, особенности социальной иерархии, различия в мировосприятии, специфику идентификации человека с действительностью. Таким образом, миф раскрывает себя в социальности, он сам социален.
Реальность повседневной жизни организуется вокруг, здесь и сейчас, т.е. в настоящем, но, однако, этим не исчерпывается. При создании автобиографии временные рамки стираются: прошлое присутствует в настоящем как данность, настоящее предполагает будущее как задан-ность в продолжение дальнейшего искусственного конструирования, додумывания. Это означает, что автор воспринимает описываемую повседневную жизнь в
зависимости от степени пространственной и временной приближенности или удаленности.
Каждый автор, да и не только он, каждый человек постоянно идентифицирует мир в его различных проявлениях. Поиски идентичности элементов мира происходят в разных сферах человеческой жизни, но самой наглядной и перспективной является автобиография. Столкнувшись с неизвестным и непонятным объектом, человек выясняет, что находится перед ним и пытается распознать его через сравнение. Человек может приписать этому объекту черты уже известного или вообще отказаться от его идентификации, полагая, что достаточно знать, как этот объект именуется. Распознавание объекта и отнесение его к ряду уже известных - непременная ступень познания, художественного творчества и его восприятия.
Определить собственную идентичность требуют от человека условия его внешней жизни [2, с. 56]. Но назвать эту идентичность личностной трудно - это идентичность социальная. Входя в новые контексты жизни, человек непременно испытывает кризисы идентичности. Она не бывает постоянной, раз и навсегда данной. На какое-то время человек может довольствоваться достигнутой им идентичностью. Затем начинает искать другую.
На материале автобиографий мы видим, что идентичность меняется не только в моменты приспособления
человека к новым жизненным условиям, но и в течение его жизни. Она зависит, в том числе от его возрастных характеристик - психология человека меняется с течением времени.
Таким образом, мы видим, что, создавая автобиографию, автор конструирует особого рода социальную реальность, идентифицируя себя с эпохой, с людьми. Но процесс конструирования авторской реальности подвержен мифологизации. Автобиография - особый концепт, это демонстрация миропонимания, субъективный способ проникновения в историческую реальность, своеобразная норма и образец поведения.
Список литературы:
1. Ковыршина С.В. Философская автобиография как форма духовного творчества, жанр дискурса и нар-ратив эпохи / С.В. Ковыршина // диссер. на соискание уч. ст. канд. филос. наук, Екатеринбург, 2004, 138 с.
2. Готьятова Т.Л. Философия поступка: М.М. Бахтин и современные постмодернистские теории / Т.Л.Го-тьятова // диссер. на соискание уч. ст. канд. филос. наук, Томск, 2006, 149 с.
ПОСТРОЕНИЕ ДИАЛОГА КРОССКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Коляда Святослав Игоревич
Аспирант кафедры философии и методологии науки Одесского национального политехнического университета,
г. Одесса
Развитие современной вариативной реальности основывается на постоянном взаимодействии и интеграции мировых культурных систем. Вследствие этого сильный положительный импульс получает расширение коммуникативных связей в разнообразии самобытных культур мирового сообщества. В этих процессах со всей очевидностью проявляется извечное стремление человека превзойти себя и достичь общности с другими. Соприкасаясь с другими культурами, человек обретает широкие возможности полнее реализовать эту потребность. В разнородной культурной среде он получает и стимулы, и доказательства необходимости развивать и поддерживать не только контакт, но и кросскультурный диалог между людьми.
Принципы построения кросскультурного диалога предполагают наличие атмосферы открытости в принятии культурного разнообразия мира. В таком контексте создаются предпосылки для возникновения мировоззрения, созвучного библейскому призыву - "возлюби ближнего своего, как самого себя» [1.54.марк 12:31-32]. Концепция такого мироощущения предполагает надежду на взаимность, ожидание изначальной эмпатии и двусторонней динамики коммуникативной интеракции. В таких условиях человек чувствует себя свободно и легко. Он способен адекватно оценить ситуацию и уверенно ориентироваться в новой для него культурной и социальной реальности. Если он встречает аналогичную ответную реакцию со стороны внешней/незнакомой ему коммуникативной среды, то у него появляется вероятность быть понятым, услышанным и, может быть, принятым во всем своеобразии своей инаковости. В рамках такого мироощущения крос-скультурные взаимоотношения осуществляются в активном двустороннем коммуникативном обмене информацией, который имеет признаки заинтересованного, равноправного диалога. Его участники ищут не разницу в
своем культурном наследии, а, наоборот, стремятся понять, как эти различия можно осознать, сравнить и скоординировать. Без предубежденности и задних мыслей они слушают друг друга, задают вопросы, представляют свои соображения, не опасаясь предвзятого истолкования их смысла.
Коммуникативный контекст такого свободного равноправного культурного взаимообмена не требует обязательного подчинения оппозиционным мнениям или безоговорочного отвержения несозвучной их убеждениям истины [8.169]. Вступая в диалог, коммуниканты изначально готовы к возможным несоответствиям в их культурных идентификациях и потому не уходят от необходимости понять их конструктивный потенциал. Это позволяет им объективно и непредвзято оценить и представить свои соображения относительно обсуждаемой проблемы и совместно создать новое символическое значение [4.24]. В таких условиях они способны построить диалоговые отношения. Кросскультурная ситуация становится беспрерывным позитивным процессом формирования социального/межличностного консенсуса, выходящего за пределы прежних намерений и мнений участников [4.31]. В диалоговой коммуникации формируются новые культурные ценности, убеждения и цели, потому что люди «думают вместе» [7.380] в процессе «взаимного коммуникативного действия» [8.171].
Кросскультурный диалог происходит постоянно, во всех сферах человеческого бытия и включает многие стороны коммуникативной практики человека в его жизненном опыте. Этот процесс наблюдается и на межгосударственном, и на профессиональном, и на бытовом уровнях человеческой жизнедеятельности. Его эффективность основывается на стремлении участников понять чужие/чуждые культуры и создать/поддержать/продолжить
